— Раз... Два... Три... Руки двигались в общем ритме, тело послушно перетекало из положения в положение. — Два... Три... Внутренний ритм замедлился, подчиняясь команде глаз Учителя. — Три... Выход.
Он расслабленно опустился напротив Учителя, внутренне собранный и почти готовый. Начиналась последняя, самая сложная часть занятия. Он никогда не смог бы объяснить этого, не говоря уже о том, чтобы научить. Каждый может себе представить разговор без слов, телепатию и всё такое... Но как объяснить, что происходит между двумя, отвыкшими пользоваться словами? В тебе возникает мысль или чувство — и сознание непременно одевает пришедшее в слова. А попробуй думать без слов?.. Квинтэссенция мысли, вспышка, образ... Твоё тело неизбежно шарахается от этого — нового, неизведанного, — в панике хватаясь за привычные ощущения, опираясь на костыли органов чувств. Не слово, так картинка... нет, не объяснить. Взгляд Учителя хлестнул по полуобнажённому сознанию, призывая собраться. И стены комнаты послушно ушли в то, что, не являясь ни тьмой и ни светом, было одновременно и тем, и другим. Вокруг воцарилась оглушительная тишина — или хаос запредельно громких звуков; неважно. Ни то, ни другое не затрагивало слуха, будучи вне пределов восприятия. Поэтапно освобождаясь от внешних ощущений, он перестал чувствовать пол, на котором сидел; положение тела, прикосновение окружающего воздуха... Освобождённая энергия волнами плескалась вокруг чистого сознания; и он почувствовал осторожное, как всегда, прикосновение сути Учителя... Потом они вместе шли домой по вечерним улицам; стук неторопливых шагов медленно плыл за ними во влажном воздухе; пахло весной и немножко — сентябрём. Он нёс в себе ощущение тихого счастья; восприятие предельно обострилось, как всегда после занятий, и сейчас каждая деталь мира, каждый звук, запах и цвет только дополняли чувство радости, органично вплетаясь в его внутреннюю гармонию. А прощальное рукопожатие неожиданно насторожило. Учитель предупреждал о чём-то, не желая или не имея возможности сказать это словами. Он вошёл в тёмный подъезд, сосредоточившись на неясной угрозе, неспеша поднялся по ступенькам... Ощущение опасности нарастало; что-то случилось дома; не торопись, дыши, приготовься... Он открыл дверь квартиры, смиряя рвущееся вперёд тело. В ответ на щелчок закрываемого замка — приглушённый стон из спальни. Включить свет. Снять куртку и обувь — чем меньше лишнего, тем лучше. Дверь спальни — внутри горит свет. Приглушённая возня. Так. Вдох-выдох, пошёл. В комнате трое чужих. Один из них держит его жену (грамотно держит, сволочь), золотые волосы намотаны на кулак (дышать, не отвлекаться, с ней пока ещё ничего не случилось), умоляющие, полные слёз глаза, задавленный кляпом крик (спокойно, дышать, успеваешь...) Молчать, замереть, не двигаться. Дёргаются в таких ситуациях только герои дешёвых боевиков. Эти трое пришли к нему — им и говорить. А мы послушаем. И оценим. Пауза затягивалась. Женщина задёргалась, пытаясь освободиться (дурёха, чему я тебя учил...). Он послал ей приказ замереть и расслабиться. Дошло. Из троих самый опасный — сидящий в кресле. Тот, что подпирает стену, — второй (хороший боец, но только на уровне тела). Тот, что держит, — самоходные наручники. Первый парень на дворе... «Номер Первый» прокашлялся, положил ногу на ногу и сказал веско: — С тобой хотят говорить. Он молча ждал продолжения. — Женщина поедет с нами. Это чтобы ты не дёргался. — По-человечески нельзя было? С чего ты взял, что я собираюсь дёргаться? — С тобой будет говорить... (мыслеобраз. Щекастый субъект в чёрной бороде, прищуренные маслянно-стальные глаза... Враг. Враг не его уровня — уровня Учителя, если не выше. Влип.) А вот ты и раскрылся, «Номер Первый». Точнее, Аслан из Школы того самого Врага, Ученик его ступени. Тем более непонятно, к чему вся эта сцена. Или они решили, что он не в состоянии закрыться от боли и страха любимой женщины? — Я понял тебя, Аслан, — он произнёс это вслух специально для тех двоих, — Поехали. Ему связали руки. Завязали глаза. Напоследок Аслан заблокировал каналы. Сделано было неплохо — он всё чувствовал, но ничего не мог сделать. Их посадили в машину. Он чувствовал плечом тело своей жены, — и не мог даже успокоить её. Девочка, моя золотая тёплая девочка... Всё кончится, и я верну тебе этот долг. Обязательно. По дороге он понял: отказало чувство направления. Значит, разговор будет в доме Врага. Глупо. Я ж тебя потом найду... не я, так Учитель. Машина запетляла дворами... подъезжаем. Остановились. Вышли. Зря вы с ней так грубо, ребята, не забывайте: я вас видел. Или убивать будете? Посмотрим... Чувство времени отказало тоже... чёртов Аслан, как грамотно! И не посчитать даже, на какой этаж приехали... Щелчок замка. Прохладно. Пахнет сандалом. Журчание воды — фонтан, что ли? Кресло. — Здравствуй, Андрей. Голос глубокий и какой-то матовый. Интонация доброжелательно-мягкая. — Повязку с глаз снимите! — Жёстко. Почти нагло. — Может, тебе ещё и руки развязать? — Это Аслан. Что ж, помолчим. Вспышка. И мгновенная острая боль во всём теле. Наглое, грубое вторжение чужой сути. Точнее, попытка вторжения. Ну уж нет, внутрь я тебя не пущу. Контакт — штука взаимная. — Ты знаешь, Андрей, — с той же интонацией, в тоне доверительной беседы, — Иногда изнасиловать мужчину проще, чем женщину. Потому что он к этому не готов. А попробую-ка я тебя разозлить. — Вам виднее. Я как-то не пытался... — Не надо, — Враг хохотнул с каким-то кошачьим акцентом, — Не надо пытаться меня разозлить, у тебя это всё равно не получится. А скажи мне лучше, почему ты так уж против Контакта? — Обстановка не располагает, — он усмехнулся. — С Учеником твоей ступени я вынужден предпринимать определённые меры защиты... Мне совсем не хочется встретиться с твоим Учителем здесь. Что-то он подозрительно многословен. Тянет время? — Зачем звали? — Хм, ты нетерпелив... Впрочем, было бы глупо ждать от тебя ошибки... Попытки Контакта с Учителем, например... А? Не приходило такое в голову? Похоже, Враг размышлял вслух. — Ладно, — Судя по перемене тона, он пришёл к какому-то выводу, — Давай говорить откровенно. Мне нужно знать Внутреннее Имя твоего Учителя. — И всего-то? — Он усмехнулся. — И всего-то. Заметь, я не спрашиваю о структуре его сути, не прошу показать Канал Контакта... Только Внутреннее Имя. На твоём уровне ты уже должен понимать разницу. — Ага. И последствия. — Ну, что касается последствий... Вряд ли они сравнимы с тем, что ожидает тебя и твою женщину в случае отказа. — Я имел в виду последствия для Школы. — Ах, для Школы... Ну, так пораскинь мозгами и реши, такая ли уж это потеря для Школы — Учитель, который предаёт Учеников. — Это ложь. — Тебе нужны доказательства? — Мне — нет. — А кому, мальчик? Мне? Мне, который и так это знает? Включи логику, подумай, как ты сюда попал? Кто ещё мог обеспечить доступ? Кто мог описать тебя так, чтобы Аслан, — равный тебе по силам и ступени, — смог так быстро и чётко поставить нужные блоки? Войти в твой дом, кстати, неплохо защищённый? Думай! — Это ничего не доказывает. Пределы Ваших сил мне неизвестны. — Если бы я настолько залез в тебя, ты бы это знал. Тебя смущает отсутствие мотива? У твоего Учителя есть дети. Так что, тобой просто откупились. Жизнь за жизнь. — Ну, так возьмите мою жизнь, и кончим на этом. — Глупо. — В голосе Врага послышалось разочарование. — Видимо, я переоценил тебя. Я, видишь ли, подумал вот о чём. С помощью твоих знаний убрать твоего Учителя — пара пустяков. Кто займёт его место? Кандидата лучше тебя нет. Понимаю, ты скажешь, что не готов. Так вот, если пустишь меня в Контакт — будешь готов через сутки. Без дураков. — Покупаете? — Он усмехнулся, из последних сил подавляя напряжение, тревогу и... боль. Учитель... неужели правда? Нет, не может быть. Это мог быть тактический ход — кто знает, как поступил бы он сам, будь у него дети, — но, жертвуя Учеником, его предупреждают... да, а он и предупреждал... или не об этом? Чёрт, всё, хватит, а не то потеряешь остатки уверенности. Нет. — Да. Покупаю. А что, плохая цена? — Цена-то хорошая... Товар не продаётся. — Гордый мальчик, — задумчиво произнёс Враг, — Далеко пойдёт... Ну, хорошо. Объясни мне, на каком основании ты так уверен в нём? Что он тебе сделал такого хорошего?.. Это слишком похоже на слепую веру, а ведь ты не дурак. — Это неважно. Кто я такой, чтобы судить его? И, даже если он меня предал, какой мне смысл предавать его в ответ? Легче мне от этого будет? — А как же! Тебе ведь не всё равно, когда и как ты умрёшь? — Опять угрожаете, — устало произнёс Андрей, — Боитесь? — Я — тебя?!— Враг откровенно и обидно расхохотался. — Хотели бы — давно бы убили. — А куда нам торопиться? Эта мера крайняя и, увы, непоправимая. Толку мне с твоей смерти... Внезапно накатила вязкая, тягучая усталость. Полное безразличие. Это тупик; продолжать разговор бессмысленно. Если их действительно будут убивать, следует поберечь силы. Хотя бы прикрыть её от боли... — Устал я от вас, — с рассчитанной ленцой сказал он и демонстративно зевнул, — Мне больше нечего сказать. — Ты хорошо подумал? Молчание. — Ну! Имя, быстро! — Хороший голос. Правильный. Так и вспоминается утреннее построение на плацу и коротышка-майор... — Ну, что ж, ты выбрал, — После паузы заметил Враг, — Жаль. Хлопок в ладоши. Затопившая сознание боль. Сильнее, сильнее... тошнота, предел, серая муть... Тьма.
***
Он проснулся, посмотрел на часы. Пять утра. Он даже не сразу сообразил, что лежит дома, в кровати, правая рука на Риткиной груди... Стоп. Они живы, и дома? Он чувствовал себя отлично, сил через край. Осторожно, стараясь не разбудить, проверил её. Она в полном порядке... приснилось ему, что ли? Нет, на запястьях следы от верёвок. Их отпустили? Нелогично. Кто-то вмешался? Вряд ли, тогда бы домой не повезли. Так, число сегодня?.. Ага. Больше суток прошло. Всё равно непонятно. Встал, сходил на кухню попить... Бычки в пепельнице чужие. Значит, точно не приснилось. Вот, блин... Кстати, сегодня занятие. Как вести себя с Учителем? Как ему вообще в глаза смотреть? Заметит ведь... А, впрочем, может, оно и к лучшему. Захочет — объяснит. — Андрюш! Ты где? — Риткин голос из спальни. И сразу — волна нежности, тепла и неукротимого желания. — Иду. ... Великие Силы, какое это счастье... они любили друг друга яростно, самозабвенно, сливаясь в одно целое, чтобы не отпустить, вылечить эту боль, забыть... и не оторвать рук, и горячим шёпотом — ненужные слова, и застилающий сознание восторг, тепло Риткиного тела, качели, безумие... как последний бой: до конца. И уснули, обессиленные, так и не разделившись, опустошённые до дна и полные до краёв.
... Он чуть не опоздал. Так трудно было вырваться из уютного тепла, оставить её одну, отпустить. Пришлось пробежаться. Уже переодеваясь, он ещё раз напомнил себе: постараться скрыть. Не думать об этом. Хотя, как тут скроешь: вот они, синюшные кольца на запястьях... Ладно, будь что будет. Он успокоил дыхание и вошёл в зал. Полутьма, горящие свечи, запах хвои и цветущих вишен... Разве сегодня праздник? Да нет... Учитель, непривычно торжественный, в парадной одежде. Символ следующей ступени в его руках... Неужели?.. — Я счастлив и горд за тебя, — произнёс Учитель, когда Ученик сел, повинуясь взгляду, и склонил голову. — Вчерашнее испытание ты прошёл блестяще. Я наблюдал за тобой, и, поверь, мне есть чем гордиться. Разрешу твои сомнения. Ты защитил первую из Высших Ступеней. Аттестовать тебя самостоятельно я не вправе. Вчерашняя ситуация была необходима; более того, только Наставник противоборствующей Школы вправе утвердить твою аттестацию. Твоя женщина мирно проспала всё испытание. Прими же положенный тебе Символ, и... спасибо.
***
— Раз... Два... Три... Руки двигались в общем ритме, тело послушно перетекало из положения в положение. — Два... Три... Внутренний ритм замедлился, подчиняясь команде глаз Учителя. — Три... Выход.
Alexis Dark
|