Новогодний подарок

Любовь – это кровь, бегущая по венам в поисках своего истока.

Плоть, громко умоляющая о воссоединении с другой плотью.

Проникающее до мозга костей понимание, что никогда не существовало

Ничего, кроме этого.

Э.Магуайр, «Укрощение зверя»

«Здравствуй, дорогой  Дедушка Мороз! Пишет тебе хорошая девочка Тира... - подумав, добавила, чтобы не было казусов, - двадцати четырех лет от роду. Я очень долго ждала, когда же наступят холода, с неба пойдет снег, а магазины украсят мишурой и разноцветными лампочками. Зима – очень красивое время года. Впрочем, Дедушка, ты и сам об этом знаешь. И я очень люблю Новый год и с нетерпением жду того момента, когда можно будет помечтать о подарках, а лучше, конечно, подержать их в руках.

Я помню те сказочные моменты, когда находила под елочкой книжки (вместо ожидаемых коньков), конфеты (увы, шоколадных было мало), куколок и набор акварельных красок (жаль, не ролики или скейтборд). Я надеюсь, что и в этом году ты не забудешь обо мне.

Я долго думала: чего же мне больше всего хочется? И пришла к выводу, что очень бы ты меня порадовал...» - на этом месте моя мысль застопорилась. Оказалось, легко перечислить всякие неприятности, которых стремишься избежать, а просьба о желаемом неожиданно вызвала затруднения. Если размышлять в глобальном масштабе, то набор пожеланий стандартный: счастье, здоровье, удача, успехи на работе, благополучие в семье и т.д...

Но под Новый год хотелось особенного и именно для себя.  

- Кровать, кровать новую проси! - подтолкнул меня под локоть Яков.

- Да ну тебя! Такое можно и самому купить, тут надо чем-то особенным озадачить Дедушку... 

Я накручивала локон на палец и мечтательно рассматривала потолок, выискивая на нем подсказку. Повздыхав и не придя к чему-то определенному, я спрятала неоконченное письмо под подушку, спустилась с мансарды и стала собираться в лес за елкой.

Вместе с лесником мы подобрали подходящее дерево, он срубил, обвязал ветки веревкой и погрузил на мои санки. Раньше я приносила из лесу только еловые или сосновые лапы: рубить елку не было необходимости, потому что она росла у меня во дворе, и я наряжала ее к празднику прямо на улице. Но недавнее ЧП лишило меня такой радости, оставив не только без елки, но и без деревьев вообще. Винить в этом кроме себя было некого: иногда я мыслила как первобытная женщина, которую не догнал мамонт, расхлебывая потом последствия своих поступков. Устроитель огненного фейерверка давно был известен крутым нравом, но я, всякий раз пускаясь в очередную авантюру, легкомысленно рассчитывала либо на авось, либо «пан или пропал».  Пропадать приходилось по-всякому, но, открывая по утру глаза и потягиваясь после безумной ночи (в одну из таких я и осталась без кровати), я понимала, что не променяю такую жизнь ни на какие другие блага.

Затащив лесную красавицу в дом, я стянула варежки и отряхнула куртку от налипшей хвои и снега.

- Бенгальскими огнями запаслась? – донеслось до меня вместо «Здравствуй».  

В свете его дурных привычек, это прозвучало как издевательство и требовало достойного ответа. Но, помня, как неприглядно выглядела округа после пожара, я решила его не нервировать и лишний раз рот не открывать. Сокрушительно красивый Бальтазар небрежно развалился в кресле и смотрел пристально и мрачно. На темных волосах еще не успели растаять снежинки, пальто нараспашку, в руке перчатки... Очень милый парень, если его не трогать.

Потоптавшись возле елки, я предложила ему раздеться и помочь ее установить, на что получила отказ «заниматься дребеденью для восторженных барышень». Из чего выходило, что встречать мне Новый год одинокой гармонью. Хотелось обидеться, но запах оттаявшей в тепле хвои поднимал настроение и напоминал, что праздник не за горами, и пора бы позаботиться о подарках.

- Ты на машине? – поинтересовалась, сматывая веревку.

- Дальше... – лаконично подталкивал демон развивать свою мысль.

- В город подвези, пожалуйста. Хочу подарки купить.

- Кому?

- Родным, конечно, - удивилась я такой непонятливости. –  Маме, папе, бабушке, подружкам.

- И?

- И... и все, пожалуй, - недоуменно пожала я плечами.

- Я в машине. Долго не копайся, - бросил на ходу Бальтазар и хлопнул дверью.

Забравшись в недра флагмана американского военного автомобилестроения, я посмотрела в зеркало заднего обзора и встретилась с хмурым взглядом. Чем недоволен? – недоумевала я, устраиваясь поудобнее и поправляя подол норковой шубки.

- Сильно не гони – скользко, - попросила, достав помаду и подводя губы.

- Обойдусь без сопливых. – Обжег взглядом и отвернулся. Я обиженно зашмыгала носом и надулась. А-а-а... - дошло до меня через некоторое время. Я подобралась поближе, положила подбородок ему на плечо и спросила:

- Что тебе подарить на Новый год, дорогой? Чего бы тебе хотелось?

- Ничего. Все, что надо, у меня уже есть. – Он повел плечом, давая понять, что мое близкое присутствие нежелательно. Я не настаивала.

Перед въездом в Дублин, когда появилась информационное табло с  указателем съезда на трассу М7, я рискнула озвучить просьбу:

- Бальтазар, нам сюда.

- Какого черта?  

Он все же повернул, но я видела, как заиграли желваки на скулах.

- Ну не злись, пожалуйста. Всего лишь час езды и мы на месте. – Мне хотелось провести рукой по щеке с проступившей чернотой щетины, но я сдержалась: любимый не в духе.

Машина неслась как арбалетная стрела. От страха я сначала зажмурилась, потом успокоилась и рассматривала в окно «Хаммера» мелькавшие заснеженные пастбища, поля и аккуратные сельские домики. Вскоре показалось аббатство Грей Эбби, и я стала застегивать пуговицы – приехали.

- Ты со мной? – спросила, покидая салон, и, не дождавшись ответа, вышла. За спиной хлопнула дверца и щелкнула зажигалка.

- У меня мало времени.

Ну вот как, скажите на милость, можно сопротивляться такому обаянию? – пробормотала я себе под нос и, не оборачиваясь,  помахала рукой, давая понять, что приняла к сведению.

О том, чтобы обойти все пятьдесят бутиков Килдэр Вилледжа, нечего было и мечтать. Решив не тратить время на общение с шоппинг-консультантами, я  положилась на свой хороший вкус и с удовольствием примеряла вещи известных брендов. Рождественская скидка в семьдесят процентов делала шоппинг особенно приятным. Выбрав родственникам подарки и не забыв о себе – соблазнительное белье Myla и прелестная вязанная вещица TseCashmere, - довольная, я вернулась и сложила покупки в пустую машину. Бальтазара не было. Я взяла сигареты и достала телефон. Дисплей моргал стрелочкой неотвеченного вызова: забыла переключить режим. Я срочно набрала номер и услышала любимый баритон:

- Найдешь меня в забегаловке возле лавки Кляйна.

- Уже бегу. – Поцеловала смолкший телефон, курить передумала и отправилась искать ресторан возле бутика «Кельвин Кляйн».

Бальтазара я нашла быстро: зал ресторанчика был небольшим. Пахло специями, травами, свежим хлебом и... катастрофой. Надев на лицо улыбку, я прошествовала к столику, с достоинством неся себя на высоченных шпильках сапог-ботфорт, плотно обхвативших мои бесподобные ноги и заканчивающихся выше колен, не дотянув десяток сантиметров до края платья. Демон сидел и смотрел на меня. Паршиво так смотрел. Присев рядом, я извинилась за задержку и полюбопытствовала на счет сделанного заказа.

- Смотрю на тебя, Тира, и сам себе завидую. – Проигнорировав вопрос, он отодвинулся вместе со стулом, откинулся на спинку и смерил меня оценивающим взглядом. – Не женщина – сказка. Ноги, грудь, задница... А лицо... один порочный рот чего стоит.

- Почему же тогда невеселый такой, Бальтазар? – поинтересовалась ртом, для пущей порочности накрашенным яркой помадой.

Не удостоив ответом, он провел рукой по голенищу сапога и остановился на незащищенном участке, обтянутом тоненьким чулком. Когда добрался до ажурной резинки, я вспыхнула:  

- Имей совесть, руку убери!

От дальнейшего продвижения его отвлекло появление официанта. Бальтазар скупо улыбнулся, и парня как ветром сдуло.

- Чем собираешься заниматься на Новый год? – я сомкнула ноги и подвинулась ближе к столу.

- Не знаю, не думал над этим. Вероятно сауна, бассейн...

- И девки распутные, - логически закончила за него. Я знала, что он мне изменял: попробуйте удержать в руках ветер. – Ты, наверное, всех путан в Дублине знаешь. – Зарекалась затрагивать эту тему, но не смогла удержаться.  

- Кто-то же должен был утешить страдальца, когда ты так внезапно меня покинула, - нарочито вздохнув, он намекнул на мое исчезновение со свадьбы Русы и Голода и последующую встречу с Мэлом.

 Допроса с пристрастием тогда удалось избежать: мне нечего было скрывать, кроме мелких подробностей. Поцелуй при встрече и еще один при расставании крамольным не считается, но откровенничать себе в убыток я не стала. Как и умолчала о прощальном напутствии Мэла:

- Ты поспешила с выбором, Тирамису. Не хочешь поверить в это и продолжаешь упорствовать. Бальтазар тебе не нужен. Сколько угодно тешь себя мыслью, что ты с ним счастлива, но придет день, и ты скажешь: «Ты был прав, Тони».

На смену официанту явилась его коллега. Подошла к столику, задев демона крутым бедром, и склонилась к нему, отклячив зад:

- Что будете заказывать? – спросила она двоих, но смотрела на него.

Глядя на меня, он приподнял брови в немом вопросе.

- Айриш кофе, пожалуйста. – Я улыбнулась им обоим.

Есть расхотелось.  

- Я доверяю твоему вкусу, дорогуша. – Бальтазар отложил тисненую папку и, похлопав девушку ниже спины, придал ей ускорение в сторону кухни.

- С походом на сегодня закончено? – то ли спросил, то ли утвердил он.

- Почти. Осталось купить сувениры, но это уже в Дублине. Хочется по приезду порадовать своих  новогодними подарками.

- Какому приезду? – не понял он. – Почта у нас работает исправно, претензий нет.

- Зачем мне почта, дорогой, когда я и сама все прекрасно довезу.  

 Я машинально покрутила кольцо, и сноп бриллиантовых искр брызнул из-под пальцев. После расставания я оставила его себе: Тони оно ни к чему, а мне в радость.

- Ваш заказ, - пропела над ухом официантка, поставив передо мной блюдце с чашкой. Перед демоном выставила целую мозаику из морепродуктов. Она что, рассчитывает до утра с него не слазить? – кольнула неприятная мысль, глядя, как белый квадратик визитки профессионально скользнул под одну из тарелок. Бальтазар поманил девушку пальцем, я подарила улыбку симпатичному парню напротив, отпивая из чашки коктейль из кофе, сливок, сахара и виски.

- Не по тычинке пестик, - проследив за моим взглядом, оценил демон.

- Дорогой, будь лояльным, - попросила я, рассмеявшись. - У тебя Рождественский пост? – я кивнула в сторону удалявшейся с обиженным лицом официантки.

- Я был лоялен, - он посмотрел на циферблат, - целых три часа. Хватит! – Встал, с грохотом отодвинув стул, и швырнул на стол несколько купюр.

Оценив сервировку и сравнив с оставленной суммой, я доброжелательно посоветовала:

- Если ты хочешь, чтоб девушка провела ночь с тобой, вместо бдения на горшке, не оставляй так много на чай, - и, давясь смехом, уткнулась носом в чашку.

- Заткнись. – Голос демона был спокоен.

- Молчу. Ты только не буянь. 

По глазам было видно, что я довела его до крайности, и на сегодня лимит терпения исчерпан. Бальтазар – демон, допускающий демократию в отношениях только в качестве игры. Гейм овер.

Возвращались в тишине и усиливающемся снегопаде. Щетки едва справлялись с нагрузкой, мощный свет фар пробивал пелену и терялся в темноте. Я подключила к телефону наушники, нашла музыкальную передачу на радиоволне и шелестела пакетами, рассматривая покупки. Машина резко сбросила скорость, пошла юзом и, выровнявшись, остановилась на обочине. Я выключила музыку и в недоумении смотрела как водитель, подняв ручник, снял пальто, бросил рядом на сидение и перебрался назад.

- Что случилось? – заволновалась я. – Бензин кончился или моя очередь рулить?

- Да, теперь твоя очередь.  

Бальтазар сгреб пакеты и закинул за спинку в багажник, туда же отправился телефон с проводками наушников. Обхватив мое лицо, провел пальцем по губам, размазывая помаду. Поцеловал жаляще, больно. Прошелся по шее, оставляя следы кровоподтеков под кожей, словно клеймил. Положил по-хозяйски руку на грудь, под ладонью сердце ухнуло и зачастило, дыхание сбилось, по телу пошел озноб. Подхватил под ягодицы, опрокидывая на спину, платье задралось до пояса, обнажив полоску кожи между чулками и бельем. Зацепив за резинку, стянул шелк. Мне оставалось лишь поднять каждую ногу по очереди, чтоб не запутаться и не порвать влажный шелковый комок каблуками. Развел ноги и навис, глядя в глаза.

- Почему ты так смотришь?  

Мне захотелось его поцеловать. Протянула руки, ухватив его за свитер, он склонился и позволил, перебирая руками волосы, проведя по шее и груди. Оторвавшись, вздернул наверх за бедра, став хищным голодным зверем. Из его горла вырвался рык. Он подтянул меня так высоко, что ногами я уперлась в потолок. Одной рукой провел по промежности, другой высвободил себя и проталкивался вперед.

- Расслабься, не то нечаянно порву...

- Не спеши...

- Не могу...

- Мне так больно – далеко достает...

- Не бойся, пусти, я осторожно...

Острые шпильки рвали обшивку потолка, ногти царапали его руки и плечи, застревая и цепляясь за вязку свитера.

- Не хочу так... не надо...

- Ты меня убиваешь... 

Вышел из меня, сел и усадил на себя. Впившись в губы, мял, расплющивая грудь руками.

- Еще чуть-чуть – и это будет похоже на изнасилование. 

Я лизнула подбородок, мочку уха и запустила пальцы в волосы.

- Я тебя - физически, а ты меня морально насилуешь всякий раз, стоит мне только повернуться спиной.

Он поднимал и опускал; скользя по нему, я старалась контролировать глубину, сладко стонала и просила:

- Еще, мой любимый, еще, мой хороший...Бальт... я сейчас кончу...

- Кто же тебе разрешит?  

Он усадил меня рядом, ухватил за волосы, нагнул и ворвался в едва успевший открыться рот.

- Тира... твои красные губы на моем члене... - прохрипел, - мне ночами снятся.

Я втягивала щеки, облизывала, заглатывала и слушала, что еще он видит во сне. Мне было стыдно и... приятно и возбуждающе до одури. Сглотнув слюну, я обхватила ствол рукой.

- Ух, еб!.. Сука... ты чем поцарапала?! –  взревел он и отдернул мою голову, больно рванув за волосы. – Дай сюда руку!

Испугавшись его реакции, я не сразу поняла, что произошло, и протянула руку. Он сорвал с моего пальца кольцо, дотянулся до стеклоподъемника и с ненавистью вышвырнул в открывшееся окно.

- Успокойся, я все исправлю. – Я потянулась к тому, от чего меня внезапно оторвали. – Отпусти волосы... пожалуйста.

- Нет уж, дорогая, подержалась за яйца и хватит. 

Глядя в мое несчастное лицо, демон успокаивался. Его гнев стихал. Во мне обида боролась с желанием. Я отодвинулась, насколько позволяли зажатые в кулаке волосы, и закуталась в мех.

- Так не пойдет, детка, он волнуется и рвется домой. - Бальтазар показал на свою эрекцию, выпутал меня из шубы и прижал лицом к кожаному сиденью, прогнув под таким углом, что все мои прелести открылись, не сопротивляясь.

- Какая красивая у нас девочка...тихо, не дергайся, больно не будет, я одной головкой...

Я ощутила, как он проник и медленно двигался возле самого входа, дразня меня пальцами и постепенно доводя до безумия. Подавшись назад, я старалась нанизаться сильнее, но он не давал, удерживая как в тисках. Я пыталась ухватить его за штанину, а когда это не вышло, стала помогать себе рукой. Получив ощутимый шлепок, я сдалась и стала умолять его дать мне кончить. Он сжалился и протиснулся до основания. Мне этого хватило, чтобы улететь, не издав ни звука, только внутри все вибрировало и сокращалось, нежно стискивая его и затягивая глубже. Он не останавливался и раскачивался, перед глазами все вновь завертелось: машина, мир за открытым окном и вся вселенная...

Обессиленная, я лежала, вытянувшись на заднем сиденье и накрытая мехом. Машина неслась по дороге, ведомая уверенной рукой, в салоне тихо звучала музыка, и пахло сигаретным дымом – демон курил, выпуская дым в открытое окно.

- Бальтазар, - позвала я сытым голосом.

- Отдыхай, потом поговорим...

Я заспанными глазами смотрела на свои ворота и не могла понять, как тут оказалась.

- Я же хотела еще заехать в Дублин, - протянула капризно. – Почему не разбудил?

- Потому что я так решил.

Он вышел из машины и открыл дверцу, помогая мне выбраться – неслыханная вежливость с его стороны. Я забрала пакеты и пошла в дом, отложив недовольство на некоторое время. Он последовал за мной.

- Машину в гараж поставишь?

- Нет.

- Ты останешься?

- Нет. – Он сел на край стола. – Кофе сделай, и я поеду.

Я недоумевала: выглядел он расслабленным и неопасным, но в воздухе незримо висела угроза, и я не могла понять, с чем это связано.

- Пожалуйста. – Я подала ему дымящуюся чашку. – Может, все же останешься? Поужинали бы... по-семейному... – Я смущенно улыбнулась, осторожно продвигаясь наугад по минному полю.

- Говорят, у вас, людей, Новый год семейный праздник. – Он отхлебнул кипяток, не поморщившись, и закурил. Получив подтверждение, продолжил: - Ты собралась лететь домой к родителям?

- Если ты будешь со мной, то останусь. – Я воспряла духом. – Поставим елку, нарядим, я приготовлю праздничный ужин, найдем по спутнику российские каналы и будем смотреть старые комедии. А потом... - я улыбнулась и многозначительно закатила глаза.

- А потом будет суп с котом.

- Фу, какая гадость, Бальтазар. Где ты этого набрался?

- Гадость, Тира, не это. Это всего лишь ваша поговорка, а гадость, когда пытаются внушить, что любят, и обслуживают еще пару клиентов. Гадость, когда, извини за прямолинейность, отсасывают у якобы единственного, царапая его кольцом, подаренным другим любовником. Не делай круглые глаза, малыш, я помню, что ты встречалась с Мэлом на Маврикии и решила с ним расстаться. Ты говорила.

- А перед этим ты запер меня в тот ужасный ящик! Но я все равно осталась с тобой.

- А почему я тебя туда запер? Молчишь? Говори, не стесняйся, здесь все свои.

- Потому, что я... я... я была с Архангелом.

- Тира, ты не просто была, ты с ним трахалась. А почему Преподобный возле твоей юбки оказался, а? Не хочешь отвечать? Забыла? Какая у тебя прекрасная избирательная память: все, что не выгодно помнить, ты быстро забываешь. Но я не гордый, я напомню. Потому что Мэл  забрал тебя на остров. Чем ты там с ним занималась? Правильно, е***сь. До такой степени, что не выдержала и позвала кого?.. То-то же. Преподобие на помощь примчался, бедную заблудшую овечку спас и, не будь дураком, тут же грехи и отпустил... и спустил. Я его даже понимаю: кто ж в здравом уме от такой задницы откажется? Но ты-то, любящая, верная, преданная Тира, могла отказаться? Свечение, когда тебя берет за руку архангел, отличается от свечения, когда он попользовал тебя и в хвост и в гриву. А ты не знала? Сделай еще кофе... пожалуйста. Если тебе не трудно.

Мне трудно не было. Было непривычно и необычно видеть и слушать такого Бальтазара. И было стыдно. Перед ним.

- Я – демон, исчадие ада, изверг, садист и убийца... Я все перечислил, ничего не забыл? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Но даже такое ужасное и бездушное создание как я понимает, что мужик, если он чего-то стоит, никогда не подставит женщину. Если она ему дорога, конечно. Еще про гадости или хватит?

- Хватит. – Я взяла сигареты, пепельницу и собралась подняться в мансарду.

- Подожди, не уходи. Я еще немного тебя задержу, потом ты вольна делать что хочешь.

- Ты меня покидаешь?

- А ты к кому сразу побежишь: к демону или архангелу? Впрочем, сейчас это не столь важно. Меня интересует другое: зачем тебе понадобилось вселяться в Марго?

- Чтобы увидеть тебя, прикоснуться, почувствовать...

- Это я понял, но зачем? Ведь я тебя отпустил, можно сказать, благословил, оставив в гостинице с Преподобным.

- Потому что я тебя люблю.

- Мне все понятно... Ты меня любишь, я вернулся, и от еще большей любви ты легла под Мэла, а затем, не успев остынуть после горячего парня, сразу же раздвинула ноги перед следующим. Хм...Тира, ты нимфоманка? Сколько тебе стебарей надо?

- Мне нужен только один. Единственный. Который бы меня любил.

- Хорошую ты тему затронула – любовь. Тебя же все любят, зачем ты мечешься, кого  ищешь?

- А ты? Ты меня любишь?

- Хочешь поговорить обо мне? Пожалуйста, я не против. Я, Тира, себя не на помойке нашел. У меня на голове только одна пара рогов – моих собственных, полученных при рождении, и для других комплектов там места нет. И в подарок к Новому году мне совершенно не хочется изображать семью с женщиной, которая понятия не имеет, что это такое, но мечтает о единственной любви. Кстати, ты знаешь предание о том, за что Зевс разорвал человеческое существо на две половины?

- Нет, не знаю. Я не интересуюсь греческой мифологией.

- А зря. Почитай на досуге. Слушай... сигареты кончились, у тебя есть? Только не рассказывай мне про хвост, завернутый в газету. Мы мирно беседуем без лишних истерик, так ведь?

- Так, Бальтазар, так. - Я рассмеялась и пошла за сигаретами, заодно заправив кофеварку свежей порцией.

- Тира, я толком и не понял, зачем ты поперлась в Вегас, да еще и подругу Повелителя на это дело подбила?  

- В Вегасе Мэл зарегистрировал наш брак, и я хотела его расторгнуть. А Бэс  никогда раньше там не была, вот и отправились вместе.

- Это я и без тебя знаю. Насмешил меня старина Мельхом своей фикцией. Меня интересует другое: зачем тебе понадобилось расторгать брак, которого никогда не было и который для тебя не имеет никакого значения? Ты собиралась выйти замуж? За человечишку, что ли? А как же я, такой любимый и ненаглядный?

- А вдруг бы я за тебя собралась, Бальтазар? Или не взял бы?

- Что ты, дорогая, конечно, взял бы. Да вот беда: как ни соберусь –  ты все светишься и светишься. Никак не могу момент угадать. Только сияние закончилось, опять не успел – ты обаяшку Мэла пригрела. Чего загрустила? Из-за выкинутого булыжника убиваешься? Не надо. Я тебе другой подарю. По-дружески. Могу на каждый пальчик, если тебе так нравится граненый прессованный углерод.

- Не надо, дорогой, как-нибудь переживу. Подари лучше Маргарите.

- Надо будет – подарю.

- Ну и иди к ней, заждалась, небось, а ты со мной зависаешь.

- Не волнуйся, сейчас поеду. А с тобой зависаю... горячая ты штучка, Тира, приятно тебя... Да ладно, не красней, проза жизни - из песни слов не выкинешь.

- Это уже не нормальная дружеская беседа, Бальтазар, это унижение – выслушивать в собственном доме всякие гадости.

- Нет, Тира, пользоваться доступной женщиной - это нормально. Ненормально с ней жить под одной крышей для уважающего себя мужика, особенно, если он – демон. Есть, конечно, исключения, но это не наш случай. – Он немного помолчал, рассматривая кофейную чашку, утонувшую в его руке. – Вот такой итог уходящего года.

Бальтазар поставил чашку на стол, проходя мимо лежащей по середине холла елки, сделал небрежное движение рукой – и дерево оказалось в кадке с песком, заранее подготовленной для установки.

- Что застыла, хозяйка? Проводи гостя... любимого. - Он вышел, и я, очнувшись, послушно поплелась за ним.

Проваливаясь каблуками в снег, я добрела до калитки в воротах. Демон курил возле заведенной машины - прогревал двигатель.

- Смелее, Тира. Подойди, я не кусаюсь. – Он усмехнулся. – Сегодня.

Я подошла и остановилась, подняла голову и посмотрела в глаза, в которые можно смотреть до бесконечности и насмотреться нельзя. Почувствовав, что вот-вот расплачусь, я отвернулась, запрокинула голову и часто заморгала.

- У вас принято дарить на Новый год подарки. – Он стоял за моей спиной, не прикасаясь, и я чувствовала макушкой его дыхание. – Я решил сделать тебе свой подарок – дать возможность подумать, чего ты хочешь и кого ты хочешь. Это очень щедрый подарок, Тира. Сумей оценить его по достоинству. Если выберешь свободную жизнь, я препятствовать не стану. Может, даже захочу перепихнуться с тобой пару раз... когда больше не чем будет заняться.

- А если я выберу тебя? –  прошептала я и затаила дыхание в ожидании ответа.

- Тогда, дорогая, - он склонился к моему уху, - душевных разговоров, как сегодня, больше не будет. Шаг влево, шаг вправо –  и п***ц тебе. В огне брода нет. Так что подумай, красавица, хорошо подумай, и не тем, что у тебя между ног, а головой... Все, мне пора. – Он похлопал меня по плечу, сел в машину и уехал.

Снегопад прекратился через день. Лесная нечисть, дружно работая лопатами, расчистила двор. Муниципальная техника убрала заносы на дорогах, и я смогла выбраться в Дублин на своей машине. Хождение по магазинам отвлекало меня от невеселых мыслей. Купив все необходимое, я вернулась в коттеджный поселок, упаковала вещи, собрала сумки и забронировала место на рейс до столицы своей малой родины. В оставшееся до отъезда время, я устроила себе культурную программу. Я бродила по залам Ирландского музея современного искусства, смотрела на коллекции старинной одежды, мебели, серебра и керамики невидящим взглядом и мысленно возвращалась к разговору с Бальтазаром.

Душа отчаянно пробивалась к разуму, пытаясь донести свой слабый голос, но он отказывался ее слушать. Эта двоякость держала меня в подвешенном состоянии, и я улетела, так и не приняв решения.

Родительская квартира встретила меня абсолютной пустотой: я никого не предупредила о своем приезде. Вызвав такси, я через полчаса шагала к воротам сельской усадьбы, в которой моя семья проводила большую часть времени. Собаки радостным лаем огласили двор, и я переступила родной порог. Мой приезд всех обрадовал, но особого фурора не произвел: сложно рассчитывать на неожиданность, когда интуиция и ясновидение являются неотъемлемой  чертой женщин нашего рода, и только я как белая ворона стояла особняком и не могла довести до ума свои природные способности, погрузившись с головой в пучину паранормальных страстей.

Интуиция интуицией, но подаркам все были рады, даже если они заранее прогнозируемы или предсказаны. В ответ на расспросы о своей жизни в Ирландии, я наплела сорок верст до небес  - чем-чем, а этим я владела виртуозно, не подкопаешься – и мне поверили. Или сделали вид. Во всяком случае, общим мнением пришли к выводу, что выгляжу я неплохо, а некоторая чертовщинка в глазах придает мне особый шарм. Попеняли на худобу и удивились, когда я наотрез отказалась переодеваться в присутствии мамы или бабушки, объяснив это природной застенчивостью. Я представляю, как вытянулись бы в ниточку их лица, когда б они узрели синяки от засосов на шее и груди.

Просторный дом был украшен, везде ощущался праздничный дух. Но елку не ставили: рубить молодые деревья ради традиционной прихоти считалось большим грехом; покупка на елочном базаре, как поощрение неблаговидного занятия, тоже не приветствовалась. Мои попытки рассказать, что давно существуют сосновые и елочные питомники, были встречены с немым укором в глазах. Во всем остальном семья старалась не отставать от технического прогресса: пользовалась мобильной связью, спутниковым телевидением и догадывалась, что такое флэшко-модем.

Каждый день, что я провела в гостях у родителей, начинался одинаково: из постели выбиралась к позднему завтраку, когда все разъезжались на работу. Дома оставалась только бабушка. Я ей помогала по хозяйству. Когда к ней за помощью приходили люди, сидела в сторонке, наблюдала и записывала рецепты народных средств от всяческих хворей, которые она знала в несметном количестве. А ее заговоры и нашептывания  слушала, как в детстве сказки, – замерев и открыв рот. По ночам открывала покетбук и читала, пока не слипались глаза. И снилась мне круговерть из белых и серых крыльев, я пыталась за них ухватиться, но руки все время соскальзывали с атласных перьев и с замши кожи. Я просыпалась с мокрым лицом и красными глазами. На сердце словно лежал камень, в голове стоял звон.

- Дела сердечные, не иначе, - перешептывались за моей спиной мама с бабушкой, когда я застывала среди двора с лопатой в руках и невидяще смотрела на снег.

До Нового года оставалось пять дней. Я читала книгу, кривилась от содержания и хотела уже закрыть, когда на глаза мне попались строчки: «Древние греки верили, что при сотворении мира каждое человеческое существо состояло из двух отдельных людей, соединенных телом, сердцем и разумом. Рассерженный тем, что эти создания были вполне довольны сами собой и поэтому у них не оставалось ни времени, ни уважения для богов, Зевс разорвал их, разделив каждое целое на две половины. С тех пор люди всегда одиноки и несчастны и бродят по планете в поисках своей второй половинки. Каждый чувствует себя пустым и неудовлетворенным, пока не найдет человека, дополняющего его; а когда союз заключен, обоим не нужно ничего больше. Ни работы. Ни семьи. Ни богов»[1].

К христианской вере я относилась с уважением, скульптуры греческих богов видела в музее в Афинах и восхищалась не их верховным могуществом, а красотой тел, изваянных в мраморе. Но сам отрывок произвел на меня впечатление, напомнив о словах Бальтазара. Я отложила покетбук, выключила свет, закрыла глаза и пыталась представить свою оторванную половинку. Несколько минут в голове хаотично скакали мысли, отвлекая и мешая сосредоточиться. Потом разум смолк, устав от мешанины, и голос души, сначала тихий и невнятный, стал набирать силу...

На следующее утро я вскочила с постели, поспешно оделась и приехала в город. Отстояв очередь в авиакассе, я купила обратный билет и молилась о летной погоде. Объяснения с родственниками не заняло много времени: к моим чудачествам им было не привыкать. Сборы в дорогу заняли и того меньше: я возвращалась налегке.

Новый циклон принес снегопад, рейс откладывали несколько раз. Я кляла себя на чем свет стоит за то, что забыла артефакт, но после лекции демона это было не мудрено. Я хотела сорваться из аэропорта и поехать на вокзал, чтоб добираться на перекладных. От этого меня спасло долгожданное объявление, призывающее пассажиров, прошедших пограничный контроль, собраться в одном из терминалов. Только сидя в салоне международного авилайнера, оторвавшегося от взлетной полосы, я поверила, что лечу домой, и успокоилась.

- Я приехала. Всем привет! – При моем появлении черти выскочили из-за стола и поспешно смахнули карты. – В нарды учитесь играть, злыдни! – Я была в приподнятом настроении и не стала прогонять непрошенных гостей. – Коль вы тут, сейчас задам вам работу, кто лучше всех справится – получит поощрение.

- Какое, хозяюшка? – донесся до меня писклявый голосок из-под стола.

- Сделаю укладку феном и рога накрашу перламутровым лаком.  

 Больше вопросов не последовало, и работа закипела: кто чистил камин и дымоход, кто на улице выбивал ковры, кто вытирал пыль и надраивал полы. Я закрылась в мансарде и завалилась спать: четырехчасовое ожидание пересадки во Франкфурте извело меня окончательно.

Проснувшись по утру и спустившись в холл, я обошла сияющий чистотой дом и не нашла к чему придраться. Мне оставалось только съездить в маркет, запастись продуктами и заняться кухней.

На плите варилось мясо на холодец, в духовке запекалась буженина. Гудела вытяжка, заглатывая пары, дом оглашался залихватским пением из телевизора про следы на снегу от черных подков, от которых не следует ожидать никакого счастья, а я чистила отваренные для салатов овощи и думала о том, что буду говорить Бальтазару, когда он появится, и как объяснить и обосновать принятое решение.

К вечеру 31 декабря у меня все было готово. Я не знала, придет ли демон и известно ли ему о моем возвращении. Официальное приглашение я не посылала, не рискуя нарушить его планы и вызвать, мягко говоря, недовольство, но стол на всякий случай накрыла и сервировала на двоих. В самый последний момент я вспомнила о елке, ужаснулась и побежала в гараж за игрушками.

Стоя на стремянке, я ловко приладила верхушку и расправляла «дождик» - успела-таки нарядить. Осталось привести себя в порядок, переодеться и можно проводить старый год. Раздался звук откупориваемой бутылки.

- Яков, ты разливай, а я быстренько в душ, потом в спальню и приступим к застольному разврату.

- Я к разврату всегда готов, - ответил баритоном домовенок.

- Ой! – Мой испуганный визг оборвался на высокой ноте, и я, потеряв равновесие, сорвалась с лестницы.

На руки меня никто не поймал и груди не прижал – меня держали за шкирку, хорошенько встряхнули и поставили на пол. В старой футболке и лосинах, с растрепанными волосами я стояла перед с шиком одетым демоном, и чувствовала себя домработницей, не успевший убраться до прихода хозяев. В его глазах я, наверное, выглядела еще хуже: смотрел он неласково, и чувствовалось, что не доволен.

- Ты только не уходи! – Мне показалось, что он вот-вот исчезнет, что его ждут, и здесь он транзитом. – Я сейчас, я очень быстро, только не исчезай, - зачастила и опрометью ринулась в ванну.

Заскочив в душевую кабину, я поворачивала краны, регулируя воду, ощутила, как потянуло сквозняком, поежилась и повернулась. Он стоял в дверях -  руки в карманах - полоснул по мне взглядом, посмотрел на стеклянные полки, заставленные косметикой, бросил непонятное: «Женщина...» и вышел.

К столу я появилась свежая, при параде и очень уверенная в себе. Моя уверенность быстро улетучилась, когда вместо восхищенного «Ах!» я услышала смех:

- Тира, ты собралась податься в весталки?

- Почему? – обиженно спросила я. – Скромное белое платье, как раз для встречи года белого кролика или кота.

- Во-во, - продолжал веселиться Бальтазар, - твой год: морали у тебя как у кошки. Ничего не говоря, я вернулась в ванную, вытерла светлые тени и помаду, взяла черный карандаш и подвела глаза, губы накрасила жгуче кроваво-красным. Вытянула из волос шпильки и встряхнула головой, рассыпая рыжую массу.

Наколов шпажкой зеленую оливку, я поддевала ее языком, перекатывала во рту и рассеянно смотрела на своего визави. Его взгляд стал тяжелым, карий цвет исчезал за черной пеленой, я слышала звук падающей планки и в следующий миг больше не сидела, откинувшись на спинку стула...

Платье не подлежало восстановлению, о трусиках и бюстгальтере и говорить нечего. Уцелели туфли и чулки. По спальне словно прошелся торнадо. Я лежала, придавленная к матрасу. Губы саднило, скулы натружено ныли, ягодицы горели от ремня, между ними двигался разбухший пенис – его обладатель все никак не мог насытиться: перед этим я попыталась не дать ему дойти до кульминации, но быстро поняла, что переоценила свои возможности.

Давно пробили куранты на главной башне, Новый год добрался до Ирландии и покатился дальше на запад, а мы лежали в перепаханной постели. Я смотрела на Бальтазара и улыбалась:

- Мы встретили год, занимаясь... - у меня не нашлось слов, чтобы описать то, что произошло, - это безумие, секс-вакханалия.

- Это... - он произнес одно, но емкое слово.  

Мне стало не до улыбок – до того неожиданным было услышать его от демона, который по определению не мог знать, что это такое. Но я впервые поняла, что у мужчины, лежащего рядом, есть чувства.

Я готовила целую речь, подбирая красивые слова, способные передать все, что я к нему испытываю, но теперь лишь дотронулась до его лица рукой и жалко улыбнулась:

- Я так ничего тебе и не подарила...

Он подмял под себя, задел щетиной и сказал где-то возле виска, как я могу исправить свою непростительную оплошность. Не сразу осознав, я хлопала глазами.

- Кто, я? – спросила как глупая курица.

- Ну не я же. – Он был удивлен моей тупостью. – Я могу только посодействовать.

Раздвинул бедром мои ноги и толкнулся, показывая, как будет содействовать.

- Но как же... - я пыталась говорить связно, - сейчас я не успею, год-то уже начался...

- Если хорошо постараешься, к следующему успеешь.

- А можно, я подумаю?

- Можно, но не долго.