Часть 1

Сквозь тонкую, почти прозрачную кисть руки я созерцаю плывущие в небе облака. Гонимые тёплым ветром, обласканные солнцем, они вскоре попадут туда, куда мне дороги нет. Если всё сложится хорошо, я продолжу растворяться, становиться невесомой и прозрачной, словно стекло, и однажды разобьюсь на мириады осколков. Тьма и тишина поглотят меня, и наступит небытие. Увы, призыв, что всегда сильнее моей воли, колотится в моё нутро, протискивается, забирается внутрь, наполняя стеклянное тело жизненной силой. Эта сила поднимает меня с земли. Упругие стебли ненавистных алых цветов встают за мной частоколом. Одни ощутимо толкают вперёд, другие колышутся, тихо что-то шепчут, нежно касаются лепестками длинного шёлкового подола. Медная проволока волос струится по гладкому обтягивающему лифу, обвивает пышные рукава вычурного траурного платья-савана. Медное на белом. Алое на белом. Алое на изумрудном. Мы все под голубым равнодушным небом. Я и мои маки. Вестница смерти и мои верные слуги. Хотя, кто кому служит, вопрос.

 ***

А где-то там, за кромкой макового поля, тёмной дымкой встают деревья. За вечнозелёным лесом, на самом его краю, за каменной стеной и глубоким рвом просыпается город. Невидимая, я двигаюсь туда, куда меня ведут ноги. Слепо иду, зажав в руке тонкий стебель с поникшей головкой. Маленький мальчик резво соскакивает с крыльца небольшого деревянного дома и стремительно перекатывается вниз, ударяясь головой о камень на земле. Так же резво он вскакивает, чтобы найти друзей и играться в салочки. Правда, слегка покачивается, потирая ушибленное место.

Ударом в грудь воспоминания о прошлом. Далёкая планета Земля и кукурузное поле, по которому носимся мы с сестрой. Пять минут разницы в рождении, имена и характеры – вот единственные наши различия. В остальном мы похожи как две капли воды: те же рыжие волосы, карие глаза с золотистыми крапинками, прямой нос с разбегающимися от него веснушками и губы с приподнятыми уголками. Даже родителям сложно было отличать нас друг от друга. Какое счастливое детство было у меня. И как быстро оно окончилось...

Сестра выкрикивает моё имя. Тогда меня звали Сорой. Или Сарой? Я много что забыла из той, прошлой жизни. Вернее, у меня забрали мои воспоминания. Но тот день я помню, как сейчас. Мы играем в прятки, и высокие, выше нашего роста, стебли золотой кукурузы поглощают нас. Край солнца, стоящего в зените, обугливается прямо на наших глазах. Перепуганные и растерянные, мы бежим в дом, а за нами чернеет, обугливается земля, за нами гонится жар. Впереди распахивается дверь, и ужас застывает в расширенных глазах отца, а после нас всех засыпает тоннами красного песка. Маму мы так никогда и не нашли. Наша планета покрылась песком. Наша красивая голубая планета стала безжизненной красной пустыней.

Слёзы потоком, отвлекают, и я резко смахиваю их рукой. Мне нужно видеть место на теле мальчишки, которого я должна коснуться смертельным клеймом. Под шапкой волос проступают розоватые очертания цветка. Мальчик ещё не знает, что тот удар был смертелен. Что через несколько минут его глаза затянутся чёрной пеленой, он упадёт замертво и горе постучится в двери его дома. А пока я касаюсь нежной плотью цветка розовой метки. Она алеет и посылает невидимые сигналы. Позади меня в землю вгрызаются стальные лапы Псов. Лязгая своими металлическими языками, обдавая жаром, они встают по бокам от меня. Зажмуривать глаза бесполезно. Я знаю, что чудовища стремительно рвутся вперёд и забирают душу маленького мальчика. Тащат ее к Стальному Богу. Значит, где-то поблизости застыл в ожидании космический корабль, в который скопом доставляют души умерших. Пусть они возродятся на Земле, но здесь они исчезают навсегда. По всей планете сейчас умирают люди. Вестники несут свой крест, а Стальной Бог собирает дань.

Я же возвращаюсь обратно к месту своего одинокого пристанища.

*** 

– Убийца, – стонут деревья, склоняя ко мне свои костлявые сильные ветви.

– Убийца, – шепчут травы, в ужасе шарахаясь от меня, расступаясь перед моими шагами.

– Убийца, – бурлит вода, переливаясь через мелкие камешки, и они тоже тихо вторят ей злым равномерным гулом.

– Убийца, убийца, убийца, – слышится отовсюду.

– Я – Вестница, Вестница! – шепчу я равнодушным зрителям моих мучений.

Но меня никто не слышит! Разве же они не видели, разве же не помнят, сколько раз я пыталась покончить со своим скорбным служением? Разве не рвала я цветы, раня руки, чтобы увидеть, как их вырастает вдвое больше? Разве не искала смерти на вершинах гор, на дне рек, не убивала себя десятками способов, чтобы пройти через боль и агонию и снова возродиться на этом алом поле? Они видели, слышали. Но им всё равно. Они не знают, что я пыталась найти всю гниль, что есть в жителях этого города и прилегающих к нему деревень, наблюдая за ними, радуясь их порокам, как ребёнок. Но ни один, даже самый страшный грех не мог оправдать в моих глазах убийство. У этого мальчика были родители. Друзья. Учителя. Мечты и планы. Его хладное тело положат в гроб и засыплют землёй. Мальчик не вырастет, у него не родятся дети. Он не увидит своих внуков. Потому что я его убила. Если бы мне вырвать душу, чтобы не чувствовать. Но она продолжает болеть и кровоточить. И во всем виноват Стальной Бог. Он отобрал у меня всё, оставив лишь боль и ненависть.  

***

А ведь когда он спустился на Землю из огромного чёрного космического корабля и шагнул к нам, высохшим без воды, сплошь укрытым песком и почти ослепшим, он показался спасителем, мессией. Мы с сестрой уже выросли и возвышались бы над кукурузой, если бы она могла прижиться корнями в красной песчаной почве. Человечество как-то приспособилось выживать, но люди гибли, подыхали как мухи, усеивая своими останками гиблую землю, и только самые заядлые оптимисты верили в то, что наша планета станет прежней.

Не знаю, почему Стальной Бог из всех выбрал меня. Не знаю, сколько нас таких разбросано по планетам Вселенной, чьим властителем он объявил себя. Стальной Бог победил во вселенской войне. Он подчинил себе все планеты и выстроил их попарно по какой-то только ему понятной схеме. Теперь Вестники смерти должны собирать людские ресурсы с более жизненно стойких планет и посылать на искореженные огнём и металлом планеты. Такие, как наша Земля. Равновесие должно быть восстановлено.

– Ты! – сказал Стальной Бог, и я оглянулась на своих родных, чтобы попрощаться.

Последний взгляд в полуслепые от песка глаза, и я исчезаю в светящемся холодным голубоватым сиянием зеве летательного аппарата. Мне хочется верить, что моя жертва не была напрасной. Что моё изгнание на эту планету скоро закончится, и я вернусь домой. А мой дом снова станет зелёно-голубым. Ведь надежда умирает последней...

***

А пока мои ноги ступают по чужой планете в сторону макового поля. Мои обвинители замолкли, увлечённые игрой со светом яркого солнца. Трава и цветы тянутся к небесному светилу, подставляют ему листья, призывно раскрывают лепестки. Маленькие юркие птички снуют туда-сюда, заливаются трелями. Кузнечики стрекочут, перебивая друг друга. Но вдруг все замолкают, прячась от надвигающейся угрозы. Огромная чёрная тень накрывает меня, и шелест раскидистых крыльев дракона наполняет уши.

Мне нет нужды бояться. Огромные страшные зубы, такие пугающие на вид, не опасны для людей. Скорее люди представляют угрозу драконам. Когда я попала в этот прекрасный край вечного знойного лета, на это поле, растерянная и ничего не понимающая, пара драконов дремала поблизости. Повернув большие чешуйчатые головы в мою сторону, они одновременно моргнули желтыми глазами со зрачками-щелками и продолжили свой отдых, посчитав меня частью ландшафта. Не зная, что это за место, я называла его поначалу Страной драконов – так много их обитало здесь. Это теперь я знаю, что нахожусь на планете Вириния, в королевстве Ламбоньер. Столица королевства, Ависенна– развитый торговый город. Почти каждый день нагруженные пушниной, древесиной, ювелирными украшениями и прочими товарами корабли отправляются вниз по реке и возвращаются, распродав весь груз. Есть и те, кто поставляет в другие королевства оружие, изготовленное искусными кузнецами Ависенны. Особенная каста людей нарушает закон, торгуя всем тем, что можно добыть, убив дракона: чешуя, сердце, глаза, клыки, когти, кровь. Многие воины верят, что сила дракона может даровать им отвагу и неуязвимость. Поймать дракона непросто. Эти создания дьявольски умны. Их почти невозможно перехитрить. Но если застать дракона врасплох, то можно одержать победу. На моих глазах было убито несколько красивых, сильных существ. Увы, бесплотный дух не в силах помешать воинам. Да и будь я женщиной во плоти, была бы бессильна против стали.

С этими размышлениями я любуюсь бликами солнца на чёрной чешуе с золотистым отливом. Чёрный дракон. Самый древний из всех, живущих на этой планете. О нём ходят легенды. Рассказывают, что никто и никогда за все века не смог даже приблизиться к нему, не то что изловить. Говорят также, что весь род людской произошёл от этого дракона, и если найдётся смельчак, способный покорить древнее существо, то он поведёт за собой людей и драконов и сможет завладеть всем миром. Но чтобы заставить подчиниться себе Чёрного дракона, нужно отыскать давно утраченный реликт: Слезу дракона. Застывшую слезу самого древнего существа, которая упала на землю, когда он увидел, каким дурным стало его порождение – человечество. Но то лишь легенда, какими развлекаются бедняки в тавернах, заливая в себя дешёвое пойло. А мне остаётся лишь радоваться, что соседствую с драконами. Так можно поверить в иллюзию, что я не так одинока... 

***

Дракон планирует, делая круг над полем, и плавно опускается на землю, бороздя когтями поле. И когда он склоняет длинную шею и выпускает из ноздрей пар, словно обычная лошадь, я замечаю всадника. Знакомый разворот плеч и гордая посадка явно указывает на то, кто передо мной. Сонм разнообразных чувств охватывает меня. Редкий момент, когда щит из невидимости – благо. И хотя я могу смотреть на мужчину в упор, делаю это украдкой, будто случайно. Ветерок ерошит непослушные волосы капитана королевской гвардии, королевского бастарда Шайяра Грая, треплет полы его багряного плаща, солнце слепит глаза цвета агата, отражается от золотой фибулы в виде дракона. Глаза, которые никогда не видят меня. Мне повезло гораздо меньше. Этот мужчина изучен мною досконально. Шайяр часто приезжает сюда, прячась ото всех, чтобы тренироваться. Иногда он просто расхаживает по полю, заложив руки за спину. О чём он думает, я не могу угадать. Это удалось мне лишь однажды. В тот день, когда я убила его отца. Король Лангар был стар, и болезни истощили тело, но всё же непризнанный сын не был готов к потере и горевал даже сильнее законного. Скорбь оставила отпечаток на волевом лице, заострив черты, придав выражению безжалостность. Я заранее сочувствовала врагам Шайяра, но в то же время хотела, чтобы он отправился в очередной военный поход из затеваемых взошедшим на престол принцем Эрланом и оставил в покое меня и моё поле. Этот человек вызывал во мне странные чувства. Его присутствие неизменно раздражало. Шайяр Грай как будто узурпировал часть моих владений. Почему бы ему не выбрать другое место для прогулок? Он думает, что в одиночестве оттачивает военное мастерство, и никто не видит, как сталь рассекает плотный горячий воздух, а сильное тело блестит от пота. Каждый раз я не могу отвести взгляда и как завороженная прослеживаю путь влажных капель по гладкой коже, усеянной отметинами сражений, вниз по упругому торсу, под край холщовой набедренной повязки. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, и прячу дрожащие пальцы в складках платья. Хочу, чтобы Шайяр немедленно убрался. Тогда, наверное, моё сердце перестанет с такой силой колотиться.

Да. Шайяр Грай раздражает меня сверх всякой меры.

Когда он читает книги – а этот странный мужчина имеет обыкновение приезжать сюда и для умственных тренировок, –то застывает надолго и даже не удосуживается поправить прядь волос, спадающую на глаза. И меня это ужасно отвлекает от дел. Хочется поправить эту упрямую прядь и заодно разгладить пальцами морщинку на переносице.

Но больше всего меня выводит из себя, когда Шайяр исчезает на какое-то время, и я как последняя дурочка с надеждой всматриваюсь в горизонт, не появится ли так досаждающий мне человек. Я совсем не понимаю себя, когда дело касается Шайяра Грая.

В этот раз я не отворачиваюсь. Я никогда ещё не встречала человека, способного оседлать дракона. Как ему это удалось? Незнакомое гадкое ощущение заползает внутрь. Чувство зависти, смешанное со злобой и досадой. Когда он поймал и приручил дракона? Почему я упустила момент, когда это случилось? Это мерзкое чуждое мне чувство усиливается стократно, когда я понимаю, что Шайяр не один. Он легко соскакивает на землю, простирая руки вверх, и в его объятия скользит тонкий изящный силуэт, закутанный в легкую накидку тусклого сизого цвета. Капюшон полностью скрывает фигуру и лицо девушки, но я каким-то шестым чувством понимаю, что она божественно прекрасна. Разве Шайяр посмотрит на какую-нибудь дурнушку? Если он решил привести на своё особенное место кого-то, то этот человек должен много значить. Почему так горько? Почему першит в горле и жжет в груди? Почему так больно видеть Шайяра с другой? И хочется узнать, что ощущает она. До боли, до дрожи хочется оказаться на её месте. Ногти впиваются в кожу ладоней, я закусываю щеку изнутри, лишь бы не произнести ни звука, лишь бы не прокричать этим двоим, чтобы они убрались с моих глаз, перестали так жарко, жадно целоваться. Шайяр что-то шепчет своей любовнице, а она глупо хихикает, помогая ему раздевать себя. Мне никак не рассмотреть лицо девушки, скрытое волной чёрных локонов, но я вижу её стройное тело, белеющее на фоне алых цветков, льнущее к Шайяру. Она будто кошка в течке извивается в мужских объятиях и не переставая исторгает свои глупые смешки, запрокидывая голову и выпячивая длинную шею и полную грудь с большими розовыми сосками. Длинные пальцы Шайяра грубыми ласками проходятся по белому телу любовницы, теребят соски, двигаются вниз, плавно скользят по животу и исчезают в развилке бёдер. Девушка расставляет ноги шире, а я... я чувствую горячий тугой комок внизу живота, во мне разливается жар, я сжимаю бёдра крепче, и пульсация между ног лишь усиливается. Ужасающая, невыносимая ситуация, заложником которой я оказалась.

Любовники падают в густую траву и начинают лихорадочно стремиться к слиянию. Я уже могу не бояться за звуки со своей стороны. Сплетённые воедино, увлечённые своей страстью, они ничего не слышат и ничего не замечают вокруг. Меня разрывает на части. Я хочу убежать. И не пропустить ничего из того, что произойдёт дальше. Я не должна смотреть, но я не могу даже думать... И вся захвачена происходящим передо мной действом. Из самых глубин исторгается стон, хриплый, наполненный жаждой и болью. Я делаю шаг вперёд и сдаюсь. Наконец я могу увидеть то, что скрывалось за набедренной повязкой Шайяра. Моего Шайяра, который сейчас с какими-то животными звуками, отдающимися во мне тугими толчками, терзает тело своей чернокудрой любовницы. Его сильные бёдра двигаются между её вниз и вверх, вниз и вверх, в завораживающем ритме. Крепкие ягодицы притягивают мой взор. Я зажмуриваюсь. Звуки похоти окружают меня, проникают в меня, захватывает целиком. Мой большой палец каким-то образом оказывается около губ, я прикусываю кожу и втягиваю его в рот, касаясь языком. Я точно сошла с ума. Сгораю в каком-то безумном пламени. Так хочется почувствовать силу Шайяра, прикоснуться к его телу, выгнуться под ним, раздвинуть ноги и отдать ему всю себя. В мои мысли, в мои жаркие фантазии врывается вскрик той, которую я уже люто ненавижу. Как будто раненная лисица рвётся из капкана. Именно такие звуки издаёт эта грязная девка. И этот звук отрезвляет меня. Холодом проносится по разгорячённой коже.

Когда Шайяр приподнимается на локтях, я вижу, как с его груди свисает каплевидный чёрный кулон на кожаном шнурке. Слеза Дракона?.. А потом я перевожу взгляд на раскрасневшееся, исполненное блаженства лицо чернокудрой. Я же знаю эту женщину! Это Мирия, жена одного из торговцев Ависенны. Грязная, гадкая шлюха, соблазнившая моего Шайяра! Меня обуревает гнев. Он перекрывает даже ревность, на которую я не имею никакого права. Но как же мне хочется наказать их обоих! Не знаю, кого хочется наказать больше. Всё кончилось, и любовники в утомлении засыпают. А я вдруг ощущаю внутренний приказ. Только не это! Почему снова? Мне приказано снова идти в город и отметить ещё одну несчастную жертву Стального Бога. Когда же это прекратится? Мне невыносимо уйти сейчас. Я хочу получить хоть что-то, хотя бы какой-то знак, что произошедшее только что перед моими глазами – ничего не значащая интрижка. Пусть бы Шайяр дал Мирии деньги или перестал смотреть на неё с таким пылом, добившись своего. Всё, что угодно! А вдруг они проснутся и снова предадутся своей страсти? Нет, я этого не вынесу! Я делаю шаг вперёд, потом другой. Цветок уже в моей руке. Всего лишь пройти поле и лес и оказаться в городе. Но я не в силах сделать больше ни шага. Ничего не соображая, я подхожу к спящим любовникам и падаю вниз, на колени, белым облаком из шёлка. На чистой белой коже обнажённой Мирии нет ни одного изъяна. Её могла бы ждать долгая жизнь, но ей не повезло. Она изменила мужу и соблазнила моего Шайяра. Простое касание алого цветка, и почти сразу я слышу рычание Псов. Они стоят позади меня. Но что-то не так. Они не спешат забирать Мирию. Они чего-то ждут.

Минуты растягиваются в неопределённую бесконечность. Очертания всего вокруг становятся расплывчатыми, зыбкими. Все, кто был на этом поле, и даже уснувший поодаль дракон, застывают, а после растворяются. Пропадают звуки, исчезает свет. Всё погружаются во тьму. Гул в моей голове нарастает, жужжит, взрывается громоподобным голосом, который я не перепутаю ни с кем. Стальной Бог. Отдаёт приказания своим солдатам-роботам. Я боюсь поверить, но, кажется, мы на Земле! Мы все перенеслись на мою родную планету! Всё такая же красная, но уже более приспособленная к жизни. Я могу свободно дышать, и ветер не швыряет горстями песок в лицо. Он лишь покрывает землю, на которой мы оказались.

Тех, кто по моей вине оказался здесь, будят тычками. Дракон пытается взлететь, и, защищаясь, исторгает огонь, который однако совершенно не вредит солдатам. Опешивший Шайяр вскакивает на ноги и привычно хватается за ножны, но ловит лишь воздух. Даже сейчас я не могу удержаться от короткого взгляда на его обнажённое тело. Он же снова падает на колени. Мирия не шевелится. Её тело лежит на земле, но она уже не дышит. Боже, я убила её... Что я наделала? Зажав рукой рот, я отбрасываю в сторону мак, словно ядовитую змею. Шайяр вскидывает голову и смотрит на меня. Он видит меня!

– Кто ты? Что здесь происходит? – спрашивает он, мы оба оборачиваемся на звук шагов, сотрясающих землю, чтобы встретиться лицом к лицу с Повелителем всей Вселенной. А он... смотрит на каплевидный кулон на груди Шайяра...

Продолжение следует...