Прекрасная и невинная юная леди Инглторп оказалась в руках злодея, который не остановится ни перед чем, чтобы сделать ее своей. Кто же поможет девушке в беде? Разумеется, на это способен лишь самый эксцентричный и таинственный человек лондонского света. Но сможет ли он сам выбраться из коварной ловушки любви и страсти, в которую угодил так, что дальше некуда?

ТАВРО

Англия, 18** год

«Сэр Гай нежно обхватил ладонями прекрасное лицо леди Ариэллы и запечатлел на ее алых губах нежный поцелуй. Пальцами другой руки он нежно погладил восхитительные волосы леди Ариэллы.

– Ах, сэр Гай, у меня кружится голова, так сильна моя любовь к вам! – воскликнула леди Ариэлла.»

– Уф, хоть панталоны выжимай, – пробормотала Хорация Инглторп и неловко поерзала на животе. Разумеется, не следовало читать запрещенный отцом роман, лежа на только что политом садовником газоне; платье, нижние юбки и даже белье спереди насквозь пропитались водой. Но только в этом укромном уголке большого сада, среди цветущих розовых кустов, наполняющих воздух благоуханием, Хорация могла спрятаться от глаз домашней прислуги. Ненадолго.

– Мисс Хорация, мисс Хорация! – По дорожке шла молодая служанка. – Мисс Хорация, ваш батюшка велел собираться на бал!

«Вот и собирайся!» – подумала девушка, поднимаясь с травы и пряча книжку за спиной. Снова терпеть эту вечную скуку балов, пустую светскую болтовню и толпы назойливых поклонников.

– Мисс Хорация, вот вы где. Ах нет, посмотрите только, как вы изгваздались, – запричитала Мэри Сью, и Хорация поморщилась: сколько она ни билась над лексиконом горничной, все без толку.

– Идем, Мэри Сью, мне нужно переодеться. Не говори отцу, что нашла меня здесь.

– Никому не скажу, вот святой истинный крест. Герцог Блэквуд прислал букет с запиской. Такие прекрасные розы, мисс Хорация, клянусь богом, никогда таких красивых не видела.

– Выброси, – равнодушно велела Хорация.

Мэри Сью всплеснула руками:

– Ну хоть одним глазочком посмотрите на них, мисс Хорация, уж такие расчудесные.

– Что мне, в своем саду роз мало? – раздраженно бросила Хорация.

Хотя она уже неоднократно указывала герцогу Блэквуду на то, что не станет ни его женой, ни любовницей, не будет ходить с ним ни в библиотеку, ни в оперу, кататься на лодке или верхом и даже выгуливать собак в одном парке, известный лондонский повеса не снимал осады, присылая в поместье лорда Инглторпа, отца Хорации, букеты и сладости. Хорация видела в этом не искреннее чувство, но охотничий азарт и не собиралась сдаваться. Решительно тряхнув волосами, девушка отправилась готовиться к балу.

***

«Какая тоска...» – про себя вздохнула Хорация, усилием воли однако сохраняя на лице любезное выражение. Вот уже с четверть часа она не могла выпить холодного лимонада, и жажда с каждой минутой становилась все сильнее. Хорацию плотной толпой окружали воздыхатели, на сгибе ее локтя болталась не одна, а целых шесть карточек для танцев, исписанных со всех сторон. Восемь кавалеров, которым не хватило места вписать свои имена, уже уехали в предместье Лондона на групповую дуэль. Время от времени Хорации приходилось использовать веер, чтобы хоть немного расширить пространство вокруг себя и свободно вздохнуть. Лорда Блэквуда однако не было среди кавалеров. Страстным взглядом издали он испепелял то место, где, по его расчетам, должна была находиться леди Инглторп.

Толпа с Хорацией в центре уже проделала половину пути от кресла девушки до стола с прохладительными напитками, когда среди крайних поклонников разгорелся спор о том, кто передаст молодой леди стакан. Хорации пришлось остановиться и переждать.

Сколько же это будет продолжаться?

***

– Лондон не меняется, – скептически произнес высокий смуглый красавец, помогая своей спутнице снять накидку. От сияния массивного бриллиантового колье с подвесками на шее дамы слуга, принимавший легкий соболий палантин, даже зажмурился, и долго еще его глаза горели после того, как он решился снова их открыть. – Те же лица, те же сплетни.

– Ах, Теренс, mon cher, ты слишком требователен, – хихикнула обладательница колье, известная светская львица Сесиль Делакур.

Искушенная женщина до сих пор не могла поверить своему счастью – ей удалось заполучить в свои сети самого Теренса Бартона, герцога Синклера, самую желанную добычу лондонского света. Прославленный путешественник, богач, великолепный любовник, щедрый меценат, непобедимый дуэлянт – Теренс Бартон, несомненно, являлся лакомым кусочком для любой женщины. Сесиль втайне планировала скромную свадьбу на четыреста-пятьсот человек, ведь Теренс уже три недели как сделал ее своей и щедро одаривал драгоценностями и вниманием. Гордо вскинув голову, украшенную роскошной бриллиантовой тиарой на смоляных волосах, Сесиль ухватила Теренса под руку, и пара прошествовала в зал.

При их появлении все разговоры на несколько мгновений притихли, затем гомон усилился, и даже поклонники Хорации на миг отвлеклись от объекта своего вожделения, посему толпа вокруг девушки несколько рассеялась. Хорация с благодарностью вдохнула свежего воздуха.

– Это что за сборище? – негромко поинтересовался Теренс, заприметив большую группу мужчин, странно стоявших посреди зала, мешая тем, кто пытался танцевать.

– Господи, опять эта Хорация Инглторп со своими кавалерами, – с досадой воскликнула Сесиль, плохо скрывая зависть, ведь даже в свой дебют двенадцать лет назад она не пользовалась такой популярностью, как Хорация.

– Хорация Инглторп? Дочь лорда Инглторпа? Не знал, что она выходит в свет, – удивился Теренс.

– Это ее дебютный сезон, mon cher. Ничего удивительного, что ты не знал, ведь ты столько времени провел вдали от Англии.

– Да, мои странствия, похоже, затянулись.

Ростом Теренс почти на голову превосходил всех присутствующих, а потому без труда заприметил среди вечерних костюмов сиреневое платье Хорации.

Громко щелкнув пальцами, Теренс громогласно объявил:

– Всем шампанского! – И восторженные гости разразились громкими криками.

Когда вышколенные слуги принялись обносить гостей холодным шампанским, толпа вокруг Хорации значительно поредела, остались лишь самые стойкие. Про себя девушка молилась, чтобы и они избавили ее от своего общества, но джентльмены явно не знали, когда следует оставить леди в покое.

В Теренсе заговорил охотничий азарт. Эта Хорация Инглторп явно не так проста, раз пользуется подобным вниманием. Герцог Синклер был достаточно осведомлен о сливках лондонского общества, чтобы понимать, что лорд Инглторп мог полностью обеспечить дочь, и той не было нужды искать себе богатого мужа. Таким образом стоящая в толпе мужчин девушка, очевидно, не являлась кокеткой. Вероятно, она потрясающе красива, раз на такой цветок слетелись самые завидные женихи Англии, которые также не нуждались в наследстве лорда Инглторпа. Он должен хотя бы взглянуть на эту юную особу.

Теренс снова щелкнул пальцами:

– Моего лакея сюда. И пусть захватит Жозефину. – Слуга, кланяясь в пояс, убежал с поручением.

– Теренс, дорогой, что ты делаешь? – с тревогой зашипела Сесиль, когда явился Гриффин, личный камердинер герцога, повсюду сопровождавший господина, с гитарой.

– Произвожу фурор, дорогая.

Теренс галантно поцеловал Сесили руку, махнул оркестру, чтобы притихли, и сделал знак Гриффину. Тот заиграл бойкий южный мотив. Теренс поднял руки и начал ритмично прихлопывать в ладоши, отбивая ногами замысловатую дробь. Толпа восторженно безмолствовала.

Причудливая вязь испанских мотивов струилась из-под пальцев Гриффина, Теренс страстным демоном кружил по залу, подбираясь все ближе и ближе к Хорации. Вот он в танце сорвал бутоньерку с пояса леди Флорент и, ловко отделив незабудки, взял в зубы розу на коротком стебле. Вот он приблизился к кавалерам Хорации почти вплотную, подхватил лорда Уэста, стремительным движением прокрутил его в коротком подобии тура вальса и швырнул на руки зрителям. Тут расступились даже самые непоколебимые поклонники Хорации, и с последним ударом Гриффина по струнам Теренс стоял на одном колене перед юной леди Инглторп, склонив голову, воздев руки и сжимая в зубах алую розу. На мгновение повисла оглушительная тишина, затем восторженная толпа разразилась овациями. Лишь герцог Блэквуд и Сесиль Делакур не разделяли общего веселья.

Теренс поднял голову и обомлел. Хорация Инглторп была прекрасна. Невысокого роста, с удивительно изящной фигурой – округлыми выпуклостями сверху и снизу и впадинами по бокам – и огромными прекрасными раскосыми глазами цвета нежных и душистых весенних фиалок, в свете свечей отливавших изумрудами, пораженно взиравшими на Теренса с личика сердечком. Нежные губы, изгибами напоминавшие ручки древнегреческой амфоры, удивленно приоткрылись. Рыжеватые, вьющиеся мелким бесом волосы Хорации были уложены в высокую прическу и перевиты салатово-сиреневыми лентами в тон платью и глазам. Стайка мурашек програцевала по позвоночнику Теренса, стоило ему лишь заглянуть в эти очи. Он тонул в них и не мог всплыть на поверхность. Он задыхался без Хорации. Не понимал, как раньше мог жить без нее. Все куртизанки из всех стран мира, дикие и развратные, готовые удовлетворить его самые необузданные желания, стерлись из памяти, как будто и не было этой бесконечной вереницы жаждущих его мужественного тела женщин.

Теренс медленно вытащил розу изо рта и протянул девушке:

– Примите скромный дар, который меркнет в сравнении с вашей красотой.

Хорация потрясенно отсутпила. Меньше всего на свете ей хотелось быть центром всеобщего внимания, и сегодняшний вечер грозил стать худшим в ее жизни. Будто мало ей было всей этой чехарды с танцами и толпой ухажеров, теперь еще и таинственный герцог Синклер выставлял ее на посмешище. Еще девочкой она слышала, как об этом человеке шептались кузины постарше, глупо и жеманно хихикая и поминутно краснея. Герцог слыл повесой, авантюристом, эксцентриком и чуть ли не левой рукой самого дьявола, и хотя все высшее общество обожало его и носило на руках за экстравагантность, Хорация вовсе не желала иметь с ним дело. Глаза цвета стали стоящего перед ней на коленях мужчины вызывали в девушке противоречивые чувства, и Хорация решительно отбросила их. Однако выдержка, не изменявшая ей весь вечер, начала давать трещины.

Вздернув подбородок, Хорация холодно вымолвила:

– Что мне ваш цветок, я пить хочу, а вы мешаете пройти.

Она обошла герцога и выплыла из зала под яростным и полным ненависти взглядом Сесиль Делакур.

– Богиня... Женюсь! – выдохнул Теренс и поднялся с колен. Он цветисто извинился перед леди Флорент за то, что уничтожил прекрасную бутоньерку, и заменил последнюю орхидеей из собственной петлицы, отчего хрупкая леди едва не лишилась чувств. Теренс рассеянно, но мужественно пригладил растрепавшиеся за время танца черные пряди и нетвердой походкой приблизился к Сесиль. Перед глазами его все еще стояли огромные испуганные глаза олененка на личике лесного эльфа, и это чудесное видение не давало прийти в себя.

– Теренс, ты можешь объяснить, что это, черт возьми, было? – злобно зашипела Сесиль, пытаясь при этом мило улыбаться, чтобы сохранить лицо. Теренс явно витал в облаках. – Теренс? Теренс!

– А? Что? Кто вы? – спросил сбитый с толку герцог. – Сесиль, прости, я не узнал тебя.

– Да что с тобой происходит? Объяснись, – надменно потребовала Сесиль.

– Не стоит. Между нами все кончено. Честь имею. – Теренс щелкнул каблуками, поклонился и вышел. У Сесиль отвисла челюсть. В наступившей тишине раздался оглушительный стук: сломалась застежка на колье Сесиль, и оно всей тяжестью сияющих камней рухнуло на пол, как и надежды бедняжки на удачный брак.

***

Три недели спустя.

«Леди Ариэлла нежно обхватила его толстый ... и затрепетала от страсти.

– Ах, сэр Гай, ваш ... удивительно прекрасен.

В ответ сэр Гай с трепетом сжал ее ... . ... леди Ариэллы ... и она сладострастно ...»

– Проклятые цензоры! – выругалась Хорация, отшвырнула книжку и раздраженно вытянулась на покрывале. Никаким правдами и неправдами ей так и не удалось заполучить полную копию запрещенного романа «История страстной любви сэра Гая и леди Ариэллы». Это ужасно удручало Хорацию, так как именно сейчас ей нужен был источник, из которого она могла бы почерпнуть поддержку. Девушку обуревали самые противоречивые чувства.

После памятного бала герцог Синклер преследовал Хорацию, как тень. Он появлялся на тех же раутах, что и девушка, записался в библиотеку, выезжал в театр и однажды даже сумел коснуться рук Хорации без перчаток. Случилось это в кухне для бедных, которую раз в неделю открывала Хорация, раздавая неимущим хлеб и горячую похлебку. Герцог Синклер внезапно воспылал сочувствием к страданиям обездоленных и запиской попросил разрешения помочь. Хорация в тот момент смекнула, что оказалась в неловкой ситуации: с одной стороны, ей было неприятно навязчивое внимание герцога, с другой – она не могла уличить его в обмане и отказать. Посему в ближайший четверг Теренс Бартон, вооружившись половником, без всякой брезгливости разливал суп, отвешивал отощавшим женщинам комплименты, а с мужчинами говорил о погоде и рыбалке.

Завершив все дела в кухне в тот день, Хорация устало потянулась и принялась снимать косынку, которой повязывала волосы, и тогда это произошло.

– У вас жук на волосах, – спокойно сказал Теренс и дотронулся до головы девушки в тот момент, когда она развязывала бант на косынке. Руки их соприкоснулись, и Хорацию будто ударило молнией: она задергалась, подпрыгнула и начала лихорадочно хлопать себя по волосам.

– Что? Жук? Нет! Нет! Снимите, снимите его, скорее! Убейте его! – вопила Хорация, беспомощно превращая аккуратную прическу в воронье гнездо. – Ну пожалуйста, герцог, убейте жука!

Теренс схватил ее за руки и заставил посмотреть себе в лицо.

– Простите, дорогая, я пошутил.

– Ну зачем, зачем вы наврали про жука! Я так их боюсь! – рыдала девушка, не в силах сдержаться.

– Простите, простите, дорогая мисс Инглторп, Хорация, я просто пошутил. Ну не злитесь, – твердил Теренс, целуя ручки Хорации, слегка отдающие похлебкой для бедных.

Хорация немного успокоилась и вырвалась из цепких и мужественных рук герцога.

– Никогда больше не подходите ко мне и не смейте приходить снова, слышите? – С этими словами она бросилась к дому.

– Хорация... – беспомощно пробормотал герцог ей вслед.

... И теперь Хорацию обуревали смешанные чувства: она безумно злилась на Теренса Синклера за его глупую и неуместную шутку, но все же не могла забыть, как он практически обнял ее, заставив почувствовать странное томление. И об этом она не могла ни с кем поговорить, не уронив своего достоинства. Оставались только книги, но, как назло, все места в «Истории страстной любви сэра Гая и леди Ариэллы», где говорилось непосредственно о чувствах, подверглись жестокой цензуре.

Хорация отрешенно разглядывала потолок, когда раздался деликатный стук в дверь и за ним тихий голос горничной:

– Мисс Хорация, ваш батюшка просил передать, чтобы вы спустились. Приехал герцог Блэквуд и привез для вас замечательный сюрприз. – Мэри Сью хихикнула. – Да, просто замечательный, сами увидите.

Хорация раздраженно выдохнула. Вот только герцога Блэквуда сейчас не хватало. Но раз отец его принял, ничего не поделаешь, отказать было бы очень невежливо по отношению к отцу. Девушка поправила платье, постаралась придать лицу как можно более любезное выражение и отправилась вниз.

***

В мягком свете свечей герцог Синклер пил клубничный ликер и сочинял стихи. Перед глазами его еще стояло прекрасное лицо Хорации, и, сколько бы он ни отмахивался от чудного виденья, чтобы сосредоточиться на поэзии, Хорация не исчезала. Герцог творил через восхитительный сиреневатый флер. Поначалу он думал, что подвергся какому-то странному гипнозу и даже проконсультировался у известного в Лондоне экстрасенса, но желание быть с Хорацией с каждым днем становилось все сильнее, и вскоре Теренсу стало безразлично, какими чарами она его опутала, лишь бы Хорация всегда была рядом. Да и экстрасенс признаков приворота не обнаружил. Очевидно, это и была любовь. Теренс впервые в жизни испытывал это чувство, и оно сбивало его с толку. Ему хотелось заживо замуровать Хорацию в башне, чтобы никто другой не смел даже посмотреть на нее, и одновременно показать девушке все чудеса мира, от Тадж-Махала до Камчатки. Дошло до того, что герцог ударился в поэзию.

«Наши сердца бьются в унисон...» – уже было написано на листе бумаги. И хотя Теренс отчаянно желал сложить красивое посвящение Хорации, в голову отчего-то не приходила сильная первая строчка, поэтому он начал со второй. Ему хотелось, чтобы ода начиналась именем девушки, занимавшей всего мысли, но, как назло, фамилия Инглторп не рифмовалась с «унисон». Подумав немного, Теренс нашел, как ему показалось, удачный выход:

Хорация Инглторп, это ль не сон?!

Наши сердца бьются в унисон...

Теренс покусывал перо, мужественно развалясь на оттоманке и раздумывая, имеет ли он право удовлетвориться такой полумерой, если речь идет об оде самой прекрасной женщине в мире, когда раздался стук в парадную дверь. Теренс машинально бросил взгляд на раскрытый брегет: три часа ночи. Кто бы стал беспокоить такого опасного человека, как он, в столь поздний час? Герцог надел войлочные шлепанцы и спустился открывать.

На пороге замер бледный как полотно лорд Инглторп.

Теренс обладал чутьем и повадками дикого зверя, а потому сразу смекнул, что здесь что–то не так.

– Лорд Инглторп? Чем обязан?

– Несчастье, дорогой герцог, несчастье, – выдавил отец Хорации. – Хорация, моя девочка, она... она...

– Что с Хорацией? – Герцог схватил лорда Инглторпа за плечи и затряс. Несчастный отец болтался в крепких мужественных руках герцога, как тряпка, и не мог вымолвить ни слова. Сообразив, что так он не добьется от старика никакого толку, Теренс втащил его в гостиную, усадил в кресло и налил ему шерри. – Вы в состоянии объяснить, что случилось с Хорацией?

Лорд Инглторп кивнул и отпил глоток спиртного. Руки его заметно дрожали, было слышно, как зубы стучат об уотерфордский хрусталь. Почтенный лорд всхлипнул особенно горько и случайно откусил край бокала.

– Дайте сюда. – Теренс выхватил бокал и подставил лорду Инглторпу под подбородок руку с салфеткой. – Плюйте. Еще. – Старик послушно выплюнул осколки и глубоко вздохнул, пытаясь собраться с силами. Теренс протянул ему свежую салфетку. – Высморкайтесь и успокойтесь.

– Хорацию похитили, – наконец сумел произнести лорд Инглторп.

– Что?! – Теренс вскочил и пинком мускулистой ноги снес тяжелое кожаное кресло. Глаза ему застилала кровавая пелена. Если какой-то мерзавец посмел хоть пальцем тронуть Хорацию, он его обезглавит и четвертует! Лорд Инглторп слегка втянул голову в плечи. – Кто?!

– Герцог Блэквуд... Он приехал сегодня после ужина, сказал, что привез Хорации в подарок телескоп и оставил во дворе. Она вышла из дома и...

– Ублюдок! Телескоп был только предлогом, он просто хотел похитить ее! – взревел Теренс.

– Да, герцог, именно это я и хочу сказать. Она вышла, а он ее...

– Он ее?! Да как он посмел?! – Теренс со злости впечатал крепкий мужественный кулак в стену. На мраморе осталась небольшая вмятина. Герцог диким зверем заметался по комнате, круша все вокруг, так велика была сила его гнева. Затем он остановился, несколько раз глубоко вздохнул, выругался и попытался взять себя в руки. Но смириться с тем, что он будет у Хорации не первым, было все же нелегко. Это больно задевало чувства Теренса. – Так. И после того, как он ее, что он сделал дальше?

– То есть что вы имеете в виду? – не понял лорд Инглторп.

– А что вы имели в виду? – в свою очередь не понял Теренс.

– Я хотел сказать, что он выманил ее из дома телескопом, затолкал в карету и увез.

Боже, какое облегчение! Внутри Теренса все пело от радости. Так значит Блэквуд не тронул Хорацию в том самом смысле.

– Ясно. Ну и почему вы решили обратиться за помощью ко мне?

– Я знаю о вашей репутации и, поверьте, всеми фибрами души желал бы не иметь с вами дело, с вами, исчадием ада, мотом, повесой, канальей, но только вы сможете справиться с этим чудовищем Блэквудом и спасти мою дочь, только на вас и уповаю. Хорация ведь небезразлична вам, я знаю.

Теренс уже давно для себя решил, что рано или поздно они с лордом Инглторпом породнятся, поэтому безропотно снес хамство, тем более что в словах отца крылась истина: Хорация была ему более чем небезразлична.

– Ну-с, тогда обсудим условия сделки. – Теренс подхватил один из стульев, уцелевших после разгрома гостиной, и уселся перед лордом Иглторпом. – Не буду скрывать, я полюбил вашу дочь с первого взгляда. Итак, я спасаю Хорацию, а вы без разговоров даете согласие на наш брак.

– Я... право же, как можно? – замямлил лорд Инглторп. – Пусть это Хорация решает.

– Не беспокойтесь, за ней дело не станет, – усмехнулся Теренс. – Держу пари, прекрасная Хорация уже почти в меня влюбилась.

Лорд Инглторп благоразумно умолчал о том, что все подарки герцога Хорация отправляла либо в огонь, либо бедным.

– Жить будем в Саммерфилдз, – продолжал развивать свой план Теренс.

– Я планировал дать за Хорацией Винтерскай, – робко молвил лорд Инглторп.

– Бросьте, вы не хуже меня знаете, что Винтерскай не приносит никакого дохода. Рука Хорации и Саммерфилдз, и мы договорились. Напоминаю: каждая минута промедления может стоить вашей прелестной дочери репутации, если не жизни. – Теренс протянул старику мужественную руку. Лорд Иглторп пожал ее с тяжелым чувством, словно он заключал сделку с дьяволом, переев несвежей рыбы.

***

Хорация билась в удерживающих ее веревочных путах, пыталась прокусить или проглотить кляп, но тщетно. Блэквуд, расположившийся на противоположном сидении кареты, оторвал задумчивый взгляд от окошка, за которым проносились улицы Лондона, и взглянул на девушку.

– Милая Хорация, пожалуйста, успокойтесь. Я вовсе не хотел вас связывать, но другого выхода не было. Как только мы окажемся на корабле, я вас развяжу.

Хорация изо всех сил замотала головой, вереща сквозь кляп, извиваясь на сидении кареты, как гусеница. Герцог Блэквуд лишь покачал головой, глядя на ее бесплодные усилия, достал небольшой флакон и чистый носовой платок.

– Боюсь, вы не оставляете мне выбора, дорогая, – печально молвил он, пропитывая платок прозрачной жидкостью из флакона.

Хорация истерично замычала что-то, вытаращенными глазами указывая на платок, но герцог только обхватил ее затылок и прижал тряпицу к носу. Через несколько секунд в глазах у Хорации потемнело, и она лишилась чувств. Герцог переложил ее на сидении поудобнее, вытер стекающую по подбородку девушки слюну и укрыл Хорацию своим плащом.

***

Дверь лондонской резиденции герцога Блэквуда с грохотом распахнулась от мощного удара ноги: Теренс не счел нужным предупредить о визите заранее. На шум выскочил встревоженный дворецкий.

– Сэр! Кто вы такой и по какому-э... – Дуло пистолета уперлось ему под нос, и дворецкий смешался.

Теренс схватил мужчину за лацкан сюртука, впечатал в дверь и крепче нажал на пистолет.

– Где Хорация Инглторп и этот чертов ублюдок Блэквуд? – взревел он и на миг убрал оружие от лица слуги. Тот глотнул воздуха и промямлил:

– Сэр, я, право же, не понимаю... – Угрожающий рык Теренса заставил слугу умолкнуть.

– Мистер Гастингс, все ли у вас в порядке? – раздался позади Теренса нежный голосок. Держа дворецкого на мушке и заслоняясь им, как щитом, герцог медленно повернулся.

Посреди холла стояло воистину эфемерное создание в темно-синем платье горничной, белоснежном переднике и кружевной наколке на золотых волосах. Фарфоровые щечки нежно румянились, словно тронутые легким морозом, огромные голубые глаза в испуге распахнулись, когда горничная увидала оружие. Девушка судорожно прижала ручки к груди, и Теренс поспешил опустить пистолет и даже оттолкнул от себя дворецкого, удерживая, однако, его за воротник сюртука, чтобы не сбежал.

– Кхм... Прошу прощения, мисс, если я вас напугал, я ищу...

– Ну что вы, сэр, что вы. – Голубые глаза опасно сузились, в них сверкнула сталь. – Просить прощения ты будешь на том свете! – Молниеносным движением выхватив из обоих рукавов по стилету, горничная кинулась на Теренса. Тот был настолько сбит с толку, что девушке удалось всадить один из стилетов в руку герцога, прежде чем тот пришел в себя и парировал второй удар, направив его в сторону дворецкого. Смертоносный кинжал угодил бедняге прямо в сонную артерию, и во все стороны фонтаном брызнула кровь.

– Да как ты посмел явиться в дом герцога Блэквуда и так себя вести? – вопила горничная, размахивая стилетом. Белоснежный передник, отороченный кружевами, запятнала кровь Гастингса. На кукольном лице также стыли кровавые брызги. Теренс пребывал в состоянии легкого шока от раны и всего происходящего и мог только уворачиваться от клинка. – Тебе не жить!

– Амалия, что здесь происходит?

Резкий окрик отвлек безумную горничную, и Теренс ударил ее рукояткой пистолета в висок. Амалия рухнула как подкошенная. Теренс перевел дух и взглянул на молодого человека, вышедшего в холл откуда-то из хозяйственных помещений. Юноша был чисто и опрятно одет, но длинный фартук и запятнанные землей сапоги указывали на то, что он трудился садовником.

– Это я вас спрашиваю, что здесь происходит? – взорвался Теренс. – Ваша полоумная горничная убила дворецкого и чуть не прикончила меня! Где Блэквуд? Где Хорация Инглторп?!

– Ты нарушил покой этого дома и за это заплатишь, – спокойно произнес садовник и показал огромные садовые ножницы, которые все время прятал за спиной. – Если знаешь молитвы, молись, милорд.

Теренс больше не мог выносить этот ужас и выстрелил в него. В ту же самую секунду садовник заслонился ножницами, и пуля рикошетом отбила фиговый листок, прикрывавший достоиноство Аполлона Бельведерского в алькове. Азартно щелкнув ножницами, садовник бросился вперед. Теренс успел выстрелить второй раз, но парень уклонился от пули. Времени перезаряжать оружие не было, и Теренс одной рукой перехватил пистолет наподобие молотка, а другой швырнул под ноги садовнику вазу. Тот ловко перепрыгнул через брызнувшие осколки, не замедлив шага ни на миг. Холл в доме Блэквуда был достаточно большим, чтобы Теренс успел запустить в садовника еще и подносом, метнув его, как диск. Боль от раны в руке сводила с ума, и бросок вышел далеко не таким сильным, как того хотелось бы Теренсу. Но садовник взвился в прыжке чуть ли не под потолок и оттуда спикировал на Теренса, не переставая щелкать ножницами и сверкая налившимися кровью глазами, словно демон.

– Умри!

Не зная, что предпринять, не надеясь отразить атаку, Теренс чудом увернулся от ножниц и с размаху ударил садовника рукояткой пистолета между ног. Тот мешком рухнул к его ногам и больше уже не поднимался. Дрожащей рукой Синклер утер холодный пот со лба. Садовник и горничная лежали без сознания, дворецкий продолжал фонтанировать кровью из шеи, заливая все вокруг, да и из раны Теренса ее вытекло прилично. А где находится Хорация, он так и не узнал.

– Ох, батюшки, батюшки, какой здесь подняли шум. – В холл вышла раскрасневшаяся полная женщина в полотняном платье, переднике и чепце, очевидно, кухарка. На лице ее играла вполне дружелюбная улыбка. – Опять весь мусор мне убирать. – Она сплюнула на раскаленный добела вертел, который несла в руке, и плевок громко зашипел. Теренс едва не разрыдался от отчаяния – да будет ли конец чудовищным слугам Блэквуда?! Не в силах больше терпеть происходящее, он выдернул из безжиненных пальцев Амалии стилет и метнул в кухарку. Клинок угодил женщине в грудь, и она медленно осела на пол. Тогда Теренс из последних сил подбежал к ней и ногой отшвырнул подальше вертел.

***

Первым делом Теренс связал безжизненных горничную и садовника. Кухарку можно было уже сбросить со счетов: кинжал убил женщину на месте. Отыскав в кабинете Блэквуда графин виски, Теренс выпил щедрую порцию и плеснул остатки на рану. Хлынувшая по руке боль почти ослепила его, но, переждав немного, он отправился искать набор для шитья. Ехать с раной к доктору означало потерять время, которым герцог и без того не располагал. Наскоро заштопав руку, он приступил к допросу слуг.

Амалия стойко держалась до конца, ни словом, ни стоном не выдав ни планов любимого господина относительно Хорации, ни его местонахождения. Теренс перепробовал все: иголки под ногти, кипяток, китайскую пытку холодной водой и раскаленные щипцы, но горничная вынесла все и тихо отошла во время удушения шелковым шнурком. Теренс раздраженно сплюнул, поняв, что перестарался, и переключил внимание на садовника. Тот давно уже находился в сознании, но во время допроса Амалии казался относительно спокойным. Однако, поскитавшись по свету и повидав немало людей и опасностей, Теренс прекрасно знал, что свой страх есть у каждого человека. Важно было найти у садовника правильную точку, на которую и следовало надавить посильнее.

– Итак, я в последний раз спрашиваю, где находится герцог Блэквуд и куда он увез Хорацию Инглторп, – медленно проговорил Теренс, размахивая перед лицом садовника извивающейся крысой, держа оную за хвост. Грызун верещал, но вырваться из стальной хватки герцога не мог. В глазах садовника мелькнул страх, и Теренс удовлетворенно усмехнулся. – Где Блэквуд?! – рявкнул он, и как-то сразу и перекошенное гневом лицо герцога, и морда крысы оказались прямо перед садовником, и нервы у того сдали.

– Он увез ее! – выкрикнул садовник и тут же попытался откусить себе язык. Но Теренс был настороже: одной рукой он разжал зубы юноши, а другой поднес крысу ближе.

– Куда увез? Немедленно отвечай, или я засуну эту крысу тебе поглубже!

– Италия... Катания... – выдохнул садовник и внезапно вцепился зубами в свой воротник. Теренс отбросил крысу и встряхнул садовника, но тот шумно сглотнул и расслабленно откинулся на стуле, к которому был привязан. – Простите меня, мой господин, я недостоин служить вам более, – выдохнул он.

– Ты мне и не служил, – удивился Теренс.

– Я обращался к герцогу Блэквуду, – ответил садовник, изо рта у него пошла пена, глаза закатились, и он умер.

Теренс осмотрел его воротник и обнаружил пришитую ампулу. Такие же нашлись на воротниках Амалии и кухарки. Дворецкого Теренс осматривать не рискнул: лужа крови, что натекла из раны на шее, занимала половину холла, и к Гастингсу было просто не подобраться. Но Теренсу уже и не нужно было очередное доказательство того, насколько у Блэквуда безумные слуги. Он узнал самое главное, и теперь надо было действовать.

***

– Дорогая Хорация, отказываться от еды крайне неразумно. Не вынуждайте меня вас связать и кормить насильно.

– Похищать людей крайне неразумно, герцог Блэквуд, – парировала Хорация. – И пока вы меня не отпустите, я не проглочу ни кусочка.

– Что ж, я рад, что вы по крайней мере со мной разговариваете, – заметил герцог Блэквуд и уселся в кресло. – Могу я узнать, чем вы заняты?

Хорация сидела на огромном сундуке под оконцем каюты и держала на коленях небольшой бочонок из-под вина, а в руках – лупу. Уже много дней они с лордом Блэквудом плыли на корабле в неизвестном направлении, и хотя девушке выделили лучшую каюту, снабдили всем необходимым, а герцог Блэквуд не совершил ни малейшей попытки покуситься на ее честь, Хорация накануне объявила голодовку до тех пор, пока герцог не сообщит ей, куда они направляются, и не скажет, что именно он намерен с ней сделать.

– Только что я при помощи лупы выжгла на бочонке свое имя и имя похитителя, дату и место похищения, а также свой портрет, призыв о помощи и размер вознаграждения за нее. – Хорация отворила окошко и сбросила бочонок за борт. – И намерена продолжать выжигать и дальше. – Она отряхнула руки и с вызовом взглянула на Блэквуда.

Герцог не сдержал довольной улыбки.

– Ваш несломленный дух приводит меня в восторг, дорогая Хорация, но позволю себе заметить, что ваша система сигналов абсолютно бесполезна.

– Не называйте меня «дорогая» и по имени, и мне все равно, что вы думаете, я не сдамся! – выпалила Хорация.

– Именно это я и люблю в вас больше всего. Задумывались ли вы, почему я похитил вас?

– Можете мне поверить, только об этом я и думаю. – Голос Хорации сочился сарказмом, от чего Блэквуд, казалось, получал истинное удовольствие.

– Ну что ж, в таком случае пришла пора рассказать вам правду. При условии, что вы соизволите отобедать со мной и перестанете морить себя голодом.

– Хорошо. Довольны? Я поем, только, ради бога, расскажите мне правду.

Блэквуд отдал распоряжение, и расторопные слуги быстро накрыли на стол.

Герцог галантно налил вина в бокал Хорации:

– Попробуйте, дорогая, оно довольно неплохое.

Хорация схватилась за бокал и отпила большой глоток. Вонзила вилку в сочный бифштекс и, кое–как отделив кусочек, сунула в рот.

– Теперь рассказывайте.

– Вам нелегко будет это принять, но должен признаться в том, что я – андроид, – задумчиво вымолвил Блэквуд, покручивая в руках столовый нож.

Слово было незнакомо Хорации.

– Кхм... То есть вас отлучили от церкви? – предположила она.

– Нет. Вы ведь знаете, что мой отец был известным ученым?

– Поговаривали даже, что он был безумен, – припомнила девушка.

– На самом деле нет. Просто его мысль шагнула дальше, чем могут представить простые обыватели. Отец был гениален, он добился огромных успехов в области создания паровых машин и решил пойти дальше. Он создал машину по образу человека. Я – кибернетический организм, Хорация.

У последней отвисла челюсть. Поймав себя на том, что уже некоторое время сидит в таком виде, она отправила в рот еще один кусочек бифштекса и прожевала, не чувствуя вкуса. В слова Блэквуда невозможно было поверить.

– В-вы ведь врете, правда? – с надеждой молвила она.

– Нет, Хорация. Микросхемы, программы, синтетическая кожа – все это недоступно вашему пониманию, но, поверьте мне, дорогая, я – не человек. Вот, смотрите. – Блэквуд взял нож, который до этого вертел в руках, двумя пальцами и не прилагая никаких усилий переломил пополам.

– Этого не может быть, – потрясенно прошептала Хорация.

– Ну что ж, позвольте привести более веские доказательства. – С этими словами герцог встал и приблизился к Хорации. – Не бойтесь, дорогая, я не причиню вам вреда. – Он взял руку девушки и приложил к своей груди.

Глаза Хорации едва не вылезли из орбит: у Блэквуда не билось сердце. Хорация пребывала в шоке. То, что сообщил ей герцог, было непостижимо.

– И зачем же вам понадобилась я?

Герцог вернулся на свое место и устремил на Хорацию долгий взгляд.

– Мне неведомы человеческие эмоции, но когда я впервые увидел вас, в программе словно произошел сбой. Я хочу всегда быть рядом с вами, вы со мной будете как за каменной стеной. За стальной, если быть точнее, – хмыкнул довольной собственной шуткой герцог.

– Это не смешно. Вы действительно думаете, что я соглашусь остаться с вами, с... этим, как вас... андрогином?! Вы с ума сошли!

– Вы еще не оценили все перспективы нашего союза, дорогая Хорация. Покойный герцог Блэквуд, мой создатель – отец, если угодно, – оставил большое состояние, которое полностью будет в вашем распоряжении. Как моя жена вы сможете позволить себе все и даже больше.

– Мне не нужны ваши деньги! – Возмущению Хорации не было предела. За кого ее принимает этот паровой котел! – Думаете, все можно купить? А как же семья, дети?

– Не волнуйтесь, дорогая, мое тело функционирует, как настоящее, во всех смыслах. – Герцог многозначительно поиграл бровями, отчего Хорацию чуть не стошнило. – Детей усыновим сколько захотите.

– Вы безумны, если думаете, что я на это соглашусь, – отрезала Хорация и залпом осушила бокал вина. Голова у нее немного закружилась. – Нет, никогда.

– Полагаю, пришла пора выложить мой главный козырь.

Герцог щелкнул пальцами, и слуга внес в каюту небольшой ларец сандалового дерева с инкрустациями. Ларец поставили на стол перед Хорацией.

– Откройте, – молвил Блэквуд.

Не в силах перебороть любопытство, Хорация осторожно (вдруг змея) приоткрыла ларец и тут же зажала рот рукой, глаза ее изумленно расширились.

– Это же... – беспомощно выдавила она.

– Да, это она. «История страстной любви сэра Гая и леди Ариэллы», оригинал с дарственной надписью автора, без цензуры. Единственный экземпляр в мире. Книга ваша, если вы согласитесь стать моей женой.

– Будьте вы прокляты! – вскричала Хорация, схватила с блюда перед собой ни в чем не повинного омара и швырнула в стену. Как же хорошо Блэквуд о ней осведомлен! Наверняка он подкупил прислугу. Устоять перед искушением прочитать полную версию потрясающей истории сэра Гая и леди Ариэллы было невозможно. – Я вас ненавижу.

– Это будет не первый брак на подобном фундаменте, но, уверяю вас, дорогая, вы измените свое мнение, когда узнаете меня получше. Так вы согласны?

– Согласна, – твердо сказала Хорация. Главное – заполучить книгу, а с браком она как-нибудь разберется позже. – Давайте книгу.

– Э нет, дорогая. – Блэквуд коварно захлопнул ларец прямо перед носом Хорации. – Сначала свадьба, потом книга. Уверяю вас, вы найдете в ней массу полезных советов для нашей брачной ночи. Ждать осталось недолго, мы скоро будем на месте. – Он рассмеялся.

Смех окончательно вывел Хорацию из себя.

– Перестаньте смеяться надо мной, вы, исчадие ада!

– Ха-ха, поверьте, ха-ха-ха, Хорация, я, ха-ха-ха, смеюсь вовсе не над, ха-ха-ха-ха, вами. Речевой, ха, модуль, а-ха-ха-ха-ха, немного заклинило. Ха-ха-ха-ха-а-а, видно, от счастья. – Блэквуд ударил себя по уху, и смех стих.

Подхватив шкатулку с книгой, герцог вышел из каюты. Хорация подбежала к двери и подергала ее, но тщетно – заперто. Тогда она бросилась на застеленную шелком постель и расплакалась.

***

– Капитан, капитан, вы это видите? – раздался крик впередсмотрящего.

– Разумеется, я это вижу, не слепой, – отозвался Теренс из-за штурвала.

Строгий лондонский костюм он сменил на гораздо более привычную для себя одежду флибустьера: черная шелковая рубашка была распахнута на мужественной крепкой груди, волосы повязаны черным же шарфом, за кушак на поясе заткнуты два пистолета. Его быстроходный корабль «Несравненная Хорация» на всех парусах летел к Сицилии, но в воздухе пахло бедой. Судя по всему, Этна вот-вот готова была начать извергаться. Над вулканом клубились столбы дыма, и поднималось оранжевое зарево.

– Плохо дело, – пробормотал Теренс себе под нос.

Четкого плана действий у него не было. В лондонском порту ему удалось выяснить название корабля, на котором Блэквуд предположительно увез Хорацию, но где искать их в Катании, Синклер не знал. Он недоумевал, зачем вообще Блэквуду понадобилось увозить Хорацию именно в это место, но надеялся выяснить это, перед тем как отправить ублюдка к праотцам.

Порт напоминал лонодонский Бедлам при пожаре: всюду сновали люди, неслись ругательства на дюжине языков, корабли спешно грузились и отплывали подальше от Сицилии. Оглушительный рокот прокатился в воздухе, и хотя уже смеркалось внезапно стало светло, как днем. Этна заговорила. По склонам горы медленно поползли потоки лавы.

– Обыщите все закоулки, допросите каждую портовую крысу, но узнайте мне, куда девались Блэквуд и Хорация, – отдал распоряжение Теренс, когда корабль встал на якорь. – Я буду координировать действия из штаба.

– Позвольте уточнить, где будет штаб, сэр, – осведомился Гриффин.

– Разумеется, в моей каюте, – раздраженно ответил Теренс.

– Есть, сэр! – Гриффин убежал.

Герцогу Синклеру оставалось только ждать.

И, к счастью, долго ждать не пришлось. Через полчаса Гриффин втащил в капитанскую каюту темноволосого и коротко стриженого мужчину средних лет с аккуратной бородкой и усами. Мужчина был явно напуган.

– Капитан, вот этот тип утверждает, что видел молодую девушку, похожую на мисс Инглторп, которую сажал в карету какой-то мужчина. Божится, что тот человек назвал кучеру место – часовня Бонаюто.

– Ты видел эту девушку? – Теренс схватил мужчину за отворот ярко-красного, вышитого золотыми галунами камзола и сунул ему под нос небольшой портрет Хорации на эмали, оправленный в золото, который тайком перекупил у мастера, выполнявшего этот заказ для самого лорда Инглторпа. Мужчина в камзоле закивал и затараторил на русском, но, по счастью, Теренс прекрасно владел этим язком.

– Да! Да, это была она, с час назад она уехала в карете с высоким мужчиной в черном. Он велел кучеру ехать в часовню Бонаюто. Если позволите, я странствующий музыкант и певец. Стас Михайлов, очень приятно. – Мужчина настойчиво совал Теренсу руку для пожатия, но тот полностью проигнорировал этот дружеский жест.

– Стерегите его в оба, – велел он тем матросам, которые успели вернуться на корабль. – Если ты обманул меня, музыкантишка, лучше убей себя сам. – С этими словами Теренс покинул каюту.

Для него уже взнуздали огромного черного жеребца. Теренс вскочил в седло, из-под копыт коня полетели искры, и герцог Синклер скрылся в ночи. Гриффин на лошади попроще устремился следом за господином.

***

Герцог Блэквуд силой втащил упирающуюся и кашляющую Хорацию в часовню.

– Отпустите меня, мракобес! Я передумала! Оставьте книгу себе, я не выйду за вас.

– Поздно, дорогая. – Блэквуд обхватил Хорацию за талию и понес к алтарю.

Кроме них в часовне находились лишь два монаха, склонившие колени в молитве. Лица обоих скрывали глубокие капюшоны. На крик Хорации ни один из монахов даже не повернул головы.

Из ризницы уже торопился упитанный священник.

– Что здесь происходит? Зачем вы смущаете покой дома Божьего в этот и без того скорбный час? – затараторил святой отец на итальянском, но и Хорация, и Блэквуд бегло говорили по-итальянски.

– Обвенчайте меня с этой сеньоритой, – требовательно велел Блэквуд.

– Не слушайте его, святой отец! – вскричала Хорация. – Он похитил меня из дома! Мы не можем обвенчаться. Я англиканка, а он – андроид!

– Вас отлучили от церкви? – в ужасе воскликнул священник.

– Нет, падре, не отлучали. Вы спокойно можете нас обвенчать. Похищение невесты – часть свадебного ритуала в Англии, откуда мы и прибыли.

– Но девушка не католичка, да и мир рушится прямо на нас! – возопил священник, воздев руки. В воздухе мелькнула подброшенная герцогом золотая монета. – Но это не помеха крепкому и счастливому браку, – продолжал святой отец. – Итак, я обвенчаю вас очень быстро.

– Кто-нибудь спасет меня, вот увидите, – прошептала Хорация.

– Очень сильно сомневаюсь, – ответил Блэквуд.

– Не сомневайтесь, сударь! – воскликнул один из монахов и с этими словами вскочил на ноги и откинул капюшон. Это был Гриффин.

– Ты что себе позволяешь! Кто разрешил лезть вперед меня? – разъяренный Теренс отвесил камердинеру крепкого тумака.

– Простите, милорд, ну не мог я больше смотреть, как этот Навухудоносор тиранит девушку, – отвечал Гриффин.

Хладнокровие, которого Блэквуд на мгновение лишился, увидев в часовне герцога Синклера, снова вернулось к нему.

– Так-так, кто это тут у нас, неужели пылкий влюбленный?

– Герцог Синклер, что вы здесь делаете? – закричала Хорация.

– Вас спасаю, любовь моя. Мы не очень хорошо расстались после истории с жуком. Простите меня.

– Прощаю, только помогите мне ско...

Не дав Хорации договорить, Блэквуд заслонил ее собой и выхватил шпагу.

– Санта Мария, – перекрестился святой отец и счел за лучшее ретироваться. Он влился в толпу людей, бегущих по улице, спасая свои жизни от ярости вулкана, и был таков.

– Я лишу тебя жизни очень медленно, чтобы ты мучился так же, как мучил бедную Хорацию, – медленно произнес Теренс, обнажая шпагу и парный к ней кинжал.

Его глаза сверкали, как серебряные монеты, он двигался, как гибкая черная пантера, приближаясь к Блэквуду.

– Он вовсе не мучил меня, милорд, – внесла ясность Хорация. – Заставил выйти за него замуж, но не пытал и голодом не морил.

– Понял, потом разберемся. Защищайся, Блэквуд!

Клинки скрестились, высекая искры. Теренс слыл известным фехтовальщиком и убил немало людей на дуэлях на шпагах, но он вынужден был признать, что и Блэквуд фехтовал великолепно. Нечестивый герцог парировал сложные удары, оборонялся и атаковал с техникой истинного мастера. В какой-то момент он перехватил шпагой выпад Теренса, а рукой – занесенную для удара руку Синклера с кинжалом. Оба противника оказались таким образом в патовой ситуации. С полминуты они испепеляли друг друга взглядами.

– Хорация будет моей! – воскликнул Блэквуд.

– В твоих мечтах, – парировал Теренс, довольный ответом. В глубине души он еще немного злился на Гриффина за то, что тот сорвал ему эффектное появление, хотя и понимал, что верный слуга сделал это не со зла.

Не дожидаясь, пока Блэквуд отклонится назад или выпустит его руку, чтобы нанести следующий удар, Теренс занес ногу с намерением сделать так, чтобы наследников у ублюдка не было никогда.

– Теренс, нет! – закричала Хорация, заметив это движение. Блэквуд чуть улыбнулся краешком губ.

Раздался сухой треск и громкий крик.

***

– Отпустите меня, чудовище! Я никуда с вами не пойду! Вы что, не видите, что мы вот-вот погибнем?! Нужно скорее уплывать с острова, вулкан же извергается прямо на город! – кричала Хорация.

Блэквуд за руку тащил ее по улице, и из его стальной хватки невозможно было вырваться.

– Сначала найдем священника и обвенчаемся, – спокойно ответил он. – Приношу извинения за неудобство, дорогая Хорация, но теперь это часть моей программы. Я не могу поступить иначе.

– Ну почему это моя жизнь? – разрыдалась девушка, так как нервы ее давно уже были на пределе.

– Успокойтесь, Хорация, скоро этот кошмар закончится и заживем.

– Не хочу!

– Леди сказала, что не хочет, – раздался позади них голос, от которого даже в разгар извержения вулкана тянуло лютым морозом. – Убери от нее свои грязные руки, ублюдок!

– Теренс! – вскричала Хорация, просияв от радости.

С четверть часа назад Блэквуд вытащил ее из часовни, бросив там лежащего без сознания Теренса. Кость в его ноге треснула от удара о тело Блэквуда, и он остался лежать без чувств на холодном мраморе. Блэквуд однако не добил раненного соперника – Хорация пообещала уйти с ним добровольно, если он сохранит жизнь Теренсу. Но выполнять обещание она вовсе не собиралась. Девушка надеялась вырваться от исчадия ада в обличии человека и вернуться за Теренсом, а там при помощи Гриффина найти способ уплыть с острова. И вот Теренс пусть и нетвердо, но стоит перед ней. К ноге Синклера была привязана самодельная шина, и передвигался он с большим трудом, но был полон решимости тем не менее спасти Хорацию.

Блэквуд толкнул Хорацию себе за спину, и девушка налетела боком на невысокий парапет, перевесившись через него. Прямо под ней узкая улочка превратилась в настоящую огненную реку, раскаленный воздух дрожал, с неба сыпалась зола. Хорация с трудом держалась на грани сознания, выносить удушающий жар становилось просто невозможно.

– Леди часто говорят глупости, – с издевкой заметил Блэквуд на слова Теренса.

– Но не эта леди, – отрезал Теренс. – Прежде чем я убью тебя, ответь мне на один вопрос: зачем ты притащил Хорацию на Сицилию?

– Я отвечу на этот вопрос, потому что таково последние желание приговоренного к смерти, – сказал Блэквуд. – Всегда мечтал побывать на Сицилии в это время года. Вулкан немного подпортил впечатления, но медовый месяц мы с Хорацией проведем в каком-нибудь другом красивом месте.

– Что ты проведешь, так это вечность в аду! Гриффин, давай! Хорация, пригнитесь! – крикнул Теренс.

Из окна второго этажа близстоящего дома по пояс высунулся Гриффин и метнул в Блэквуда старинную алебарду от декоративных доспехов. В тот же самый миг Теренс, стиснув зубы от боли в ноге, одним прыжком покрыл разделявшее их с Блэквудом расстояние и, прехватив алебарду в полете, вонзил ее в грудь соперника и налег всей силой. Блэквуд попятился назад, споткнулся о подставленную ногу Хорации, перевалился через парапет и упал прямо в раскаленную лаву, текущую по улице ниже.

Он не издал ни единого крика, и Теренс с Хорацией, заглянув через парапет, не ожидали увидеть его живым, но Блэквуд все еще был жив. Металл его тела начал оплавляться, ноги и одна рука полностью погрузились в огненный поток, на поверхности виднелся только торс. Блэквуд попытался сложить пальцы в какой-то знак, но силы оставили его, герцог лишь вяло махнул рукой и произнес:

– Я еще вернусь.

И растворился в лаве.

– Вот уж сомневаюсь, – ответил Теренс. Он обхватил Хорацию одной рукой за талию, а другой за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. – Хорация, я люблю вас! Вы станете моей женой?

– Да! – ответила Хорация, не раздумывая ни минуты, и Теренс припал страстным поцелуем к ее губам. Его настойчивый язык исследовал жаркую пещерку ее рта, герцог упивался вкусом и мягкостью губ любимой, голова у обоих шла кругом, нечем было дышать, а Этна выбрасывала в воздух все новые и новые столбы пепла.

***

Теренс отдыхал на подушках, уложенных под тентом, натянутым у мачты «Несравненной Хорации». Корабль держал курс на Лондон, где молодые люди планировали наконец пожениться, но настроение у Теренса было отнюдь не радостное. И дело было не только в сломанной ноге.

За все время с момента гибели Блэквуда Хорация попросила его лишь об одном: забрать с корабля покойного герцога шкатулку сандалового дерева, и теперь все время проводила за чтением хранившейся в этой шкатулке книги. Теренс подозревал, что книга была подарком Блэквуда, и отчаянно ревновал, хоть и понимал, что это бесмыссленно. Ему была неприятна сама мысль о том, что в сердце Хорации могли жить какие-то чувства к этому ублюдку, который похитил ее и чуть не склонил к замужеству. Одно это воспоминание заставляло Теренса трепетать от ярости. И все же Хорация с радостью согласилась выйти за него и ответила на поцелуй. Теренс бережно хранил в памяти и сердце каждый миг этого упоительного события. Он и представить себе не мог, как сладко будет целовать любимую девушку в подобных условиях: на фоне извергающегося вулкана и со сломанной ногой. Лишь эта память грела Теренсу сердце.

В попытках немного расшевелить Хорацию Теренс устроил романтический ужин. Приглашение девушка приняла без колебаний. В назначенный час она появилась на юте, и Теренс остолбенел.

Хорация выбрала для вечера алое платье, выгодно оттенявшее ее фиалково-изумрудные глаза и рыжие волосы. Пышная юбка с мягкими складками и плотно обтянутый лифом немного тощеватый верх делали Хорацию похожей на перевернутый цветок. Теренс с трудом сдержал порыв сжать девушку в объятиях и утащить в свою каюту. Но он дал слово не вести себя, как полоумный Блэквуд, поэтому, превозмогая боль в ноге, дрожащими от страсти руками отодвинул для Хорации стул и помог устроиться за небольшим столом, нарядно накрытым к ужину.

– Вы прекрасно выглядите, любимая, – сказал он комплимент, хотя ему безумно хотелось говорить совсем другие слова. – Вам очень идет красный.

– Спасибо, милорд, – скромно ответила Хорация и опустила глаза в тарелку.

– Я приготовил для вас небольшой сюрприз. Этот человек попался мне в Катании, он в каком-то смысле помог спасти вас. Позвольте рекомендовать – Стас Михайлов, странствующий певец.

Из кубрика вышел сияющий радостью исполнитель, простер обе руки в сторону влюбленных и что-то произнес на непонятном Хорации языке.

– Он говорит только по-русски. Сказал, что безумно рад быть здесь.

Хорация с удивлением разглядывала распахнутый на волосатой груди ярко-красный камзол с золотыми позументами и большой золотой крест на толстой цепочке. Певец радостно произнес что-то еще, переводя указательный палец с себя на Хорацию.

– Что он сказал? – полюбопытствовала она.

– Что вы с ним сегодня родственные души и выбрали один цвет. Вы как будто можете читать мысли друг друга, – перевел Теренс немного раздраженно.

– Он нам что-то споет?

Герцог махнул рукой Стасу и сказал несколько фраз на русском. Певец взял лежащую наготове гитару, откашлялся и запел.

Теренс склонился ближе к Хорации, положил свою ладонь на ее и стал переводить:

– Небесным светом наполняется душа.

В твоих глазах забывшись, я тону.

Тебя, любовь моя, я так давно искал,

Других очей вовек не полюблю.

Хорация не сводила глаз со Стаса. Он как будто действительно прочел ее мысли, ведь именно о таком признании девушка всегда мечтала. Певец отбросил гитару и приложил руку к груди, песня, казалось, вырывалась из самой его души:

– Промчалась жизнь моя в утехах и в вине.

Но, слава в вышних, одарен и я.

Я просто шел однажды по земле,

Чтоб повстречать тебя, любовь моя.

Все как в истории сэра Гая и леди Ариэллы! Хорация сложила дрожащие руки на груди и вся обратилась в слух. Теренс был недоволен тем, что она убрала руку, но продолжал переводить песню хриплым от страсти шепотом:

– Как солнца луч пронзает темноту,

Ты разорвала сети пустоты.

Томящейся душе ты стала верный друг,

Источник неподдельной красоты.

Повенчаны Христом на вечную весну,

Тебе до смерти буду верен я.

Я просто шел однажды по земле,

Чтоб повстречать тебя, любовь моя.

Стас Михайлов закончил песню, преклонив колено у ног Хорации и целуя край ее платья. В глазах его стояли неподдельные слезы. Хорация почувствовала, что сейчас упадет без сознания. Еще никогда она не испытывала такого, даже в присутствии Теренса.

Спохватившись, Хорация повернулась к жениху. Глаза его метали молнии, он уже явно был не рад, что затеял этот ужин. Хорация чувствовала и свою вину: не стоило так поддаваться эмоциям от одной лишь песни. И все же она понимала, что противиться обаянию Стаса Михайлова невозможно.

Желая сгладить назревающую ссору, она взяла Теренса за руку и промолвила:

– Спасибо за чудесный вечер, милорд. Мне было очень приятно, но я устала и хочу отдохнуть. Увидимся завтра утром.

С этими словами она удалилась в каюту Теренса, которую тот любезно предоставил в полное ее распоряжение. Ее ждали последние главы в истории великой любви сэра Гая и леди Ариэллы.

***

Около полуночи Хорация услышала голоса на палубе и решила узнать, в чем дело. С правого борта толпились матросы; на воду была спущена маленькая шлюпка, в которой находился Стас Михайлов. Певец что-то с надрывом говорил по-русски, молитвенно сложив руки.

– Что здесь происходит? – громко спросила Хорация, приблизившись к матросам.

Те почтительно стянули шапки, а стоявший неподалеку Гриффин поспешил объяснить:

– Он очень хотел поскорее вернуться домой, и милорд любезно удовлетворил это желание.

– Вы уверены, что правильно его поняли? – с сомнением произнесла Хорация. – Кажется, он в отчаянии. – Певец и в самом деле протягивал к ней руки и кричал загадочные русские слова. Корабль понемногу отдалялся от шлюпки.

– О, милорд прекрасно говорит по-русски, ошибки быть не может, – заверил ее Гриффин.

– Но я не вижу, чтобы ему оставили хоть одно весло.

– Не волнуйтесь, миледи, все весла на месте, и милорд щедро ему заплатил.

– Ну что ж, раз так... Как будет по-русски «счастливого пути»?

Гриффин произнес короткую фразу, Хорация постаралась скопировать ее предельно точно, послав Стасу Михайлову самую теплую свою улыбку и помахав на прощание рукой.

– Скажите, Гриффин, откуда милорд так хорошо знает русский язык? – поинтересовалась она, когда лодка скрылась в тумане.

– Выучил, пока мыл золото в Сибири.

Хорация не рискнула выпытывать подробности.

– Миледи, все хотел спросить, как так получилось, что мы все-таки оказались в часовне раньше вас, хоть и прибыли на остров последними?

– По дороге из порта я притворилась, что меня укачивает, а потом ударила герцога Блэквуда канделябром, – объяснила Хорация. – Это не подействовало, и тогда мне пришлось разыграть приступ падучей. Это надолго нас задержало.

– Уверен, вы с милордом будете прекрасной парой. Желаю вам счастья, миледи. – Гриффин поклонился и ушел. Он как никто знал своего господина, а потому говорил от чистого сердца.

***

В дверь каюты Теренса негромко постучали.

– Войдите, – крикнул он, недоумевая, кто бы мог нарушить его отдых в столь поздний час. Нога его все еще оставалась в лубках, и двигаться герцогу было трудно, но он мужественно переносил боль и неудобства, связанные с травмой, ведь рядом находилась его дорогая Хорация.

Дверь открылась, и упомянутая особа проскользнула в каюту. С головы до ног Хорация была укутана в просторный черный плащ.

– Хорация, дорогая, что-то случилось? – обеспокоенно спросил Теренс, привстав на постели.

– Я хотела вас кое о чем попросить, – нерешительно начала Хорация.

– Просите о чем угодно, душа моя, я буду счастлив вам услужить, – горячо заверил ее Теренс, вне себя от радости. Наконец-то Хорация сама проявила инициативу и обратилась к нему.

Девушка некоторое время не решалась говорить, и Теренс пустил в ход самую обаятельную свою улыбку, терпеливо ожидая ее просьбу.

– Покажите мне ваш нефритовый жезл удовольствия! – наконец выпалила она.

Поначалу Теренс подумал, что ослышался.

– Что, простите? – переспросил он.

– Нефритовый жезл... – Хорация смутилась. – Понимаете, в книге сэр Гай все время показывал его леди Ариэлле, и она находила это очень приятным и волнительным, и я подумала, что раз уж мы с вами прямо как сэр Гай и леди Ариэлла и все равно поженимся, то вы могли бы показать мне его до свадьбы? Очень хочется посмотреть. – Девушка окончательно запуталась и умолкла, глядя в пол. Ей было до безумия стыдно. Не стоило просить Теренса о таком, наверняка он обиделся. Герцог все еще хранил молчание. Хорация робко подняла глаза. На лице Теренса играла самая счастливая улыбка, такой Хорация не видела даже в ту ночь, когда согласилась стать его женой.

– Кхм, что ж, извольте, я готов показать вам и жезл, и стержень, и петушка, и амурный меч, и любовное орудие, – пылко пообещал он, стараясь сохранить на лице серьезное выражение.

– Правда? – радостно воскликнула Хорация. – Я готова!

Она распахнула плащ. Теренс едва не застонал: под черным бархатом прятался бордовый пеньюар тончайшего шелка, через который просвечивал такого же цвета корсет с бантами. Оставалось только гадать, где Хорация обзавелась подобным нарядом.

– Леди Ариэлле всегда было удобно в таком виде любоваться жезлом, вот я и...

– Вы прекрасно выглядите, дорогая, но, для того чтобы его увидеть, вам необходимо сесть рядом со мной.

Теренс подвинулся на кровати, Хорация с готовностью присела на край.

– Мне кажется, корсет вам давит, давайте избавимся от него, – излишне заботливо произнес Теренс, поигрывая кружевами на воротнике пеньюара.

– Но, милорд... – всполошилась Хорация.

– Называйте меня Теренс, любовь моя, и не волнуйтесь – как вы сами сказали, мы все равно поженимся, так давайте же позволим себе сорвать цветок удовольствия пораньше. Тем более что после того, как вы увидите жезл, не пожениться мы не сможем.

– Почему? – удивилась девушка.

– Потому что я честный человек.

Хорация не совсем поняла эти слова, но послушно дала развязать ленты пеньюара. Корсет был надет на тончайшую шелковую сорочку, и Теренсу потребовалось некоторое время, чтобы перевести дух и не наброситься на Хорацию сразу же. Он провел пальцем по верхнему краю корсета, коснувшись нежной груди, и Хорация вздрогнула.

– Не бойтесь, моя милая, я не сделаю вам ничего плохого, но корсет мы все же снимем.

С этими словами он рванул край корсета, но пальцы его скользнули по гладкому шелку, сам Теренс заскользил по атласному покрывалу и в мгновение ока оказался на полу с противоположного края кровати. Стук падающего тела и ругательство разрушили чарующую атмосферу.

– Теренс, вы в порядке? – Хорация бросилась к герцогу и помогла ему встать.

– Да-да. – Теренс смущенно пригладил волосы. – Проклятый корсет. Постойте-ка. – Он дотянулся до прикроватного столика и вытащил кинжал, богато инкрустированный камнями.

– Что вы собираетесь делать? – насторожилась Хорация и постаралась незаметно отодвинуться подальше.

– Собираюсь сделать все, чтобы вы почувствовали себя на месте леди Ариэллы.

Герцог одним движением разрезал шнуровку и сорвал злосчастный корсет. Груди Хорации словно по собственной воле прыгнули в нетерпеливые ладони Теренса. Погладив пальцами рубиновые вершинки наслаждения, он склонился и страстно поцеловал Хорацию. Девушка таяла в его руках, словно воск. По телу ее прошла волна приятной дрожи, и Хорация коротко простонала от удовольствия. Рванув последнюю преграду в виде сорочки, Теренс оставил Хорацию обнаженной и залюбовался ее телом. Ребра немного выпирали, но в целом Хорация была прекрасна. Теренс принялся целовать каждый дюйм ее кожи, ласкал розовые бутоны ее груди и без устали повторял слова любви.

Хорацию несло на волнах страсти. Неужели именно так чувствовала себя леди Ариэлла в первую ночь с сэром Гаем, когда он показал-таки ей нефритовый жезл? Потерявшись в вихре чувств, Хорация пропустила момент, когда Синклер оторвался от ее тела.

– Если вы хотели увидеть нефритовый жезл наслаждения, то вот он, – сказал Теренс, и Хорация открыла глаза и приподнялась.

Теренс снял одежду, и его нефритовый жезл предстал во всей красе.

– Какой хорошенький! – всплеснула руками Хорация. – Теперь надо направить его в бухту желания, правильно?

– Совершенно верно, душа моя. Она находится вот здесь. – Теренс показал это место на ее теле, и Хорация поняла, что до этого она ничего не знала о жизни и о любви.

Острая боль, которую Хорация испытала, когда нефритовый жезл Теренса оказался в ее сокровенном гроте блаженства, вскоре перешла в не менее острое удовольствие, и она провалилась в бездну экстаза. Всю ночь до рассвета возлюбленные предавались амурной баталии. Засыпая под утро в объятиях Теренса, Хорация успела подумать, что, пожалуй, об этом действительно стоить писать книги. 

***

Возвращение Теренса и Хорации в Саммерфилдз, хоть и радостное, было все же омрачено неприятным известием: за несколько дней до этого лорд Инглторп слег со странной болезнью. Семейный доктор лишь разводил руками, не в силах поставить диагноз и чем-то облегчить страдания больного. Узнав об этом, Хорация бросилась к отцу.

В спальне лорда Инглторпа были задернуты все шторы, лишь по стенам да на столике у кровати горели несколько свечей. В воздухе витал несильный душок разложения.

Отец Хорации распростерся на постели, заботливо укрытый легким одеялом. В неверном свете свечей лицо его казалось мучнисто-белым, вокруг глаз багровели круги, потрескавшиеся губы были окружены какой-то запекшейся черной коркой. Дыхание со свистом вырывалось из приоткрытого рта, переодически перемежаясь непонятным ворчанием. Увидев дочь, старик Инглторп немного взбодрился.

– Хорация, моя дорогая... – Он протянул к ней дрожащую руку, которую Хорация взяла в свои.

– Батюшка, как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросила девушка.

– Прекрасно, милая, просто прекрасно. А-КХА! – Лорд Инглторп оглушительно кашлянул и выплюнул в подставленный носовой платок комок черной слизи. – Откровенно говоря, не очень. Средне, милочка. Проклятая собачонка, будь она неладна.

– Что? О чем вы говорите, батюшка?

– Третьего дня собачка леди Найтвиш цапнула меня на променаде. С тех пор и занемог... Но не будем обо мне. Как ты, моя дорогая? Герцог Синклер спас тебя от Блэквуда?

– Я цела и невредима, батюшка. Блэквуд ничего мне не сделал. Он оказался андроидом, а потом Теренс утопил его в вулкане. Мы с ним собираемся пожениться! Он самый лучший! Как только вы поправитесь, мы сыграем свадьбу.

– Мне совсем нехорошо, дитя мое. Я могу и не оправиться от этой страшной и тяжелой болезни, – еле слышно прошептал лорд Инглторп. – А мне бы так хотелось увидеть тебя в свадебном наряде и отвести к алтарю... Кха-кха. – Старик деликатно покашлял в платок.

На глазах Хорации выступили слезы. Как же ей повезло иметь такого любящего отца, и как сурово с ним обходится жизнь!

– Вы обязательно это увидите, отец, и поведете меня к алтарю, даю слово, – твердо молвила она. – Свадьба не состоится, пока вы окончательно не поправитесь.

– Я рад, милая. Теперь иди, дай мне отдохнуть.

Хорация поцеловала руку отца и вышла в коридор, где попала прямо в объятия поджидавшего Теренса.

– Ну что лорд Инглторп? Ему стало лучше, когда он узнал о свадьбе? – нетерпеливо спросил герцог.

– Боюсь, что нет, любовь моя, – печально ответила Хорация. – Ему стало намного хуже. Как это ни прискорбно, но мы не можем пожениться, пока он не выздоровеет.

На мужественной челюсти Теренса заходили желваки, глаза сверкнули сталью. Опять кто-то пытается встать между ним и Хорацией. Не Блэквуд, так старый интриган Инглторп.

– Позволь мне побеседовать с твоим отцом наедине, дорогая. Уверен, мы все решим насчет свадьбы.

Через пять минут Теренс покинул спальню лорда Инглторпа, заручившись полной поддержкой последнего относительно любых планов насчет венчания.

Хорация в восторге обняла жениха:

– Ах Теренс, какой ты чудесный! Как ты ловко все устроил. Но сможет ли батюшка отвести меня к алтарю?

– Вне всякого сомнения, дорогая. Можешь заказывать платье, лорд Инглторп еще и на торжестве спляшет.

***

День свадьбы Теренса и Хорации выдался на редкость солнечным и безоблачным, и оба восприняли это как добрый знак. Часовня в Саммерфилдз, где Хорация всегда мечтала сыграть свадьбу, была украшена бесчисленными белыми розами и вся увита лентами. Белые голуби с утра летали над Саммерфилдз, что ближе к венчанию Хорация уже не находила хорошей идеей, так как слуги попросту не успевали убирать за птицами. И все же Хорация была счастлива. Она вот-вот станет женой самого смелого, доброго, чуткого и мужественного человека на свете.

Однако вспышка непонятной инфекции подкосила не только лорда Инглторпа, но и некоторых гостей, хотя никто из них, разумеется, ни за что не пропустил бы бракосочетание милочки Хорации с самим дьяволом, которого ей удалось укротить.

Подволакивая левую половину тела и постоянно принюхиваясь к дочери, лорд Инглторп помог Хорации спуститься к поджидавшему их экипажу, который должен был доставить невесту в часовню. Отец Хорации выглядел просто ужасно: на фоне белоснежного шейного платка лицо его казалось землисто-серым, взгляд красных глаз, окруженных пурпурными кругами, блуждал, черную слизь вокруг рта так и не удалось оттереть своими усилиями, а камердинер лорда Инглторпа со вчерашнего дня куда-то запропал. Мимика старика вызывала опасения.

– Батюшка, вы уверены, что нам стоит играть свадьбу, когда вы в таком состоянии? – обеспокоенно спросила Хорация, пока они ехали в часовню.

На задворках сознания лорда Инглторпа еще был жив недавний разговор с Теренсом, поэтому он промычал что-то нечленораздельное и успокаивающе похлопал дочь по руке, в очередной раз громко втянув воздух. Хорация немного успокоилась.

У часовни их встретил Теренс.

– Хорация, дорогая, на два слова. Право же, старина, вы выглядите очень бодро, так держать. – Он похлопал лорда Инглторпа по плечу и увлек Хорацию в беседку.

Лорд Инглторп остался переминаться с ноги на ногу около экипажа.

– Теренс, ты не должен видеть меня в платье до свадьбы, – всполошилась Хорация.

– Боюсь, у нас пробемы поважнее, – мрачно заметил Теренс.

– О чем ты? Почему Гриффин вырядился священником? – удивленно воскликнула девушка, заметив верного камердинера, направляющегося к задней двери в часовню. Гриффин поминутно поправлял жесткий воротничок сутаны и неловко поводил плечами.

– Вчера за обедом викарий напал на меня и попытался укусить.

– ...

– Все в порядке, я его убил.

– Что?

– Не волнуйся за меня, я не пострадал.

– А кто теперь проведет нашу свадьбу?! – истерично вскричала Хорация.

– Об этом не беспокойся, Гриффин вчера вечером принял сан. Не было времени искать другого священника.

– Теренс, но как же... Мы не можем вот так просто...

– Верь мне, дорогая. – Герцог схватил Хорацию за руки и пытливо взглянул ей в лицо. – Мы можем. Ничего страшного не произошло.

– Но ты убил священника!

– Он явно был чем-то серьезно болен. Возможно, бешенством или волчанкой.

– Волчанкой? – Хорация уже ничего не понимала.

– Опасное заболевание с симптомами волчьей ярости. Неизлечимо, – авторитетно заявил Теренс.

– Ну раз ты так говоришь... – неуверенно сказала Хорация.

– Пусть это будет самым большим переживанием в нашей жизни, любимая. Ну что ж, лорд Инглторп проводит тебя, я жду у алтаря. Не подкачайте старина.

Отец девушки вяло махнул рукой в ответ и снова понюхал воздух.

Хорация осторожно оперлась на руку старика, стараясь не слишком его утомлять. Заиграл струнный квартет, замаскированный под огромных размеров розовый куст, двери церкви распахнулись, и под свадебный марш Хорация Инглторп вступила в часовню, где у алтаря ее ждал самый лучший мужчина на свете.

И тут лорд Инглторп внезапно в очередной раз повел носом, бросил руку Хорации и с нечленораздельным ревом ринулся на стоявшую поблизости леди Чаттерли. Ее молодой спутник с ужасом взирал на то, как почтенный пожилой лорд вцепился зубами в руку леди. Отхватив смачный кусок человеческий плоти, лорд Инглторп набросился на молодого человека. Тут разом завопили все присутствующие дамы, кто-то побежал к выходу из церкви; началась паника.

– Папа! – в ужасе вскричала Хорация. Толпа гостей хлынула на нее и оттеснила в сторону. Хорация запуталась в десятиярдовом шлейфе подвенечного платья и упала.

– Хорация! – Раздался крик Теренса, который устремился к невесте.

Из прохода поднялась упавшая было леди Чаттерли. Лицо ее стало такого же землистого оттенка, что и добрейшая некогда физиономия лорда Инглторпа, который в данный момент, мотая головой, как охотничий пес, терзающий тушу, откусывал кусок от следующей жертвы. Леди Чаттерли и ее молодой спутник хватали и кусали всех без разбору. В церкви воцарился настоящий ад. Жертвы нападения в считанные минуты поднимались и принимались кидаться на обезумевших от страха гостей. В воздухе смердело кровью и разложением.

Толпа, устремившаяся к выходу, внезапно с криками побежала в обратном направлении. Вытянув руки и ступая нетвердой походкой, раскачиваясь во все стороны и утробно рыча, в церковь вошел покойный викарий. На одной стороне его лица недоставало плоти, кровавая язва сочилась бурой слизью, синюшные губы обнажали пожелтевшие и гниющие зубы, великолепная седая грива, которой он при жизни страшно гордился, значительно поредела, волосы висели, как пакля.

Хорация все еще лежала на полу, не в силах выпутаться из шлейфа. Теренс выхватил шпагу и прокладывал себе путь со стороны алтаря. Спасающиеся от викария люди становились жертвами ранее покусанных гостей, пополняя ряды зловещих мертвецов с поразительной быстротой. Издавая малопонятные звуки, викарий приблизился к Хорации и склонился к самому ее лицу...

Челюсти страшилища вот-вот готовы были сомкнуться на горле Хорации.

Она отчаянно завизжала:

– Теренс! Теренс, помоги!

– Задержи его ненадолго, дорогая, я тут немножко занят.

Теренс ловко орудовал уже двумя шпагами, сметая на своем пути всех встречных чудовищ, но он все еще был слишком далеко от невесты. На девушку пахнуло смрадом из окровавленной пасти мертвеца, она закрыла глаза и приготовилась к худшему.

И тут что-то просвистело мимо и вонзилось в стену рядом с ней, мелко вибрируя, отчего по всему телу Хорации тоже прошла дрожь. Бедняжка решилась приоткрыть один глаз.

Огромный мужчина в сине-красно-белом костюме и странном синем шлеме с наглазниками голыми руками разрывал подбежавшего к нему мертвеца на части. То чудовище, что чуть было не съело Хорацию, валялось поблизости, полголовы ему начисто снесло острым краем круглого щита со звездой в середине, что сейчас торчал из стены. Мужчина закончил с мертвецом и подбежал к Хорации.

– Вы как, мэм, о’кэй? – обдав девушку мятным запахом дыхания, обеспокоенно спросил он с ужасным выговором уроженца Нового света, выдернул одной рукой щит из стены, а другую протянул Хорации.

– Я... мэм... о’кэй, – промямлила та, поднимаясь на ноги и потирая гудящую голову. Теренс все еще отбивался от парочки мертвецов – лорда и леди Фоссет-Уиллоу, судя по их одежде и украшениям дамы. – Кто вы? Что происходит?

– Стив Роджерс, мэм, к вашим услугам. – Мужчина играючи выломал кусок балки, поддерживающей церковный свод, и размахивал им как дубиной, круша подбирающихся к нему мертвяков. – Люди называют меня Капитан Америка. Держитесь-ка лучше поближе ко мне.

– Теренс! Помогите Теренсу, пожалуйста! Это мой жених, а это моя свадьба.

– Мои соболезнования, мэм. То есть я хотел сказать, мои поздравления, мэм. – Мужчина на секунду притронулся пальцами к шлему в подобии салюта.

– Что здесь творится? – завопила Хорация, нервы ее сдали.

– Как по мне, так это зомби-апокалипсис, мэм, – бесстрастно ответил Капитан Америка и запустил щитом со звездой в сторону Теренса. Хорация истерически завизжала, но щит начисто срезал голову последнего мертвеца, с которым еще не успел расправиться Теренс, и тот наконец–то повернулся к невесте.

– Хорация! Милая! Ты в порядке? – простер руки к девушке Теренс и тут заметил Капитана Америку. – А это кто?

В шоковом состоянии, в котором сейчас пребывала девушка, она начисто забыла имя американца, но прозвище помнила.

– Это господин Капитан Америка, он из Нового Света, он меня...

– Он тебя?! – взревел Теренс, бросившись на Капитана Америку, который невозмутимо опирался на свою импровизированную дубину размером в человеческий рост.

– Спас, Теренс, он меня спас! – вскричала Хорация и обняла жениха. Теренс успокоился и обнял ее в ответ.

– Прости, милая, ты же знаешь, как я тебя люблю и как мне ненавистна мысль, что кто–то тебя...

– Да, я знаю. Все хорошо, дорогой мой, все хорошо. Только вот господин Капитан Америка утверждает, что начался зомби-апокалипсис.

– Началось что?

– Зомби-апокалипсис, сэр, – повторил Капитан Америка, отбросил кусок балки и направился за своим щитом. – Мертвые восстают из могил, чтобы поедать живых. Хотелось бы мне знать еще, как я сюда попал. Если это все шуточки Локи, уж я ему задам.

– Что же нам теперь делать, господин Капитан Америка? Свадьба расстроена, гости убиты... – Из глаз Хорации снова покатились слезы, Теренс прижал ее к своему мужественному телу, нашептывая ласковые слова.

– Как по мне, так нам надо выбираться из часовни, мэм, балку-то я выломал, здесь сейчас все рухнет. – И он первым направился к выходу. Теренс подхватил невесту на руки и вышел следом за американцем. Едва лишь они переступили порог, часовня и правда рухнула.

***

Стоя на развалинах часовни Саммерфилдз, Теренс, Хорация и Капитан Америка встречали рассвет нового дня. Светлый горизонт пятнали столбы дыма от пожарищ, вдали раздавались отчаянные крики, но Хорация и Теренс смотрели в будущее уверенно, ведь они были друг у друга и их великая любовь могла преодолеть все невзгоды и даже зомби-апокалипсис. А Капитан Америка смотрел на восход солнца и просто улыбался. После семидесяти лет, проведенных в коме, он ценил каждое мгновение каждого дня.

Проголосовать за этот рассказ вы можете ЗДЕСЬ