Мечты и желания объединяют мир вымышленный и настоящий. Они окрыляют и дарят надежду, позволяют идти дальше и постигать новые вершины. Но иногда сокровенные фантазии становятся явью, а их власть над человеком – безграничной.

ТВОЙ ВАЛЕНТИН

«Проклятый праздник», – думала Анжела, сидя за рулем в огромной пробке и едва сдерживаясь от того, чтобы не засигналить вслед другим водителям.

А все началось еще в офисе, когда Прохорова назвалась Купидоном и, нацепив бутафорские крылья, принялась разносить «любовные послания». Одно воспоминание о ее виде и дурацкой улыбке заставило Анжелу поморщиться.

«Может, уволить к черту?» – мелькнула удачная мысль. Но отсутствие мозга в принципе не являлось веским для того основанием. И как бухгалтер Прохорова была не так уж плоха.

«Ладно», – мысленно отмахнулась Анжела и, подрезав соседнее авто, перестроилась в другой ряд.

Десятки машин, припаркованных на проезжей части, заняли целую полосу, маринуя остальных в тягучей пробке. А все из-за кафе и магазинов, расположившихся в этой части города.

Посетители уже наводнили рестораны, и редкие неудачники, еще не успевшие приобрести подарки, в спринтерском режиме заканчивали забег по ювелирным, цветочным и бутикам.

Анжела не могла понять, чего особенно романтичного люди нашли в обычном зимнем вечере. Яркие вывески и огни витрин делали любой из них вполне пригодным для романтичного ужина. Сейчас же от обилия сердец и голубей рябило в глазах.

«С Днем всех влюбленных!», «Подарок любимой половинке», «Лучшие идеи для романтичного вечера» – кричали вывески и рекламные щиты. Один из них на миг привлек внимание Анжелы, оглашая специальную праздничную программу в ее любимом клубе, но, поразмыслив, она решила не поддаваться искушению.

Одиночек хватало и в обычные дни, а в День всех влюбленных их число просто зашкаливало. «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят» с поправкой на сильное охирение статистики со времен написания этих строк. А если учесть, что в праздничную ночь на одного не самого мужественного мужика полагалось с десяток агрессивных самок... Анжела отказалась от идеи отправиться в клуб и свернула на нужную улицу.

Сравнивая свое внутреннее состояние с поведением других «охотниц», она иногда задумывалась, уж не выглядела ли такой же отчаянной?

Голод в глазах, жажда на губах... В такие дни скопившееся одиночество издавало особые вибрации. Чувства неудовлетворенности. Больного и болезненного желания. Не жалости. Скорее – жажды забвения.

Побольше алкоголя, поменьше одежды – и пусть ночь закружит в чужих объятьях. Лишь бы не помнить и не жалеть о том, что было и что будет. Пусть обрывки воспоминаний всплывают в голове рваными вспышками – все пьяный бред.

Единственное, что Анжела не могла в себе перебороть, так это брезгливость. Именно она заставила ее отправиться домой, где ждала одна Маркиза.

Кошка словно сговорилась с коллегами и также решила отличиться, заменив демонстрацию лояльности быстрым галопом на кухню.

Анжеле пришлось сбросить сапоги и, не включая свет, пойти кормить питомицу. Вскоре только хруст кошачьего корма разрывал тишину пустой кухни.

Женщина не обратила внимания на свое отражение в глянце гарнитура. Вместо этого бросила взгляд на несколько темных пятнен, расползшихся по светлой столешнице. Это отголоски уходящего дня превратили расставленные в дизайнерском беспорядке предметы в нелепые кляксы. Анжела знала, что они были красными, но сейчас казались черными и размазанными, как липкий мазут.

Она включила свет и почти с отвращением посмотрела на яблоки и цветы, призванные раскрасить аскетизм металлика своей неестественной красотой. В глаза бросилось и другое яркое пятно, которому тут было не место: открытка от домоправительницы с поздравлениями в честь Дня всех влюбленных.

Анжела повертела ее в руках, не зная, как реагировать.

Любовь Павловна проработала у нее достаточно долго, чтобы знать: мужчины не задерживались в этой квартире надолго, а сегодняшний искусственный праздник не являлся исключением.

Анжела отбросила открытку и погасила свет. Нахлынувший мрак мигом поглотил красные всполохи рельефной бумаги, а в спальне уже ждала большая и холодная кровать...

Женщина часто не могла уснуть. Отчеты и лица коллег не отпускали ни на миг. И как бы она не старалась забыть о глобальных проблемах – будь то очередная война или смена президентской любовницы – была вынуждена учитывать их, чтобы быть в тренде.

«К черту», – решила она, отгоняя непрошенные образы, и вытянулась на кровати. Легкое одеяло постепенно согревало озябшее тело, которому хотелось уже совсем другого тепла.

В последнее время Анжела все чаще шла на поводу собственных желаний и погружалась в иную реальность. В той реальности не надо было выглядеть идеально или пытаться кому-то угодить. В ней существовала только сама она и ее желания.

Эти погружения стали настолько привычными и частыми, что и в этот раз Анжела не сразу поняла, когда именно начала ласкать свою грудь, а осознав, расслабилась и отдалась приятным ощущениям.

В мире самоудовлетворения не нужно было спешить или рассказывать кому-то, какие именно прикосновения она любит. Наоборот – чем медленнее ее пальцы скользили по нежной коже, тем сильнее разгоралось желание глубоко под ней. Анжела знала, что к тому моменту, когда она начнет в буквальном смысле гореть, достаточно будет всего лишь нажать на спусковой крючок.

При этом она словно отделялась от собственного тела, представляя, будто кто-то другой ласкает ее. Со временем его образ становился все более четким и узнаваемым, или же Анжела думала, что нашла самую подходящую для себя технику самоудовлетворения. Только разум отказывался рассуждать дальше, когда ноги раздвигались в немом требовании новых прикосновений для особо чувствительных мест.

В этот момент Анжела видела чьи-то серо-зеленые глаза, и их обладателю нравилось то, что она делала.

Вот и сейчас, проводя пальцами у края трусиков, она словно ощущала его дыхание у своего уха.

«Продолжай», – шептал его голос.

Мужчина из фантазий наблюдал за тем, как она ласкает себя. И чем сильнее желание захлестывало ее, тем более безумными казались его глаза. Страсть, воспаленность, одержимость – его сумасшествие передавалось Анжеле, делая ее смелее и откровеннее.

На то он и был мужчиной из фантазий, чтобы любить и принимать все, что она делала.

Все в ее теле. Все в ее мыслях. Все в ее фантазиях.

Анжела издала тихий вздох, ощутив, как намокли трусики под ее пальцами.

«Мокрая для меня», – прошептал голос из ее фантазий.

В такие моменты ей хотелось, чтобы он был здесь и был реален, но вместо этого на Анжелу накатила новая волна желания.

«Не торопись», – попросил он, когда ее прикосновения стали более сильными. Вместо ответа она лишь откинулась на подушки, погружаясь в мир собственных – скоростных – ощущений.

«Я же сказал: не торопись», – повторил он жестче и, схватив ее за запястья, отвел их за голову. Анжела разочарованно застонала, выгибаясь ему навстречу. Она знала, что он хотел наказать ее, но в последний момент не сдержался. Накрыл своим телом и позволил ей отчаянно тереться о его твердый пах до тех пор, пока не наступила желанная разрядка. И не покидал Анжелу, пока она не перестала содрогаться под его телом.

– Спасибо, – беззвучно прошептала она и вместо ответа увидела его довольную улыбку.

«Не может быть. Это всего лишь воспаленное воображение», – решила она. Но Анжела не хотела, чтобы подаренный им образ опять рассеялся, оставив ее в одиночестве. Пытаясь уловить последние секунды перед тем, как это произойдет, она провела пальцами по щеке своего выдуманного мужчины:

– Кто ты?

Он мягко улыбнулся и, перехватив ее руку, поцеловал в тыльную сторону ладони:

– Твой Валентин.

Он продолжал посещать ее каждый раз, когда зов плоти давал о себе знать, и Анжела не понимала природы этой власти.

Выдуманный любовник являлся в прежнем облике, будто ее воображение дало сбой и вместо сотен других лиц являло лишь его одного. Это и радовало и пугало одновременно: никогда прежде Анжела не слышала о том, чтобы мужчина из эротических фантазий сохранял свой образ так долго.

«Почему я вижу только тебя?» – спрашивала она поздним вечером, когда бессонница снова терзала ее в своих удушливых объятьях.

– Мне уйти? – прошептал Валентин, и его голос зашевелил легкие занавеси, а пальцы принялись гладить шелковистую кожу.

Анжела была уверена, что не задавала свой вопрос вслух. Впрочем, она не удивилась его способностям в силу того, что Валентин и так знал обо всех ее желаниях. Ей оставалось только покачать головой, чтобы он продолжал свои ласки.

После долгого рабочего дня Анжела млела под его руками, расслабляясь и намеренно не замечая, насколько откровенными становились его прикосновения.

С некоторых пор она перестала ласкать себя, думая, что это остановит его появления. Однако Валентин продолжал приходить и угадывать ее потребности, снова и снова одерживая верх. Вот и в этот раз томительная нега растекалась по ее телу, делая сопротивление невозможным.

– Я устала, – призналась Анжела, вытягиваясь под его руками.

– Я знаю, – ответил Валентин, продолжая свои ласки и то и дело надавливая на чувствительные точки, от которых волшебная пульсация разносилась по всему ее телу.

– Я настолько устала, что не хочу оргазма, – прямо сообщила Анжела и вздохнула, когда он накрыл ее груди ладонями.

– Ты хочешь, – пояснил он, играя с ее сосками, и, когда ее возбуждение стало слишком болезненным, переключился на ее бока и живот. – Но ты действительно устала, – согласился он.

Его руки снова заскользили по ее спине и ягодицам, успокаивая и расслабляя. И только ощущение его горячего и твердого тела не давало Анжеле покоя.

– Просто расслабься, – попросил он, покрывая поцелуями ее шею и плечи. – Я все сделаю сам.

И сдержал свое слово.

Анжелу никогда не любили так.

Это не был обычный секс в ее понимании. В каждом прикосновении, каждом жесте чувствовалось преклонение, почти обожествление ее.

Непостижимое, неуловимое, неповторимое.

Он любил ее медленно, чувственно, изнуряюще. На грани возбуждения и безразличия, до стирания различий между реальностью и фантазиями.

Анжела потеряла счет времени, растворившись в ночи томительных ласк, с одним-единственным желанием – чтобы та не прекращалась никогда.

Валентин показал ей, что такое истинное наслаждение. Не просто удовлетворение или набор техник, которые к нему приводят, а настоящий рай на земле.

Она дышала им и его ласками, жила им, растворялась в нем, понимая, что это было всего лишь фантазиями. Но такими сладкими, что их не хотелось прекращать.

Они остановились только с рассветом, когда слабые лучи зимнего солнца окрасили небо в грязный серый цвет. И это утро все равно было лучшим в ее жизни, когда измотанная бессонной ночью Анжела впервые шла на работу с улыбкой на устах.

Валентин стал проблеском надежды в ее мрачном царстве одиночества. Он приносил с собой тепло и успокоение, наслаждение и радость. Он не спрашивал, о любимой еде или фильмах, не интересовался подробностями рабочего дня. Он просто находился рядом и угадывал все ее желания, а о большем Анжела и помыслить не могла.

Иногда она шутила, называя его ангелом любви, и даже испытывала ревность, пытаясь узнать, скольких женщин он познал таким образом, но Валентин оставался непоколебим в том, что касалось его прошлого.

Анжела понимала всю глупость своих волнений. Ей не стоило знать больше и тем более привязываться к нему. Даже если этот выдуманный образ и являлся неким ангелом желания, их отношения все равно оставались невозможными.

Она понимала, что должна была воспринимать их связь как нечто временное ровно до тех пор, пока не встретит свою настоящую любовь. И все же скучала. Ее личный островок счастья не распространялся дальше маленькой спальни. Вот и сейчас, сидя за компьютером, Анжела даже не заметила, как «зависла» у монитора, погруженная в мысли о Валентине.

Никогда прежде она не встречала такого мужчину в реальности. Ему не нужно было лишних слов, чтобы получить над ней контроль. Не нужно было привязывать к себе деньгами и статусом. Анжела мечтала, чтобы такой как он материализовался, да только понимала всю невозможность этого. Она уже знала, что со временем он исчезнет, а действительность не сможет предоставить достойную ему замену.

– Я не исчезну, – раздался голос Валентина, и Анжела вздрогнула от неожиданности.

Прежде он не появлялся в других местах и тем более в ее рабочем кабинете, отчего женщина на миг растерялась. Анжеле нужно было закончить анализ важного отчета, а мысли то и дело гуляли в совершенно другом направлении.

– Мне уйти? – снова поинтересовался Валентин, и она покачала головой.

Анжела замерла в ожидании. Она думала, что он наконец появится и обрадует ее своим присутствием, но Валентин не спешил являться на ее зов.

Тишина давила и изматывала пустотой, разрушая все надежды на его появление.

Анжеле всегда казалось, что фантазии подконтрольны, что мечты – плод воображения своего творца, и потому он может делать с ними все, что ему заблагорассудится.

– Даже убить, – подсказал Валентин, и ветер, ворвавшийся из приоткрытого окна, зашевелил полупрозрачные занавески.

Точно такие же белоснежные шелка спускались с балдахина на кровати ее мечты. Там простыни пахли свежестью студеной зимы и радовали скрипящей чистотой. И больше ничего вокруг – одна белая бесконечность. Без места для тени или малейшего дуновения ветра.

Анжела иногда воспринимала картину из своей фантазии как клиническую. В рекламных проектах рай позиционировался как остров с зелеными пальмами или яхта, плывущая в сторону заката. В ее представлении истинным раем было чистое наслаждение. И для испытания его полной остроты Анжела нуждалась не в красивых декорациях, а в мужчине.

Стены офиса замерцали рваными полосами, выпуская наружу мир с белыми простынями.

Влажный поцелуй опалил шею, и Валентин по-хозяйски прижал ее к себе, заставляя вжаться ягодицами в его пах.

Анжела потерялась, вспоминая, что совсем недавно сидела в кресле собственного кабинета, а уже теперь стояла посреди белой пустоты, прижатая к его разгоряченному телу.

– Перестань думать, – подсказал Валентин, опаляя дыханием чувствительную кожу за ухом.

– Я и не думаю, – призналась Анжела, откидывая голову ему на грудь и млея от манящих поцелуев. – Мне просто нравится, когда ты такой.

– А мне нравится, когда ты не стесняешься своих желаний, – ответил Валентин и развернул ее лицом к себе.

Его глаза горели, заражая расплескавшимся в них ядовитым желанием, и Анжеле было достаточно всего лишь посмотреть в них, чтобы ощутить его в себе.

Что-то внутри рвалось наружу, раздирая грудную клетку. Проникало в низ живота, заставляя бесстыдно раздвигать ноги. И Анжела теряла контроль, позволяя фантазиям взять верх.

Мир замерцал, угрожая погаснуть как побратим-реальность, но она лишь покорно следовала за властителем своего вожделения.

Валентин подвел ее к кровати и бережно опустил на свежие простыни.

Колеблющиеся занавеси балдахина создавали ощущение полного уединения, и Анжела на миг залюбовалась мужчиной своих грез.

Она все время напоминала себе о его статусе, боясь раствориться в фантазиях. Пыталась удержать себя от восхищения и каждый раз не могла остановиться. Вот и сейчас провела пальцами по его лбу и скулам, затем медленно очертила линию вдоль носа и губ.

Идеальные черты лица. Идеальная внешность. Идеальное тело и каждый миллиметр его рельефа под пальцами.

Анжела понимала, что так не бывает, но ощущала его более чем реально.

– Кто ты? – снова спросила она.

– Твой ангел, – улыбнулся он, и его глаза посветлели, приобретя оттенок лазурного моря. – Твой раб, – разъяснил Валентин, покрывая поцелуями ее лицо. – Ангел желаний и раб твоих страстей. – Он провел пальцами по ее губам, едва касаясь их и вызывая болезненную дрожь, и уже в следующий миг облизнул их, оставляя обжигающий след. – Я выполню любое твое желание, только прикажи. – Он припал к ее рту, словно подталкивая ее к правильному выбору, и Анжела решилась, ни разу не пожалев.

Никогда и ни с кем у нее не было так, как с ним. Он вытворял с ней вещи, на которые она бы никогда не согласилась в реальности.

В мечтах же было дозволено все. В мечтах никто не назвал бы ее извращенкой или нимфоманкой.

В мечтах не нужно было надеяться, что партнер не забудет о ее удовольствии. Ее удовольствие становилось пределом его желаний.

А еще в мечтах он был неутомим...

– Я более чем реален, если ты в состоянии чувствовать это, – убедил он и в очередной раз ворвался в ее тело, заставляя Анжелу вскрикнуть от удовольствия. И в этот момент в кабинет вошла секретарша.

– Анжела Викторовна, мы уже расходимся. Вы останетесь на работе или вам вызвать такси?

Ее голос заставил начальницу вздрогнуть, возвращаясь в реальность.

Анжела чувствовала себя так, будто ее застали на месте преступления, и не сразу сообразила, что по-прежнему находится на своем рабочем месте, только за окном стемнело.

– Который час? – спросила она с плохо скрываемым удивлением.

К счастью, подчиненные уже привыкли к тому, что она часто теряла счет времени, погружаясь в работу, и не воспринимали такое ее поведение как нечто ненормальное.

– Седьмой час, – ответила секретарша. – Так вам вызвать такси?

– Да, вызови, – медленно кивнула Анжела, все еще не до конца осознавая, что произошло.

Она хотела остаться наедине с самой собой, чтобы понять... Ведь стоило понять, как получилось так, что рабочий день уже подошел к концу, а она ни на строчку не продвинулась в отчете...

И в этот миг угар, в котором она пребывала все предыдущие часы, схлынул, как будто Анжелу окатило ледяной водой.

Она провела весь рабочий день в эротических фантазиях!.. С несуществующим мужчиной, позабыв обо всем на свете, растворившись в несуществующем мире! Непозволительная глупость. Не только непозволительная, но и несвойственная ей, ненормальная... Она потратила на несуществующий секс полдня своей жизни. Половину не просто дня, а рабочего дня, словно какая-то школьница!..

Первой реакцией Анжелы были шок и раздражительность, но уже совсем скоро испуг одержал верх, проникая в ее мысли и пронзая все ее существо своими леденящими щупальцами.

Анжела вдруг явственно осознала, что происходившее с ней было не просто игрой воображения, а стало переходить в реальность, затмевая настоящее и переступая грани дозволенного.

Она действительно поверила в существование некоего Валентина, будто ангелы и демоны и прочая чепуха могли жить в реальном мире.

Теперь, глядя на развевающиеся занавески, Анжела испытывала только страх и впервые осознала, что замерзла до чертиков, сидя все эти полдня у открытого окна.

Она заторопилась домой, опасаясь того, что Валентин придет с новым визитом... Чувствовала, что сходит с ума, и не смогла бы объяснить, почему думает именно так, но боялась до ужаса.

Валентин продолжал посещать ее с неравной периодичностью, только теперь делал это независимо от ее желаний. Если раньше Анжела должна была сгорать от похоти, чтобы вызвать его приход, теперь одно его появление действовало на нее как афродизиак. И она ненавидела себя за это.

Даримое им болезненное желание истощало. Иногда оно казалось неутолимым и пугающе реальным, по крайней мере до тех пор, пока Анжела не приходила в себя. И даже в моменты «прозрения» она уже не ощущала себя прежней.

Сердце продолжало отчаянно пульсировать, а дыхание срываться. Она была такой же изможденной, как если бы совершила марафонский забег, и уже не сразу могла определить, где правда, а где вымысел.

Анжела замирала перед собственной кроватью, пытаясь определить, ее ли это дом или белое пространство из фантазий, утратив грань между двумя мирами.

Мужчины тоже перестали ее интересовать. Она смотрела сквозь них, словно они не имели никакой ценности, и оживала лишь, когда ей казалось, будто впереди замаячила фигура Валентина.

Она видела силуэт своего «ангела» в каждом отблеске зеркал и отсвете теней. Уже одна его улыбка заставляла внутренности скручиваться в болезненно-сладком предвкушении.

Его глаза преследовали ее, его губы виделись в чужих улыбках. Его смех раздавался на улицах и в зданиях кафе и магазинов. Им пахла весна и незаметно наступившее лето.

Он изнурял своими ласками, а жизнь без него теряла остроту. Он испепелял, истощал страстью и пил жадными глотками, а она отдавала себя всю, потому что только так чувствовала себя живой.

Он был везде и всюду. Сопровождал на работе и в кафе, в машине, в такси, на празднике у друзей и вечеринках. Мог делать кунилингус прямо на совещании и тут же беззастенчиво трахать в кабинке туалета. Ему было дозволено все.

До него Анжела не любила анальный секс. До него никому бы не позволила связать себя веревками и оставить так на ночь. Но ведь именно она и никто иной послушно дождалась утра и, превозмогая боль, отправилась на работу.

С ним грани нормального и ненормального исчезали, а любые вопросы пресекались.

Он говорил, что знает все о ее желаниях и остановится только, когда она растворится в удовольствии. И он сдерживал свое слово, вот только само удовольствие меняло очертания, приобретая все более пугающие формы...

Анжела не могла выдержать этого. Ее тело было не в состоянии принять новую порцию боли, ее психика не могла вынести большего.

Она обратилась к психологу, но каждый раз, делясь с ней пережитым опытом, чувствовала себя так, будто это происходило наяву. В один из сеансов ей снова явился Валентин, и она разрыдалась в истерике, испугав даже хваленого специалиста.

Ей прописали новые успокоительные, и пусть лицо психолога оставалось спокойным, Анжела понимала, что следующая такая выходка могла стоить ей путевки в сумасшедший дом.

Страх захлестнул все ее существо, ведь Анжела до смерти боялась табуирования сумасшедших. И одновременно впадала в еще большее отчаянье, понимая, что никто не мог ей помочь.

Она ходила в церкви и секты, к гадалкам и обычным шарлатанам, лишь бы избавиться от поглотившего ее наваждения. Это длилось месяцами, пока Анжела окончательно не разуверилась в возможном избавлении.

Она продолжала апатично посещать психолога, придумывая истории об отступающих видениях, когда на самом деле они становились все более явственными и пугающими. Только она уже больше не верила в чью-то помощь и продолжала плыть по течению, сдавшись на милость своего совсем немилосердного мучителя.

Ее заполонила тупая пустота. Безразличие виделось единственным выходом из кошмара, в котором она оказалась, и Анжела поддалась холодному равнодушию в надежде, что оно опостылеет и ее «ангелу».

Валентин же продолжал расширять пределы ее дозволенного. С некоторых пор его мысленные приказы стали иметь материальную форму. И если поначалу Анжелу настораживали ощущения непонятного происхождения, то потом, осознав их природу, она позволила истязать себя без единого прикосновения. Почти...

– Тш-ш... Если дернешься, будет только больнее, – успокаивал он, буравя ее членом, а сам любовался, как ее преображала асфиксия. Медленно водил руками по ее грудям к животу и ниже, но тело Анжелы отвечало лишь странной неконтролируемой дрожью. Она задыхалась так, словно он сжимал ее горло, а не ласкал нежную кожу.

Анжела бросила умоляющий взгляд на мучителя, сдерживаясь из последних сил. Она не боялась боли как таковой, ее сковывал страх совсем другого рода. Перед глазами поплыло, и пульс забился в ушах, оглушая последними предсмертными ударами...

Последним, что она увидела, был понимающий взгляд цепких глаз и до невозможности теплая улыбка. Ей же хотелось кричать, чтобы он прекратил все это, но воздуха в груди уже не осталось. Что-то полилось в легкие, когда он усилил толчки и опустил руку на низ ее живота. А затем она закричала и забилась в судорогах, пытаясь вырваться из толщи воды.

Хлор разъедал носоглотку и раздражал глаза. Плещущаяся вода затекала в уши, заставляя вздрагивать. Но Анжела осознала, что жива и снова находится в своей ванной. Сердце выпрыгивало из груди как сумасшедшее, и женщина дрожала крупной дрожью, которая затмевала такие казавшиеся сейчас неестественными судороги меж бедер.

– Я чуть не умерла... – сдавленно прошептала она, прислушиваясь к полной тишине вокруг, и вдруг резко закричала: – Я чуть не умерла! Слышишь?! – Анжела ударила по вспенившейся воде, и волны ее ярости погасили несколько свечей по бортикам ванной.

Боязнь кромешной темноты и замкнутого пространства заставила женщину опомниться, и она в бессилии расплакалась.

Тихий плеск воды нашептывал слова успокоения, а вода ласкала горящую кожу, вызывая дрожь, когда эти ощущения перекликались с чувственными ласками дьявольского наваждения по имени Валентин.

Анжела ненавидела его. Она и прежде понимала, что знакомство с ним не сулило ей ничего хорошего, но еще больше не хотела умирать. Только теперь она осознала, что ставкой в их игре на наслаждение была ее жизнь.

Анжела поклялась, что больше не позволит Валентину прикоснуться к себе. Она понимала, что это было почти неосуществимо, но предпочла бы быстрый конец тому, чтобы потерять себя окончательно.

Он же не отступал. Иногда Анжеле казалось, будто ее истерики только забавляли его. Валентин убеждал, будто ей на самом деле нравилось все происходящее. Якобы, как и все другие люди, она лишь искала чужого одобрения, а он мог и заменить ей психолога, и подарить власть над собственной жизнью.

Слова Валентина вносили сумятицу в ее мысли, и в такие моменты Анжела почти поддавалась его уговорам, а потом заходилась в новой истерике.

В конце концов она впервые за долгое время взяла отпуск и отправилась на дачу, чтобы дать своему наваждению последнюю битву, и Валентин не заставил себя долго ждать.

Анжелу трясло от одного его прикосновения. Она швыряла в него картины и вазы, и все, что попадалось под руку. Дни и ночи напролет. В течение первых бессонных суток женщина почти сошла с ума. В определённым момент она перестала отвечать на его зов, перестала говорить с ним. Превратилась в сплошной сгусток ненависти, будто одно это чувство могло испепелить опостылевшего ей мужчину.

Так продолжалось бесконечно долго по ее ощущениям. На самом деле - всего несколько дней, пока в один миг Анжела не забылась беспокойным сном и не потерялась во времени.

Когда она проснулась, то чувствовала себя опустошенной и голодной, однако Валентина рядом не было.

Он пропал.

Первое время Анжела то и дело вздрагивала от каждого шороха и дуновения ветра, чувствуя в них скрытую угрозу, однако Валентин не появлялся. Она продолжала ненавидеть его, кривясь от одной мысли о нем, и тут же гнала рассуждения прочь, чтобы ненароком не призвать его снова.

Анжела снова и снова подходила к зеркалу, с ужасом осознавая, во что превратила саму себя. Ее, красивую ухоженную шатенку, словно подменили, истощив до состояния египетской мумии. Поэтому она цеплялась за свое отражение в зеркале как за истинное доказательство случившегося.

Бессонные ночи и беспокойные дни, бесконечные марафоны и потеря связи с реальностью – если бы ей сказали, что это может в одночасье разрушить человека, а тем более ее, она бы просто рассмеялась. Никогда бы не поверила, что станет одержима собственными фантазиями. Да еще такими...

Воспоминания тут же вызывали желание откреститься от них, а размышления не приносили желаемого облегчения. Особенно когда Анжела осознавала, насколько свободно чувствовал себя «ангел желаний» в ее собственном вымышленном мире. Вольготнее, чем даже она сама...

Со временем воспоминания перешли в разряд отрывков из чужой жизни. Иногда они носили ностальгический оттенок, и в ее снах Валентин снова становился обаятельным и нежным как в начале их отношений, но эти сны странным образом обрывались, не давая ей копнуть глубже. В такие моменты Анжела отступала, радуясь тому, что может контролировать свою жизнь и ее обратную сторону. В этом отношении осенняя пора стала для нее любимой.

В период дождей и серых будней людей захлестывала депрессия, и добрая половина офиса страдала от гнетущей непогоды. Анжела же превратилась в сгусток кипящей энергии, который возвращал их к жизни, заваливая работой. При этом они могли ворчать и жаловаться друг другу, но в глубине души благодарили начальство за оказанный стимул.

Анжеле пришлось попотеть, чтобы вернуть рекламное агентство в русло конкурентной борьбы. Она до сих пор удивлялась, как оно осталось на плаву в бытность ее зацикленности на собственной фантазии, и видела в этом знак свыше.

Рано ее сбросили со счетов. Рано.

Лишь однажды ее сердце тревожно забилось, когда в назначенном для деловой встречи кабинете показался человек с до боли знакомыми вьющимися темными волосам... Но это был не «он». Мужчина, отдаленно напоминающий Валентина, но далеко не он. Лишь убедившись в этом, Анжела поняла, что наконец выдохнула, и тут же снова забыла дышать, когда столкнулась с ним взглядом.

– Александр, – представился он, с интересом рассматривая ее.

В последнее время она все чаще ловила на себе такие взгляды, но ни один из них не заставлял ее сердце биться так часто, как этот.

– Анжела Викторовна, – съязвила она и протянула руку для вежливого поцелуя, но не смогла сдержать довольной улыбки.

«Хорош черт», – мелькнуло в голове, и она мысленно припомнила все, что о нем знала.

Заказчик, управляющий, венчурная фирма. Бизнес рискованный, но перспективный. Наверняка таким же рисковым и перспективным был и мужчина, продвигающий свою фирму.

Анжела уже мысленно похвалила его потенциал, но постаралась держать себя в руках. Поэтому, даже когда он пригласил ее на ужин, сделала вид, что «проверяет расписание», в котором каждый вечер пятницы и так был свободен на год вперед.

Поначалу ей было страшно завязывать новые отношения. Воспоминания то и дело подкидывали картины о том, как закончились прошлые, и Анжела убеждала себя, что их нельзя было даже считать таковыми. Те отношения не существовали в реальности и не предполагали ответственности, да и не мог настоящий мужчина вытворять в ее голове то, что умел ненавистный ангел.

От одной мысли о Валентине она снова вздрогнула, только в этот раз не знала, от того ли, что боялась его возвращения, или же, наоборот, – опасалась невозврата...

Анжела решила расставить все точки над «i» и, наплевав на психологические техники, попыталась вызвать его на откровенный разговор. Ответом послужила тишина, и только кошка ласково мяукала, потираясь о ее ноги, намекая на то, что пора бы завести хозяина в пару хозяйке.

«Если бы он существовал, то уже давно объявился», – решила Анжела. Ни один мужчина – реальный или нет – не стал бы безразлично наблюдать за тем, как его женщину уводит другой, а их свидания с Алексом набирали обороты. Оставалось сделать только один шаг, чтобы понять, насколько они подходили друг другу, и с недавних пор именно этот шаг вызывал у Анжелы самые большие трудности...

Прихожая встретила их приглушенным золотистым светом.

– Стильно, – похвалил Алекс, осматривая результат недавнего ремонта.

– Одно время я думала расширяться, – призналась Анжела, бросая сумку на пуф и снимая пальто, – а потом решила, что в этом нет необходимости.

Она решила не упоминать о причинах, по которым затеяла ремонт, нацеленный на уничтожение всех воспоминаний о совсем другом мужчине.

– Как знать, как знать... – протянул Алекс, снимая верхнюю одежду и следуя за ней в зал.

Либо он чувствовал себя комфортно в ее присутствии, либо это была далеко не первая квартира, в которую его приглашали с одной-единственной целью. Анжела отмахнулась от собственных мыслей, понимая, что стала слишком придирчивой. Конечно, это была не первая такая квартира, и он собирался стать далеко не первым ее любовником. Приглашение на вечерний кофе и уже расставленные вино-фрукты-шоколад были красноречивее любых слов. Просто она боялась. Боялась, что сделает что-то не так или что-то пойдет не так... От этих мыслей руки задеревенели, когда пришло время разливать вино.

– Я сам. – Алекс накрыл ее ладони, тактично сделав вид, что не заметил уже накрытый в зале столик.

Его руки были горячими и с легкостью согрели ее озябшие ладони. От этого подзабытого ощущения предательски подкосились ноги. Еще он стоял за спиной, и ощущение твердости мужского тела только усиливало такую приятную женскую слабость.

Будет ли с ним также хорошо, как с... Валентином? Анжела отчего-то боялась произносить это имя даже про себя.

Будет ли она реагировать на чужие ласки так же, как на его? Анжела прервала себя, ведь Алекс не был чужим, но противные мысли все лезли и лезли в голову.

Если бы сейчас за ней стоял ее «ангел», он бы проложил дорожку горячих поцелуев вдоль шеи и не дожидался бокала с вином. Заставил бы ее пить кроваво-красный напиток, но пил бы его сам только из ее губ...

Она вздрогнула, когда Алекс прервал такую яркую фантазию, развернув ее к себе и протянув бокал.

– За нас? – В его глазах плясали черти, и Анжела решила не отставать.

– За нас, – кивнула она и прикоснулась губами к холодному хрусталю.

Жидкость не обжигала, не заставляла внутренности медленно плавиться, глаза Алекса – да. Их блеск усиливал внутреннее томление во сто крат, и он знал, какой эффект производит на слабый пол.

Где-то глубоко внутри Анжеле уже было хорошо, поэтому она только приветствовала ускоренную прелюдию. Не хотела ждать и тратить время на пустые разговоры. Она хотела Алекса здесь и сейчас. Скорее и сильнее. Чтобы почувствовать, что все идет как надо.

Он прочел ее мысли и, отставив бокалы, притянул Анжелу к себе, заставляя на миг расслабиться от пьянящего ощущения его близости.

Жадный поцелуй быстро подчинил обоих власти желания. Горячие губы и обжигающий язык кружили голову, оставляя только чувство первобытной жажды.

Они опустились на диван, позабыв о вине и корзине с фруктами. Анжела в нетерпении расстегивала его рубашку, а Алекс стягивал ее платье. И с каждым отброшенным предметом одежды они обнажали все больше разгоряченной кожи.

Алекс прижимал Анжелу к себе, целуя в ухо, а она таяла от ощущения его тела под пальцами.

Прикосновение кожи к коже было таким простым, а ведь она уже забыла, насколько остра потребность в нем, насколько сильно будоражит. «Ангел» обычно не дарил таких ощущений, больше упиваясь ласками ее тела, чем позволяя ей касаться его самого...

– Как это было эгоистично с моей стороны, – вдруг произнес его голос с издевкой.

Анжела на миг растерялась и замерла, но Алекс ничего не заметил, целуя ее в изгиб шеи.

– Значит, ты уже уверена, что он тебе подходит? – снова спросил «ангел».

Анжела покачала головой, словно это могло избавить ее от назойливого поклонника.

– Уходи, пожалуйста, уходи, – попросила она, отвечая на поцелуй горячих губ. К собственному удивлению, ее мысли так и остались мыслями, а Алекс ничего не заметил.

– Я бы ушел, но ты все время думаешь обо мне. – Впервые за многие недели Валентин улыбался и она могла видеть его воочию.

Он стоял у Алекса за спиной, и Анжела испытывала двоякое чувство от того, что новый любовник ласкал ее, в то время как бывший наблюдал за этим с мерзкой улыбкой.

Страх постепенно сменился осознанием того, что Валентин не мог сделать ей ничего плохого в присутствии Алекса.

– Он не заметит даже если ты уснешь, – поддел «ангел», и Анжела захотела опротестовать услышанное, покончить наконец со своим параноидальным видением, но в этот момент любовник притянул ее ближе и впервые за долгое время она ощутила реального мужчину внутри себя.

Это пьянило, будоражило и возбуждало сильнее любых фантазий. С Валентином не было нужды в предохранении, и оттого ощущения с Алексом отличались от прежних, но уже скоро Анжела забыла обо всем на свете, откинув голову и отдавшись водовороту неописуемых чувств. Страсть перекрыла мысли, оставив чистейшее наслаждение.

Алекс поощрял ее движения и шире расставил ноги, давая ей возможность устроиться на нем удобнее. Анжела открыла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но снова увидела перед собой Валентина.

– Черт тебя побери, уйди! – потребовала она. Чувствовать Алекса внутри и видеть, как за этим наблюдает второй, было выше ее сил. Валентин лишь наклонился ближе.

– Не стесняйся, я не хотел вам мешать, – улыбнулся он. – Ты же почти кончила, да? – «Ангел» провел пальцами по ее губам, и Анжела лишь послушно приоткрыла рот, проклиная себя за это. Она снова закрыла глаза, концентрируясь на ощущениях и чувствуя, как упоительная волна блаженства проходит по ее телу.

«Он был прав, – думала она, неконтролируемо содрогаясь. – Черт побери, он как всегда был прав». Анжела вздрогнула, чувствуя его прикосновения к грудям и, лишь открыв глаза, поняла, что это был не он, а Алекс.

– Я сделаю прощальный подарок, – пообещал Валентин, опаляя ее плечо своим дыханием. Его пальцы ласково прошлись вдоль линии позвоночника, заставляя ее мелко дрожать. Или пальцы Алекса? Анжела окончательно запуталась, чувствуя, как снова сходит с ума.

– Нет, не хочу, – запинаясь, прошептала она. Но никто не услышал.

– Не лги мне, – мягко попросил «ангел». – Только не тому, кто знает все о твоих фантазиях.

Его ладони накрыли ее груди, задевая распаленные соски и заставляя вздрагивать от болезненного удовольствия. Она думала, что его, потому как кто-то по-прежнему гладил ее спину, и уже скоро Анжела окончательно запуталась. Она больше не могла определить, чьи руки касались ее тела и водили по его изгибам. Прикосновения Алекса должны были казаться ярче, ведь он существовал в реальности, однако на деле оба любовника действовали на нее одинаково возбуждающе, и это было чистым сумасшествием.

Они совершали разные безумия с ангелом желаний, но безумие в мире фантазии и безумие фантазии в реальности были разными вещами. Если бы кто-то мог провести эту грань, объяснить, где хорошее, а где плохое... Анжела растерялась. Какой бы сумасшедшей она ни была, но не хотела снова забыть о разнице между реальностью и сном. Не хотела раствориться в чужой власти.

Алекс сильнее притянул ее бедра и ускорил толчки, заставляя снова подчиниться его ритму. В этот момент Валентин принялся покрывать поцелуями ее шею, и Анжела вздрогнула, ощутив его спиной.

– Ты не существуешь. Ты просто не существуешь, – шептала она как мантру, словно это могло спасти ее от безумных ощущений, но продолжала чувствовать его не менее отчетливо, чем Алекса. Даже сильнее.

Все мысли сконцентрировались на действиях несуществующего любовника. Но если он не был настоящим, то почему она так отчетливо ощущала его руки на своем теле? Словно в доказательство Валентин опустил одну из них между ее бедер, и Анжела застонала. Каждое его прикосновение заставляло ее изнемогать, теряя при этом часть себя. С каждым разом – все большую. Она медленно рассыпалась на осколки и не могла ничего с этим поделать.

– Пожалуйста, прекрати, – попросила она, но он не остановился. Лишь довел ее до состояния полного исступления, за которым наступило опустошающее бессилие. Анжела тихо содрогалась под его рукой и не могла противиться этому.

Отчего-то ей стало обидно, что несуществующий мужчина смог уже дважды довести ее до вершины, в то время как реальный этого даже не замечал. А может, и заметил, и даже счел это своей заслугой, так как полностью опустился на диван и немного замедлил ритм движений, давая ей прийти в себя.

Валентин издал легкий смешок, и она поняла, что он прочел ее мысли, но в голову пришло куда более важное открытие.

– Ты делаешь это намеренно...

Вместо ответа он шлепнул ее по ягодицам и надавил на поясницу, заставляя прогнуться. Анжела вдруг осознала, для чего, и забилась в его руках, пытаясь освободиться:

– Оставь меня, черт тебя побери! Что бы ты ни сделал, я никогда не предпочту тебя настоящему человеку!

– Ты забудешь о настоящем, – ласково сказал он, что никак не вязалось с болью, которую он причинял, сжимая ее бедра.

Почувствовав, как он раздвигает ее ягодицы, Анжела забилась в его руках еще сильнее.

– Я приказываю тебе! Ты ангел моих желаний, – напомнила она.

– Успокойся, – посоветовал он и добавил с елейной издевкой: – Даже если ты снова хочешь поиграть в изнасилование, я не против.

Он сошел с ума? Анжела и прежде думала, что имела дело с психом, но как для психа он действовал слишком аккуратно. Никогда не причинял ей вреда прежде, и даже сейчас его длинные пальцы проникали в нее медленно и осторожно, постепенно воскрешая забытые ощущения.

«Дура! – мысленно зарычала Анжела. – Еще поблагодари его за то, что насилует нежно!»

Она снова попыталась вырваться, не веря, до чего опустилась в собственных мыслях. Но ведь это действительно было ненормально. Неправильно. Она хотела быть только с Алексом. Она хотела наконец забыть о мире выдуманных фантазий и зажить полноценной нормальной жизнью! Хотела избавиться от своего мучителя.

– Почему ты не даешь мне сделать это? – взмолилась Анжела, чувствуя, как окончательно сходит с ума.

Валентин не ответил, полностью поглощенный ее телом. И Анжела вдруг поняла, что он не мог ничего на это ответить. Разве психи и маньяки объясняют своим жертвам, почему убивают их? Анжела дернула головой, выбрасывая эти мысли из головы. Даже если он был психом, он не существовал! Не су-ще-ство-вал!

В следующий же миг ее версия рассыпалась в прах, так как несуществующий любовник дал знать о себе самым недвусмысленным образом. И ощущение его внутри выбило воздух из легких, заставляя внутренности гореть. Анжела попыталась вырваться, но Валентин пригвоздил ее к телу другого мужчины, с легкостью пресекая любые попытки освободиться.

Алекс воспринял это «объятие» как проявление чувственности и лишь прижал Анжелу к себе, усилив амплитуду движений. Она понимала, что он был близок к финалу.

– Прекрати! Перестань! – закричала она, уже не зная, к кому обращалась.

– Черт, пожалуйста, не сейчас, – процедил Алекс и не остановился.

Анжела была готова разрыдаться от обиды, но в этот момент «ангел» потянул ее за волосы, заставляя выгнуть спину. Чтобы Алекс не увидел ее слез, как она поняла.

– Ненавижу, ненавижу... – шептала она.

Она ненавидела Валентина за то, что он с ней делал, ненавидела Алекса за то, что он даже не догадывался об этом, ненавидела себя за то, что не испытывала физической боли. Физически ей было более чем хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть реальностью.

Больно было внутри. Внутри что-то раздирало на части, заставляя мозг пульсировать, а кулаки рефлекторно сжиматься. И она не выдержала. Принялась в бессилии рваться в тисках ненавистного ей мужчины. Ненавистных мужчин. Теперь она ненавидела их обоих. И била, и царапала, не разбирая кого и как, впервые за все время пытаясь причинить кому-то вред.

И кто-то остановился, а кто-то продолжал, и чьи-то руки пытались остановить ее удары, но она уже не обращала на это внимание.

Собственное тело не принадлежало ей. Оно превратилось в болезненный нарыв, готовый вот-вот лопнуть. Еще секунда. И последняя. Тело задрожало крупной дрожью, а Анжела отвесила последний удар, после чего рухнула на чью-то грудь.

Все замерло, никто не шевелился. Только ее дыхание с шумом вырывалось из легких, заглушая всхлипы. И слезы. Много слез. Они текли по чьему-то горячему телу и продолжали литься, даже когда она прекратила плакать. Даже когда они закончились. А они все текли и текли, смешиваясь с красными дорожками не то вина, не то гранатового сока, и Анжела не заметила, как погрузилась в блаженную темноту.

Реальность дала о себе знать самым ужасным из возможных способов...

Прошло уже несколько недель с тех пор, как все случилось, а Анжела по-прежнему не верила в происходящее.

Оно всплывало в воспоминаниях только вспышками фотоаппарата, будто было не с ней. Вот она пришла в себя и впала в шок, вот ее обнаружила домоправительница и вызвала милицию, вот ее опрашивают и снимают медицинские показатели... В любом случае Анжела была уверена только в том, что не могла убить.

Однако дни в СИЗО были одинаково беспросветны, и у нее появилось слишком много времени для того, чтобы все вспомнить...

Ведь била именно она. Она и никто другой.

Просто в тот момент она почему-то не ощущала нож для резки фруктов в руках. Ее захлестнула неконтролируемая, никогда прежде не испытываемая ярость и... Один-единственный удар в артерию нанес непоправимый урон. Анжела вспомнила остекленевший взгляд Алекса на застывшем лице и замерла, боясь развивать свою мысль дальше.

– Так за что вы его убили? – повторила свой вопрос следователь.

– Я не хотела его убивать... – Анжела вернулась в помещение изолятора, в бессилии опустив голову.

Она устала повторять одно и то же. Вообще устала.

На нее давили не темнота и сырость болотного цвета стен. Даже не заключение. Чувство безысходности и несправедливости. Ощущение нереальности происходящего.

– Вы уже признались, что сами убили его, – повторила следователь и наклонилась ближе. – Я не собираюсь мучать вас вопросами, просто ответьте как есть и получите меньше на суде.

– Я уже отвечала! – вскипела Анжела. – Там был другой, меня...

– Да, да, знаем, – оборвала следователь. – Насиловали, а вас захлестнула ярость и вы не думали, что причиняете кому-то смертельный вред. Царева, мы это уже слышали, – с нажимом повторила женщина. – Но вы пригласили его сами, стол накрыли сами и сексом с ним занялись тоже сами. И никого третьего там не было ни по показаниям камер наблюдения в подъезде, ни по косвенным результатам медицинского осмотра. Вы занимались сексом с одним мужчиной, понимаете? С одним!

Анжела покачала головой и в этот раз не стала ничего отвечать.

Ей никто не верил. Просто не хотел верить. Возможно, единственным человеком, который еще мог что-то изменить, оставалась психолог, да и та мало что понимала в происходящем, а эта следователь... Анжела окинула ее взглядом. Как можно было оставаться такой вроде бы красивой и одновременно безразличной к судьбе себе подобной?

Анжела понимала, что не могла винить професиионального следователя в сделанном выборе, ведь и сама совсем недавно хотела повышения так же, как эта женщина – закрытого дела и звездочку на погон. Вот только жизнь расставила приоритеты иначе...

Знала бы следователь, что Анжела предпочитала реальный срок лечению от сумасшествия, и только вмешательство адвоката останавливало ее от вынесения себе ужасного приговора... Впрочем, Анжела была не так уж и уверена в том, что не нуждалась в стационаре...

– Не стоит грустить. – «Ангел» облокотился о решетку позади следователя и осмотрелся по сторонам.

– Доволен работой? – холодно поинтересовалась Анжела, переводя взгляд на него.

В былое время она накинулась бы на него с целью выцарапать глаза, но сейчас слишком устала для этого. Вообще устала.

– Я вижу. – Он окинул ее спокойным взглядом, в котором на миг промелькнула человечность.

– Тогда что ты здесь забыл? – Анжела старалась быть холодной, но этот дьявол по-прежнему выводил ее из себя.

– Пришел попрощаться. – Он сделал несколько шагов вперед и подошел к столу, за которым велся допрос.

Следователь сделала короткую заметку, пока сопровождающий милиционер следил за преступницей.

– Тогда счастливо в Аду, – пожелала Анжела, сверля Валентина взглядом.

– Без тебя в нем будет скучно, – он улыбнулся, пропустив ее желчный ответ мимо ушей. – А вообще я собирался сделать тебе еще один прощальный подарок.

Анжела лишь хмыкнула, давая понять, что больше он ей не страшен и не интересен, а он наклонился к следователю и прошептал, глядя Анжеле в глаза:

– Потерпи год – и к тебе прибудет подкрепление.

Женщина не сразу поняла, что он имел в виду, пока не заметила, как следователь вздрогнула от его шепота. Вряд ли та могла слышать, что он сказал, но чувствовать сам шепот – вполне... От осознания этого у Анжелы мороз прошел по коже.

Ее одержимость начиналась именно так. С легкого шепота и едва ощутимого дыхания на коже. Даже сейчас, вспоминая об этом, Анжела начинала дрожать, а ее сердце ускоряло свой ритм, вызывая странные покалывания в груди.

– На сегодня все, – заключила следователь и поднялась, сгребая папки.

– Почти все, – уточнил Валентин, по-джентельменски отодвигаясь, чтобы пропустить ее к выходу.

Анжела мысленно кричала, бросалась к будущей жертве на шею и предупреждала об опасности. В реальности же оцепенела, не в силах произнести ни слова. Да и кто ей поверит? Кто поверит в то, что еще одна молодая женщина с успешной карьерой станет жертвой несуществующего маньяка? И уж точно не следователь, которая отказалась проявить малейшую солидарность по отношению к настоящей жертве...

– Всего хорошего, Анжела Викторовна, – пожелала следователь и направилась к выходу.

Анжела только кивнула, провожая взглядом ее фигуру в сопровождении темного мужского силуэта.

Она уже знала, что в этот Валентинов день кто-то встретит своего «ангела любви», но почему-то это ее больше не беспокоило.