Иногда даже самому опытному и искушенному мужчине приходится тяжело. Особенно если речь идет о его молодой и невинной супруге...

***

Сжав зубы, Талли собрала волю в кулак. Напряжение было нестерпимым. Она больше не выдержит! Покрывшись испариной, вся застыв, она стиснула в кулаках простыни и представила, как те рвутся под давлением в клочья. О да, их чувства ей отлично знакомы. Если, конечно, простыни чувствуют.

– Ради Бога, заканчивайте уже, – выдохнула она. – Я больше этого не вынесу!

Магнус, обнажённый, покрытый потом от усиленных трудов, застыл. В ярости уставился на жену, кто жена-то без от роду две недели. За всю его жизнь ни одна женщина ни разу даже не намекнула, что ему не хватает умений в спальне! А эта девчонка, только-только лишившаяся невинности, осмеливается критиковать! Магнус отпрянул, и Талли тотчас же натянула на себя простыню, скрывая наготу, и в ужасе от собственной бестактности уставилась на разгневанного мужа.

Она не собиралась этого говорить, просто... слова сами вырвались.

– Мне жаль... – начала было она.

– Вам и должно быть жаль! – рявкнул Магнус. – Меня в жизни так не оскорбляли!

– Да, но...

– Думаете, легко каждую ночь заниматься любовью с женой, которая холодностью и неподвижностью похожа на труп?!

– Я не знала... Не думала... Хотя не кажется, что вам сие действо противно... В любом случае для меня это тоже очень тяжело! – Талли пришла в ярость от его критики. – Вы даже не представляете, насколько тяжело! Пытка!

– Пытка? – Магнус в бешенстве засверкал глазами, с ненавистью посмотрел на жену. – Пытка, говорите?

Он был унижен. Разъярен. Ему хотелось выскочить из спальни и оставить Талли навсегда. Хотелось придушить прямо здесь и сейчас, пока она кутается непонятно зачем в эту простыню, против воли и несмотря на всю его злость вызывая в нём желание. Она заслуживает, чтобы её придушили!

Ему хотелось сорвать простыню и заниматься с ней любовью, пока жена не взмолится о пощаде.

Да только она уже взмолилась.

Ради бога, он же её муж! А она ему жена! Жена! Он имеет право овладевать ею, когда и как хочет! Кроме того, она обязана родить ему детей.

– Что ж, мадам супруга, – натянуто бросил Магнус, – боюсь, вам придётся терпеть эту пытку, пока вы не понесёте.

– Я знаю! – парировала Талли. – И если вы потрудитесь вспомнить, я не говорила, чтобы вы перестали, я лишь просила поторопиться и поскорее покончить с этим! Чем быстрее я забеременею, тем лучше, смею заметить!

– Отлично, – мрачно пробормотал Магнус и, сорвав с супруги простыню, возобновил труды. Бог свидетель, он добьется от неё отклика, даже если это убьёт его!

Магнус пустил в ход все свои навыки и умения. Поглаживал, ласкал, дразнил. Его губы и руки не знали ни минуты покоя.

– Хватит! – отпихивая от себя супруга, вскричала наконец Талли. – Я больше не могу этого делать!

– Что делать? – зло рявкнул он. – Вы не делаете ничего!

– Разумеется, я ничего не делаю! Я и не должна! И мне приходится сосредотачиваться изо всех сил, чтобы ничего не делать! Почему вы не можете просто закончить с этим? Почему так долго?

Сосредотачиваться? Магнус выругался. И она жалуется, что он долго предаётся ласкам? Если да, то это впервые в его жизни! Он принялся натягивать одежду. Нужно оставить Талли, иначе он может поддаться соблазну и придушить её. Убивать же новобрачных во время медового месяца не принято. По крайней мере, не в его роду.

– Теперь я понимаю, о чём говорила кузина. Бесчеловечно требовать, чтобы женщины ночь за ночью терпели подобное! – воинственно заявила Талли, вновь заворачиваясь в простыню.

Натягивая брюки и балансируя на одной ноге, Магнус замер.

– В каком смысле «о чём говорила кузина»?

– Летишия предупреждала, что супружеские обязанности окажутся трудны и болезненны.

Он нахмурился.

– Болезненны? Я делаю вам больно?

– Ну... не совсем болезненны. Просто это... это нестерпимо.

На этих словах Магнус продолжил одеваться, а Талли забормотала что-то гневное в подушку. Он старался её не слушать. Значит, ей нестерпимы занятия с ним любовью? Значит... И тут прозвучало предложение, тотчас же приковавшее его внимание.

–... ночь за ночью приходится лежать, не смея ни шевельнуться, ни издать хоть малейший звук, пока супруг творит восхитительно приятные вещи...

Восхитительно приятные вещи? Магнус выронил рубашку.

– Что вы только что сказали? – резко спросил он.

Повернувшись, Талли заморгала. Глаза её были полны слёз.

– Вы сказали «восхитительно приятные вещи».

– Ну да... – Она жарко вспыхнула.

Магнус пристально посмотрел на супругу сузившимися глазами. Часть его – оскорблённая мужская гордость, – желала в гневе покинуть спальню. Другая же часть хотела разрешить загадку. Которая, казалось, зижделась лишь на одном – «кузина предупреждала».

Магнус сел на кровать.

– Расскажите, Талли, что именно говорила наша дорогая Летишия о супружеских обязанностях?

Заливаясь краской и запинаясь, та постаралась передать слова кузины.

– И я пыталась, правда пыталась сохранять чувство собственного достоинства и не двигаться... – Талли виновато повесила голову. – Мне ужасно стыдно, что это оказалось столь сложно, но то, что вы делаете со мной... Я... – Огромные, омытые слезами, золотистые глаза на одно мгновение встретились с его, и Талли лихорадочно вытерла мокрые щёки.

Её ногти были сгрызены под корень. Магнусу показалось, будто кто-то взял в руку его сердце и сжал до боли.

– Пожалуйста, милор... Магнус, давайте попробуем ещё. Обещаю, что на сей раз справлюсь. Я поняла, что повторение таблицы умножения немного помогает...

Он не верил своим ушам.

– Повторение чего?

Талли ещё ниже опустила голову. Спутанные рыжеватые локоны скрыли лицо, открывая взору нежную, мягкую шейку. Ему страстно захотелось прижаться к этому местечку поцелуем, но поразительные слова жены отвлекли его.

– Когда я занимался с вами любовью, вы повторяли таблицу умножения?

– Да, – шепнула она.

– Чтобы не обращать внимания на мои ласки?

Из-под копны локонов раздался приглушённый всхлип. Талли кивнула.

– И вы думали, что порадуете меня этим?

Снова кивок.

– Потому что наша кузина сказала, что если вы откликнитесь, я перестану вас уважать? Что посрамите и свою семью, и мою, если шевельнёте хотя бы пальцем? Если не станете лежать неподвижно, подобно трупу?

– Да, – засопела Талли.

– Сука! – с чувством выругался Магнус.

Талли дёрнулась, и он снова выругался.

– Я говорил не о вас, моя дорогая. – Магнус положил руку жене на плечо и почувствовал, как та вся напряглась.

И снова будто кто-то сжал ему сердце. Она такая маленькая, наивная и уязвимая. И его, вся его. Несмотря на их мерзкую кузину и её подлые попытки расстроить их брак.

– Душенька, идите ко мне. Я не сержусь, – прошептал Магнус. – Не на вас. Идите, больше нет причин переживать. – Он осторожно обнял Талли и притянул её неподатливое тело к себе. Она по-прежнему не поднимала головы и дрожала в сдерживаемых рыданиях.

– Летишия – коварная, злобная сука, – тихонько сказал он, – и совет, что она дала, совершенно, решительно неправилен.

Долгий дрожащий вздох, и рыдания стихли.

Поглаживая её нежную, гладкую кожу, Магнус продолжал:

– Она дала его, стремясь посеять между нами вражду. – Ещё крепче прижав к себе жену, он помолчал. – Но ей этого не удалось, верно же? Потому что я сержусь на неё, не на вас.

Ещё один долгий дрожащий вздох, и Талли наконец расслабилась и прижалась к нему. Магнус почувствовал, как что-то, туго натянутое внутри, отпустило.

– Ну, давайте же, посмотрите на меня, – нежно приподнимая её голову, прошептал он. Талли медленно подняла взгляд. Её удручённое, залитое слезами лицо побледнело, а вздёрнутый мокрый носик покраснел.

– Вы на меня не сердитесь? – прошептала она.

– Нет, – покачал головой Магнус. – А вы на меня?

Удивлённая, она посмотрела на него, и внезапно её глаза вновь наполнились слезами.

– Конечно же, нет, – пробормотала Талли и со стоном облегчения упала ему в объятия.

– Я люблю вас, Магнус, – воскликнула она, уткнулась в его голую грудь и, уже не владея собой, разразилась безудержными рыданиями.

Оригинал перевода №10

Tallie braced herself and gritted her teeth. The tension was unbearable. She couldn't stand much more. Her body was sheened in sweat. She clutched the sheets on either side of her stiffened body and imagined them shredding under the pressure. She knew exactly how they felt—if sheets could feel, that was.

"Oh, for heaven's sake get it over with," she gasped."I can't take much more of this!"

Magnus, naked and sweating from his labours, froze. He stared at his bride of two weeks, outraged. Never, never had any female dared to suggest he was less than adequate in the bedchamber! And this chit,barely out of her virginity, was daring to criticise! He swung himself away from her body, and she gathered the sheet against her to cover her nakedness.

Tallie stared at his furious face, appalled at her own lack of tact.

She hadn't meant to say it—it had just slipped out.

"I'm sorr—” she began.

"So I should think!" he rapped."I've never been so insulted in my life."

"Well, but—”

" Do you think it is easy for me, making love every night to a bride as cold and unmoving as a corpse?"

"I have no idea, never having considered-the matter, although it seems to me you do not exactly dislike the procedure. In any case, it is very difficult for me, too!" Tallie was incensed by his criticism."You have no idea how difficult. It is pure torture!"

"Torture?"

Magnus's grey eyes glittered with rage."Torture is it?"

He was mortified. Furious. He had half a mind to storm out of the bedchamber and abandon her then and there. He glared down at her. It would serve her right if he throttled her where she lay, clutching that sheet so inadequately, provoking a response from his body despite his fury. He wanted to rip the sheet away and tumble her until she cried for mercy!

Except that she already had!

He was her husband, for God's sake! And she was his wife! His wife!He had every right to take her when and how he liked! And besides, she owed him children.

"Well, madam wife," he said stiffly, "I am afraid you must endure more of that torture until you are with child."

"I know it!" she retorted.

"And if you care to recall, I did not tell you to stop. I said to hurry up and get it over with. The sooner I am with child, the better,I say."

"Very well, then," he muttered grimly, and, ripping the sheet from her clutches, he returned to his labours. By God, he would wring a response out of her if it killed him!

He used every skill and technique in his repertoire, stroking,caressing, teasing, his hands and mouth fully occupied.

"Enough!" she shrieked, pushing him off her at last."I can do it no more."

"Do what?" he snarled, frustrated.

"You're doing nothing."

"Well, of course I am doing nothing—what else would I do? And it takes every bit of concentration I have. Why can you not simply get on with it? Why must it take so much time?"

Concentration? Magnus swore. And was she complaining about the amount of time he took? If so, she was the first woman in his experience ever to complain of that. He started to pull on his clothes. He had no intention of staying in a room with her any longer, otherwise he might find himself strangling her. And it was simply not done to murder brides on their bride trip. Not in his family, at any rate.

"I understand now what my cousin meant. It is inhuman to expect women to endure that night after night," said Tallie rebelliously, wrapping the sheet tightly around her.

Magnus paused, one leg sliding into his trousers.

"What do you mean—what your cousin meant?"

"My cousin warned me that my marital duties would prove to be difficult and painful."

He frowned.

"Painful? I am causing you pain?"

"No... not pain, precisely. It... it is just... unbearable."

She continued muttering angrily into the pillow while he finished dressing. Magnus attempted to block out her ugly words. So his lovemaking was unbearable to her, was it? Then his ears picked up one sentence and he was riveted.

“To be forced to lie there night after night, not moving or uttering a sound, while a husband creates wondrously pleasurable sensations. "

Wondrously pleasurable sensations? Magnus dropped his shirt.

"What did you say just now?" he demanded, his voice harsh.

She blinked up at him. There were tears in her eyes.

"You said, " wondrously pleasurable sensations"."

Tallie sniffed and dropped her head.

"Yes, well..." She turned a deep, fiery pink.

Magnus stared down at her with narrowed eyes. Part of him wanted to storm out and give vent to his injured masculine pride. The rest of him wanted to solve the mystery. It seemed to hinge on one point—my cousin warned me.

He sat down on the bed.

"Tell me, Tallie. What exactly did our dear cousin Laetitia tell you about your marital duties?"

With much blushing and hesitation Tallie attempted to explain what her cousin had told her concerning her marital duties.

"And I have tried to remain still and dignified, truly I have..." She hung her head."I am sorry I have found it so difficult, but the. the things you do to me. well. "

Wide amber eyes, awash with tears, met his in a quick,fugitive glance, and she dashed a small hand across her wet cheeks.

Her nails were chewed to the quick. Magnus felt as if someone had reached into his chest and squeezed his heart until it hurt.

"Please, my lor—Magnus, let us try again. I promise I will behave better this time. I have found that saying my multiplication tables can be helpful..."

Magnus could not believe his ears.

"Saying what is helpful?"

She hung her head lower. Tawny locks tumbled around her face, hiding it from him and exposing her delicate, creamy nape. He longed to plant a kiss on it, but was too distracted by her incredible words.

"You have been saying your multiplication tables while I make love to you?"

"Yes," she whispered.

"So that you will not be distracted by my lovemaking?"

A tiny sob came from beneath the mop of hair as she nodded.

"And you think that this will please me?"

She nodded again.

"Because my cousin told you I would have no respect for you if you responded? And that you would shame your family and mine if you did anything other than lie as still as a corpse?"

"Yes," she snuffled.

Magnus did not know whether to laugh or explode with rage. Rage won.

"Bitch!" he swore violently.

Tallie flinched. Magnus saw it and swore again.

"I didn't mean you, my dear." He reached out and laid his hand on her shoulder. He felt her tense, and his heart clenched in his chest again. So small and naive and vulnerable. and his—all his-despite his bitch of a cousin and her malicious attempt to ruin his marriage.

"Come here, sweetheart," he murmured."I'm not angry. Not with you.Come, there is no need to be upset anymore. " Gently he slid an arm around her resisting body and pulled her against his side. She still wouldn't look at him. He could feel repressed sobs convulsing through her.

"My cousin is a spiteful, malicious bitch," he said softly, “and the advice she gave you was completely and utterly wrong. "

The sobs suddenly stopped on a long, shuddering gasp.

Magnus continued, stroking her soft, smooth skin as he spoke.

"She did it to cause trouble between us." He paused, and tightened his arm around her."But she hasn't succeeded, has she? Because I'm not angry with you;I'm angry with her."

Tallie let out a long, quavery sigh and at last he felt her relax against him. Something unwound inside Magnus.

"Come, Tallie, look at me," he murmured, putting a gentle finger under her chin. Slowly she looked up at him, her woebegone, tear-drowned face pale, her up tilted nose damp and rosy.

"You're not angry with me?" she whispered.

He shook his head."No. Are you angry with me?"

She stared at him, surprised, and suddenly tears began to well up in her eyes again.

"No, of course not," she muttered, and with a tiny choke of relief fell into his arms.

"I love you, Magnus," she wailed, and, completely overwrought, she burst into tears against his bare chest.