Добро пожаловать!

Это «Два моря», большая вилла площадью восемьсот квадратных метров, расположенная на острове в Карибском море! Здесь нашим героям предстоит провести несколько дней, в течение которых они примут участие в первом эксперименте института социальной психологии имени Джозефа Кенна.

Суть эксперимента: на протяжении трех дней участники будут изолированы друг от друга. Доступные способы общения - свидания вечером в тёмной комнате. Социологи института будут следить за ходом эксперимента, чтобы изучить поведенческие реакции мужчин и женщин, ограниченных невозможностью визуализировать интересующий объект, а также выявить значимость внешности при выборе партнёра. После того, как участники увидят друг друга вне темной комнаты, они смогут общаться друг с другом без ограничений. Оставшееся время эксперимента будет дано на то, чтобы определить правильность или ошибочность "слепого" выбора. По окончанию эксперимента участникам полагается денежное вознаграждение.

ВИЛЛА «КАЙЛУА» (ДВА МОРЯ)

Вилла представляет собой большое здание в форме буквы «Н», разделённое на две половины (одна для женщин, вторая для мужчин), оборудованные всем необходимым для комфортного проживания. Большие светлые спальни на двоих, общие кухня и гостиная, бассейн и выход из каждого корпуса к собственному пляжу. Во всех помещениях виллы установлены видеокамеры.

 Территория острова разделена так, что обитатели Кайлуа увидеть друг друга не могут. Цокольный этаж виллы, соединяющий оба корпуса, состоит из анфилады тёмных комнат, а также технических помещений. Часть из тёмных комнат будет отведена для приватных встреч между участниками эксперимента. Из каждого корпуса в тёмные комнаты ведёт дверь, которая будет открыта в вечернее время суток. 

Дин 

Every day feel the heat in the city

Like the barrel of a smoking gun.

Read the signs, see the lights,

They’re so pretty!

You’re the one now, turn me on!

Мой храм всегда полон людей. Я стою на самом верху. Я выше любых законов и норм морали. Управляю толпой, качая головой в такт своей музыки. Изгой одного общества и живой бог другого. Я из плоти и крови, ко мне можно прикоснуться, можно что-то спросить и я отвечу. Но мне не поклоняются, мне аплодируют. Когда одни глупцы рядом крестятся, вспоминая своего бога, другие несут мне дары и посвящают себя. А я в ответ несу им свободу, направляю к ней своей музыкой - в темном зале, окутанный туманной дымкой, в лучах прожекторов, внутри вспышек света всех цветов радуги. В ладах со своими демонами, общаясь с ними на «ты», я подаю пример, как нужно жить так, чтобы не было стыдно перед самим собой. Чтобы не было страха и сожалений. Чтоб каждый день, как последний. Чтоб жить, так со вкусом.

Я на вершине мире.

Я - сон в самую летнюю ночь.

Иду по коридору, жадно глотая воду из пластиковой бутылки. Толпа осталась позади. В глазах все еще пляшут зайцы, пульс отдает ритм бита, а в ушах грохочут ноты. По пути хлопают по плечам, благодарят за отличную музыку, за настроение ночи. У порога комнаты встречают друзья. Смех, шутки, обычные разговоры. Умываюсь и протираю лицо полотенцем. В который раз спрашивают, приму ли я приглашение на виллу «Два моря» для прохождения тестов в пользу какого-то эксперимента с возможным последующим участием. Еще сомневаюсь. Начинают уговаривать, мол мне не повредит подобное приключение. Тем более после того, как расстался с очередной пассией. Оправдываюсь, что слишком сильно люблю женщин, чтобы уделять внимание одной. Или просто не нашел еще ту, с которой захотелось бы разделить вечность. Усложняло поиск и то, что меня могли выдержать только самые смелые и раскованные. И это мой выбор, мой вызов, воля моей свободы, шепот моих демонов. Подкупило, что мне нравилось экспериментировать. Но я и без этого прекрасно знал, насколько сильное влияние оказывает внешность. На любовь в том числе. Все чушь! Чушь, будто внешность не имеет значения. Еще какое. И я решил доказать это тем, кто задумал подобный эксперимент. Эти психологи съедят свои блокноты, когда подведут итоги с моим участием. И я хочу на это посмотреть.
  

Из аэропорта Лос-Анджелеса в аэропорт Гаити. Далее на катере до острова. По прибытию сумку за борт. Снял ботинки, чтобы походить по песку, закатал джинсы. Тепло. Солнце только тянется к зениту, слепя даже в очках, ведь я ночное существо. Желтый диск загораживают зеленые лопухи высоких пальм. Море накатывает на побережье с пеной у рта, жадно слизывает песок. Шумит, как песня. Воздуха чище нет. Рай... Хотя мне не положено. Хорошо, что дальше?

Провожают на виллу. Уже за метры заметен ее шик. Парнишка вводит в курс дела, выдает брошюру с картой дома, пересказывает расписание, правила. То и дело цепляется за меня взглядом - из любопытства. Я привык. Внутри царствует винтажный стиль. Да, я в этом слегка разбирался. Провожает в мою комнату. Здесь интересно. Светло, просторно, мебель и предметы интерьера под стиль того, что я уже видел, две внушительные кровати, обещающие хороший сон. С любопытством жду своего соседа. Парень прощается, желает приятного отдыха и уходит. Вид из окна самый Карибский. Не хватает только сотового, едва не до ломки. Но с этим можно справиться - я верил. Главное, со мной моя музыка. А теперь в душ, освежиться после дороги.

Ада

Музыка всегда была моей страстью и спасением. Из виолончели можно было извлечь столько звуков, живых и ярких, что когда они рождались на свет, я получала такое наслаждение, которое было сродни удовольствию от ласк умелого любовника. Музыка была для меня всем. Ноты горечи и болезненной сладости. Сплетённые воедино, они таяли в воздухе, оставляя послевкусие чего-то неуловимого и в то же время бесконечно моего. Я жила, когда смычок касался струн. Моя душа была жива, и эти ощущения были моей религией. Моей верой. Моим богом. 

- Ада, собирайся быстрее, опоздаешь на самолёт! 

Анна буквально кричала в трубку, словно знала, что я действительно не готова ни к поездке, ни к новому приключению, в которое ввязалась на свою несчастную голову. 

- Я почти готова. 

- Врушка. Снова заслушалась своим Бахом. 

- Это был не Бах. 

- Какая разница? Всё равно я в них не разбираюсь. Повеселись там от души, хорошо? 

- Хорошо. Обещаю. 

По правде говоря, в этот момент я скрестила пальцы, потому что не собиралась ни веселиться, ни хоть сколь-нибудь позитивно проводить время на этом странном острове, куда судьба закинула меня по воле случая, впоследствии ставшего для меня роковым. Бросив сотовый на постель возле чемодана, я некоторое время размышляла о том, стоит ли брать телефон с собой. В любом случае, средства связи с бренным миром организаторы грозились забрать у всех участников этого странного эксперимента, в который я сдуру ввязалась и о об участии в котором уже начинала жалеть. Все же прихватив сотовый с постели, я застегнула чемодан, осмотрела комнату на предмет забытых вещей и направилась в сторону выхода из дома. Такси должно было прибыть за мной с минуты на минуту. 

В психологическом эксперименте "Вкус темноты" принимать участие я не хотела. Но, как часто бывает, когда у тебя есть слишком бесшабашная подруга, а ты в ответ на уговоры не можешь сказать ни слова, ты ввязываешься не только в сомнительные мероприятия, но и готова поехать даже к чёрту на рога. Сути эксперимента я не знала, лишь только заполнила несколько анкет и была уведомлена о том, что мне предстоит прожить несколько дней на шикарной вилле, куда съедутся несколько девушек со всех уголков земли и мужчин. Последних мы не должны были видеть вплоть до окончания эксперимента, а встречаться с ними предстояло в абсолютно тёмной комнате, где бы и происходили наши свидания. Встречи с мужчинами, которых мы с девушками не увидим несколько дней, я представляла себе слабо. Сама не зная, зачем вписываюсь в эту аферу, я искренне надеялась на то, что мне удастся избегать неприятных рандеву вплоть до отбытия с острова.  

Вилла "Кайлуа" встретила меня радостно улыбающимися сотрудниками, теплом солнца, ароматом Карибского моря и ощущением, что я сделала правильный выбор, отправив заявку на участие в эксперименте. Я была одной из первых, кто прибыл на виллу, отчего картина, представшая перед моим взглядом, показалась мне сюрреалистичной. Остров посреди моря, шикарный особняк, привкус таинственности и больше ничего. Только бескрайняя свобода, которая соприкасается с лазурным небом и омывает берег синевой волн. Получив инструкции от улыбчивой девушки, назвавшейся Лорен, я выбрала комнату, которую мне предстояло делить с незнакомкой по имени Мэри, и отправилась прогуляться по берегу. Мой взгляд то и дело лениво скользил по вилле, выстроенной буквой "Н" и разделённой на две половины. Интересно, сколько мужчин уже добрались до "Кайлуа" и сколько из них так же, как и я, отправились на прогулку? Глупости. Мужчины предпочитают просто полежать на диване и обменяться сальными шуточками по поводу предстоящего ужина в темноте. Или поспать после долгого перелёта. В любом случае, заняться чем угодно кроме прогулки. 

Включив на плеере дорожку Казальса, я поправила наушники, прикрыла глаза и повернулась лицом к морю.

Музыку они тоже вряд ли любят. Но это меня не волновало. Это был только мой бог. 

К вечеру я познакомилась со всеми девушками, с которыми мне предстояло прожить бок о бок эти несколько дней на вилле, обменялась первыми впечатлениями и успела испытать желание немедля сбежать с острова. Переодеваясь к первому ужину, который должен был состояться в абсолютной темноте, я прокручивала в голове действия, которые должна была совершить завтра утром, лишь бы избавиться от ощущения тревоги. Нет, я не боялась того, что предстояло нам с девочками, я лишь только пыталась представить, каково будет там, в тёмной комнате, полной новых ощущений, слишком острых запахов и... темноты. И всё же раз за разом одёргивала себя, чтобы мысли текли в правильном русле. Утром - посещение психолога. После него - свободное время и выполнение заданий. Интересно, каких? Нам раздадут по огромному чупа-чупсу и мы будем должны сосать его до вечера? Нет, это слишком глупо и рассчитано на идиотов. Здесь же - уникальный научный эксперимент, за которым следят настоящие психологи, разбирающиеся в том, чем занимаются всю свою жизнь. 

- Девочки, я что-то так нервничаю. - Моя соседка по комнате, Мэри, в очередной раз одёрнула короткое чёрное платье и закусила пухлую нижнюю губу, переминаясь с ноги на ногу возле двери, ведущей в тёмную комнату. 

- И я, - пискнула рядом Кэти, миниатюрная блондинка с короткой стрижкой. Днём Кэтрин старательно делала вид, что она - профессионал в психологии, и даже пыталась применить на нас несколько методик. А теперь струсила, стоило только ей дойти до самого главного. 

- Значит, первой войду я, - пожала я плечами, поправляя бретельку светлого платья. - Идите за мной. 

Толкнув дверь, ведущую в первое небольшое техническое помещение, я почти сразу оказалась окутанной бархатной темнотой. Воздух застрял в лёгких и от волнения я не смогла сделать следующий вдох. Мне в нос ударил аромат апельсинов, вина и чего-то пряного. Касание маленькой ледяной ладони к плечу показалось обжигающим. 

- Ада, это я, Мэри. Отведёшь нас к парням? - шепнула прерывающимся голосом девушка позади меня, и я кивнула, хотя Мэри вряд ли поняла, что я согласна. 

- Хорошо, - тихим шёпотом согласилась я, после чего распахнула следующую дверь, попадая в водоворот звуков и слепящей темноты. Звон посуды, мужские голоса и тихий смех. В этот момент желание снова немедля покинуть остров стало чересчур отчётливым, но вместо того, чтобы последовать ему, я кашлянула и спросила как можно громче: 

- Привет! Кто-нибудь сможет проводить нас за стол? 

Вечер первый.

Дин 

Душ смыл всю усталость, но при этом расслабил тело. Окончательно сморило южное тепло. Прилег на пару минут и открыл глаза уже под вечер. Милое дело поспать днем, как рефлекс. Соседом оказался парень по имени Томас. Тоже весь в тату, поэтому у нас сразу нашлась общая тема для разговора. Когда посмотрели на часы, дело было уже к ужину в темной комнате. Наконец-то, а то жрать хотелось сильнее, чем секса. Об эксперименте даже не задумывался. Пока для меня все происходящее было сродни настоящему отпуску с морем, чистым песочком на пляже и пальмами. Но к ужину все равно приоделся. Вытащил из сумки черный костюм, не классика, встряхнул. Хорошо, что ткань не из тех, что сильно мнется. На ноги белые кроссовки. Под цвет им рубашка, не застегивая на верхние пуговицы. Все равно никто не увидит. 

Заход в темную комнату, как шаг в неизвестность. Но эта темнота почти привычна, поэтому я не почувствовал сильного дискомфорта. Зато Том рядом матюкнулся. 

- Ну и темень, - бубнил он. – Может, попросим включить свет? Где тут еду искать? 

- Да ладно, пошли. Сейчас разберемся. 

Сориентировавшись, я взял Тома за предплечье и повел за собой, к столу, который определил по звяканью посуды и сосредоточенности голосов. По пути я кому-то наступил на ногу. Том с кем-то столкнулся. Щупая стулья на предмет свободного, сунул пальцы в чьи-то длинные волосы. Устали извиняться, но наконец сели, и я сразу приступил к еде. 

- Привет! Кто-нибудь сможет проводить нас за стол? – спросил женский голос где-то недалеко. 

- Минутку! – ответили, кажется, как раз ей. 

Вставать не хотелось, да и не до этого мне стало, когда нащупал на столе мясные котлеты. 

- Ты что, уже ешь? – засуетился сосед. - Положи и мне. Эй, девочки, идите на голос! – заорал он над ухом. – Мы здесь. 

Когда девочки-таки дошли, он усадил их по правую сторону от меня, как раз там, где еще было свободно. Я уловил цветочный запах духов, будто в тропиках распустилось какое-то редкое растение. 

- Я Том, а рядом с вами Дин. 

- Угу, - ответил я, пережевывая колбасу. – Салют. 

- Я Ада, - ответила та, что рядом, и которая кричала до этого. – И со мной Мэри. 

Голос приятный, даже очень, с бархатной ноткой. С таким петь, или на радио. За «секс по телефону» так вообще будет не отбиться от звонков. 

- Ой, ребята, а как тут еду искать? Ничего же не видно, - просила Мэри. 

Голос попроще, просто звонкий. 

- На ощупь, видимо. Или спросите у Дина, он уже вовсю жует. 

- Пока я нашел только котлеты с картошкой, какой-то салат и мясную нарезку, - признался я. 

- А сыр есть? И что можно попить? – спросила Ада. 

- Сыр у меня! - отозвался кто-то напротив. 

- О, передайте, пожалуйста. 

- Вино? Шампанское? – спросил вдруг над ухом официант. 

- Вино. Красное. Надеюсь, вы поймете, какое оно на цвет. 

- Я налью, - произнес, решив немного поухаживать. 

Отобрав у официанта бутылку, потянулся искать тару. 

- Вот бокал, - сказала Ада. 

- Будто я вижу. 

- Ну ты же как-то справляешься. 

Нащупав бокал вместе с ее рукой, я накрыл ладонь своей – так надежнее попасть в тару. Рука маленькая, пальцы тонкие, видно сама девушка худенькая. 

- Какими тут судьбами? – стало мне интересно. 

Ада

Ужин в темноте в компании пары десятков человек с самого начала показался мне сомнительной затеей. От волнения чувство голода притупилось, поэтому я решила ограничиться бокалом вина, надеясь, что алкоголь принесёт что-то наподобие расслабления. Все чувства обострились, когда я "лишилась" зрения, но слух всё равно не смог уловить ничего определённого в окружающей меня какофонии звуков. Если бы дирижёр вдруг перестал управлять музыкантами, и оркестр грянул бы сразу и невпопад, и то эффект был бы менее губительным для моего слуха. Голоса, звон посуды, восклицания девочек, стоящих позади, снова звон посуды, чей-то натянутый смех. 

Должно быть, эксперимент начался с того, чтобы бросить нас в одиночестве на пороге и посмотреть, как мы выпутаемся. Приглашение идти на голос показалось если не насмешкой, то чем-то очень на неё похожей. Да я не пойму, в ту ли сторону двигаюсь, даже если вдруг кто-то выключит все звуки, и отозвавшийся парень начнёт звать меня голосом, которым обычно заманивают в Рай. 

По дороге к столу я лишь чудом не сломала себе ногу, столкнулась с кем-то, кто двигался мне навстречу, и только когда мысль попросить вывести меня сначала из тёмной комнаты, а после из эксперимента, стала совсем навязчивой, мне удалось добраться до свободного места. 

Беседа невпопад, полная атрофия всех органов чувств и невозможность разобраться хоть в чём-то, что меня окружало. Я попробовала сосредоточиться на том, чтобы запомнить по голосу тех, кто находился рядом. Не получилось. Не могла понять, кто говорит - Дин или Томас. Когда отвлеклась на беседу о сыре, начала соображать, что сидящий рядом парень - это Дин. Никогда не умела определять точно настроение людей, даже когда видела их лицом к лицу, но почему-то мне показалось, что Дин хотел бы находиться в каком угодно другом месте, но только не здесь. 

- Какими тут судьбами? - спросил он, одновременно накрывая мою ладонь рукой, чтобы ему удобнее было наливать вино в бокал. Интересно, сухое или полусладкое? И смогу ли я определить на вкус, какое подал официант? Странные вопросы, которые возникли в моей голове, словно я пыталась абстрагироваться от слишком острых ощущений, что рождало внутри меня прикосновение пальцев Дина к моей руке. 

- Это был очень тяжёлый путь, - начала я нести околесицу, как часто со мной бывало, если я начинала нервничать. Приглушённый звон, когда горлышко бутылки соприкоснулось с краем бокала, пальцы мужчины осторожно, но ощутимо сжимающие мою ладонь... Пожалуй, околесицей я не отделаюсь. - Анкета, звонок, приглашение, самолёт, яхта, ужин. Это если вкратце. Оу, ты кажется, промахнулся. Или перелил. 

- Чёрт. 

Он поспешно убрал и бутылку, и свою руку, когда вино полилось через край, и я поднесла бокал к губам, делая внушительный глоток. Конечно же, облилась, потому что вина оказалось с перебором. Хотела чертыхнуться следом за Дином, но успела вспомнить, что я леди. Хотя бы изредка. 

- Вкусное вино. Правда, у меня теперь вся рука липкая. Как ты умудрился есть и не испачкаться? - Я же говорила, что околесицей не обойдётся. 

- Откуда ты знаешь, что он не испачкался? - хохотнул Томас, до этого вовсю флиртовавший с Мэри. - На ощупь? 

- Включила прибор ночного видения. А что, тебе на входе не дали? - Искреннему удивлению в моём голосе позавидовали бы актёры всех трупп Бродвея. 

- А должны были? - В голосе Тома неверие было щедро замешано на нежелании выглядеть идиотом. Кажется, во мне начал просыпаться психолог, умеющий читать по интонациям. - Мэри, тебе дали? 

Хихиканье девушек и последовавшее за ним молчание Томаса стало точкой в этой беседе, и я вновь отпила вина, не особо надеясь на то, что смогу нащупать на столе отложенный кусочек Пармезана. 

- А ты, Дин? Что стало поводом для тебя, чтобы приехать на этот эксперимент? 

 Дин

За этим ужином в странной обстановке я пытался на нее не реагировать. Звуки то и дело возникали с неожиданных сторон, когда ты не вполне к ним готов. Зрение, оказывается, наш великий дар. И хоть я привык к полумраку, но не к полной темноте. Зато вино этим вечером лилось рекой, через край. Хотя быть в темноте криворуким – обычное явление. Я лишь понадеялся, что Ада не в белом. 

- А ты, Дин? Что стало поводом для тебя, что бы приехать на этот эксперимент? 

- Если честно, сейчас и сам задаю себе этот вопрос. 

- Не нравится здесь? 

- А тебе? Интернета нет, едим в темноте, что сулит остаться голодным. Противоположный пол только в виде голосов. 

- А знаешь, как слепые люди знакомятся с кем-то? На ощупь. 

Я улыбнулся подобной мысли, но тут же подумал, что это интересная идея. 

- Тогда можно я буду первым? 

- Где? – удивилась девушка. 

- В ощупывании. 

- Вообще-то я не это имела ввиду. 

- А я именно об этом. Да ладно тебе, чем не развлечение на этот скучный вечер. Или ты боишься, что я нащупаю на тебе какую-нибудь бородавку? 

- Что за бред? Нет у меня никаких бородавок. 

- Тогда тебе нечего бояться. Итак? 

- Ну хорошо, только аккуратно, не выколи мне глаз, не хочу остаток жизни провести также, как этот вечер. 

Первым делом для удобства повернулся к ней вместе со стулом, потом нащупал ее стул и развернул девушку к себе. Не сразу удалось устроить колени, чтобы не упирались ими друг в друга, в итоге чего ее оказались между моих. 

- Это что у вас там происходит? - подал голос Том. 

- Отстань, потом расскажу, - ответил ему и осторожно потянулся вперед согнутыми пальцами, примерно полагая, где у нее может быть лицо. 

Уткнулся рукой в щеку. Вторая рука легла с другой стороны лица. Кожа нежная, явно ухоженная. Провел пальцами, пытаясь нарисовать образ в своей голове. Нос тонкий, а вот губы далеко нет, пухлые, созданные для поцелуев. Дальше волосы, в которые зарылся пальцами – густые, средней длины. Шейка тонкая, с плеч опустился ладонями на талию, ну очень тонкую, утянутую тканью, похоже, платья. Поймал себя на мысли, что затаил дыхание. Было в этом нечто волнительное, когда пользуешься одним осязанием, только чувства, мои и наверняка ее. А еще сразу же захотелось увидеть ту, что была сейчас в моих руках. 

- Это тоже необходимо? – спросила Ада, видимо теряя терпение. 

- Тебе не нравится? 

- Не очень. Я знаю только твое имя, а ты меня уже всю облапал. 

- Ну, еще не всю, - поддел девушку и повел ладони к ее груди, ради шутки. 

Здесь Ада среагировала быстро, сразу убирая с себя мои руки. 

- Все, на этом хватит. 

- Не согласен. У меня сложился незаконченный образ. 

- Довольствуйся тем, что есть. А теперь моя очередь. 

Ада

Я говорила, что ужин в темноте, по моему мнению, затея сомнительная? Так вот, я была не права. Ужин в темноте - это самая сомнительнейшая из всех сомнительнейших затей. Интересно, предполагали ли устроители всего этого безумства вероятность того, что в тёмной комнате могут оказаться какие-нибудь ретивые маньяки-извращенцы? И если да, то как быстро охрана сможет отреагировать? Я инстинктивно покрутила головой, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Ну там, красные точки телекамер или что-нибудь подобное. Не то чтобы я считала Дина маньяком или извращенцем, - хотя в таком не была бы уверена даже относительно себя - но чувствовать себя в безопасности хотелось. То, насколько быстро первый же ужин принял совершенно неожиданный поворот, сбивало с толку. Прежде всего тем, какие ощущения вызывают во мне прикосновения незнакомого парня. Интерес, оторопь, волнение... Контрастность настолько яркую, что вместе с дрожью, проходящей по телу, я чувствую обжигающие касания его пальцев к моему лицу. От того, как Дин невесомо проводит по моим губам, тело отзывается вспышкой, будто по нему пропустили разряд в двести двадцать. Хорошо, что он не может прочитать по выражению моего лица всего того, что явно отражается на нём. 

И мне все происходящее нравится. Это я могу сказать с точностью, хотя, ещё десять минут назад протестовала бы, вздумай кто-то заверить меня, что я получу удовольствие. Странное, словно сотканное из самой тьмы, принадлежащее миру, ограниченному бархатной чернотой, но всё же удовольствие. И мне хочется касаться Дина в ответ. 

- А теперь моя очередь, - произношу я чуть хрипловато, что хочется тут же исправить новым глотком из бокала. Гулкая тишина обманчива. Рядом есть люди, которые едят, пьют, веселятся и знакомятся. Но я почему-то слышу только стук собственного сердца. 

- Ну же, давай. Я весь в нетерпении. 

- Не сбивай меня. Я настраиваюсь. Кстати, ты знаешь, что настрой - это самое главное? Вот взять, например, виолончель... Кстати, ты любишь музыку? - Прежде, чем Дин успевает ответить, мои пальцы прикасаются к его губам, безошибочно находя их в темноте. Новый разряд в двести двадцать, теперь уже совсем иного оттенка. Тело ощущается как оголённый нерв, когда каждое прикосновение - моё или Дина - пронзает током. На губах задерживаюсь чуть дольше, чем это делал Дин, когда касался меня. - Здесь важно различать все звуки. Совпадения... интервалы, - поднимаюсь пальцами выше, обрисовывая контур лица, пока пальцы не прикасаются к металлу "пирсы". Выдыхаю отрывисто, продолжая слышать только себя. Снова вниз осторожно, будто боясь, что Дин в любую секунду сорвётся с места и исчезнет. - Стоит поиграть на расстроенной виолончели хотя бы несколько минут, прикрыв глаза, вслушиваясь в звуки. Снова интервалы и совпадения... - Теперь мои ладони скользят по обтянутым тканью рубашки плечам мужчины, почти не касаясь их, пока не ложатся на ладони Дина. Дальше снова наверх, чтобы замереть на расстёгнутом на пару пуговиц воротнике. Вновь прикасаются к лицу, и я не могу отказать себе в том, чтобы задержаться на губах. - И только после этого её стоит начать настраивать. Потому что теперь ты чувствуешь все звуки. Не слышишь, а чувствуешь... 

Мои пальцы замерли на "причёске" Дина, которая являла собою полное отсутствие волос. Я даже отдёрнула руку, будто обожглась. Чересчур контрастно. Всё. И ощущения, и моё необъяснимое возбуждение, и то, какой жар сейчас разливался по моему телу. Всё было чересчур, неотвратимо, непередаваемо контрастно. 

- Кардинально, - шепнула я, прежде, чем подняться со своего места и, соврав, что уже нужно идти, отправиться на поиски выхода. 

Утро ворвалось в мой сон бессмысленным ранним подъёмом для того, чтобы идти в кабинет психолога. Уныло заполняя бесчисленные тесты и опросы, я постукивала ногой по полу и то и дело останавливалась, чтобы бросить взгляд на сидящую напротив меня женщину. Она улыбалась мне во все тридцать два зуба, словно её улыбка так плотно срослась с профессией, что они стали единым целым. Расписания на день я пока не знала, но очень надеялась, что не будет тех самых глупых заданий вроде пресловутого чупа-чупса. А ещё из головы не шёл вчерашний ужин и то, как далеко я позволила зайти совершенно незнакомому парню. Нет, конечно, мы с ним вроде бы ничего такого и не делали, но... Но почему-то интимность прикосновений в полной темноте воспринималась мною как прелюдия перед порцией жадного и быстрого секса. Спросить об этом у психолога? Нет. Она тут же начнёт с настойчивостью отбойного молотка пытаться вытащить из меня всё, включая детские фобии или фантазии на тему того, что я вижу - или не вижу - в россыпи странных пятен на методических картинках. Решение не откровенничать с психологом подтолкнуло меня к тому, что я быстро и наобум заполнила опросники и уже минут через десять жадно вдыхала солёный запах моря, с наслаждением ощущая прикосновение прохладного песка к босым ногам.  

Задание, данное на день, обескуражило. Нам предстояло выбрать себе любого участника из мужской половины, как мы окрестили часть Кайлуа, где проживали парни, и приготовить для выбранной жертвы какое-нибудь блюдо. Мои познания в кулинарии стремились к нулю, травить Дина - а я без лишних раздумий выбрала именно его - пока не хотелось, посему совсем скоро мы с девочками вооружились доставленными ингредиентами и отправились к плите. 

- Томас просто прелесть! Шутил не переставая, - щебетала Мэри, доверчиво рассказывая мне в сотый раз о том, как славно она провела вчера ужин в компании с приятелем Дина. Вопросов не задавала, на том и спасибо. Делиться тем, что принадлежало только мне, не хотелось. И пусть это были всего лишь оттенки и ощущения, слишком непривычные и незнакомые, мне все равно хотелось сберечь их только для себя. При этом я чувствовала себя глупой. Дин, скорее всего, и забыть забыл о том, с кем он ужинал вечером. 

Пока вытаскивала из духовки свой шедевр кулинарно-прикладного искусства, успела тысячу раз задаться вопросом: а что, если Дин решит готовить, ну, скажем, для Мадлен. Или для Риты. Наверное, буду чувствовать себя глупо. Всего-то. 

Всего-то? 

Махнув рукой на слишком преждевременные опасения, я принялась раскладывать на тарелке то, что ужином назвать можно было только при очень бурной фантазии. Стейк лосося, овощи и... всё. Вот так, мисс Фантазия Года! Сегодня вы претендуете на звание "Креатив проекта". 

Следующее и, как я надеялась, последнее потрясение ждало меня, когда наши блюда, приготовленные для парней, унесли в тёмные комнаты, а нам дали команду отправляться следом. Переодеться мы не успели. Зато успели вдоволь нашутиться, хотя, лично мои остроты скорее были вызваны нервным напряжением, чем попытками юморить. Оказалось, что сегодня устроители эксперимента приготовили для нас новый сюрприз. Нам предстояло лично накормить тех, для кого мы готовили ужин. Сгорая от желания оказаться где угодно, но только не в тёмной комнате, я позволила официанту проводить меня на отведённое за столом место, и устроилась на самом краешке стула, как будто рассчитывала сбежать. Оставалось только дождаться, когда придёт Дин. Ну, или не придёт. Шанс на то, что его предупредили об "удаче" в виде выпавшего на его долю недоповара-Ады, существовал всегда.  

Дин

Первая ночь заканчивается на странной ноте. 

- Кстати, ты любишь музыку? 

Она говорит о виолончели, о ее настройке, со знанием дела. Ее руки любопытны, неторопливо изучают меня. Но вдруг она уходит, оставляя внутри неприятное чувство одиночества. В темной комнате полно голосов, но я словно один. Мне не хватает именно ее голоса. Бред. Встаю так резко, что роняю стул. Прощаюсь с парой рядом и ухожу. Здесь больше нечего делать.  

Ночью как обычно не спится. Взяв плеер, иду на пляж. Но вместо музыки поначалу долго слушаю шелест прибоя. Пытаюсь вспомнить, как звучит виолончель. Рисую образ Ады у себя в голове. При этом кажется, что занимаюсь ерундой. Один вечер в компании невидимой мне девушки, и я уже заинтригован. В обстановке ли дело или с самой девушке - как теперь понять?

Мое утро наступает привычно после обеда. В комнату психолога личное приглашение, как последнего и задержавшегося. Наш доктор весьма приятная женщина. Она располагает к себе, но открывать темные стороны своей души не хочется даже ей. Боюсь, она там заблудится. 

- Могу я попросить? - спрашиваю у миссис Оуэн. 

- Конечно, Дин, говори. 

- Можно ли где-то достать для меня музыку на виолончели? 

- Я спрошу у Сэма. Он у нас слушает классику. А если нет, то скачает из интернета. 

- Спасибо.  

Ближе к вечеру парни плавно перетекают на кухню. Вижу разную реакцию у тех, кто меня еще не видел. Знакомлюсь со всеми окончательно. Первый ступор вскоре заменяет любопытство. Первые полчаса говорим о татухах, разглядываем их на каждом, у кого есть. Мне приходится раздеться до трусов. Когда начинается критика, тема быстро уходит в другое русло. У нас особое задание - приготовить ужин для дам. Мой выбор дамы падает на Аду, без вариантов. Почему? Потому что мне так хочется. Открыв холодильник, долго чешу лысину. Продуктов тьма, но беда в том, что я совершенно не умею готовить. Сварить для нее сосиски и сделать яичницу? Хоть так, и это лучше, чем оставить ее голодной. Но только я достаю сосиски и яйца, как рядом появляется Том: 

- Что ты делаешь? Только не говори, что собираешься кормить девушку... вот этим? 

- Конечно, нет! Сейчас сварганю фуа-гру с равиолями. Делов-то. 

- Угу, - недоверчиво кивает он. - Ты вообще в курсе, что фуа-гра не склоняется? И из чего ты собрался это делать, из сосисок? Ты готовить-то умеешь? 

- Если я это скажу, мне придется тебя убить. 

Том засмеялся. 

- Очень смешно... Нет, ты серьезно? То есть Ада останется голодной в любом случае. Я понял. И знаешь, как мы это исправим? Мы приготовим для нее рататуй и курочку в имбирном соусе. 

- Мы?! - не понял я, пытаясь вспомнить, что такое рататуй. 

- Да, мы. Я буду Реми, а ты Альфредо Лингвини. Как в мультике, усек? 

Как оказалось, Том с удовольствием готовил, в рамках своего хобби, для родных и друзей. Поэтому опыта в этом деле набрался немалого. В итоге моими руками и не без его прямой помощи мы приготовили простое и аппетитное блюдо. С таким было даже не стыдно идти в темную комнату. Что я и сделал, надев в этот раз джинсы и футболку.  

Вечер второй.

Ада

Когда ты находишься в темноте, первое, что атакует тебя со всех сторон, - растерянность. Слишком много всего и сразу "включается", когда полностью лишаешься зрения. В этот момент важно не поддаться панике и тому, что ещё рождается внутри тебя, и попробовать научиться распознавать всё, о чём тебе буквально кричат остальные органы чувств. Ты учишься узнавать ароматы, слышать острее, чем до момента вхождения в тёмную комнату. Но самое главное - ты учишься острее чувствовать. Это ощущение связано со всем, что тебя окружает. С тем, как рядом на стул приземляется кто-то, кто уже стал тебе более близким среди остальных представителей сильной половины "Кайлуа". С тем, как от этого понимания по телу проходит странная волна возбуждения, смешанного со смущением. С тем, что кончики пальцев начинает покалывать от желания снова почувствовать тепло чуть шероховатой на ощупь кожи. 

- Привет. Надеюсь, это не Том, Рон или бог знает, кто ещё, - произношу в темноту и пустоту, которая наполняется новыми ощущениями, когда рядом оказывается Дин. Запахи всевозможных блюд, которые сегодня мы все готовили друг для друга, перекрываются ароматом, который стал мне слишком знаком за единственный короткий вечер, проведённый вместе. Это не может быть никто иной, но почему-то в данный момент желание подразнить его становится почти неконтролируемым. Подразнить ли? Может статься, он довольно равнодушно отнесётся и к моему наличию рядом, и к тому, что какая-то пигалица вроде меня взялась его дразнить.

- Привет. А если всё же Том? - отвечает тихо, но со странными нотками в голосе, а я выдыхаю с облегчением. Всё же это он. Рядом. И сегодняшний вечер перестаёт быть окрашенным нотками тревоги и растерянности, приобретая оттенки предвкушения и всё того же необъяснимого возбуждения. 

- Значит, угроза отравления распространится на Тома, - как можно спокойнее отвечаю, сдерживая нервный смех. 

- Ты собралась меня отравить? 

- Не сегодня. 

- Оптимистично. 

- Я всегда полна оптимизма и позитива, начинай к этому привыкать. 

- Звучит, как угроза. 

- На ближайшие пару вечеров считай это угрозой. А потом, когда увидимся, вполне возможно, ты захочешь от меня сбежать. 

После этого заявления между нами встаёт стеной тягучее чужеродное молчание. Я, наверное, в первый раз за всё время пребывания в "Кайлуа" всерьёз задумываюсь над тем, что будет, если я не понравлюсь Дину при встрече. О том, что и мне он может не понравиться, равно как и о том, что мы вообще за оставшиеся пару вечеров можем выбрать кого-то другого, даже не размышляю. Это кажется мне невозможным. Почему-то. Слишком поспешно и слишком самонадеянно. 

- Ладно, давай уже выполним это дурацкое задание, а после, если останешься в живых, то есть, я хотела сказать, если останется время на общение, просто поболтаем. 

Эту фразу произношу одновременно с тем, что пытаюсь нащупать в темноте колени Дина. Мисс "Креатив года" сегодня готова к новым открытиям, совершенно ей не присущим. Ну, например, чуть приподняться на стуле и осторожно устроиться на коленях едва знакомого мужчины, оправдав свой поступок коротким: 

- Так будет удобнее. 

Клянусь, я ёрзала не специально! Устраиваться с комфортом в полной темноте верхом на парне вообще затея не для простых смертных, и я надеялась, что Дин это понимает. Однако, стоило его ладоням предупредительно сжаться на моей талии, я замерла на месте, искренне рассчитывая на то, что при посадке не переборщила с телодвижениями. 

- Так. Знаешь, что я думаю? 

- Нет. Потому что я сейчас не думаю вообще. 

- Хорошо. Тогда думать за нас буду я. В общем, вилка на сегодня отменяется. Ибо если я выколю тебе глаза, ты не увидишь моей неземной красоты. Поэтому, я буду кормить тебя... в общем, с рук. 

- Вряд ли это вернёт мне мои мыслительные способности. 

- Вряд ли я рассчитываю именно на это. 

Представьте себя за ужином в полной темноте, сидящей на коленях почти незнакомого мужчины. Представили? А теперь забудьте. Потому что фантазии ваши будут явно далеки от мыслей, насколько близко к краю тарелки вы положили помидор черри, когда сервировали тарелку с ужином. А мои мысли крутились как раз возле этого факта. 

- Ой, чёрт. Кажется, это твоё... - поднесла пальцы к губам и облизала их. - Да. Наверное, твоё. Имбирь? 

- Если мне не изменяет память, в рецепте был именно он. 

Рядом слышалась какая-то болтовня, смех, по которому я определила наличие возле нас с Дином Тома и Мэри, звон посуды и снова смех. 

- Сейчас я тебе дам попробовать самый главный ингредиент своего блюда. - Я нащупала свою тарелку, а на ней - хвала всем богам - маленькую помидорку. Поднесла её к своему рту и надкусила. После чего пальцами свободной руки провела по лицу Дина, пока они не скользнули по его губам, - ощущения слишком запредельные, вкупе с тем, что я сидела настолько вплотную к нему. Как только черри оказалась возле его рта, я испытала новый, слишком острый калейдоскоп эмоций. Сначала он приоткрыл губы, а когда помидор оказался у него во рту, моих пальцев коснулся язык Дина. Если бы он не удерживал меня руками, я бы точно сорвалась с места и попросту сбежала. Настолько ярких и чувственных ощущений, казалось, я не испытывала ещё ни разу. 

- Ты его уже попробовала, - он не спрашивал, утверждал, очевидно, почувствовав, что черри уже надкушен. 

- Я хотела убедиться, что случайно не взяла со стола какое-нибудь пластиковое украшение. Вкусно? 

- Ты просто богиня кулинарии. 

- Очень смешно. 

Я фыркнула, после чего сложила руки на коленях и снова поёрзала, устраиваясь удобнее. 

- Теперь твоя очередь. И надеюсь, у тебя в меню не только помидоры. 

Сидеть вот так на коленях у мужчины в полной темноте и ждать того, что будет дальше, для меня было слишком атипично и неестественно. Но и от того, что должно было произойти в следующую секунду, и от того, чем закончится этот вечер, да и наше знакомство в целом, я испытывала ни с чем не сравнимое удивительное предвкушение. И в тот момент не променяла бы его ни на что иное.  

Дин

Полумрак, темнота – в них всегда есть что-то интимное. Даже если вокруг тысяча людей. В данном случае интим становится общим. Когда я стою за своей установкой и создаю музыку, наполняя ею атмосферу ночи – это то, что происходит только между мной и ними, и это никогда не повторится, именно так. 

В темноте слишком многое кажется позволенным. Часто стирается грань между добром и злом, хорошим и плохим. Часто правят инстинкты, желания, когда не нужно себе в чем-то отказывать, когда не думаешь о своих вчерашних проблемах, не думаешь о завтрашнем дне, когда есть только здесь и сейчас. Это и есть свобода. Но ее вкус всегда разный. 

Сегодня у моей свободы был вкус помидора, а запах тропического цветущего леса, запах духов Ады. Для этого ужина она выбрала вместо стула мои колени, очень смело. Я бы не придал этому большого значения, если бы она просто сидела. Но Ада либо нервничала, либо ей было неудобно, отчего девушка постоянно ерзала, что рождало особенное волнение внутри меня. 

- Теперь твоя очередь. И надеюсь, у тебя в меню не только помидоры. 

- Нет, не только. Есть еще птица и баклажан. 

- М-м-м, и ты сам это все приготовил? – не поверила она, как чувствуя. 

- Ну, руки были мои. 

- Как мило. Хорошо, давай пробовать. 

Отыскав свою тарелку, я отщипнул немного курицы и поднес туда, где должно было быть ее личико. Дальше Ада поймала ртом все сама, облизывая мои пальцы мягкими губами. 

- Знаешь, а вкусно! – произнесла она, и это была лучшая похвала. – А у меня же еще рыбка. Подожди. 

Ее пальцы обхватили мой подбородок, чтобы не промазать. А вскоре я жевал вкусный и мягкий кусочек рыбы. Ужин быстро стал напоминать какую-то кулинарную пытку. Будто в еде чего-то не хватало, как если бы соли, или дело совсем не в еде. Ада снова заерзала, отчего наклонилась ко мне еще ближе. Когда же я понял, что у моих губ ее шейка, и нос защекотал приятный запах, то не стал себе отказывать в удовольствии коснуться. Раз, другой, губами и языком, чувствуя, как напрягся ее живот под моей рукой. Найти и поймать губы девушки оказалось уже не сложно. В этот момент совсем не имело значения, что мы едва знакомы, что даже не видели друг друга, что находимся не одни в помещении. Темнота забирала лишнее, оголяя все нервные окончания, словно поршнем выталкивая на поверхность одни инстинкты. Поэтому, когда Ада ответила на мой поцелуй, я пошел еще дальше. Влезая языком к ней в рот, наслаждаясь ответной лаской и теплом прерывистого дыхания, запуская пальцы в густые волосы, заползая пальцами под одежду, за теплом нежной кожи...   

Ада

Во мне всегда жила авантюристка, просто, наверное, мирно спала до этого самого момента. Иначе как объяснить тот факт, что я с таким жадным желанием и возбуждением, разлившимся по венам, отвечаю на поцелуй едва знакомого мужчины? И как иначе объяснить тот неоспоримый факт, что меня безумно заводит и аромат его кожи, и терпкая сладость далеко не невинных ласк, и объятия темноты, кажущиеся сейчас естественными? 

- Дин, я... - его имя выдохом срывается с губ, когда я отстраняюсь, чтобы сделать глоток воздуха. О чём мне хочется его просить? Продолжать? Или же дать нам обоим возможность остановиться? И есть ли она в принципе, эта возможность? Вместо того, чтобы прошептать в темноту ещё какие-нибудь неважные слова, я целую его сама. Вкус поцелуя Дина слишком быстро становится узнаваемым и в то же время незнакомым. Медленно обвожу его язык своим языком, одновременно скользнув ладонью под футболку, наслаждаясь тем, насколько горячая у него кожа. 

Желание рождается где-то в глубине моего естества, и темнота для него - то правильное обрамление, в котором оно может существовать без страха попасть в границы чьих-то пуританских взглядов. Окружающая тьма вообще порождает миллион греховных фантазий, где есть только я и Дин - мужчина, которого я ни разу в жизни не видела, но который сейчас, в тот момент, когда я чувствую его настолько рядом, кажется до боли близким. 

- Дин, подожди... я ... Пожалуйста, - снова выдохом с истерзанных поцелуем губ. И я сама не знаю, чего я прошу снова. Знаю только, что единственный шанс обрести хотя бы толику здравомыслия - не дать ни ему, ни себе новой возможности сгореть в жарком безумии поцелуя. Его ладонь обжигает сладостным прикосновением, которое я чувствую слишком остро даже через кружево белья. Дыхания мне не хватает, впрочем, понимание того, что я смогла отнять у Дина возможность вдохнуть новую порцию кислорода, становится желанной наградой. - Давай не сейчас, хорошо? - произношу я сдавленно, пытаясь выменять возможность уйти, исчезнуть, сбежать из тёмной комнаты на обещание новой, более откровенной встречи. И пока Дин не успевает ответить, быстро встаю с его колен и устремляюсь на поиски выхода, понимая, что полностью дезориентирована в пространстве. И вовсе не темнота тому виной. 

Утренняя встреча с психологом и заполнение каких-то странных тестов скорее раздражает, чем кажется необходимостью. Мне кажется, что я нахожусь в состоянии полусна, в котором уже не могу ориентироваться. Встречи с Дином, ставшие настолько важными, какие-то обычные дела вроде болтовни с соседками перед сном, непременная беседа с психологом, ожидание новой встречи. С Дином. Всё это сплелось в странный калейдоскоп, в котором я чувствовала себя на удивление живой. И в котором одновременно терялась. 

Девчонки вовсю щебетали в общей гостиной, смотря какую-то мелодраму и одновременно успевая обсудить встречи в темной комнате, парней, которые у них были до проекта, и парней, которых они успели завести во время эксперимента. Отказавшись от предложения присоединиться к ним, я включила на плеере токкату Баха и отправилась к морю. Делиться тем, что касалось только меня, не хотелось ни с кем. 

Море было обманчиво спокойным, отчего горизонт между ним и светло-синим небом казался состоящим из палитры одинаковых цветов. Я устроилась прямо на песке по-турецки, прикрыла глаза и постаралась очистить голову от всех мыслей, которые неотступно преследовали меня. Впереди нас с Дином ждала новая встреча, которая, по "вине" устроителей эксперимента могла стать чем-то новым в наших с ним взаимоотношениях. Или же вовсе не руководители проекта были тому причиной, а я сама хотела пойти на что-то большее? А что если поддаться искушению не идти сегодня в тёмную комнату? Не избавит ли это меня от необходимости встретиться с Дином завтра лицом к лицу? И если нет, то что я скажу ему при встрече? Привет, я Ада, с которой ты целовался позавчера так, как будто от этого поцелуя зависела судьба всей вселенной? 

Поднявшись на ноги, я выключила музыку и с сомнением посмотрела на "Кайлуа". Осознание того, что Дин находится в каких-то нескольких сотнях от меня, било по нервам. Равно как и понимание, что совсем скоро мы с ним встретимся снова и проведём ещё один вечер вместе. Вечер, который станет для меня испытанием, потому что я уже знаю, что захочу пойти на всё. С Дином. И только с ним.

Нахмурившись, я бросила ещё один долгий взгляд на горизонт и, развернувшись, направилась в сторону виллы, чтобы переодеться и быть готовой к свиданию в тёмной комнате. На этот раз нас ожидали танцы и возможность уединиться в вип-комнате. А это значит, непременно платье, туфли и те шикарные духи, которые я привезла из Милана. И больше ничего...  

Вечер третий.

Дин

Этой ночью у моря слушаю виолончель. Интересный инструмент уже тем, что из него можно извлечь разные по настроению звуки, от нежных до жестких тонов. Часто думаю о своей новой знакомой, прокручивая в голове сцены сегодняшнего ужина. Вот она садится ко мне на колени, вот ее губы на моих, снова и снова... Я все еще помню ее запах, тепло ее кожи. Я словно теперь знаю о ней все, и в то же время - ничего. Ада окутана для меня тайной, и это невероятно притягивает. Какая она? Умеет ли улыбаться или предпочитает плохую погоду? Как она относится к татуировкам? Что думает о музыке другого характера или принимает только классику? Я парю себе голову бессмысленными вещами и не могу остановиться. Происходящее на острове всего лишь эксперимент. Сегодня это интересно, завтра все спокойно разбегутся по домам. Еще один вечер в темноте, и следующая встреча уже заставит снять маски, или наоборот - надеть привычные для себя самих. Мне же ни снимать, ни одевать нечего, достаточно просто выйти на свет. Каков процент того, что Ада примет мою внешность? Почему она вообще убежала этим вечером? Начинаю злиться, когда понимаю, что меня это все действительно волнует. Кто она мне? Всего лишь часть эксперимента, часть этого острова. Ее не станет так же, как и всего этого, а возможно и раньше, когда увидит меня. Но это будет потом, что сейчас мало имеет значения. 

В кабинет психолога снова под вечер, самый последний. Заполняю анкету и отвечаю на ее вопросы. Я сегодня мало разговорчив, слишком задумчив. 

- Дин, что случилось? Ты словно летаешь в облаках, - замечает она. 

- Нет, все отлично. Не выспался. 

- Ясно. Как тебе виолончель? Ты послушал? 

- Да. В ней что-то есть. 

- Что именно? 

- ...характер.  

На ужин одеваюсь по минимуму - джинсы, футболка. Ожидаю появление Ады со странным нетерпением. 

- Привет. Дин? 

От ее голоса по коже расползаются мурашки - весьма странная реакция. Непонятная. 

- Да, привет. Сегодня тоже ненадолго? - спрашиваю прямо. 

На это следует короткое молчание, после чего резкий ответ: 

- Могу уйти сразу. 

Слышу, как скрипят по полу ножки ее стула. Пытаюсь поймать в темноте, не воздух, а ее - удается со второго раза. Привлекаю к себе, да так и замирает в моих руках. Оказывается, она взвинчена не меньше моего. Нахожу пальцами ее лицо, провожу по губам, чувствую тепло кожи и дыхания. 

- Что? - резко спрашивает она. 

- Можно? 

- Что можно? 

- Поцеловать. 

- А вчера не спрашивал. 

- Злишься? 

- Нет. 

- Тогда что? 

- Как раз об этом я тебя и спросила. 

Чувствую себя дураком. Странный разговор в странной ситуации со странной девушкой. Нам явно не помешает немного расслабиться. 

- Давай выпьем, - предлагаю ей. - Тем более это соответствует заданию вечера. 

А задание таково, что нужно приготовить друг для друга какие-нибудь коктейли, в темноте. То есть из того, что попадется под руку. 

- Тогда я первая. У меня он самый простой. 

Не без помощи провожатого мы отходим в сторону к своему столику. Ада сразу принимается готовить коктейль. Звон стекла, шорох, переливы жидкости и вот уже напиток готов. 

- Держи. 

Сначала пробую на запах. Пахнет томатным соком. 

- Что это? 

- "Кровавая Мэри". Надеюсь, не пересолила. 

Наконец подношу стакан ко рту и пробую. Морщусь, что хорошо она не видела. 

- Пересолила. И водки многовато. 

- Хорошо, давай переделаю. 

- Не надо. Мы просто добавим немного сока, и будет самое то. 

Исправив свой коктейль, я начинаю готовить его для Ады. Напитки из открытых бутылок приходится пробовать не только на запах. Дозу измерять пальцами. С коктейлями у меня дела обстоят намного лучше, чем с едой, потому что я часто ошиваюсь возле барных стоек. Даже умею пользоваться шейкером. И вот коктейль уже готов. 

- Это что? 

- "Пина-Колада". 

- Ой, как сладко. 

- Сладко? Давай добавлю лимонного сока. 

Таким методом проб и ошибок нам удается найти друг для друга лучшие рецепты. К тому времени напряжение спадает до нуля. Ада готовит для меня новый коктейль. 

- Только не пересоли, хорошо? – прошу, кладя свою ладонь на ее спину. 

- Я постараюсь. 

Мой невинный жест быстро превращается в способ исследования, когда рука на ее спине начинает скользить вниз, по бедру, пользуясь тем, что ее руки слишком заняты, чтобы меня прервать. 

- Что ты делаешь? – спрашивает Ада. 

- Пытаюсь понять, в чем ты одета. 

- Мог бы просто спросить. Я в платье. 

- Я уже понял, - отвечаю ей, стоя за спиной и соскальзывая ладонями с ткани на горячую кожу. – Такое короткое? 

- Тебе кажется. Если его не задирать, оно длиннее. 

Мои ладони и правда уже скользят вверх по ногам девушки, задирая платье. Вожу носом по ее шее - никак не могу надышаться ее запахом. Кажется, она уже забыла про мой коктейль, как и я, когда предметом моего исследования становится тонкое белье. 

- Какого они цвета? – спрашиваю шепотом на ушко. 

- В цветочек, - отвечает быстро, понимая с полуслова. 

- Хотел бы посмотреть. 

- Так возьми с собой... 

Кажется, сердце пропускает удар, находясь где-то в районе паха. Напряжение между нами снова возрастает, но уже другого характера. Скользнув пальцами под мягкую резинку, начинаю медленно стягивать белье вниз. Приседаю на корточки, чтобы помочь вытащить ножки из капкана. У нее узкие лодыжки, туфли на высоком каблуке, что всегда будоражит мужскую фантазию. Наконец поднимаюсь, пряча трофей в задний карман джинсов. 

- Мои не проси, - говорю ей в шутку, - даже снять нечего – слишком жарко. 

- Врешь, - говорит, вдруг, она. 

- Хочешь проверить? 

- А хочу! 

Отступив немного назад, я разворачиваю Аду к себе лицом. 

- Проверяй. 

Первым делом ее руки касаются моего торса, собирают вверх футболку, чтобы не мешала. Пальцы щекочут живот, щупают пресс - она мне мстит, не иначе. Находят пояс джинсов, расстегивают пуговицу, ускользают назад. Чувствую ее дыхание на своих губах. Она почти обнимает, только руки куда ниже положенного, скользят вниз по моей пояснице, пытаясь под джинсами нащупать то, чего нет. 

- Надо же, не соврал. 

- Надо уметь доверять людям. 

- Тебе буду, уговорил. 

- Даже если я предложу попробовать что-то сумасшедшее?

- Например? 

Опустив руку, заползаю ею под подол ее платья, свободно пальцами между ног. Ада делает резкий вдох, крадя мой воздух, и ищет опору в моих плечах. Мне же дышать уже нечем, только ею. Такая влажная - чего не ожидал. И такая горячая – что заставляет потерять голову. Уже ничего не спрашивая, беру ее за руку и веду в сторону приватных комнат. Методом падения обнаруживаем внутри кровать. Смех Ады немного разряжает обстановку. Пытаюсь стащить с нее платье через голову, когда она кричит: 

- Молния! 

Расстегнув эту штуку, наконец вынимаю девушку из платья и отбрасываю то в сторону. Туда же и свою футболку. Наконец в темноте нахожу ее губы. Стройные ножки уже обнимают, тянут ближе. Даже не успеваю подготовиться, когда проскальзываю в нее наполовину. Ее томный стон, мой сдавленный хрип. Толкаюсь глубже, и уже хочется здесь остаться. Чувства до того обострены, что накрывают с головой, как плотным одеялом. Уже не и помню, когда последний раз ощущал себя таким... живым. В свободе есть один минус – она приедается так же, как и все остальное. Она требует искать все новое. Происходящее сейчас было до того новым, что сложно было сравнить хоть с чем-то. 

- Обещай, что не будешь об этом жалеть, - прошу девушку, пока еще растягивая ее под себя. 

- Обещаю... - шепчет в ответ.  

Ада 

Всё происходило слишком быстро, но в то же время было закономерным. Пьянящий вкус этой встречи сменился предвкушением чего-то нового, что ещё утром казалось запретным, но рядом с Дином приобрело черты реальности. Послевкусие алкоголя оставалось на губах воспоминанием о том рубеже, через который мы оба перешли, повинуясь общему желанию, разделённому на двоих. Больше не было ничего и никого вокруг. Ни эксперимента и его участников, ни видеокамер, ни страхов и сомнений. Только током по оголённым нервам всего одно слово: 

- Обещаю... 

Я и сама не знаю, что именно - не пожалеть или не позволить пожалеть ему? Всё неважно. Есть только бархатный вкус темноты, обнимающей со всех сторон. Нет никаких мыслей кроме тех, насколько остро-болезненные ощущения рождают во мне движения Дина. Мне кажется, что мы с ним стали единым целым и это - единственный способ выжить в том омуте сумасшествия, в котором мы тонем без права на спасение. 

Я прижимаю Дина к себе так близко, что мне начинает казаться, будто каждый вдох у нас - один на двоих. И стон, срывающийся с моих губ, принадлежит и ему. Также, как и вся я. Едва приметная тревога, которая родилась внутри, стоило Дину попросить меня дать ему обещание, исчезла. Всё будет потом. Встреча с ним - уже завтра. Там, в другом мире. А сейчас в мире, принадлежащем нам двоим, есть только он и я. И мелодия, сплетённая из жадных вдохов, приглушённых стонов и просьб, которые похожи на мольбы. Никогда я ещё не чувствовала себя настолько близкой с кем-то. Была ли виной тому темнота или ощущение, что мы с Дином хотим одного и того же, я не знала, но растворялась в нём и в его касаниях. 

Разорвав поцелуй, в котором оставила свой следующий вдох, я прижала к себе Дина сильнее и он, послушный моей немой просьбе, остановился. 

- Не хочу, чтобы это заканчивалось, - прошептала прерывисто, понуждая его выйти из меня и лечь рядом. 

Изучать в темноте губами и руками мужчину, которого хочешь - изысканное удовольствие, в котором сплетается так много нот вашей общей мелодии. Изучать мужчину, который только что был в тебе - удовольствие настолько острое, что от него задыхаешься, словно в вакууме. Перекинув ногу через Дина, я устроилась сверху и наклонилась, безошибочно находя в темноте его губы. Снова жадный пьянящий поцелуй, его руки обжигают прикосновением, и моё едва слышное: 

- Я хочу попробовать тебя на вкус... 

Спускаясь поцелуями ниже, удовлетворённо улыбаюсь, когда слышу хриплый выдох, и мне хочется замереть в этом мгновении, потому что это и есть - вершина удовольствия. Нам запрещено рассказывать, как мы выглядим, но я уже давно начала рисовать себе в воображении Дина. И сейчас завершающие штрихи его портрета я рисую руками и губами. 

Он вплетает пальцы мне в волосы, сжимает ощутимо, когда я обхватываю ртом горячую плоть. Останавливаюсь и жду, пока Дин не выдержит и не заставит меня опуститься ниже. Терпение - этой ночью и оно у нас одно на двоих - заканчивается слишком быстро, и через несколько мгновений руки Дина уже задают ритм, насаживая меня на себя до предела. Ласкаю губами и языком, наслаждаясь вкусом - его и моим. Не выдерживаю, потому что вновь хочу почувствовать его внутри... 

- Я хочу кончить вместе с тобой, - выдыхаю, снова оказываясь сверху и чувствуя, как Дин заполняет меня собой. И добавляю, почти неслышно: - Пожалуйста.  

Дин

Иллюзия темноты – когда кажется, что можно все, и нет никого, кроме вас двоих. Это всегда пьянит сильнее любого коктейля. Мы с Адой пьяные в хлам. Такая жадная, когда просит еще, и вместе с этим щедрая, когда дает больше, чем просил. Когда глаза есть чему заменить. Когда толкаюсь в ее рот плотью, туго сжатую губами, остро чувствуя каждое ласковое движение язычка. А потом смело садится сверху, насаживаясь до упора, и просит составит ей компанию на пике. Ее просьба, как сквозь толщу воды. Я как в сладком капкане, в котором хочется остаться и умереть. Ерзает бедрами, будто усаживаясь поудобнее, с чем пытаюсь помочь, направляя руками. Ловлю ее губы, глотаю стон и тут же отдаю свой, когда бедра Ады делают первый такт. Это медленный вальс, плавно перетекающий в рок, когда нужно больше ударных. Это как соло на двоих. И вот уже рок превращается в хардкор до хрипоты. Она снова подо мной, царапает плечи, пока я играю на ней ломаный бит в быстром темпе. Это как новый хит в личном топе билборда. И вот уже близок последний аккорд. Мы играем его вместе, в стиле дабстеп, в биты которого вплетается вибрация виолончели. Сверху этого тонкий шепот Ады и яркие стоны, от чего пробирает до мурашек. Обнимает, как любовника... нет, как любимого. И это тоже наша иллюзия. 

- Хочу пить, - слышу рядом с собой чуть погодя. 

- Я бы тоже не отказался. 

Поднявшись с кровати, начинаю шарить по комнате. Рядом нахожу тумбочку и очень кстати на ней - графин с водой, два стакана. 

- Иди сюда, - говорю Аде. 

Слышу шорох ткани – это Ада подползает к краю кровати, ко мне. Нахожу в темноте ее руку и вкладываю в нее стакан с водой. Допиваю свое. 

- Все в порядке? – спрашиваю на всякий случай. 

Сейчас особенно сильно хочется включить свет. Хотя нет, к черту. 

- Более чем, - отвечает она, привлекая к себе и целуя с тихим «спасибо». – Не поможешь найти вещи? 

Она стоит коленями на матрасе, рядом со мной. Мои руки на ее обнаженном теле, когда еще можно провести ладонями по коже. И такое чувство, что в первый и последний раз. Провести по бедру, изгибу спины, накрыть ладонью упругую грудь, смять, зажимая сосок между пальцами... провести по нему языком и услышать ее тихо «ах». 

- Ты куда-то торопишься? – уточняю. 

- Нет, но... просто мне нужно выйти на свежий воздух. Хорошо? 

Хоть и не хочется, а отпускаю. Нахожу ее платье на полу, куда кинул до этого. 

- Помоги застегнуть молнию, - просит она. – А то неудобно и волосы мешают. 

С кровати так и не слезла, просто поворачивается ко мне спиной. Нащупав молнию, пытаюсь ее застегнуть, пока она держит свои волосы. 

- Белье отдашь? 

Сразу лезу в карман, проверяя их наличие – все еще на месте. 

- Нет, - отвечаю, запихивая ее трусики поглубже в карман. 

Но когда пытается отойти, я не пускаю, привлекая к себе за талию. Еще не хочется расставаться, не хочется трезветь - слишком рано, и до рассвета еще далеко. Зарываясь носом в ее волосы, снова расстегиваю молнию. Но снять платье так и не дает. 

- Дин... - слышу тихое. 

- Что? – спрашиваю, целуя в спину. 

- Я думаю... - начинает говорить, пока не накрываю ее рот ладонью. 

- Перестань думать. Потом... еще будет время. 

Задираю платье до талии, раз не дает его снять. Заставляю прогнуться. Ее лоно еще влажное, что только помогает снова забраться внутрь. Кладет голову мне на плечо с тихим стоном удовольствия. Обхватывает губами мой палец, окутывая лаской языка, заставляя плотнее твердеть. Теперь между нами плавный эмбиент. Это сплошной чиллаут, в котором сердце все равно выдает брейкбит в сто сорок ударов минуту. Так очень скоро начинает не хватать амплитуды, и мы опять летим на кровать, не меняя положения тел. Накрываю собой, выбивая внутри нее биты хауса, в который ныряем с головой. И мы снова на одной волне, и выплываем вместе: бурно, громко и ярко. 

Ада

После сумасшедшей ночи не хочется возвращаться в реальность. Всё происходящее кажется сном, в котором я желаю остаться как можно дольше. Но обыденность окружающего мира врывается в мою жизнь с пониманием, что сегодня настало последнее утро эксперимента, в котором была я и тот мужчина, ставший таким понятным, близким и нужным за столь короткое время. И которого я так ни разу и не видела. 

Последнее обстоятельство, впрочем, было незначимым, ибо уже сегодня вечером во время ужина, на этот раз при свете, мы встретимся лицом к лицу. У психолога пытаюсь не улыбаться, как будто это может сохранить мою маленькую тайну. Хотя, что-что, а прошлая ночь как раз тайной ни для кого не является. Впрочем, мне все равно. Есть только я и Дин, остальное неважно. 

Миссис Оуэн задаёт вопросы в своей обычной манере, один из которых: "Как вы представляете внешность своего партнёра?". При слове "партнёр" в очередной раз хочется поморщиться, но у меня для подобной реакции слишком хорошее настроение. Да и как объяснить психологу, что я никак не представляю Дина? У меня есть ощущения. Тысячи, миллионы, миллиарды ощущений. Того, как он касается меня. Того, как целует. Того, как звучит его голос в темноте. Даже голос стал ощущением... Неужели важно, как выглядит Дин, если у меня есть так много всего? 

- Ну, он радикален в том, что касается причёски, - мягко улыбаюсь я, ловя в ответном взгляде миссис Оуэн нечто, похожее на лукавый интерес, в котором на мгновение вспыхивает что-то вроде тревоги. 

- Это заметила не только ты, - отвечает улыбкой на улыбку. 

- Он высокий. Думаю, у него глаза или карие, или зелёные. Любит металл. В теле, в том числе. Ну и в музыке, наверное. Хотя, это и не имеет отношения к внешности. 

- Если вдруг окажется, что представления о том, как он выглядит, не совпадут с реальностью? 

- Значит, у меня не очень хорошо с фантазией. 

Прогулка по берегу необходима, как воздух. Даже не знаю, по чему буду скучать больше: по стайке девчонок или по песчаной полосе берега, по которой я прогуливаюсь каждый день. Мыслей о том, что мне может не понравиться Дин, нет. Есть другие, прямо противоположные. Кто сказал, что ему понравлюсь я? А если даже внешность не покажется ему отталкивающей, уверенности в том, что ему может быть нужно ещё что-то после вчерашней ночи, у меня нет. И это пугает. Потому что мне хочется продолжения того безумства, в котором я живу последние три дня. Никогда не думала, что такого короткого срока мне может хватить для подобных мыслей... 

Вечер наступает как-то неотвратимо быстро. Он ярко-оранжевый, но совсем скоро превратится в нежно-золотистый. Окутает теплом и предвкушением. И сладостным запахом наступления новой карибской ночи. На удивление, я спокойна, и меня даже не донимает взволнованное щебетание девчат, которые тщательно готовятся к ужину. Мне же кажется, что не стоит тратить время, например, на то, чтобы нанести на губы помаду. Потому что Дин очень скоро избавит меня от неё, когда снова будет целовать.

Наконец, мы все готовы. На мне золотистое - в тон нежному вечеру - платье до середины бедра, туфли на шпильке и - в противовес желанию не краситься - алая помада на губах. Тёмная комната преображена до неузнаваемости. Яркий свет, позолота и блеск хрусталя, одетые с иголочки официанты и дурманящий аромат тропических цветов. Столиков много и все они на двоих. 

Я осматриваю помещение с замиранием сердца, отыскивая взглядом любителя радикальных причёсок. Губы сами по себе искривляются от полуулыбки, когда я занимаю место за отдельным столиком и начинаю комкать салфетку в руках. Нервничаю, хотя и не собиралась этого делать. 

Интересно, узнает ли меня Дин. 

Интересно, чем закончатся этот вечер и эта ночь. 

Интересно, закончится ли наше безумие уже сегодня?  

 Дин

Этой ночью одиночество давит. Все мысли занимает одна женщина, чье белье держу в руке. Очень милое, в черный цветочек с красными ягодами. Ощущения, как после хорошего отыгрыша в клубе – физически вымотан, но более чем удовлетворен, и внутри ураган по накатанной. Почему-то волнует, как завтра на меня отреагирует Ада. Примет ли таким, как есть, поймет ли? Внутри меня умер Дьявол. Я как вывернут наизнанку, и демон проявился на коже. Но я не стыжусь своей природы, я свободен от предрассудков, я насмешка общества и его отражение. Я самый обычный парень, который сейчас беспокоится о мнении одной лишь девушки. 

Засыпаю прямо под пальмой, ближе к рассвету. Когда находят, гонят посетить Миссис Оуэн. Попадаю к ней только через свою комнату, ближе к вечеру. 

- Какой представляешь Аду? 

- Красивой. 

- А если она тебе не понравится, что будешь делать? 

- Меня больше волнует, как она воспримет меня. 

- Хорошо, Дин. И что будешь делать, если ты ей не понравишься? Тебя это сильно расстроит? 

- Нет, - отвечаю сразу. 

- Ты мне врешь сейчас? 

- Да. 

- Хорошо, и что будешь делать? 

- Не знаю... наверное, позволю ей уйти... и сам все забуду, как сон. 

- Это было бы очень жаль, Дин. Желаю тебе удачи этим вечером. 

- Спасибо. 

На ужин надеваю черный костюм на белую футболку, белые кроссовки. Когда смотрю на себя в зеркало, впервые жалею о том, как выгляжу. За одеждой скрыто многое, но недостаточно. Меньше всего хочется шокировать Аду. Но пусть все будет так, как будет. Я могу спрятать все свои тату, но не самого себя. Не примет – так тому и быть. 

В этот вечер зал полностью освещен. Захожу в него, как в первый раз. Внутри расставлены столики, на двоих, за которыми уже сидят. Парней всех знаю, девушек, естественно, нет. Есть ли среди них Ада – так сразу сказать сложно. Поэтому пока занимаю свободный столик. Напротив меня – брюнетка в золотистом платье, которая сразу привлекает мое внимание. На губах алая помада – смело и дерзко. Но она слегка нервничает – это видно, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Рядом машет Том в компании девушки – видно, Мэри. Она натянуто улыбается мне и бросает нервный взгляд на брюнетку. Тогда все становится ясно. И я перевожу взгляд на Аду...  

Ада

Я заметно нервничала. Следом за смятой салфеткой участь оказаться в моих руках постигла бокал для вина. Его смять не удалось, хотя, я бы не удивилась, если бы у меня всё же получилось это сделать. Рядом с Мэри приземлился парень, скорее всего, Том. Парочка сразу же защебетала о чём-то, но расслышать я не могла - уши словно заложило ватной тишиной. Если Томас здесь, то и Дин, наверное, вот-вот появится. Отставив бокал обратно на столик, я попыталась взять себя в руки и не сбежать ещё до того, как мужчина, которого я так жду, появится на пороге некогда тёмной комнаты. 

Не узнать его невозможно. И дело вовсе не в шокирующем виде. У меня исчезают все слова, все мысли и всё волнение. Я лишь всматриваюсь в глаза Дина, слыша, как гулко бьётся сердце где-то в висках. Самая первая мысль: это насмешка? Он сейчас посмеётся надо мной, над всем, что уже успело между нами произойти, а после встанет и уйдёт. Такие парни, как он, вообще весь окружающий мир воспринимают как объект для насмешек, хотя, что, на самом деле, я о подобных мужчинах знаю? 

Пауза, когда я смотрю на Дина, затягивается. Я даже не могу понять, что у меня в душе - настолько много там всего сразу. Он не отталкивает, хотя, я шокирована донельзя. Но наряду с мыслью - довольно странной для Ады-обычной-девушки-с-претензией-на-любовь-к-классике - что он не мог выглядеть иначе, я испытываю потребность сбежать. Хотя бы на время. Да, чёрт побери. Время - это то, что мне сейчас нужно.

Схватив со столика наполненный до краёв бокал вина, жадно выпиваю залпом - и мне тоже плевать, что обо мне подумают! Тебе же тоже, наверное, плевать? Правда? Такие, как ты, не станут интересоваться мнением окружающих. Но меня это тоже не волнует. Волнует совсем другое: моё мнение тебе интересно? Если я сейчас встану и просто сбегу в попытке обрести то, что мне нужно - одиночество наедине со своими мыслями - не пожмёшь ли ты просто плечами и не забудешь ли о том, что у нас было совсем недавно? Или есть? Ведь даже этот вопрос я тебе задать не могу. Потому что боюсь. Не тебя. А того, как ты равнодушно посмотришь на меня и скажешь что-то вроде: "Привет, крошка. Хорошо было последние пару дней, правда?" Или что вы там, чёрт побери, говорите в таких случаях. 

Подняться из-за столика не привлекая к себе внимания не получается. Я и без того понимаю, что на нас устремлены все взгляды окружающих. Пробегая мимо столика Дина с коротким: 

- Прости, - я устремляюсь в сторону выхода, разрываясь от полярных желаний очутиться вне острова прямо сейчас, остаться рядом с Дином и попросить снова дать нам шанс оказаться наедине в тёмной комнате. Хотя бы на час. Лишь бы только продлить эту иллюзию, которой я уже лишилась. 

Берег моря кажется неприветливым, а поднявшийся ветер - ледяным. Я вышагиваю по песку, едва не ломая ноги из-за утопающих в песке каблуков, но не замечая этого досадного недоразумения. Обхватываю себя руками, будто этот жест может помочь сдержаться и не отправиться вплавь куда угодно, лишь бы подальше от Кайлуа и всех Карибов вместе взятых. Так, в полутьме, добредаю до противоположного берега, который принадлежал "мужской" половине виллы. Здесь мне становится спокойнее, а мысли возвращаются к тому, что произошло на ужине. Нет, я решительно отказываюсь думать об этом. Я и так уже сошла с ума. Вчера. Большую степень безумия я просто не имею права себя позволить, иначе вернуться из этого омута сумасшествия мне будет уже не под силу никогда.  

Дин

- Прости, - еще эхом звучит в моей голове. 

Я все-таки ее шокировал. Не понравился. Она проходит мимо, обдавая шлейфом знакомого аромата. Ладони невольно сжимаются в кулаки. Сколько ужаса, презрения и отвращения я видел в чужих глазах, и ни один подобный взгляд не ранил так, как сейчас ее. Прошлась, словно иглами. Такая, как себе и представлял - изящная, яркая, слишком красивая для меня. Мы как красавица и чудовище, только в сказке без счастливого конца, потому что в нашем случае чудовище не превратится в принца. 

С уходом Ады мне больше нечего стало делать в зале. Поэтому я встал и вышел вслед за девушкой. Идти ее искать, чтобы поговорить, или на все плюнуть и оставить в покое - настоящая дилемма. Ее "прости" уже по сотому кругу, как на повторе. Даже смешно, что меня это волнует. Послать бы к демонам, да не выходит. Одно точно - искать не спешу. Иду на пляж через бар, чтобы немного остыть и подумать. В баре цепляю бутылку красного вина, пузатый бокал. Но стоит сойти на песок, как вижу на берегу саму Аду. Даже останавливаюсь. Она стоит спиной, обнимая себя руками и глядя на закат уходящего дня. Первый порыв - развернуться и уйти, не хочу смотреть на разочарование в ее красивых глазах. 

- Обещай, что не будешь жалеть... 

- Обещаю... 

Только зря вспомнил. Внутри будто взорвалась маленькая бомба, когда сложился истинный образ Ады с тем, что было прошлой ночью. Это мучение, не иметь в памяти ее саму в те моменты. Будто не с ней, а с другой. Будто ничего не было. Будто украли что-то, когда в голове уже сложился весь пазл. Наш вчерашний хит сегодня с треском провалился, вместо него - траурный марш. 

Наконец решаюсь и иду вперед. По песку шаги едва ли слышны. Поэтому вздрагивает, когда спрашиваю: 

- Заблудилась? 

Ада

"В собственных ощущениях", - хочется ответить эхом, но я молчу. Не потому, что нечего сказать. Как раз напротив - слов слишком много и все они хотят вырваться наружу одновременно. А подобного допустить нельзя, тогда я просто перестану слышать отголоски мелодии, всё ещё звучащей в душе. Но всё же облегчение от того, что Дин пришёл, слишком яркое и заметное, чтобы я могла его игнорировать.

- Знаешь, я просто... - всё же начинаю сбивчиво говорить, оборачиваясь к Дину. Несмотря на то, что уже знаю, как он выглядит, в первое мгновение замираю, поспешно отвожу взгляд, но страх, что он подумает, будто вызывает отвращение, заставляет меня снова посмотреть на него. - Я просто не знаю.

Чего не знаю? Я мысленно задаю сама себе этот вопрос и не нахожу на него ответа. Не знаю, что сказать ему сейчас, когда темноты больше нет? Не знаю, что я хочу от него услышать?

- У меня странное ощущение, будто меня обокрали. Понимаю, что это звучит по-детски глупо, но я не знаю, как по-другому рассказать. Тебе. - Говорю с паузами, отрывисто, будто в напоенном ароматами тропиков воздухе слишком мало кислорода. Для нас обоих. Когда-то, совсем недавно, я упивалась этим ощущением, а сейчас оно меня пугает. - Я не знаю, как пояснить... Ещё вчера ночью у меня было так много...

Сопровождаю эти слова пристальным взглядом. Чёрт. Я даже не знаю, как мне правильно вести себя сейчас. Если отвести глаза, он может подумать, что мне противно. Если смотреть - что я его откровенно разглядываю, как диковинку. Тут же вспышкой в памяти наша ночь. Ещё несколько часов назад я отдавалась Дину. Тому мужчине, который стоит в паре шагов от меня. Так что отсутствие темноты изменило сейчас? Он перестал быть моим Дином? Он перестал быть умелым любовником, который целовал и ласкал так, что схожу с ума до сих пор? Он перестал быть тем мужчиной, которому принадлежали все мои мысли последние три дня? Вместо того, чтобы сказать первой, что ничего не изменилось, но мне просто нужно время, я передёргиваю плечами и продолжаю пояснять:

- Ещё вчера ночью у меня было всё. Сегодня мне кажется, что у меня украли что-то важное. Это так?

Глупо спрашивать его об этом. Ещё глупее - притворяться, что я не хочу знать ответ на этот вопрос.

Дин 

- Ещё вчера ночью у меня было всё. Сегодня мне кажется, что у меня украли что-то важное. Это так?

Ее вопрос обескураживает. Поведение - еще больше. Но если взять в расчет ее растерянность, то все становится ясным. Мы провели три приятных вечера. В том числе вчера ей было со мной хорошо. Уж точно Ада представляла меня другим, каким-нибудь красавчиком с чистой кожей - для женщин это нормально. И тут такой сюрприз в виде личного монстра без привязи. Когда я шел на этот эксперимент, мною двигали эгоистичные порывы, желание что-то кому-то доказать. Но тут появилась Ада, и все полетело к чертям. Я и не подумал о том, что этот эксперимент сможет затронуть что-то во мне до такой степени, чтобы взволновало чье-то мнение. Теперь я стою перед Адой и чувствую свою вину. Ее никто не предупредил, с кем она общается. Сам я хитростью влез к ней внутрь. Украл ли при этом что-то? Видимо - да, раз она теперь это ищет. Только что-то растерял и сам, потому что у меня было аналогичное ощущение. Еще вчера я мог припасть к ее губам, сегодня - только смотреть, давясь слюной. Обнять, ласкать - все это было вчера. Сегодня - только думать об этом, задыхаясь жаром собственных воспоминаний. Но если я лишил ее воплощения иллюзии, то она лишала меня всей себя.

- Видимо, я должен извиниться, что все так вышло. Но как ни странно, а у меня такое же чувство. Только уверен, оно имеет у нас разные причины. Ты ждала чего-то другого, я наоборот - никак не ждал того, что может произойти со мной на этом острове.

Освободив одну руку, я тянусь ею к лицу Ады. Но так и не касаюсь, когда понимаю, что моя рука для нее слишком грязная. Теперь я лишен даже такого простого жеста. Сжав пальцы, убираю в карман.

- Ты очень красивая... очень. Жаль, что я не оправдал твои ожидания.

Ада

Сейчас, когда я лишена осточертевшего за три дня присутствия психолога - или кто там наблюдал за нами всё это время? - я чувствую себя гораздо более обнажённой, чем прошлой ночью. Меня словно вывернули наизнанку и лишили помощи, в которой я так отчаянно нуждаюсь. Потому что разобраться в том, что мне делать и говорить, одна я не в силах. Чувствует ли то же самое Дин - не знаю. Если чувствует - я ему не завидую.

- Извиняться за то, какой ты есть? - я пожимаю плечами, ненавидя саму себе за то, каким равнодушным кажется этот жест со стороны. Да и мне самой в первую очередь. - Это как если бы я сейчас стала извиняться за то, какая я. Красивая, некрасивая, умная, дура... Любая. Дело вовсе не в моих ожиданиях, Дин.

Снова отворачиваюсь, вставая спиной к Дину. Молчу долго, боясь каждую секунду, что он уйдёт, а я и не услышу. Но всё равно настойчиво и эгоистично ворую у этой ночи то, чего мне так не хватало. Время. Будто оно и вправду может расставить что-то на места так быстро. Море тихо шелестит и этот звук больше не кажется приятной мелодией. Скорее ударяет по натянутым до предела нервам. Мелодия была у темноты. Нашей, общей. Одной на двоих. Только жить в темноте и притворяться незрячими - глупо.

А темнота возвращается вместе с первыми бархатными объятиями карибской ночи. Но почему-то сейчас мне кажется, что если я продлю свою иллюзию, уже завтра утром не захочу с ней расставаться никогда. Только жить в иллюзии и притворяться незрячей - глупо...

Когда поворачиваюсь к Дину лицом, даже не сдерживаю вдоха облегчения. Он получается судорожным и рваным. Прикосновение к его ладони взрывается внутри меня мириадами необъяснимых чувств. Я подношу его руку к своему лицу и наклоняю голову, пока не касаюсь щекой его пальцев. Сначала прикрываю глаза, возвращаясь туда, в нашу с ним темноту. Но тут же распахиваю их, глядя на Дина. Что изменилось от того, что я вижу, как он выглядит? Прикосновения стали вызывать у меня отвращение? Нет. Воспоминания о наших встречах стёрлись? Тысячу раз нет.

- Дело не в моих ожиданиях. - Мой шёпот едва слышен, но я знаю, что Дин меня поймёт. - Я боюсь. Но совсем не тебя. Глупо в этом признаваться, но... - улыбка, появившаяся на моих губах, выходит нервной и кривоватой. - Боюсь, что я вообще ничего не знаю о людях... ну... вроде тебя. Мне кажется, это какая-то другая галактика. В которой нет места обычным девушкам, таким, как я. Ну, ты понимаешь?

Замолкаю, пока не наговорила новых глупостей, но руку Дина не отпускаю. Мне просто важно, чтобы меня поняли, какую бы ерунду я ни говорила здесь и сейчас.

Мне просто очень нужно, чтобы он понял.

Дин 

- Думаешь, я сильно отличаюсь от других людей? - спрашиваю Аду, проводя пальцами по ее щеке. - Те же руки, ноги и хвост, - говорю с ухмылкой, замечая удивление в ее глазах. - Ну, про хвост я немного преувеличиваю. - Поправляю себя, радуясь ее улыбке. - Или я способен любить как-то иначе? Нет, я такой же, как все. Просто из тех, кто не боится высказывать свою индивидуальность, - добавляю, придвигаясь к ней ближе. - И ты не права, ты меня знаешь... и не так, как другие, кто первым делом оценивал по внешнего виду. И ты не простая девушка, Ада. Ты потрясающая. И лучшее, что со мной могло произойти на этом острове.

Снова провожу ладонью по ее щеке, разглядываю лицо, пытаясь запомнить каждую черточку. Если она уйдет, я дорисую в своей памяти все сам. Ее алые губы так и манят, когда я все еще помню их на вкус. Помню, как они умеют шептать или какие способны дарить ласки. Хочу украсть ее поцелуй, как самый последний вор. Хочу ее всю, на этом пляже, а потом дома, в своей квартире. Узнать бы ее лучше, да насмотреться. Как вообще можно себе позволить так глупо влюбиться? Провожу пальцем по алым губам и уже не спрашиваю разрешения. Я накрываю ее рот своим в жадной ласке, как нежный хищник. И только ей решать, будет ли этот поцелуй последним или первым из сотни.

 Ада

"Только на острове?" - хочется эхом возмутиться, но я, впервые за последнее время, благоразумно молчу. Я словно человек, привыкший к обману, который только-только начал верить и ещё опасается надеяться на то, что теперь в его жизни есть ещё и правда. Только Дин мне не врал. Врала я. Сама себе. Что мне нужно время - в первую очередь. Этот самообман и есть самая опасная иллюзия. Что изменится, если вытребовать себе время? Мы покинем этот остров, порознь, и, скорее всего, потеряем что-то до боли важное и необходимое. Захотим ли встретиться потом, в другом мире, полном безумной спешки, каких-то ненужных дел, которые не приносят ничего, кроме усталости и желания спрятаться? Захотим ли вообще увидеть друг друга?

Самая крепкая связь, пусть даже ей всего три дня отроду, способна разорваться и исчезнуть, если только двое упрямо врут себе, что вполне могут существовать и поодиночке.

Я не отвечаю Дину на его слова о том, что он такой же, как и другие люди. Мне нечего ему сказать. У всех слов мира нет ни единой возможности вместить в себя всё то, что я хочу, чтобы Дин понял. Он отличается от остальных настолько сильно, что мне даже становится страшно. Для меня он совсем другой. Только мой. Сегодня, завтра и столько времени, сколько он сам будет готов быть рядом.

Чувствовать прикосновение губ Дина к своим - ещё одно испытание. Если я думала, что те мириады самых контрастных чувств - это всё, на что я способна, я ошибалась. Он целует жадно, но в то же время нежно, а я хочу, чтобы в моём ответном поцелуе Дин прочёл ответ на его вопрос: думаю ли я, что он другой. Я не думаю, я знаю. И когда обнимаю его за шею, когда прижимаюсь к нему так крепко, как это только возможно, когда чуть прикусываю губы в ответ на болезненно-сладкую ласку, шепчу:

- Ты не похож ни на кого. И ты только мой...

Дин

Она снова меня пьянит. Своими словами, губами, собой. Прижимается тесно, чего так сильно желал, но никак не ждал от нее. Она отвечает на мой поцелуй, и я роняю вино на песок, чтобы освободить руки, чтобы обнять самому. Я не противен ей, вместо этого кажусь очень нужным, точно - в эту минуту, здесь, сейчас, под этими пальмами. Ее дыхание сбивается, и это как выпить абсент залпом сверх дозы. Больше ничего не хочу говорить или слушать. То, что творится внутри, не передать словами. Мои чувства измеряются в поцелуях и ласках, в ударах плотью. Руки уже в ее волосах, а язык во рту, выискивает самую сочную сладость. Плевать на окружающих, на то, что кто-то увидит. Эта ночь только наша. Мы одни на всем острове, это наш "Лонг Айленд".

Прислонив Аду спиной к пальме, забираюсь руками под платье. И она позволяет даже это - как "черный русский". В ее глазах отражаются звезды, а тихие стоны вплетаются в шум прибоя, все для меня, когда я заполняю ее собой. Это как "секс на пляже" в прямом исполнении, который мы запьем крепким "оргазмом". Но это больше, чем просто секс. Каждое движение, как признание в любви, как маленькая "смерть в полдень". Я смотрю в ее лицо и не могу наглядеться. Этой мукой удовольствия, этой искренностью, этими красивыми чертами. Мы уже как одно целое, даже дыхание на двоих, когда губы слишком близко.

- Дин... - шепчет мое имя.

- Я здесь, с тобой... и весь твой.

- Хочу вместе, - просит опять.

- Обязательно... только вдвоем.

Это и правда похоже на любовь, такую внезапную, кружащую голову. Мы в диком танце под крепкими напитками. Ада хватается за мою шею, чтобы не упасть, когда меняю наш ритм. Она почти готова, и ее стоны в голос меня добивают. Наш последний коктейль пьем вместе, до дна, маленькими глотками. И еще долго трезвеем, пытаясь учиться дышать заново.

- Ты сумасшедший, - говорит мне шепотом.

- Из-за тебя.

- Нет-нет, не надо прикрываться мною.

- Но это правда, - говорю ей с улыбкой, уводя за руку в сторону моря. - Пойдем.

- Куда? Дин, я не в купальнике.

- Он тебе и не нужен, - отвечаю, сбрасывая пиджак, футболку и принимаясь за кроссовки.

- Ты серьезно? - спрашивает, прикусывая нижнюю губу.

Этот жест, как приманка для удава. Я тянусь к ней в поцелуе, помогая отбросить все предрассудки. Помогаю стащить платье и уже мокрые трусики. Столько дней на острове, а еще ни разу не окунулся. Потому что не было ее рядом. Вода теплая, так и обволакивает негой. Заходим по плечи, прежде чем остановиться. Я вновь припадаю к ее губам, поглаживая ладонями изгиб поясницы. Умелые пальцы Ады уже терзают мою плоть. Но я и так знаю, чего ей мало. Помогаю приподняться и обнять ногами, снова заполняю собой. Теперь мы будем медленно потягивать "Пина колада", упиваясь каждым глотком. И для этого у нас впереди вся карибская ночь.

Ада

Мне хотелось рассматривать его. Всего. Не потому что был не таким, как другие. А потому что только это оставалось за гранью встреч в тёмной комнате. Только это было мне недоступно. Напуганная тем, что стало сродни удару по нервам, я не могла сосредоточиться на своих ощущениях, от того, что вижу перед собой. А их ведь было так много. И только с ним. Он совсем не похож ни на кого. И дело вовсе не в рисунках на его коже. Скорее, в том, насколько глубоко он смог оказаться под моей. В венах, в каждом ударе сердца и под моей кожей. Сумасшествие? Наверное. Но если нам обоим так сладко в нём сгорать, почему бы не послать ко всем чертям остальной мир?

Хочу представить, что эта ночь только наша. Настолько колдовская и словно бы выдуманная, что кажется ненастоящей, но наша. И в каждом плеске волн, и в том, как вода ласково льнёт к телу, как ласкает, будто умелый и нежный любовник - только я и Дин.

Раздеться перед ним, когда нас окутывает темнота - уже закономерность. Только теперь всё совсем иначе. Луна серебрит поверхность моря, отчего блики попадают на кожу едва приметным сиянием. И я хочу остаться в этом мгновении навсегда. Не хочу, чтобы наступало утро. Вообще не хочу никуда возвращаться. Ни в "Кайлуа", ни домой... Никуда. Миллион вопросов, которые бы родились в голове другой Ады, а не той женщины, которая послушно шла следом за Дином, оставались без ответа. Потому что сейчас были не важны.

Сейчас есть столько нужных и правильных вещей, что времени ни на что другое не остаётся.

- Дин... - снова выдохом ему в губы, когда двигаюсь на нём, неспешно скользя вверх и вниз. Он помогает мне вобрать его целиком, неторопливо насаживая на себя. И в том, как нежно и бережно сжимает меня в руках, и в том, как невесомо целует - моё сумасшествие. Я испытываю безумную потребность, чтобы он снова брал меня быстро и жадно, как то было на берегу. И в то же время хочу, чтобы он продолжал мучить меня своими медлительными ласками.

На этот раз мы не вместе. Я взрываюсь оргазмом одна, а Дин лишь продлевает свою пытку, продолжая всё также не спеша двигаться внутри. Так не честно. Несправедливо, что он смотрит на меня, когда я, не сдерживаясь, отпускаю с губ первый крик, который он даже не пытается заглушить поцелуем. Несправедливо, что он видит всё, в то время, как я закрываю глаза от невероятного наслаждения, которое он мне дарит. Но ведь в эту игру можно играть вдвоём.

- Выполнишь мою просьбу? - выдыхаю хриплым шёпотом, когда немного прихожу в себя.

- Какую?

- Отпусти.

- Что угодно, только не это.

- А если попрошу сбежать отсюда со мной?

- Я же говорил, что ты потрясающая.

Он прав. Я всё ещё на нём. А Дин во мне. И я умудряюсь говорить о побеге.

- И всё же. Отпусти.

Ссаживает меня с себя, при этом выглядя озадаченным. Я же обхватываю его плоть ладонью, начиная ласкать под водой.

- Ты мне кое-что задолжал.

- Уже?

- Я же потрясающая. Со мной и не такое может быть.

- Что за долг?

- Теперь я хочу смотреть на тебя, когда ты будешь кончать.

Очень откровенно. До безумия сладостно. Запретно и в то же время рождает ощущение, что нам можно все. Только сегодня и только друг с другом. Дин наклоняется ко мне за поцелуем, понуждая отстраниться и покачать головой.

- Хотя бы обнять я тебя могу? - выдыхает сдавленно, пока я продолжаю двигать ладонью.

- Обнять - да.

Видеть, как сладостная мука отражается на его лице - заводит, несмотря на то, что я сыта ласками. Чувствовать голодный поцелуй на губах, когда Дин не выдерживает и с силой прижимает меня к себе, с жадностью проникая в мой рот языком - отравляет остатки здравого смысла ядом сумасшествия.

- Как хорошо платить по счетам.

- И только мне, - напоминаю эхом.

- И только тебе...

Я не знаю, что между нами. У меня ещё есть миллиард вопросов, на которые я начну искать ответы уже завтра. С Дином. Я не знаю, можно ли назвать любовью то, что родилось между нами за эти короткие несколько дней. Пожалуй, даже слишком короткие.

Знаю только, что если есть потребность чувствовать человека настолько глубоко, под самой кожей, удержать это рядом нужно любой ценой. Особенно, когда по счетам так приятно платить обоим... 

Эпилог

Это утро наступает раньше обычного. Потому что я не один в своей постели. Том остался с Мэри, Ада – со мной. Когда просыпаюсь, застаю ее за смелым занятием – она с интересом изучает мои тату. В глазах ни капли отвращения, только чистое любопытство. Когда являешься ходячим экспонатом, то к подобному либо привыкаешь, либо нередко начинает раздражать – все по настроению. Но только не в ее случае. С ней слишком легко и свободно. Она смотрит на меня так, как ни одна другая. Воспринимает рисунки на коже, как часть меня, а не нечто отдельное, заслуживающее презрения или восхищения. Она принимает мой выбор, смотря на меня самого, а не поверх или сквозь.

 - Не страшно? – спрашиваю ее.

 Она дарит мне свою улыбку, прикасаясь к рисунку демона в оскале на плече.

 - Если только страшно интересно. Как ты на такое решился? Это ведь меняет всю жизнь.

 - В шестнадцать ни о чем не думаешь. Просто идешь и делаешь. Сначала одну, потом вторую. Потом появляются новые идеи, и ты уже не можешь остановиться, пока не получишь результат.

 - Это очень смело.

 - Как и находиться рядом со мной.

 - Наверное, показывают пальцем? - говорит с улыбкой, усаживаясь на меня.

 Мои ладони уже на ее бедрах, ускользают вверх по изгибу спины. Мы так и не оделись. Приняли душ после моря и забрались в кровать.

 - Особенно дети.

 - Хочешь, я тебя от них спрячу? - произносит и накрывает нас одеялом с головой.

 - Нет, пусть смотрят, мне не жалко.

 Ерзает бедрами - дразнит.

 - Тогда могу быть твоей защитницей. Хочешь?

 - Очень... просто моей...

 Одно ловкое движение бедрами, и Ада уже насаживается на мою плоть. С ней каждый раз - как в первый. Только сейчас нужна не разрядка, а лишь само ощущение нашей близости, которым не насытиться. Мы не спешим, просто наслаждаемся друг другом, вместо завтрака. Прерывает стук в дверь, и как его следствие - появление в комнате ассистента. Приходится выглянуть из-под одеяла.

 - О! Простите, - извиняется он, краснея, едва переступив порог. – Но я должен сказать, что завтрак подходит к концу. Через полчаса вас ждет у себя миссис Оуэн. А в полпятого уже необходимо быть у пирса, в пять отплытие.

 - Спасибо, Стеф.

 - Успеем? – спрашивает Ада, тоже выползая из-под одеяла, когда уходит парень.

 - Конечно, - отвечаю ей, перекладывая на спину.

***

Психолог как обычно мучает вопросами, подводя итоги. Но сегодня ничего из этого не напрягает. Ответы сами слетают с языка.

 - Так что скажешь, Дин, влияет ли внешность на отношения? Как думаешь?

 - Думаю, все индивидуально. У отношений нет законов.

 - И все-таки, Ада тебя приняла, правильно?

 - Потому что это Ада. Она особенная.

 - Ты ее любишь? – интересуется с улыбкой, по-настоящему женской в таких вопросах.

 - Да.

***

К моменту отплытия у пирса шумно и весело. Льется шампанское за прощание с островом. Том ныряет в море прямо в одежде, и тащит за собой Мэри, которая поначалу хочет его за это убить, но быстро меняет гнев на милость, стоит только парню заткнуть ей рот поцелуем. И они не одни здесь такие сумасшедшие и влюбленные. Эксперимент явно удался. Мы с Адой сидим на берегу, глядя на все это безобразие. Моя рука лежит на ее плечах – обнимаю, прижимая к себе. Она поначалу улыбается, но тяжелые мысли все равно берут свое.

 - И что дальше? – спрашивает Ада.

 - Едем ко мне, - отвечаю, как очевидный факт.

 На это молчит, слишком подозрительно.

 - Ты против? – уточняю.

 Сбросив мою руку со своего плеча, Ада поворачивается ко мне лицом.

 - Я очень хочу поехать с тобой, Дин. Но я не могу так сорваться с места. Меня ждут дома. У меня, в конце концов, есть работа, какие-то обязательства.

 - Тогда я еду с тобой, - отвечаю такое же очевидное. – Если ты правда этого хочешь. Если тебе не нужно подумать или что-то еще.

 Она отворачивается, прячет глаза. И я уже знаю, чего хочет.

 - Хорошо. Тогда я буду ждать звонка, - говорю ей, избавляя от лишних слов, и поднимаюсь на ноги.

 - Дин! – быстро говорит она, с испугом, будто боится, что собираюсь исчезнуть.

 Но я рядом, подаю ей руку, чтобы помочь подняться. И не отпускаю потом, вместе этого прижимая к себе. Так и стоим, молча и долго. Я дышу ее запахом, уже ставшим привычным составляющим моего воздуха. Она – уткнувшись лицом мне в шею. Это похоже на какое-то расставание, которое впервые так тяжело принимать. Хочется настоять на своем и в то же время не давить.

 - Дай мне немного времени, - просит Ада.

 - Как захочешь.

 - Тогда не злись.

 - Я не злюсь. С чего ты взяла?

 - Напряжен, как камень. Думаешь, я не позвоню?

 - Не хочу загадывать.

 - Я позвоню. Обязательно, - говорит, поворачивая к себе мое лицо и припадая к губам.

 Этот поцелуй – как последний. Он такой и есть, уж точно здесь, на нашем острове. Наша сказка подошла к концу, впереди – реальность, другой мир, куда более сложный и жестокий. Готова ли она сменить со мной декорации или только думает, что готова? Я оставляю за ней право решать наше будущее за нас двоих.

В аэропорту ее самолет улетает первым. Мы прощаемся под десятки любопытных глаз, словно главные персонажи театральной постановки. Выход в люди, как генеральная репетиция. Когда Ада скрывается из виду, начинает щемить в груди, а одиночество давить - как никогда прежде. Внимание окружающих раздражает. Теперь меня точно обокрали. В ожидании рейса медленно ненавижу тот день, когда собрался участвовать в эксперименте. Что он мне дал? Одни мучительные воспоминания? Или она все-таки позвонит? Нет, эта женщина хочет моей смерти. Ожидание решения хуже самого плохого решения. И с этим ничего не сделать. Только ждать.

Спустя неделю

Музыка – мой энергетик, успокоительное и единственный наркотик. Я ее создатель и робкий слушатель. Она мое орудие, с помощью которого управляю многоликой толпой, стоя на вершине своей вселенной. Но сегодня внутри нее неспокойно, как и вчера, как и день до этого. Я наполняю свой храм звуками хаоса. И этой музыкой проникаются, потому что уже привыкли верить в каждую ноту.

 Колдуя над своей музыкальной установкой, хлопаю себя по заднему карману, не сразу вспоминая, что там ничего нет. Телефон, разбитый вчера вечером, где-то в мусорке. Вспылил, когда надоело ждать звонка. Умудрился повредить сим-карту. Теперь и звонить некуда, хотя бы до завтра, пока не верну номер. А мысли все равно гуляют по краю – то здесь, то где-то далеко отсюда, на Карибском острове.

 Ада так и не позвонила. Даже не знает, как я скучаю. Уже уверен, что передумала. Протрезвела и поняла, с кем имеет дело. Так я думаю до тех пор, пока ко мне не подходит друг.

 - Дин! – орет мне на ухо сквозь звуки музыки. – Ты знаешь вон ту девушку?!

 - Кого?!

 - Девушку! – выкрикивает, показывая рукой в толпу. – Она тебя ищет. Говорит, это важно.

 Я поворачиваю голову и едва ли верю в то, что вижу. Там внизу, среди толпы, стоит Ада. Скромно машет мне рукой и улыбается. И больше ничего уже не нужно.

 - Держи, - говорю другу, впихивая в его руки свои наушники.

 - Ты куда? Дин! – слышу в спину.

Я спускаюсь со своего Олимпа и иду к ней, прорываясь сквозь одурелую толпу, которую сам же завел. Цепляюсь за Аду и привлекаю к себе. Мой поцелуй жаден, потому что дико соскучился, и зол, потому что вымотан ожиданием. Но зато теперь я точно знаю одно - у моей вселенной новый идол...