Хочешь идеального мужчину? Воспитай его сама.

(с) Каролина, Владычица Зимы.

Королева восседает на ледяном троне, постукивая пальчиками по полированной ледяной поверхности. Как бы ни стремилась она отсрочить приближение своей несносной и жизнелюбивой сестрички, ничего действенного не выходило. Весна стремительно шествует по всем пределам, оставив Снежную коротать долгие ночи в собственном дворце. Не сказать, что такое времяпрепровождение огорчает ее, но природная вредность и дух соперничества желают, чтобы все было так, как хочется. И только так.

– Это удивительно, – мальчик вертится от радости, словно заведенный волчок, не зная, на чем остановить свой взгляд.

Сотни, тысячи осколков-льдинок ковром лежат у ступеней лестницы, ведущей к трону хозяйки этого снежного великолепия.

– Спасибо за столь высокую оценку, – смеется Королева, поправляя белоснежную накидку, – ты можешь осмотреться здесь и не спешить. Тебя никто не выгонит.

– Мальчишки умрут от зависти, когда я расскажу им, где был! А Герда! – смех ребенка звонкий, словно колокольчики. – О! Герда точно пригрозит спустить с меня семь шкур, когда узнает!

– Если, – улыбка касается идеальных губ, не затронув светло-голубых глаз.

– Если? – непонимание в его голосе кажется ей забавным. Таким наивным, что, снисходительно кивнув в приглашающем жесте, Королева позволяет ему подняться к подножию трона.

– Мой милый мальчик, – прохладные пальцы ерошют волосы на макушке, – разве тебе плохо здесь?

– Нет, но...

– Как тебя зовут твои друзья?

– Кай. – вопрос немного обескураживает и сбивает с мысли,– меня зовут Кай, госпожа.

– Кай, – повторив имя, королева снова улыбается, мне нужна твоя помощь. Ты ведь смелый и храбрый. Я знаю, что так оно и есть. Ведь так?

– Да, – кивок и гордо вздернутый нос, указывают на то, что тактика выбрана верная.

– Меня зовут Каролина. Ты хотел бы быть моим другом, Кай?

– Конечно, – порывистый ответ, – у меня много друзей.

– Тогда останься здесь, Кай. Собери для меня эти осколки в идеальное слово. Нужно использовать все кусочки. Отогрей их в своих ладонях, чтобы не было видно трещин и разломов. Ты сделаешь это, мой мальчик, мой Кай. Останься здесь навсегда. – Королева, гладит мальчика по щеке, невесомо лаская пальцами.

– Я не могу. Это...это займет столько времени. Я люблю своих друзей и Герду, хоть она и несносная девчонка. Постоянно тягается за мной. Но она очень смелая. Она одна съехала с горки за Скалистой рекой. А гора там, уух какая, – присвистывает паренек со знанием дела.

– Значит, мне придется найти кого-то, кто будет смелым и добрым и не откажет в помощи.

– Я смелый и добрый! Кого угодно спросите! – и уже тише добавляет, – почему я никому не могу рассказать, где был? Друзья должны быть у всех, и любить должны всех.

– Мальчик мой, ты такой наивный, – Королева медленно поднимается, одарив ребенка у трона снисходительным взглядом.

Обойдя трон, проводит рукой по гладкой ледяной поверхности и опускается на ступеньку рядом с Каем:

– А меня? Меня тоже должны любить?

– Конечно! – столько жара и детской неподдельной веры в голосе.

– Что ж. Возможно, так и будет.

– Обязательно будет, госпожа. Бабушка говорит, что...

Жестом остановив рассказ о глубокоуважаемой бабушке и прочих родственниках и друзьях, Королева переводит разговор в нужное ей русло:

– Никто за каких-то пару минут не заберет у тебя тех, кого ты любишь. Просто посмотри поближе. Уверена, что такую мозаику ты еще не собирал никогда. Это очень увлекательно.

– И я смогу уйти потом?

– Да.

– Обещаете?

– Конечно, мой мальчик, – Кай уже не сопротивляется, когда ладони с идеальными длинными пальцами гладят его по руке и груди, возле горячего сердца. Холода больше нет. Теперь тихо и спокойно.

Двадцать лет спустя.

– Кай, любимый мой мальчик, – голос, напоенный заученной лаской и теплом, отражается от ледяных сводов, – ты бы хотел, чтобы зима длилась вечно?

– Это было бы лучшее, что я могу пожелать, – ни нотки эмоций в красивом с хрипотцой голосе, – если на то воля Королевы.

Мужчина, с упоением создающий очередную скульптуру из бесформенной глыбы льда, даже не оборачивается на голос своей госпожи. Хотя прошло уже двадцать лет, она до сих пор зовет его мальчиком и всегда добавляет «мой». Такое потакание собственной прихоти и самолюбию поистине украшает ее долгие и бесцветные вечера.

Благодаря упорным стараниям темноволосого юноши, спустя пятнадцать лет льдинки сложились в слово «Вечность». Не хватало лишь маленького осколка в форме небольшого идеального треугольника. Кай отлично справился с задачей, что волею судеб была не по силам ей самой. Еще ребенком попав во дворец, он испытывал столько восхищения и неподдельного интереса, что глаза его сияли ярче звезд. Простая забава, мозаика из нескольких тысяч льдинок, увлекла его так сильно, что сердце Королевы дрогнуло бы, имей оно это свойство. Она знала, что Каю под силу эта головоломка, и наконец-то власть и магия вернутся к ней. Время ее сестрички истекло. Теперь разбитое можно было восстановить и вновь путешествовать в иные миры. Холод будет править. Она будет править. Будет. Так чего же она медлит?

Рывком поднявшись с трона, Королева откидывает назад полу накидки. Можно было бы назвать этот жест неподобающим Снежной владычице, присущим лишь маленькой капризной девочке, но разве осмелится кто-то? Разве разрешит она кому-то быть столь непочтительным с нею?

Да, разрешит. Только ему, ее милому любимому Каю она могла бы позволить все. Только бы дерзнул он хоть раз, попытался бы хоть раз пойти против ее воли. О, это было бы восхитительно!

После того, как идеально слово практически обрело свои очертания, Каролина больше не касалась Кая. Поначалу ей хотелось, чтобы он стал таким же, как она. Но огонь и любовь к жизни горели в нем, не угасая ни на мгновение. Это завораживало и притягивало, как, должно быть, притягиваются противоположности. Как вода тянется к земле – напитать, напоить ее влагой. Как земля страдает и мучается, иссушенная и изможденная без живительного источника, так и лед тянется идеальным кристаллом к языкам неудержимого пламени, лишь изредка позволяя себе прикосновение к любимому... мужчине. Такая непростительная слабость. Такое непредвиденное поражение в шаге от триумфа. Полюбить того, в чьем сердце застрял последний осколок.

Кай чаще всего молча сидел на ступенях внизу. Не потому, что она не позволила бы ему подняться. Отнюдь. Королева любила наблюдать за ним, но не осмеливалась больше касаться горячей кожи. Оставалось лишь наслаждаться тем, как он что-то вырезает из глыбы льда, как мастерит или собирает очередную замысловатую фигуру из осколков, скрепляя их жаром своих ладоней.

Улыбка трогает красиво очерченные губы, изогнув их в идеальную усмешку. Не впервой она сама спускается к нему, медленно шагая по прозрачным ступеням. Тяжелая меховая накидка стелется следом, отмеривая падением каждую ступень.

Когда ему становится жарко, он стягивает рубашку через голову и часами работает дальше, полностью погруженный в процесс созидания, а она наблюдает за ним, не имея возможности прикоснуться. Если что-то не получается, мужчина с остервенением крушит все, что создавал, столь тщательно и любовно лаская ладонями, словно изгибы живого существа. Вот и сейчас он сидит посреди огромного тронного зала. Тяжело дыша и опустив голову, молча прислушиваясь к шагам за спиной.

– Кай, – присесть рядом с ним, коснуться лица прохладными пальцами, очертить линию подбородка и погладить плечи. Вниз к изгибу локтя и ниже к запястью, где бьется пульс под бледной кожей живого человека.

Помнит ли она, что значит быть живой? Так давно это было. Так давно. Сказка, запорошенная снегом времени, занесенная метелью. Она Королева. Она сама хотела этого. Она получила. Так почему же так больно теперь? Почему же теперь так хочется получить только его?

– Лина, не трогай меня, – он даже не делает попытки отшатнуться, как когда-то в детстве, но боль в голосе хуже всего.

– Я не знаю, чем тебе помочь, Кай, – рука безвольно опускается вдоль тела, когда она поднимается на ноги, так и не решаясь сделать шаг от него, стоит рядом, наблюдая, как бьется жилка на шее. Как же хочется лизнуть языком. Попробовать его на вкус. Теперь уже она отшатывается, но не от боли, а от собственных мыслей.

– Лина? – беспокойство в его голосе добивает окончательно и, протянув руку, она гладит воздух над его плечом, так и не рискнув коснуться.

– Меня зовут Каролина! Каролина! Я королева! – Она так хочет плакать в этот момент. – Уходи, Кай, – делает шаг назад, еще и еще, уже бежит вниз по ступеням прочь из зала. Она знает, что люди плачут, когда им больно. Ей не дарована подобная милость. Вверх по винтовой лестнице, направо по длинному коридору. Бежать от него. Бежать. Комната лишь на мгновение дарит спасительный покой, пока дверь с грохотом не распахивается от удара.

– Каролина, кто в тебя вселился?

– Убирайся! – оборачивается резко, сжав пальцы в кулаки, – убирайся отсюда!

– Каролина, – шаг к ней навстречу, словно загоняя в угол.

Шаг к ней равносилен ее шагу прочь от него. За ее спиной стена, за его – пустота, которая не заполнится ничем, кроме этих светло-голубых глаз.

– Ну почему тебе так трудно уйти? – тихо, закрыв глаза. – Нет, почему мне так трудно уйти? Я не могу уйти.

– Лина, – сильные мужские пальцы крепко охватывают запястье, притянув ближе, – Каролина, – исправляется, вспомнив, что ей не нравится, когда он зовет ее Линой. Так по-человечески, так, словно любит.

Касания пальцев, сплетенных рук и взглядов. Нет королевы, нет ее короля. Есть мужчина и женщина. Есть огонь, что тянется к ледяному сердцу, есть лед, что жаждет быть согретым и обласканным.

– Ты такая красивая, словно я вижу тебя впервые, – он целует запястье, лизнув языком, поднимаясь выше к сгибу локтя, к плечу и ключицам, – как тогда, много лет назад, – порывисто, словно боится, что она опомнится.

– Мой мальчик, – говорит она, желая тем самым заглушить предательскую дрожь в голосе. Она может поклясться сейчас, что сердце ее бьется.

Он наступает шаг за шагом, лаская руками вниз по груди, к животу. Поцелуй выходит резким и слишком напористым, но мягче сейчас не получится. Он хочет ее. Он дышит ею, жаждет прикосновений, которых был лишен все это время. Ледяная красота, ожившая под его руками. Губы неистово терзают, целуя наощупь каждый изгиб и впадинку желанного тела. Порывисто и жадно сильные пальцы ласкают любимую, воруя все больше всхлипов и стонов, которые она уже не в силах сдерживать. Такая взрослая и одновременно несмелая, она робко отвечает на его ласки, раскрываясь все больше, подобно цветку под жаркими солнечными лучами. Толкнувшись языком настойчивее между сомкнутых губ, вжимает ее сильнее в себя, впиваясь пальцами в поясницу. Она резко выдыхает, всхлипнув, толкнувшись своим язычком навстречу. Смелее притягивает руками, обнимая сильные плечи, гладит и выгибается навстречу, не смея разорвать их первый поцелуй.

– Ужасное платье, – он прикусывает губу, потянув, все еще не желая прерываться. Пальцы беспорядочно гладят по атласу ткани, – почему оно такое длинное?

– Так красиво, – выдыхает тихо, приоткрыв глаза, и медленно поворачивается спиной в объятиях любимого мужчины.

– Да, красивое, – теперь уже выдыхает он, перекинув длинные белоснежные волосы через одно плечо.

Поцелуями по позвонкам от затылка вниз к корсету платья. Ладонь по-хозяйски ложится на живот, притянув вплотную к груди. Он вжимается между сведенных бедер возбужденным членом, рыча от досады, что белоснежное препятствие атласного платья все еще между ними.

– Помоги, – выдох больше похожий на всхлип. Пальцы царапают руку, прижимающую за живот, сплетаются, словно в невозможности более терпеть.

Шнуровка поддается легко и, скользнув по плечам, белоснежное облако тает у ног любимой женщины. Его женщины.

– Ты невозможно прекрасна, – повторяет как молитву, целуя под лопатками, оглаживая ладонями, словно самую большую драгоценность, – и вся моя, целиком.

– Твоя, – всхлипывает, вжимаясь сильнее, желая почувствовать его внутри как можно скорее. Желая принадлежать ему не только на словах.

– Любимая, – прикусывает за ухом, тут же заласкав языком, – почему в такой огромной спальне, – пальцами скользнув ниже по животу, гладит короткие волоски и ниже вдоль влажных складок, слушая всхлипы, податливо раскрывшейся ему навстречу женщины, – нет кровати?

– Я не сплю, – хрипло выдыхает, прикусив его палец.

– Какая досада, – прикусив губами у затылка, медленно вводит внутрь один палец, растягивая.

– Кай, – Каролина закусывает губу, хватаясь за единственную опору – руку своего мужчины, – Кай, я так не могу.

– Можешь, – к среднему пальцу добавляется указательный, и протяжный стон срывается с губ.

– Я хочу тебя внутри, – капризные нотки в голосе напоминают ему его Каролину во всей красе, – сейчас Кай. Я не могу так больше, – извиваясь в руках, Лина старается насадиться сильнее и каждый раз досадно всхлипывает, словно не хватает чего-то. Мало.

– Жадная девочка, – Кай рывком разворачивает ее к себе и, приподняв за талию, усаживает на подоконник.

Удивленный взгляд на мгновение вызывает улыбку на лице мужчины.

– Ну, кровати же у тебя нет, – касается губами ключицы, прикусив.

Лина притягивает его ближе ногами, опираясь руками позади себя.

– Хочешь, чтобы я был в тебе? – он мучает, потираясь у входа, лаская пальцами глубоко, отдавая так много и так чертовски мало. Она всхлипывает и хнычет от неудовлетворенности, готовая умолять дать ей то, чего так жаждет.

– Да.

– Что да?

– Кай, пожалуйста.

– Пожалуйста что?

– Кай! Я хочу тебя! Хочу внутри! Пожа...

Слово так и остается где-то в глубине, замененное протяжным «да-а-а...» на выдохе, когда одним рывком дернув на себя, мужчина наконец-то становится с женщиной единым целым.

– Такая тугая, – стон наслаждения слетает с губ, когда он погружается в долгожданное тепло.

– Для тебя, – она снова хнычет и шепчет это слово на каждое движение, подстраиваясь под его ритм. Ищет наощупь губы, целуя каждый сантиметр разгоряченного тела. Везде, где может дотянуться, касаясь раскрытыми губами.

– Каролина, – его стон тает, запутавшись у волос, в которые он утыкается лицом, сжав зубы, словно от боли.

Она плотно обхватывает член внутренними мышцами, пульсируя вокруг разгоряченной плоти. Выкрикивает его имя, впиваясь ногтями в плечи, оставляя глубокие метки в форме полумесяцев. Еще пара глубоких толчков и мужчина замирает, вздрагивая всем телом.

– Лина, – выдыхает она шепотом, облизав пересохшие губы, – зови Лина.

– Моя Лина, – губами касаясь виска.

– Мой Кай, – живая, настоящая улыбка касается губ.

***

– Неееет, – Каролина Винтер, от досады накрывает лицо подушкой, с размаху хлопнув по кнопке отключения надоедливого будильника. – Ну почему сны такие реалистичные, черт бы их побрал.

Девушка сильно сводит бедра, зажав руку между ними. Влажная. Конечно. Как же иначе.

Почему научному сотруднику исследовательской группы не приснится, к примеру, докторская диссертация о решении проблемы глобального потепления? Сколько же можно из года в год кататься в Антарктиду, словно на курорт.

Рывком откинув одеяло, Лина садится в кровати, привыкая к прохладному воздуху в комнате. Пальцы привычно теребят небольшой кулон на шее в форме красиво очерченного треугольника. Маленький, словно кусочек льдинки. Ее талисман.

***
– Майк, – темноволосый парень трет лицо, рыча в трубку, – какого ты звонишь в такую рань?

– Кай, я выбил нам места в экспедиции! Вылет через неделю!

– Поэтому ты звонишь в три часа ночи сегодня?

– Эй, я вообще-то обрадовать хотел.

– Я знаю, извини, просто мне такой сон приснился.

– Что, снова эротические фантазии? – смешок в трубку.

– Угу, – потянувшись, Кай закрывает глаза, а на лице расплывается довольная улыбка.

– И как она, брат? Наверное, богиня.

– Не-а, – хмыкает, скосив взгляд на оловянного солдата под простыней, – королева.

– А имя у королевы было?

– Лина, – протяжным выдохом, полным досады, – моя Лина.

Познакомиться с творчеством автора Вы сможете здесь.