Вам, должно быть, нелегко живётся, если вы всё ещё верите в справедливость.

Эрих Мария Ремарк

Нео-Шанхай

Солнце вырвалось ярким бликом из-за высотного Шератона и ударило в большое стекло трамвая, набитого служащими и клерками, что спешили вернуться на работу в шанхайский финансовый квартал. Мальчишка надвинул на глаза козырек кепки и слегка зажмурился, пытаясь задержать лучи в своих длинных темных ресницах. Но апрельское небо было беспощадно к глазам жителей мегаполиса, безропотно прожигаясь разбуженным после зимы солнцем. Трамвай забуксовал, скидывая скорость, но постепенно увеличил тягу, продолжая бежать к следующей остановке быстрее обычного. Ройс прижался плотнее к стеклу, чтобы увидеть красные ручейки, что текли к ливнестокам, обильно заливая пути узкоколейки. Багровая жидкость оставляла на шероховатом асфальте полосы, и казалось, что это незадачливый торговец уронил всю свою красную гуашь для росписи дешевых сувенирных фонариков. Ройс вытянул голову и попытался разглядеть главную площадь, но человеческая масса плотно закрывала обзор. И тяжело вздохнув, он снова уставился в окно со своей стороны – опять придется читать про казнь из отцовской газеты. А все из-за этих глупых клерков, что не могут пообедать в своих офисах! Ему не разрешалось приближаться к центральной площади в полдень ни на милю, поэтому поездка на трамвае была его самой большой хитростью, но результата никакого не приносила: за все три месяца ему так и не удалось словить момент. Он даже по-детски жалел, что это действо было всего лишь раз в месяц. Ройс еще раз вытянул шею, когда трамвай скрипнул и начал заходить на дуговой маршрут около площади. И тут произошло невиданное, две фигуры около него расступились в стороны и он наконец увидел, что хотел...

Холодная вода фонтана не спасала его от тошноты, и Ройс прижимал мокрые холодные руки к лицу, пряча его в этой прохладе. Стоять он не мог, поэтому бесцеремонно расселся на земле, облокотившись о мрамор чаши. Дорогие школьные брюки все измялись и уже не выглядели так презентабельно, как полагалось сыну «фабриканта». Но Ройса Джагарда сейчас это заботило мало. В попытке удержать тошноту и остатки собственной гордости, он крутил, как заведенный, один и тот же образ перед внутренним взором, беспомощно пытаясь сойти с этого дикого мысленного просмотра, как с набитого трамвая. Трамвая, набитого телами без голов. Как он выяснил для себя сегодня – в казни нет ничего трагично-прекрасного, лишь жестокий механизм, отрезающий голову от тела, как у неликвидного скота. И это осознание никчемности чьей-то жизни повергло Ройса в шок. Не было никаких борцов и революционеров, он видел лишь тощие измученные тела в серых робах, которым методично отсекали жизнь, а гуашевая, словно бутафорская, кровь текла под рельсы другой машине, что везла живые тела.

Заставить себя сесть в эту коробку он не мог, поэтому вынув всю мелочь из кармана блейзера, Ройс поискал глазами телефонный терминал. Монеты со звоном провалились в приемник, и панель набора вспыхнула неоном. Заляпанный экран мигнул и зажужжал, ожидая набора. Ройс быстро набрал номер и молился своему последнему выбранному богу из большой книги по древней религии, чтобы трубку сняла не мама. И выбранный им Гор услышал мольбы – экран отобразил каменное лицо их дворецкого Пиклза.

– Пи, забери меня с площади Шуань. Я потратил все свои карманные деньги.

Дворецкий тяжело вздохнул и посмотрел в верхний правый угол экрана, видимо, раздумывая, стоит ли спасать шкуру молодого господина.

– Мастер Ройс, ждите меня около фонтана. Буду через сорок минут.

– Спасибо, Пи.

Мальчишка отключил связь, аппарат зажужжал и выплюнул металлические монетки в отсек для сдачи. Ройс нагнулся и стал их выгребать, засовывая внутрь черной дыры почти всю тонкую ладонь. Вдруг яркий блик ударил в глаза, отразившись от полированной поверхности видеофона. Мальчик быстро обернулся и замер: прямо на тротуаре в лучах дневного солнца лежал человек. Тонкий дым поднимался от его искаженного тела, покрытого черной коркой, и запах не обманывал Ройса – так пахло паленое мясо. Он чувствовал этот запах однажды, когда убежал от своей гувернантки, что привезла его на отцовскую фабрику в честь именин. Отец обещал ему вкусный обед с жареной уткой и бананами во фритюре, а получилось, что в раскаленное масло в техническом цехе попал служащий. Обед тогда отменили, а ужины отец стал проводить в профсоюзах и адвокатских конторах. Мама гладила его по голове и улыбалась, как будто и не было этого пустого стула за столом целый месяц. Но Ройс никому так и не сказал, что он видел, как человеческое тело превращается в аналог еды. И не сказал, что у этого «блюда» был собственный повар.

 Джагард зажал нос рукой и вжался спиной в холодную опору аппарата связи. Если бы его спросили сейчас, что произошло, он не моргнув и глазом, сказал бы «не знаю». Он научился прятать мысли, не показывать лишнего никому, а его возраст лишь прекрасно помогал ему в этом. Ребенку верят все. Вот и сейчас за этим «не знаю» была вспышка и... неясная фигура в черном, что выпустила этот яркий свет.

Обедал Ройс, сидя на старой скамье в полутемном углу около кабинета Детектива Сина Рю. Как оказалось, в полицейском управлении района Шуань, английский на среднем разговорном уровне знал только он, и Ройсу была оказана великая честь пообщаться с главным сыщиком этого отдела. В любой другой день он был бы безмерно счастлив урвать такую возможность, но не сегодня. А причина была проста: никто, совершенно никто из находившихся тогда на площади не видел вспышку. Ройсу не нужен был никакой детектив Син, он знал китайский. Отец заставил его учить язык сразу, как они переступили порог временных апартаментов на Херст-Лин Авеню. И ни разу Джагард младший не пожалел об этом.

 – Господин Джагард, значит, вы ничего не видели? – детектив постучал старой пластиковой ручкой по открытому блокноту, не отводя буравящего взгляда.

– Не видел. – Ройс пытался выглядеть максимально невинно: открыл шире глаза, а в руках мял платок дворецкого. Видимо, детектив Рю не видел фальши, поэтому лицо его было больше скучающим, чем заинтересованным.

– А звуки? Может быть, был какой-то странный звук?

– Нет. Звуки обычной площади.

– Обычной площади?

Ройс резко сжал челюсть. Проговорился. Иллюзия мальчишеской наивности начала истончаться. И как вернуться на прежний круг, он совершенно не знал. Все-таки не каждый день приходилось врать детективу центрального шанхайского управления.

Ройс уже открыл рот, чтобы промямлить невразумительную историю, как дверь с глухим стуком ударилась о стену и в проеме, как скала, появился Джагард-старший.

– Детектив Син Рю?

Полицейский замер и спокойно встал с кресла.

– А вы, я полагаю, Ричард Джагард?

Отец вперил осуждающий взгляд в сына, перевел его на законника и уверенно ответил.

– Ричард Ройс Джагард, владелец "У-сун". Остановите допрос до приезда моего адвоката.

Син Рю положил ручку и оперся раскрытыми ладоням о стол. Хотя лицо его было спокойным, поза совсем не понравилась Ройсу. Было в ней что-то агрессивное, напружинившееся, словно руки были последней преградой, сдерживающей злой дух в теле детектива.

– Господин Джагард-старший, в этом нет необходимости. Ваш сын всего лишь свидетель. И единственное его нарушение в том, что он в одиночку ездил на площадь в полдень.

Ройс вжал голову в плечи. Отец больно сжал худое плечо сына и кивнул детективу, словно они вели ментальный диалог.

– Пиклз, отведи его в машину.

Машина пахла такими родными ароматами: сигары отца, дорогой одеколон, мятные ноты крема для бритья дворецкого. Сегодня машина не возила маму, ее сладкого аромата Ройс не уловил и облегченно вздохнул. С отцом было проще договориться, никто не будет с ним сюсюкаться. Он закрыл глаза и стал обдумывать самое точное определение для своего проступка. Отец как-то неожиданно смягчался, когда слышал самоличную анафему сына. Признание своей ошибки было тем нужным триггером для Ройса, чтобы начать разговор о "тайной сделке" между ними. Он опробовал на языке предложения и уверенно улыбнулся. Машина была припаркована на узкой улочке около полицейского участка, и единственным интересным видом была шумная улица позади, которую он изучал в боковое зеркало. Пестрая толпа текла в броуновском движении, лихо подстраиваясь под любые преграды. Ройс тяжело сглотнул и холодный пот моментально выступил на лбу от неожиданного страха. Яркие краски людской одежды померкли, явственно выделяя лишь один цвет – черный. Ройс моргнул, но темная фигура не исчезла, будто черная дыра, засасывая его нутро в себя.

Никаких сомнений не было – он видел эту фигуру около обугленного тела.

Хлопнула дверь машины, и сиденье промялось под весом мужчины. Ройс резко перевел взгляд на отца, потом снова на боковое зеркало, но улица снова стала пестрой и шумной.

– Домой, Пиклз.

– Есть, сэр.

После небольшой паузы отец все-таки начал разговор, а Ройс, растеряв все нужные слова, отвечал по-детски жалостливо и совсем не по-мужски. Но это совершенно не расстраивало его. В первый раз он не захотел быть взрослым, полностью оставляя за собой право вести себя как десятилетний мальчишка.

Которому было страшно...

 Бостон-полис

Джагарды уехали из Шанхая сразу же, как пыльное небо города беспощадно разрезали острыми крыльями бомбардировщики Объединенных Сил. Черные летучие машины, словно воронье заполонили небосвод города, разрывая смог на грязные ошметки.

Война наступала тяжелым сапогом на независимые города-государства.

Остаться значило – лечь лицом в землю. Никто не верил в "благие цели" ОС.

Спустя четыре года Ройс вспоминал тот сумасшедший день сборов с грустью. Ему хотелось вернуться в пропитанный запахами Шанхай, на грязные запруженные людьми улицы, в тот особый мир мегаполиса, который подарил ему самую огромную тайну в его жизни.

В первый год после переезда в Америку он постоянно был начеку, ожидая очередного появления Тени (как стал называть эту фигуру про себя). Но время шло, а учеба, домашние дела все больше выветривали ощущение загадки. И скоро Ройс стал склоняться к тому, что во всем было виновато его неуемное воображение, которое часто заменяло ему реальных друзей.

В школе было пусто. Он открыл ключом дверь на крышу и вышел в октябрьский вечер. Ветер ерошил холодными пальцами отросшие волосы, и парень мечтательно уставился на спокойный пейзаж пригорода.

– Прикурить есть?

Ройс услышал незнакомый голос позади. Обернулся и замер от удивления. Сзади стоял высокий парень в черном обтягивающем комбинезоне. Наглость во взгляде, надменная улыбка вызывали даже не неприязнь. Страх.

Ройс молча покачал головой.

– Ну и ботан ты, Ройси! – парень лениво достал открытую пачку сигарет и прикурил.

– Откуда вы знаете мое имя?

Странный собеседник отогнал дым рукой и нахально уставился, разглядывая парня.

– Подрос, но судя потому, что ты учишься в обычной школе, мозги твои еще не созрели.

Вот теперь Ройс действительно испугался. Этот человек мог быть похитителем, маньяком, насильником, но страшнее всего – он мог быть Тенью.

Парень быстро оглядел крышу, ища возможность сбежать. Главное, не паниковать! Но как тут собраться в кучу, если сильная фигура незнакомца закрывала единственный выход с крыши. Не сигать же вниз!

– Что вам от меня надо? Кто вы такой?

Человек в черном состроил обиженную гримасу и ответил с издевкой:

– Ты уже забыл нашу встречу в Шанхае, Ройси?!

– Я не понимаю, о чем вы...

– Не лги! – тон сразу стал злым, но, видимо, осознав ошибку, собеседник добавил тише, – это некрасиво.

Ройс уже хотел упасть на колени и просить не трогать его, как крышу озарила знакомая по детству вспышка. Фигура в таком же черном комбинезоне принадлежала самой красивой девушке, которую ему приходилось видеть. Большие голубые глаза смотрели на него с добротой. И Ройсу казалось, что нет ничего глубже и мудрее этих глаз.

– Кей, пора.

Тень по имени Кей сделала последнюю затяжку и кинула окурок на бетон, чтобы раздавить его тяжелым ботинком.

– Все веселье испортила! Не видишь, я общаюсь с великим Джагардом.

– Еще раз, и получишь карточку.

Кей засунул руки в карманы и подошел к девушке, нависнув над ней.

– Да ну? Ну попробуй, а я посмотрю, как шеф будет мне замену искать, стирая ноги до жопы. Куб ведь очень капризен.

И расплылся в мерзенькой улыбке.

Глядя на этого человека, Ройс окончательно понял, почему боится его до трясучки в ногах – этот Кей не просто мнил себя выше других, он и был выше. Был сильнее многих.

– Пока-пока.

Очнувшись от своих мыслей, Ройс не сразу сообразил, что пара уходит с крыши ...в темную воронку.

Он бы, наверно, свалился, если бы не вцепился до крови пальцами в проволочное ограждение.

Сейчас, как никогда, он хотел, чтобы все увиденное, а главное, услышанное оказалось дурным сном. Шуткой подсознания.

 Сделанный выбор

То была не последняя встреча. И Ройсу методично не давали забыть, что его мир не такой уж плоский и добрый. Всех слонов-столпов разогнал Кей, черепаха уплыла в глубины мироздания, а поддерживаемый мирок, так тщательно оберегаемый владельцем, с глухим звуком ухнул в бездну отчаяния. Парень уже даже не пытался уцепиться за привычное – все равно не поможет.

Но боялся он совсем иного. При каждой встрече Кей в подробностях рассказывал, кого они убили. Когда ты видишь сводку происшествий по новостному каналу, это вряд ли так трогает. Кажется, что это далеко от такого парня, как Ройс Джагард. Но слышать рассказ от убийцы...

Жертвы, как понял со временем Ройс, не были хаотично выбранными. Все подчинялось какому-то строгому правилу, но общей картины видно не было. Лишь смутно ощущалось, что после каждого убийства мир неуловимо менялся.

 И была еще одна огромная проблема.

Эль всегда приходила за Кеем, почти никогда не смотрела в сторону юного влюбленного, а Ройс все глубже увязал в безответном чувстве к девушке.

"К убийце – надо называть все своими именами", – грустно подумал парень.

Утро воскресного дня наконец-то принесло долгожданное облегчение. Кей специально заманил его на тот проулок, и он, как в старом американском кино, попал на линию обстрела. Тени вновь уничтожали очередную жертву во имя великого и ужасного баланса мира. Один из охранников местного финансиста выпустил в его сторону почти всю обойму, отстреливаясь от налетчиков. Но парню даже умереть не дали – Эль закрыла его собой.

Крепкие сильные корни любви, словно стальные тросы, обвили сердце, стиснули до первой невинной крови. И не было никаких сил для сопротивления. Он горел в любви к этой закрытой холодной красавице, о которой не знал ничего, кроме кодового имении и ее нежных пальцев, что убирали взмокшую челку со лба.

Зато Кей, ублюдок, все знал... Знал и загонял гвозди в плоть Ройса со всей силы, распиная его на кресте юношеской любви.

Спокойно наступая тяжелыми ботинками на кровавые лужи, он подошел к парню и присел, чтобы смотреть прямо в глаза. Ройс тяжело дышал, оперевшись о холодную стену дома.

– Живой, Ройси?

Парень лишь зло посмотрел исподлобья.

– Все хотел тебе показать нашу операцию в действии. Сегодня, правда, крови много получилось.

Он хихикнул и сощурил глаза.

– Но ты не беспокойся, это все на благие цели. Куб Джагарда – величайшее изобретение, – и наблюдая за вытянувшимся лицом парня, добавил, – разве я не говорил, что это ты "Отец машины времени"? Мы из будущего, Ройси.

Ступени мелькали перед глазами слишком быстро, но ноги сами несли парня вверх. Он уже проскочил пару школьных пролетов – оставалось совсем немного. Сердце колотилось о грудную клетку до колокольного шума в ушах. Пролет. Еще один. Дверь на крышу.

Красный свет закатного солнца вытянул тени стоявших фигур в длинные линии, будто пытаясь провести ими границы, за которые лучше не перешагивать.

Джагард смотрел, как Кей с довольной рожей входит в портал, растворяясь в мерцании. Следующая была Эль. Она замешкалась, и этого хватило, чтобы вцепиться в ее руку.

– Не уходи!

Эль мягко накрыла пальцы Ройса и посмотрела на него с нежностью и грустью. Дыхание у парня перехватило, и он расцепил пальцы, отпуская девушку.

– Прости...

И Эль растворилась в мерцании портала.

Ройс Джагард, а теперь еще и профессор Джагард, стоял на веранде старого дома и вглядывался в океан. Водная масса мерно дышала под апрельским солнцем, нагоняя на берег холодные волны. Они вылизывали до блеска мелкую гальку, перебирая ее с приятным шуршанием. Этот успокаивающий шум Ройс мог слушать вечно. В бесконечной сутолоке рабочих дней он забывал об этом умиротворяющем шуме, но стоило ему вспомнить уходящую фигуру Эль, как в голове начинал шуметь океан.

С их последней встречи много воды утекло, как раз столько, чтобы заполнить его голову этим личным океаном. Много решений было принято, еще больше так и остались мертворожденными.

Напоминание о своем самом огромном провале он повесил на видное место.

Прямо напротив стола.

Красивая бумага с золотым теснением гласила, что проект по перемещению во времени теперь будет носить название "Куб Джагарда" в честь человека, который вдохновил на это открытие.

Кей не соврал – Ройс стал "отцом", только "ребенок" был нежеланным и получился вопреки. Его научная работа о невозможности таких путешествий теперь служила дополнительной ножкой у старой тумбы, а профессор Кравель в каждом своем интервью рассказывал, как "полное отрицание великого Джагарда" помогло ему найти ключ к решению. Ключ, который отпирал дверь Ада...

Ройс устало потер глаза и сел в плетеное кресло, откинув голову на подголовник. Воздух был невероятно вкусным и чистым. Почему-то всплыли в памяти шанхайские небоскребы в дымке, военные самолеты и детский страх Теней. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого забыли забрать из огромного чужого города. Иррациональное, глупое чувство у взрослого мужчины.

Но Ройс жил с этим каждый день.