Тапки были мужские. Они стояли рядом с новыми туфлями – старые, потертые. Цвет уже давно поблек, а приятная сине-зеленая клетка превратилась в серо-голубые пятна.

Зоя включила свет в коридоре и впопыхах стала собираться на работу. Девушка старалась не опаздывать, все-таки новое место, симпатичный начальник. Надо было зарекомендовать себя, особенно потому, что должность перспективная. Не секретарша какая-нибудь, а личный переводчик. Покажет себя – может и до заместителя дорастет. Зоя вложила гелиевые подушечки в туфли, и только потом надела обувь. С непривычки ноги уже к середине дня гудели, ходить на каблуках было тяжело. А она органически не переваривала любой дискомфорт.

Покрутилась перед зеркалом, оценила новый костюм, взяла модную сумку и только потом заметила старые тапки.

– Что за мерзость! Я же вас вроде выкинула вчера?!

Тапки ей вряд ли бы ответили, но вот незакрытая форточка с громким звуком захлопнулась. Девушка вздрогнула, но осознав, что испугалась ерунды, взяла обувь двумя пальцами и вышла за дверь. Дедовские тапки полетели в мусоропровод. Зоя деда не любила, а уж повзрослев, вообще пиетета не испытывала. Да и неродной он. По отчиму.

Нет, злым он не был, внучку принимал хорошо, только вот души не чаял в Костике, Зойкином брате – маме все-таки удалось родить второго.

Девушка вышла из подъезда и пошла к остановке, злясь на себя, что с утра пораньше умудрилась вспомнить и одного, и второго. Хорошо хоть мать не требует от нее еще и на могилу деда ездить, ей и Костиковой хватает. Зоя вообще не понимала, зачем себя так мучить. Нести венок, смотреть на гранитный слепок с фотографии десятилетнего мальчика...

Было и прошло.

Забыть.

Вечером она вернулась позже обычного. Пока забежала в магазин косметики, пока с подругой встретилась, небо стало почти черным. Хорошо, что дом находился в благополучном районе. Тихом. Мама ее уговаривала переехать в эту квартиру чуть ли не месяц, а все потому, что денег на ремонт пока не нашлось, а интерьер был такой же старый, как почивший дед.

Зоя зашла, включила свет на кухне, оставив коридор в темноте, скинула туфли, сумку повесила на вешалку, сняла пиджак и, как была, босиком, пошла к холодильнику.

Хотелось чего-нибудь мясного после двух чашек латте, поэтому девушка откусила кусок ветчины, запивая ряженкой.

Ноутбук мигал, демонстрируя символ заряженной батареи. Зоя решила что-нибудь посмотреть перед сном. Поставив лайки в своей ленте, она наконец-то добралась до видео. Душа просила мелодрамы и романтики, поэтому пришлось ставить на закачку. Девушка пила чай и ждала, когда уже можно будет запустить файл.

Свет с кухни падал в коридор, еле освещая закуток, но предметы хорошо проглядывались. Зоя нахмурилась, когда рядом с брошенными туфлями заметила знакомый контур тапок. Она встала из-за стола и пошла в коридор. Ярко вспыхнул свет, но около туфель ничего не было.

– Глюки, – с облегчением прошептала девушка и вернулась на кухню.

Следующий вечер был занят сверухрочной работой. Девушка радовалась, что может подработать дома. Дополнительные деньги к зарплате никогда лишними не были. Хорошая косметика, сумки, отпуск – все это нужно было оплачивать. Зоя нахмурилась, вспоминая, как упрашивала отчима оплатить ее учебу из Костиного траста. Зачем мертвецу деньги? Но все правильно: неродная дочь никогда не заменит своего ребенка. Зоя откинула ручку, и та покатилась по столу. Девушка закрыла лицо руками, а потом похлопала по щекам ладонями. Надо взять себя в руки, ведь все это было давно. Пора забыть.

Она бросила взгляд на ряд обуви и вдруг подскочила со стула. В коридоре рядом с ее парами стояли дедовские тапки. Девушка сорвалась с места и кинулась в прихожую. Не было страха, а лишь мерзкая злость из-за того, что нечто так нагло вмешивалось в ее планы. Зоя ударила по выключателю и отпрянула: на полу, посередине, стояли эти чертовы тапки. Девушка схватила их, развернулась и швырнула, не глядя. Тапки полетели в комнату, но врезались в худое тельце мальчика.

Крик девушки был придушенный и совсем тихий, больше похожий на выдох. Зоя кривила рот от страха пытаясь вдохнуть, но ужас сковал все ее тело.

В комнатном проеме стоял Костя. Мокрый, в одних черных плавках, и щербато улыбался. Кожа была белая и прозрачная, а синие ниточки вен оплетали все худое тельце. Почти как живой. Только глаз не было – одни черные провалы.

Зоя отшатнулась к двери, пытаясь перекреститься, но не смогла.

Знала, почему.

Прекрасно знала.

Вот и расплата пришла.

Девушка обессилено опустилась на колени, не отрывая взгляда от брата. Старческие руки схватили ее голову сзади и зафиксировали мертвой хваткой. Костлявые пальцы были ледяными, неприятными, и как будто удерживали ее в сознании, не давая забыться блаженным обмороком. Перед глазами все размылось из-за слез, но Зоя даже не смела просить прощения.

Виновата.

Не вытащила брата из воды...

Не передала матери про деда, которому срочно нужна была скорая, а он смог только сыну позвонить...

Виновата, что никогда не верила в душу.

Вечером следующего дня тело Зои Астаховой было отвезено в морг для вскрытия. В горле врачи обнаружили детские тапки, а в легких – воду. По всем физическим показателям девушка утонула. Глаза были выколоты.

Чудовищная смерть потянула за собой расследование.

Когда мама Зои пришла забрать одежду для похорон, в квартире она нашла дедовские тапки, в которых лежала игрушечная машинка. На деревянном боку было вырезано: «От дедушки для любимого внука».