Жизнь утекала из нее медленно, по капле. По крайней мере, ей так казалось. Так весной береза отдает свой сок – не по своему желанию, а оттого, что чья-то рука безжалостно вонзает в ее плоть острый нож. Если березу полностью обескровить, лишить сока, она засохнет, умрет. Человек же подобен дереву – когда теряет смысл жизни, чахнет и иссыхает.

Доктора не находили у нее ничего серьезного, сколько Ольга Петровна не жаловалась на плохое самочувствие. Медицинская карточка пухла, а диагноз «ипохондрический синдром» женщина считала оскорбительным.

– Поймите, – в очередной прием устало повторил невропатолог, – ваши недомогания возникают на фоне самовнушения. Женщины часто убеждают себя в том, что они больны, выдумывают себе проблему, которой не существует.

– Вы хотите сказать, что я симулирую болезнь? – возмутилась Ольга Петровна и обиженно всхлипнула. – Впрочем, вам, мужчинам, все равно не понять...

Она выхватила из открытой сумки носовой платок и прижала к глазам.

 – Вот видите, – укоризненно заметил доктор, – до чего вы себя довели. Голубушка, вам следует немедленно взять путевку в неврологический санаторий где-нибудь в лесной глуши и отдохнуть, подлечиться. Только представьте: вокруг лес, чистый воздух, тишина и покой!

Ольга Петровна растерялась, но пока медсестра под диктовку доктора выписывала ей рецепт, обдумала совет и приняла решение.

Когда она объявила домашним, что едет в санаторий, ей показалось, что в глазах мужа и дочери промелькнуло облегчение.

– Можешь взять мой новый чемодан на колесиках, – Ирина обняла мать и чмокнула в щеку. – Отдыхай и ни о чем не думай!

– А вы? – Ольга Петровна поджала губы. Она ожидала от домашних совсем других слов. – Справитесь без меня?

– Не беспокойся, – дочь заговорщически подмигнула отцу, – мы обещаем вести себя хорошо!

– Но...

– Никаких но, Оленька, – вмешался в беседу Николай Иванович, – ты едешь в санаторий и точка. Давно нужно было тебя отправить.

И он снова уткнулся в газету.

Ольга Петровна хотела возразить, но не нашлась, что ответить. Она вдруг окончательно поняла, что и муж, и дочь не нуждаются в ее опеке, и сникла. Смысл жизни Ольги Петровны заключался в служении семье. Столько лет она убеждала себя в том, что без нее они не смогут организовать свою жизнь правильно. Вставала раньше всех, чтобы приготовить им завтрак, собрать мужа на службу, а дочь в школу. Затем бежала на работу, успевая в обеденный перерыв заскочить в магазин и наполнить сумку продуктами. Вечером готовила ужин, гладила одежду для всей семьи, помогала Иришке с уроками. Каждый выходной баловала пирожками и новыми блюдами. И уже перед сном, глядя в зеркало и накладывая на лицо ночной крем, удовлетворенно подводила итог дню.

Ирочка была поздним и желанным ребенком: Ольга Петровна родила ее в тридцать семь, буквально вымолила после нескольких неудачных беременностей. Но дочь выросла, поступила в институт, ее засосала студенческая жизнь, в которой почти не осталось места для родителей. Ольгу Петровну полгода назад с почетом проводили на отдых сразу по достижению ею пенсионного возраста и она ощутила пустоту в своей жизни и, как следствие, беспричинную хандру, которая только усиливалась. Николай Иванович поначалу подшучивал над женой, но она воспринимала его слова крайне болезненно, и он счел благоразумным молча утешать. Его заработка вполне хватало, чтобы супруга спокойно отдыхала на пенсии, и он был уверен, что все наладится, как только она свыкнется с новым образом жизни.

Санаторий «Лесная поляна» ей понравился. Уютная комната на двоих, в номере холодильник и телевизор. Соседка по комнате оказалась не навязчивой и не досаждала ей задушевными разговорами. В первый же день Ольга Петровна неторопливо обошла весь корпус, взглянула на крытый бассейн, сауну, бильярд и библиотеку. К услугам отдыхающих в санатории были даже кинозал и танцевальный зал. «Надо же, – подумалось, – и здесь танцульки устраивают». Она припомнила, что ей когда-то рассказывали о поездках в санатории бывшие коллеги, и покраснела. Ну уж нет, своему мужу она изменять не собирается. Она решила сторониться других курортников и ни с кем не завела близкого знакомства. Незачем.

Лечащий врач санатория назначил Ольге Петровне процедуры, которые должны были облегчить ее состояние: лечебные ванны, физкультура, массаж. Но главное, она должна была соблюдать режим «сна и отдыха» и обязательно прогуливаться на свежем воздухе. Последнее предписание ей особенно нравилось: вокруг санатория простирался сосновый лес, а доктора уверяли, что такой наиболее полезен для здоровья: «Воздух в сосновом лесу стерильнее, чем в больнице!».

Каждый день после завтрака и водных процедур Ольга Петровна в одиночестве отправлялась на прогулку в лес, медленно ступая по сухой и мягкой подстилке из иголок. Вокруг преобладали сосны, но были участки, где рос ельник и березы, встречалась и осина. Сначала женщина просто старалась пройти как можно дальше, насколько позволяло здоровье, потом отметила, что в лесу ей легче дышится и хорошо думается. Отчего-то нахлынули воспоминания, отрывочные и хаотичные.

Чем дальше в лес, тем больше воспоминаний... Деревья странным образом стали напоминать ей ее саму. Воо-он та березка у подлеска – тоненькая, нежная: такой была юная Ольга, пока с годами не раздобрела, не пополнела. Чуть поодаль тесно обнялись стволы двух осин. Это они с мужем, молодые, влюбленные, счастливые. Их так и звали все знакомые – Оленька-Коленька, а сейчас обращаются по имени-отчеству. Придет время, и их последним пристанищем станет сосновая домовина, обитая дешевым черно-красным сатином. На могильной плите напишут: «Жили-были...» От этой мысли Ольге Петровне стало нехорошо. И зачем она только подумала об этом?!

Она повернула назад, к своему корпусу, но, не пройдя и десяти шагов, замерла. Перед ней ниоткуда на пути оказалась высохшая, без единой хвоинки сосна. Мертвое дерево. Прожило свой положенный срок и теперь стояло, как призрак посреди леса, голые ветви подрагивали от ветра. Даже птицы облетали его стороной. Ольга Петровна, повинуясь внутреннему порыву, кинулась к дереву, обняла, прижалась всем телом и заплакала. Виделась ей под корой мертвой сосны неприкаянная, беспокойная душа, такая же, как у нее. Так и стояла, пока слезы не кончились, сама не зная, о чем плакала.

С этого дня она приходила к дереву каждый день, разговаривала как с подругой, делилась мыслями и боялась лишь одного – чтобы ее не сочли умалишенной, если все откроется. Ольга Петровна могла бы поклясться, что мертвое дерево ее слышит, но ответить не может, только жалобно скрипит. Не зря в древности люди верили, что у каждого есть свое дерево, да только не каждому о том известно. Посмотришь в зеркало на себя – руки что ветви, туловище на ствол дерева похоже, голова – крона.

К концу пребывания в санатории лечащий врач Ольги Петровны с удовлетворением отметил, что состояние ее заметно улучшилось.

 – Определенно, назначенное лечение пошло вам на пользу, – констатировал он, заполняя курортную книжку и карту. – Вам следует повторить курс на следующий год.

Ольга Петровна поблагодарила и обещала обязательно вернуться. Она не стала объяснять, что ее душевное здоровье улучшилось не только благодаря лечебным ваннам и массажу. Ее дерево помогло справиться с недостатком энергии, не позволило поддаться депрессии. Она чувствовала прилив жизненных сил и торопилась вернуться домой, к близким. Ей было стыдно, что она изводила их беспричинными слезами и обидами.

Перед самым отъездом из санатория Ольга Петровна решила попрощаться со своим деревом. Долго гладила иссохший ствол, который царапал ладони, и шептала:

– Спасибо за все...Ты дал мне силы...

Потом зашагала прочь, не оборачиваясь. Жизнь продолжалась.