Ветра буйные, реки подземные,

Несите меня к дому милому, краю родному...

Морозно нынче в лесу. После вьюги затишье настало. Ели пушистые укрыли царевен заморских. Льдистые иголки на ветках сочувствуют горю. Пламя костра согревает печальных красавиц.

Нежное кружево сминают тонкие пальцы. Янтарного цвета парча шуршит от нервных движений. Холодная и гордая Злата молча переносит свою скорбь. Золотом переливаются пряди ее волос в лучах ночного светила. Упрямо сжатые губы и бледность кожи – вот и все, что выдает ее гнев и бессилие. Царевна повела бровью:

– Бесстыжие людишки. Не имеют благодарности. Кровью людской недра мои обагрили. От злобы и ненависти раны глубокие выжигают на земле моей.

– Не печалься, сестрица, – обратилась к разгневанной царевне старшая сестра Милена. – Придет время, и вернемся мы в недра свои.

Злата нервно повела плечами. Далеко от края родного она тяжелее их всех троих переносила разлуку. Излишне высокомерная средняя сестра, как никогда чувствовала свою беспомощность и уязвимость, и эти ощущения оказались неожиданно неприятными. Милена же, чтобы отвлечь себя и хотя бы на секундочку забыть о разграбленном доме, наоборот, осматривалась с любопытством по сторонам, с интересом наблюдала за диковинными птицами. Место, где они оказались, было необыкновенным, совсем иным, отличным от красот их земли, но все же тоже прекрасным. Ели пушистые, от снега серебристые, месяц яхонтовый, вьюга безжалостная.

Простоволосая, медную косу заплетая, Милена сидела на холодном камне и с грустью внимала полночной тишине. Старшая царевна смирялась и принимала исход времен.

Угольная же царевна в стороне от сестер сидит. Самая юная среди них, с твердым, как уголь сердцем, но милосердной душой. Не скрывает черноволосая Ульяна слез, падающих каплями тоски на стекло зеркальное. Зовет через отражение царевна друга своего верного – Индрика – повелителя подземных вод. А вдруг услышит сквозь расстояние, а может, древней магии подчинится и откроет дверь заветную в царства.

Древнее зеркало у младшей сестрицы в руках, старая вещь. Вместило силу могучих сестер, и Ульяной скреплено было слюдой. Согревает энергией своей холодное стекло белокожая царевна. Да толку мало. Не слышит Индрик зова отчаянного.

Похищенные Горыном три царевны подземного царства в кручине застыли, словно изваяния в снежном лесу, тоскуя на чужбине, каждая в своей печали. В ожидании Зорьки дни считали, а пришел Вечорка, оказалось – годы пробежали. Одна вера осталась – в Полуночку.

Быть суждено пусть будет миру. Верят царевны, что возвратятся в царства свои на века. Остынет пролитая кровь, и иссякнет злобы река. Ужаснутся люди деяний своих, возблагодарят землю, недра подземные за дары вечные и любить край родной сподобятся.