Другой и особенная

г. Челябинск, 1986 год.

– Мама, нет, я не вернусь, пока не поставлю его на ноги, – твердила в телефонную трубку уже вторую минуту междугороднего разговора. – В училище я уже позвонила.

– Ты понимаешь, что это теперь на всю жизнь?! Тебе это надо?!

– Не кричи, пожалуйста. Это мое решение и оно не изменится.

– Глупая! Ну ладно, останься на несколько дней, поухаживай за ним. Исполни долг милосердия. И всё! Слышишь? Ты обнадёжишь его, а потом сама поймёшь, что не сможешь с ним жить. Вот это будет настоящим предательством и подлостью. 

– Мама!

– Лучше сразу откажись от него!

– Мама!

– Или ты возвращаешься, или я сама приеду!

– Мама, я люблю его! И буду с ним не несколько дней, а всю оставшуюся жизнь!

– Понятно. Значит, я еду.

– Приезжай! Мне даже легче будет. Будешь меня подменять. Познакомишься с ним и увидишь, какой он хороший. Нет – самый лучший. Приезжай.

– Лена, – голос в трубке дрогнул, не договорив.

– Мама, не плачь. Я уже выросла и сама решаю свою судьбу. Мне нужно быть с ним. Я поставлю его на ноги.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива. А какое теперь тебе счастье с калекой? Он сейчас не такой, каким ты его полюбила. Он стал другим и будет ещё хуже.

– Каким другим? Он...

– Он озлобленный на весь мир инвалид.

– Что за ерунду ты говоришь? Мама, хватит...

– Ты не представляешь, что он сейчас испытывает!

– А ты представляешь?

– Я прожила жизнь и больше тебя видела. Вспомни нашего соседа без ноги. Сам бесился от своей инвалидности и тётю Наташу сколько лет изводил вечным недовольством. 

– Мама, перестань нагнетать. Андрей не калека. Перелом ноги не навечно – заживёт. И рука тоже. Осколки вытащили. И зрение – врач сказал – должно восстановиться. Нужно лишь время и терпение.

– Сколько времени? Ты об этом подумала? Годы – это может быть лет десять и больше. А на что вы будете жить? 

– На помощь родных и друзей, которые не бросят нас в беде. Так ведь, мама?

– Ну как мне тебя ещё убедить? Действительно надо приезжать. Виталик, я так поняла, на твоей стороне?

– Да, брат у меня – самый лучший брат на свете.

– Два сапога.

– А кто нас такими воспитал? Ты, мама.

– Ты меня не отвлечёшь. Я ещё и с Виталиком серьёзно поговорю. 

– Обязательно поговори. Ну, всё, целую. Время заканчивается. Мама, я люблю тебя, – быстро повесила трубку на крючок и вышла из кабинки. 

Уф! Хоть и бодрилась я во время всего разговора, но теперь скрывать истинные эмоции не было сил – хотелось разрыдаться во весь голос. Но нет, кругом же люди – держись, дура! Подошла к окошку оператора, оплатила разговор и поспешила к выходу, вытирая на ходу непослушные приказу разума слёзы.

Милый мой Андрюша. Не любит он, когда я его так называю, поэтому эту ласковую форму его имени я позволяю себе произносить лишь мысленно. А вот назову так сына, чтобы можно было произносить вслух «Андрюша», не встретив недовольного взгляда карих глаз прапорщика милиции Туманова. И дочка у нас будет, и ещё один сын. В этом плане у моего любимого все в норме – лечащий врач заверил. Как и подтвердил то, что после пары операций зрение должно восстановиться. Я верю в это – Андрей не ослепнет. Нужно потерпеть. И не обращать внимания на его злость. Это пройдёт. Как только почувствует себя лучше – сам попросит прощения за грубость. Он не стал другим, просто трудно ему, больно, вот и срывается. А может, мама и права, называя его «другим». Потому я и влюбилась в Андрея, такого не похожего на моих знакомых парней, отличающегося от всех кто окружал меня в тот период. И дело не в какой-то особенности его внешности и не в его профессии – он покорил меня харизмой настоящего мужчины: твёрдый взгляд, спортивная фигура, уверенная речь, решительные поступки, отличное чувство юмора. Любимый, как никто, умеет меня рассмешить, и способен выслушать любую мою глупость. А ещё его отличают полная самостоятельность и целеустремлённость. Как Андрей сам объяснил – этому его научил горький опыт жизни в детском доме. 

Я вижу в нём столько положительных качеств, что иногда задумываюсь – а не кажется ли мне все из-за влюбленности? Возможно, мне просто не везло до встречи с ним, и потому среди моих знакомых мужчин, Андрей кажется порой «белой вороной». Хотя подруга, рассмотрев внимательно его фото, ничего особенного в нём не нашла. Да ладно, небось от зависти это ляпнула. А сама слюнки сглотнула. И так жалко его теперь. Сильный, мужественный, отважный мужчина лежит обмотанный бинтами, не в состоянии сам ни есть, ни справить нужду. Я бы тоже прогоняла его из палаты, случись подобное со мной. Ну, всё, теперь точно разревусь. Надо прибавить шагу, успеть добраться до дома и уж там нареветься вдоволь.

***

...Наша судьбоносная встреча произошла год назад – на перроне Омского вокзала. Поехала тогда в гости к брату в Челябинск. Точнее,Андрей прихватил меня с собой в качестве подручной силы – один бы он два чемодана с вещами и три сумки с овощами (урожай с маминой дачи) не дотащил. Брат с чемоданом полез в вагон первым, чтобы «застолбить» наши места, а я осталась на перроне с кучей багажа в роли сторожевой собаки. Сижу на втором чемодане, пальцы крепко сжимают ручки двух сумок (фиг кто выдернет), а третью между ног поставила. Со стороны, наверно, смехотворно выглядело. Вот тут-то меня и приметил Андрюша. Сам он ехал в соседнем вагоне, возвращаясь со служебной командировки из Новосибирска.

– Девушка, вам помочь?

Я подняла голову, собираясь вежливо отогнать сердобольного прохожего, но меня в тот же миг заворожила теплота его карих глаз. А он, будто уловив моё состояние, широко улыбнулся и протянул руку:

– Меня Андрей зовут. А тебя?

– Лена, – ответила я, сглотнув. Вложила ладонь в его ладонь и поднялась.

Долгожданный принц оказался почти на голову выше и, не отпуская руку, весьма откровенно меня рассматривал, заставляя смущаться и предательски краснеть.

– Куда едешь?

– В Челябинск.

– И я в Челябинск. Живу там. А ты?

– А я здесь живу. К брату еду.

– Теперь там жить будешь, судя по вещам? – усмехнулся он. 

– Нет, – наконец смогла и я улыбнуться. – Это всё моего брата. Он сейчас выйдет.

И мой брат, как назло, тут же нарисовался, забрав и меня, и сумки, а на предложение Андрея помочь недовольно буркнул, что сам справится. Я же с сожалением поднималась в вагон, кидая взгляды на удаляющегося прочь нового знакомого. 

Он появился неожиданно утром, когда до Челябинска оставалось пару часов. Я стояла у открытого окна напротив купе проводников, любуясь уральским пейзажем. Позади меня проходили пассажиры, бегали дети, на которых вскоре перестала реагировать, улетев мыслями в грёзы, как вдруг услышала над ухом:

– О чём мечтаешь?

Вздрогнув от неожиданности в первый момент, я затем чуть не подпрыгнула от радости. Как рассказал потом Андрей, на моём лице было такое откровенное выражение восторга, что он сразу всё про меня понял и потому не стал разводить «мыльную оперу».

– Приглашаю тебя на прогулку по городу. С твоим братом я уже поговорил и получил добро. В пять часов буду ждать тебя у подъезда.

Сказал и ушёл, ни разу не обернувшись – как и вчера на перроне. Зато после нашего первого свидания уже не оставлял меня без внимания: дарил цветы, конфеты, водил по достопримечательностям города, нежно целовал в губы, не позволяя себе большего. Через неделю мне пришлось уехалть, но мы созванивались и переписывались. В течение года я приезжала в Челябинск ещё дважды, но в этот раз появилась сюрпризом – он не знал об этом. И представить не могла, что меня ждало. Быстро приведя себя в порядок после двенадцатичасового пребывания в вагоне, я, как говорится, прилетела на крыльях любви к его квартире, зная заранее, что у него выходной. Но на многократные звонки никто не отвечал. А через пару минут, щёлкнув замком, открылась соседская дверь и уже знакомая мне пенсионерка Катерина Ивановна со всхлипыванием поведала, что «Андрюшенька в больнице... уже три дня как...ловили они банду окаянных, а машина возьми и взорвись...весь пораненый, особенно глаза...».

Как я оказалась в квартире соседки, не помню. После её слов меня будто мглой накрыло. Очнулась от того, что на лицо вода холодная льётся. А потом рыдала горько на плече доброй пенсионерки...

***

...Я тихонько подошла к двери палаты, чуть приоткрыла дверь и глянула в сторону Андрюшиной кровати, пытаясь понять, какое у него нынче настроение. Нога в гипсе, приподнятая с помощью рычага, вызвала в сердце очередной приступ жалости. Хотела было уже войти, но его сердитый голос, обращённый к соседу, заставил остановиться.

– Не лезьте вы в наши отношения.

– Дурак ты. Такая девушка тебя любит, а ты гонишь. 

– Лучше пусть сейчас уйдёт. Потом больнее будет.

– Да не уйдёт она. Не понял ещё? Ты не видишь, а она плачет каждый раз, как из палаты выходит. Поплачет, и опять к тебе. Она у тебя особенная. Она не отступит.

– Знаю, что она особенная. Понял это с первой нашей встречи. Но если я ослепну? Кто мне дал право калечить ей жизнь? Пусть найдёт здорового.

– Опять дурак. Она выбрала тебя и не отступится. Пойми ты это. Лена из той породы женщин, что любят раз и навсегда. Каким бы ты ни был – ей нужен только ты.

– Вы, наверно, любите фантастику читать. А в жизни всё иначе. В жизни всё проще. Женщины любят успешных. Любят, чтобы за ними ухаживали, а не наоборот.

Я не выдержала, вошла:

– Нет, Андрюша, Алексей Петрович прав. Ты – дурак. И я не уйду. Можешь гнать меня и орать, сколько хочешь. Я читала, что такой выброс энергии даже полезет при стрессе. Возмущайся, но знай: выбрала тебя и не отступлюсь. Ты выздоровеешь, я всё для этого сделаю. И тебе теперь придётся терпеть моё каждодневное присутствие. Мне удалось устроиться на работу сюда. Санитаркой. Так что гнать меня больше не имеешь права. Понял?

Я чмокнула его в щёку и быстро вышла из палаты, направившись прямиком к заведующему отделением, удивляясь, как мне раньше не пришла в голову мысль найти здесь работу? Вот увидишь, мама, мы будем чудесной счастливой семейной парой: другой и особенная.