Гонки большого города

Одним хмурым весенним утром в большом холле многокорпусного дома, как обычно в выходные, жильцы собрались пообщаться и хорошо провести время. Это сближало людей, они с энтузиазмом и искренностью пытались решать проблемы друг друга, проводили небольшие соревнования, устраивали веселые праздники. Одним словом, жили крепкой, дружной семьей. 

Вот и теперь большинство мужчин уже разбились на группы по интересам, бурно обсуждали политику и последние события в мире. Были и одиночки, не примыкающие ни к какому кругу. Гоша Растрепин, худой и высокий молодой человек, студент-философ, задумчиво смотрел в окно, почесывая подбородок. Вольдемар Крупской – плюгавенький мужичок небольшого роста, обладатель аккуратной бородки клинышком, в прошлом – знаменитый художник, заложив руки за спину, аршинными шагами измерял длину и ширину помещения. 

Наконец появился как всегда опаздывающий всеми уважаемый Николай Сергеевич – лидер и душа компании, выдающийся политик, ученый с мировым именем. Его полное одутловатое лицо покрывала испарина, маленькая капелька пота скатилась с лысины и повисла на кончике мясистого носа. Он плюхнулся на старенький потертый диван и со вздохом облегчения вытянул ноги.

Его тут же обступили присутствующие, подобострастно улыбаясь, протягивали носовой платок, газетку и небольшой огрызок карандаша. 

Николай Сергеевич поблагодарил, с важным видом принял подношения, вытер с лица пот и, помахивая словно веером газеткой, произнес речь: 

– Други мои, еще совсем недавно мы с вами боролись за звание «Самый чистый и светлый дом». В этом, как всем известно, потерпели полный крах. Ибо некоторые паразитирующие личности так и продолжают бросать бумажки на пол, рисовать нехорошести на стенах и мочится в углах помещения, думая, что это безобразие никто не заметит! Предлагаю немедленно провести собрание и выдвинуть предложения, чтобы реабилитироваться в глазах общественности.

Все дружно захлопали в ладоши, но вносить предложения никто не спешил. Мужчины по одному снова стали разбредаться по углам помещения.

Инициативу перехватил недавно переехавший в этот дом Леонид Шмидт, моряк дальнего плавания, около сорока лет отроду, по его словам, побывавший в самом Рио-де-Жанейро: 

– Господа присяжные, заседание буду вести я! – с важным видом он перебросил через плечо конец эфемерного шарфа. Затем, выхватив из руки Николая Сергеевича карандаш, уселся рядом с ним на диван, перекинув ногу на ногу, и с усердием стал линеить помятый желтоватый листок, который выудил из огромного кармана полосатой куртки. 

К дивану подошел художник и, ухватившись за лацкан поношенной куртки левой рукой, правой стал активно жестикулировать и, слегка картавя, пламенно произнес: 

– Товарищи, соратники, перед нами поставлена архиважная задача и мы должны с ней справиться! Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить «дефекты», когда можно сказать недочеты или недостатки, или пробелы?... Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности? 

Его перебил жестом седовласый мужчина почтенного возраста, Гурхен Беридзе, предприниматель и меценат, и, медленно с заметным кавказским акцентом размахивая в такт самодельной трубкой, произнес: 

– Уважаемые, пора сказать решительно и бесповоротно, что с врагами нужно биться, а не соглашаться. И поэтому мы тут с товарищами посоветовались, и я решил, что лучше всего провести гонки. Соберем снова команду. Тем более что коллектив сплоченный, и не раз удивлял нас своими победами. А их  синие спецовки знамениты на весь город.

– Поддерживаю! – выдал Николай Сергеевич. – Приступаем немедленно к выполнению плана. Объявляем полный сбор, бросаем вызов противникам. Через полчаса собираемся в условленном месте. Покажем им всем Кузькину мать! 

Вскоре на короткой трассе стояло два агрегата, синий и красный, поблескивая никелированными деталями. У штурвала нервничали новоиспеченные гонщики, с обоюдной озлобленностью поглядывая на соперников. 

По три техника обступили гоночные машины, проверяя крепления, давая наставления. 

Не дождавшись начала старта, вперед рванули «красные». Матерясь и подзадоривая друг друга, в гонку вступили «синие». Мотор ревел, и пришлось пару раз врезать по нему кулаком, чтобы приглушить звук. 

Впереди показался крутой поворот. Командир «синих» мертвой хваткой уцепился за руль управления, горлопаня на всю глотку: 

– Врагу не сдается наш гордый «Варяг» ... 

Ему вторила толпа, скандируя: «Гоша – лох!», «Тише едешь – дальше будешь!», «Танки грязи не боятся!» 

Заходили на второй круг. «Красные» сбили с ног двух зазевавшихся болельщиков, сломали пальму. 

«Синие» пошли на обгон, машины столкнулись – слишком узкой была гоночная трасса. Колеса поотваливались, техники бросились врассыпную, чтоб не попасть под обломки агрегатов. Водилу Гошу выбросило вперед, и он пролетел метров пять по скользкому дорожному покрытию, опережая соперника на несколько сантиметров. Победа была абсолютной!!! 

От радости толпа взревела. «Красные» не хотели признавать поражение, бросились с кулаками на противников. Завязалась потасовка. Завыла сирена... 

*** 

– Это что за шум? – спросила новенькая техничка у охранника. 

– Да в третьем корпусе опять психи гонки на кроватях устроили. Санитары уже побежали. 

– Весело у вас тут, – дрожащим голосом неуверенно протянула девица. 

– Еще бы! Эх, жаль я на «красных» поставил, теперь напарнику бутылку проиграл... – поглядывая на монитор, расстроено икнул дежурный.