Жертва

 – Ну что же, Джонни... хочешь ходить в моря, видеть другие страны, тогда слушай. Решение принимать только тебе. Ведь море – это не лужа какая, это стихия!

Старый моряк затянулся трубкой и выпустил изо рта несколько колец дыма. Я сидел тихо, боясь в хаосе и шуме таверны пропустить хоть одно его слово. 

– Я много где побывал, и много что повидал, друг мой. И бури видел такие, что вспомнить жутко. Когда валы размером с замковую башню летят на твой корабль, а ты сам кажешься себе песчинкой в пустыне. Ударь такая волна в борт, и нет корабля, расколет, как скорлупку, разметает всех, кто молил Господа о милосердии, по дну морскому на потеху русалкам... Но шторм – это совсем не самое страшное, что есть в море. А что самое страшное, как ты думаешь?

– Кракен? – я подался вперед, – пираты?

– Нет, – засмеялся старик и дернул себя за бакенбард, – совсем не пираты. С пиратами можно биться, кракен – просто легенда для дураков... Но есть то, что убивает медленно и беспощадно, хотя кажется сначала безобидным и тихим. 

– Что же это? – прошептал я, замирая.

– Это штиль, малыш, – он снова затянулся, с большим удовольствием выпустил кольца дыма и откинулся на спинку стула, – закажи-ка мне еще пива, и я расскажу тебе историю.

Я бросился за пивом, и вот уже перед старым моряком стояла большая кружка с пенным напитком. Он поправил шейный платок, оглянулся, будто ища кого-то глазами, потом посмотрел на меня.

– Я расскажу тебе историю, малыш, которая произошла с нами очень давно. Я был еще молод, но помню все так, будто это было вчера. 

Мы вышли в Мексиканский залив за жемчугом. Конечно же, незаконно. На борту было несколько хороших ловцов, которых капитан купил за большие деньги. Мы все тоже планировали нырять, надеясь разбогатеть и получить не только причитающееся жалование, но и хоть по одной жемчужине. Предприятие, конечно, рисковое, легко можно нарваться на патрульный испанский фрегат, еще проще – на рыщущих кругами пиратов. Но какой жемчуг там ловят! Крупный, переливающийся всеми цветами радуги! Мы верили в лучшее и на всех парусах спешили к коралловым островам. 

Только мы миновали Кубу, как ветер стал стихать. Еще сутки мы шли, вылавливая какие-то воздушные потоки, хлопая парусами и надеясь, что ветер все же поднимется, и мы доберемся до рифов и побережья Мексики. Капитан приказал взять курс на запад, но приказ поступил слишком поздно. На третий день стало понятно, что ветер полностью стих, а мы находимся в открытом море.

Море непредсказуемо. И никто никогда не может предугадать, сколько времени будет длиться штиль. Первое время мы маялись бездельем, еще не чувствуя угрозы и ожидая в любой момент появления ветра. Но постепенно оптимизм покинул нас, и, наблюдая, как заканчиваются бочонки с водой, мы стали осознавать всю серьезность ситуации.

Надо сказать, что незадолго до выхода в море капитан где-то раздобыл себе леди. Оставить на берегу ее он по каким-то причинам не мог, и поэтому, несмотря на неудовольствие всей команды, леди отправилась с нами в море. Она выходила каждое утро из каюты, прибранная, красивая, в отделанной кружевами шляпке с перьями. Боцман наш сразу ее невзлюбил, и как только стих ветер, начал бубнить, что все несчастия из-за нее, женщина на корабле – жди беды. 

Был в нашей в команде один парень – Юджин. Никто не знал, откуда он, но манеры он демонстрировал прекрасные, говорил, как по писанному, и, хоть и старался вести себя как простой матрос, ничего у него не получалось. И с леди он явно был знаком. Как только поднялась она на борт, сразу отыскала его взглядом, и видно было, что оба помалкивают о чем-то. Потом матросы видели ночью, как шушукались они на шканцах, и кто-то даже доложил об этом капитану. Капитан ничего не сделал, но взял Юджина на заметку.

Стихийные бедствия обычно обостряют все, что скрыто в человеческих душах. Штурман невзлюбил леди, и когда воду начали выдавать по пол кружки в день, его вечное недовольство ею и суеверие переняли и матросы. Солнце палило нещадно, купания в парусине не спасали, пить хотелось так, что, казалось, за лишний глоток воды готов убить. Леди тоже страдала от жажды, она практически не выходила на палубу, и все обмахивалась своим веером, будто это могло спасти. 

Когда воды осталось три бочонка, а ветер и не думал подниматься, штурман пошел в наступление. Матросы поддержали его – в такой ситуации, когда смерть ходит по пятам, любые суеверия воспринимаются, как реальность. Мы бессильны были вызвать ветер. Но штурману казалось, что стоит только избавиться от леди, как ветер тут же поднимется сам собой, и мы сможем добраться до земли, чтобы наполнить наши бочонки свежей пресной водой. 

Капитан только посмеялся над штурманом, когда делегация пришла к нему с предложением бросить леди в море. Он приказал перетащить бочонки в его каюту и запирал ее на ключ, выдавая воду самолично каждому. Однажды я видел, как Юджин отдал свою воду леди. Он долго смотрел в кружку, на дне которой плескалась желанная влага. Потом резко поднял взгляд и подошел к леди, что стояла у борта. Он с поклоном протянул ей кружку и тут же убежал, а она долго смотрела ему вслед. 

Ночью случился побег. Три матроса и кок спустили шлюпку, выкрали один из бочонков и исчезли. Больше их никто никогда не видел. Мы же оказались в критическом положении. И тогда на корабле поднялся самый настоящий бунт. Обезумевшие матросы бесновались, кричали и угрожали. Штурман отправился к капитану, и, окруженный своими сподвижниками, потребовал выдать леди. 

– Женщина на корабле! – кричал он, а матросы вторили ему, – она виновна во всех наших бедах! Выбросить ее за борт!

Леди пряталась за спину капитана, но тот неожиданно согласился отдать ее, посчитав, видимо, что если он не выдаст леди, то вскоре сам окажется за бортом вместе с ней. Он приказал ей раздеться до рубашки, снять корсет, и прыгать за борт. Леди рыдала, умоляла, но капитан оставался холоден к ее просьбам, а Юджина, рванувшегося было к ней на помощь, схватили за руки и держали несколько человек. Было непривычно видеть леди без платья, в одной белоснежной рубашке. Под улюлюканье и крики, матросы заставили ее встать на доску и толкнули в спину. 

Леди с криком полетела вниз, плюхнулась в воду. Мы все бросились к борту, надеясь, что море приняло жертву. Но тут светловолосая головка леди показалась над спокойной водой. Корабль наш без ветра вертелся на месте, поэтому она тут же подплыла к нему, схватилась за снасти, и крепко держалась, бултыхаясь в воде. Боцман чертыхнулся, достал пистолет и выстрелил в нее, но пуля прошла мимо. Матросы зароптали. Кто-то еще выстрелил, но снова промазал, леди просто нырнула, увидев пистолет, пуля снова прошла мимо нее. 

И тут раздался смех капитана. Он был разъярен, но смеялся, будто его рассмешили сами дьяволы. 

– Не принимает жертву вашу море, – закричал он, – вы даже попасть в девчонку не можете, волки!

Матросы зашептались, потом закричали, и наконец решили, что если море не желает их жертвы, то с ним лучше не спорить. Тут вырвался Юджин, спустил лестницу и слез, чтобы помочь леди подняться. Она забралась на борт вся мокрая, в прилипшей к округлостям полупрозрачной рубашке. Матросы отпускали сальные шутки, но расступились перед ней. Леди бросилась в каюту и до самого конца плавания не появлялась на палубе. Когда же поднялся Юджин, шедшей следом, его встретил капитан. Они оказались лицом к лицу. Черные глаза капитана смотрели прямо в светлые глаза матроса. Да и матрос ли он был? Никто не знает. 

– Море не приняло женщину, – медленно, с трудом сдерживая ярость. проговорил капитан и достал пистолет, – так пусть примет другую жертву! 

И он спустил курок. Громко грянул выстрел, в третий раз за сегодняшний день распугивая чаек. Пуля вошла прямо в сердце. Юджин отпустил руки, запрокинул голову, и в пугающей тишине мы услышали, как тело его ушло в воду. Мы снова кинулись к борту, но Юджина не было. Море на этот раз приняло жертву. 

Ночью поднялся ветер. Сначала это был легкий бриз, потом он усилился и перешел в шквал. Но мы радовались ему, как дети. 

– Вот такая история случилась во время штиля, друг мой, – старый матрос допил пиво, стукнул кружкой о деревянный стол и встал, – так что много раз подумай, прежде чем решиться идти в море. Много ждет там опасностей. И далеко не каждый, кто вышел в море в шестнадцать лет, доживет до двадцати. А штиль... он сводит с ума... 

Он поклонился мне и нетвердой походкой пошел между столами. 

– Мистер Бенл, а что дальше было с леди? – закричал я, догоняя его.

Старый моряк обернулся. Повертел в руке видавшую виды шляпу. Потом пожал плечами.

– Я не знаю. И хорошо. Да и капитан тоже куда-то сгинул. Наверняка свела его в могилу эта леди. Вот что может быть хуже штиля, малыш... – он помолчал, задумчиво смотря куда-то вдаль, – женщины. Они не сводят с ума. Они лишают разума.