Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Прищурившись смотрю на стол, гипнотизируя кости домино. Ход Конни, следом - Бени, а потом - мой. Игра называется "слови удачу за хвост", но мне хочется, чтоб к концу всех моих приключений, удача согрела меня своим теплом. Но не тут-то было. Разочарование вырывается из меня протяжным вздохом. Тут уже и лед на колене не приносит былого облегчения.
"Как же так," - хмурюсь и тянусь к костям на "базаре". Как бы мне не хотелось этого, но, чтоб продолжить игру, мне нужны требуемые циферки на фишках.

Я на мгновение замираю и решительно переворачиваю кость. Неудача. Раздражение прорывается в моих дерганных движениях. Не люблю проигрывать. Снова тянусь к "базару" в надежде со второго раза вытащить нужную фишку. Но нет. Сегодня явно не мой день. Но я и не думаю опускать руки, вытягивая следующую кость из отброшенных в сторону фишек. И тут, словно лучик света прорывается сквозь тяжелые дождевые тучи, вуаля - дубль 4-4.
- Я в игре, - киваю соперникам, сдержанно улыбаясь и пристраивая кость на столе.

То, что не одному мне нужно тянуть дополнительные фишки, согревает мое самолюбие, но расставленные кости после хода Конни меня не особо радуют.
"Неужели придется снова грести из "базара"?" - невеселые мысли одолевают, но тут ходит Бени, невольно выручая меня.
Я щелкаю пальцами, одобрительно кивая:
- Прекрасный ход, Беня. Просто прекрасный.
Дубль пятерок занимает свое место на столе.

Вспоминается песня, которую мне пришлось петь в автобусе-караоке. И я думаю о том, что жизнь - штука полосатая, и искренне надеюсь, что для меня она будет больше похожа на пушистую панду, нежели на парнокопытное животное. Во всяком случае, в игре мне сейчас везет.
- Дубль единичек от меня.

Быстро считаю количество троек на столе.
- "Рыба"? -поднимаю взгляд на своих противников. - Вскрываемся? - говорю, имея в виду подсчет очков за счет оставшихся на руках фишек.

Мысленно подсчитываю: "0-3, 1-3, 3-3, 4-3, 5-3..." И тут раздается уверенный голос девушки:
- Нет, по моим подсчётам ещё есть, как минимум, две кости с трёшками. Так что не "рыба"
- Еще не все, да, - качаю головой, с тревогой глядя на часы. - Тяни, Беня. Может, и 2-3 вытащишь.

Игра сначала шла таким бодрым ходом, но сейчас вижу, что подустали все. Каждый из нас раз за разом тянется к дополнительным фишкам, и он постепенно уменьшается. За последний присест мне удается вытащить четыре неправильные кости. В моей ладони веер из семи домино, а "базар" пуст.
- Остановимся на ничье? - со вздохом делаю попытку прервать игру в свою пользу. Лед на колене давно растаял, и боль прошла, словно переместившись выше, к сердцу. - Иначе, я пропускаю ход.

Конни смотрит на свою единственную кость в руке, на стол, после снова на кость и со смехом выкладывает ту самую 2-3, которую, я думал, из "базара" вытащит Беня.
- Я выиграла! Я выиграла! Я знала, Адам, что вы принесёте мне удачу! Не зря же вас привела сюда судьба! - радуется девушка, пританцовывая, а я грустно улыбаюсь.
"Не везет в игре, значит, повезет в любви?" - так, кажется, звучит народная мудрость.
- Хотите ещё лимонаду? Я принесу холодненького! - добродушно предлагает Конни, и мне где-то в глубине души приятно, что я смог кому-то помочь. Но задерживаться здесь больше не имеет смысла. Нога уже не болит - я специально с усилием на нее опираюсь для проверки.
- Спасибо, Конни, но нет. Я пойду. Меня ждут. - "Наверное," - эхом вторит неуместная мысль.
Выкладываю на стол веер оставшихся в руках костей, разворачиваюсь и ухожу, бросив напоследок:
- Удачи вам.
За спиной раздаются крики и причитания, но у меня свой путь.

Прижимая пакет с фруктами к груди и держа крепко сумку в руке, быстро иду по брусчатке, то и дело переходя на бег. Собор вот он, перед глазами, и я оглядываюсь, пытаясь высмотреть точеную фигурку Арли. Вокруг пустовато, что кажется нереальным. На душе тяжело, но я стараюсь не отчаиваться, спрашивая у прохожих, хоть и понимают меня не все:
- Вы не видели девушку, - "Черт, я даже не знаю, в чем она одета!" - Темненькая с ярко голубыми глазами и обворожительной улыбкой.
"Хотя после того, как она прождала меня на площади, улыбка вряд ли будет на ее лице."
- Арли! Арли-и-и-и-и!!! - громко кричу, и мой голос эхом отражается от величественных стен собора, резонируя и значительно усиливая звук.
Я проверяю каждую улочку поблизости, каждый закоулок, а когда вижу медленно бредущую в белом девушку с поникшей головой, ускоряюсь.
- Арли, это ты! - бросаю сумку и пакет на асфальт, наплевав на порчу фруктов, и крепко обнимаю девушку. - Арли, милая, я нашел тебя.
Я не сразу понимаю, что девушка сопротивляется, но, даже не смотря на это, лишь сильнее прижимаю ее к своей груди.

Много событий произошло, хороших и не очень. Кто-то из повстречавшихся за путь от аэропорта к Собору мне помог, кто-то - притормозил встречу с Арли, но помог им я. Наверное, так и есть. Где ты, а где тебя.
Я обнимаю девушку крепко, прижимая к груди и опустив голову, чтоб коснуться губами ее волос. Серия выдохов, серия вдохов. Так, чтоб прочувствовать на полные легкие то, что она здесь, в моих руках. Так, чтоб осознать, что мой долгий путь подошел к концу.
Скольжу губами по шелку ее волос, ненавязчиво, но все сильнее стискивая ее плечи, чтоб пару ударов сердца спустя отклонить голову ее и губы подрагивающие обхватить своими.
Просто поцелуй. До дрожи. Но он необходим, как воздух.
Просто шепот неразличимый:
- Люблю.
Бездумное желание сердца.

- Благодарю всех за игру и взаимодействие. Было непривычно, красочно и живо. Но отсутствию для себя пятой локации был рад.

- Спасибо тем, кто написал свое впечатление о нашем с Арли пути в Гаване. Мнения со стороны интересны.

- Эстель, Джеймс, не стоит развивать эту "тему". Правда.

- Любимая, - наклоняет голову слегка и протягивает букет, а, как только девушка берет его в руки, обнимает ее за талию, к себе тесня, и прижимает губы к уголку ее губ. - Цветы от меня тебе и в коробочке россыпь сладостей. - Сильнее прижимается к губам ее: - Жду тебя в Гаване.

Тепло ее тела в моих объятиях. Лучащиеся блеском слез синие глаза. Так близко, что трепет ее пушистых ресниц кажется невесомым, но прикосновением. И мне хочется этого. Не сопротивления, но любого движения навстречу в ответ на искренность.
Арли приподнимается и, обхватив мою шею руками, притягивает к себе, чтоб прижаться губами к моему рту. Небольшой шаг ко мне в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием, но этого достаточно, чтоб я резко втянул в себя воздух, срываемый с ее губ, и мои руки сомкнулись на ее теле в страстном объятии. Не крепком и бережном, но жадном и требовательном.
Слияние губ и высвобождение, тем самым, зажатых эмоций вместе с гудящей внутри потребностью стиснуть девушку и впечатать в свое тело, окружая со всех сторон собой. Ее губы поддаются моему натиску с легкостью, и это вынуждает меня брать больше ее нежности и тепла, отдавая посредством поцелуя свою любовь. Я не замечаю, как горят легкие от нехватки кислорода, я дышу ей. И не замечаю, как вжимаю в стену близлежащего дома, ее близость только имеет значение.
- Где же ты был, Адам? - вопрос звучит тихо, на выдохе, как только разорван контакт губ. Но взгляд ее насыщенно синих глаз говорит больше слов, сообщая мне о том, что ответ для нее очень важен.
- Арли, ты не поверишь в то, что произошло со мной, - качаю головой, не отрывая взгляда от ее лица и легонько поглаживая ладонями ее поясницу. - Я сам этому слабо верю, но сегодня, явно, не мой день. Сперва сломанный посреди дороги в Гавану автомобиль такси и вынужденное путешествие по городу на автобусе с водителем-лихачом под оглушающую музыку. Родная, представляешь, мне пришлось подпевать, чтоб просто выйти на нужной остановке? Я не понимаю мотивы поступков людей в этой стране. - Оборачиваюсь на разбросанные по дороге фрукты и крошки печенья и на пару мгновений прикрываю глаза прежде, чем продолжить:- Я зашел на базар за цветами для тебя, но нашел лишь фрукты, а из этих хитросплетений рядов, оказывается, не так легко выбраться. Перегороженная дорога грузовиком и, как следствие, помощь в разгрузке фруктов, чтоб быстрее освободился проход. Затем обвинение в краже и выпачканные в сладкой жиже ноги, ушибленное колено и игра в домино за компресс со льдом.
В красках рассказывая произошедшие за утро события, я снова и снова прокручиваю их в голове и с каждым своим словом понимаю, что мои оправдания звучат немыслимым бредом. Но тут я вспоминаю причину, по которой стукнулся о стул на тротуаре, не заметив его. В моих руках был телефон.
- Ты не брала трубку. Почему, Арли? Я звонил предупредить, что со мной черте что творится, но я бегу к тебе.

Я смотрю в лицо Арли, ожидая ответа, и под моим взглядом на ее щеках появляется легкий румянец.
- Я его забыла дома, - девушка прижимается ко мне, продолжая обнимать, и мне очень приятно ощущать ее поглаживания на шее, - но я не думала, что дорога к собору займет столько времени. - Грустная улыбка появляется на моих губах, те же мысли посещали и меня не раз.
Арлин рассказывает о своих приключениях в воздухе, на суше и в море, и я понимаю, что неповторимая и эффектная красавица-Гавана закрутила в красках своего колорита нас двоих, но по отдельности. А мне очень хотелось бы быть рядом с Арли: видеть восторг в ее глазах от вида города с высоты птичьего полета, слышать ее смех при бое на матрасах и обнимать потом промокшую до нитки, согревая собой, и даже ехать на заднем сидении автомобиля, за рулем которого ученица - хотя я даже не могу представить, сколькими сотнями нервных клеток мне пришлось бы пожертвовать за это.
- ...а потом, ты не поверишь, кого я встретила, - слова Арли вынуждают меня невольно напрячься в ожидании дальнейшего рассказа, но не успеваю я задать наводящий вопрос, как слышу: - Я знаю из-за чего здесь так мало людей, рекламщики из Штатов приехали снимать ролик про чай и позвали Йена. - От одного лишь вида довольной улыбки Арлин при упоминании какого-то непонятного мужика я еще больше хмурюсь, и явное недоумение в выражении моего лица, я уверен, без слов выдает мои мысли: "Кого-кого?" - Ты помнишь Йена Сомерхолдера, любимый? Он снимался в клипе со мной, тот, на песню California, помнишь? 
Фамилия, слова про съемку клипа, название песни и, как итог, перед глазами возникает ухмыляющееся лицо той самой звезды с неизменным "я-красавчик-каких-не-сыскать" прищуром.
- Я понял о ком ты, - продолжаю напрягаться. - Но не понял, при чем тут он.
- Любимый, - вкрадчивый голос девушки и ласковые поглаживания сдерживают поднимающуюся из глубины души ревность, хоть напряжение никуда и не уходит, - я совершенно не планировала, но, кажется, на альтруистических началах снялась в рекламе чая вместе с ним. - И добавляет, слегка приподнимая подбородок: - Просто говорю, чтобы ты не думал, когда увидишь меня, попивающую чай вместе с ним, что я скрыла это.
Усмехаюсь на ее последнее заявление, но никак не комментирую, продолжая внимательно смотреть в небесную синеву ее глаз. Для меня главное, что она сама рассказала мне об этом чаепитии. Неведение с последующим неожиданным получением информации от посторонних лиц - прекрасное удобрение для взращивания домыслов.
- А ещё, - Арлин растягивает губы в улыбку, слегка прикрывая глаза густыми ресницами, но продолжает стрелять глазами из-под них, - я сделала себе татуировку на одном месте своего тела.
Много мыслей проносится в этот момент у меня в голове, и самые смелые предположения, что татуировка может быть едва прикрыта нижним бельем, вынуждают мое сердце биться чаще. И я не знаю от чего больше: от предвкушения увидеть своими глазами или же жадности, что эту самую часть тела уже видел мастер. Девушка толкает меня в грудь, настаивая на том, чтобы я отстранился немного, а после приподнимает ногу, показывая на изящной щиколотке тонкую вязь татуировки в виде полумесяца со звездой.
- Тебе нравится? - испытывающий взгляд сквозь ресницы и мой довольный кивок в ответ.
- Очень нравится, родная, - тянусь рукой, чтоб провести пальцами по шелковистой коже и убедиться в том, что рисунок слился с ней, но вдруг слышу:
- Твоё счастье, Адам, что мой телефон остался дома, иначе бы тебе не поздоровилось, потому что, несмотря на все мои приключения, я ждала тебя целый час.
- Я знаю, сладкая, - так и не коснувшись татуировки, на несколько мгновений сжимаю руку в кулак, а после снова опускаю ее на талию девушки, притягивая, тем самым, в свои объятия сильнее. - Мне очень жаль, - смотрю в слегка суженные от обиды глаза, пытаясь взглядом показать то, что не озвучено вслух, медленно наклоняюсь к пухлым губам и мягко обхватываю их, протяжно целуя. Правильные слова не моя сильная сторона.
- Адам, я видела на площади перед собором кафе, пойдем посидим, потому что перспектива шагать через всю старую Гавану без возможности вызвать такси мне не улыбается, а ноги адски болят.
Предложение любимой посетить летнее кафе на Болотной площади мне очень нравится. К тому же, мелодичные переборы на гитаре слышатся где-то впереди, создавая иллюзию того, что неизвестный уличный музыкант играет только для нас двоих. Но, возможно, так и есть, ведь самая главная достопримечательность города сейчас лишена наплыва туристов.
- Тогда чего мы ждем? - пропускаю девушку вперед, но тут же опутываю ее талию рукой. Бросаю беглый взгляд на разбросанные мной фрукты и понимаю, что не могу уйти так. Нужно убрать последствия своей спешки с главной улицы города. - Сейчас, Арли, - выпускаю девушку из объятий, - не могу оставить этот погром так, как есть, - и, стараясь не выпачкать руки, складываю побитые плоды в тот же бумажный пакет, а затем выбрасываю его в ближайшую урну.
Разворачиваюсь и вижу, как Арлин, наклонившись, рассматривает разбитое на несколько частей печенье в виде сердца.
- Печенье? Откуда, Адам?
Я подхожу ближе и приобнимаю девушку со спины, опуская ладони на ее живот, чтоб прижать к себе крепче.
- Это компенсация за моральный ущерб от продавщицы кондитерской, кражу пирожков с малиновым вареньем из которой расследуют с особым пристрастием, - качаю головой вспоминая недавние события, но тут замечаю, как к печенью подлетает белоснежный голубь. Он вначале кружит, словно примеряясь к цели, а после складывает крылья и опускается у наших ног, начиная активно клевать печенье. - Прожорливый какой, - улыбаюсь, прижимая губы к щеке любимой, и внимательно слежу за птицей.
Спустя пару мгновений я, словно подверженный какому-то импульсивному порыву, отстраняюсь и начинаю подзывать птицу к себе:
- Иди-ка ты сюда, обжора. Ну же... - Я уверен, что выгляжу со стороны смешно, но желание подарить, а точнее добыть что-то для любимой девушки, сильнее. Раз уж фрукты и печенье донести не смог.
- Адам, что ты делаешь? - слышу тихий голос Арли, пронизанный любопытством, но я не могу ответить, боясь спугнуть "подарок".
Медленные движения к суетящейся птице, все мышцы моего тела напряжены, и я уже готов сделать последний рывок, но жду. Голубь насторожено смотрит на меня, но голод сильнее страха. Птичка поворачивает голову, чтоб схватить последнюю крошку печенья, но не успевает сделать этого, как оказывается в моих руках.
Нежнейшие перышки щекочат ладони, но я довольный собой, как никогда, подношу голубя к недоумевающей девушке со словами:
- Это тебе, сладкая, - вкладываю трепещущего от страха и желания получить утерянную свободу белоснежного голубя в руки девушки, а после накрываю ее пальцы своими. - Хочешь мы отпустим его в небо вместе?

Я с воодушевлением смотрю в глаза Арли, ожидая ее ответа. Уголки моих губ слегка приподняты, и мне хочется увидеть, как счастливая улыбка, сродни лучам яркого солнца, появляется на губах девушки. Но она, словно замирает в нерешительности и не говорит ни слова, а спустя пару мгновений по бархатистой коже ее щеки скатывается слеза. Я не понимаю причины слез Арлин, но заглушаю тревогу в душе, уговаривая себя, что это не слезы горя или страданий, а умиления и, может, неожиданности.
Осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, вытираю соленую каплю и пытаюсь развеселить девушку:
- Не хочешь отпускать? С него не так много мяса можно получить, - и делаю вид, что осматриваю голубя на предмет наличия того самого мяса. То под крыло загляну, то сквозь мягкие перья прощупать пытаюсь место наиболее аппетитное. А затем поднимаю взгляд на Арли, и ее улыбка радует меня, как никогда.
Любимая покачивает головой из стороны в сторону, а затем произносит, смотря на меня испытывающе:
- Ты знаешь, когда отпускают голубей в небо, Адам? – я свожу брови к переносице, быстро пытаясь сообразить, к чему Арлин ведет. Но она недолго держит меня в неведении, объясняя: – Голуби – символ верности и мира, и их отпускают на свадьбах.
Каскад ощущений накрывает меня. Сначала озадаченность от того, что слово "свадьба" прозвучало именно сейчас. Недоумение от попыток предположить, о чем думала любимая, когда говорила это. Затем недоверие от мысли, что она, пусть и только мысленно, но связала нас в нечто большее, чем мы есть сейчас, под называнием "семья". И осознание, что я хочу этого, хочу назвать девушку своей официально. Но не успеваю я сформулировать фразу, как Арли протягивает руки мне, осторожно удерживая жаждущую свободы птицу:
- На счет "три", - я обхватываю женские пальцы ладонями, словно в колыбель заключая, и смотрю прямо в искрящиеся предвкушением голубые глаза. - Раз, - голос девушки тихий, с легкой хрипотцой, и улыбка загадочная не сходит с лица, - два, - мы раскачиваем все сильнее нервничающего голубя, предотвращая малейшие попытки вырваться заранее из наших рук, - три!
Громкий возглас любимой, и тут же раздаются частые хлопки крыльев над нашими головами, когда голубь взмывает ввысь, осыпая нас парочкой белоснежных перьев. В душе становится тепло, и ощущение правильности происходящего затапливает сознание.
"Вместе. Мы вместе."
Арлин подходит ближе ко мне, и я притягиваю ее за талию к себе. Девушка смотрит на меня из-под ресниц, словно не решаясь сказать то, что очень-очень хочется, а после произносит:
- Одна из традиций соблюдена, Адам.
Широкую улыбку я не могу сдержать, в каждой ее фразе различая намек.
"Отпускают на свадьбах... соблюдена одна из традиций, - прокручиваю мысленно произнесенные девушкой слова. - Ты неимоверна, любимая."
- Одна из? - смотрю заинтересованно. - Родная моя, думаю нам стоит перейти к главному действу. И прямо сейчас.
Я понимаю, что мои глаза сейчас напоминают взгляд безумца, но решительности моей это не умаляет. Наклоняюсь к губам девушки и срываю жадный поцелуй с губ, пользуясь тем, что любимая делает судорожный вдох, впуская, тем самым, мой язык в сладость своего рта. Серия частых ударов сердца, и я подхватываю девушку под колени и, несмотря на ее напускное возмущение, несу в сторону Собора.
- Что ты делаешь, Адам? - сквозь смех спрашивает Арлин, обнимая меня за шею крепче. - Куда ты несешь меня?
Большими шагами двигаюсь к своей цели, не обращая внимание на возобновившуюся боль в колене. Переборы струн слышатся все отчетливей, и в задорную мелодию вплетается приятный баритон, который проникновенно рассказывает посредством песни историю страстной любви. 
- А ты как думаешь? - быстрый взгляд на девушку и снова под ноги. Ладно, если навернусь сам, но уронить сокровище свое никак нельзя.
Вскоре я вижу на ступенях Собора мужчину, который аккомпанирует себе гитарой и, отрешившись от всего, раскрывает душу, раз за разом повторяя "я люблю", вторя желанию моего сердца. При нашем с Арли приближении протяжные звуки завершающихся аккордов стихают, и в этой, ставшей почти осязаемой, тишине я произношу несколько важных слов, не отрывая ни на секунду взгляда от лица Арлин:
- Ты выйдешь за меня, сладкая? - говорю, стоя напротив входа в храм, но так и не выпустив их рук своих девушку.

Не отвожу взгляд от ее лица, чтоб не пропустить ни единой эмоции. Я ожидаю увидеть счастливую улыбку девушки и радостное "да!", но ничего этого нет, Арлин молчит. Ее зрачки расширены от удивления, и, кажется, она не знает, что сказать в ответ, просто боясь обидеть, ведь ответить согласием не может. Проходят секунды, и я перестаю слышать окружающие звуки, ощущая лишь увеличивающуюся пульсацию в висках. К тому же, девушка начинает вырываться из моих объятий, и весь позитивный настрой сходит на нет, вынуждая все мышцы моего тела деревенеть. Но я не удерживаю Арлин силой, а ставлю на ноги, продолжая внимательно следить за ее действиями и думая о том, что не хочу слышать "нет". Лучше пусть и дальше молчит. Тишина красноречивее слов.
Секундная заминка, и девушка поднимает на меня взгляд:
- Да, любимый, - выдыхает она у моих губ и, поднявшись на цыпочки, целует. Я не понимаю ее действий, а потому не реагирую на прикосновения.
"Если она не хочет связать свою жизнь с моей, то к чему все это?"
Но в какой-то момент до меня доходит, что произнесенные слова не являются отказом. И Арли повторяет их снова, откидывая любые мои сомнения:
- Да, я выйду за тебя.
Чувствую ли я счастье в этот момент? Не знаю. Несколько ударов сердца я, кажется, ничего не чувствую, отрешенно смотря, как широкая улыбка растекается на губах любимой. Но мало-помалу напряжение покидает каждую клетку моего тела. Я сильнее обхватываю руками женскую талию, прижимая девушку к себе, а затем жадно целую, вымещая таким образом все чувства: от радостного облегчения до глухой обиды за ее долгие раздумья.
На заднем фоне слышатся аплодисменты и первые аккорды знакомой мелодии. Какое-то время я не обращаю на нее внимание, просто наслаждаясь вкусом губ любимой и нежностью льнущего ко мне женского тела, но набирающая обороты музыка обладает сильной энергетикой, вдохновляя и заставляя мимо воли покачиваться в такт протяжным латино-американским ритмам. Подверженный внутреннему порыву, делаю несколько шагов вперед, исполняя с хитрой улыбкой танцевальные па, и любимая отвечает мне тем же, показывая в ответных движениях тела свои чувства. Резко притянув в свои объятия, кружу девушку в чувственном ритме музыки. То замирая, то вынуждая любимую поспевать за моими быстрыми шагами, но неизменно соблазняя все более откровенными прикосновениями. То, что не произносится вслух, раскрывается посредством страстных ритмов танго.
Еще пара синхронных движений, не отрывая взгляда от искрящихся счастьем глаз любимой, резкий поворот, и я отклоняю Арли назад, изгибая над своей рукой и наслаждаясь податливостью девушки. Под стихающие стоны скрипки, я неспешно касаюсь ладонью девичьей груди. Это не просто провокационная ласка на грани приличий, а прелюдия к тому, что неизменно последует, стоит нам остаться наедине.
Но сейчас нас плотным кольцом окружают люди. На загорелых лицах кубинцев я вижу улыбки. Кто-то хлопает в ладоши и громко смеется, кто-то выкрикивает что-то на испанском, словно подначивая продолжить танец, а кто-то уже и сам пускается в зажигательный пляс. Так или иначе, меня не напрягают взгляды десятков глаз. Эти незнакомые люди стали свидетелями нашего счастья и - каким бы странным это не казалось, - духовно ближе.
Вдруг из толпы выбегает темноволосая девчушка и пытается, с настойчивостью торговки на базаре, вручить Арлин сверток с какой-то тканью внутри. Любимая теряется, оглядываясь на меня и без слов спрашивая, что они от нее хотят, а я пожимаю плечами, больше не бросая и взгляда в сторону свертка. Я смотрю не отрываясь на Арли, и от растерянности на ее лице мне хочется смеяться. Искренне смеяться от счастья, что это драгоценное сокровище принадлежит мне. Точнее - почти принадлежит, что необходимо как можно быстрее исправить.
И, оказывается, в этом деле у меня есть союзники.
Дородная мулатка начинает что-то кричать, размахивая руками и пытаясь вытянуть Арлин из моих объятий, и я рефлекторно прижимаю любимую к себе теснее, закрывая от разобщенной толпы. Молча, но весьма категорично. Мне хватило приключений на этот день, чтобы я снова выпускал свою девушку из виду.
Но тут слышу сбоку тихий мужской голос:
- Отпусти. Ничего с твоей красавицей не сделают.
Я хмурюсь, но хватку расслабляю. Под улюлюканье присутствующих женщин Арли уводят в крытое помещение в пяти метрах от меня, а я не отвожу напряженного взгляда от входа, понимая, что как только мое терпение иссякнет, растолкаю всех, да даже выбью к чертям двери, но заберу свое.
Тем временем мужчина продолжает:
- Видел белый шерстяной платок в руках Мануэллы? Ну той, которая и стукнуть может?
Поднимаю брови, пытаясь сопоставить услышанное с недавно увиденным.
"Наверное, он имеет в виду ту орущую громче всех женщину," - сам себе киваю, продолжая слушать, но и смотреть не забываю на дверь, за которой сейчас слышится громкий смех.
- Она сама в нем замуж выходила, когда еще молодкой была, - рассказывает мужчина, поглаживая изящные изгибы гитары, и я понимаю, что это тот самый музыкант, который играл на ступенях храма. - Да только убили ее мужа годков так пять назад. Теперь она другим помогает любовь свою сберечь.
Музыкант опускает голову, усмехается и, обхватив пальцами гриф, ударяет по струнам. Легкий мотив сразу подхватывают скрипки, а после и аккордеонист растягивает мехи, извлекая посредством нажатий на клавиши задорные звуки. Веселая мелодия смягчает грусть рассказа и напоминает о том, что человек не волен предугадать, что ждет впереди, а потому стоит ценить каждое мгновение, проведенное с родными, близкими и любимыми.
- Не сделают ничего твоей невесте, жених. Не сделают, - с широкой улыбкой убеждает гитарист. - Лишь нарядят как должно для события грядущего и приведут в храм. Пошли, счастливчик, встречать невесту положено у алтаря.
Сопровождаемый музыкантами вхожу в храм. За мной в дверь протискивается тот самый гитарист, а после и с десяток любопытствующих туристов усаживается на резные скамьи недалеко от входа. Усмехаюсь и широкими шагами иду по проходу, собираясь выискивать в недрах собора святого отца. Но, к моему счастью, он выходит навстречу со словами:
- Что привело тебя сюда, сын мой? - немолодой мужчина в положенных его сану длинных одеждах пристально смотрит на меня, совершенно не обращая внимание на громкий подбадривающий шепот и сдавленный смех за моей спиной.
- Жениться хочу, - уверенность звучит в моем голосе. Без капли сомнения.
- А кольца обручальные есть у тебя? - Моя улыбка меркнет, и я уже не слушаю следующего вопроса. - И невеста твоя где?
- Та-а-ак, - разворачиваюсь, даже не представляя, где я в Гаване найду кольца, но решительности моей этот факт не сбавляет.
Быстро прикидывая в уме, что до рынка можно добежать и там наверняка будут лотки с золотыми украшениями, как передо мной стеной возникает музыкант.
- Далеко собрался? - хитрая улыбка на все тридцать два сияет на его лице, но, видимо, осознав, что мне сейчас не до шуток, быстро меняет тон. - Считай это удачей судьбы, - гитарист достает из нагрудного кармана кожаный мешочек и протягивает мне.
Недоуменно хмурясь, развязываю завязки и вытряхиваю на ладонь два обручальных кольца. Они переливаются блеском в лучах солнца, что пробивается сквозь витражи, а я не могу поверить в то, что этот человек, даже не зная моего имени, отдает дорогие украшения. Украшения, что бережно хранились рядом с сердцем. Поднимаю удивленный взгляд на гитариста, его поступок просто не укладывается в моей голове, а потому слова подобрать мне сложно сейчас.
- Я упустил свое счастье. Ты не упусти.
- Спасибо, - произношу с заминкой. Мне хочется отплатить добром за добро, но в открытую помочь деньгами не предлагаю, опасаясь обидеть и очернить искренность поступка. А потому, не вытягивая бумажник из кармана, сворачиваю в трубочку почти все имеющиеся наличные и, крепко пожимая руку мужчины, заталкиваю в карман его куртки доллары.
- Ты знаешь, что карманником тебе не быть? - в открытую смеется гитарист, накрывая мою левую руку своей, но даже не пытается достать из кармана деньги. И меня это радует. - Фред, - вместо ненужного жеманства называет свое имя.
- Адам.
- Спасибо, Адам, хотя и не стоило, - усмехается Фред хитро. - Но возвращать не стану.
Качаю головой, улыбаясь в ответ, и разворачиваюсь к священнику, всем своим видом показывая, что желание связать себя узами брака неизменно.
- Невеста? - выгибает бровь святой отец, но прежде, чем я начинаю отвечать, двери храма открываются вновь.
Играет музыка или нет, я сказать не могу. Да мне это и неважно. Я смотрю лишь на нее одну, свою любимую с белоснежной ажурной накидкой в волосах. И пусть сейчас тонкий узор скрывает лицо Арлин, сердце не обманешь. Пару мгновений девушка встревоженно оглядывается по сторонам, но как только ее взгляд находит мой, уверенно идет ко мне. Мне хочется сократить расстояние между нами, но я заставляю себя стоять на месте, с предвкушением ожидая, когда смогу прижать Арли к своему телу, как можно крепче.
Шаг, второй, третий, и вот мои руки обвиваются вокруг ее талии кольцом.
- Готова? - смотрю в небесно синие глаза, ища и боясь найти хоть тень сомнения.
- Нет, но я хочу, - произносит любимая, поворачиваясь к святому отцу, и я выдыхаю с облегчением, не осознавая, что задерживал дыхание в ожидании ее ответа.
Заученные слова срываются с губ священнослужителя и, гулким эхом отражаясь от сводчатых стен, многократно усиливают свое звучание. В глубине души появляется неясная дрожь, когда я осознаю, что несколько минут спустя я смогу назвать Арлин не любимой девушкой - женой.
- Адам Фостер, - ее голос дрожит, но мне, как никогда важно услышать ее клятву. Я успокаивающе поглаживаю ее талию, невербально поддерживая, и Арли продолжает, - я беру тебя в мужья, обещаю любить тебя всю жизнь, в болезни и здоровье, в горе и в радости, быть рядом и поддерживать всегда, пока смерть не разлучит нас.
- Арлин Меррик, - пытаюсь даже голосом своим укутать любимую и, не отрывая взгляда от ее глаз, говорю то, что подсказывает мне сердце, - я беру тебя в жены и клянусь хранить верность и нежность к тебе, принимать твои недостатки с любовью, радоваться твоим победам и поддерживать тебя в моменты поражений. Вместе мы всё и всегда преодолеем, и я клянусь, что так и будет, пока я могу дышать и пока моё сердце бьётся. Я клянусь любить тебя, пока ты в этом нуждаешься. Но даже если ты перестанешь нуждаться, я не смогу тебя разлюбить.
"Никогда, сладкая."
- Объявляю вас мужем и женой, - слышу слова святого отца, и сердце ускоряет свой ритм. "Моя. Только моя," - зацикленные мысли, - что соединил Бог, да не разъединят люди. Можете поцеловать свою жену, - я прижимаю любимую к себе крепче, а после медленно поднимаю руки, чтобы откинуть преграду с лица любимой, но святой отец заканчивает фразу, - после того, как обменяетесь кольцами.
Вижу обеспокоенность в глазах любимой, но тут же достаю из кармана два обручальных кольца, в которых желтое и белое золото сплетаются в единое целое, как наши с Арлин жизни.
Жена - теперь я имею полное право говорить так, - сначала с изумлением рассматривает украшения, а после протягивает руку и берет одно из них двумя пальцами, как хрупкую драгоценность. Секундная заминка, восторженный взгляд голубых глаз на меня, и Арли медленно одевает на мой палец кольцо, тут же начиная довольно улыбаться. И я не пытаюсь сдержать ответную улыбку.
Видеть символ нашей любви на своей руке до безумия приятно, но и мне хочется отметить знаком принадлежности любимую. Не долго думая, беру второе кольцо, блестящее в лучах заходящего солнца, и, нежно поглаживая мягкую впадинку на ладони Арлин, одеваю его.
- Поймалась, - тихо шепчу и, наклонившись к ее руке, прижимаюсь губами к похолодевшим пальцам. - Теперь ты моя.
Неспешно окидываю ткань с ее лица, ощущая себя хищником, который поймал свою добычу, и припадаю к мягким губам, жадно раскрывая их и проскальзывая языком вглубь. Сердце колотится в груди, и мне хочется перенестись в какое-нибудь безлюдное место прямо сейчас. Как по волшебству. И прижаться кожа к коже, сердце к сердцу, в извечном танце любви. Но приходится сдерживать страстный порыв, ограничиваясь крепким поцелуем.
Судорожный выдох, когда в легких заканчивается кислород, и избитые, но искренние слова:
- Я люблю тебя, - смотрю в блестящие от непролитых слез глаза любимой и снова целую. Не оторваться. Ощущение, что никогда ее губы не были такими сладкими, как сейчас.
"Моя жена. Черт, моя."
Наклоняюсь и, крепче прижав к себе, подхватываю любимую на руки, чтоб забрать и спрятать ото всех. Но только лишь мы выходим из храма, нас окружают люди, осыпая лепестками роз и выкрикивая поздравления. Ни одного знакомого лица вокруг, но в искренность их пожеланий счастья безусловно веришь.
Нам не сразу удается покинуть шумную толпу. Мы танцуем первый танец в новом качестве супругов, пьем первый раз из одного бокала, первый раз кушаем из одной тарелки - все впервые. Как муж и жена. Но, наконец, под улюлюканье местных дам и подбадривающий свист кавалеров нас усаживают в такси с привязанной в бамперу россыпью жестяных банок и надписью "молодожены".
- Я хочу тебя, - шепот в уже припухшие от жадных поцелуев губы, и скольжу ладонью под подол короткого платья любимой, поглаживая бедра и настойчиво раскрывая их. Понимаю, что в этом такси нет никакой разделительной перегородки между пассажирами и водителем, но мне почти наплевать на это - желание затмевает сознание. Я зарываюсь пальцами в шелковистую копну волос любимой и оттягиваю пряди назад, чтоб скользнуть языком по шелковистой коже над пульсирующей венкой, а после обхватить мочку уха губами, посасывая. - Хочу.