Карта ролевой игры "Тайные летописи Эротикона"

Кондитерская «Дамские шалости».

Неудобно взбивать крем языком. Даже если язык у тебя сегодня толстый, черный, раздвоенный и настолько длинный что может дважды обернуться вокруг твоей шеи и еще завязаться кокетливым бантом. Неудобно, даже если языком ты держишь пестик, потому что кастрюлю все равно наклонить нечем. Руки заняты. Левая – сползающими штанами, а правая.. правая тоже ну очень занята.
Вверх-вниз, вдох. Вверх-вниз, выдох.
Главное не сбиться с ритма. Как бы не хотелось завершить все скорее, действовать нужно методично и нежно, не калеча нетерпением чувствительную тонкую кожицу.
Конечно, можно было бы подняться наверх, улечься под бочок пышногрудой хозяюшке Шульке. Но ведь тогда она с меня живого не слезет. Укатает до полной невозможности, так что я окончательно вымру и уж точно стану легендарной из легенд.
Не-е-ет уж, не дождетесь!
И не стану я искать в этом благодатном городе другую пригожую девицу с пониманием и крепкой нервной системой. Потому что таких, не болтливых, нет, а если и есть, то такой выдающейся наружности, что без слез и не взглянешь. А если и взглянешь, то точно попадешься на крючок хозяйственной и домовитой.
Так что сам, все сам.
Ну же, детка, еще чуть-чуть…
Коржи в печи уже начинали румяниться, когда я с громким стоном глубокого удовлетворения, наконец-то привалился к стене и обессилено съехал по ней прямо на пол. И не было сейчас во всей столице существа счастливее меня. Ибо это всеобъемлющее, абсолютное чувство космического блаженства может понять лишь другой дракон в линьке.
Которому, наконец-то, удалось хорошенько, с толком почесаться.

Дракон не самый удобный клиент для грабежа, даже если он со всех сторон безобидный и одинокий. Во-первых, дракон хорошо видит в темноте. Во-вторых, если он чего-то не заметил сразу, то ничто не мешает ему выдохнуть пару-тройку струй огня для лучшей освещенности. В третьих, не отковали еще того ножа что бы драконью нежную шкурку взял с первого раза. В четвертых, несомой к менялам чешуи в этот раз набралось фунта на полтора и в умелых руках увесистый мешочек иногда с успехом заменяет бронированный хвост, И наконец, в пятых, если дракон выглядит как человек, то это еще не значит что он не может вас съесть. Хорошо прожаренным и отбитым.
Поэтому нападать на дракона в темном ночном переулке смерти подобно. Очень довольной и некультурно чавкающей смерти.
А еще не очень хорошо отвлекать дракона от диетической трапезы первым встречным на пути ворюгой, потому что любопытный ящер обязательно заинтересуется, куда это так резво бежит такая колоритная компания в столь поздний час. И совершенно точно увяжется следом.

Любопытство губит. Не только кошек.
Думал ли я, откладывая недогрызенную ножку, в шнурованном ботинке, и наскоро утирая губы рукавом, что легкая ночная прогулка заведет меня так далеко? Не просто в конец города, к одиноко стоящему особняку, а даже и не на соседнюю планету?
Нет.
И что утро буду встречать не в своей любезной сердцу спаленке, среди мехов и одеял, а в забытой богами таверне на окраине обитаемых миров? С разлетающейся от боли головой, когда всякое желание видеть в окружающей действительности хоть малейшие признаки добра, любви и всепрощения, испаряется на стадии открыть глаза?
Говорила мне мама: «Линяешь – сиди дома, не гуляй». Потому что линяющий дракон нашей ветви, это не просто беспутное недоразумение, это еще и очень массивная крылатая неприятность.
Встречу, удавлю того умника которому «ну очень» понадобился дракон. Так понадобился, что он своим желанием вызвал меня из черти-какого небытия, в бес-знает-какую дыру. Без звездной карты и схемы местных порталов.
А, между прочим, у меня на Корр-У были дела, у меня там тортик черствеет и женщина без внимания стынет. Там Белые Жрицы по городу шастают, а я так ни разу и не был в их цитадели. Я даже не знаю, спасли ли воины и их атаманша в юбке с оборками того кого хотели или я пропустил сытный ночной ужин. В конце концов, от грибного вина наутро ТАК мозги в узел не скручиваются. Пробовали-знаем.
Осторожно, по стеночке, что бы не растрясти ни голову, ни крылья, ни хвост, я поднялся с лавки и, кряхтя, побрел к типовой щитовой деревянной двери, что отделяла мое известное, от затрактирного-безобразного. И если и была во мне хоть какая-то надежда увидеть жаркий сумрак пещер, улыбчивого гоблина и ласковую огненную реку в дальней расщелине, то задорный щебет в кустистой зеленой вышине и одинокий ослик у коновязи в очередной раз подтвердили: « Маму надо слушать. У мамы челюсти больше и рога острее».

Осмотр окрестностей много дополнительной информации не выдал. То ли смотреть надо было не в полглаза, то ли широкий пыльный тракт, делящий холмистую низменность между двух высоких горных отрогов, и впрямь был единственной достопримечательностью на все пять здешних строений. А то, что я вначале принял за рощу, оказалось всего десятком раскидистых яблонь возле приземистого и широкого деревянного сарая, в котором, судя по запаху, здравствовала и процветала целая овечья отара. Из оставшихся творений рук человеческих: коновязи с унылым осликом, большого дома, который я только что покинул, дощатой будочки с сердечком на дверке и колодца с резными летучими мышкам на деревянном коньке, больше всего меня заинтересовал именно колодец. И даже не столько прохладная живительная влага в ведерке, сколько кучерявый нечесаный субъект ее поглощающей попередь страждущего дракона.
- Эй, любезный, - окликнул я, - Не могли бы вы мне помочь?
Субъект скосил на меня левый глаз и сделал странное вращающее движение плечом – то ли мух сгонял, то ли возмутился постановкой вопроса, то ли сразу ответил и на все незаданные. А вот не надо, идти ни к чертовой, ни, тем более, к своей матушке я пока не желаю.
- Уважаемый, могу ли я задать вам несколько вопросов?
“Уважаемый” наконец-то явил не только свой гордый профиль, но и фас, на котором из-за ободка виднелись возмущенные глаза, кустистые брови и рожки. А ведра, зараза, так и не выпустил. Бульков в нем оставалось все меньше.
Замечательно. То ли сатир, то ли черт, то ли бес. То ли морок, но это вряд ли, мороков я не вижу – зрю исключительно в корень. Принадлежность к моему виду корень не выказывал.
- Слышь мужик, я где?
Бульк. Бульк. Бульк.
Вместо ответа мне показали ведерное дно. Я начал тихо свирепеть.
- Кудрявый, - ласково позвал я, нашаривая на поясе заветный мешочек с чешуей.
Кудрявый оценил мелодичный перезвон и наконец-то поставил опустевшую посудину на лавку. Точно не сатир. У козлоногих непроходящая мода на баки. То ли черт, то ли бес.
- В Панстве.
Вот так вот. С большой буквы “П” я и попал неведомо куда. Потому что местечек со столь романтическим названием и подобный народонаселением я уже знаю не меньше дюжины. А если память поднапрячь, то и дюжины дюжин.
- К демонам подробности, мир какой?!
- Где ж так наливают, - завистливо присвистнул водохлеб, - В Шезгарте ты паря, в Шезгарте.
- Псяк крев! - сказал я.
Кучерявый почему-то обиделся.

Следующие три дня прошли на редкость спокойно. Я кормил болезного с ложечки полезным бульоном из местных щебетливых птах, перебинтованный бес по имени Рома, честно старался замаскироваться нежно-зеленым цветом морды под молодой винный гриб сорта Лэйдэр. Об эпохальной битве беса с др..с другим бесом мы старались лишний раз не вспоминать. Все-таки надеть дракону на рога ведро было не самым разумным решением данного представителя местного расбольшинства.
Каких-либо других разумных представителей в округе не наблюдалось на полдня пешего пути. Дальше я не ходил, опасаясь увлечься и покинуть славный тихий хутор на совсем. В удивительно спокойное местечко меня занесло. Особенно учитывая, какой славой пользуется этот веселый мирок.
Осталось встретить ту потенциальную трапезу, что так неосмотрительно зафрахтовала себе в пользование межгалактический рейс класса «Горыныч огнедышащий».

- Слушай, Рома, а чего ты больше всего хочешь?
Было утро четвертого дня, я сидел верхом на коновязи и ощипывал пятого воробья. Бес сидел рядышком прямо на земле, не решаясь расстаться с самой устойчивой поверхностью. Перья летели ему на голову, но его это, кажется, не волновало. Меня и подавно.
- Хочу что бы меня перестало тянуть в кусты каждый раз как только оторву задницу от горизонтали.
Я почти смутился, еще раз напомнив себе, что бесы, как и люди, существа очень хрупкие и легко ранимые.
- А еще чего-нибудь? Золота? Приключений? Царство? Баб красивых? – перечислил я стандартный набор мечтальца.
- Не, не хочу. Хлопот много, - отказался Рома, - Хотя насчет баб.. хочу чтоб пани Жичика скорее из города вернулась.
- Пани Жичика?
- Ну ПАНИ… - бес обрисовал руками такой выдающийся ландшафт, что мне тоже захотелось что бы эта неведомая пани скорее вернулась. Хотя бы из чистого любопытства посмотреть как ТАКОЕ может уместиться на одном женском, пускай и бесовском, теле.
Мы немного помечтали каждый о своем. Я отметил, что проголодался.
- Скучный ты какой-то, - сказал я, - Может, хотя бы врагам отомстить хочешь? Славу снискать?
- Славу? Славу не хочу. А то обязательно найдутся дураки что попытаются ее у меня отобрать. И что мне с ними делать? Всех ведь не перебьешь… А вот отомстить…
- Кому? – живо заинтересовался я, из последних крох надежды пытаясь оформить кучерявого под грифом «заказчик».
- Тебе! – заржал недобиток и тут же схватился за замотанную голову, - Чтоб у тебя вот так же мозги через уши текли.
- Издь до дьябла, - сказал я.
Либо я тут скисну с тоски ожидаючи пока явится тот кому я был так нужен, либо отправлюсь искать его самостоятельно и тогда помашет мне крылышками мое условно-досрочное. Да и мама расстроится. А расстраивать Хранительницу Первородной Тьмы все равно что провоцировать преждевременный коллапс вселенной. Чревато сильным недокомплектом организма.

Дракон скотина хозяйственная.
Мама с детства твердила мне: “Сынок, все что плохо лежит – твое. Все что хорошо лежит, но его плохо охраняют – тоже твое. Все что хорошо лежит и хорошо охраняется – твое, но будь внимательнее, доказывая это окружающим. И запомни сынок, если что-то не является твоим и твоим стать не может, то я буду в тебе очень разочарована”.
А мам, как известно, расстраивать нельзя.
Поэтому ко всему во вселенной я относился как к своей собственности. А о собственности положено заботиться. Вы видели хоть одну драконью сокровищницу, в которой золото и драгоценности покрыты паутиной и пылью? Каждая монетка любовно отполирована, каждый захудалый артефакт заботливо покоится на отведенном ему месте, пещера сухая, темная, хорошо проветриваемая. Ни грызунов, ни тараканов. Регулярная инвентаризация иммущества. О таком хозяйственнике можно только мечтать, вот только.. а вы видели хоть одну драконью сокровищницу?
В этом месте положена широкая улыбка с тремя белоснежными рядами зубов. Но к сожалению, этим утром у меня челюсти были вполне человеческие, как впрочем и остальное строение организма, если к нему внимательно не приглядываться. Я этого не делал. Зачем, если ничего при ходьбе не мешает, по деревянным потолкам не царапает и в темноте не светится? Колол дровишки погожим солнечным утречком, да так старательно, что начал складывать уже третью поленницу. В планах на день, помимо обязательной кормежки и выгулки болеющего ручного беса, было восстановление порушеного в первую встречу колодца, покраска овина и покос разросшейся во дворе травы. Хорошо бы еще плетень с западной стороны подновить, но это, наверное, уже планы на завтра. Вообще, мне начинал нравится этот тихий шезгартский хуторок, по сути ничем не уступающий пекарне на Корр-У, разве что немного не хватало тихих столичных развлечений и пригожих чистеньких девиц, что с удовольствием, правда безрезультатно, вешались на мою смазливую форму.
Колун мерно взлетал и опускался, я не щурясь смотрел против солнца на пасущихся среди холмов моих овец, единственная в наличии и свежестиранная рубаха белым знаменем реяла на столбе коновязи, ветер шуршал зеленой яблоневой листвой, и даже ослик как настоящий осел не подумал предупредить что уединение мое нарушено.
Прохладные пальчики затейливо пробежались по моей спине, и я даже не успел удивиться игривости утреннего настроения Ромы, как..
Шшшрх. Бум. Бац.
Шелест. Звук удара. Звук падения.
Осторожно покосившись, я сначала увидел все пятнадцать с четвертью футов крыла, а потом разлегшуюся в его тени женщину. Белые полные бедра в ворохе юбок призывно раздвинуты, коричневый пик соска на выпавшей из корсажа левой монументальной груди любопытно посматривает на меня, из курносого носика аппетитным широким ручьем льет кровь. Мечта, а не женщина.
Пани Жичика вернулась неожиданно.
Без особого усердия слегка помахал над ней орудием членовредительства, подняв тучу песка, пыли, щепок и листвы. Когда в воздух начали подниматься поленья, топор и чурбак, пришлось оставить надежду что дамочка придет в себя сама по себе и мне не придется ее куда-то тащить.

- Что ты с ней сделал, скотина?
- Полешко отлетело. Не кипятись Рома, сейчас голову перевяжу и через пару дней будет почти не синенькая.
- Ты что, думаешь тут задержаться еще на пару дней?!
- Спокойно бес, положи ножик на место. Не смотри, что руки заняты, я те ножками так двину, что рожки отвалятся. Вместе с хвостиком. И вообще, я с женщиной, так что в очередь, кудрявый.
- Ты куда ее раздеваешь, поганец?!
- Спокойно, Рома, спокойно. Я не раздеваю, я облегчаю ей доступ кислорода.
- Это теперь так называется?! Ты когда с нее белье снять успел?!
- А оно было?! Укуси меня за хвост, ну и формы!
- Ты на нее слюной не капай! Бинтуешь, вот и бинтуй! Голову бинтуй, с-с-скотина!

Что может приключиться с драконом во сне? Особенно, когда он спит в уютной комнате добротного дома, в соседях у него аппетитная оборотистая бесовка и, не менее хозяйственный, не враждебно настроенные бес? Когда на расстоянии дневного перехода в округе нет ни живой души, лесные хищники заметно присмирели, а ночное небо зареклось устраивать свето-предтсавления с ветром и молниями? После жаркой бани и сытного ужина?
Много всего, если человеческая форма дракона, такая же смазливая как природная, привыкла спать крепко и неодето.
Вначале был хвост. Невесомые дразнящие касания бедер, ягодиц, поясницы, ласковое оглаживание боков и осторожный «подкоп» в перину под животом, чудеса тактильной каллиграфии на брюшном прессе – я даже проснулся. Частями.
- М-м-м? - вежливо интересуюсь причиной преждевременной побудки.
- Пришла пожелать тебе спокойной ночи, - шепот хвостатой умелицы осязаемым полотном ложится на плечи, патокой втекает в уши, - И сладких-сладких снов.
Охотно соглашаюсь, что без ее пожелания уснуть мне теперь будет трудно и с чувством лапаю круглое сочное бедро. Бесовка смеется и выгибается навстречу, предлагая оценить форму грудинки. В смысле грудей – двух тяжелых белых полушарий, хищно нацеленных в потолок острыми навершиями сосков. Составляю им компанию, левое покачиваю в чаше ладони, осторожно, чтоб не срезать, щекочу темный ореол кончиком когтя, к правому тянусь губами и, кажется, даже предвкушающе урчу при этом. Женщины-женщины, драконья погибель, как же я по вам скучал, как же давно...
ЧЕМ щекочу?!
На молочной белизне отчетливо отливают золотом пять полумесяцев когтей. И растут они в размерах гораздо быстрее, чем то, над чем так увлеченно трудится хвостик.
Твою ж... чешуйчатую!
Шустро прячу под подушку компромат, и хорошо слышу как натужно поскрипывают ножки и днище кровати. А ведь мы ее еще не раскачивали.
- Спасибо, красуля, но тебе пора, - безапелляционно заявляю, утыкаясь носом в наволочку. Выдох-вдох, выдох-вдох и спокойствие, извращенец рогатый.
- Так таки и пора? - на место хвоста пытается проскользнуть ладошка, но я вжимаюсь в перину как в последний оплот целомудрия и уверенно пресекаю попытку. Над ухом звучит обиженное, - Но ведь мы даже не начали!
- Вот и не будем начинать, - уже рычу, - Идите-ка вы, пани, спать.
Ответить она не успевает.
С треском лопается доска кровати, следом тут же подламываются ножки и лежбище с грохотом заваливается на бок. Жичика закономерно перелетает через меня и неприхотливо располагается на полу, едва не оторвав хвостом мне самое дорогое. Я если и отстаю от нее, то не надолго – лопается вторая доска и я проваливаюсь вместе с ворохом белья и обломками днища. Потолок становится дальше и красиво обрамляется пустым остовом. Где-то рядом пытается встать бесовка, но пол уже начинает крениться в мою сторону, и дальше четверенек подъем не заходит. Зато к потолку присоединяется ягодично-холмистая пастораль и бешено крутящийся хвостик.
А ведь второй этаж, так его в межкрылье.
- Вон пошла! - уже не рычу, реву, для убедительности выдыхая короткую струю пламени, а для ускорения хлопаю по подставленной попке всем что осталось от человеческой ладони. Всего хватает, Жичика воспаряет с места и с визгом открывает дверь. В другую сторону.
Доски пола прогибаются, но еще держат, зато крыша уже поехала. Сквозь стропила любопытно заглядывает кусочек звездного неба. Цепляясь когтями за обшивку, извиваясь неприлично как распоследняя болотная гадюка ползу по стене к нему, чувствуя как вспарывают кожу на спине шипы гребня.
Дракон скотина тяжелая.
Поспал, называется.
Вы видели когда-нибудь дракона с вертикальным взлетом? Я нет.
Обычный, нормальный ящер взлетает с короткого разбега, или, что более культурно, срываясь со скалы в пропасть. В крайнем случае подойдет замковая стена или высокий земляной вал, но вот шатающийся во все стороны деревянный домишко для этой цели не подходит вовсе.
Но так то нормальный...
Выбив крыльями стекла окон и первого этажа, с напутственным матом Ромы, я возомнил себя стрекозой и ворвался в ночное небо.
Вот поэтому женщин надо только есть.

Ох уж мне этот новый чудный мир, эти безголовые желальщики – помесь голема с черпахой, эти клятые заповеди и сезонно-возрастная линька! Хочу обратно, на Корр-У, в пекарню, к Шульке - образцу нравственности, к милым стражникам, упитанным ворюгам и эстетически прекрасным жрицам! К грибочкам, к коровкам, к овечкам! Туда где никто и никогда не заподозрит в драконе дракона, бесов считают элементами народного эпоса, а лошади нормально бродят по земле, а не порхают над соснами!
Ездовой пегас, что б мне никогда не видеть мяса!
Прибалдев от вида белого жеребца, степенно отмахивающего крыльями километраж, я не сразу заметил всадницу, и бескультурно подпалил просеку леса в четверть ри, чтоб лучше рассмотреть этот парнокопытный аэродинамический сюрреализм. И только потом, когда айранит взметнулась у самой морды, мне подумалось, что стоило ли столько времени вести себя как приличный Древний, что б за каких-то полчаса засветиться во всевозможных ракурсах? Ушли мы из мира, как же…

Или не засветился, если первая встречная девчонка обращается к мифической живности так, будто истинные драконы у них тут кишмя кишат. Или может она решила, что я такой своеобразный бред? Примерно как у меня эта белая лошадь?
- Спасибо, прекрасно, - отвечаю, - Вот, прогуливаюсь тут перед сном. А ты, Крылатая, спешишь куда-то или тоже дышишь свежим ночным воздухом?
Внизу, потрескивая, обугливались вековые деревья, в панике разбегалась мелкая лесная живность, а гарь и копоть грозили радикально перекрасить чей-то транспорт.

Об айранитах я слышал много, а порой, бывало, и сам высказывался. Как сейчас помню, что приличного в этих выражениях были лишь паузы.
Те, кто в первую встречу без разрешения хватает тебя за хвост, доброго слова недостоин.
Таково было мое личное мнение, и даже маме не суждено было его изменить. Но, памятуя о ней, я постарался быть вежливым и не зашиб вертлявую девчонку тут же. Даже не подпалил. Может, потому что все-таки питаю слабость к пышногрудым блондинкам, а может просто стало интересно, каким образом эта дива будет меня укрощать «если что», тем более у костра да на одеялке.
Драконы ужасно любопытные. Иногда даже в ущерб себе, но все чаще другим. Среди некоторых даже бытует такая крамольная мысль, что именно поэтому остальные разумные расы не приходят в дикий восторг при встрече с огнедышащими ящерами, а вовсе не потому, что политика: «дунуть-плюнуть-растереть-а потом спросить кто таков?» несколько негуманна в отсутствие огнеупорных тапочек.
Я аполитичный тип. И достаточно болтливый. Особенно когда у собеседника увесистый размер…эээ..глаз.
В некоторых вопросах драконы не далеко ушли от живой природы.
«Мой костер в тумане светит, искры гаснут на лету….». Лес гаснуть не собирался. Вековые деревца бодро возгорались уже на расстоянии трех полетов стрелы и со временем обещали освободить от своего засилья неплохое плато под застройку – хоть замком, хоть городом.
Драконы прекрасные картографы. С рельефом местности мы на “ты”.
А еще лучше драконы разбираются в демографии. Графа “насильственная убыль по естественным причинам” нам как родная.
Это я к тому, что, на мой невзыскательный взгляд, когда я все же выбрался на заветную полянку (с высоты казалось что приземляюсь совсем-совсем рядом, а оказалось почти ли босиком да по углям) плотность населения там была явно превышена.
Женский голосок с легкой примесью нервной дрожи:

Он же, пытающийся быть любезным (если у ее собеседника есть хвост, я ему не сочувствую):

Низкий, мужской, с характерной хрипотцой сильно задымленных легких и вполне понятной томностью (блондинка умеет производить впечатление или у парня все же нет соответсвующей части организма):

Третий(!) тоже мужской(!!), но с явственно родными нотками и приятным слуху акцентом:

В процессе выяснения состава участвующих в чаепитии, я озаботился насущной проблемой внешности, то есть провел ревизию организма на предмет: что сегодня в некомплекте? То что видел в ограниченном спектре, а яркое бордовое марево поднимающееся с земли призрачно намекало что еще и в тепловом излучении, меня взволновало гораздо меньше чем отсутствие расчески и наличие бронированной полосы, обхватывающей бедра на манер юбки. Видимо, подсознание серьезно отнеслось к сохранению целостности вверенного ему имущества и защитило наиболее уязвимые места наглухо.
Я попытался успокоиться и заставить себя трансформироваться полностью.
По “юбке” сверкнул электрический разряд, пикантно очертив линию чресел.
Я попытался замазать безобразие золой, но в итоге лишь испачкал ладонь, зато вот чешую надраил до блеска.
Других идей у меня не было, потому что полянка казалась слишком тесной для “приличного” меня. Пришлось обращаться за насущным:
- У кого найдется лишняя пара штанов?
- У меня только одеяло, ваше сиятельство.
Потому как быстро она откликнулась и сколько сарказма было в мелодичных переливах, я пожалел, что мама так хорошо меня воспитала. Прибил бы там, в небе, и не краснел бы сейчас.
В линьке драконы крайне обидчивы.
А я еще и злопамятен.
- Не подглядывать, - хотел как можно серьезней, а получилось... ну за чем там подглядывать? Ноги в саже как в сапогах, в волосах угли запутались, да еще и этот... пояс целомудрия, будь он неладен. Не дракон, а фери какой-то, право слово. Хорошо хоть папа не видит.
Тем временем на несчастный пятачок леса заявило свои права еще одно летающее чудо эволюции с жутким говором. Если боги не дали тебе пристойного речевого аппарата, то, помилуйте, стоит либо молчать, либо как более мудрые чешуйчатые воздухоплаватели пользоваться мыслеречью. И для этого не надо быть великим менталистом! Или этот потрясающий щелкающий акцент и есть результат стараний грифона на ниве телепатии? Нет в мире совершенства.
Подкрылья у грифона нежно-персиковые, покрытые бархатистым коротким пухом. Очень хороши если тушить их со сметаной и грибочками. Саму же “недоптичку” надо долго вымачивать в молоке, чтобы отбить навязчивый привкус кошатины. Впрочем, весьма неплоха она копченая на можжевеловых шишечках, когда золотистое сало благословенным дождем шипит на угольях.
Конина же, какой бы она не была крылатой, кониной и остается. Но если кто-то в том же духе продолжит капать слюной на мою карму, я извращусь и придумаю такой рецепт, что все мои многочисленные и отдаленные родственники гребень прозакладывают за возможность отведать пернатую лошадь. Под корень ведь вид изведут, гурманы змееглазые.
Расставив приоритеты, выяснив кто в этом животном мире “просто царь”, а кто “просто ужин” и вторя желудком аппетитному течению мыслей я таки выбрался к месту действия, где явно и воздух был почище и земля попрохладнее. К блондиночке. И к бесу. Куда уж без них в этом новом чудном мире, без женщин и бесов-то?
Кстати, насчет бесов, нервные они тут какие-то. Пуганные. Вот и у этого, красавца рогатого, морда взбледнула и съехала в перекос, будто в надежде, что от такой гимнастики станет менее избитой и заплывшей. А ведь я ему еще не улыбался, хоть и очень хочется, словно передо мной не бес, а подарок в оригинальной упаковке.
С чего бы это я стал таким сентиментальным?!
Пока я перебирал в памяти весь короткий список знакомых личностей бесовской принадлежности, надеясь отыскать в нем причину столь необъяснимой радости при встрече с первым попавшимся проходимцем, как проходимец явно вознамерился самоудалиться из нашего тесного общества.

И косился на нас при этом так осмысленно, что обмануть мог разве что Крылатую, да и то, если она страдает повышенной доверчивостью.
- Ты точно этого хочешь? Именно этого? – сначала спросил, а потом задумался с чего это, я стал интересоваться его желаниями? Будто до него мне есть дело…Дело? Есть? – Это твое искреннее желание, с-с-сударь?!
И нет вокруг пожара, и девицы нет, и конь не коситься жадным взглядом, и грифон крыльями не шелестит, и даже мелкая лупоглазая ящерка превратилась в мыльный пузырь и умчалась куда-то туда, в небо, за границы сознания.. Осталась только эта смазливая, отредактированная кем-то более удачливым чем я, морда, вокруг которой, как и вокруг весей этой тушки с двумя длинными тонкими рожками нежно искрилось золотистое свечение. Такое знакомое, такое родное, такое ненавистное, что хотелось его вытрясти из этого мяса, просто взяв с земли за шкирку и трясти, трясти, трясти …
- Ты точ-ч-щ-щ-но именно этого хоч-ч-чеш-ш-шь, с-с-сволоч-ч-чь? Точ-ч-ч-чно?! Это твое последнее желание?!

Больше всего меня интересовал сейчас простой, буквально прозаический вопрос: «На кой?»
Он появился где-то между первой и второй шаровой молнией, душевно выпущенных Крылатой, и на разные лады звенел в ушах до самого трактира.
Про позорную сцену на поляне вспоминать не хотелось. Говорила мне матушка, сверкая отполированными о папенькину чешую когтями: « Учись властвовать собой, сынок», но я, видимо, был повернут не тем ухом к мудрому наставлению родительницы. А зря. Хотя перлы изящной словесности, которыми так ловко оперировал папенька в тот момент мне запомнились больше. Да и пригождались куда как чаще.
Так вот: «На кой ляд оно мне все это?» Пешая прогулка по буеракам, эксгибиционизм в деревушке, табличка во всю задницу «Аchtung! Ящур!», суета сует и девицы в свободном падении? Разве все это стоит одного желания и билета к постоянному месту жительства?
Как всегда оно и бывает, после короткой вспышки эмоциональности, настроение у меня испортилось. И даже яркий золотой кокон, в который была запеленута астральная тушка ожидавшего на постоялом дворе бесенка, меня не обрадовал. Ну кокон. Ну ошибся с тем рогатым. Ну нашелся этот пресловутый «заказчик». А дальше что? И да, ну на кой оно мне все это? Кругом сплошное паскудство и абсолютное несовершенство бытия. Даже подраться толком не с кем - присутствующие едва достигали мне плеча, да и то рогами. А еще штаны свои предлагают! Если я в эти шортики и влезу, то они вряд ли на мне сойдутся.
И потолки тут низкие.
Кругом одно сплошное паскудство и … Ах, да! Это уже было.
В соседней комнате копошились полуголые и обморочные девицы, к стойкому запаху дыма примешивался крепкий аромат самосада и свежего перегара, по двору нарезали круги хозяин заведения и летучий живоглот лошадиной масти под несмолкающие комментарии пернатого мутанта. Идиллия, мать ее.
Бесенок копался в седельных сумках, выставив на обозрение свою тыловую часть. Я ее добросовестно обозрел и даже местами измерил. Вышло ладонь с четвертью. Узковато будет. Хотя в таких гибких и поджарых есть своя прелесть. Может даже стоит подумать о том, чтобы включить в стоимость будущих услуг отдельный вид оплаты?
- Не суетись, - лавка натужно скрипнула, когда я устраивал на ней позаимствованное одеяло вместе с предполагаемой табличкой.
А глазищи у мальчишки синие-синие и выразительности им не занимать, особенно когда вот так, сквозь заспанную хмарь проявляется возмущенное подозрение. От этого широкий со сна зрачок сперва резко сужается в крохотную точку, а затем разрастается до размеров радужки. Вместе со всклокоченной шевелюрой и наспех одетой рубашкой выглядит очаровательно дико. Мне нравится. Определенно.
- Чего?- голосок хрипловатый, но тонами богатый, и настороженность в нем главная скрипка.
- Не суетись, говорю. Моего размерчика все равно не найдешь, - фыркаю пренебрежительно, смотрю в потолок, весь из себя сплошное воплощение высокомерной снисходительности.
- Что, так и будешь в одеяле разгуливать?
Народная шезгартская примета: если бес ехидничает, значит бес спокоен, если бес язвит, значит он нервничает, а если у беса чувство юмора прорезалось, то это точно не к добру.
Думаешь, показалось тебе, мальчик? Мало ли что спросонья слышится, да? Зря думаешь. Не показалось. А спокойный ты не такой милый. Да и выглядишь старше.
- А тебя что, моя нагота заводит? – невинно-невинно, как маменька папеньке, когда сознает что была неправа, но ни за что в этом не признается вслух.
- Ох**л?!
- Не питаюсь, - даже человечьи зубы выглядят внушительно, если их правильно демонстрировать. Не верите мне, спросите у того котенка что был в группе встречающих, - Но если ты очень настаиваешь…
Бес зашипел нецензурно и шустро навострился на выход. Пришлось пресекать. Несколько радикально, но длинная ревущая струя пламени мимо носа обычно самых несговорчивых настраивает на философский лад.
- Пошутили и будет. Рассказывай давай.
- Да пошел ты!
- А что будешь делать, если и впрямь пойду? Давай давай, не стесняйся, как родному батюшке за первую кражу. И не надо строить из себя нежную фею..
Художественно опаленная древесина плохо предсказывает будущее, но красноречиво повествует о недавнем прошлом. Детально.