Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Съемная квартира Ярославы Медной.

Золото, белая и розовая эмаль – это точно. Сердолик или гранат? Надо смотреть.
На экране ноутбука постепенно обретал очертания изящный браслет. Начну с него. Так все же гранат или сердолик? Еще два открытых окна - и два варианта тычинок. Чуть выгнуть и закрепить наверху бусину – круглую, но неграненую, чтобы было естественней. Вот так…
Бой часов и звонкое тявканье вернули меня в реальность. Я сохранила результат в папке «Рабочее» и закрыла программу. Комплект из серег и браслета «Яблоневый цвет» облекся трехмерной плотью, осталось оживить его в металле и камне, но это завтра, а сейчас пора позаботиться о своей бренной плоти и поужинать. Я выбралась из-за стола и встала. Опять не заметила как стемнело, надо бы задернуть шторы. Кольца, удерживавшие тяжелые бархатные портьеры насыщенного шоколадного цвета, прошли по желобу со скрипом, заставив меня поморщиться: завтра с утра надо вытащить стремянку, залезть и смазать. И пора решать - Анна Васильевна за этот месяц уже три раза деликатно намекала, что совсем не против продать квартиру: «особенно такой милой и интеллигентной девушке, как вы, Ярослава».
На кухне меня уже ждали: стоило перешагнуть через порог, как рядом, едва не сбивая с ног, закрутился очаровательный рыжий вихрик – лошадка для фей, а по-простому, вельш-корги пемброк. Подарок мужа на годовщину свадьбы. Свой подарок я помнила до малейшего касания резца – месяц тогда из мастерской не вылезала, хотела шедевр сделать, – кулон «Великий Полоз»: свернувшийся в кольцо золотой змей с топазовыми глазами. Интересно, Илья еще его носит или разозлился и в унитаз спустил? Нет, это вряд ли, скорей продал на лом: зачем же деньги терять? Висок тут же пронзила раскаленная игла боли. Боже, до чего мы дошли, если у меня при воспоминании об Илье голова разламывается! Еще немного – и наизнанку выворачивать начнет. Я вытащила из холодильника бутылку минералки, прижала к виску, пытаясь утихомирить боль, и сползла на пол, прислонившись спиной к дверце. Джем тихонечко заскулил, забравшись на колени, ткнулся носом мне в подбородок, а потом по щеке прошелся теплый шершавый язык.
- Все хорошо, маленький, - свободной рукой я погладила Джема по спинке и в комнате мелодично зазвенел колокольчик – такой звук я поставила на скайп. – Пойдем посмотрим, кто это по нам соскучился.
Этот логин знали только родители: уйдя от мужа, я поменяла всё – от номера аськи до мобильного – и пользовалась личной кредиткой: счет мне открыл Дмитрий Павлович, как только вызвал к себе. Называть отцом человека, которого почти не помнила и увидела снова только через пятнадцать лет после развода с мамой, у меня не получалось, хоть убей, но во всем остальном мы неплохо ладили.
Пристроив пса подмышку, я вернулась в комнату, щелкнула выключателем и, рухнув в уютную мягкость темно-зеленого плюшевого кресла, подвинула к себе ноутбук. Касание пальца и на экране появилось Нечто. Да именно так. Моя младшая сестрица во всем блеске готического облика – мертвенно-бледное лицо с подчеркнуто-темными провалами глаз, черная с заметным льдисто-синим отблеском, помада на губах, к черной шелковой блузке в викторианском стиле приколота изящная серебряная, с черной эмалью, брошь в виде расправившей крылья летучей мыши, держащей в лапах череп – заставила бы описаться от страха самого графа Дракулу, повстречавшись с ним ночью на улице.
- Ксю-юша… - протянула я со смесью восхищения и неодобрения.
- Слава, не надо, я знаю все, что ты хочешь мне сказать, - усмехнулась Ксения. - Я уже большая девочка и живу так, как хочу. Не волнуйся, учебе это не мешает.
- Как папа с мамой? – она была права и я предпочла сменить тему разговора. - Кстати, об учебе: почему ты дома, леди будущий хирург? Внеплановые каникулы?
- Нормально, они к Филипповым в гости ушли. И нет, - отмахнулась сестра, – я не на каникулах, просто на выходные приехала, соскучилась по маминым блинам.
- Да-а, понимаю, - я незаметно сглотнула слюну, вспоминая кружевные, поджаристые солнышки, тающие во рту и умопомрачительный запах, идущий от розетки с земляничным вареньем. – Жаль их по скайпу не передашь.
- Слава, я вообще-то по делу тебя вызвала, - Ксюша опасливо умолкла, предоставляя мне обширное поле деятельности для догадок.
- Ты беременна и не знаешь как сказать родителям? – предположила я.
- Славка, ты бредишь! – от праведного возмущения сестра едва не свалилась со стула. – Что я, с дуба упала!?
- Отлично, все остальное можно пережить, - вздохнула я, не скрывая облегчения. - Так что случилось?
- В понедельник Маргарита Петровна звонила, с мамой разговаривала часа полтора где-то. Мама потом долго думала. Но ты не думай, ничего не сказала, где ты.
Проклятье! – я прикусила губу. Со свекровью мне повезло нереально: Маргарита Петровна приняла меня как родную с первого же дня знакомства, а когда увидела, что у меня к Илье все серьезно, иначе как «дочкой» и не называла.
- Спасибо, сестренка, я ей сама позвоню. Но это ведь не все?
- Ага, - мгновенно помрачнела Ксюша. – Твой Змей вчера на меня вышел, и откуда только скайп узнал… Вот только попал неудачно: я как раз маникюром занималась, - сестренка протянула к экрану руку, демонстрируя покрытые угольно-черным лаком ноготки: на каждом ногте зловеще мерцал рисунок в виде серебряной паутины. - Он меня сначала не узнал, а потом потребовал, чтобы я дала твой адрес или связь.
- И? – коротко спросила я, готовясь к худшему.
- А я его спросила, что он такого ужасного сделал, что ты от него бегаешь, как черт от святой воды: вышел прогуляться в твоем платье или вступил в клуб любителей порки? И посоветовала не переживать – если первое, то у сестры душа добрая, она платьями поделится; а если второе, то это суперкруто – так и сказала: «из Славки получится классная Госпожа, в черном латексе и с хлыстом, а из тебя, Илья, отпадный раб, могу даже ошейник подарить, у меня где-то был, если подойдет по размеру».
Я представила себе лицо Ильи, услышавшего такое, и затряслась в спазмах беззвучного хохота.
- Короче, он на меня посмотрел, как снайпер на мишень и отключился, - подвела итог Ксюша. – Натуральный Змей. Ой, Слава, я опаздываю. Пока.
Сестра исчезла с экрана, а ее статус сменился на «нет на месте».
Вот так новости, - я достала мобильник и, посомневавшись, набрала номер свекрови:
- Добрый вечер, мама Рита...

Гретель, рада знакомству. Я очень люблю "Мельницу", а "Невеста Полоза" идеально подходит.

Емельяна, спасибо. Надеюсь, так и будет.

Городские улицы.

- Гулять! – от избытка чувств Джем запрыгал вокруг меня, едва не запутав в поводке, и дав мне закрыть дверь, рванул вниз по лестнице с таким энтузиазмом, словно не я его выгуливала, а он меня.
Домофон отозвался привычным писком, и не менее привычно выглядели две сторожевые бабульки – одна высокая и прямая, словно копье проглотила, другая низенькая и пухленькая, - на скамейке. Бессменные глаза и уши, знающие всё и обо всех на этой улице, покидали свой пост только для того, чтобы поспать.
- Добрый день, Екатерина Алексеевна, добрый день, Мария Борисовна, - поздоровалась я, компенсируя их всегдашнее разочарование вежливостью. Когда я сняла здесь квартиру, старушки были в тихом восторге: молодая красивая девушка – самый лакомый кусочек для любительниц почесать языки. Увы, но их надежды я не оправдала – мужчин к себе не приводила, шумных вечеринок, с орущей на весь дом музыкой, не устраивала. А в ответ на деликатный вопрос, почему обручальное кольцо на пальце есть, а мужа нет, сплетницы получили душещипательную историю - меня так и подмывало назваться вдовой, но совесть не позволила – героические зимовки мужей на полюсе уже вышли из моды, поэтому я не долго думая, отправила супруга работать на австралийских приисках и, словно невзначай, пожаловалась, что мне тамошний климат не подошел, а то бы непременно поехала вместе с любимым.
Джем вежливо вильнул хвостом, в знак приветствия, и бдительные стражницы умиленно заулыбались:
- Какой милый песик!
- Совершенно прелестный!
Воспользовавшись моментом, я надела наушники, нажала случайный выбор и размеренным шагом направилась вниз по улице, придерживая рвущегося Джема, под одну из любимых песен «Мельницы»:
Налей еще вина, мой венценосный брат,*
Смотри - восходит полная луна;
В бокале плещет влага хмельного серебра,
Один глоток - и нам пора
Умчаться в вихре по Дороге Сна...
По Дороге Сна - пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,
Кровью - алый цвет на конце клинка…
Вчерашний разговор со свекровью не выходил из головы: язык не поворачивался сказать женщине, которую считаю второй матерью, что не собираюсь возвращаться к ее сыну и разговаривать с ним – само собой, о разводе - будет мой адвокат. Я выкручивалась как уж на сковородке, а потом провела остаток вечера в полном раздрае чувств и даже выпила на ночь снотворное.
Джем решительно потянул меня вперед, увидев подходящее дерево, и я ослабила поводок, разрешая песику сделать свои дела. Так задумалась, что не заметила, как мы до парка дошли, хорошо еще что народу немного, Джем притягивал людей, особенно ребятишек, как магнит – иголки, и сразу начинались расспросы: «а что это за порода?», «а почему он на лису похож и улыбается?», «а можно такого же щенка?». Пару раз даже приходилось брать ноги в руки и побыстрее удирать.
Пройдя по нашему обычному маршруту, я кивнула двум знакомым из соседнего подъезда, отставному военному и молодой маме с коляской, и свернула в проходную арку: вроде бы, здесь можно срезать путь. День сегодня славный, прогулка до мастерской на своих двоих пойдет только на пользу. Под аркой оказалась короткая лесенка-переход из трех ступенек и мы с Джемом вышли на мощеную улочку – да, тут я еще не была.
- Ай! – поводок дернулся из рук с такой силой, что я едва не кувыркнулась носом в вымостку, а Джем уже крутился у ног высокого мужчины, приветствуя его коротким переливчатым воем. Я присмотрелась к темной – солнце было у него за спиной – фигуре и, обреченно выдохнула:
- Здравствуй, Илья.

*гр. Мельница "Дорога Сна".

Урал. Поселок Одинец.

Опять курил… - я чуть повернула голову и мужские губы скользнули по щеке, не коснувшись рта.
- Слава, ты чего? – не понял Степан. – Замерзла, что ли? Щас… - потянул меня к себе, но от его прикосновений вверх по спине мелкими льдистыми иголками пробежал холодок.
Я на мгновение подалась вперед и замерла:
- Не надо, - слова с трудом пробились сквозь сжатые губы.
- Прям как каменная, - буркнул Степан, неохотно отпуская меня. Не зная, куда девать руки, сунул их в карманы джинсов. - Знаешь ведь, что не обижу. Как скажешь, так и будет – подожду до свадьбы.
До какой свадьбы?! Что ты несешь?! – чуть не спросила я, но взглянула в серо-голубые глаза друга детства и осеклась, поняв: он уже всё решил за нас обоих и, не сомневается, что будет именно так, как ему видится.
Степа еще что-то говорил, но я инстинктивно отодвинулась подальше – на другой край скамейки. Уперлась ладонью в канавку - кем-то коряво, но глубоко вырезанное на серых досках сердечко, а в голове билось запоздалое понимание: не надо было приходить сюда, не надо было соглашаться на это свидание.
- Не бойся… - всё-таки пробился сквозь паутину мыслей голос Степана. – Вот увидишь, все у нас будет хорошо.
Я тряхнула головой – на доски упала заколка, не удержавшая россыпь упрямых кудрей:
- Будет, обязательно. Только не у нас, а у тебя и у меня. Извини, Степа, но ты для меня – друг, брат и все.
- По-другому никак? – на лице приятеля появилось знакомое с детства упрямое выражение, он не мог так просто расстаться со своей мечтой.
- Никак, - я не отвела взгляда и он вздохнул, сдаваясь, принимая отказ.
- А я тебя завтра в кино хотел позвать.
- Лучше Настю Михайлову пригласи, - посоветовала я. – Она с тебя уже полгода глаз не сводит. Да я завтра и не смогу: с утра в город едем, в колледже день открытых дверей будет.
- Чудная ты, Славка, - успокоившись, улыбнулся Степа. – Кому здесь ювелир нужен? Если уж так охота с побрякушками возиться, иди продавцом в золотой отдел. Хорошая работа, чистая.
Ссориться не хотелось и я промолчала, слушая гомон, доносившийся с соседней улицы – ватага мальчишек гоняла мяч в школьном сквере и среди азартных возгласов звонким колокольчиком раздавался голос Ксени. Сестренка была тем еще сорванцом: я точно знала, что домой малолетнюю футболистку мне придется вести за шиворот, а она будет давить на жалость, выпрашивая «еще пару минуточек».
- Тебя проводить? – выждав пару минут, спросил Степан.
- Нет, не надо, иди. Я Ксеню подожду.
- Тогда до свиданья.
- До свиданья.
Дождавшись, когда широкоплечая, чуть ссутуленная, фигура парня исчезнет в наползающих с конца улицы сиренево-синих сумерках, я вздохнула – с грустью и облегчением в одно и то же время: «Прости, Степа, но мне нужен тот, с кем буду гореть, а не замерзать».

Городские улицы.

Первый порыв - шагнуть навстречу мужу, прижаться и обнять – я всё-таки подавила, сжав руки в кулаки и чувствуя, как ногти врезаются в ладони. Боль немного отрезвила, но сердце по-прежнему замерло под его пристальным взглядом, а потом бешено забилось где-то в горле. Совсем как тогда…

Москва. Загородный дом Дмитрия Медного. Несколько лет назад.

Пальцы дрогнули и хризолитовый браслет, соскользнув с запястья, упал на туалетный столик.
Я подняла золотисто-зеленую змейку – точно такая же нитка бус едва заметно холодила шею – качнула в ладони: «Что я здесь делаю? Зачем я здесь?» Ответа не было, вернее, он был, но уже не казался мне правильным.
В дверь постучали, явно предупреждая, и на пороге появилась горничная, самая настоящая - в строгом черном платье и аккуратном фартучке, с наколкой на волосах:
- Ярослава Дмитриевна, вам помочь? – подтекст «все уже собрались и ждут только вас» был абсолютно ясен.
- Спасибо, Катя, я сама, - прикусив губу, я все-таки застегнула браслет и вышла следом за девушкой.
Дмитрий Павлович сказал, что это будет небольшой домашний ужин для самых близких: кроме нас, только его давний друг и партнер с семьей. Мачеха – уже третья по счёту – к счастью, отсутствовала: освежала свой загар где-то на Канарах. За месяц, что я здесь прожила, наши с ней отношения застыли в состоянии ледяного нейтралитета, в любой момент готового перейти в войну. Конечно, неприятно, когда у мужа неожиданно объявляется дочь, всего на пять лет моложе, но гораздо неприятнее то, что именно к ней перейдет большая часть вкусного пирога под названием «наследство». Честное слово, чем дальше, тем сильнее я начинала ощущать себя Золушкой: отец и мачеха - слава богу, что без дочерей – есть, осталось только найти фею-крёстную и принца и можно снимать новую версию.
Ощущение нереальности только усилилось, когда я начала спускаться по лестнице - прямо-таки голливудская мелодрама - на секунду остановилась, чтобы перевести дух и успокоиться, но причудливый завиток на дубовых перилах больно врезался в ладонь. Я машинально отдернула руку, качнувшись в противоположную сторону, и потеряв равновесие, едва не сбила с ног кого-то в бежевом костюме. Меня тут же подхватили – не больно, но крепко, не дав упасть.
- Спасибо и извините, - я посмотрела на спасителя, уже зная, что это не Дмитрий Павлович – парфюм не тот – и замерла, не пытаясь высвободиться из кольца рук: в глазах мужчины мерцало и переливалось расплавленное золото...

Вдох, выдох. Спокойно, Слава. Даже к лучшему, что мы встретились. Пора что-то решать. Я уже не сорвусь на скандал с криками и битьём посуды – тогда ещё могла, потому и ушла, а сейчас можно поговорить.
- Спрашивать как дела не буду, - я окинула мужа быстрым взглядом: почти не изменился, разве что лицо стало заметно жестче, но это и понятно. Как же, такой удар по репутации: от Ильи Полозова, известного покорителя женских сердец, посмела уйти жена, - вижу, что по-прежнему процветаешь. Если ты не очень занят, можем поговорить, у меня час до открытия, - я кивнула в сторону небольшой вывески «”Малахитовая шкатулка“. Ювелирная мастерская», - в висках сумасшедше бился пульс, но внешне я была спокойна.
- Кем работаешь? – неожиданно спросил муж. – Продавцом?
- Нет, мастером, я всё-таки ювелир, помнишь? Но мастерская – неподходящее место, там меня будут постоянно отвлекать. Сам понимаешь, клиентов упускать нельзя.
- Подожди, я рядом кафе видел, «Пирожки у бабушки», может пойдем туда? – предложил Илья. От шока муж отошел довольно быстро и даже улыбнулся.
- Вдруг у них не пускают с животными, - я посмотрела на Джема: песик угомонился и смирно сидел у моих ног. – Давай так: ты иди в кафе, а я отведу Джема домой и приду.
- Точно придешь? – не торопясь соглашаться, уточнил Илья.
- Куда ж я денусь? – губы сами собой искривились в усмешке. – Если не приду, ты все равно найдешь.

Кафе «Пирожки у бабушки».

За что, лучезарный князь?
За что мое сердце бедное
Вы словом втоптали в грязь?
Саша Бect

Все-таки корги – удивительно чуткие создания. Джем послушно шел домой, не отвлекаясь на посторонние предметы, хотя, во время обычной прогулки, норовил сунуть свой любопытный нос под каждый камень и забраться в каждый куст. А уже в квартире, когда я отцепила поводок и собралась уходить, лизнул меня в щеку. Вот она, настоящая любовь!
К кафе я подошла, чувствуя себя Цезарем, который вот-вот перейдет Рубикон. Илья ждал у входа – то ли дышал свежим воздухом, то ли не верил, что я вернусь. Мимо продефилировали две симпатичные девушки: брюнетка и шатенка - брюнетка состроила ему глазки и я затаила дыхание, ожидая реакции мужа. Илья вынул из пачки сигарету - похоже, не первую за этот день - щёлкнул зажигалкой и затянулся. Брюнетка надула губы и, всей фигурой выражая обиду, зацокала каблучками вниз по улице. Я выдохнула – да, ревную - и среагировала мгновенно, не думая о том, как это может выглядеть: отобрав у Ильи сигарету, отправила в урну.
- Хватит себя травить… Пойдём… - едва не запнулась о порог: в глазах мужа промелькнуло что-то непонятное – смятение, боль? наверное, мне показалось – но удержалась на ногах и шагнула внутрь. Свободный столик нашелся почти сразу, в укромном уголке, что было очень кстати: разговор вряд ли будет легким, скорей, наоборот, и я не хотела привлекать к нам внимание остальных посетителей.
Илья отодвинул стул для меня и сел напротив, обжигая взглядом.
- Прекрати, - прошептала я, заслоняясь меню. Слишком хорошо помнила, что может случиться, когда муж так смотрит: в последний раз у меня платье от Валентино оказалось порвано от выреза до подола, вместе с комплектом нижнего белья. Пробежалась глазами по сливающимся строчкам и улыбнулась миловидной русоволосой официантке, подошедшей к нашему столу:
- Нам, пожалуйста, шоколадную «красотулю», эспрессо и моккисо, - вряд ли за три месяца у Ильи кардинально поменялись вкусы.
Заказ появился очень быстро: два блюдца с упоительно пахнущей сдобой и пара чашек, над которыми едва заметно вился ароматный дымок. Моккисо я забрала себе, а эспрессо официантка поставила перед Ильей.
Кофе оказался отменным, и пирог был ему под стать – я и не заметила, как от моей порции осталось лишь несколько крошек. Оттягивать разговор было бесполезно, да и незачем. Я отпила ещё глоточек кофе и, видя, что Илья не торопится задавать даже самый очевидный - «почему ты ушла?» - вопрос, решилась:
- Оказывается, забывать учебные пособия иногда очень полезно, не спустись я тогда в библиотеку, до сих пор была бы наивной дурой, - старательно начищенная дверная ручка, выполненная в виде латунного шара; желтая полоска света, падающая в щель между неплотно прикрытой дверью и косяком; два голоса, спокойный, чуть усталый – мужа и громкий, рассерженный – свекра. Тревога: «почему они ссорятся, что-то случилось?», - вместо того, чтобы уйти, подхожу вплотную, вслушиваюсь, и цепенею от холода, вползающего в сердце и душу…
Оторвав глаза от кофейной ложечки, я посмотрела на Илью:
- Не могу понять только одного, зачем тебе понадобилось на мне жениться? Уж точно не из-за секса – с твоим опытом можно и монашку соблазнить, без всяких обязательств, не то что меня.
Ради наследства - я знаю, что отцы спали и видели наш брак, чтобы компания была в надежных руках - или была еще какая-то причина? Да, совсем забыла, ты же сам сказал: «Тысяча причин, отец, и ни разу не любовь, если быть честным». Впрочем, это уже неважно.
Я хочу развода.

***

Городские улицы. – Квартира Ярославы Медной.

Боже, ну почему стоит заговорить о разводе, как мужчине сразу взбредает в голову, что у его жены есть кто-то на стороне? – вопрос был риторическим, ответа я не ждала. И едва успела оставить на столе пару купюр – плату за заказ и чаевые – как оказалась буквально сдернута со стула, словно морковка из грядки, и вытащена на улицу. Посетителям, определенно, будет о чём поговорить.
Подобное состояние бабуля классифицировала как «вожжа под хвост попала». Ни о каком разговоре не могло быть и речи – раньше Илью я таким видела всего пару раз, но знала, что он практически ничего не воспринимает, кроме засевшей в голове мысли.
Ладно, что хочешь, то и получишь!
- Пусти! – почти неуловимым движением я стряхнула руку Ильи со своего запястья: все-таки хорошо иметь в отчимах, - хотя, отец Ксени никогда не делал разницы между мной и нею, - бывшего военного. Приёмы самозащиты в тебя вколотят намертво. Поморщилась – если очень повезет, то синяков не останется – и, подойдя к краю тротуара, остановила проезжающее такси.
- Садись, красавица, прокачу с ветерком! – расплылся в улыбке водитель, опустив стекло.
Я назвала адрес и обернулась к мужу:
- Ты со мной или пойдешь пешком?
- Куда? – наконец-то очнулся Илья.
- Любовника ловить, - объяснила я сострадательным тоном врача, общающегося с очередным Наполеоном, в известном заведении с мягкими стенами. – Решай быстрей, а то он и удрать может. У меня первый этаж.
Таксист крякнул и посмотрел на меня с явным мужским интересом, но напоровшись на бешеный взгляд Ильи, потянулся к магнитоле и поспешно ткнул в кнопку радио. Муж опустился на сиденье рядом со мной и захлопнул дверцу:
- Поехали!
Такси рвануло с места так, что шины пронзительно взвизгнули. Доехали мы не просто быстро, а очень быстро.
- Ради бога, ничего не говори, - шепнула я Илье, прежде чем выйти из машины. Бдящие на скамье перед подъездом бабульки встрепенулись и навострили локаторы. За несколько секунд муж был осмотрен с головы до ног, столь же тщательно оценен по всем параметрам и, судя по недвусмысленно заблестевшим глазам, будь божьи одуванчики лет на двадцать-тридцать помоложе, у них немедленно обнаружился бы непорядок в хозяйстве, для исправления которого понадобился бы мужчина.
- Ярослава, кто этот милый молодой человек? – медовым голосом поинтересовалась Екатерина Алексеевна.
- Муж, - лаконично сообщила я, вогнав старушек в ступор. – Только что вернулся, - открыла дверь под писк домофона и, пока престарелые дамы переваривали сногсшибательную новость, втянула Илью внутрь подъезда.
Ключ с усилием провернулся в замке – если все-таки куплю квартиру, надо будет поменять – я распахнула дверь и, перешагнув через порог, бросила мужу:
- Добро пожаловать. Только мебель сильно не сдвигай в процессе поисков, а то я потом замаюсь расставлять обратно.
Ответа я не расслышала – скинув сапожки в прихожей, прошла в кухню. На звук льющейся из крана воды неслышно явился Джем и деликатно тявкнул, напоминая, что у него наступило время обеденной трапезы.
Я закрыла дверь – пусть Илья убедится, что у меня нет другого мужчины, придет в себя, тогда и поговорим – подойдя к холодильнику, поправила прижатый магнитом список покупок на сегодня и достала банку собачьих консервов.
Джем, сидя рядом с миской, смотрел так умоляюще, что не поддаться стоило очень больших усилий, но бессердечная хозяйка строго отмерила порцию, не положив добавки.
- Тебе вредно много есть, - сообщила я пёсику и отошла к окну. Опустила ладони на чугунные ребра – дом был старым и вместо радиаторов здесь стояли батареи – пытаясь отогреть заледеневшие руки.
За спиной тихо открылась дверь.
- Ключи от мастерской дать? – равнодушно спросила я. – Съезди, убедись, что я любовника в сейфе не спрятала.
- Яся… - Илья притянул меня к себе, спрятал лицо в распущенных волосах. – Девочка моя…
Легкое, почти неосязаемое прикосновение губ мгновенно бросило в жар.
Как же я устала – устала без него, устала мёрзнуть бесконечными ночами…
Я подалась назад, приникая к мужу теснее, и опустила голову ему на плечо:
- Согрей меня, пожалуйста…

Большое спасибо за подарок!
Повешу в гостиной вместо портрета. ))

Москва. Загородный дом Дмитрия Медного. Несколько лет назад.

Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Анна Ахматова

- Извините, я нечаянно. Все в порядке? - с трудом отведя взгляд - первый раз вижу у мужчины такие нереальные, колдовские глаза – от своего спасителя, я чуть отстранилась. Партнёром Дмитрия Павловича он быть не может – слишком молод. Тогда кто – сын партнёра? Внук, племянник? Все равно. Только не отпускай меня, пожалуйста…
Диссонансом во взбудораженное странными мыслями сознание ворвался густой бас, раздавшийся от дверей столовой:
- Всегда знал, что ты, Илюха, парень не промах! А теперь сам вижу – не успел в дом зайти, как уже с моей дочкой обнимаешься! – Дмитрий Павлович стоял на пороге, чуть ли не полностью перекрывая плечами дверной проем: накинуть на него шкуру помохначе и будет вылитый медведь. – Давай, отпускай девочку, ужин стынет. И не вздумай ей голову морочить: Слава еще маленькая, ей учиться надо.
Меня словно с размаху окунули в кипяток: щеки заполыхали жаром от смущения.
- Слава… - медленно, словно пробуя на вкус, произнес мужчина, в отличие от меня, ничуть не смутившийся. – А полное имя какое, если не секрет, маленькая? – обращение у него прозвучало ласково, почти нежно.
- Ярослава, - тихонько ответила я. И, ощутив, как разжалось кольцо объятий, шагнула вперёд. Держась за перила, спустилась с лестницы, чувствуя на себе его взгляд. Поравнялась с Дмитрием Павловичем – он посторонился, пропуская меня в столовую – и, уже изнутри, услышала:
- Илья, я не шучу, - теперь в голосе Дмитрия Павловича звучала едва сдерживаемая мощь камнепада, готовая в любой момент обрушиться лавиной. – К Ярославе ты подойдёшь только с обручальным кольцом, иначе голову оторву.
Ну знаете, это уже ни в какие ворота не лезет! Я резко обернулась:
- А может быть, вы спросите меня, прежде чем решать, кто и с чем ко мне подойдет, а кто нет?!
Дмитрий Павлович ошарашенно умолк, а потом расхохотался:
- Ничего не скажешь, моя кровь! Настоящая Медная! – и, подойдя, обнял меня за плечи. Провёл внутрь столовой – я почти ничего не заметила, кроме огромной, едва слышно позванивающей подвесками, люстры и накрытого стола – и громогласно объявил:
- Александр, Маргарита, вот она – моя Ярослава!
Плечи мгновенно закаменели: очень удобно, пятнадцать лет не видеть, только алименты присылать, а потом, пожалуйста, готовая дочь – уроки помогать делать не надо, из кружка забирать тоже не надо, по выходным с ребенком гулять не надо. Я осторожно вывернулась из-под тяжелых рук и негромко – гости-то ни при чём – поздоровалась:
- Добрый вечер.

Съёмная квартира Ярославы Медной.

Я медленно подняла веки, приходя в себя, и едва не потерялась в мерцающем золоте его взгляда, даже голова снова закружилась. Зажмурившись, я уткнулась Илье в плечо:
- Не надо меня гипнотизировать… - чуть было не добавила: «и так твоя», но удержалась в последний момент: ему моя любовь не нужна.
- Тогда скажи, если не секрет, - муж погладил меня по щеке, - откуда я вернулся?
- С австралийских приисков, - с ноткой легкого злорадства сообщила я. – Трудился, не покладая рук, так, что письма некогда было писать.
- Поближе ничего не нашлось? – озадачился и, кажется, слегка обиделся Илья.
- Скажи «спасибо», что герои-полярники вышли из моды, а то бы сидел на льдине с пингвинами и белыми медведями, - я вскинула голову и сердито сверкнула глазами. Потом откатилась в сторону и огрела умирающего от смеха мужа вышитой незабудками диванной подушечкой:
- Хватит, а то сторожевые соседки подумают, что мы тут оргию устраиваем…
- Хорошая мысль, - Илья перехватил мою руку на втором замахе подушкой, не дав опомниться, впился в губы поцелуем и… отстранился. Я сдалась почти сразу, подавшись навстречу, оплела шею мужа руками, потянула к себе, выдохнув:
- Искуситель…

Москва. Загородный дом Дмитрия Медного. Несколько лет назад.

Я себя сегодня не узнаю
То ли сон дурной то ли свет не бел
Отдавай мне душу мой гость мою
А не хочешь если бери себе
Мельница «Рапунцель»

- Нет, без точных данных я ни одной бумаги не подпишу, - Дмитрий Павлович поднял пузатую рюмку с коньяком, посмотрел янтарную жидкость на свет и сделал солидный глоток. – Давай так, Александр: пошлём туда наших ребят, пусть покрутятся, соберут побольше информации, с людьми поговорят. Но согласен – неплохой кусочек…
Расправившись с отбивной, я опустила нож и вилку на тарелку крест-накрест и отодвинула ее от себя – всё по этикету – с трудом удержавшись, чтобы не встать и не отнести посуду в мойку, как дома.
Я чуть отодвинулась от стола и незаметно потерла висок: кажется, первый блин получился не комом. И партнер отца – Александр Евгеньевич и его жена - Маргарита Петровна, оказались очень милыми людьми. Маргарита Петровна раньше была учительницей, как мама, но преподавала не иностранный язык, а химию.
Всё было бы замечательно, если бы только спаситель сидел не рядом со мной, а хотя бы, через место – я слишком остро чувствовала его присутствие.
- Ярослава, как ты себя чувствуешь? – наклонившись ко мне, негромко спросила Маргарита Петровна. – Что-то ты бледненькая.
- Здесь душно. Если можно, я лучше выйду в сад, - с радостью ухватившись за первый попавшийся предлог, я посмотрела в сторону огромного французского окна, выходящего на террасу.
- Конечно, иди, я скажу Диме.
Оказавшись на террасе - большая полукруглая площадка, обнесенная невысокой оградой, с установленными по периметру изящными вазонами, в которых весной и летом цвели миниатюрные розы – я скользнула вправо, где полого сбегала в сад небольшая лестница из десятка ступенек, а потом пошла вглубь по уже знакомой тропинке. Этот укромный уголок с парой яблонь и грядкой пряных трав – наверное, садовник выращивал специально для стола, - чем-то напоминал мне огород бабушки и поэтому сюда я приходила чаще всего.
Были бы здесь еще качели: ничего сложного - прочная веревка и гладко оструганная доска с вырезами по бокам, а сколько радости. Я подошла к ближней яблоне почти вплотную, коснулась ствола… и вздрогнула, услышав за спиной:
- Замерзнешь, маленькая, сейчас не лето.
Я обернулась, еще не веря, сердце дрогнуло от золотых искр в его глазах, но вопрос прозвучал резко:
- Следишь?
- Присматриваю, - Илья остановился в шаге от меня - так близко, что я почти чувствовала его тепло.
Я инстинктивно отступила назад, но было поздно: его ладони легли мне на плечи и горячие мужские губы накрыли мои. Голова закружилась, как от крепкого вина, поцелуй растекся пламенем по венам и я прильнула к Илье, отвечая, щедро делясь тем огнем, что он зажег во мне…
Что-то влажное скользнуло по виску к щеке, выдергивая из пьянящего безумия и я уперлась ладонями Илье в грудь, останавливая:
- Не надо… - тихий шепот угас в мягком шелесте измороси, сыпавшейся на нас мелким бисером и я устало закрыла глаза, зная, что не смогу и не захочу сопротивляться, если он пожелает получить больше, чем поцелуй.
- Извини, маленькая, не сдержался, - шорох ткани и мне на плечи лег нагретый его телом пиджак, пахнущий чем-то легким и свежим – лимон, бергамот, что-то еще… кажется, ваниль. Хороший парфюм, - я потерлась щекой о лацкан и запрокинула лицо навстречу дождю. – Промокнешь, - забеспокоился Илья, но к себе не потянул, просто держал за плечи.
- Не сахарная, не растаю, - я улыбнулась. – Он же теплый, почти грибной. А вот ты в одной рубашке, не надо было пиджак снимать.
- Надо, - он все-таки прижал меня к себе – бережно, как стеклянную статуэтку. – Не хочу, чтобы ты замерзла.

Съемная квартира Ярославы Медной.

Тишина была бы полной, до звона в ушах, если бы ее не нарушало тяжелое неровное дыхание, почти в унисон, хотя, всего несколько минут назад воздух в комнате разрывался от стонов и криков.
- Поздравляю, ты… - коротко вдохнув, я уронила голову мужу на грудь, - безвозвратно разрушил мою репутацию приличной женщины. Одна из наших сторожевых бабулек живет в соседней квартире.
- Ну и что, - довольно усмехнулся Илья, обнимая меня за плечи. – Послушает, так может вспомнит, как у неё самой когда-то было.
- И от зависти наведет на меня порчу или приворожит тебя, - фыркнула я, сдвигая в сторону кулон, чуть не попавший мне под щеку. Надо же, всё еще носит! – сердце невольно кольнуло холодной иглой. – Да, сейчас мы вместе, нам хорошо, но что дальше? И дальше будет хорошо, до тех пор, пока Илья не встретит другую, а это обязательно случится, рано или поздно.
- Хватит размышлять, ящерка, - ладонь Ильи скользнула по волосам. – И не надейся даже: я никуда тебя не отпущу. Больше такой ошибки не сделаю.
- Это ты сейчас так думаешь, - я отодвинулась на противоположный край кровати, - пока я тебя устраиваю – в постели и во всем остальном. Но на одном сексе семью не построишь.
Кажется, сейчас будет буря…

Съемная квартира Ярославы Медной.



Пусть это не признание в любви, но звучит честно.
- Я тоже соскучилась, - я застегнула молнию на брюках, вернулась к кровати и присела на край, – но если бы не ушла тогда, было бы хуже.
- Без тебя, - Илья обнял меня сзади, коснулся щекой виска, - хуже быть просто не может, ящерка.
- Почему… ящерка? – дыхание перехватывает от лёгких поцелуев, обжигающих кожу спины.
- Потому что ты такая же маленькая и очень хорошо умеешь убегать и прятаться, - руки мужа кольцом сомкнулись на талии. – Одно отличие: у тебя нет хвоста, - то, что Илья улыбается, я поняла по голосу.
- А зачем он мне? – окончательно отбросив все тёмные мысли, отравлявшие мою душу эти три месяца, я рассмеялась, позволив уронить себя обратно на постель. – Твоего вполне достаточно, - запустила пальцы в, и без того взъерошенные мягкие пряди, и, целуя, потянула мужа к себе. Моя одежда полетела на пол вместе с его простыней.
…Я покосилась на кучку вещей, валяющихся у изголовья, и потянулась довольной кошкой.
- Что случилось? – Илья подхватил меня, и уложив на себя, обнял: похоже, в самом деле, испугался, что я исчезну сию же минуту.
– Ничего, просто думаю, что если уж ты так ловко с меня всё снял, то теперь должен так же ловко одеть.
- Не раньше, - лицо мужа стало серьёзным, - чем ты дашь мне обещание больше не убегать.
Я опустила голову, скрыв лицо за завесой волос: «Всё-таки я для него что-то значу! Но что? Жаль выпускать из рук игрушку, которой ещё не успел пресытиться? Для этого совсем не нужно было жениться - даже несмотря на угрозы Дмитрия Павловича, Илья получил бы меня и без кольца на пальце, если бы захотел. Вспомнить, хотя бы, кухню…» - щёки полыхнули жаром. – «Но одно дело – поддаться желанию и помять простыни, а совсем другое – вернуться, зная, что он тебя не любит и, вполне возможно, не полюбит никогда. Дилемма…
А может быть, взять то, что уже есть и больше не мучить ни его, ни себя? Всё равно без Ильи не смогу…» - за три месяца своих скитаний я это поняла прекрасно.
На стене мерно тикали ходики, отсчитывая секунды, Илья обнимал меня, не произнося ни слова – просто ждал. Глаза в глаза…
- Обещаю… Ай, Илья, отпусти, ты не маньяк, ты – медведь, задушишь! – отбивалась я полушутя-полусерьёзно и сдалась, обняв его в ответ. Невозможный, временами невыносимый, но любимый, мой любимый Полоз…

Урал. Посёлок Одинец. Несколько лет назад.

Крупные, налитые фиолетовой спелостью, ягоды одна за другой охотно покидали тонкие ножки, а освобожденная от тяжести ветка благодарно прошелестела листьями, когда я отпустила её.
Наклон – и очередная горсть скатилась в пластмассовое ведёрко. Ещё немного и оно наполнится вровень с краями.
Я потянулась за упавшим в ведро листком и, удержав руку, присмотрелась внимательнее к сочетанию зелёного и фиолетового: а ведь из этого, определённо, может что-то получиться. Брошь? Пожалуй, нет.
Браслет? Тоненькая цепочка со свисающими гроздьями, закреплёнными через пару звеньев. Возможно. Или два листа, обхватывающие руку - это браслет, а гроздь – это подвеска? Надо подумать.
Какой камень подойдёт для ирги – аметист или чароит? Фиолетовых камней очень мало… а если попробовать сочетание…
Собрав новую пригоршню, несколько ягод я отправила в рот. Мне больше нравится собирать, чем есть. Единственное исключение - лесная земляника, горячая от солнца, душистая, сладко тающая во рту. Вот только этот год на неё неурожайный вышел, свежей нет, но у бабушки в запасах вроде ещё осталась пара баночек варенья.
В конце улицы показался белый в синий горошек платок и я присела на корточки: если Матрёна Агафоновна – по-уличному «бабка Мотря», - увидит, что в палисаднике кто-то есть, то обязательно зайдёт. И через пять минут я буду очень жалеть, что не взяла с собой отцовское охотничье ружьё.
- Рази ж можно так старого больного человека обижать? Трудно рази разговаривать погромче… - похоже, старушенция думала вслух.
«Вот незадача! – про себя “посочувствовала” я бабке Мотре. – Чей-то разговор подслушать не удалось. Придётся от такого душевного расстройства валерьянку пить!», - затаила дыхание. Главный диктор «сарафанного радио» свернула в проулок, ведущий к колонке, и я выпрямилась, вдохнув полной грудью: «Повезло!»
Резкий звук, похожий на выстрел, нарушил сонную тишину улицы: мелкую живность, вроде кур и коз, уже загнали домой и лохматый соседский Шарик, дремавший посреди дороги – вот бестолковый пёска, сколько раз его Васса Андреевна гоняла, чтобы ненароком под машину не попал, - коротко взлаяв, потрусил навстречу пёстрому ручью мерно и величественно колышущихся спин.
Одна за другой, рогатые кормилицы неспешно вплывали в свои ворота, откуда слышались воркующие что-то ласковое голоса хозяек и позвякивание подойников.
«А где же наша красавица?» – я приподнялась на цыпочки, всматриваясь в коров, и вздохнула с облегчением: чёрная с белой метиной на лбу Звёздочка чуть задержалась, ухватила в придорожной колее пучок травы и, только неторопливо прожевав его, направилась во двор. Коротко взмыкнула и остановилась, но я махнула рукой:
- Иди, лапушка, иди! - сегодня Ксюшкина очередь, а то как молоко пить, так это пожалуйста, от кувшина не оторвать, а как корову доить, так сразу начинает возмущаться: «Прошлый век, ужас!»
- Славка, а где подойник? – словно прочитав мои мысли, завопила сестрица, отмахнув в сторону строчёную занавеску, и перевешиваясь через подоконник.
- Там же, где и вчера, - я хмыкнула. – В сенках, в шкафу, на нижней полке. Сполоснуть не забудь.
- Ага, - вздохнула Ксюшка, словно готовясь тащить воз кирпичей, и исчезла.
«Ты как сестру называешь, разбойница!» - донеслось из кухни. – «Ещё раз услышу “Славка“ – уши надеру!»
Я высыпала последнюю пригоршню ирги и, подхватив ведро, вышла из палисадника. Завтра переберём, добавим яблок и получится не компот, а сказка!

Съемная квартира Ярославы.

- Ай, то не пыль по лесной дороге стелется.*
Ай, не ходи да беды не трогай, девица.
Колдовства не буди,
Отвернись, не гляди –
Змей со змеицей женятся.

Лиха не ведала, глаз от беды не прятала.
Быть тебе, девица, нашей – сама виноватая!
Над поляною хмарь –
Там змеиный ждет царь,
За него ты просватана…
Я, конечно, не Хелависа, - хотя и жаль, когда-то мечтала стать певицей – но по крайней мере, пою не в ванной, а перед зеркалом.
- Илья, пожалуйста, Джему ничего не давай, ему врач велел диету соблюдать, - выбирая из кудрей запутавшиеся лепестки роз, - «какой был душ, мы его обязательно повторим!» - сообщила я на весь коридор и остолбенела, услышав грохот: это не какой-нибудь «Тефаль», а чугунная, ещё прабабушкина, сковорода, свалилась на пол.
«Что случилось? Неужели его корги укусил?» - в кухню я влетела, едва не споткнувшись о некстати подвернувшуюся табуретку. С пола укоризненными жёлтыми глазками на меня глянула почти готовая яичница, забившись под раковину, жалобно попискивал Джем. Илья же застыл у плиты, глядя в никуда.
Спину ни с того ни с сего осыпало холодом – я тихонько, на цыпочках, подошла к мужу, осторожно коснулась рукой его плеча:
- Илья, что с тобой? – и чуть не завопила в голос, когда с застывшего, как маска, лица на меня глянули вертикальные щели зрачков: кошачьих или змеиных.
- Попалась, больш-ше не убежиш-шь, - звуки слились в шипение.
Что за чертовщина тут творится?!
Я сильнее тряхнула Илью за плечо: «неужели придётся влепить ему пощёчину?!» и с облегчением вздохнула, увидев обычный, недоумевающий взгляд:
- Яся, ты чего? – спросил муж.
- Ничего, - я улыбнулась, - это ты задумался о чём-то очень важном и уронил нашу еду. Может, обойдёмся тостами? В холодильнике есть молоко и варенье.
Яичницу я отправила в пакет с остатками – соседская кошка будет рада нежданному угощению, сковороду в мойку. Нарезала хлеб, заправила тостер, вот только увиденное никак не выходило из головы. В своей трезвости и душевном здоровье я была абсолютно уверена, но от этого становилось ещё страшнее - не за себя, за мужа. Если с ним что-то происходит, надо выяснить что именно.
И, доставая из холодильника банку с вареньем – вишнёвое, мое любимое – я осторожно спросила:
- Илья, у вас в роду никаких странностей не было?

*Мельница «Невеста Полоза»