Карта ролевой игры "Забытый мир"

Мы с моим Братом хотели поздороваться и поприветствовать всех жителей Забытого мира.
Желаем всем будущим гостям 1 эпизода, чтобы развлечения были разнообразны и интересны.
*бросаю взгляд на Витера* Брат так же надеется на изобретательность оппонентов.

Слова пусты.
Не неся в себе никаких явных преимуществ перед другими действиями, они могут привести к недопониманию и неверному результату. А вот прикосновение всегда явно красноречиво.
Именно так считает мой Брат. Тем более что его разговорчивость может привести к более серьёзным последствиям. Наблюдения и выводы - вот его стезя, я же выступаю в качестве разведки. Проще сказать: я болтаю, он анализирует.
Было ли по-другому, я не знаю. Сила нашей с Ви связи научила нашу семью не вмешиваться ни в развития, ни в привычки. Потому они становились вместе, тесно переплетая чувства, эмоции, характеры.
17 лет назад Августа разрешалась первый раз, и изначально родилось трое детей. Но один из тройняшек, самый старший, не выжил. Явные множественные отклонения в физическом развитии не позволили ему прожить и двух недель. Родители не сильно переживали по этому поводу, потому у нас с Ви есть еще братья и сёстры, однако отношение к выжившим из тройни изменилось сразу и в корне.
В связи с отклонениями нашего тройняшки, недостатки, предполагаемые в нас двоих, оградили нас от семейных притязаний. Исключительные эмоциональные потребности быть постоянно вместе ограничили их возможное влияние на нас по-отдельности. Потому нас в семье считали как одно целое, единое и неразделимое.
Мы с Витером всегда были вместе. Брат был молчалив и угрюм, я же напротив болтушкой еще той, что с одной стороны нас разительно отличало, а с другой идеально дополняло. Ви не был обделен общением в целом. Находясь всегда рядом, он негласно участвовал во всей моей болтовне, и его мнение в любом разговоре я всегда знала.
Помню, как еще в детстве отец пытался научить сына посредством всяческих тренировок управлять голосом, но после разделил всеобщее мнение что Ви лучше без вреда молчать.
Только он не осознавал, и другие чаще тоже не понимают. Ви молчит не потому что не умеет управлять голосом, или боится навредить чему-либо а потому что не видит смысла. Ему хватает и моей болтовни (ему нравится мой голос, да).
Общение с окружающими людьми у него происходит через меня. Его мысли складываются в оттенки чувств, а чувства в образы. Я улавливаю и воспринимаю все, что он хочет мне передать, получая не слова, но нечто большее, более целое. Ментальная связь изначально настолько сильна, что я не могу не быть уверена, что близняшка не получает от меня того же.
Мать всегда знала о силе связи своих первых детей. И если учесть что третьего мы не знали, то изначально склонялись к выводу, что для выживания меня и Ви, третий либо пожертвовал своей жизнью, либо пострадал от силы нашей. В любом случае правды не узнать уже никогда.
Если учесть что всю нашу жизнь я общаюсь за обоих, то семья давно привыкла к нашему удивительному симбиозу. Некоторые считают это экстровагантным, а мне до них дела нет.
Никто не может мне быть ближе, нежели Ви. Он чувствует так же. Мы осчастливлены миром, родившись сразу вместе. Для каждого из нас второй - самый важный. Испытывая муки морально и физически, мы не можем быть вдали друг от друга. Может именно из-за эмоциональной связи мы стремимся к постоянному контакту разума и тела.
О реальной силе Ви никто не знает. Когда у него проснулся голос, то вся семья содрогнулась от удивления и почтения к Брату. Но мы тогда были еще совсем малы, а сила не только развивается с нами, мы еще ее и тренируем. Страх за меня отпал почти сразу, если учесть что своими силами Ви защищал нас обоих от опасностей окружающего мира. А я была единственной, на кого его глас не действовал. После того мыслей разлучить нас у них больше не возникало.
Челядь прозвала его Ихон - глас божий. А вот я считаю что он крикливый паникер. В ответ он называет меня болушкой, что правда. И помимо всего прочего это тоже мы любим друг в друге.
Далее по жизни мы просто открываем новые горизонты наших возможностей. Ведь то, что будет недосказано, семье не повредит. И развивая свои силы ихона, Брат в ответную требует развития моих изначально не обширных возможностей. Что ж, за 17 лет мы достигли немалых результатов.

Я не помнила утра иного, нежели в объятиях Витера. Наша теневая сторона удостаивалась лучами солнца. Потому его тепло каждое утро казалось даром Богов.
В город Греха приехал праздник, и семья была рада принимать гостей. Что же до нас, то мы стремились насладиться, прежде всего, зрелищем.
Как давно было то время, когда нам предложили стать свидетелями, своего рода разведчиками, и подобным образом приносить пользу Семье. Прекрасный способ развлечься, утолить долю любопытства, усмирить и воспитать силу, и быть всегда вместе. Последнее – самое важное.
С момента как семья поняла наше единство как неделимое, и приняла это, двух детей одной матери и одного отца, рожденных в одну безлунную ночь под светом одной звезды, воспринимают как целое. Его нет без меня, нет и меня без него. Мы без колебаний согласились на своего рода предназначение, которое требовала от нас Семья. И целью была осведомленность и безопасность.
В сегодняшнем празднестве мы не изменяли ей. Быть глазами и ушами Семьи, безликими тенями в беспросветной ночи, безмолвными свидетелями. Слышать, но не говорить.
В длинном черном плаще с золотыми орнаментами, и белой прекрасной маске, полностью скрывающей лицо, воспринимаясь в едином аспекте и не подразделяясь на отцов и детей, брата и сестру. Бесполые, безумные для окружающего мира, но почитаемые им хозяева.
Такими мы представали в прошлом, такими будем и в будущем.
Такие же и сейчас, расхаживая по невольничему рынку самого высшего сорта, класса и вида. Ви выбирал будущую добычу по сочности, я позволяла, скрывая свои собственные планы на счет нее – а это будет рабыня – в качестве сюрприза любимому.
Мы никогда не торговались, это было неподобающе. Хотя иногда и подтасовывали карты торговцам, но в качестве, своего рода, развлечения.
Эта была высокой и полногрудой, с легкими на вид бедрами и длинными ногами. А еще с неровно остриженными рыжими волосами, что свидетельствовало в какой-то степени – не плохая будет жертва. Сопротивление и вызов. Ви не мог полностью со мной согласиться, не ведая причин такого ее вида.
- Почему, - лишь подала я властный голос, указывая скрытой в черную ткань перчатки рукой на ее обгрызенные пряди.
«Выглядит как истеричка», - познала я мысли Брата.
«Подстать нам, особенно тебе», - послала я в ответ.
- Эта рабыня пыталась бежать с корабля, Господа, на пути к острову. Хотела кинуться за борт, но ее вовремя остановили и позорно остригли.
Я усмехнулась, Ви вторил мне в мыслях.
- Хороший способ наказывать уже и так опозоренных за подобные глупые проступки, - насмешка и осуждение были собратьями этих слов. – И ты смеешь продавать ее на данном уровне в потрепанном виде? За какие такие заслуги?
- Не сочтите за оскорбление, Господа. Не я исполнитель. Но она хорошего сорта.
«Интересно, с чего он так решил?» - задумался Ви.
«Считаешь, что товар порчен?» - уточнила я его выводы.
«Было бы проще, если бы сама все разузнала, не утруждаясь словами», - лениво потянул он.
- Отвечай! – хлестнула я слово торговцу.
- Она вынослива, имеет крепкие бедра, а еще быстро бегает. Товар специально для удовольствий.
«А еще рыжая», - кинула я Брату.
«И в чем смысл?»
«Страсти больше».
«В сравнении с тобой меркнет все».
«Но согласись, бегает – это хорошо».
«Я рад, что ты сделала выбор».
Это означало согласие. И так было почти всегда. Я отстегнула от пояса Ви мешок с минами и бросила торговцу пятьдесят монет. Его цепкие пальцы вцепились в плату на лету. Неплохо. Он склонился в уважительном поклоне.
Рабыню же одели в серое и отправили готовить к охоте. Мы сделали хороший выбор. Ви переплел наши пальцы на пути к арене. Зрелище мы предвкушали оба.

Безумие брата было ударом для нас для всех. Мы с Ви сидели поодаль и морально хватались друг за друга в страхе, он пронизывал нас и вытягивал разум, хотя с виду ничего понять нельзя было. Потом эти люди все забудут. И золотую маску одного, и погребальную – другого. Безумие приводило к одному финалу: если ты подверг семью опасности, участь твоя предрешена.
С тяжелым сердцем мы отправились и на празднество. Хотя если подумать, потери крепят дух.
«Золотая маска» шел гордо и величаво, и от его лика отражался свет, падая на нас и на его суженую. Избранница в подобной маске смиренно ждала исхода, и я на мгновение представила, что меня вот так же принудили бы, укутали и выставили как трофей. Хотя это честь и великая – стать женой «Золотой маски».
Ви пожал мои пальцы. Мы как всегда чуть в стороне, но все же с семьей в самые важные для нее моменты. Золотая зала наполнилась монотонным пением ритуала, магистр тщательно выговаривал каждое слово, мягко маневрируя голосом. Но до Витера ему далеко, только мой Брат имеет божественную власть над звуками.
«Не думай о ней», - мягко. – «Она счастлива, не иначе».
«От нас ничего подобного не требуют», - замечаю я, имея в виду нашу свадьбу.
«Может, мы слишком молоды». «А может, нас решили не торопить».
«Свадьба как чистая формальность между нами ничего не изменит».
«Мы оба знаем».
«Это лишь власть».
«А нам она не нужна».
«У нас она есть».
Мысли перекликаются и мы приходим к одному единственному выводу.

Охота.
Именно так называется последнее развлечение, припасенное хозяевами, в садах. Но кто сказал, что оно для гостей? О, гость, не стоит ходить в запретное место, даже если доступ туда временно открыт для посторонних. Это может быть уловкой.
Жизнь – всегда игра. Сейчас это про нас особенно. Безликие маски заменили более изящные гостевые, чтобы не выделяться. И никто из гостей не знает, что среди присутствующих есть охотник, а есть и жертва. А исход для последних – сюрприз.
Рабы могут вообще не пережить охоту. Гости будут страдать. Правда потом этого не вспомнят. Хотя, быть может у некоторых охотников иные цели.
Но не у нас с Братом. Наши силы достаточно темные по меркам безликих. Из-за этого для подпитки нам нужна именно жертва. И она должна испытывать сильные эмоции. Отчасти потому мы и купили рабыню. Негативные эмоции самые сильные. Чужая боль, ярость, отчаяние. Есть конечно еще сильная эмоция положительная. Более яркая и смелая – любовь, которая питается и темным: жаждой, похотью; и светлым: желание, экстаз. И последнее у нас было всегда. Но разнообразие – это всегда хорошо.
У меня даже дрожали руки от предвкушения – настолько я истосковалась по подобным ощущениям.
Но Ви для меня был первостепенным. И здесь я нервничала еще больше. Хотела доставить ему удовольствие на всех уровнях. О, я не сомневалась, что доставлю. Но это не исключало волнения. Будущее нам не ведомо. 
Мы никогда не расставались с Ви. Но охота все меняла. Конечно же мы далеко друг от друга не денемся, но выйдем к цели разными путями, чувствуя друг друга, общаясь, ощущая все вдвойне.
Мягкий звук свистка объявил начало для охотников. Отобранных жертв выпустили на волю, и мишени тут же определились. Пространство исказилось, путая гостей и вверяя их случаю и удаче. Я поцеловала Брата в запястье и отпустила.
А дальше бег. Ясный чуткий запах различных эмоций, легкий аромат цветов и зелени вперемешку с букетом чужих страхов и радостей. Наслаждение Брата погоней. Прежде всего он стремился ко мне, и ему нравилось преследование. В то же время, кто первым доберется до рабы - игра в кошки-мышки с нашими силами. Мы не использовали их друг против друга, но нацеливали на окружающих, строя всяческие препятствия.
Жертву я чуяла впереди. Она боялась, но в то же время была настроена решительно и воинственно. Это было хорошо. Мне дали фору, потому что Ви знал, я хотела быть первой, но игра не утратила из-за подтасовки своей привлекательности, ведь цель была совершенно другой. Я прокралась между кустов в очередное искажение, где спряталась наша жертва. Она держала в руках большую палку. И где она только нашла этот кусок дерева. Я смеялась, когда выходила к ней, снимая маску и представая пред ней в совершенно одержимом виде. Ей казалось, что мое сумасшествие окончательно, но мало ли что ей казалось?
Я еще раз осмотрела е с ног до головы. Рыжая была одета в свободное платье с разрезами из единого куска ткани, оно рисовало фигуру, в то же время давая полную волю телу. Возможно я б подольше залюбовалась игрой цвета в ее ярких темпераментных волосах, но Ви уже прокрадывался совсем близко, а значит мне срочно нужен был контроль. И я прыгнула.
Прыжок не физический, но ощутимый для жертвы – в ее разум – был тягучим и вязким, как и всегда, когда сопротивлялись. И хотя это было труднее, но наслаждение от покорности в конце будет слаще. Я продиралась в меде ее мыслей, внедряя зерна идей одна за одной, рассыпая их вокруг, как семена цветов. Закрадывалась в сознание, создавая иллюзию дружественности, хотя по факту была паразитом. И рыжая поймет это позже, давая мне окончательную ноту отчаяния и страха.
Подчиняясь моим увещеваниям, оно повернулась ко мне спиной как раз в тот момент, когда Ви появился напротив. Пальцы рабы зацепили лямки платья, и оно свободно ниспало к ее ногам, дразня своей наготой. И хотя я знала, что Брату не доставит наслаждения вид ее голого тела, зато мой горящий взгляд за ним, мысли все, что в ней, словно открытая книга, мои эмоции, проникновение в жертву, некий аналог нашего единения – о, да.
«Желаааай сииильнооо»,- пропела я мысленно рыжей, дергая за одно зернышко, посаженное мною, за корешок, успевший врости в почву разума, и жертва покорилась, дрожа телом и выстанывая звуки. Ви сделал шаг. Мне не нужно было ее трогать, я и не хотела этого, все было на другом уровне.
«Мечтаааай», - следующий приказ – тянущее движение более четкое и резкое. Раба послушалась, раскрывая себя и ублажая пальцами на наших глазах. Это была не низшего сорта девчонка, а благородная барышня с других островов. И то унижение, обида, которые она испытывала в момент мастурбации, питали меня, протекая и щекоча внутри.
«Сильнее!» - дернула я, и раба свалилась на колени, болезненно ударяя их вкровь, жестоко ублажая свое тело и мой разум.
В этот миг Витер заговорил тихо и мягко.

Сидя на покатой крыше одного из мостовых переходов в саду, я нежилась в объятьях любимого. В нашей расслабленной позе, где Ви обнимал меня, прижимая спиной к своей груди, а я гладила его колени и бедра расставленных с обеих сторон от меня ног, мы идеально дополняли друг друга.
Я все еще пребывала в некотором полузабытьи после наших игр, а меж ног еще чуть саднило, словно напоминая.
Плащи были сброшены у подножия, маски валялись неподалеку. Солнце ласкало кожу, скучающую по жарким лучикам. Наша жертва оставалась все на том же месте, где мы ее бросили. Она уже не совершала то же насилие над собой, но сил сделать что-то иное у нее не было. Моральное насилие так же разрушительно, как и физическое, а иногда и страшнее. Я еще немного держала разум, в упоении вспыхивая в ее сознании, для восприятия мелких сладких нот все того же ощущения чужой безысходности. Некое послевкусие нашего действа для меня и Витера. Но на достаточном расстоянии было сложно удержать контроль. Потому подобная практика была полезна в какой-то степени.
Весь сад словно застыл в ожидании развязки, которая станет точкой многочисленных утех. И я ожидала вместе со всеми. Как только круг большого оранжевого светила коснется вдали глади вод Великого моря, польется Песня Забытья.
Раньше чары забвения были не так просты для нашей семьи. Совершение этого ритуала требовало и жертв, и сил. Но как только Ви научился владеть своим даром настолько, чтобы знать точно, что и у кого стирать (ведь только на меня никак не действует его сила, и мы с Братом не знаем почему, но я думаю это на уровне подсознания – нет для него ничего важнее меня, так же, как и наоборот).
И в предвкушении чарующих звуков моего счастья, я наслаждалась всеми чувствами разом, и каждым неповторимым в отдельности.
Люблю тебя, мое неповторимое Солнце.