|
ЭНДРЮ ЧОН
Англия, 1993 год. Закрытая частная школа «Саут Чёрч».
- Эй, четвероглазый урод! Эндрю поднял голову от тетрадки и посмотрел на шумную компанию напротив. Не было нужды оборачиваться и смотреть, кого позвал высокий мальчик во главе этой группки. Четвероглазым уродом здесь называли только его. По правде говоря, я называли по-разному, но это прозвище казалось Эндрю самым обидным. Он поправил очки с толстыми линзами и снова опустил голову. Перед глазами были столбики с цифрами и сложные формулы, которые не поддавались даже старшеклассникам. Для Эндрю же это было легче, чем человеческая речь. «Цифры говорят со мной», - так сказал он матери, когда она спросила, с кем он разговаривает в пустой комнате. В свои восемь лет он был намного умнее многих взрослых. IQ зашкаливал. Особая школа, особое воспитание. Отношение к нему сверстников тоже было особенным. Со временем Эндрю научился терпеть. Теперь он не убегал от побоев и стойко терпел, пока обидчикам надоест его избивать. Опыт показывал, что если ты не убегаешь и молча всё терпишь, то скоро твоим соперникам надоест тебя избивать. С Харли Джонсом всё было иначе. Этого девятилетнего мальчишку приводило в бешенство молчаливое терпение Эндрю. Он словно превращался в зверя и начинал с удвоенной силой избивать маленького Чона. На этот раз Харли стоял чуть позади Стоуна, того, который окликнул Эндрю, и в его глазах уже загоралась ненависть. Эндою понял: сейчас нужно будет просто терпеть. - Мерзкий япошка! – Стоун злобно выплюнул очередное оскорбление, а черноволосая девочка, замыкающая эту компанию, так задорно рассмеялась, будто ей сделали лучший на свете подарок. – Сейчас посмотрим, что ты тут нарисовал! Он выхватил тетрадку Эндрю и начал её вертеть из стороны в сторону. - Урод! – Листы со столбиками цифр разлетелись в стороны, выдранные безжалостной рукой Стоуна. Эндрю подскочил со ступенек и бросился к мальчишке. - Отдай! – Из-за пластинки во рту это слово прозвучало, как «Атфай», что вызвало очередной приступ смеха у «весёлой компании». - Эй, Стоун, кажется, он хочет нам что-то сказать. – Это пришёл в себя Харли. – Поможем ему? Эндрю замер на месте, не совсем понимая, что намерен сделать Харли. По его мерзкой улыбке было понятно, он задумал что-то по-настоящему жестокое. - Эй, Стоун, подержи-ка его! Эндрю понял, что надо бежать. Пусть потом они найдут его и накажут, но сейчас – нет. Он уже знал, Харли хочет сделать что-то ужасное… И он не ошибся. Стоун забежал Эндрю за спину и завёл назад его руки. Чон предпринял отчаянную попытку высвободиться, рвался вперёд. Но у Стоуна была мёртвая хватка. Выше своих сверстников, он был ещё и намного сильнее. Харли не спеша подошёл к Эндрю и снова противно улыбнулся. По коже мальчика побежали мурашки. Холодный пот выступил на лбу. Харли протянул руку ко рту Эндрю. Каким-то неуловимым движением он дёрнул за крючок пластинки на зубах Чона, выдёргивая ту изо рта вместе с коренным зубом. Эндрю закричал от боли. - Ну вот, теперь она не будет тебе мешать! Стоун оттолкнул от себя Чона, и тот упал на колени, скуля от невыносимой боли. Рот наполнился кровью, которая закапала на землю. Тёмные сгустки скользили по губам и падали на колени. - Орёт, как свинья! – Стоун презрительно сплюнул. Прямо на Эндрю. Но мальчику было уже всё равно. Как же больно! Нечем дышать… Сквозь слёзы он сумел разглядеть свой окровавленный зуб, и его едва не стошнило. - Ты почти красавец! – Харли жестоко расхохотался. – Эй, Мэвис, он бы тебе понравился? Красивая девочка всё это время стоящая рядом с ними, задумчиво улыбнулась. - Ему мешают очки… - Её голос был нежным и успокаивающим. Но Эндрю сразу понял, что кроется за этими словами. Не смотря на боль, он попытался отползти назад, но его снова зажали тисками сильные руки Стоуна. - Исправим это! – Кулак Харли врезался в его глаз. Эндрю снова пронзительно закричал, чувствуя, как осколок стекла врезается в бровь, веко, глаз… Он упал на бок, пытаясь вытащить осколки и корчась от боли. Рядом с ухом раздался тихий шёпот: - Подумаешь рассказать кому-нибудь, лишишься ещё и языка… Эндрю не зал, кто это говорит. Он был так ослеплён болью, что не понимал ничего. Резкий удар в живот заставил его снова согнуться пополам. В собственной крови и слезах он валялся в пыли и слушал, как удаляется радостный детский смех.
2009 год, Токио. Система охраны была до того жалкой, что хотелось смеяться. Хлипкая синяя дверь выглядела… тоже не впечатляюще. Весьма условная преграда перед его целью. 56 секунд, и дверь отперта. Он неторопливо вошёл в квартиру, не зажигая свет. О, он прекрасно здесь ориентировался, даже лучше, чем у себя дома. В квартире было темно. Наверное, спит… Мужчина улыбнулся. Ради гостя ему придётся проснуться. Не разуваясь, он прошёл в комнату. Нет, хозяин не спал. Пялился в маленький телевизор. Тихо, неслышно он подошёл сзади, наклонился и прошептал на ухо сидящему в кресле парню: - Привет… *****
Тихо закрыв за собой дверь, Эндрю начал быстро спускаться по лестнице. Он знал, сегодня ему приснится простая синяя дверь, которая скроет ото всех изуродованное окровавленное тело. Он раз за разом будет повторять в голове каждое своё действие. Будет вспоминать, как сам выполнил последнюю угрозу, услышанную в далёком детстве. Начать с конца – хорошая идея. Если нет языка, то никто и не услышит твоих криков, когда выдирают зубы, а затем выкалывают глаза. На губах появилась улыбка. Спустя столько лет он чувствовал себя… Свободным? Сильным? Смелым? Нет, он чувствовал себя спокойным… Эндрю согнул руку и задрал рукав рубашки. На запястье, там где голубыми паутинками расходятся вены, чернела татуировка. Три иероглифа. Три имени. Одно из них было зачёркнуто красной чертой. Второе он зачеркнёт сегодня. Третье… Чтобы зачеркнуть третье, ему придётся поехать в Германию. Завтра. Утром.
|