Воскресный роман (СЛР)

Не, он другое животное. Но на нем тоже можно пахать и пахать. А вообще: молодость на то и дается, чтобы ошибки совершать. Главное - выводы из делать правильные. Кирилл свой урок в жизни получил. Папа у него не дурак, да и мама тоже вроде. Так что, все у него будет. Свою Митрофанушку он уже встретил. Осталось всего ничего - Леру убедить в серьезности своих намерений.

Поговорили и пришли к взаимному согласию ибо любовь)))
Джын и Светлая, спасибо за продолжение)
_________________

Ох, Кир....! Его это "Честное слово, Лер...." ! Хорошо поговорили. Выяснили все так, что даже мяса не хватило!
_________________

В читателях)

Спасибо! Потрясная глава!! Зря ругала Кира. Молодец, исправился. все осознал хорошо, что с Лерой поговорили, все недоразумения разрешили, затеянные Кудиновой.
_________________

4 воскресенья вроде, месяц. Я правильно посчитала?
Вообще, всегда все упирается в "поговорить". Вот поговорили и выяснили, что никакая неКудинова им не помеха.

Спасибо автором за продолжение . Читается очень легко и выкладываются главы регулярно . Просто супер!

Наконец-то Кир созрел для того , чтобы разузнать адрес Леры и заявиться к ней домой .
Молодцы , поговорили и все выяснили .
Спасибо за продолжение .

Справедливости ради, до Леры тоже дошло

Не всегда от мам и пап зависит, какими станут дети. А уж когда границы добра и зла стираются, и успеваешь вкусить вседозволенности... по другую сторону от оной вынырнуть непросто.
Но! Это не Киров случай. Потому что у Кира очень развита совесть. И поэтому:

Совершенно верно!

По-другому быть не могло!

Агааа! Кир очень старался!

Во-во! Тиграм мяса не докладывают!



Мерси!

Кирилл - умный мальчик! Да и Лера умеет делать выводы.

Вроде, да!

Ну, справедливости ради, не совсем все. Но Кудинова точно не помеха!

Спасибо!

Но Лера тоже созрела до того, чтобы его услышать, а не прятать голову в песок. Что немаловажно при существующем раскладе.

Милые дамы! Спасибо большое!
_________________

 » Глава 11. Каждый день - воскресенье

Когда ты в отпуске – каждый день воскресенье.
Для Леры каждый день отныне стал двойным воскресеньем – теперь был Кирилл. Она все еще не верила, что происходящее ей не снится. И просыпаясь утром, боялась открывать глаза, пока не чувствовала его рядом. Потом открывала один глаз, второй, тихонько выбиралась из-под одеяла и шла на кухню варить кофе.
И ждать, когда на запах придет Кирилл – сонный и лохматый. Родной.
Правда, в отличие от Леры, Кир в отпуск не ушел. Взял отгул в пятницу. Но она тоже была для него воскресеньем. А вечное воскресенье – оказывается, здо́рово.
Здо́рово просыпаться от аромата кофе. Здо́рово шарить рукой по постели, чувствуя, как измята простыня. Здо́рово даже выползать из кровати и плестись на кухню. Целовать Леркину шею, обнимать ее всю и зарываться носом ей в волосы. А потом вместе завтракать. И весь день предаваться безделью в объятиях друг друга перед телевизором. Узнавать друг друга – здо́рово.
А еще лучше убеждаться каждую минуту в правильности происходящего в жизни. Так, будто все стало на свои места после бесконечного хаоса. Он никогда не страдал перфекционизмом. Но сейчас кайфовал от этого ощущения.
Кайфовал, стоя на пороге кухни и с улыбкой наблюдая за Лерой, сидевшей за столом с чашкой кофе и что-то читавшей. Это был четвертый день его пребывания в ее квартире. И это было все-таки настоящее воскресенье.
- Я все думал, когда увижу тебя с книжкой, - хохотнул он, скрестив руки на груди. – Ты раньше всегда читала.
- Сейчас гораздо реже, - она отложила книгу в сторону. – В основном, в маршрутке.
- Молодец, хвалю, - подмигнул он ей и подошел ближе. Запустил пальцы ей в волосы, стал легко и нежно массировать кожу под ними. И сам разве что не замурчал от удовольствия. – В школе, между прочим, за тобой и бегать-то было стремно – такая ты была умная. Только Климов и решался. И то, потому что сам задрот.
- Спасибо, - усмехнулась Лера.
- Пожалуйста! – Кир поднял ее со стула, сел сам и усадил к себе на колени. Это не заняло много времени. Зато теперь она была снова вся – его. – Я с тех пор вырос. Мозг – это сексуально.
- Много думать – вредно! – она обняла его за шею и поцеловала в щеку.
- Это и мой грешок тоже, веришь?
- Ну ты дураком никогда не был, - Лера устроила голову на его на плече и прикрыла глаза.
- Смотря в чем, - хмыкнул Кирилл и поцеловал ее макушку, поглаживая по плечам. И вот в это самое мгновение все-таки увидел. Увидел, что именно читала его Митрофанушка. Книга лежала на столе обложкой вверх. Босая. Рыжая. На поле. Вероника Закревская, твою мать! Кир негромко хохотнул и пробормотал: - Бестселлер, блин!
- Что? – переспросила Лера.
- «Кофейный роман», - рассмеялся Вересов. – Вот от тебя не ожидал. Ладно бы Хемингуэя!
- Ааа… Мне интересно. Все-таки Марина Николаевна…
- Марина Николаевна!
- Кофе будешь? – спросила Лера, отодвигая книгу.
- Буду. И тебя буду.
Лера хихикнула и вскочила на ноги. Он легонько ущипнул ее за зад. Она взвизгнула и умчалась в комнату.
- Сам себе делай кофе! – раздался оттуда ее голос.
К тому времени он уже не хотел никакого кофе. Не сейчас. Он взял со стола книжку и вместе с ней ломанулся за Лерой.
- Компромисс, - проговорил он, показавшись на пороге, - я главный в спальне, а ты – на кухне.
- Договорились!
- А в Зазимье со мной поедешь?
Лера набрала побольше воздуха и спросила:
- Когда?
- Когда закончим все наши дела в спальне и на кухне.
- Давай не сегодня, - попросила она.
- Черт! А я думал, ты сегодня покладистая!
- Кирилл…
- Двадцать пять лет Кирилл. Там кумирша твоя будет, - Кир продемонстрировал книжку.
Она жалобно посмотрела на него. Он выдохнул. Бросил книжку на полку и демонстративно уселся возле нее на кровать, подтягивая трусы.
- Автограф хоть привезти тебе? У меня там связи есть, все такое.
- Не надо, - замотала Лера головой.
- В следующий раз не отвертишься.
- Ну Кирилл, - прошептала она.
- Лер, - шепнул и он, скорчив умоляющую рожу.
- Потом как-нибудь.
- Ну-ну, - выдохнул он и, наконец, ее поцеловал.
Завершение дел в спальне, где главным был Кирилл, и на кухне, где заправляла Лера, заняло несколько больше времени, чем планировал Вересов-младший. Но хотел он того или нет, а в Зазимье ехать пришлось. Потому что четыре дня в одних и тех же брюках – все-таки перебор. И совершенно пофигу, что в них ходить ему особо не довелось. Разве только к входной двери, когда приезжал очередной курьер из доставки еды.
В конце концов, пора было выбираться в мир, к людям. Эта мысль не доставляла никакого удовольствия. И с подобной необходимостью он готов был мириться лишь при условии, что, вернувшись обратно, он найдет Леру там, где оставил. Вересов-младший превратился в отвратительного собственника. И не особенно переживал по этому поводу. Оно того стоило. Оно стоило всего на свете.
До дома в Зазимье он добрался уже сильно после полудня. Собственно, солнце медленно, но верно клонилось к закату. Все пространство двора занял огромный черный танк Закревского. Предвкушая продолжение вечной Санта-Барбары в святом семействе Вересова-старшего, Кирилл решительно вошел.
Предчувствие его не обмануло.
Из кухни, где, несомненно, вершилась история литературы, на весь дом голос Марины вещал:
- Я не ожидала, что будут такие продажи. Честно, не ожидала! В издательстве хотят дополнительный тираж выпускать… Я от этого всего разве что под стол не лезу! И знаешь, в чем самая жесть, а? Знаешь?
- Я не до конца уверена, что хочу знать, - ответил ей негромкий голос Вероники.
- Мозгунова! – трагичным голосом продолжила Вересова. – Фастфуд, говорит. Никчемное чтиво! Ник, я туда всю душу вложила, понимаешь?
- В творчестве я ничего не смыслю, Марин.
- Никто не смыслит, - раздался вдруг всхлип. – Теория литературы, критика – все это такая чушь! Тут только два варианта. Либо пишешь, либо не пишешь. И если можешь не писать, то нечего и пробовать… В общем, завязываю!
- Из-за Мозгуновой? Не сто́ит. Всегда и во всем найдется тот, кто будет критиковать.
Ненадолго повисло молчание. Кирилл напрягал уши, как мог. Встреча на Эльбе свершилась, а он ничего не слышит!
- Ник, мне таааак стыдно, - наконец, протянула Марина.
«Пьяная», - констатировал Кир.
Ответа Ники он так и не дождался. Возможно, она кивнула. Зато по первому этажу пронесся тайфун из трех детей и Аллы Эдуардовны. Кто-то у кого-то отнял мяч. Кто-то требовал вернуть обратно. Кто-то просто весело орал. Среди всех Кирилл успел рассмотреть Машкину русую головку. Рыжая и черная, по всей видимости, принадлежали гордой фамилии Закревских. Алла Эдуардовна пыталась увещевать, соблазняя ужином. 
Кирилл рассмеялся и поднялся на второй этаж, чтобы добраться до «своей» комнаты. И заодно напороться на отца и Ярослава Сергеевича. Они расположились в креслах посреди коридора и задумчиво курили. Оба. Окно, что примечательно, было открыто.
- Привет! Я за вещами! – сообщил Кир.
- Привет! – отозвался отец. – Квартира точно пригодна к проживанию?
- Не знаю, - пожал плечами сын. – Я пока у Леры живу.
- Где-где? – уточнил отец.
Закревский издал негромкий смешок и с любопытством осмотрел Кирилла с ног до головы. Тот снова пожал плечами.
- Лера Митрофаненко. Характеристики можешь у Марины спросить. Ее любимая ученица.
- Это многое объясняет, - кивнул Вересов-старший. – Привет своей Лере передавай.
- Передам. А у вас чего происходит?
- Да ничего особенного, собственно.
- Помирились? 
- Говорят, что да.
- Закрепляют результат, - выдал Закревский.
- Вроде, даже успешно, - добавил Макс.
- Ну… удачи вам, - рассмеялся Вересов-младший и все-таки отправился собирать вещи.
Это заняло не так уж много времени. Улыбался от уха до уха, когда до него доносились крики детей или причитания Марины – он жил прямо над кухней. Если говорить громко, то слышно. И спешил. Очень-очень спешил домой. К своей Лере. Смахивал рубашки с вешалок в сумку, собирал мелочевку и гаджеты по углам. И думал о том, что это пятое воскресенье с тех пор, как она у него появилась. А казалось, была всю жизнь.
Возможно, и была. Только он об этом ничего не знал много лет.
Когда спустился обратно на первый этаж со своей сумкой, обнаружил, что Алла Эдуардовна все-таки согнала всех на кухню ужинать. Во всяком случае, оттуда теперь звучали все сразу голоса. И по всему дому разносился божественный запах выпечки. Кир усмехнулся: на следующей неделе он все равно притащит Леру сюда возобновлять знакомство. Теперь обязательно. Потому что это его семья.
Уже обуваясь, на тумбочке в прихожей обнаружил Маринкину книжку. Этот ее дурацкий «Кофейный роман», который наделал столько шуму. Вариантов было два. Либо сама авторша бросила, либо Алла Эдуардовна в неравной схватке с семействами Вересовых и Закревских посеяла. Ведомый странным порывом, Кир благополучно умыкнул томик в твердом переплете с глянцевой обложкой. И, устроившись в такси и продолжая посмеиваться с произошедшего, происходящего и того, что, возможно, вскоре произойдет, не выдержал. Не утерпел. Да и разве тут утерпишь?
Раскрыл роман. Посмотрел титулку. Улыбнулся. Перелистнул.
«- Смилуйся, хозяин. С утра маковой росинки во рту не держал.
- Твой желудок меня мало волнует. А вот финансовое положение конторы – даже очень. И либо ты сейчас включаешь свой мозг, либо отдам хорошее дело кому другому. А гонорар там будет приличный, поверь».
Кирилл негромко хохотнул. Пролистал чуть дальше. Пальцы и глаза его задержались на следующем:
«Снова наклонился и стал целовать голый живот, поднимаясь к груди в черном бюстгальтере. Пальцы, словно существуя отдельно от него, задрали юбку. И он с наслаждением провел ладонями по внутренней стороне ее бедер. Какое счастье, что она предпочитает чулки!»
Херасе, МаринНиколавна!
В тихом омуте!
Кирилл пропустил еще несколько страниц.
«- Жрать – это хорошо. Пиццу заказать?
- Лучше б киллера, но можно и пиццу. Олег, у тебя человек в Минюсте был… Веременко… Веремченко…
- Ну был. Вермеенко, - кивнул Соснов.
- Нормальный мужик?
- Нормальный.
- Тогда у меня к этому нормальному мужику дело есть… но только сначала пожрать…»
Окончательно развеселившись, Вересов-младший метнулся почти в самый конец книжки. Где и завис на какое-то время.

Нежность //на лестничной площадке//

Небо, нависшее над головой, казалось тяжелым и давило на виски. Но справедливости ради, на виски ему с некоторых пор давило все на свете. Хотя голова теперь оставалась ясной. Он точно знал, чего он хочет. И точно знал, что ему нужно. Сейчас все это прекрасно сочеталось между собой. Цели и задачи были поставлены. Так он жить умел. От одной цели к другой. При всей своей внешней кажущейся разбросанности и любви к импровизациям, алгоритмы помогали выживать.
Сейчас алгоритм был прост до предела.
Самолеты в Гродно не летали.
На поезде добираться больше двадцати часов с пересадками.
Автомобилем – десять.
Только десять часов. Против одного месяца. Даже с головной болью это казалось мелочью, когда он садился в машину. А когда добрался до границы, десять часов представлялись уже чем-то самым долгим в жизни. Десять часов – это тяжело и страшно. И никак их не перепрыгнешь, никак не перешагнешь. Никак не проснешься через десять часов, когда нужно каждую минуту всматриваться в дорогу и сжимать руль.
Но ужаснее всего оказались последние секунды, когда он бежал по ступенькам пятиэтажки без лифта, вглядываясь в номера квартир на каждом этаже. Ему нужна была 71-ая. Лика жила в 71-ой. Этаж оказался третий.
Краевский набрал в легкие воздуха. И вдавил в кнопку звонка со всей дури. А дури накопилось немало за весь прошедший месяц с тех пор, как она уехала.
Внутри послышались шаги, шорох. Потом в глазке мелькнула яркая вспышка света. И стало тихо. Краевский вплотную прислонился к лудке. И отчетливо проговорил:
- Открой, пожалуйста.
Ничего. Тишина. Владислав устало прикрыл глаза. Он чувствовал себя опустошенным. И точно знал, что Лика там – стоит, прижавшись к двери, и сдерживает дыхание. Единственная женщина, которая была ему нужна. И она не хотела его видеть. Он мог бы пережить многое, но только не это.
Но она и не уходила. И Краевский цеплялся за то, что она не уходит. Ее удаляющихся шагов, отмеряющих его жизнь, не звучало.
- Я прошу тебя, Лик, - снова заговорил он. – Я же знаю, что ты там. Я искал тебя… долго… наверное, слишком долго, прости… Я хотел быть рядом с тобой. Я хочу быть рядом, если только ты позволишь. Я люблю тебя. Ты это знаешь. Я не умею тебя не любить. Я без тебя вообще ничего не умею, Лик… Слышишь?
Тихо щелкнул замок, и дверь приоткрылась.
- Лучше бы ты научился, - сказала Лика со вздохом.
- Не хочу. Не могу.
Она распахнула дверь шире.
- Здесь соседи тоже любопытные.
Ему было плевать. Он жадно смотрел в ее лицо, показавшееся в проеме. И чувствовал, как перехватывает дыхание. Нашел. Открыла. Впустила в жизнь. Идти ему было некуда. От ее глаз – зеленых до боли – в которых все самое сокровенное. От ее губ – чуть приоткрытых, искусанных – в которых он так нуждался. От ее рук – тонких и нежных – чьих прикосновений он жаждал. Куда идти? Зачем?
Она отвернулась от его взгляда – слишком больно было, обжигало огнем, оставляло открытые раны, которых и без того много. Они не проходили, лишь появлялись новые.
Лика тряхнула головой, пушистая ярко-рыжая грива задрожала следом. Повернулась и ушла вглубь квартиры. Хлопнула дверь. Раздались шаги. Краевский показался на пороге.
- Лик… - его тихий голос звучал устало и напряженно, но вместе с тем нежно – нежности у них, кажется, никогда не было. Ни один из них ее себе не позволял. Теперь что-то изменилось. Теперь он, наконец, стал собой.
- Зачем ты приехал?
- Я свободный человек. Имею право ездить туда, куда захочу, - криво усмехнулся Влад.
- Имеешь, - кивнула Лика, - конечно, имеешь. Но… я уехала не для того, чтобы заставить тебя мотаться за мной.
- Я знаю. От мучений ты меня не избавила.
- Ты должен был избавиться! – резко выкрикнула она. – Должен был. Забыть меня! Жить своей жизнью! Найти себе нормальную бабу!!
- Разогнался! – буркнул он и подошел к ней. – Я Киев с ног на голову перевернул, когда ты исчезла. Спасибо Соснову, подогнал человека, который пробил, что ты поездом до Минска укатила!
- Тебе баб мало?! – она отступила на шаг.
- В самый раз, чтобы понять, что нужна одна. Ты.
- Да не нужна я тебе! – зашипела Лика, не отрывая взгляда от его лица. – Ты придумал все! Не могу я быть нужна! Зачем я нужна! Кого трахнуть – и так найдешь! А больше я ничего не могу!
- Ты можешь л ю б и т ь меня. Я хочу, чтобы ты любила меня, - ответил Владислав, и руки его взметнулись к ее плечам, обхватив их. Он чуть встряхнул ее и снова заговорил: - Я хочу с тобой жить! Я хочу, чтобы у нас было все серьезно! Это все по-настоящему, Лик, понимаешь? Это не блажь! Это единственная надежда быть счастливыми.
Она вырвалась из его рук и быстро, громко заговорила:
- У нас не может быть по-настоящему! По-настоящему – это когда помнят про штамп в паспорте. Когда не трахаются с кем попало. По-настоящему рожают детей, - Ликин голос задрожал. Она выдохнула и снова зло зашипела: - Ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу!!! Зачем ты приехал?!
Его взгляд потяжелел. Почернел. И даже лицо, кажется, почернело. Он наклонился к Лике и медленно произнес:
- За этим и приехал. Сказать, что хочу поставить штамп в твоем паспорте и делать тебе детей. Но если ненавидишь, прогони. Клянусь, больше не потревожу. Никогда.
- У меня есть штамп, - мрачно сказала она, не глядя на Краевского. – Остального не будет.
- Первое не проблема. Остальное – вопрос больной, но не принципиальный.
Она громко, судорожно всхлипнула и заколотила кулаками по его плечам.
- Зачем ты приехал?! Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя… Ненавижу!
Что он мог с этим сделать? Что вообще можно сделать? Только обхватить ее руками, не пускать, не давать пошевелиться. Целовать лоб, глаза, щеки, нос, губы – губы, постоянно повторявшие вместо признаний в любви признания в ненависти. Забыть обо всем на свете, кроме этих сопротивляющихся губ и ладоней. Подчинять ее себе. Приручать. Заставлять. И клясться, что больше уже не станет. Потому что это почти изнасилование.
Его губы быстро касались ее шеи, доходили до ключиц, возвращались обратно, к задыхавшемуся ненавистью рту. Его пальцы пробирались под футболку, гладили спину, пытались перелить в нее любовь и бесконечную нежность.
А потом он отпустил ее. Отступил на шаг, глядя, как она покачнулась. И тихо сказал:
- Каждую минуту ты будешь знать, что я люблю тебя. При любом раскладе. Хоть прогонишь, хоть позволишь остаться.
Лика обрела равновесие и молча смотрела на него, больше не отводя взгляда. Единственное, чего хотела – чтобы он не уходил. Никогда не уходил. И не смела просить. Не смела навязать ему себя. Со всей своей му́кой, в которой он не был виноват. Со всеми своими ранами, боль которых привыкла терпеть.
Ей оставалось только смотреть на него. Пока он не ушел.
Краевский втянул носом воздух, смешавшийся с ее запахом. Медленно, будто сквозь сон, качнулся в ее сторону. На лице его отразилось страдание. И тут же исчезло, словно бы он примерил маску, скрывавшую любые чувства. Словно бы чувств и не было. Словно высечен из холодного равнодушного камня. А потом развернулся и пошел прочь, ничего не видя перед собой. Хлопнул дверью. И остался один на площадке. Идти сил не было. Куда идти? Зачем идти? Жить движением, отдалявшим от нее?
В изнеможении сел на верхней ступеньке лестницы. Достал из кармана пачку сигарет. Но так и не закурил. Смотрел прямо, в черный провал подъездного окна. И умирал каждую секунду вместе с убегающим временем.
Он не знал, сколько прошло этих секунд, минут или часов, когда услышал негромкий скрип двери, и кожу шеи обжег лоб Лики, пылающий как в лихорадке.
Опустившись рядом с ним на колени, она обвила его плечи руками.
- Ночь на дворе, поздно… - бормотала она. – Холодно и поздно… Ночь уже…
Вряд ли он понимал, что она говорила. Чувствовал только ее прикосновение. Уткнулся носом ей в грудь. Тяжело дышал. И едва отличал бред от реальности. В темноте лестничной клетки возможно было все. Но и невозможно в равной степени. Он судорожно переводил дыхание, снова и снова закрывая глаза, и едва слышно шептал:
- Я спать хочу, Лик… я так спать хочу…
- Идем… Идем, Влад… - Лика вскочила на ноги и протягивала ему руки. – Ты прости меня, я… Идем!
Краевский устало поднял голову и…

… и Кирилл решительно захлопнул книженцию. Коротко рассмеялся, глядя на мелькающие за окном фонари. Читать становилось невозможно. Темно. Да и не хотелось. Выводов было два. Марина не гнушается персонажами а-ля Марти Стю. И, собственно, прототипом Марти в данном случае был его собственный отец.
Таксист въезжал в Лерин двор и чуть приглушил радио.
- Подъезд который? – спросил он.
- Второй, - ответил Кир.
- Ага.
Оказавшись под окнами квартиры, где, кажется, даже не спрашивая разрешения, поселился, Кирилл расплатился с водилой, достал сумку из багажника и подумал о том, что в понедельник совсем не хочется идти на работу. Впрочем, при условии, что вечером каждого дня рядом будет Лера, даже понедельник можно пережить.
Поднялся в подъезд. Позвонил в дверь. А когда та открылась, весело сказал:
- Я вернулся! И я голодный!
_________________

 » Постскриптум

- Твоя лягушка совершенно распустилась, - сказала Вероника Закревская, поправив плед на детях, мирно сопевших на заднем сиденье.
- Как бутон розы, - крякнул Ярослав, не отвлекаясь от дороги и сжимая руль.
- Характеризовать ты умеешь, - фыркнула Ника, - а она, между прочим, сегодня мяч у Маши отобрала. Будто так и надо!
- Значит, так и надо. Она до крайности рациональна и никогда не делает того, что не считает нужным.
- Это был не ее мяч!
- А еще она упорна и умеет идти к цели.
- Почему у меня сейчас такое впечатление, что ты говоришь не о лягушке? – спросила Ника, внимательно глядя на профиль мужа. Лица к ней он не поворачивал, но уголок его губ привычно дернулся вверх и тут же вернулся на место.
- Потому что ты очень хорошо меня знаешь, - наконец, сказал он.
- Иногда ты по-прежнему остаешься для меня загадкой, - проговорила Ника и чуть двинулась в кресле ближе к Ярославу.
- Чувак, который живет в твоем доме, бросает носки под кресло и периодически таскает завтрак в постель, априори не может быть загадкой. Давай, начинай возражать.
- И начну! – она рассмеялась. – Я возражаю против формулировки «мой дом». Настаиваю на «нашем».
- Нахваталась. Ок, пусть будет «наш». Марина тебе не объясняла, какой черт ее вообще дернул, а?
- Сказала, вдохновение.
- Круто. Я надеюсь, ты понимаешь, что настоящий я еще из больницы тебя похитил бы без разговоров?
Ника деланно вздохнула.
- Ну вот! А я хотела поинтересоваться, поехал бы ты за мной в Пермь.
- До Перми не дошло бы.
- Ты так уверен?
- Да. Потому что об этом легко говорить сейчас, когда все так, как есть.
- А я не хочу думать, что могло быть иначе.
- Ты из-за этого так психанула?
Ника долго ничего не отвечала, глядя в окно машины, в котором ни черта не было видно.
- Не только, - заговорила она. – Я рассказала ей все. Как подруге, как близкому человеку. А получилось, как получилось. Слав, я больше никогда никому ничего не расскажу. Правда!
Ярослав в очередной раз усмехнулся и крепче сжал руль. Некоторое время помолчал, а потом тихо спросил:
- А мне расскажешь одну вещь?
- Какую? – удивилась Ника.
Закревский снова замолчал, по всей видимости, раздумывая. Повернул лицо к жене. В глазах его изредка мелькали искры, отражающиеся от редких фонарей. Потом посмотрел на дорогу и глухо спросил:
- Я тогда на целый месяц пропал… Когда с пневмонией валялся… А ты весь этот месяц продолжала торчать в Киеве. У тебя причин не было, а ты торчала. Почему?
- Не знаю, - Ника быстро пожала плечами. – Наверно, чтобы тебе не пришлось ехать в Пермь.
- Исчерпывающий ответ, - рассмеялся Ярослав. – По этому поводу у меня два замечания.
Ника вопросительно приподняла бровь, глядя на дорогу.
- Во-первых, я тебя люблю. А во-вторых, надо в супермаркет заехать – молоко закончилось. Лягушата с утра потребуют.
- Я тебя тоже люблю, - теперь она снова смотрела на мужа. – И совсем не представляю, как это – «без тебя». Даже один день.
- Черт! - хохотнул он, повернул к ней голову и подмигнул. – Нарисовалось «в-третьих». Дома покажу, тебе понравится.

Конец.

_________________

Девочки, спасибо большое за роман! Как всегда супер и интересно! Жду новых работ!
_________________

ДжЫн и Светлая,спасибо за интересную историю!
Вдохновения и удачи!

Девочки ,огромное спасибо за роман.Читала с огромным удовольствием.Несмотря на примирение между Мариной и Никой,осадок от поступка Марины у меня остался и ее образ так сказать потерял свой флер очарования.Использовать откровения Вероники как сюжет для своей книги,это как минимум очень бестактно,очень,получается у нее (Марины) большие проблемы с писательской фантазией.И это бывший учитель?Да еще и словесности?Но зато как хороши Закревские оба!Ника,умничка ,сделав собственные выводы нашла в себе силы помириться с Мариной.
Очень интересно и напряженно получилась линия Кирилла и Леры.Еще раз огромное спасибо за книгу,с нетерпением жду следующих историй!

Спасибо вам огромное!! Грустно, что мини и что уже закончилось. Тешу себя надеждой, что ожидание будет не очень долгим и мы снова встретимся с вами на страницах новой истории. Лёгкого перышка и неуемного вдохновения!!!
_________________