натаниэлла:
28.11.24 10:26
» Часть 2. Навиния и навинийцы. 1\5
*
КНИГА ПЕРВАЯ. Часть вторая
Мария Некрасова. НАВИНИЯ И НАВИНИЙЦЫ

Всё, что видим мы, - видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей не видна.
Омар Хайям
(Перевод Г.Б.Плисецкого)
Глава 1/5
Маша стояла у панорамного экрана, но смотрела не на прекрасный космос, а на двумерную черно-белую фотографию родителей в раскрытом медальоне.
Ее обтекала шумная толпа расфуфыренных куриц, толстых и самодовольных папиков и дурно воспитанных детей. Благо еще, никто из них не толкал ее и не приставал с вопросами, что она забыла здесь, среди развращенных вседозволенностью отпрысков богатейших семей. Людям, относящимся к срединным слоям социальной пирамиды, нечего было делать на космическом корабле, летящем к Эпсилону Эридана. Тем более не стоило им торчать у панорамного окна, мешая любоваться на галактику Циферблат всяким спесивцам.
«
Никогда, никогда, никогда не приезжай на Навинию!» - убеждал Машу отец незадолго до того, как окончательно перестал выходить на связь.
Маша ослушалась, потому что ей до сих пор казалось, что именно на Навинии она поймет, что случилось с ее родителями. И с мамой, и с папой – все ниточки, как некогда дороги в Рим, вели именно сюда, в самое сердце эриданского заговора.
Мама пропала в космической экспедиции. Это произошло давно, и с ее исчезновением Маша успела кое-как примириться, но отец… Папа остался у нее последним родным человеком, и потерять его тоже она совершенно не хотела.
«
Никогда, никогда, никогда не приезжай на Навинию! Ты вроде бы рассуждаешь здраво, мечтая раздобыть там кое-какие ответы, но игра не стоит свеч, понимаешь, Манюша? Молчи, не возражай! Вижу, ты готова идти до конца, но послушай меня – не делай этого! Навиния должна оставаться для тебя последней чертой, которую нельзя пересекать. Планета очень хорошо защищена со всех сторон. В одиночку тебе не пробиться, а доверять кому-то еще – нельзя…»
Прежде, можно сказать – в прошлой жизни, когда отец рассуждал о робжиптах, Маша во многом с ним не соглашалась, яростно спорила и, пожалуй, если бы он не пропал, то никогда бы не приняла его точку зрения и не сделала бы ее точкой отсчета. Однако папа исчез, и данный факт перечеркнул его неправоту. Отныне Маша воспринимала папины слова иначе, с другим знаком, считая их пророческими. Трагедия вернула ей здравый взгляд, полностью поменяв все смыслы.
Робжипты были очень похожи на людей, поэтому им не доверяли, ими восхищались, их боялись и их боготворили – инопланетяне вызывали самые противоречивые чувства, и это было закономерно. Совсем недавно Маша их обожала, но после того, как папа пропал, в их ярко-синих светящихся в темноте глазах ей стало мерещиться коварство.
- Их цивилизация древнее нашей. Робжипты в десять раз умнее самого умного человека. А что делает умный человек с глупым? – спрашивал ее отец и сам же отвечал: - Он использует его в собственных интересах, да так, что дурак и не догадывается.
- Но робжипты не заставляют нас что-то делать, - возражала Маша. – Насколько я знаю, они сами вызвались облегчить нашу жизнь, потому что альтруизм входит в их Мировую Концепцию Счастья. Они делятся с нами своими достижениями и техникой, подарили планету…
- Это и подозрительно. Завернуть в прекрасный подарок смертельную отраву с отложенным эффектом – вот свойство человека, а робжипты похожи на людей. Забудь все, чему тебя учили в университете, все эти Мировые Концепции и прочий хлам – это ложь, Манюша, ведь мы знаем об эриданцах только то, что они сами нам рассказали. За их сладкой риторикой мы упускаем главное: они такие же, как мы, просто старше, и опыт у них покруче, однако интересы у нас совпадают. Мы с ними конкурируем за одну и ту же нишу, так что они еще покажут нам свое нутро – вспомни, Манюша, о данайцах!
- Но если все это настолько очевидно, почему мы сотрудничаем с ними?
- Политика, - объяснял ей отец. – Да, мы слабее и потому не в состоянии им противостоять. Мы делаем вид, что подчиняемся, что соглашаемся с ними и принимаем подарки, но это своеобразная хитрость.
- Хитрость или коррупция?
- Надеюсь, что первое. Хотя с людьми не угадаешь.
- Тогда это некрасиво. Унизительно даже.
- В политике нет ничего красивого, но она нужна нам, чтобы уцелеть и получить какие-то выгоды, несмотря ни на что.
Заниматься политикой Маша никогда не планировала, эта «грязь» вызывала в ней внутренний протест всякий раз, когда она принималась размышлять на подобные темы. Но если она хотела добраться до правды, то без вникания в политические игры ей было не обойтись.
«
Сильные люди, владеющие опасными секретами, должны всегда оставаться гибкими.
Это не предательство и не конформизм, Манюша, это мудрость»
Маше было противно притворяться и говорить не то, что думает, однако реальность заставляла ее учиться притворству, чтобы никто не мог сожрать ее с потрохами или использовать втемную.
*
... - Вот ты где!
Маша вздрогнула, выпустила медальон, повисший на цепочке поверх наглухо застегнутого платья, и обернулась.
Умила Антоновская под руку с каким-то модно одетым дрыщом с синими космами подходила к ней со стороны накрытых столов. В руке она держала за длинную ножку полный бокал шампанского, который уж точно был для нее лишним. Умила успела наклюкаться, и синеволосый дрыщ, тоже пьяный, хотя на нем это сказывалось не столь явно, едва удерживал ее на ногах. Умила висла на нем мокрой тряпкой.
- Я так и знала, что найду тебя тут! – излишне громко провозгласила она. – Я вспомнила, что ты любишь космос и инопланетян, и сказала, что ты способна бросить меня только ради шикарного пейзажа за окошком.
Маша любила космос, это правда. Эту любовь она, наверное, унаследовала от матери-астрофизика, но изучать загадки Вселенной через панорамный экран не имело смысла. Для этого требовался настоящий простор.
- Все, дальше я сама. Пока-пока! – сказала Умила на лидепла, из чего стало понятно, что ее синеволосый кавалер русским языком не владеет. Умила отпустила его руку, чтобы тотчас опереться на Машино плечо и не рухнуть на пол. – Спасибо, что проводил, чувак, но на этом все!
- Милая моя Мила, - дрыщ ответил на том же языке международного общения, - я вовсе не намерен прощаться. Как насчет совместного ужина?
- Там видно будет, - Умила отмахнулась от него, как от навязчивой мухи. Видимо, парень не произвел на нее впечатления. – Сейчас я собираюсь поболтать со своей подружкой. Третий будет лишним, ферштеешь меня, барон?
Покачнувшись, синеволосый изобразил поклон и отточенным жестом, который нарабатывается частой практикой, послал на смартсинг Антоновской свою визитку. Кольцо на пальце Умилы пискнуло, и та воззрилась на гаджет с неудовольствием.
- Все же я лелею надежду! – проворковал кавалер и наконец-то удалился.
- Уф, вот же липучка! - Умила всунула Маше бокал и принялась стирать из памяти смарта ненужную ей визитку. – Такой болван! Хоть и барон. Хотя… - она на секунду задумалась, - может, и не барон вовсе. Смахивает на жигало. Ужасно противный! Настоящие бароны такими не бывают.
- Откуда ты знаешь? У тебя много знакомых баронов?
- Ни одного. Но то, что я слышала об отпрысках древних семейств… Короче, этот тип фальшив с головы до пят.
- Зачем же ты с ним общалась? – спросила Маша, опуская свободную руку в карман и нащупывая там таблетки от опьянения, которые предусмотрительно держала при себе.
- Так из-за тебя! Ты оставила меня грустить в полном одиночестве.
- Мне казалось, что в тот момент ты была совсем не одинока и очень даже весела.
- Они все паршивцы и пустомели, - охарактеризовала бывших собеседников Умила. – Я устала от них через пять минут.
- Это они тебя напоили?
- Нет, с этим я справилась сама. Скучно же! Чем еще заниматься, если не пить? – Умила поморщилась, заметив на ладони компаньонки желтый кругляш таблетки. – А это обязательно?
- Обязательно, - подтвердила Маша.
- Я ж протрезвею!
- Вот и отлично. Ты знаешь, что тебе нельзя злоупотреблять. Положи под язык.
Умила строптиво помотала головой:
- Она кислая!
- Зато полезная. Скоро предстоит посадка в порту Исинавии, и твой отец не должен видеть тебя в разобранном состоянии. Иначе он меня уволит.
- Еще чего! Это я решаю, кого увольнять, а кого нет. – Умила все же вложила таблетку в рот. – Это я тебя наняла, помнишь еще?
- Конечно. Однако инструкции я получала от твоего отца, а тот – от ваших семейных докторов.
- Пф! – Умила взмахнула руками и едва не упала. Маша подхватила ее, удерживая за талию. – Ничего со мной не будет, приступов давно не случалось.
- И все же стоит поберечься, - Маша поставила ее бокал на поднос проходившего мимо стюарда в дыхательной маске. – Если б я знала, что ты напьешься, я бы не ушла.
- Зачем ты ушла? – капризно поинтересовалась Умила. Таблетка начинала действовать, и манера невнятно тянуть гласные из ее голоса постепенно исчезала, замещаясь нотками вполне здравого, осознанного недовольства.
- Не люблю смотреть на чревоугодие.
- Имела право не смотреть, а участвовать. Тебя никто не гнал.
На самом деле Умила прогнала ее. Ей было неуютно флиртовать под критикующим взглядом компаньонки. Молодые оболтусы, к которым она примкнула, не могли похвастаться интеллектом, о чем Умила прекрасно догадывалась, но других вариантов для нее не нашлось, и она использовала то, что имела, на полную катушку. Маша своим холодным (пусть и молчаливым) видом портила ей удовольствие.
- Ладно, проехали! На обзорной площадке и впрямь красиво. – Умила наконец-то обратила внимание на галактику, висевшую, казалось, прямо за бортом корабля, словно постер на стене. – Давай тоже пофоткаемся! А то у всех будут такие снимки, а у нас нет.
К этому времени любителей потолкаться на обзорной палубе поубавилось. С сожалением Маша констатировала, что для многих это был всего лишь пункт обязательной программы. Галактика Циферблат была для них не чудом природы, а символом их собственной успешности и принадлежности к клану
Мета. Все знали, что наблюдать ее невооруженным глазом можно только из окрестностей Ассадиры, а полет к Ассадире был по карману исключительно
металюдям.
- Да отпусти уже, я нормально стою! – потребовала Умила, скидывая руки компаньонки со своей талии.
Активировав голографический экран смартасинга, она нашла иконку стереокамеры и запустила программу распаковки сингулярной ячейки.
- Сначала мы вместе попозируем. Потом я тебя запечатлею на память, а потом ты меня.
Она подвесила соткавшийся из воздуха аппарат в нужной точке и снова прижалась к Маше. Маша обняла ее. Умила проверила по экрану, насколько гармонично выстроен кадр, что-то поправила и склонила голову, прижимаясь к Машиной щеке.
- Улыбнись!
Маша послушно улыбнулась.
- Теперь ты! Двигай вон туда, чтобы причальная рамка не заслоняла вид. – Умила отстранилась и чуть развернула зрачок аппарата. - Ну, стоишь как гнутая чурка? Изогнись поизящней и сделай лицо попроще! А то на снимке выйдешь похожей на уборщицу, которая выискивает мусор, чтобы срочно его прибрать. Никто на тебя такую не посмотрит и завидовать не станет.
Маша немного приосанилась, но возразила:
- Зачем мне завистники?
- А разве ты не хочешь показать всем, какая ты крутая? – Сделав первый снимок, Умила снова принялась крутить аппарат в поисках более удачного ракурса. – Ты летишь на Навинию, дуреха! Оглянись – здесь нет случайных людей, только победители по жизни
- Я именно что случайный человек, Мила. И я знаю свое место.
- Глупости! Я никому не скажу, что ты наемная подруга, а не… просто подруга. В конце-концов, твой отец не самый последний дип-инженер, ты вовсе не «черная кость».
- Зачем мне это?
- Как это зачем? – Умила, казалось, искренне изумилась. – Ты что, не планируешь подцепить богатого муженька или хотя бы щедрого друга? Помимо того, что это выгодно, тебе стоит хоть иногда развлекаться.
Маша понимала, почему ее спутница так думает. Что еще могла думать про нее дочь резидента Навинии, которой папочка навязал дуэнью? Причем, не старую мымру с вечно кислым лицом (чего Умила втайне боялась и о чем бесхитростно призналась в их первую встречу), а прошлогоднюю безработную выпускницу, закончившую Московский биосоциальный университет. Ясно же, что отличница, презревшая карьеру и устроившаяся служанкой, способна это сделать исключительно в поисках жениха. В представлениях Умилы мир был именно таким.
- Или… это, слушай… - Умила распахнула широко глаза, осененная не самой приятной идеей. – Машка, признавайся, ты же не из этих, розово-радужных? Ко мне лично клинья подбивать не собираешься?
- Нет, Мила, с этой стороны тебе ничего не грозит, но вряд ли я стану искать мужей среди тех, кто торопится на Ассадирский карнавал
, - негромко произнесла Некрасова, опуская глаза и тем самым пытаясь за скромной позой скрыть сарказм.
- Ну и дура! - Умила бросила в ее сторону аппарат, ни грамма не поверив. – Ты мешаешь мне быть доброй самаритянкой – так это, кажется, называется в библейских кущах Навинии?
«Смирение!» – напомнила себе Маша, притормаживая ладонью камеру у самого лица.
- Прости, пожалуйста, я не хотела, - сказала она и добавила, сознавая, что роль раскаявшейся грешницы ей все равно не подходит. – Собираешься быть доброй самаритянкой, будь ею сколько угодно, но для начала не превращайся в сваху. Я не спешу заводить отношения.
- Напрасно! Молодость проходит быстро, как и красота.
- Молодость – не та наживка, на которую я собираюсь кого-то ловить.
- Ладно, как хочешь, - Умила уже потеряла к данной теме интерес. – Сними меня у обзорного экрана, но только чтоб пуки-пуки! Поняла? Чтоб как на обложке журнала! И сделай кадров побольше, я после выберу, что послать моим заклятым подружкам…
...