Энн Стюарт "Холодный как лед"

Спасибо за новую главу Раздражает, что героиня до сих пор считает Гарри безвредным добряком, можно ведь было ее просветить

это точно!!!!!!!!!!! Не позавидуешь им!!!!!!
А Женевьева молодец, держится!!!! Пусть ей и страшно!!!!!!!

значит можно его в расход? Страшная она женщина!!!!!!!!!!

Кarmenn, Sig ra Elena, спасибо за великолепный перевод!!!!!!!!
___________________________________

Спасибо, за продолжение!!!

Karmenn, Sig ra Elena, спасибо!!!

Карми, Леночка, спасибо за новую главу!

Женевьева поражает своим мужеством и явно не только меня, но и Питера

Вроде как даже и обиделась, что к ней никто не приставал?

Это что-то значит или нет? Ведь горизонтально положение героев в ЛР что-то всегда значит?

Это только на первый взгляд. У мадам Ламберт есть своя история, очень интересная, в этой же серии. Так что, будем надеяться когда-нибудь прочитать ее в хорошем переводе замечательной команды (толстый намек )

Это случайно не продолжение серии "лед"?если да , то очень рада и большое спасибо прекрасным труженицам за их труды на поприще перевода ( и этот факт не зависит от того это ли продолжение , нет ли).
_________________

Это неслучайно продолжение. А то откуда бы здесь взялся Комитет и Питер Йенсен, знакомый нам по книге "Черный лед"?
_________________

Спасибо . Я . Просто боялась надеяться.
_________________

Замысловато,с фантазией,в духе Стюарт.Спасибо.

 » Глава 6

Глава 6
 
Она никак не могла обрести дыхание. Несмотря на мягкий застланный ковром пол, Йенсен так сильно швырнул ее, что вышиб из нее дух, да вдобавок придавил коленом грудную клетку. Женевьева с усилием втянула воздух, дыхание вернулось, а с ним пришла и ярость.
Пленница резко дернулась, поймала лодыжку Йенсена и попыталась свалить его, но он оказался мощнее и тяжелее любого человека, с которым когда-либо она тренировалась. И тут ведь отнюдь не тренировка.
Йенсен дотянулся до рук Женевьевы, схватился за них и вздернул ее вверх. С босыми ногами она была гораздо ниже его, что доставляло ей неудобство, но все равно адвокатша не колеблясь со всей силы двинула вверх коленом.
И не достигла цели – Йенсен уже скрутил ее, завернув руки за спину, и повернул лицом к стене.
 - Барахтайтесь, барахтайтесь - зашептал он Женевьеве  на ухо, - но, право слово, какие чертовски жалкие попытки. Никогда не пытайтесь бить кого-то коленом по яйцам, если нет возможности после смыться. Черт, да мужчины в таком случае слетают с катушек, начинают сердиться и становятся чересчур опасными.
Она ничего не ответила, лихорадочно обдумывая, что бы еще предпринять. Подколенная область всегда уязвимое место, и есть различные удары, которые, как предостерегали мисс Спенсер, могут оказаться смертельными. Удары, которые ей следовало попытаться не мешкая применить.
А потом захватчик на шаг отступил. Она больше не ощущала себя распластанной по обшитой деревянными панелями переборке. Йенсен все еще удерживал Женевьеву за запястья, но она уже мысленно прикидывала, сможет ли снова пнуть его.
- На вашем месте я бы не стал этого делать, - забавляясь, произнес он вполголоса. – Вы выдаете каждое свое действие наперед, и совсем нетрудно вас остановить. И я предупреждаю, прекратите целиться мне в яйца. Раздражает.
Каким-то образом он уже исхитрился развернуть ее так, что она оказалась лицом к нему, и при  этом все еще крепко сжимал сильной ладонью ее запястья. Женевьева даже не уловила, что на мгновение он отпускал их – так увлеченно проделывала всю эту жалкую работенку, стараясь защититься с помощью техники, усвоенной в качестве старательной ученицы мастера Тенчи.
- Зато я умудрилась больно стукнуть вашего приятеля, - с вызовом заявила она.
- Верно. Но ведь Рено дурак, и он вас недооценил. Только вот боюсь, он из тех типов, что норовят затаить злобу. У меня нет особого стремления дать ему возможность отплатить вам, но если вы будете и впредь меня доставать, то я могу изменить свое мнение.
Ей хотелось ответить чем-нибудь резким, но она сообразила, что куда лучше предпочесть общение с Питером Йенсеном, чем лишенную воображения жестокость Рено, даже если Женевьеве светил призрачный шанс сбежать от француза.
Йенсен даже не запыхался. Эти глаза, которые она считала бесцветными, на самом деле оказались чистого ярко-синего цвета, что напомнило ей…
- У вас есть какой-нибудь раствор для контактных линз?
На мгновение, пораженный, он уставился на нее. Если ей не удалось свалить его с помощью любительских приемов самообороны, то по крайней мере она могла задеть его словесными шпильками.
- Прошу прощения?
- Вы ведь носили прежде цветные контактные линзы? А это означает, что где-то на борту есть раствор для них, и мне он нужен. Я ношу свои линзы почти сорок восемь часов, и они меня просто убивают. Мне следовало снять их, когда у меня еще имелась под рукой сумочка, но меня отвлекли более интересные вещи, а именно желание унести отсюда ноги.
Он быстро пришел в себя:
- Честно признайтесь, мисс Спенсер. Вы больше интересуетесь своими таблеточками. На уме у вас именно эта дрянь. И, кстати, не пытайтесь искать оружие, здесь нет ничего, что вы можете использовать, а окна слишком малы, чтобы вы смогли в них пролезть.
- Снова намекаете на мой вес?
Он невольно усмехнулся:
- Это бортовой иллюминатор, госпожа адвокат. Через него никто не сможет пролезть. Почему женщины так выставляют себя на посмешище, носясь с этим своим весом? Десять или пятнадцать фунтов – да какая разница. Разве что когда приходится таскать ваше бесчувственное тело.
Йенсен все еще держал ее за запястья, иначе Женевьева бы его непременно стукнула. Конечно же он, гад такой, точно знал, сколько она весит лишних фунтов, точно так же, как и какой размер одежды на самом деле носит.
- Вы ведь сами знаете ответ? – с фальшивой сладостью произнесла Женевьева. – Так не утомляйте меня.
- Тогда ведите себя хорошо.
Йенсен отпустил ее, и секунду она не шевелилась. Они постояли долгое мгновение. Он, наверно, выжидал, какой она сделает следующий ход, но раз Йенсен дал ясно понять, что вычисляет все ее попытки, то Женевьева сдалась. На данный момент.
- Не хотите уйти с дороги? – спросила она. – Или мне нужно переступать через вас?
Тюремщик сделал шаг назад, освободив путь, но оставаясь достаточно близко, чтобы в случае чего схватить пленницу снова. Крайне неприятное ощущение, когда тебя поймал в ловушку человек, который может предугадать каждый твой шаг. Женевьева гордо прошествовала мимо Йенсена, что трудновато было изобразить, ступая босыми ногами, и захлопнула дверь ванной комнаты.
Он был прав: ничего хоть в малейшей степени смертоносного там не водилось. Женевьева плеснула на лицо холодной воды, потом показала своему отражению язык. Спутанные волосы разметались по спине. Она заплела их в косу, перевязав конец зубной нитью, прежде чем вынуть контактные линзы. Женевьева понятия не имела, где ее сумочка, а только почувствовала, что болит голова и трясутся руки.
Открыв дверь ванной, она высунула голову. Йенсен сидел на прежнем месте, где Женевьева первый раз увидела его, и продолжал читать как ни в чем не бывало, словно ничего не было важнее, чем прочесть эту книгу. Наверно, так и есть, – он ведь единственный, кто был хозяином положения.
- Эй, - позвала она. – Где моя сумка? Мне требуются очки и таблетки.
- Никаких таблеток, - возразил он. – Но я узнаю, сможет ли Ханс найти ваши очки. Там на столе кипа одежды – пока посмотрите, не подойдет ли вам что-нибудь. Для заложника в море Армани вряд ли годится.
А ведь он действительно определил, что это Армани, сукин он сын. Она сгребла одежду и вернулась в ванную, попробовав закрыть замок. Тот, разумеется, не работал. Она воздержалась от ворчания, пока снимала пострадавший костюм. Ей даже думать не хотелось, во сколько он обошелся. Сейчас приходилось волноваться о куда более важных вещах, чем потеря гардероба.
Женевьева вытянула из вороха мешковатые брюки-хаки и широкую белую футболку. Брюки висели на бедрах и даже с ее длинными ногами волочились по полу, поэтому она подвернула их несколько раз. Проверить свое отражение в зеркале Женевьева не соизволила - ее зрение без контактных линз или очков было проблематичным, да и, кроме того, в свете текущих событий совершенно не важно, каков ее внешний вид. Она открыла дверь и чуть не наступила на штанину, поскольку та развернулась.
Йенсен поднял взгляд, но Женевьева не смогла прочесть выражение на его лице. Вряд ли это удалось бы, даже будь у нее очки, – он ведь дока по части сокрытия своих реакций.
- Слишком длинные брюки, - прокомментировал он.
- Срочное сообщение – я не такая рослая, как Гарри, - парировала она. Потом уселась на диван, куда изначально Йенсен ее притащил. От идеи попытаться вырубить его и сбежать Женевьева не отказалась, но проделать это все равно не смогла бы, пока не в состоянии видеть.
- Вот. Обрежьте их, - сказал он, что-то бросив ей.
По чистой случайности она поймала предмет, с изумлением поняв, что Йенсен кинул ей тот самый швейцарский армейский нож. Она уставилась на своего стража, и не потребовалось идеального зрения, чтобы разглядеть его холодную улыбку.
- Если вы ухитрились достать меня этой маленькой вещицей, что ж, поделом мне, - заметил Йенсен.
- Вот и вправду поделом, - пробормотала она, наклоняясь, и принялась пилить тяжелую ткань штанин на уровне лодыжки.
- На вашем месте я бы отрезал повыше. Так больше шансов провести удачный удар ногой с приземлением, если у вас босые ноги. К тому же быстрее убегать.
Разумное замечание, хотя почему ей следует принять его помощь – непостижимая тайна. Так же как и почему он предложил эту помощь.
Женевьева прорезала коротким лезвием брюки-хаки на уровне бедра, пропилила и оторвала ткань, затем приступила к другой штанине. Штанины получились неровными, и она отхватила от первой еще пару дюймов.  Взглянув вверх, увидела, что Питер с интересом наблюдает за ней. Она ждала, что он выдаст какую-нибудь очередную оскорбительную шуточку, но он только кивнул и вернулся к книге.
Женевьева сложила нож и сунула в карман, решив посмотреть, вспомнит ли Йенсен, что дал ей оружие и потребует ли  назад.
- Я хочу свои транквилизаторы, - упрямо повторила она.
- Боюсь, ничем не могу помочь. Ханс еще не встречал  наркотиков, которые ему не пришлись бы по вкусу, и он уже их употребил.
- Как? Все? Это же его прикончит!
- Только не Ханса. Все равно эти ваши таблеточки совершенно жалкое изобретение. Маленькое подспорье какой-нибудь мамочке, разработанное для нервных дамочек, чтобы они пережили очередной день.
- Не такая уж я и нервная, - ощетинилась она. – И даже вы должны признать, что похищение – большой стресс.
- Выживите, - окинув ее взглядом, заявил Йенсен.
- Я? Выживу, вот как? А я-то думала, что уже труп.
Он поколебался, помрачнев.
- Не люблю я сопутствующие потери. Их не миновать, если не очень хорошо делаешь работу, а я стремлюсь выполнять свою работу по высшему разряду.
- Так если вы такой отличный профи, как заявляете, значит, мне не придется умереть? – весело спросила она.
Он не ответил, что как-то не обнадеживало. Молчание вылилось в затянувшуюся неловкую паузу, потом он снова поднял взгляд.
- Лучше не давать знать другим, что у вас есть нож, - спокойно произнес Йенсен, рассеяв надежды Женевьевы, что он не заметил ее уловку. – Не думаю, что вам удастся причинить много вреда этим ножичком, но никогда не стоит недооценивать элемент неожиданности. Не демонстрируй вы так ясно, что попытаетесь напасть, у вас было бы больше шансов выстоять против меня.
- То есть я могла бы сбежать? – требовательно уточнила Женевьева.
- Нет. Я имею в виду, что мне не было бы так до обидного легко остановить вас. В следующий раз не нападайте на явную цель. Еще лучше: смотрите туда, до чего вы даже не собираетесь дотронуться. Если намереваетесь ударить мужчине в глаз, смотрите на его яйца. А если собираетесь перерезать горло, действуйте так, словно намереваетесь пнуть. Между прочим, для вас это одна из лучших целей. И достать просто, и можно повредить гортань, и любой мужчина захлебнется в своей крови.
- Какая гадость, - машинально произнесла она.
Его улыбка была совершенно лишена юмора:
- Смерть вообще гадость, мисс Спенсер. Это вам не чистый, по-голливудски неспешный уход со сцены. А грязный и дурно пахнущий бизнес.
- Разве? Бизнес, я имею в виду?
- Временами.
- И для вас?
- Временами.
Он не стал ее обнадеживать. Не то чтобы она ждала это от него.
- Так что еще?
- Простите?
- Какая вежливость, - пробормотала она. – Так каким еще способом я могу защитить себя? Помимо перерезания горла? Может быть, я хочу просто вывести кого-то из строя, не заставляя захлебываться собственной кровью. Некоторые из нас чуточку брезгливее других.
- Можете даже не пытаться свалить противника ногой. Слишком распространенный прием, а вы недостаточно быстры или мало практиковались, чтобы это сошло вам с рук. Если у вас есть острый предмет, карманный нож, ручка и даже связка ключей, вонзите их в глаз противнику. И не смейте опять говорить «какая гадость». Если вас не смогут увидеть, то труднее будет вас достать.
Женевьева не стала утруждаться и указывать на то, что вряд ли у нее окажутся под рукой ключи, если дела будут продолжаться в таком духе, как сейчас.
- Ладно, - сказала она. – Все же я поищу, чем их остановить, не нанося смертельных увечий.
Йенсен отложил книгу и долго и задумчиво смотрел на нее.
- Встаньте, - приказал он. И сам встал, возвышаясь над ней: – Давайте.
Женевьеву обуяли противоречивые чувства. Ей не нравилось, что он маячил над ней, но она не слишком-то рвалась подняться на ноги и тем самым стать к нему ближе. И вообще ей не следовало поднимать эту тему.
Впрочем, если она не встанет, он сам ее поднимет. Женевьева уже слишком хорошо это усвоила, потому подчинилась. А Йенсен подошел близко - ближе некуда.
- Повернитесь, - скомандовал он.
Вот уж последнее, что ей хотелось бы сделать.
- Не собираюсь я поворачиваться спиной к любому из вас, если мне выпадет такая  возможность.
- А у вас не будет выбора.
Он взял ее за плечи и повернул так, что она очутилась лицом к переборке. Женевьева могла рассмотреть накачанного наркотиками Гарри, неподвижно лежавшего на кровати. Интересно, жив ли он? И что, в конце концов, мог совершить этот бедняга такое, из-за чего кто-то решил, что он заслуживает смерти?
Секундой позже она очутилась на полу, лицом вниз, а Йенсен коленом упирался ей в спину.
- Да отпустите вы меня? – возмутилась она спустя мгновение. Голос приглушал ковер.
Йенсен ее отпустил, и она, отпрянув от него, повернулась на бок. «Наставник» присел рядом, совершенно невозмутимый.
- Вы не можете себе позволить рассеивать внимание, беспокоясь о неподвластных вам вещах, вроде вон там лежащего Гарри. Так у вас не будет ни малейшего шанса выстоять против Рено, Ханса или любого другого.                                                                                
Женевьева не стала возмущаться, что он в который раз читает ее мысли, а ухватилась за сказанное:
- Что, есть и другие?
- Конечно, есть и другие. Операцию такой сложности вряд ли можно считать мелким предприятием.
- Должно быть, вам хорошо заплатили.
- Разумеется. И я не собираюсь посвящать вас в детали. Просто попытаюсь обучить паре трюков, которые могут помочь вам на случай, если Ханс или Рено решат немного с вами позабавиться. Если вступите в конфликт с другими, то удача вам тут не обломится.
- Сдается мне, что последнее время удача бежит от меня со всех ног, - заметила Женевьева.
- Вы живы, разве нет? А это само по себе удивительное везение. И наверно, вам не придется беспокоиться насчет Ханса – в первую очередь потому, что женщины ему без надобности.
- Посему меньшая вероятность, что он меня убьет?
Йенсен протянул ей руку, и Женевьеве ничего не оставалось, как позволить поднять себя на ноги.
- Сомневаюсь, что он пошевелит хоть пальцем. Вы лишь мелкая монетка в масштабе его ценностей.
- А что насчет вас?
Йенсен все еще держал ее за руку, другой обвил ее спину, рассеянно проводя большим пальцем точно в тех местах, где находились самые болезненные точки. Она подумала, знал ли он вообще, что творит, и отпрянула от него, потом посмотрела ему в лицо.
- Там у вас будут синяки, - заметил он.
- А вам-то что? Хотите поцеловать, чтобы все прошло?
Между ними застыло молчание. Словно кто-то третий присутствовал в комнате, более назойливый, чем бесчувственный Гарри, и на мгновение Женевьева испугалась, что встретится взглядом с Йенсеном. Но она преодолела боязнь и посмотрела ему в глаза, хотя по его лицу так ничего и нельзя было прочесть.
Словно ящик Пандоры – слово вылетит и не поймаешь. Притворяться было бы напрасной тратой времени: он, кажется, завел дурную привычку наперед знать, о чем она думает.
- Вы поцеловали меня, - резко бросила она. – Прошлым вечером.
Каменное лицо не дрогнуло, но у нее сложилась уверенность, что он находит ее забавной. Эта мысль приводила в ярость.
- Да, - признал он. – Поцеловал.
- Почему?
- Потому что это самый легкий способ подобраться поближе и вырубить человека, - пояснил он. – Продемонстрировать?
- Нет! – вскрикнула она, пытаясь вырваться.
Он снова улыбнулся:
- Я не собираюсь целовать вас. Я имею в виду вот это.
И прежде чем она осознала, что он вытворяет, он приложил ладонь к ее шее, такую прохладную на пылающей коже Женевьевы. Йенсен чувствовал ее бешеный пульс, и она ничего не могла предпринять, чтобы скрыть это. Наверно, ему к такому не привыкать.
- Не дергайтесь, - сказал Питер, когда она попыталась отодвинуться. Длинными пальцами он поглаживал основание ее шеи, большим пальцем водя по горлу.
- Пустите меня.
- Просто нажмите большим пальцем вот эту точку. – Он показал, и у нее начало темнеть в глазах, прежде чем он освободил ее. – И потом вам не придется беспокоиться, что кто-то захлебнется в своей крови. Но нужно только правильно попасть. Вот почему я вас поцеловал. Вы оторопели и дали время проделать все, как надо.
- А что, если вы попытаетесь вырубить другого мужчину? - саркастически заметила она.
В холодных синих глазах ничего не отразилось.
- Тогда я поцелую его, - сказал он самым холодным тоном. – Сейчас попытайтесь сами.
- Я не собираюсь, - пытаясь вырваться, заявила Женевьева.
- Я имею в виду прием, а не поцелуй, - уточнил он, схватив ее за руку и приложив к своей шее. – Не брыкайтесь. Попробуйте, найдете ли правильно точку.
Она не хотела прикасаться к нему. Кожа его была прохладной, шелковистой под ладонью, и Женевьева почувствовала ровное биение его пульса по контрасту с ее несущимся вскачь сердцем. Она сильно нажала пальцем куда-то, лишь бы отделаться от него, но он помотал головой, притягивая ее ближе.
- Вам надо провести ладонью сзади вдоль шеи. Как в любовном жесте. – Голос мягкий, соблазнительный. Он держал ее руку почти ласково, придвинув ее большой палец к нежному месту на своем горле. – Нажмите здесь, но только сильно и уверенно. Вот почему это срабатывает, когда вы кого-то целуете. Люди слишком рассеяны, чтобы заметить ваши действия, пока не станет слишком поздно.
- Я ведь не целую вас сейчас, - резко возразила она. Раздумывая, есть у нее, черт возьми, шанс вырубить его, и так ли уж хороша эта идея, учитывая, что на яхте имеются другие люди. – И нет ни малейшего желания.
- А вот это неправда, - близко наклонившись, прошептал он. – Но если  вам так хочется верить в это, не буду разоблачать ваш блеф.
 Он все еще держал ее за руку, лаская длинными пальцами. А потом отступил, и Женевьева ощутила, как обмякла, словно из нее выкачали воздух. Словно что-то потеряла.
- Повернитесь ко мне спиной.
- Только не снова, - запротестовала она. – Мы уже знаем, что вы в секунду можете уложить меня на пол.
- Разумеется, могу. Но вам нужно научиться, чтобы Рено или Ханс не проделали с вами то же самое. Поскольку уж они наверняка не позволят вам снова подняться, любой из них попытается взять вас сзади. И тот и другой  обладают особым спортивным инстинктом.
- Это не спорт! – возмутилась она.
- Для вас, может, и нет, но не для них. Повернитесь, но не думайте о лежащем на кровати бедном старине Гарри. Думайте о том, что вокруг вас, об опасности. Попробуйте почувствовать, когда я двинусь на вас.
Голос его резко оборвался, когда она двинула со всей силы локтем ему в живот.
Живот у него был твердый как камень – она, наверно, заработает себе растяжение связок от удара. Если достаточно долго проживет. Женевьева оглянулась и посмотрела на Йенсена, думая, что он даст сдачи, но он всего лишь деловито смотрел на нее.
- Уже лучше, - похвалил он.
- Это потому что вы растерялись, - самодовольным тоном сказала она. – Дайте еще раз попытаться…
И опять она на полу, на сей раз на спине, Йенсен без усилий распял ее, удерживая на месте.
- Не нахальничайте, когда нечаянно вам удался удар. Он лишь заставит противника стать осторожнее.
Она смотрела на него снизу. И с трудом обретала дыхание, но на этот раз вовсе не потому, что ее с силой швырнули о землю. Она убеждала себя, что это паника, неприятное чувство, что ее поймал в ловушку кто-то более сильный и крупный, чем она. Логично, но только отчасти правда.
- Пустите меня, - впившись в него взглядом, потребовала Женевьева. – Пустите, или в следующий раз, когда у меня под рукой окажется карандаш или связка ключей, вы, ей-богу, останетесь без глаз, слепой, как летучая мышь.
Эта медленная улыбка разозлила ее.
- Вот как? – произнес он, наклонился, и черные волосы, так старательно зализанные назад, когда он притворялся серым привидением, упали ему на лицо, почти скрыв его выражение. – У меня возникло чувство, что вам понравилось. Самую чуточку.
- Как же, ждите, - возразила Женевьева, но голос сошел на нет, и она задохнулась, когда Йенсен подобрался ближе. Возможно, он снова собирался ее поцеловать, а, может, на сей раз она воспользуется преимуществом, лишит его равновесия, ударит по горлу. Или, и такое возможно, просто откинется и покорно примет его поцелуй.
Его рот почти касался ее губ.
- О чем вы думаете? – прошептал Питер.
- Думаю, что вы смогли бы прочесть мои мысли.
- Только не спонтанные, - сказал он и на секунду позволил себе прижаться ртом к ее губам. А затем, к потрясению Женевьевы, скатился с нее, вскочил на ноги, даже не обернувшись, и оставил ее лежать на полу с ощущением неприкрытости и уязвимости. 
Йенсен подошел к двери, однако не отпер ее:
- Что тебе надо, Рено?
Она даже не слышала, как тот стучал. Села, чувствуя себя помятой и одураченной, но Питер даже не взглянул в ее сторону.
- Завтрак готов. Что насчет девушки? Возьмем ее с собой или избавимся от нее прямо сейчас?
Йенсен повернулся и взглянул на Женевьеву в полумраке каюты, по его лицу, как обычно, ничего нельзя было понять. Даже имей она очки, вряд ли это ей помогло бы.
- Возьмем ее с собой, - произнес он.
- Разумней прикончить ее прямо здесь. Просто дайте мне минут десять побыть с ней, и я обо всем позабочусь.
- Я знаю, как ты терпеть не можешь торопить события, - подчеркнуто растягивая слова, произнес Питер. – Думаю, ты можешь с уверенностью предоставить ее мне. Я сделаю, что надо, когда придет время.
- Как скажете, босс.
Судя по голосу, Рено не так уж был доволен. И по спине Женевьевы пробежал холодок при воспоминании о его жестоких глазках. Все что угодно, только не этот отморозок.
Когда Питер отошел от двери, Женевьева уже была на ногах.
- Завтрак? – спросила она. – Куда мы собираемся?
- Мы прибыли в порт назначения. Разве вы не заметили, что мы не двигаемся?
Так вот откуда это изначальное ощущение благополучия, когда она проснулась. Неудивительно, что она не ощутила знакомую панику от клаустрофобии.
- Я потеряла ориентацию, - пояснила Женевьева. – Где мы находимся?
- На Острове Лисички. Приватная резиденция Гарри, куда он сбегает от обременительных обязанностей миллиардера. Место ничем не хуже прочих.
- Ничем не хуже для чего?
- Для смерти Гарри Ван Дорна, мисс Спенсер. Боюсь, время старины Гарри истекло.
- А мое? А мое время тоже истекло?
Он не ответил. И это был самый наихудший из всех ответов.
 
Гарри не шевелился. Чем бы они его ни накачали, штуковина чертовски сильна, он даже глаза открыть не в состоянии. И потому лежал тут на своей постели, вырубленный, и слушал, думая, что это не самый плохой способ провести время. У него неограниченный аппетит по части любого сорта наркоты, и до поры до времени Гарри наслаждался кайфом в совершенной отключке. Рано или поздно пришлось сделать какое-то усилие: он понял, что может повернуться, но тем не менее лежал тут и слушал, как этот предатель-ублюдок Йенсен возится с его, Ван Дорна, девушкой.
Это определение позабавило его. Ему нравилось думать обо всех своих сексуальных партнерах, добровольных или нет, мужчинах или женщинах, взрослых или детях, как о своих девушках. Женевьева Спенсер понятия не имеет, с чем столкнется.
Разумеется, ее придется поучить дисциплине. Ее заперли в комнате с Гарри, и все, что она могла видеть, был Йенсен. Ей следует вымаливать ему, Гарри, жизнь, а не устраивать рестлинг с его врагом.
Но с этим еще будет время разобраться, раз уж он приобрел себе союзника. У них какой-то запутанный план - это Гарри просек, хотя был в таком отрубе, что не мог прийти в себя, чтобы пошевелить хоть пальцем. По какой-то причине они его не убили, и какой бы эта причина ни была, он знал только одно.
Умирать он отнюдь не собирался. Он слишком могущественен, у него чересчур четкое видение мира. «Правило Семерки» почти на подходе к своему осуществлению, и ни одна сила на земле не остановит ни задуманное, ни его самого, неважно, как жутко выглядят обстоятельства.
Все так просто и красиво. Семь катастроф, одна за другой, повергнут финансовый мир в волнения, в разновидность хаоса, из которого только осведомленный человек извлечет пользу.
Все так отлично спланировано, что он не сомневался: даже похитившие его люди вряд ли имели хоть какое-то понятие, что задействовано, представляли масштаб его гениальности, потому что Гарри очень тщательно держал каждый аспект дела самостоятельным. Покупал только самую лучшую, наиболее беспощадную помощь, и у него имелось лишь семь надсмотрщиков, приглядывавших каждый за своим проектом. Уничтожишь одного, останутся еще шесть.
Они ничего не предпримут, пока он не даст сигнал. Гарри сомневался, что кто-либо из его наемников знал, что он выбрал идеальной датой двадцатое апреля – день рождения Гитлера – датой большинства американских катастроф в таких городах, как Коломбайн, Уэйко, Оклахома-Сити. Исполнители - хорошие солдаты, но лишены воображения. 
С другой стороны, его одурачил Питер Йенсен, а это Гарри Ван Дорну не так-то легко забыть. И ублюдок знал достаточно, чтобы выбрать в качестве дня рождения в своей легенде двадцатое апреля. А это значит, что враги Гарри знали его временную шкалу.
Ну, он всегда любил вызов. И даже в теперешней ситуации, лежащий обездвиженным на кровати, накачанный наркотиками, он уже видел свой предстоящий триумф. И другого не дано.
Гарри самолично собирался позаботиться об Йенсене: убивать его будет медленно, выпустит ему кишки и посмакует, как тот будет истекать кровью. Может, и своей адвокатше даст понаблюдать, раз уж Йенсен, похоже, чересчур расстроил ее.
Прежде чем все наладится, у Гарри будет время самому насладиться ей. Кто знает? Может, он даже подержит ее рядом какое-то время – ведь довольно легко сделать какую угодно женщину покорной.
Ему следовало знать, что любая личность, появившаяся на свет в день рождения Гитлера, доставит хлопот. Такое совпадение было слишком большим соблазном, но и единственной ошибкой Гарри.
Каковую можно легко исправить. Как только он найдет подходящего для этого человека.

____________________________________________________________

просто обалдеть! Гарри все слышит!!!! еще помучаются с ним, думаю) Питер забавный, обучает Женевьеву.
спасибо за продолжение!

Да,становится всё круче и круче.Читается на оодном дыхании.Спасибо огромное.

Денек удался!
Карми, Леночка, спасибо за новую главу!

Ой ли! Старина Гарри еще всех удивит!
В свете последних событий еще только наступает...


Эй, вы там совсем нюх потеряли? Злодей-то очнулся...давным-давно!

Спасибо за новую главу!!!


Поддерживаю Галочку!

Ура