Граф.конкурс «Аватар-Фест»

Промчавшись пару кварталов, как укушенный слепнем бизон, я затормозил у дома Бонни и забарабанил в дверь.

Хозяйка О закрыла дверь. Выгнала ЭТОГО. Кричала. 
ЭТОТ смешной. У него такой маленький хвост, и совсем не виляет. Еще одно доказательство превосходства котов над человеками. 
О смотрит вокруг большими красивыми глазами. О красивая и вкусно пахнет. Мягкая. 
Минуты текут. Меня закрыли. 
ВЫПУСТИ!! Я КОТ!! ВЫПУСТИ!! ЖРАТЬ!! 
Царапаю дверь. Скребусь. 
ВЫПУСТИ!! ПИ ПОРА КОРМИТЬ!! ВЫПУСТИ!! 
Кошусь на О. Удивленно смотрит. Она привыкла сидеть взаперти? 
ВЫПУСТИ, ВЫПУСТИ!! КОРМИТЬ ПИ!! КОРМИТЬ О!! 
На двери остаются длинные светлые полосы и узкая тонкая стружка. 
Самка человека не смотрит. Бегает вокруг. Ругается. На человековом, конечно. 
Говорит, ЭТОТ виноват. Говорит, ЭТОТ злой и не хороший. Ха! Ха-ха! 
Понимаю - этот не злой. Этот кормит. У него еда. 
ПУСТИ ПИ ТУДА!! ПУСТИ О!! ЭТОТ БУДЕТ КОРМИТЬ!! ЖРАТЬ!! ЕДА!! 
Замолкаю. Думаю. Если Хозяин ушел... может этот теперь Хозяин? 
Хозяйка О смотрит. Заметила меня. Ругается. 
Оставил Пи, говорит. Коварный, говорит. 
ОТКРОЙ!! 
Царапаю дверь, пока самка человека не начинает слушаться. 
Ха! Ха-ха! 
Люди такие легковерные.
_____________________________________________________

Утащил сосиску. Жрал. Делился с О. Вкусно. 
Человеки фыркали и игрались за дверью. Не пускали Пи. Не пускали О. 
Царапал дверь. Жаловался. Человеки глупые, не поняли. 
О звала. Играли. Белый блестит в луне. О светится. Белая Королева. 
Когда утро - спали долго-долго. Потом прибежал ЭТОТ. Довольный. Его кормили? Ха. Ха-ха! А хвост так и не вырос! 
Утащил шуршащие квадратики. Погрыз. Раскидал везде. 
Пошел к О. Помог умыться за ушами. Ласкался. 
Счастье.  
  

Терпеть приставучего Пи. Сидеть на окне, наблюдать за птичкой. Ощущать его рядом. Позволять ему быть рядом. 
Видеть миску Пи рядом с моей. Кормиться вместе с ним. 
И почему он вдруг так резко переехал на мою территорию? 
Разрешать тереться об меня, и умывать меня. 
Это приятно, могу сказать. Он так активно мурчит, когда это делает. Так... потрясающе... или потрясывающе? 
Мя... 
Удивляться, что меня кормит кот. Я что, похожа на обжору? Удивляться, что он не жадный. 
Слушать его мурчание у кровати. У него довольно приятный голос. Позволить лечь рядом и погреть. Помыть самой возле ушей. Где успел вымазаться? 

Дождаться хозяйку. Открыть глаза и наблюдать ее нервное хождение. А потом вновь увидеть ее уход. Почему меня с собой нельзя? Я хочу к птичкам, на дерево... 
Мяукать под дверью на царапанья за нею Пи. Я не умею открыть, не умею, приведи кого-то из лысых! 

- МЯ! 
Возмутиться вваливанию лысого с хозяйкой на руках. Слышать странные звуки от неприятно пахнущей хозяйки. Кисло. 
Выскользнуть за дверь, столкнувшись с Пи, храбро сражающимся с большим куском колбасы. Разделить этот кусок с ним. 
Вкусно... И Пи вкусный. Можно его немножко умыть. Так и быть, ты уже не просто чудовище, а вкусное и мягкое, и заботливое... 
Предложить Пи исследовать местность. 
Ночь... Луна... Красиво...

Использованная резинка падает на траву. Вожусь с ширинкой, застегивая брюки. Не отвожу взгляда с Шуры. Та чуть растерянными движениями подправляет платье. Закуриваю. И после первой затяжки забывают про сигарету. Слежу за тем, как ткань платья шаг за шагом скрывает участки тела, которое еще минуты назад касался. Накрывая подолом платья изгибы ножек, треугольник лобка. На полную грудь, с затвердевшими от холода и возбуждения сосками, поднимается лиф. Все больше и больше скрывая наготу. И доступ к телу.
Никогда не думал, что-то как одевается женщина после секса, может возбуждать. Не знаю что это. Но желание снова раздеть, стучит вызовом в висках и паху.
Пытается справиться с непослушной длинной молнией, что на спине, не естественно сгибая руку. Не смотря на мерный шум машины. Слышу, как скрипит замок платья. Жду. Когда Шура посмотрит на меня. Перестанет, отводит глаза.
Прикусывает распухшие губы. Хмурится. Не справляясь сама с замком. И, наконец, бросает взгляд на меня. Исподлобья.
Сигарета обжигает пальцы, морщась от боли, бросаю истлевший бычок в траву.
- Повернись ко мне…- пальцами рисую круг в воздухе, дирижируя движениями Шуры.
Та соскальзывает с капота и становится ко мне спиной. Ее рука быстро убирает волосы с плеч. Обнажая тонкую шейку. Замечаю на коже след засоса, который поставил как метку, когда врывался в ее тело, и зарывался в изгиб шеи ртом, рыча от кайфа.
Костяшками, вдруг потяжелевших пальцев, по избищу спины, вдоль позвонков, ели касаясь кожи. Все теснее и теснее к ней. Уменьшая и так мизерное расстояние между нашими телами. Пока на ладонь не ложится на спинку, ниже поясницы, и не проберется быстро под полы раскрытой одежды, по ребрам. Хватая за талию и прижимая спиной к себе.
Шура запрокидывает голову, с легким вскриком. И смотрит на меня удивленными глазами, рисуя губами вопросительное «О». Улыбаюсь в ответ одними губами. Ладонь моя уже находит ее грудь, и только в тот момент, когда ощущаю ее тяжесть на пальцах. Нагибаюсь, чтобы прижаться все еще улыбающимся ртом к ее губам.
Совсем чуть-чуть соприкасаясь губами. Растирая вкус друг - друга лишь на кончиках языков. Обмениваясь горячим дыханием. Удар пахом о попку. Снова жгучая потребность взять ее . А мои пальцы уже забрались под платье и накрыли лобок, сжимая его в горсть, придавливая кожу.
- Где ты потерла трусишки? – Говорю, разрывая поцелуй улыбкой.
Хмурится в ответ. И после секундной паузы:
- Встретила тут одного извращенца. - Быстрым движением руки подправляет подол платья. И обернувшись. Ведет плечами. Понимает, что плате до сих пор не застегнуто. – Вот где мне их теперь искать?
Звук застегиваемой молнии разбивает воздух, и Шура тут же делает шаг от меня. Поворачивается и чуть насупившись, заявляет:
- С тебя новые трусы. Ничего не знаю! На порчу имущества не договаривались!
Поднимаю руки, показывая, что мой брат на все согласен. И подходя к машине, открываю дверь, жестом приглашая Заразу сесть в салон. Шура шарит глазами по уже темной, ночной траве в поисках белья, стянутого в момент разрядки и выброшенного куда подальше.
- Это были мои любимые… – с сожалением.
- Вот извращенцы порадуется, когда их найдут. Поехали.- Еще раз киваю на машину, приглашая.- Кормить тебя будем.
- Подкуп едой? – спрашивает и быстро подходит к машине.
Стоим друг против друга. Нас разделяет дверь автомобиля. Она задирает голову. И, кажется, хочет дотянуться ростом.
- Нет. Восполнение сил перед забегами.- Говорю, смотря на ее губы.

....Всю ночь спал хреново. О том, что вертелось в голове, не скажу даже по секрету. Это останется между мной и уем. Только ему довериться и могу. 
И каждый раз, когда закрывал глаза, чудились ее стройные ножки в тех самых чулках с тонкой резинкой, что видел давеча в магазине. И губы ее, чуть припухшие, шепчущие такие вещи на ухо, от которых чувствуешь себя как минимум секс маньяком. Пальчики с острыми коготкам, вдоль позвонков царапающие.... 

В шесть часов уже был на ногах... в душе под холодной водой... Не помогло... не помогло и рукоприкладство... 
В восемь включил телевизор. А там врачи-медики, суета. Все говорят, что на город напала странная типа лихорадка. Перечисляют симптомы – смотрю на пах, понимаю – все, я в списке заразившихся. 

В аптеке не протолкнуться. Объездил все. 
Во всех одна и та же напасть. Всем экстренно раздают презервативы. И что это за болезнь такая, которую только этим и лечат? Порылся в загашнике, нашел блок «лекарства», как же я люблю свою запасливость... 

Набираю номер телефона экстренной помощи. Просят подождать 10 минут. Да у меня за эти десять минут все лопнет... Просят оставаться на линии и рассказывают, как надо оказывать себе помощь... Да оказывал уже утром, три раза. Не помогает! 

По радио слышу голоса докторов. Один советует только один действенный способ борьбы с болезнью – поехать к объекту заболевания. Часто болеют парно. 

Ну, поехать, так поехать... лекарства тут на двоих хватит... 

Доехал аки жеребчик – быстро и резво, чуть не придавил пару бабулек. Стучусь в дверь. 
Представляю, в каком виде откроет дверь... может, в тонком халатике на голое тело. Нет, надо, чтобы были трусики… Люблю скатывать их по ножкам... – черт, болезнь-то прогрессирует... 

– Кто там! Отвалите, я болею! – слышу голос за закрытой дверью. 
– Это я, – говорю, привалившись к двери лбом, – и я тоже болею. 
– Чем ты там болеешь? 
– Тобой болею ….

Расчет оказался верным. Взгляд Белоснежикова прикован только ко мне. От него все мои мысли вылетают из головы, остается только желание… Он словно поедает меня, рассматривает, пока я неспешно подхожу ближе и останавливаюсь почти совсем рядом с ним, вижу нетерпение в его глазах. Легкая полуулыбка. Только почему мне кажется, что я слышу звук захлопывающейся ловушки над своей головой? От того как Рай смотрит на меня по коже мурашки. Предвкушение. Еще медленный шаг на встречу. Пока его руки не притянут к себе ближе. 
Ты меня поймал? Или это я тебя заманила? 
Закрываю глаза, когда чувствую на своей коже его губы, непроизвольно выгибаясь на встречу, подставляя себя его поцелуям. Все, что угодно. Пальцами зарываюсь в его волосы, растворяясь в нежных прикосновениях. Желая еще больше и больше. Понимаю, что мои руки, словно сами по себе гладят его лицо. 
Я хочу ласкать тебе тоже. 
Едва касаюсь скул, очерчивая контур, спускаюсь подушечками пальцев ниже к щекам, подбородку и его губам. 
Вдруг Рай резко встает, обнимает и с жадностью накидывается на мой рот так, что сносит крышу. Притягивает к себе крепче, его прикосновения уже не нежные и осторожные, а требовательные, заставляющие отвечать так же. Вжиматься сильнее и желать, желать большего. Тянусь, в немой потребности впитывать его больше, забирать все до последней капли. И отдавать взамен все, что потребует. 
Укладывает на постель и склоняется надо мной, заставляя трепетать, чувствовать себя беззащитной под ним и всей в полной его власти. Вцепляюсь ноготками в его плечи, когда Рай, верным движением пальцев найдя самое чувствительное местечко, начинает ласкать, заставляя метаться, прижиматься сильнее. Мои беспомощные всхлипы тонут в нескончаемых поцелуях. То нежные, то требовательные губы и безжалостные пальцы. Будто больше ничего не существует, только желание моего тела, подчиняться этим пальцам, насаживаясь все сильнее. 
Острое наслаждение, пройдя вдоль позвоночника, заставляет выгнуться вверх, стремительно кончая у него в руках, чувствуя, как все мое тело окутывает приятная нега. 
Прячу довольную улыбку у него на плече. Его горячее дыхание рядом, а мои пальчики уже обхватывают пенис легким движением. 
Короткий диалог как прелюдия. 
Я знаю, чего хочешь ты, а ты – чего хочу я. 
Нависает сверху своей мощной фигурой и замирает надо мной в напряженном ожидании. Удерживает на месте, всей своей позой показывая, чего хочет. Приподнимаюсь на локтях, затуманенным взглядом скользя сверху вниз по его груди, замечаю, как Рай с трудом дышит. Еще ниже… Тяжелая головка подрагивает прямо напротив моих губ. Не могу оторвать глаз от его ладони скользившей по всей длине. Притухшее желание начинает разгораться с большей силой. Едва уловимое давление на затылке. Тянусь навстречу, заменяя его пальцы своими, обхватывая твердую плоть, проводя по ней нежными пальчиками, чтобы у основания сжать крепче. 
Рай с шумом вдыхает над моей головой, и поднимаю к нему свой взгляд, жду, пока он посмотрит на меня. Лишь тогда быстрым движением влажного язычка касаюсь, пробуя. Повторяю движение вновь, и опять… мягко обводя и скользя по члену вниз. Мне нравится, то, что я делаю с Раем. Пальцы в моих волосах сжимаются сильнее, направляя к более активным действиям. Нетерпеливый. Но я не хочу спешить. Ладонями скольжу по стволу вверх, плотно сжимая у самой головки и потираюсь языком о кончик, слизывая солоноватую каплю. Внутри желание большего соперничает с желанием дразнить Рая еще сильнее. Вместе это явно опасный коктейль. Прижимаюсь губами, слегка обхватывая головку. Изучаю упругую плоть пальцами, едва касаясь чувствительной кожи, слежу за реакцией Рая. Он толкается мне на встречу, но я, удержав пенис, не даю ему проникнуть, лишь дразню еще больше. Не разрывая контакта глаза в глаза, провожу расчетливо медленно языком по стволу. Рай что-то шипит сквозь зубы, но я не слышу, поглощенная своими ощущениями. Повторяю пытку еще раз, медленнее и понимаю: больше не могу терпеть. Мое желание узнать, каким он будет у меня во рту, пересиливает вредное желание помучить. Притягиваю к себе, ближе накрывая ротиком, чувствую немедленный толчок глубже. Обхватываю губами пульсирующую плоть, стараясь вобрать глубже. Легкое движение головы и чувственное скольжение между губ. Тут же выпускаю почти полностью изо рта, часто дышу. Как в тумане вижу, что Рай обхватывает своей рукой член у основания, направляя его к моему рту, сжимает пальцами волосы на затылке. Подняв глаза вверх, понимаю, он ели сдерживается, и сама вся дрожу, когда вновь беру в рот напряженный пенис.

Чтобы сдержаться, и не заставить ее взять член в рот полностью, прикусываю внутреннюю сторону щеки. Держа свое терпение на натянутой струне, ниточкой, испытывая нервы на стойкость... А я не терпеливый, не люблю я это дело. А почему-то жду. Жду, когда привыкнет. Когда наиграется садистка, вдоволь. Глаз не отводит. Смотрю, а в них вызов чертовки. Губы друг о дружку трет растирая, каждый раз когда облизав сверху-вниз выпускает изо рта. 
Дыхание свое слышу громкое... Вдыхая сквозь зубы от прикосновения ее языка к телу и не дыша пока не дотронется опять... 
Упираюсь рукой о стену,  мышцы напряжены до онемения. Вызывая тремор и жгучую дрожь, как от тока. 
Ладонь, тесно прижавшаяся к поверхности, кажется, выдавила дыру в бетоне. Пальцами свободной руки держа её за подбородок. Рисуя большим круг скулы и нажимая на уголок рта, когда берет целиком. И не хочу чтобы выпускала. Чтобы опять издевалась, касаясь только на секунды. Обхватываю за затылок, быстро, боясь упустить момент. Закапываясь пальцами в волосы. И надавливаю с силой, чтобы взяла в рот больше. Она принимает. Уже принимает. Прекращая пытку и испытывать мое терпение. Чуть назад и рывком обратно проскальзывая по язычку в тесный обхват губок. Сглатывает, чтобы привыкнуть к длине. Чувствую вибрацию на головке члена и рычу. Удовольствие комком собирается в паху. И бьется волнами от поясницы вверх. Секундное облегчение. Наконец-то весь в ней. В теплоте, сжатый ее ртом. Удовольствие. Как дозу принял. И тут же ломка. И желание разрядки.  
И ниточка терпения лопается. Нет уже его ни на каплю. Только дикая потребность. Смотря как принимает,когда скольжу в ее рот. Как помогает себе рукой, обхватывая за снование. Как пальчики, сжавшись в кулачок, двигаются вместе с ротиком сверху-вниз и обратно. Слыша ее причмокивание. Она берет мой член в рот. А я понимаю, что мне чертовски, нравится как она это делает. И я бы продлил. Если бы не моя уже замученная выдержка. Я ведь не особо терпеливый. И когда понимаю, что глаза застилает туманка кайфа, выхожу из нее, и нагнувшись к ее губам закрываю их ртом. А ее ладонь своими пальцами. Я кончаю ей на грудь... Из дикого, не понятного мне, желания клеймить. Испачкать. Оставить запах. Себя на её теле. Поцелуй с перерывом на вздох. И ладонью по груди, размазывая сперму. Шура ластится, трется. Всем телом прижимаясь. А я думаю, что хочу ее опять, еще. И сейчас, поскорей. Нет, я все же не терпеливый человек. 

За презервативами я побежал полуголый. Прямо так как был одет: халат, что спер у Шурочки, с дырой на спине, да наспех одетые джинсы. И только, когда уже забрался к теплой понял, что на улице был снег. Настоящий, зимний снег хлопьями … в середине весны. Меня отогрели. Называя маньяком, смеясь, между поцелуями. Показал как маньяк берет свою жертву сзади... жертва засопела под утро. А когда стало уже совсем светло... я ушел.

В прихожей зазвенели ключи, хлопнула дверь. Она вернулась. 
- О, и как ты попал в квартиру? – Лея вошла, на ходу снимая куртку. – Надеюсь, не через балкон? Хотя… ты ведь можешь и через балкон. 
Остановилась, подняла наконец глаза – и замерла. Увидела. 
- Где ты это взял? – спросила она напряженным голосом. 
Молчу. 
- Ты был в моей комнате? Ты… о боже, Макс! Тебя это не касается!!! – сжала пальцы, до побелевших костяшек. 
- Ну конечно… дорогая, - делаю к ней шаг, она зеркально повторяет мое движение, отступая. – Меня никогда ничего не касалось, не правда ли? Из всего, что было между нами – не касалось. – Делаю еще шаг. – Это были только твои дела – с удобной куклой по имени Макс, с которой так просто было играть. 

Я не хотел, но… Меня уже понесло. Я не мог остановиться. Так хотелось ее разозлить, хотя бы на минуту. Добраться до ее подкожных вен, нервов – чтобы они болели так же, как болели у меня. Чтобы треснула, разлетелась нахрен эта броня ее иронии, и вежливости, и равнодушия, которые она цепляет на себя как маску. Так хотелось посмотреть, что она будет делать – без всего этого. А еще – хотелось знать, значил ли я для нее хоть что-нибудь? 
- Значил, - выдохнула она. 
Я сказал это вслух? 
Вгляделся в ее глаза. Боже, какие они у нее синие, огромные… Туда можно упасть целиком, с головой, и тонуть, тонуть… Сколько там еще утопленников кроме меня? 
- Лжешь… Как же легко ты лжешь, - поднял руку и провел пальцами по ее щеке, едва касаясь. - Ты хоть когда-нибудь… планировала рассказать мне? 
Она зло отбросила мою руку. 
Бешенство. Вот. Наконец я подобрал название тому, что владеет мной сейчас. Холодное, яростное. Невесомая фата жжет руку, отбросил ее. 
- Ты… пьян, - у нее ровный голос, но подбородок чуть дрожит, едва заметно. – Мы поговорим завтра. – Еще шаг назад. 
Я схватил ее за плечи и толкнул к стене, впечатывая. Впечатываясь в нее сам. Ее близость ударила по нервам, заставив вжаться сильнее. Близко, так невероятно близко. Обездвиженная, скорее злая, чем испуганная. С отчаянным возгласом дернулась из моих рук, выгнулась. Да, детка… сделай это еще раз. 

- Как же ты любишь… откладывать все важные разговоры… на потом, - задыхаюсь, еле выталкивая слова из себя. 
- Да между нами нет уже ничего важного, как же ты не поймешь? Нет! Ты всегда избегал всех разговоров, я тебе нравилась в постели – и только! Если бы я могла вообще говорить только пару десятков слов – это был бы предел твоих мечтаний, не так ли?! - Она почти кричала. - Что ты о себе воображаешь? У меня все в порядке, у меня все прекрасно без тебя! И я не могу понять, что сейчас происходит? Зачем ты снова врываешься в мой дом, в мою жизнь? Прекрати давить на меня, я тебе ничем не обязана! Мы теперь чужие, ты слышишь меня? Можешь убираться ко всем чертям со своими вопросами! 
- Замолчи! 
- Не нравится? А тебе и не должно нравиться! Я не собираюсь больше делать ничего из того, что тебе бы понравилось! 

Боже. Что угодно, лишь бы она замолчала. Я сделал единственное, что мог. Я ее поцеловал. 
Она ударилась затылком о стену, плотно сжала губы, дернулась , вырываясь. Я был слишком зол. Ни капли нежности, даже отдаленно. И наказывал ее, жестко, жестоко, но это было и моим наказанием. Отчаяние, абсолютное отчаяние, это краткий миг мести, который по сути ничего не решал. Потянул ее за волосы, запрокидывая ее голову, заставляя открыть рот, впустить меня. Я прикусил зубами ее губу, сильно, она в ответ укусила меня. 
Кровь. Отчетливый привкус крови во рту, и я не знаю, моя это кровь или ее. Я потерял голову. Все что угодно, лишь бы добраться до ее влажного жара, проникнуть внутрь его, заставить ее сдаться. И где-то посреди этого затягивающего безумия, оглушенный стуком ее сердца под майкой, совсем рядом с моим – я ощутил, что она смяла в кулаках ткань моей рубашки. Притягивая. 
Этого ведь не может… Я оторвался от ее губ, чтобы взглянуть ей в глаза. 
Чтобы в следующий миг отлететь на полшага от сильного удара в челюсть. Рука у Леи тяжелая, а она не стала размениваться на пощечины. 
- Какого черта ты вытворяешь?! – выкрикнула она, стирая кровь с губ.

Достал своими упреками, своими вопросами. Он не имеет на них права. Он их потерял давно. Что за дебилизм снова выворачивать все наизнанку, когда это уже не важно? Я это понимала, но он уже довел до того края, когда мне тоже хотелось хлестать по его нервам, когда хотелось причинить боль ему. Я не буду молчать, не буду поставлять вторую щеку. Никогда! Не позволю снова добивать меня. Ни в этот раз, ни в следующий. Теперь он никто. Теперь можно не сдерживать себя, не принимать его таким какой он есть.
- Да между нами нет уже ничего важного, как же ты не поймешь? Нет! Ты всегда избегал всех разговоров, я тебе нравилась в постели – и только! Если бы я могла вообще говорить только пару десятков слов – это был бы предел твоих мечтаний, не так ли?! Что ты о себе воображаешь? У меня все в порядке, у меня все прекрасно без тебя! И я не могу понять, что сейчас происходит? Зачем ты снова врываешься в мой дом, в мою жизнь? Прекрати давить на меня, я тебе ничем не обязана! Мы теперь чужие, ты слышишь меня? Можешь убираться ко всем чертям со своими вопросами!
- Замолчи! - его окрик как бальзам на душу. Задело. Попала. Больно попала. Он хотел ответов. Будут ему ответы на все высказанные и невысказанные вопросы.
- Не нравится? А тебе и не должно нравиться! Я не собираюсь больше делать ничего из того, что тебе бы понравилось! Не… - закончить фразу уже не могу. Он просто заткнул меня поцелуем.
Нет. Нет. Нет. Только нет это. Пытаюсь отодвинуться. Но некуда. Оттолкнуть. Царапаю его сквозь ткань рубашки, до боли сжав губы, стиснув зубы. Понимая, что нельзя сдаваться. Но все тщетно. Он давит. Поглощает. Мучает. Делает больно. Словно избивает, наказывает. Одними губами, но это так. За что? Дергает за волосы. Кусает. Сдержать стон боли тяжело, но и я кусаю в ответ. Не поцелуй - битва не на жизнь, а на смерть. И если поддаться, то все пропало.
Он слишком близко. Чувствую его напряженное до предела тело. Слишком просто поддаться. Слишком хорошо его помню. Вот именно эти губы. Помню. До мельчайших подробностей. Помню, как они целуют. По-настоящему. Не так. Не терзая. Слишком на взводе сама. Слишком зыбка та грань, за которую цепляюсь. Всего слишком. Где-то там потерявшись во всех этих «слишком» на мгновение позволила себе почувствовать. Ощутить снова. Как это целовать его. Быть целованной им. Всего мгновение. Я же могу позволить себе всего мгновение? Притягиваю его к себе, чтобы получить его всего.
Это было так же неожиданно для меня как для него. Я почувствовала, как он ослабил напор, стал мягче. И именно тогда, когда я поддалась. Он остановился.
Скотина.
Злость нахлынула тут же. На него. За то, что он сделал это. Снова. Забрался под мою кожу, добрался до самого чувствительного. Злость застилает глаза словно пелена. Сама не понимаю, как кулак летит в него. Почти не чувствую как кричу на него.
- Какого черта ты вытворяешь?!
Не чувствую как стираю кровь с губ. Где-то отголоском дает себе знать ранка. Но я ее почти не чувствую. Слишком зла, до бешенства, бесконтрольно. На столько зла, что отталкиваю его силой прочь от себя. Подальше. Не контролирую себя, лишь вижу, как мой кулак снова летит прицельно в его челюсть. Словно не я это. Словно смотрю кино в замедленной перемотке. Только второй раз ударить не удается. Он уже предупрежден. Успевает перехватить и больно стиснуть руку. Но я это почти не чувствую.
-Отпусти. – сцежу сквозь зубы. Едва сдерживаясь. Внутри горит. Клокочет подобно вулкану. И он это видит, и понимает. Не отпустит сейчас, в ход пойдут ноги, колени, зубы. Все, что есть в арсенале, табурет, ваза.
Отпускает меня.
Не чувствую и это тоже. Лишь вижу. Предательские ощущения остались там. У стенки. Тут им нет места. Прохожу медленно мимо. Подбираю фату с пола. Прячу обратно ее в комод. Только тут начинает отпускать. Когда чувствую тонкое кружево на руках, когда вспоминаю, что это за фата. Отпускает. И начинает трясти. Почти не слушающимися руками задвигаю ящик комода. Сдерживаемые последние пять минут ощущения накатывают одновременно. И их слишком много, чтобы выдержать, чтобы осмыслить их.

Из машины я чуть ли не выбегала. Думая: Ну, наконец-то. Но нет. Сколь бы пьяным не был этот тип, но умудрился проскользнуть в дверь подъезда вслед за мной и нагнать между первым и вторым этажами. Прижал к стене, обдавая парами алкоголя. Лез целоваться, но лишь успевал мазнуть губами по щеке, когда я отворачивалась. 
– Отвали. – Оттолкнулась от стены, сталкивая его с себя. Вывернулась, пробежала еще несколько ступеней, пока он не нагнал снова. 
– Давай же крошка, чего ты ломаешься. Это же твоя работа. – Слюнявя щеку, шею. 
Оттолкнуть снова, сделать еще пару шагов, и вот уже на втором этаже. Только бы открыть дверь и захлопнуть ее перед носом этого дебилоида. 
– Ваше время закончилось полчаса назад! Убирайтесь домой. – Зло выкрикиваю в лицо типу, поворачиваюсь к двери. 
– Лея? 

В предрассветной дымке еще темно, но не на столько, чтобы не увидеть яростно горящие серо-голубые глаза. Вижу, как он медленно поднимается, сжигая меня своим презирающим взглядом. Неужели он просидел тут всю ночь? Было ли мне стыдно за это? Нет. Он заслужил. Сзади на талию ложатся чужие руки. 
– Детка, и это тоже твой клиент? Приятель. Ты не вовремя. Приходи через час. 
Достааааааааал. Ударила локтем назад со всей злостью, что копилась с момента моего возвращения домой еще вечером. 
– Отвали! – Оттолкнула от себя. Не будь он пьяным, удержался бы на ногах. А так пролетел кубарем пролет. Стало страшно, что я могла его убить. Но через пару секунд чуть ниже послышался стон и отборная брань. Умирающий так бы не ругался точно. Потому с чистой совестью развернулась к двери и открыла ее, не обращая внимания на горящие глаза Макса. 
Прошла внутрь, не смотря, зашел ли он. Включила свет. Спать, хотелось спать и вообще забыть этот дурацкий во всех смыслах день. 

– Так вот каким образом ты нынче зарабатываешь. – Едкие слова в спину. Замираю, зная следующие: – Докатилась до банальной проституции. 
Ранили не слова, а то, что он в них верил, то, как их произносил, словно выливая весь свой яд на меня. К горлу подкатил комок, а он продолжал отравлять мою душу. Молчу. Сказать уже ничего не могу. На автомате скидываю туфли. Собираюсь пройти в гостиную. Он останавливает очередной порцией едкостей в спину: 
– И чего ты молчала? Знай я, не мучился бы тут. Я бы просто заплатил. Скажи, сколько стоит час тебя покладистой? Тысячи? Десятки тысяч? Хотя нет, о чем это я… Ты не можешь стоить настолько дорого. 
– Ты не в состоянии мне заплатить. – Глухой, абсолютно чужой голос. Мой уже давно пропал, затерялся в метаниях души. 
– Да отчего же? Мой бумажник все еще при мне. Он по-прежнему тебе интересен? Ты не скромничай, не хватит – расплачусь кредиткой. Мне сегодня просто везет на продажных женщин. Давай раздевайся. И сделай это как самому приятному клиенту. 

Не выдерживаю. Не слышу больше его колких слов. Хватаю его рюкзак. Резко поднимаю. Из незастегнутого рюкзака начинает вываливаться что-то крупное. Дать бы этому упасть. Но почему-то наклоняюсь, подлавливая тяжелый предмет почти у пола. Руку тут же сводит от острейшей боли. Копившиеся слезы крупными каплями скатываются из глаз. Больно. В душе больнее, чем на распоротой чем-то острым ладони. Но не обращаю на рану внимания. Все не важно. Главное, изъять того, кто превращает мою жизнь в жаровню. Хватаю снова выпавший предмет и рюкзак, прохожу мимо, пока еще едко ухмыляющегося Макса и выкидываю все за дверь. 
– Что ты, мать твою, делаешь?! – Гневный окрик. 
– Убирайся. – Смогла сказать это абсолютно без эмоций, которые огромной пробкой застряли где-то внутри. Рвались наружу, но не выходили. 
– Я уйду, как и обещал, ровно через двое суток. Верни вещи обратно. 

Стою. Не реагирую. Варюсь сама в себе. Больнее, наверно, уже не сделать. И совсем не страшно, когда он нависает надо мной. Меня, собственно, тут нет. Просто стоит кукла. А я захлебываюсь, утопаю где-то внутри. 
– Мы еще не закончили. – Он проходит за вещами в подъезд, понимая, что я это делать не буду. 
– Закончили. Конец. – Захлопываю дверь. И тут же слышу сильный удар по ней. 
– Лея! 
– Пошел вон! – Кричу в ответ, выталкивая из себя все эмоции. Сползая на пол. 

Он проводит ладонью по моим волосам, пальцы утопают в спутавших локонах, а по телу бегут мурашки. А я улыбаюсь, в блаженстве прикрывая глаза, ныряя в свой рай. Он улыбается в ответ.
- Доброе утро, мисс Аддисон, - доносится до меня хриплый голос Девида.
Наши взгляды встречаются.
- Доброе утро, Девид.
Я жадно вглядываюсь в него, пытаясь понять ход мыслей. Я знала, что нас ждет долгий разговор. Но когда он задаст вопросы, явно волнующие его. Но Девид не собирался начинать утро с выяснений подробностей, что не могло не радовать.
Но впервые в жизни, я не знала как себя вести, чего ждать.
- Ты знаешь, что мне хочется сейчас?
Вопрос звучит двусмысленно.
- Могу только догадываться, - так же неопределенно отвечаю я, желая прочитать ответ в его глазах.
- После такой ночи нормальный мужчина может хотеть только одного… - многозначительно протягивает Девид, приподнимаясь с кровати, и протягивая мне руку.
Вздернув бровь, я не спешу вложить в его руку свою.
- Позавтракать, мисс Аддисон. Составите мне компанию? Вам тоже не помешает подкрепиться.
Его заявление вызывает улыбку, я заражаюсь его игривостью, и укутавшись простыней, я вкладываю свою руку в его. Он стаскивает меня с кровати и притягивает к себе для поцелуя. Не удержалась и ответила. Потом еще и еще…
- Завтрак… - чуть отстранившись, чтоб глотнуть воздуха, напоминая я, скорее себе чем ему.
- Завтрак. – Кивает Девид.
На кухню мы спускаемся держась за руки, улыбаясь.
- Чем ты будешь меня кормить? – опередив его, занимаю место у кофеварки, единственной кухонная техника, обращаться с которой я умею.
- Я? Я думал это прерогатива женщины.
- Я думала это прерогатива хозяина дома…
Он лишь хмыкнул.
Включив кофеварку, я села за стойку, с интересом наблюдая как Девид достает из холодильника молоко, фрукты… Тут мне вспомнилась Тень, она всегда говорила что мужчина уверенно орудующей на кухне – это сексуально. Лишь сейчас я осознала, что именно имела ввиду Молли.
- Мишель? – голос Девида донося будто издалека.
Я оторвалась от мыслей о сестре. Последняя - «позвонить ей» оборвалась в корне, едва мы столкнулись взглядами.
- Кофе?
Я улыбнулась в ответ, и начала разливать ароматный напиток по чашкам, Девид раскладывал омлет по тарелкам.
Он смотрел на меня поверх чашки с кофе и молчал. А я не стала разыгрывать недоумение.
- С чего начнем? – первая начала я.
Молчание продлилось не больше минуты.
- Кто ты? – Девид задал свой вопрос.
- А не поздновато ли спрашивать, мистер Торнтон?
Он лишь усмехнулся.
- Меня зовут Мишель… - не без яркого и немного горького дежавю, протянула я.
- Я знаю.
- На этот раз запомнил, правда? - Надолго, ли…?
Девид был в недоумении.
- Восемь лет назад, Лондон, кафе на Пикадилли, нас познакомила твоя тогда еще будущая жена Мари…
Девид замер, было видно, что его терзают мысли о прошлом, он полностью окунулся в омут памяти, вылавливая там момент нашей первой встречи. На лбу легла глубокая морщинка, он рефлексивно потер виски.
- Не утруждай себя… Это было так давно и не правда. – я вложила все силы чтобы моя фраза прозвучала легко и непринужденно, без горечи и боли. Не знаю, получилось ли.
- На свадьбе тебя не было… - более уверенно заметил Девид. - Я бы запомнил.
- Та мимолетная встреча была единственной. Следующую ты должен помнить – ночью, а баре.
- Кто ты, Мишель?
Вопрос был столь неожиданным, как снег в жаркий июльский день, и цунами в маленьком озере. Чашка с кофе дрогнула в руках.
Что он ожидал услышать в ответ? Явно не то, что было. Он – золотой мальчик, который даже в самых темных снах представить не мог себе тот мир, в котором жила я. Впервые в жизни я сожалела, что не жила иначе. Я не могла сосчитать свои грехи, не могла от них уйти. Я понимала - он и я, это как две противоположности. Поймет ли он? Нет… Не поймет. И не примет. Мир, в котором я так счастливо путешествовало в эту ночь, уходил с рассветом, с новым днем. Иллюзия рассеялась как утренний туман.
Зачем я тут? Чего я ожидала? Но он не отводил взгляда, будто припер меня им к стулу. И я поняла, от ответа не уйти.
- Та, от которой тебе надо бежать… Потому что сама уйти не смогу. Как бы не хотелось...
Чашка предательски выскальзывает из рук, кофе разливается на стол. Брызги окатывают мою светлую майку…

Любила, еще когда не знала... 
Любила, уже тогда, едва встретившись с тобой... 
Любила, когда ты смотрел на меня... 
Любила, когда ходила на свидание с другим... 
Любила, когда не твои губы оставляли влажные поцелую на моих губах... 
Любила, когда чужие руки ласкали мое тело... 
Любила, когда ты любил другую... 
Любила, когда ты ее боготворил... 
Любила, когда ты ее целовал... 
Любила, когда вы занимались любовью... Сжимали руки в кулаки, но любила... 
Любила, когда ты выбрал ее навсегда... 
Любила, когда стоя перед алтарем, клялся ей в вечной любви... 
Любила всегда... Любила вопреки всему... 
Любила... 

Солнце склонилось к горизонту. Близился закат. Оставив машину неподалеку, выхожу из нее, прихватив сотовый. Читаю последние сообщения. 
Мари: «Все что было, все что связывало нас, умрет завтра. Я начну новую жизнь, в которой нет место нашему прошлому. Не приходи. Не надо. Спасибо за все». 
Эйдан: «Она нарушила правила, ты знаешь что делать. Выбор за тобой, или с ней, или с нами». 
Усмешка тронула мои губы. Как же все глупо. Меня опять круто кинули, развели. И почему я не умнею? Почему позволила обвести себя вокруг пальца? Глупо. Глупая. 

Взмах руки, и телефон ныряет в недры Атлантического океана. Как Титаник, идет ко дну. А с ним, все что было. Пора сжечь очередную страницу из книги моей жизни, браться за новую. Мне не привыкать. 
Я всматриваюсь в даль. День подходит в логичному концу. Закат солнца открывает дверь во мрак и таинственность ночи. Огненный шар постепенно склоняется над океаном, отражаясь в воде, заражая все и вся своим пламенем. Кажется, будто океан распахнулся изнутри и выпускает наружу янтарную лаву. Он горит, яркое пламя поглощает всю поверхность, с каждой секундой захватывая плен все больше и больше водяной глади. Все горит ярким пламенем. Оно разливается до самого горизонта. Еще чуть-чуть и облака возгорятся, все небо попадет в плен. Небо не выдерживает такого накала, и становится нежно розовым. Вся голубизна исчезает. Когда казалось, вот-вот и последует взрыв, вода поглощает этот огненный шар, и он исчезает, оставляя после себя горящий след вдоль горизонта, а во мне толику разочарование. Огонь померк. Вскоре и вовсе потух, фиолетовая дымка окутывает небо, переходя в розово серый, и темнея с каждой минутой, пока все вокруг не поглощается в темноту. Царица ночи всходит на престол. На небе загораются вечные спутники - звезд. Океан вновь спокоен. 
По щеке скользнула слеза. Одна. Единственная. Больше их не будет. Обещаю самой себе. Я могу позволить себе одну единственную слабость. Делаю пару шагов к воде. В какой-то миг мне казалось, вижу там его. Хотелось, прыгнуть, соприкоснуться. Но что-то остановило. Сдержалась. Смогла. Он не мой. Никогда моим не был. И уже точно не будет. Ни единого шанса. У меня никогда его не было. Лишь мечты. Их пора отпустить. Надо жить реальностью. А суровая реальность такова, мне надо учиться жить заново. Не впервой, справлюсь. Главное не опускать руки, продолжать упорно карабкаться по скалам. Раны - они заживут, затянуться. 
Сегодня я потеряла его навсегда. Навеки. Можно ли потерять то, чего никогда не имела? О да! Ведь мечтать никто не запрещал. До сегодняшнего дня. Боль, с ней я справлюсь. Но как быть с тем, что даже сейчас, я не могу его отпустить, не могу запретить себе любить его, боготворить. Он не мой. Но он есть. Было бы легче, если его не стало вовсе. Но я не смогла. Не хватило сил, слабость сковала. Не смогла спустить курок. Лучше в себя. Пусть он живет. Не со мной. Но пусть. 
Еще одна слеза. На последок. Прощай

День за днем проходит. Часы безжалостно бегут вперед, а неизвестность так и остается. Обстоятельства не меняются. И все тяжелее перебороть чувство беспомощности внутри тебя, которое час от часу становится отчетливее. Комнатушка поменялась на более уютное помещени. Нет, тут не было комфортно, зато стены не были такими пахучими, как в той кунсткамере. И окна были побольше, а днем просачивались солнечные лучи, озаряя все вокруг, отводя все мрачные мысли на второй план, на потом. Но здесь таилось еще одно обстоятельство, которое в последние дни за две недели я начал считать преимуществом. Если это так можно назвать… Поначалу, тот факт, что Мишель со мной делила удел узника, меня очень огорчал и раздражал. Но спустя две недели, я уже частично так не думал.
Меня оставили в покое, сказав, что просто напросто дали время на размышления. А Мишель оповестили, что бы она ждала. Ждала? Но чего? Страшно было думать про это. Особенно когда ты связан по рукам и ногам. А предпринять что-либо попросту невозможно. До боли терзаю руки в оковах, словно можно вырваться из них. Но холодные железки верно несут свою службу.
Впервые дни я крайне нервничал, не мог найти себе места, словно лев, загнанный в клетку. Но Мишель, в отличие от меня, была весьма спокойна. Было ощущение, словно ее ничего не волновало. Абсолютно… Ни то, что произошла с нами несколько дней назад, ни то что сейчас нас держат в плену, и даже не то, что с нами будет… Но опять-таки это было похоже на маску безразличия. Мы часами могла говорить с друг другом, а порой молчали, погружаясь в свои мысли. Оно была довольно таки интересным собеседником. Нет не довольно таки.. А даже очень интересным собеседником. Имела представление обо всем – будь то экономика с искусством или оружие с напитками всякого рода. Она была разной – то смеялась, то была задумчива, как всегда. Но мне так нравилось ее первое обличие, что я все чаще и чаще старался рассмешить ее, хотя это было довольно таки трудно сделать. Была определенная граница, которую она не позволила мне перейти – заглянуть в ее внутренний мир. Когда я ее спросил:
- Откуда ты такая взялась? – мой голос был нежен, и я очень сильно хотел знать о ней все. Но она просто ответила:
- Не важно, - интонация была такой, которая не позволяла никаких пререканий. И в этот миг, улыбка, которая озаряла ее лицо, моментально исчезла. А она ей так шла… Порой ловил себя на том, что вот-вот из моих губ сорвется комплимент, но я этого не позволял себе сделать. Я вновь был в замешательстве, и день ото дня вопросов становилось больше чем ответов.
Ты смотришь на нее, хочешь понять, почему именно она должна быть тут? Почему она выбрала такой путь? Такая нежная и хрупкая на первый взгляд, но вращается в криминальных кругах и связывается с опасными людьми.
- И зачем тебе это все? – продолжаю я. Видимо она понимает, что я не оставлю свои вопросы на потом. Задумывается, словно подбирая слова, и когда наши взгляды встречаются, говорит, смотря прямо мне в глаза:
- Порой мы сами выбираем нашу судьбу, но куда приведет дорога, которой петляет она, не известно ни кому. Ни мне, ни тебе, ни даже той личности, которая нас держит тут.
Как ни странно, мне больше не предъявляли никаких условий. Ничего, что хоть на толику прояснило бы невзрачное будущее. А время непрерывно тикало. Часто ловил себя на мысли, что лучше так в неизвестности, но в ее обществе. Если отогнать мрачные мысли, то мне никогда не было так легко на душе. В чем таилась причина? Ведь оковы не могут внушать спокойствие, а клетка тем более. Но ее голос на меня действовал чарующим образом и успокаивал, а ее образ был таким сказочным, что хотелось неотрывно любоваться ею.
В день по три раза приносили еду, и в это время с нас снимали оковы, позволяя присесть за стол, что бы нормально покушать. Нам запрещалось говорит друг с другом. И вооруженная охрана бдительно следила за этим. Но ни я, ни Мишель не искушали судьбу. Чаще всего я делал вид, что увлечен едой, но на самом деле на более близком расстоянии изучал ее. И именно тогда, я впервые замети, когда она улыбается, но ее щеках появляются еле заметные ямочки. Так трудно было сдержать порыв, не прикоснуться к ней, не прижать ее к себе, успокоить, уверить, что все будет хорошо, чтоб прогнать ту печаль, которая застыла в ее глазах.
Иногда ненавидел себя, за свою слабость и немощность. Что не в моих силах было совладать ситуацией. И больно было признавать, что моя судьба, как и судьба Мишель, была всего лишь игрушкой в руках других.
Неизбежный миг настал. Ему не могли противостоять ни я, ни она. И его уже никак невозможно было оттянуть. Двое охранников с оружием вошли в комнату:
- Ну что, малышка, пришел твой заветный час.
Не знаю почему, но за одно его обращение «малышка» я готов был убить его. И когда он подошел к ней, Мишел вся сжалась, словно пыталась защититься. Мое сердце сжалось от боли, и я со всей силой дернул цепи на руках:
- Не прикасайся к ней! Слышал меня, ублюдок!?
Второй охранник подошел ко мне, направляя на меня свой кольт.
- А ну ка, успокойся! – послышался его приказ.
И в это миг первый грубо схватил Мишель, толкая ее к выходу. Она сопротивлялась, и уже находясь у дверей, бросила взгляд в мою сторону. Господи… Лучше было бы умереть, чем всматриваться в этот взгляд. Чего только в нем не было…И боль и мольба, и даже любовь. Сердце беспощадно щемило, и я взревел:
- Если хоть один волосок с ее головы упадет, ей богу, я тебя из под земли достану, скотина, и тогда тебе не жить.
Второй, который стоял рядом со мной, усмехнулся и подошел ко мне. Надменно вздернув подбородок, он посмотрел мне в глаза.
- Какие угрозы, однако. И как ты это сделаешь?
Далее разглагольствовать я не стал, мне нужно было вылить свою ярость, и он был близок как нельзя кстати… Резко отвел голову назад и ударил тому по носу. Послышался рев, он, ухватив нос, сразу присел, при этом что-то бурча. Мишель не было. ЕЕ и след простыл. Эта мысль болью отразилась у меня внутри. Опять резко дернул руку, но тут «моя жертва» соизволила встать на ноги. Все его лицо было в крови. В его глазах застыла злоба, и он смотрел на меня исподлобья, тяжело дыша. Когда он вновь подошел ко мне крайне близко я почувствовал, как холодный металл уперся мне в глотку. Он с минуту молча стоял, и смотрел мне в глаза, словно пытая меня. А я всего лишь неотрывно смотрел на него. Он заговорил первым:
- Если бы не приказ, ни в коем случае не трогать тебя, ты давно был бы трупом.
В ответ я только усмехнулся.
- А теперь, мальчик, внимательно слушай меня… - я начал свою речь, подбирая каждое слово и стараясь держать самообладание. - Бежишь прямо сейчас и сообщаешь своему начальству, что я готов подписать документы. Но! У меня есть теперь свои условия… Взамен… на эти земли… я требую гарантий безопасности мисс Аддисон. А если вдруг ему что-то не по вкусу, то на нет, и суда нет.
Глаза мужчины заблестели. Видно, что они этой новости долго ждали. И он, как первый добрый вестник, сразу ринулся с места сообщить хорошую новость.
А я остался, взирая в пустоту. Все изменилось. Абсолютно все. Я отчетливо осознавал, что ничего больше не будет прежним. Особенно я…

Улицы - Бизнес-центр "Сказка" - офис "Снежной королевы"
Когда любишь, хочется что-то делать во имя любви. Хочется жертвовать собой. Хочется служить.
Э. Хеменгуэй
Да, и правда я не подумал о том, как она будет смотреться в таком наряде. Боюсь, что посетители "Пирожков" не совсем верно нас поймут. Да и хватит уже Герде разгуливать почти нагишом перед честным народом.
- Ты права, малыш, я не подумал об этом, - в момент разговора я круто поворачиваю обратно, в сторону бизнес-центра, - Потому мы сегодня не едем домой.
Герда удивленно смотрит на меня, совершенно сбитая с толку. Да оно и понятно - логика моего поведения не совсем понятна. Улыбаюсь и продолжаю:
- Я должен тебя покормить, - объясняю я, - Но, как настоящему эгоисту, мне хочется побыть с тобой наедине, что в наше доме практически маловозможно.
Снова въезжаю на парковку, сбавляя скорость в поисках свободного места. Их стало значительно больше - гости потихоньку покидают бизнес-центр, остались самые стойкие кутежники, журналисты, которым тут быть до самого конца сам Бог велел, и любители халявного шампанского.
- Так вот, сейчас мы поднимемся в офис, я оставлю тебя там, а сам спущусь за едой в "Пирожки", которые, уверен, сегодня, в связи с наплывом народа, все еще работают.
Герда кивает мне, никак не комментируя. Я предпочитаю рассматривать ее молчание как согласие. Как оказалось мне сложно судить о ее поступках и мотивах, потому что я весьма поверхностно знаком с настоящей личной жизнью Герды и слабо представляю, как она ведет себя в той или иной ситуации, и что конкретно считает верным или неправильным...
Такое открытие несколько удручает, ведь мы прожили с ней вместе большую часть жизни, деля кров и пищу... Похоже, что нам прийдется узнавать друг друга по новой. Хотя и она мало что знает о жизни Кая Карлеоне.
Вскоре мы уже стоим перед дверьми отдельного входа, ведущего в ту самую комнату отдыха. Небольшие сомнения мучают меня. Вернее, похоже проснулась совесть, которая твердит мне, что это не лучшее место для Герды. Для Герды, которая теперь стала моей любовницей. Однако желание побыть с ней наедине нормально, без оглядки на Мирандолину и слуг, заглушила доводы совести. Тем более, завтра выходной день. А везти ее в гостиницу... ну это совсем никуда не годится...
В общем так и случилось, что сейчас я, открыв дверь именно сюда, пропустил вперед Герду. Потом включил свет. Несколько раз нечто подобное уже происходило со мной тут. Почти один в один. С той разницей, что Герду я с удовольствием отвел бы в свой дом, не скрывая от нее самого себя, не стараясь показать лишь ту часть Кая, которая выставлялась фасадом для окружающих, для всех, но не для избранных. Я не хотел быть с ней холодным. Я бы отвел Герду в свой дом,... если бы, черт побери, мы не жили бы в нем с ней...
"Значит, мне нужен отдельный дом..." - услужливо подсказал мой гениальный мозг. Эта мысль осенила меня так резко, что я на несколько секунд буквально завис, сосредоточившись на ней. Герда задумчиво смотрела на меня, не пытаясь отвлечь. Поймав на себе ее взгляд, я спохватился:
- Ну вот, теперь я пошел вниз за едой.
Герда кивает, зябко поведя плечами и осматривая апартаменты так, будто видит их впервые. Чувствует себя не в своей тарелке? Остается только догадываться. С другой стороны, мы ведь взрослые люди. И мы ведь жили раньше... с другими... Вернее, жил ты, Кай...М-да...
Притягиваю ее к себе. Благодаря крыльям создается эффект будто она парит мне на встречу. Обнимаю Герду за талию, проводя руками по мягким изгибам. Порывисто целую в губы:
- Герда, расслабься немного. Давай просто попробуем обо всех и обо всем забыть?
И насладиться друг другом... - договариваю про себя.
Она долго смотрит на меня, задумчиво наклонив голову на бок.
- Да, давай, - мягко улыбается в ответ.
Снова целую ее. Быстро, едва коснувшись губ. Потому что, если затянуть поцелуй я уже не смогу остановиться. За последние несколько минут постоянного соприкосновения с ней я чувствую как неистово закипает в жилах кровь, наполняясь желанием. Хочется просто взять ее прямо тут, в коридоре, не откладывая в долгий ящик, насладиться в полной мере, дать наконец выход именно себе...
Но снова и снова я собираю силу воли в кулак.
- Я ушел, - говорю на ходу и спускаюсь вниз, в кафе.
Через минут пятнадцать я поднимаюсь на седьмой этаж с бумажными пакетами, полными всякой снеди, а также стаканчиками с чаем. Захожу внутрь. Герда потушила верхний свет и зажгла только светильники. В комнате царит желтый полумрак. Французские жалюзи на окнах не опущены, и как на ладони взору открывается ночной город, светящийся разноцветными огнями неоновых рекламных вывесок, уличных фонарей, фар автомобилей. Оглядываюсь в поисках Герды. В полутьме видно как из-за края спинки кресла торчит кончик белоснежного крылышка. Я невольно улыбаюсь и подхожу к ней.
- А вот и я, - звучит банально и все же. Трясу пакетами, как добытым только что мамонтом. Герда молчит и никак не реагирует.
- Герда? - чуть тише произношу я, присаживаясь рядом с ней на колени, - Герда?
В ответ слышится только тихое и бессвязное: "Мммм...".
Откладываю пакеты и стаканы в стороны, поставив прямо на пол рядом с креслом. Поднимаюсь и беру Герду на руки. Она снова что-то тихо произносит - я не могу разобрать.
- Тшшш... идем спать, малыш, - отвечаю я, скорее сам себе.

Аккуратно кладу Герду на постель и начинаю колдовать над то ли бюстье, то ли корсетом, в общем над чем-то сетчатым, с вставленными косточками.
Да уж, мисс Хэттер могла бы придумать что попроще! Это ж иногда, а в общем - зачастую, будут снимать именно мужчины.
Пару раз чертыхнувшись, я наконец нахожу подход к сей одежке и начинаю медленно расстегивать. Не удержавшись, искренне наслаждаясь белизной матовой кожи, миллиметр за миллиметром открывающейся моему взору, провожу по обнаженному телу пальцем. Герда шевелится, приоткрывает глаза, и снова слышу тихий вздох то ли удовольствия, то ли усталости. А может быть это мое имя? Она переворачивается на бок и обнимает мою руку.
- Герда, - шепчу я, наклонившись к ее ушку, нежно целуя изгибы маленькой раковинки, - Мне надо тебя раздеть, ты же не будешь спать в крыльях? - усмехаюсь про себя, продолжая целовать ее щеку, шею.
- Не хочу! - капризно отвечает Герда, свернувшись в клубочек. Я ложусь рядом с ней. Лицом к лицу. Отвожу упавшую на лицо прядь белокурых волос.
- А есть будешь? Может быть все-таки съешь хоть что-нибудь?
Герда прижимается ближе ко мне, обнимая. Я в ответ притягиваю ее к себе и нахожу мягкие полные губы. Целую обе, каждую, уголки. Герда улыбается, я чувствую это, и касается в ответ моих губ. Пальцами зарывается в волосы, ласково поглаживая. Мы так и лежим лицом друг к другу, только на разных боках. Я притягиваю ее к себе сильнее, хочу максимального соприкосновения. Герда глубоко и как-то призывно вздыхает, впуская мой язык и отдавая свой в ответном порыве. Мои руки беспорядочно гладят ее тело, окончательно расправляясь с застежками на корсете. Крылья откинуты прочь. Мой маленький падший ангел...
Ее пальцы путаются в моих волосах, мои - накрывают упругую маленькую грудь, мягко и одновременно настойчиво потирая соски. Герда стонет в ответ, выгибаясь на встречу ласке.
Не знаю сам как оказался без пиджака и рубашки, понимаю только, что моя юная соблазнительница пытается справиться с застежкой брюк, чем еще больше заводит меня, заставляя буквально рычать от переполняющей страсти. Мне было тебя так мало вчера... Желание ворваться в нее перекрывает все доводы разума об аккуратности, мягкости, нежности. Герда, будто поняв мой настрой, гладит мои бедра, все же не решаясь и избегая более интимные части,... да и в целом это к лучшему - еще немного и я окончательно сорвусь..., прижимается ко мне... невыносимо, почти больно ощущать прикосновение обнаженной кожи к телу... теплой, слегка влажной, мягкой кожи... Пальцами пробираюсь внутрь... Выгибается на встречу... Герда, Герда...что же ты со мной делаешь... Обхватывает меня руками, закидывает одну ножку на мое бедро... Черт! Больше не думаю и только ощущаю, полностью отключившись, действуя только на адреналине инстинктов, вторгаюсь внутрь... мягкую и все еще такую тугую... Герда слегка сжимается, но я уже не могу остановиться, и ей просто приходится подстраиваться под мой ритм... Однако она не долго задерживается, набирая вслед за мной заданный темп и полностью раскрываясь и отдаваясь порыву. Ты прекрасна, ты замечательная... Остаются только резкие толчки, почти удары. Я забыл обо всем, кто и что я. А может быть просто нашел себя заново? Горячо, влажно. Чувствую как она выгибается, буквально впившись в мои плечи. Ловлю ее стон губами. Она не дает мне остановиться, будто говоря: "Нет, еще нет!" Теперь Герда сама ведет меня к краю... Удар, толчок, еще, сильнее... Восторг, взрыв... Слышу как всхлипнула Герда, понимаю что следом, окончательно отпустив себя, издаю стон я.
Дальше только пелена, сквозь которые пробиваются звуки нашего тяжелого дыхания и ощущения влажных, полных наслаждения, обмякших тел.
Мы просто лежим, обнявшись, не говоря друг другу ни слова. Потому что нет слов, нет мыслей и нет желаний... есть только полное опустошение и какое-то невиданное новое обретение себя...

7 этаж. Офис компании "Снежная королева"
Кай окидывает меня таким взглядом, словно только сейчас заметил, что я все еще одета в сценический костюм, если эти полоски ткани вкупе с крыльями можно считать одеждой, и заявляет, что домой мы не поедем, и разворачивает авто. Но… куда? Интересно, у него есть какое-то свое место, куда он возит девушек? Появляется и исчезает мысль. С одной стороны, мне было любопытно, с другой – не хотелось ни о чем думать. А Кай продолжает говорить. Слушаю, но не особо слышу, улавливаю только слово эгоист, с чем я категорически не согласна, и его желание побыть со мной наедине. Понимаю, что и мне именно этого хочется больше всего. Я так устала от всех других и соскучилась.
Машина останавливается, высовываю нос из-под крыла и вижу, что мы снова там, откуда уехали. И что? Только собираюсь спросить, как слышу:
– Так вот, сейчас мы поднимемся в офис, я оставлю тебя там, а сам спущусь за едой в "Пирожки", которые уверен сегодня, в связи с наплывом народа, все еще работают.
На самом деле мне не хотелось, чтобы он оставлял меня одну, да и есть совершенно не было желания, но спорить не стала.
Никем не замеченные, мы поднялись на свой этаж и вошли в офис. Кай сразу прошел вглубь до своей комнаты отдыха, открыл дверь, пропуская меня вперед, и зажег свет. Он о чем-то сосредоточенно думал, а на меня нахлынули воспоминания, как я спала здесь еще совсем недавно – на другой день после Дня города. Когда между нами еще ничего не было… Или уже что-то было? Иначе бы я не сбежала…
Смотрю на Кая – интересно, а о чем он думает и что вспоминает?
– Ну вот, теперь я пошел вниз за едой. – Я рассеянно киваю, все больше погружаясь в свои мысли. Вспоминаю, как мне было холодно без него тогда и передергиваю плечами. Кай тут же обнимает меня. Господи, ну почему он так хорошо все видит и чувствует? Как я буду обходиться без этого потом?
– Герда, расслабься немного. Давай просто попробуем обо всех и обо всем забыть? – легкий поцелуй-прикосновение. Успокаивающее, согревающее…
Забыть? С тобой я готова забыть все и себя в первую очередь, но тебя забыть не получится, – смотрю на Кая, надеясь, что он не прочел мои мысли.
– Да, давай, – улыбаюсь ему, – пусть будет, как ты хочешь.
И опять легкий поцелуй. Он словно обещает что-то или просит, а может быть успокаивает только меня или его? Прикосновение его губ нежное и обжигающее одновременно и такое мимолетное, и вот Кай уже вышел из офиса, бросив на ходу – я ушел.
Осматриваюсь, гашу верхний свет и включаю бра у изголовья кровати – яркий свет режет глаза. Устала… забираюсь с ногами в кресло. И вспоминаю. Вот я сплю здесь, после того как Кай меня чуть не поцеловал, нервничаю, курю и решаю поцеловаться с другим. Теперь я понимаю, что это была нелепая идея. Этого нельзя было делать. Я подставила их обоих и наказала …себя, хотя мне, наверное, это было нужно, чтобы понять, как он мне дорог. Эгоистка – а ему? О нем я не думала… Тихонько вздыхаю, а мысли скачут, как и картинки воспоминаний. Здесь же я плакала, когда нас чуть не застали в офисе, и опять обижалась на Кая. Глупая девочка Герда. Ну почему я так себя веду – убегаю, брыкаюсь, отталкиваю, коплю какие-то нелепые обиды… Это же Кай, и он мне нужен больше всего на свете, так почему тогда? Не хочу подпускать близко – но подпустила ведь ближе некуда, боюсь открыть сердце – так открыла же, и не просто открыла – отдала. И не вчера. Вчерашняя ночь была логическим завершением… Как все странно и запутано – люблю и боюсь, доверяю и обижаюсь, верю и… – додумать не дал сон… Проваливаюсь в него как-то мгновенно и глубоко…


Темнота, холод, пустота, и я словно лечу куда-то в водовороте. Воронка затягивает, но кто-то произносит мое имя – Герда? – и меня выносит обратно на поверхность. Снова слышу этот зов – Герда? – как сквозь вату, силюсь ответить, но с губ срывается только очень тихое: "Мммм...".
Теплые ласковые руки касаются меня, поднимают, прижимают к себе. Кай. Шепчу его имя тихо-тихо. Холод и чернота отступают. Его голос словно убаюкивает. «Спать, спать» – звучит внутри меня или это произносит Кай... Он несет меня куда-то и укладывает на мягкое и прохладное. Спать. Пытаюсь устроиться поудобнее, но Кай зачем-то теребит меня, а мне так не хочется двигаться…
Его рука ласково прикасается ко мне, тянусь за ней, приоткрываю глаза и улыбаюсь – Кай – то ли шепчу, то ли просто вздыхаю и прижимаю к себе его руку. Мне так уютно и ничего больше не надо…
– Герда, – шепчут его губы, одновременно целуя меня, – мне надо тебя раздеть, ты же не будешь спать в крыльях? – Каких крыльях? Не надо крыльев, я совсем не Ангел. А губы ласкают, прикасаясь, и хочется, чтобы так было всегда. Но его руки продолжают меня теребить, и это мешает чувствовать, вообще мешает...
– Не хочу! – Начинаю капризничать и сворачиваюсь клубочком. Кай потакает моим капризам и просто ложится рядом.
– А есть будешь? Может быть все-таки съешь хоть что-нибудь? – проводит ладонью по моему лицу, убирая волосы. Есть? А зачем? Мне и так хорошо. Обнимаю Кая, намереваясь спать дальше, уютно устроившись у него на груди. Но спать, когда целуют, не получается, да и не хочется, а хочется совсем другого…
Прижимаюсь крепче, перебирая пальцами его волосы, отвечая на поцелуй, обнимая, одновременно пытаясь раздеть его и помогая выпутать меня из корсета. Его ладонь накрывает мою грудь, и я со стоном выгибаюсь навстречу, пытаясь расстегнуть его брюки… Герда, так нельзя, ты сходишь с ума… Уже… Да и какая разница… Мысли только мешают… Хочу чувствовать, ощущать… на своих губах твои губы, под моими ладонями – твое тело, и твои ласковые и нежные руки – на моем теле и в нем… выгибаюсь, прижимаюсь – к тебе… сильнее…глубже… Обнимаю и …принимаю, но от неожиданности сжимаюсь, прикусываю губу и ловлю взгляд Кая – в котором плещется желание, радость, благодарность – и открываюсь навстречу, стремясь отдать всю себя без остатка – тело и душу. Мы движемся навстречу друг другу в одном ритме… Еще немного… чуть-чуть… хватаюсь за его плечи, сжимаю что есть силы… и меня уносит волна, как во сне – воронка затягивает и выбрасывает на поверхность – только страха нет, а есть какое-то удивительное умиротворение. Словно я умерла и родилась заново… стон, всхлип, тяжелое дыхание, дрожь во всем теле, постепенно все успокаивается… слегка ослабляю руки, сжимающие Кая, но оторваться от него не в состоянии. Обнимаю и кладу голову ему на плечо. Говорить не хочется и нет сил. Только касаться – легко и тихо. Только быть – рядом и вместе…