Вернуться в Антарктиду (Милка и Соловей) НФ+ОЛР, 18+

Нат, привет!!!
Огромное спасибо за продолжение.
Стало понятно, как Милка оказалась замужем за патологическим садистом. Домашняя девочка, никогда не сталкивавшаяся с темными сторонами жизни. Ей и в голову не могло придти, что такое бывает не только в страшных сказках, а и в обыденном жизни.
Неспроста появились "внучатые племянники" Загоскина. Значит его опасения были не напрасными. Его ищут и что-то от него хотят, по-видимому, весьма влиятельные люди. Таинственная шкатулка, о которую упомянул Виктор в разговоре с Пат?

_________________

Интересная идея отображения двойников. Только вот как же душа - она же не может раздвоиться?.. Можно повторить всё в человеке: внешность, привычки, особенности поведения, но вот душу повторить невозможно - это непознаваемая субстанция. Всё же интересно узнать о двойниках побольше. Хотя в данном случае для Милы - это выход, как оказалось. Она формально умерла. Встаёт только один вопрос - как же ей теперь быть с документами. Надеюсь, Вик поможет.
А вот влияние тёмных сил на человека, в частности, на Загоскина, когда он был на Мадагаскаре, вполне возможно. Да ещё и закручивается непонятный клубок из жаждущих "пообщаться" с учёным, и как-то неспокойно становится. Чьи это посланцы, интересно?

Нат, привет! Спасибо за продолжение!
Да, чувствуется длинная рука Мадагаскара, и профессора с ума свела, и бизнесмена сделала садистом, и Милке жизнь сломала, и даже до парней с Кавказа дотянулась. Хоть не езжай туда в отпуск, чур меня чур от всяких там умбаси. Шучу, что навеяно женским кухонным диалогом, хороший он у тебя получился, душевный.
_________________

Приветствую!
Нат, спасибо за продолжение.
Непонятно, как и в какой момент появилась Мила-двойник. С другой стороны опять появилась инвариантность будущего.
Очень интересна обозначившаяся детективная линия с убийствами коллекционеров.
Возникли вопросы по украденному папирусу.

_________________

Нат, привет!
Вот это поворот! - первая мысль, когда вместе с Виком узнала о смерти Людмилы. Но потом вспомнила про диффузию реальностей и все встало на свои места. И что случилось с Грачом? Я помню в новой реальности он был мёртв.
Что касается убийства другой Милы - как-то не вяжется это с образом Дмитрия. Такой бы скорее подстроил несчастный случай, чем сам схватился за нож, пусть и ритуальный... Ещё и убитые коллекционеры. Над этим надо подумать.
Пат как всегда, думает о себе и свои целях. Не думаю, что Павел ещё жив. Скорее, кто-то ещё хочет открыть дверь в параллельный мир и посылает эти сны Адель и ей.
Мила очень проницательная девушка, практически раскусила Вика.
Вот и закрутилось действие, появились незваные гости.

Всем доброго времени суток!
Леди, огромное спасибо за отклики, советы и замечания! все принимаю к сведению

Маша,

Скорей всего, всегда был. Испорченная натура.

Мила тоже наблюдательная, так что о многом догадывается. Но если Вик откроется ей, расскажет правду, ее это потрясет.
Спасибо , что отметила эпизоды с Загоскиным. они важны.



*
Nadin ,

Да, ошиблась. Такие люди, как Дмитрий, умеют хорошо притворяться. Сложно догадаться об их внутренней сути.

К сожалению, Загоскин действительно ждал чего-то подобного. И не ошибся.

Похоже на то. Шкатулка явно таит в себе секрет
Спасибо за цветы!


*
Галина,

Формально, душа и не раздваивается. Она остается там, где человек выжил.
А если человек жив в нескольких параллельных мирах, то разве отблески "параллельных жизней" не приходят к нам во сне? В предчувствиях? В мистических совпадениях? Есть много непонятного и невероятного, если покопаться...
Если исходить из того, что наш разум не ограничен черепной коробкой, а сливается в едином поле с разумной вселенной, то и душа наша является лишь составной частью этого мира.
А вообще, расщепляющаяся на варианты Вселенная - это странная гипотеза, которая не имеет доказательств, разве что косвенные. Но пофантазировать , что было бы, если бы идеи Эверетта оказались истинными, интересно))

Документы - это проблема.

В этом деле замешано много сторон, и у каждой - свой интерес. Пока мы видим лишь расходящиеся круги на воде, но рано или позлно обязательно найдем тот камень, который их вызвал.
Большое спасибо за помощь с вычиткой текста!


*
Лена,

Спасибо большое!
Мадагаскар, конечно, винить глупо. Всем причинам причина - это жажда власти. Вот она и толкает морально неустойчивых людей на преступления.



*
Таня,

Про Милу - узнаем. А одна из глав во втором томе отведена ее мужу Дмитрию, так что и его глазами посмотрим на вещи.

Ты права, исправлю 18 век на 19 или даже 20й.
Хотела связать это с Голенищевым и при правке промахнулась на сто лет . Он же умер в Ницце в 1947!
Я растяпа. Спасибо!


*
Марина,

Рада, что застала врасплох , но все верно: проблема в диффузии двух миров.

Да-да! Здесь он погиб и потом "воскрес". И с этим связаны большие проблемы. Скоро Вик расскажет.

Подумай, конечно Но в целом ты уже на верном пути. Конечно, никаких сект и ритуальных убийств Дмитрий не совершал. Мила его вполне устраивала, было над кем поиздеваться.

Очень и очень интересная версия!

Да. Угадала почти все, можно было угадать в ее положении.
Спасибо!
_________________

Нат, твои произведения для меня отличаются тем, что мне нечего написать после главы. Хочется общей картины, тогда и рассуждать можно. Идея напоминает космический роман, а открытые двери... Мила попала в такую дверь?
Имхо, убил ее не муж. Зачем ему это? Он о репутации печется, труп в библиотеке не способствует репутации

Ну если только случилось что то экстраординарное.

Загостина выследили. Дедусе пора делать ноги. И что то не так с его сыном

Валерия -
Спасибо за коммент


конечно, пока тут одни вопросы в тексте...
гадать практически бесполезно

типа того. появилось ответвление мира - и она в него угодила. А почему так, станет понятно только много позже. пока просто будем расхлебывать то, что получилось. И искать причину вместе с героями. У них тоже нет полной картины

конечно, не муж. Адвокат же сказал, что на кинжале не было отпечатков пальцев Дмитрия. не в перчатках же он ее убивал.
тут все гораздо сложней банального убийства, только людям, полиции, это понять трудно. Они идут по проторенной колее

пора. Но куда же ему бежать? он в пансионате прятался - все равно нашли

то точно
_________________

Из за кинжала?

Да, можно и так сказать.
_________________

Спасибо за новую главу Интересно, что за парни пытались прорваться к Загоскину? Явно по чьему-то приказу...
_________________

Нат, привет! Я сейчас сижу и плачу над одним номером шоу "Ледниковый период" (сейчас как раз идёт новый сезон). Огромное впечатление на меня произвела Агата Муцениеце, в проекте она катается вместе с Александром Энбертом, который в прошлом сезоне занял в проекте первое место вместе с Ольгой Кузьминой. Твоя "Виктория Завадская" - не только одна из главных героинь интереснейшей истории об Антарктиде, но и очень талантливая актриса. Хотя раньше я об Агате Муцениеце ничего не знала, кроме того, что она - бывшая теперь уже жена популярного актёра Павла Прилучного. Но сейчас, как говорится, навёрстываю упущенное.
Агата Муцениеце и Александр Энберт - "Дождик осенний" (фильм "Турецкий гамбит")

_________________

Добрый вечер!

michalchik,

Конечно, это не их инициатива. Но кому вдруг понадобилось?
спасибо за отзыв!


*
Катя,
огромное спасибо за отзыв в блоге и видео!
прекрасная композиция и танец!
применительно к этому роману, так наша Вика могла бы прощаться со своим мужем, когда он уезжал в Антарктиду
_________________

 » Глава 3 (окончание)

3.4.

Под влиянием удушающей тайны и смутных ощущений чего-то непоправимого, Милка наконец-то взялась за книгу старого профессора. В репликах старика о злых духах, охотящихся за секретами, наверняка было зашифровано больше здравого смысла, чем ей изначально представлялось.
«Это последний экземпляр на свете, больше нигде не найдешь, все исчезло!», - вспомнила она его слова, устраиваясь вечером на кровати, и поежилась, хотя в комнате было тепло – котел в подвале работал на совесть.
Небольшая настольная лампа роняла теплое пятно света на тумбочку, часть подушки и руки, держащие книгу, но за пределами этого круга сгустились тени. Милка с тревогой всмотрелась в угол, где стояла вешалка-подставка для верхней одежды, там ей помстилось недоброе шевеление, но тотчас и рассмеялась – нарочито громко, самоуспокаивающе.
- Ну ты и трусиха! – произнесла она вслух, подтрунивая над собой. – Еще сбегай и позови Соловья-разбойника, будет хороший повод увидеться лишний раз, он как раз сегодня ночью дежурит.
Мила знала его расписание, график запомнился сам собой, хотя спроси ее, какие дни поставили в этом месяце Гале Темниковой, она бы не сразу ответила.
Конечно, никуда она не побежала, а, запретив себе приглядываться к сумеречным углам, вновь обратилась к книге. Переплет ее был добротным, без вычурных картинок на обложке, не было иллюстраций и внутри, если не считать подробную карту Мадагаскара.
- «Встреча с вечностью на двенадцати холмах Имерины», - произнесла она шепотом и провела пальчиком по буковкам на титульном листе.
Имерина представляла собой гористую область в центральной части острова, которую Дмитрий очень хотел посетить, но у них не получилось. Милка вспомнила, что точно так же назывался и народ, проживающий в регионе, расположенном вокруг столицы Антананариву.
Считалось, что предки мальгашей – мерина – первыми добрались до Мадагаскара из Полинезии, и случилось это примерно в 10-ом веке. По-французски их древнее государство называлось Эмирна. Двенадцать ее холмов, а по сути невысоких гор, скалистых и покрытых у подножия растительностью, имели историческую и сакральную ценность. Говорили, что где-то там, в тщательно охраняемых потайных пещерах, находятся гробницы первых правителей, в которых хранятся божественные сокровища предков.
Дмитрий потратил три дня в попытках найти гида к пещерам Имерины, но все ему отказали, заявляя, что для иностранцев дорога туда закрыта. В том числе и для очень богатых иностранцев, готовых сорить деньгами. Дима сердился, но ничего поделать не мог. У мальгашей многое решалось с помощью взятки (и в местных ариари, и особенно в европейской валюте), но не в этом случае. «Танин-доло», - твердили они как заведенные, что означало дословно «земля духов». К духам, к которым присоединялись и души умерших предков, островитяне относились со всей серьезностью.
Милка спохватилась, что тупо сидит над раскрытой книгой. Ей не нравилось, что она то и дело уносится в воспоминаниях к свадебному путешествию.  Подобное, конечно, притягивает подобное, но думать о брошенном муже было невмоготу.
Перелистнув страницу, Милка наткнулась на оглавление. Ее привлекла глава с названием «Почему я написал эту книгу?». Было странно видеть ее не в начале или в конце, в виде послесловия, а ближе к середине.
Решив на сей раз осваивать трактат не по порядку, Мила открыла его в нужном месте и прочла:
«Почему я написал эту книгу? Надеюсь, дорогой читатель простит мне некоторый пафос, но я действительно шел к ней всю жизнь. Собственно, эта история была задумана и исполнена совсем не мной и за много лет до моего рождения. Все началось осенью 1770 года на Камчатке, когда в удаленную крепость Большерецка прибыл с этапом ссыльный польский конфедерат граф Беневский…» 
На этих словах Мила иронично улыбнулась. Можно подумать, Загоскин сочинил авантюрный роман и оправдывался. Она даже вернулась к аннотации, чтобы лишний раз убедиться: это именно путевые заметки, а не выдуманные приключения. Однако всегда любопытно узнать, что сподвигло автора на литературный труд, поэтому она продолжила чтение.

*
Отрывок из книги Загоскина «Встреча с вечностью на двенадцати холмах Имерины».

Почему я написал эту книгу? Надеюсь, дорогой читатель простит мне некоторый пафос, но я действительно шел к ней всю жизнь. Собственно, эта история была задумана и исполнена совсем не мной и за много лет до моего рождения. Все началось осенью 1770 года на Камчатке, когда в удаленную крепость Большерецка прибыл с этапом ссыльный польский конфедерат граф Беневский.
От крепости в Большерецке было только название. Вместо высоких защитных стен – гнилой палисад, вместо рва – канава, которую и ребенок перепрыгнет, вместо гарнизона – горстка пьющих казаков. Да и как не пить, когда судьба забросила в самый дальний гарнизон без малейших перспектив когда-либо выбраться в матушку-Россию?
Мой далекий предок Алексей Устюжанинов служил при тамошней церкви настоятелем. Вызвался он в этот далекий край сам, ибо так понимал свой долг перед Богом и людьми. Думаю, не будет преувеличением сказать, что кроме него да коменданта крепости капитана Нилова никаких «приличных», то есть высокородных людей в Большерецке найти было нельзя. Графа Беневского, смутьяна, дуэлянта и авантюриста, специально выслали на край земли, чтобы в обществе простых камчадалов тот прочувствовал всю силу обращенного на него царственного презрения. В небольшом поселении при крепости, состоявшем из рыбаков и плохо образованных крестьян, куда всего лишь раза два за сезон заходили за провиантом редкие корабли китобоев, граф был обречен на тоску, холод и голод, что для такой неуемной натуры являлось бы куда горшим наказанием, чем каторга.
Предыдущая зима 1769 года принесла на Камчатку жестокую болезнь – оспу, выкосившую половину населения, а летом случился повсеместный неулов рыбы, заменявшей камчадалам хлеб, что привело к голоду. В пищу начали употреблять кожаные сумки и ремни, ездовых собак и трупы умерших родственников.
Капитану Нилову было не до ссыльных в это тяжелое время. Ссыльных, тем паче благородных, нужно было не только охранять и занимать, но и кормить, а появление очередного белоручки – не пахаря, не рыболова, не охотника – означало, что придется оторвать кусок у собственной семьи.
Короче, Нилов Беневскому совершенно не обрадовался, но граф являлся человеком здравомыслящим и прекрасно понимал, что именно не нравится в нем коменданту. Он в первом же разговоре проявил участие и заявил, что в меру собственных умений готов оказать поддержку, а не просто быть «лишним ртом» в крепости. У капитана и священника подрастали сыновья-погодки, и Беневский предложил им свои услуги в качестве учителя и наставника. Граф знал несколько языков, неплохо разбирался в математике, географии, истории, шахматах и военном деле, к тому же с первого взгляда сумел так очаровать юношей, что те рады были учиться у офицера чему угодно. На том и порешили.
Екатерина Вторая, отправляя в Сибирь впавшего в немилость графа, полагала, что в отдаленном остроге того станут содержать в строгости. В бумагах, сопровождавших Беневского, недвусмысленно говорилось: «Разговоров с сим арестантом никаких не иметь, а если оный арестант станет врать какие непристойные слова, в таком случае запретить ему строго, чтоб он от того удержался и ничего не говорил». Однако получилось по-другому. Чем дальше от столицы, тем проще нравы. На месте вечной ссылки капитан Нилов не только отнесся к дворянину как к приятному гостю, с которым можно выпить и побалакать за жизнь, но и поселил его у себя в доме, разрешив активно вмешиваться в жизнь гарнизона.  
После мора и неурожая в Большерецке осталось не более сотни жителей. Все они не испытывали особой любви к Российской власти, бросившей их без поддержки, практически на грани выживания на отшибе империи. Казаки, мореходы, охотники и арестанты – все жили вместе на тесном пятачке, ограниченном покосившимся забором из дурно оструганных бревен, ели одну похлебку и делились одной обидой на власть, забывшей об их существовании. Ссыльный «генерал» (как он представился, хотя на самом деле был лишь полковником Барской конфедерации) Беневский со своей жгучей нелюбовью к правящим кругам, вставшим у руля в результате дворцового переворота, пришелся среди них ко двору.
Поповский сын Ваня Устюжанинов слушал рассказы бывалого вояки раскрыв рот. Юноша впитывал науки как губка, учил латынь и европейские языки. Обучение давалось ему играючи (видимо, я унаследовал эту генетическую черту, как и другую – страсть к приключениям). Вскоре Ваня многому научился у Беневского, включая виртуозное владение шпагой. Его отец-священник, хоть и не приветствовал «смертоубийство», сильно против воинской науки не возражал, ибо жить на границе и не уметь себя защитить – недальновидно и глупо.
Вечерами, когда за окном выла вьюга, а комната освещалась коптящими сальными свечами, Беневский читал вслух книгу о приключениях лорда Ансона, каким-то чудом завалявшуюся в скудной библиотеке Нилова.  Послушать эти истории собиралось едва ли не все население крепости, включая кухарку и команду застрявшего в порту Большерецка из-за ранней зимы каботажного судна. Воображение рисовало слушателям волшебные тропические острова, где царит вечное лето, порхают невиданные райские птицы и шелестят загадочные пальмы на песчаном берегу лазурного залива.
Невероятно, но именно книга Ансона «Путешествие около света» невольно способствовала тому, что мысли о бунте против власти и бегстве с Камчатки в надежде найти лучшую жизнь за океаном постепенно слились воедино и овладели умами. Когда ссыльные во главе с графом Беневским, сговорившись, решили самовольно уплыть в теплые моря на поиски свободы и пиратских сокровищ, к ним примкнуло более семидесяти человек. Среди них был и тринадцатилетний подросток Иван Устюжанинов, сломя голову бросившийся навстречу приключениям.    
В мае 1771 года, отбив кувалдами вмерзший в лед галиот «Святой Петр» и прихватив на обмен меха, оружие и скромный объем провианта, беглецы отправились в кругосветное плавание. Перед тем, как уплыть, они написали письмо в Петербург, где содержались в том числе и такие строчки: «В России начальники единое только имеют право делать людям несчастие, а помочь бедному человеку никакого уже права не имеют... непорядочные у нас законы и самовластие... Народ российский терпит единое тиранство, в Европе ездят промышлять серебро и золото, а у нас сей промысел отнят, а кто оным может пользоваться – то одни фавориты и богачи, грабя народ и из общественной казны богатства. Что осталось бедному непросвещенному народу? Он коснеет в невежестве и страждет, и никто за истинные заслуги не награждается… камчатская земля от самовластия начальников разорена… Можете рассуждать, обвинить ли наш поступок, какой мы произвели, но мы все присланы в Камчатку не по правосудию, а по доносам, и нет и не было ни малейшего к нам человеколюбия».
Декабристы полвека спустя мечтали бежать в знакомую им Европу, где они учились (например, Кюхельбекер), воевали с Наполеоном и имели представления о культуре и обычаях. Камчатские бунтовщики бежали за красивой сказкой на Юг, за горизонт неизвестного, на свой страх и риск, без знания точного маршрута и языков. Это была настоящая авантюра. Молодые, азартные и бесстрашные, они вышли на каботажном судне, предназначенном для плавания в прибрежных водах, в открытый океан. Вместо карты у них была книга лорда Ансона с нарисованными от руки схемами. Они не представляли толком, куда плывут, но верили, что обязательно найдут счастье на далеких берегах.
В Санкт-Петербурге о бегстве ссыльных узнали только через год – новости тогда доходили в столицу с опозданием, но письмо Беневского и его соратников, все-таки добралось в столицу по плохим дорогам и наделало шума. Понятно, что поступок сочли возмутительным и наглым, завели особое «Дело о происшедшем в Камчатке в Большерецком остроге от сосланных злодеев бунте» (* Сноска: хранится в Центральном государственном архиве древних актов в Москве на Пироговке). Бегство «за южные моря» настолько взбесило Екатерину, что она повелела имена бунтовщиков предать вечному забвению. Страх понести наказание был столь велик, что в России о камчатских событиях не писали вплоть до начала 20-го века.
Как было уже сказано, очарованный фантастическими описаниями и личным примером никогда не унывающего графа Беневского Ваня Устюжанинов, не раздумывая, примкнул к беглецам. Ему было суждено избежать гибели в пучине и обогнуть одним из первых российских подданных мыс Доброй Надежды. Его приключения были воистину неисчерпаемы! Он добрался до Мадагаскара, потом уплыл во Францию вместе с графом, а потом с новой экспедицией вернулся на Мадагаскар, ставший для него личной точкой притяжения.
 Устюжанинов прожил на острове несколько лет, выучил язык и обычаи мальгашей, открыл великую тайну забытой древней цивилизации, наткнулся на пиратский клад и стал богатым человеком, в бою потерял кисть левой руки, но, измученный тоской по родине с ее суровыми горами, долгими зимними ночами и снегом, вернулся в Сибирь. Вольному плавателю в гостях хорошо, а дома лучше.  
Спустя двести лет я нашел его «Записки о хождении морями и счастливом житии на туземном острове Мадагаскар, писаные в 1778 году Иваном Уфтюжанином, побывавшим в тайном городе Меринов на южной оконечности Земли» при обстоятельствах, подробно изложенных в этой книге. Под старость лет я испытал такое невероятное воодушевление, что можно говорить о пришествии второй молодости. Без преувеличения: история приключений поповича Устюжанинова повлияла на меня и моих предков по мужской линии в точности так, как когда-то книжка о странствиях лорда Ансона определила жизнь моего далекого предка.
Увы, несмотря на вспыхнувший в моей груди энтузиазм, силы мои на исходе. Я прошел только часть уготованного пути, дальнейшее оставляю за вами. Теперь я знаю: все повторится. Круг замкнулся однажды, замкнется он и второй раз. Я предчувствую, что кому-то из моих дорогих читателей предписано на роду вступить на дорогу к вечности под сводами мадагаскарских пещер. На их благоразумие, волю и благородство я уповаю…

(Историческая справка. Граф Беневский был реальным историческим лицом, хотя его жизнь, пожалуй, интереснее любого авантюрного романа. История о том, как он, ссыльный преступник, сбежал с Камчатки и стал королем Мадагаскара, ныне известна всем заинтересованным лицам не только за рубежом, где неоднократно издавались мемуары Беневского, ставились по мотивам его похождений пьесы и писались оперы, но и в России. После того, как табу на обсуждение столь вопиющего факта были снято, писатель Н.Г.Смирнов написал по следам тех событий исторический роман «Государство солнца» (в 1928 году). Упомянутый в главе Иван Устюжанинов (Уфтюжанин, Устюжанин – фамилия пишется в разных источниках по-разному), сын священника из Большерецка, также реальное историческое лицо. Он сопровождал Беневского на протяжении всех его невероятных приключений вплоть до смерти графа от шальной пули, подкараулившей «короля Мадагаскара» в 1785 году. На момент бунта в Большерецке Ване исполнилось 13 лет, а вернулся он в Россию в 1789 году, когда ему было тридцать один. Его записок, о которых пишет профессор Загоскин, не сохранилось, хотя о них упоминается в некоторых исторических документах. Аналогичные «путевые записки» вели и другие вернувшиеся на родину беглецы, но в силу существовавшего запрета на обнародование событий, их полностью никогда не публиковали. Даже морским офицерам (Крузенштерну, например) было запрещено знакомиться с ними, хотя там содержалась подробная «дорожная карта» с описаниями мелей, портов, обычаев стран и прочая, весьма полезная для первопроходцев информация. Вернувшихся в Россию беглецов правительство не простило, а отправило вновь отбывать ссылку в Сибирь. Вольных людей, бежавших с Беневским (моряков, крестьян, того же Устюжанинова) аналогично отправили за Урал подальше от столицы)

*
Мила прикрыла книгу, борясь с новым приступом воспоминаний.
В свадебном путешествии Мадагаскар явился ей сказочной страной. Баобабы, лемуры, бирюзовые заливы Индийского океана… До середины двадцатого века остров был французской колонией, и язык завоевателей все еще оставался там государственным, Миле пришлось поработать для мужа переводчиком. Ей это было в радость.
Посетив столицу острова Атананариву, они продолжили путешествие в глубь страны. Милке хотелось экзотики, и она уговаривала Диму ехать на местной маршрутке в соседний город Фианар, но муж отказался, наняв персонального водителя.
- Восемь часов в дороге бок о бок с потными туземцами я не выдержу, дорогая, - сказал он, целуя ее в макушку. – Я забронировал лучший дизайнерский отель неподалеку от национального парка Исалу. Ты же любишь природу? Обещаю, что прогулка по парку будет незабываемой. Мы посетим равнины, скалы и водопады. Ты больше нигде такого не увидишь!
Исалу и впрямь показался Миле райским местечком. Недавно в провинции Фианарантсуа шли дожди, и местность пестрела распустившимися цветами. Над мелкими стремительными реками порхали огромные стрекозы. На сухих ветвях ленивыми клубками висели змеи. Пели птицы. На песчаных валунах красно-желтого цвета грелись хамелеоны.
Горы, водопады, захватывающие дух отвесные обрывы и узкие каньоны захватили Милку в плен. Она прикасалась ладонью к обветренным скалам, спрашивая себя, сколько миллионов лет этим древним камням? Какие секреты они хранят? Она много фотографировала, смеялась, щурилась на солнце, висящее прямо над головой, и была счастлива.
- Посетим завтра базар в Илакаке? – спросил Дима вечером четвертого дня. – Говорят, здесь очень колоритный базар самородков, можно по дешевке приобрести настоящие сокровища. А дома я закажу из них царский гарнитур для тебя.
Мила подозревала, что речь, скорей всего, пойдет о контрабанде, но отнеслась к этому легкомысленно. Она успела прочесть в интернете, что после того, как в 1998 году в Фианарантсуа нашли первый сапфир, местное население целиком посвятило себя незаконному промыслу. Полиция, как водится, была в доле, но ее присутствие на улицах и без того оставалось весьма условным.
Городок Илакака состоял из сплошь покосившихся домов, выстроившихся вдоль дороги на Тулеар. Если бы Милка просто проезжала мимо, то даже не догадалась бы, что за стенами жалких лачуг стоят сундуки, набитые россыпью драгоценных камней на миллионы долларов.
- Не смотри на эту вопиющую бедность, - смеялся Дмитрий, - хитрецы просто пускают пыль в глаза. У этих ребят все в шоколаде, просто таков их образ жизни, они вполне благополучны, и их не переделаешь.
Мила переводила, пока он договаривался поочередно с гидом, с посредником и с продавцом. Появление белых людей вызвало небольшой ажиотаж, потому что они с мужем оказались тут единственными европейцами, посетившими сей криминальный мирок лично. Как правило, крупные скупщики, живущие в Америке и Европе, сами брезговали глотать пыль мадагаскарских дорог и вели дела через представителей.
- Я тоже найму кого-нибудь, - кивал Дмитрий, довольно потирая руки, - даже с учетом, что честных посредников не бывает, любое воровство окупится сторицей. Сапфиры очень выгодный бизнес.
- А разве у нас в России нет месторождений сапфиров? – спросила Мила. – Наша страна богата полезными ископаемыми, зачем тащиться в такую даль?
- Сапфиры встречаются в Башкирии, на Иремеле, но месторождения разведаны плохо, а в окрестностях полно военных баз и, соответственно, патрулей и охраны. Даже с учетом всех взяток, что придется отслюнявить местным бонзам, мне будет гораздо удобнее и дешевле возить камни с Мадагаскара. Впрочем, я пока ничего не решил...
Мила узнала, что добыча сапфиров для мальгашей – семейное дело. Обычно муж или старший сын копали шурф, а жена помогала вытаскивать из ямы породу в ведре на веревке. Иногда ничем не укрепленные шахты обваливались и  засыпали старателей, но на их место тотчас приходили другие.
В Илакаке практически все ходили с оружием, и немудрено. Именно сюда съезжались контрабандисты со всего мира. Именно здесь сбывались самые сумасшедшие мечты, создавались и терялись состояния. Именно отсюда шел поток камней в ювелирные мастерские Парижа и Лондона. Человеческая жизнь в Илакаке не стоила ничего, а мертвые камни управляли жизнью и смертью.
Мила не хотела об этом вспоминать. Она положила книгу Загоскина на тумбочку, погасила свет и легла в кровать, укутавшись тонким одеялом по самые уши. Она надеялась, что разбередившаяся от чтения рана не навеет ей сегодня совсем уж горьких снов.


3.5.

Воскресенье прошло весело. Батюшку не приглашали, а пасхальное богослужение давали смотреть старикам в записи, чтобы не нарушать режим, но постояльцы все равно были довольны и оживлены – те из них, конечно, кто мог и хотел участвовать в православном торжестве.
Персонал не отставал. Люди собрались после рабочего дня на кухне, выставив на стол горячительное. Директриса последнее не одобрила бы, но Дарья Ивановна накануне уехала из города, а как известно, когда кошка спит, мыши пускаются в пляс.
Милка немножко посидела со всеми за компанию, но через час ушла. Вроде и повод был хороший, но умение людей все что угодно превращать в банальную пьянку ее удручало. Да еще Вик, дежуривший в пасхальную ночь, ушел на выходной, а Галька напилась и сделалась невыносимо вульгарной.
Мила поднялась на третий этаж и уселась на любимом подоконнике. Внезапно в тишине и полумраке коридора громко скрипнула дверь. Она обернулась и увидела, как из проема своих апартаментов машет рукой старик Загоскин.
- Что случилось? Почему вы не спите? – шепотом спросила она, приближаясь.
На часах было половина двенадцатого, и Загоскину, как и остальным постояльцам, давно было пора находиться в постели. За режимом дня тщательно следили медсестры, тем более в такой день, когда планировалось слегка оттянуться. Врачи прописывали снотворное тем, кто страдал бессонницей, и обычно ночью здесь никто не считал овец. Однако хитрец Загоскин, должно быть, обманул дежурную и не стал глотать лекарства.
- Заходи! Дело есть, - старик отъехал от двери, пропуская девушку в комнату.
Электромотором он не пользовался, крутил колоса сам, вручную, не желая привлекать внимание лишними звуками.
- Ты была молодец, не пустила в нашу крепость мошенников! Я начал в тебе сомневаться, но ты проявила себя хорошо.
- Эти люди были очень подозрительные, - согласилась Милка, но, опасаясь вспышки безумия, решила немного старика успокоить. – Но, может, они и не хотели ничего дурного?
- Конечно, просто ограбить хотели, забрать мой секрет, а так – «ничего дурного»! – передразнил Загоскин.
- Вы их все-таки узнали? Знаете, кто их послал?
- Никогда их не встречал, но это уже не важно. Ну их в пень! Не о том хочу говорить. Протяни руки! Ну, смелей, чего ждешь?
Милка, дивясь про себя, послушно вытянула руки.
- Не так, ладонями вверх!
Мила перевернула их, как просили.
- Хочу тебя отблагодарить.
Загоскин запустил руку под плед, укрывавший его ниже пояса, и вытащил на свет деревянную шкатулку. Милка видела ее раньше, она стояла на низкой тумбочке под телевизором, но после того, как профессор взялся кидаться шваброй, шкатулка пропала. Ей даже казалось, что она разбилась, от нее отлетела крышка, но сейчас Мила не видела в ней изъянов. Наверное, профессор ее склеил.
- Это тебе!
- Спасибо! Но вам не стоит… - начала она, невольно рассматривая резной узор на крышке, - наверное, это памятная для вас вещь...
- Хочу извиниться за телевизор. Недавно услышал, что мегера заставила тебя оплатить стоимость. Это не дело! Ты не виновата. Это я, старый дурень, тебя подвел. Хотел уничтожить следящее устройство.
Милка вздохнула и вежливо произнесла:
- Я на вас не сержусь.
- Знаю. Ты девушка хорошая, чистая. Я так сыну и сказал, когда мы с ним общались в последний раз. Жаль, что ты никогда с ним не встретишься, ты бы ему понравилась. А он бы – тебе. Миша у меня парень видный, умный, талантливый. Учился всегда хорошо. И зубы умеет заговаривать. В смысле, зубную боль унять, а не то, что ты подумала.
Мила улыбнулась:
- Вы, никак, меня сватаете.
- Да нет, - вздохнул профессор. – Староват он для тебя, пожалуй, Людмила Ильинична. Ему сорок семь в минувшем месяце исполнилось. А тебе-то сколько уже?
- Двадцать шесть.
- Молодая совсем. Ну да ладно, опыт – дело наживное, - сказал Загоскин, отводя глаза. –  Шкатулка, которую я тебе торжественно вручаю, старинная. Не слишком дорогая, не мечтай, что продашь и разбогатеешь. Ее цена в другом. Пусть она будет у тебя как память обо мне. Как помру, вспоминать меня станешь.
- Да вы уж, пожалуйста, живите, Иван Петрович! – испугалась Милка.
- Может, и поживу еще, как Бог даст. Но ты шкатулочку храни, не выкидывай! Как говорят в Имерине, богатство приходит от судьбы, и кому оно не предназначено, тот никогда ничего не получит.
- Как можно выкинуть такую красоту! – Милка и впрямь залюбовалась искусной резьбой. – Спасибо вам, Иван Петрович! Вы очень добрый.
- Я добрый? – Загоскин отрывисто засмеялся, но смех перешел в кашель. Откашлявшись, он продолжил: – Да, я очень добрый. Такой добрый, что сын от меня сбежал, видеть не хочет.
- Иван Петрович! – Милке стало жалко старого человека, но тот махнул рукой.
- Все, ступай, я устал, спать пойду. А шкатулку спрячь, нечего ей на виду стоять. А то кто войдет, начнут разговоры разговаривать. Решат, что украла. Ее ж тут многие видели, а я хочу, чтобы все это между нами осталось.
- Хорошо, Иван Петрович. Спокойной ночи! И еще раз спасибо за подарок!
Милка нагнулась и поцеловала старика в дряблую щеку. Загоскин крякнул и цепко схватил ее за руку:
- Вот еще что, Людмила… предупредить хочу. Остерегайся человека с юга и держись крепче за человека с севера!
- Загадочно как-то… - удивилась она.
- Придет время – поймешь. А теперь ступай!
Шкатулку Милка отнесла в свою комнатку и поставила на подоконник, рядом с зеркальцем на витой ножке и подносом с мелочами.
 Когда-то данное помещение было складом, куда стаскивали все, что было ненужно в хозяйстве, но могло пригодиться. Милка разобрала залежи, оттащив часть в кладовку, часть в подвал, а часть на помойку. От прежней обстановки остались только высокие, до потолка, стеллажи, которые она занавесила шторкой. Милка хранила там не только свои собственные вещи, но и постельное белье, и униформу, и полотенца, за которые отвечала в первую очередь. Еще в комнате появилась кровать, тумбочка, табуретка с кухни и вешалка для верхней одежды.
Постояв у окна, Милка поразглядывала немного подаренную шкатулку. Сверху на крышке был вырезан круг, внутри которого по центру размещался восьмилепестковый цветок, а по окружности теснились другие цветы – с четырьмя лепестками, некоторые из них даже больше походили на кресты или изогнутую свастику. Все вместе напоминало Милке мандалу – сакральный символ Вселенной, на который медитируют восточные мудрецы. Профессор Загоскин бывал на Востоке и, скорей всего, привез шкатулку из поездки.
На боковых стенках шкатулки неизвестный мастер вырезал горы, водопад и вход в пещеры, ощетинившийся сталактитами, похожими на акульи острые зубы. А вот на дне была выжжена… карта. Или нечто похожее – примитивный набросок с линиями, призванными изображать реки или дороги, исполненный совершенно в ином стиле, чем узоры на остальных частях шкатулки. Сбоку от линий теснились гигантские пальмы, деревья с толстыми стволами, напоминающие баобабы, острые горные пики и почему-то страусы.
Милка решила положить в шкатулку заколки и расческу – по размеру они как раз помещались. Не будут теперь разлетаться по всему подоконнику.
Задергивая штору, она заметила странное копошение во дворе. Одна из теней, до странности сгорбленная, прямо на ее глазах будто бы вошла в чуть выступающую стену корпуса – там, где располагался холл и кабинет директрисы.
Мила сразу вспомнила про призраков, которые навещали пансионат, когда кто-то из постояльцев должен был отойти в мир иной, но одёрнула себя. Что за глупость? Скорей всего, кто-то из персонала, напраздновавшись, вышел покурить и отпер обычно запертую на замок дверь пожарного выхода.
 Ей стало грустно, что она одна, а они – вместе, им весело и беззаботно. Мила трудно сближалась по-настоящему, чтоб с родством душ и откровениями в любое время суток, и в праздники эта пустота ощущалась сильней всего.
Она легла спать, предварительно погладив пальцем маленького динозаврика, стоявшего на прикроватной тумбочке возле лампы. Динозаврик попал к ней в шоколадном яйце – том самом, что подарил ей Вик. Шоколад она съела сама, никому не отдала, а динозаврика поставила у кровати, и он был последним, кого она видела, засыпая, и первым, кто ее приветствовал по утрам.
Улыбнувшись своему милому Дино, Мила выключила свет. Все не так плохо, убеждала она себя, могло быть гораздо хуже, если бы ей не повезло. А ей все-таки повезло, и засыпает она в чистой постели, а не покоится в могиле, как тот несговорчивый антиквар, коллекционировавший редкие вещи с сапфирами, которого Дима планировал отправить на тот свет в канун Рождества. Все познается в сравнении.
_________________

Спасибо за продолжение! Загоскин явно что-то знает, раз за ним идёт "охота"!
_________________