Карен Мари Монинг "Тёмный горец" "The Dark Hi

Еленочка, прости, не смогу. Это уже привычка, аквычки я имею в виду, если перейду на тире, то вы заметите, что всё это дело перейдёт в кашу, то есть будет и то и другое, я когда увлекаюсь, вообще себя не помню

Бум привыкать.

Приятно видеть, пардон - читать, что К.М. Монинг не изменяет себе, и все главные герои у нее по-преженему сексуальные боги
_________________

 » Глава 2

Глава 2
По ту сторону океана не в Шотландии, но в Англии, на земле, где Драстен МакКелтар однажды ошибочно заявил, что редко встречались Друиды, которые владели достаточным знанием, чтобы произнести сонное заклинание, имел место тихий и неотложный разговор.
«Ты входил с ним в контакт?»
«Я не осмелился, Саймон. Преобразование ещё не завершено».
«Но уже прошло много месяцев с тех пор, как Драгары захватили его!»
«Он из Келтаров. Даже если не может победить, всё же оказывает сопротивление. Это то могущество, которое будет развращать его, а он отказывается им воспользоваться».
Долгое молчание. Потом Саймон сказал, «Мы ждали тысячи лет их возвращения, как нам было обещано в Пророчестве. Я устал от ожиданий. Подтолкни его. Дай ему причину нуждаться в этом могуществе, мы не проиграем битву на этот раз».
Быстрый кивок. «Я позабочусь об этом».
Будь хитрым, Джайлз. Пока не стоит настораживать его нашим существованием. Когда настанет подходящее время, тогда и сделаем это. Ничто не должно испортить… ну, ты знаешь, что делать».
Ещё один быстрый кивок и предвкушающая улыбка, взмах одежды, и его собеседник исчез, оставив его в круге камней под сенью пылающего английского рассвета.
Мужчина, который отдал приказ, Саймон Бартон-Дру, мастер Друидской секты Драгаров, прислонился к покрытому мхом камню, рассеянно поглаживая вытатуированную крылатую змею на своей шее и скользя взглядом по древним монолитам. Высокий, худой мужчина с волосами с проседью, с узким хитрым лицом и бегающими серыми глазами, которые ничего не упускали, он заслужил то, что столь благоприятный момент пришёл в час его господства. Он ждал тридцать два года этой минуты, со дня рождения своего первого сына, который совпал с днём, когда он был посвящён в святая святых секты. Это было наподобие Келтаров, которые служили Туата Дэ Данаан, и наподобие его самого, служащего Драгарам. Друидская секта Драгаров хранила веру на протяжении тысяч лет, передавая пророчество из рук в руки от одного поколения к другому: обещание возвращения их древних лидеров, обещание о том одном, кто приведёт их к славе. Тот один, кто заберёт всё могущество у Туата Дэ Данаан, которое последние украли у них много лет назад.
Он улыбнулся. Как удачно, что один из заветных для Туата Дэ Келтаров держал внутри себя силу древних Драгаров – лиги из тринадцати самых могущественных Друидов, когда-либо живших на земле. Как поэтично, что один из принадлежащих самим Туата Дэ, в конце концов, их же и уничтожит.
И возвратит Друидам их законное место в мире.
И не как злым, лелеющим деревья, собирающим омелу дуракам, как позволили они миру думать про себя.
Но как властелинам рода людского.

«Ты, должно быть, разыгрываешь меня», резко сказала Хло Зандерс, убрав с лица свои длинные волнистые волосы обеими руками. «Ты хочешь, чтобы я взяла третью книгу Мананнанов – и да, я знаю, что это только копия части оригинала, но она, тем не менее, бесценна – для какого-то мужчины с Ист Сайда, который, возможно, собирается есть попкорн, пока будет лапать её? Вряд ли он способен на самом деле читать её. Те части, которые не на латыни, написаны на старом гаэльском». Уперев кулаки в бока, она смотрела пристально на своего босса, одного из нескольких смотрителей средневековой коллекции, содержащейся в Галереях и музее «Метрополитен». «Зачем она ему нужна? Он сказал?»
«Я не спрашивал», ответил Том, пожав плечами.
«О, это просто великолепно. Ты не спрашивал», Хло недоверчиво покачала головой. Хотя копия, на которой нежно покоились в настоящее время её пальцы, была без подсветки, и насчитывала не более чем пять веков – почти на тысячу лет моложе текстов оригинала, что находились в Национальном Музее Ирландии – это была священная частица истории, требующая предельного почитания и уважения.
А не того, чтобы её возили по городу и вверяли в руки незнакомца.
«Как много он пожертвовал?», раздражённо спросила она. Она знала, что некая взятка должна была перейти из рук в руки. Некто мог взять вещи из Галерей не больше, чем прогуляться в Тринити-Коледж и попросить взять на время Книгу Келлов.
«Украшенный драгоценными камнями скин ду пятнадцатого века и бесценный Дамаскский клинок», сказал Том, блаженно улыбаясь. «Дамаскский клинок датируется Крестовыми походами. Оба признаны подлинными».
Тонкая бровь приподнялась. Благоговейный трепет в два счёта разделался с негодованием. «Вау! Правда?» Скин ду! Её пальцы сжались от предвкушения. «Они уже у тебя?» Древности: она любила их всех без исключения, начиная с бусинки на чётках вместе со всей сценой Страстей Христовых, вырезанной на них, и заканчивая гобеленами с Единорогами на пару с роскошной коллекцией средневековых клинков.
Но особенно она любила всё шотландское, напоминающее ей о дедушке, который вырастил её. Когда её родители погибли в автомобильной катастрофе, Эван МакГрегор устремился туда и забрал сломленную четырёхлетку в новый дом в Канзасе. Испытывающий чувство гордости за своё наследие, наделённый неистовым шотландским темпераментом, он наделил её любовью ко всем кельтским вещам. Это была её мечта – однажды посетить Гленгарри, увидеть город, где он родился, посетить церковь, где он венчался с бабушкой, прогуляться по вересковым пустошам под серебряной луной. Её паспорт был уже готов, ожидая тот прекрасный штамп; ей надо было только накопить достаточно денег.
Это могло занять у неё год или два, особенно сейчас со стоимостью проживания в Нью-Йорке, но она доберётся туда. И она не могла ждать. Будучи ребёнком, она баюкалась в те бесчисленные ночи под тихий говор деда, рассказывающего чудесные сказки с его родины. Когда он умер пять лет назад, она была в отчаянии. Иногда, одинокой ночью в Галереях, она ловила себя на том, что вслух с ним разговаривала, зная, что – хотя он возненавидел бы жизнь в городе даже больше, чем она – ему бы понравился её выбор карьеры. Хранение объектов искусства и старых обычаев.
Её глаза сузились, когда смех Тома нарушил её мечтания. Он посмеивался над её стремительным переходом от раздражения к изумлению. Она замолчала и нацепила на своё лицо снова хмурый вид. Это было не сложно. Неизвестный будет касаться бесценного текста. Безнадзорно. Кто знал, что могло случиться с ним?
«Да, они уже у меня, Хло. И я не спрашивал твоего мнения по поводу моих методов. Твоя работа состоит в том, чтобы заниматься документами…»
«Том, у меня учёная степень по древним цивилизациям и я говорю так же на многих языках, как и ты. Ты всегда говорил, что моё мнение учитывается. Так да или нет?»
«Конечно, учитывается, Хло», сказал Том, мгновенно остыв. Он снял очки и начал их протирать галстуком, который щеголял своим обычным скоплением кофейных пятен и крошек от пончиков. «Но если бы я не согласился, он пожертвовал бы клинки Королевскому музею Шотландии. Ты знаешь, какая жёсткая конкуренция идёт за качественные артефакты. Ты понимаешь политику. Мужчина богат, щедр, и у него действительно есть коллекция. Мы могли бы уговорить его составить некий акт завещания после его смерти. Если он хочет провести пару дней с пятисотлетним древним текстом, одним из менее ценных к тому же, он его получит».
«Если он оставит хотя бы одно пятно от попкорна на страницах, я убью его».
«Именно потому я уговорил тебя работать здесь со мной, Хло; ты любишь эти старинные вещи так же сильно, как я. И так как я завладел ещё двумя сокровищами сегодня, то будь добра и доставь текст».
Хло фыркнула. Том знал её слишком хорошо. Он был её преподавателем по средневековой истории в Канзаском Университете до того, как она получила место смотрителя. Год назад он вышел на её след, когда она работала под тягостным предлогом в Канзаском музее, и предложил ей работу. Хотя было трудно покинуть дом, где она выросла, который был наполнен столькими воспоминаниями, шанс работать в Галереях был не тем, который упускают, и не важно, какой сильный культурный шок ей пришлось испытать. Нью-Йорк был льстивым, алчущим и суетным, и в изощрённой гуще его девочка из деревенского Канзаса чувствовала себя безнадёжно неуклюжей.
«Что, предполагается, что я просто прогуляюсь по улицам с этой вещью под мышкой? С Галльским Приведением, путающимся под ногами?» В последнее время ходили слухи о кражах кельтских рукописей из частных коллекций. Средства массовой информации окрестили вора Галльским Приведением, потому как он крал только кельтские предметы и не оставлял после себя никаких улик, появляясь и исчезая, словно дух.
«Амелия упакует её для тебя. Моя машина ждёт тебя у входа. У Билла есть имя и адрес. Он отвезёт тебя туда и объедет квартал, пока ты сбегаешь и её отдашь. И не раздражай мужчину, когда будешь передавать её», добавил он.
Хло закатила глаза и вздохнула, но осторожно взяла текст. Когда она выходила, Томас сказал, «Когда ты вернёшься, я покажу тебе клинки, Хло».
Его тон был успокаивающим, но забавляющимся, и он бесил её. Он знал, что она будет спешить вернуться, чтобы увидеть их. Знал, что она простит ему подложные методы приобретения ещё раз.
«Подкуп. Низкий подкуп», пробормотала она. «И он не заставит меня одобрить то, что ты делаешь». Но она уже страстно хотела прикоснуться к ним. Пробежаться пальцем по прохладному металлу, помечтать о древних временах и местах.
Воспитанная на ценностях Среднего Запада, идеалистка до мозга костей, Хло Зандерс имела слабость, и Том знал какую. Положить что-нибудь древнее в её руки, и она покорена.
А если это было древнее и шотландское? О, она была обречена на провал.

Иногда, Дэйгис чувствовал себя таким же древним, как зло внутри него.
Когда он окликнул такси, чтобы добраться до Галерей и забрать копию одного из последних томов в Нью-Йорке, который ему надо было просмотреть, он не замечал зачарованные взгляды женщин, проходящих по тротуару мимо него. Не осознавал, что даже в столице, пестревшей разнообразием, он выделялся из толпы. И дело было не в том, как он говорил или действовал; по всем признакам он был ещё одним богатым, греховно прекрасным мужчиной. Это была просто сущность мужчины. То, как он двигался. Каждый его жест источал мощь, нечто тёмное и… запретное. Он был сексуален в том смысле, который заставлял женщин думать о глубоко подавленных фантазиях, которые терапевты, равно как и феминистки, почувствуют раздражение, если им придётся их выслушивать.
Но не осознавал ничего из этого. Его мысли были далеки отсюда, он всё ещё обдумывал абсурд, написанный в Книге Ленстера.
Ох, чего бы он ни отдал за библиотеку своего отца.
Вместо этого, он систематично добывал те рукописи, что ещё существовали, исчерпывая имеющиеся возможности, прежде чем прибегал к более рискованным путям. Рискованный, подобный тому, чтобы ступить на острова своих предков снова, вещь, всё чаще кажущаяся неизбежной.
Думая о риске, он сделал мысленную заметку вернуть некоторые из томов, которые он ”позаимствовал” из частных коллекций, когда подкупы не прошли. Нехорошо было бы, если бы они лежали у него слишком долго.
Он взглянул на часы над банком. Двенадцать сорок пять. Смотритель Галерей уверил его, что текст будет доставлен ему утром первым делом, но он всё ещё не прибыл, и Дэйгис устал ждать.
Ему нужна была информация, точная информация о древних покровителях Келтаров, Туата Дэ Данаан, те, что ”боги и не боги”, как назвала их Книга Сумеречного Страха. Они были теми, кто изначально лишил свободы тёмных Друидов, заточив их в промежуточном пространстве, отсюда следовало, что был способ снова загнать их туда.
Было необходимо, чтобы он содрал кожу так.
Когда он уселся в такси – мучительная задача для мужчины его размеров – его внимание привлекла девушка, выходившая из машины у обочины напротив их.
Она была необыкновенной, и эта особенность притянула его взгляд. На ней не было городского глянца, и это делало её ещё прекрасней. Живительно взъерошенная, чарующе свободная от уловок, которыми современные женщины улучшают свои лица, она была мечтой.
«Подожди», прорычал он водителю, жадно глядя на неё.
Каждое его чувство мучительно обострилось. Его руки сжались в кулаки, когда желание, вечно неудовлетворённое, затопило его.
Где-то в родословной девушки была шотландская кровь. Она была в кудрявых волнах белокурых с медным отливом волос, обрамлявших изысканное лицо с неожиданно волевым подбородком. Она была в нежно-розовой коже и огромных аквамариновых глазах – глазах, что ещё смотрели на мир с удивлением, заметил он с насмешливой улыбкой. Она была в огне, что закипал прямо под её безупречной кожей. Небольшие сладкие округлости тоже учитывались, отменная талия и стройные ноги, обтянутые облегающей юбкой, одним словом она была мечтой изгнанного Горца.
Он увлажнил губы и пристально смотрел, издавая низкий горловой звук, напоминающий скорее звериный, чем человеческий.
Когда она наклонилась к открытому окну машины чтобы что-то сказать водителю, её юбка приподнялась на несколько дюймов. Он резко втянул воздух, представив себя сзади неё. Всё его тело напряглось от вожделения.
Господи, она была прекрасна. Роскошные формы, которые заставили бы и мертвеца шевелиться.
Она наклонилась вперёд ещё чуть-чуть, показывая ещё больше сладких изгибов задней части своих бёдер.
У него невыносимо пересохло всё во рту.
Не для меня, предостерёг он себя, сжимая зубы и переключившись на то, чтобы уменьшить давление своего внезапно болезненно затвердевшего члена. Он брал только опытных женщин в свою постель. Женщин, гораздо более зрелых и разумом, и телом. Не отдающих, как она, невинностью. Чистыми мечтами и красивым будущим.
Холёные и практичные, с пресыщенными вкусами и циничными сердцами – они были теми, кого мужчина мог трахнуть, оставив утром с какой-нибудь безделушкой, не сильно потрепав.
Она была из тех, кого мужчина оберегал.
«Поехали», прошептал он водителю, с трудом отводя взгляд.
Хло нетерпеливо притопывала ногой, прислонившись к стене возле стойки регистрации. Этого треклятого мужчины не было на месте. Она прождала пятнадцать минут в надежде, что он мог появиться. Пару минут назад она, в конце концов, сказала Биллу ехать без неё, сказала, что поймает такси, чтобы вернуться в Галереи и спишет это на издержки отдела.
Она нетерпеливо барабанила пальцами по стойке. Она хотела только передать пакет и уйти. Чем скорее она избавится от него, тем скорее сможет забыть о своём участии в этой целиком грязной афёре.
Ей пришло на ум, что если только она не сможет найти альтернативы, то она, возможно, закончит тем, что растратит остаток дня впустую. Мужчина, который жил на Ист 70 в таком достатке, был человеком, привыкшим к тому, что другие считались с его удобствами.
Оглядываясь вокруг, она рассматривала возможные альтернативы. Сделав глубокий вдох и разгладив свой костюм, она засунула пакет под мышку и живо прошагала через большое элегантное фойе к стойке по безопасности. Двое мускулистых мужчин в хрустящей чёрно-белой униформе встали по стойке ”смирно”, когда она подошла.
Когда она впервые приехала в Нью-Йорк в прошлом году, она мгновенно поняла, что она никогда не будет в одной лиге с городскими женщинами. Элегантные и шикарные, они были Мерседесами, БМВ и Ягуарами, а Хло Зандерс была… Джипом, или, может, Тойотой Хайлендер в свои лучшие дни. Её сумочка никогда не гармонировала с туфлями – она была счастлива, если её туфля была из одной пары с другой её туфлёй. Кроме того, она считала, что надо использовать то, что имелось в наличии, так что всё, что она могла сделать, это добавить немного женского шарма в свою походку, молясь о том, чтобы не сломать лодыжку.
«У меня доставка для мистера МакКелтара», заявила она, изогнув губы, как она надеялась, в кокетливой улыбке, пытаясь смягчить их достаточно для того, чтобы они позволили ей оставить чёртову штуку там, где она будет в большей безопасности. Не могло быть и речи, чтобы оставить её прыщавому подростку за стойкой регистрации. Как, впрочем, и этим мускулистым животным.
Два плотоядных взгляда прошлись по ней с ног до головы. «Уверен, что это так, сладенькая», протянул светловолосый мужчина. Он ещё раз внимательно её осмотрел. «Хотя ты не совсем похожа на его обычные предпочтения».
«Мистер МакКелтар получает очень много доставок», ухмыльнулся его темноволосый напарник.
О, великолепно. Просто великолепно. Мужчина – бабник. Попкорн и бог знает, что ещё на страницах. Брр.
Но она предположила, что ей следует быть благодарной, сказала она себе несколько минут спустя, когда поднималась на лифте на сорок третий этаж. Они позволили ей пойти на этаж пентхауса без сопровождения, что было чудом в роскошных владениях Ист-Сайда.
Оставь её в его приёмной, это достаточно безопасно, светловолосый сказал, хотя его вкрадчивый взгляд ясно говорил о том, что он был уверен в том, что настоящей доставкой была она, и он не надеялся увидеть её снова пару дней, как минимум.
Если бы Хло только знала, насколько правдивым это окажется – что он на самом деле не увидит её в течение нескольких дней – она бы никогда не зашла в этот лифт.
Позже, она также подумает о том, что если бы дверь не была бы не заперта, с ней было бы всё в порядке. Но когда она зашла в приёмную мистера МакКелтара, которую заливал экзотический запах свежих цветов, и которая была обставлена элегантными креслами и устлана впечатляющими коврами, всё, о чём она способна была думать, это о том, как эта служба безопасности могла позволить какой-то глупой красотке, как они её воспринимали, подняться наверх, и надо сказать, красотке, что могла вырвать лист из бесценного текста, чтобы завернуть свою жвачку, или что-нибудь ещё столь же кощунственное.
Так вздыхая, она пригладила волосы и попробовала открыть одну из двойных дверей.
Она плавно и бесшумно открылась – небеса, эти дверные петли были покрыты золотом? Она поймала в одной из них своё разинувшее рот отражение. У некоторых людей денег было больше, чем здравого смысла. Только одна из этих дурацких петель могла бы оплатить арендную плату её крошечной квартирки на месяцы вперёд.
Покачав головой, она вошла внутрь и прочистила горло. «Привет?», позвала она, когда ей пришло в голову, что дверь могла быть не заперта, потому что он оставил здесь одну из своих очевидно бесчисленных женщин.
«Привет, привет!», позвала она снова.
Тишина!
Роскошь. Такой она никогда не видела.
Она огляделась кругом, и всё ещё могла бы быть в порядке, если бы не заметила восхитительный шотландский клеймор над камином в гостиной. Он притягивал её, как бабочку пламя огня.
«О, ты великолепная, прекрасная, роскошная вещица, ты», изливала она свои чувства, спеша к нему, обещая себе, что она собирается только положить текст на мраморный журнальный столик, взглянет одним глазком и уйдёт.
Двадцать минут спустя, она уже полным ходом исследовала его дом, её сердце грохотало от нервозности, к тому же она слишком увлеклась, чтобы остановиться.
«Как отважился он оставить дверь незапертой?», ворчала она, сердито глядя на изумительный средневековый палаш. Мимоходом прислонённый к стене. Готовый к тому, чтобы его взяли. Хотя Хло гордилась своими прочными моральными устоями, она испытала ужасающий порыв подхватить его под мышку и дать дёру.
Место было целиком заполнено артефактами – к тому же сплошь кельтскими! Шотландским оружием, датирующимся пятнадцатым веком, если она не ошиблась в своих догадках, а это редко случалось, которое украшало стену его библиотеки. Бесценными шотландскими регалиями: спорран, эмблема, броши в большом количестве лежали рядом с кучей древних монет на столе.
Она трогала, она рассматривала, она качала головой, не веря во всё это.
Если сначала она не чувствовала ничего, кроме неприязни к мужчине, то к этому моменту она питала уже к нему нежные чувства, неприлично соблазнённая его превосходным вкусом.
Её интерес к нему возрастал с каждой новой находкой.
Никаких фотографий, отметила она, оглядывая комнаты. Ни одной. Ей бы хотелось узнать, как парень выглядел.
Дэйгис МакКелтар. Что за имя.
Ничего не имею против Зандерс, дед часто говорил ей, это прекрасное имя, просто влюбиться в шотландца так же легко, как и в англичанина, девочка. Значительная пауза. Хмыканье. Затем, добавлял неизбежно, как восход солнца, Легче, фактически.
Она улыбнулась, вспоминая, как он бесконечно поддерживал её в попытках заполучить ”надлежащую” фамилию для себя.
Её улыбка застыла, когда она вошла в спальню.
Её желание узнать, как он выглядел, обострилось до навязчивого состояния.
Его спальня, его греховная, декадентская спальня, с огромной, резной вручную, с балдахином кроватью, застланной шелками и бархатом, с изысканно покрытым кафелем камином, чёрной мраморной джакузи, в которой, возможно, сидели, потягивая маленькими глоточками шампанское, глядя вниз на Манхеттен через стеклянную стену. Множество свеч окружали ванную. Два бокала небрежно валялись на берберском ковре.
Его запах задержался в комнате, запах мужчины, пряности и мужественности.
Её сердце забилось тяжёлыми ударами, когда чудовищность того, что она делала, дошла до её сознания. Она совала свой нос повсюду в пентхаусе очень богатого мужчины, в настоящее время, находясь в спальне этого мужчины, ради всего святого! В самом его логове, где он соблазнял своих женщин.
И потому, как всё здесь выглядело, он возвёл соблазнение до уровня высочайшего искусства.
Ковёр из чистой шерсти, чёрный бархат, ниспадающий с исполинской кровати, шелковые простыни под роскошным украшенным бисером бархатным покрывалом, богато украшенные, достойные музея зеркала в рамках из серебра и обсидиана.
Вопреки звоночкам тревоги, взрывающимся в её голове, она, казалось, не могла заставить себя уйти. Зачарованная, она открыла гардеробную, прикасаясь пальцами к великолепной одежде ручной работы, вдыхая изысканный, неоспоримо сексуальный запах этого мужчины. Лучшие итальянские туфли и ботинки стояли в ряд на полу.
Она начала вызывать в воображении его фантастический образ.
Он будет высоким (у неё не будет низких малышей!) и статным, с красивым телом, хотя с не слишком незаурядным, и с хрипловатым голосом. Он будет умным, будет говорить на нескольких языках, (так что сможет шептать ей гаэльские слова любви ей на ушко), но не слишком элегантным, грубоватым в разумных пределах.
Забывающим побриться, что-то вроде того. Он будет немного замкнутым и ласковым. Ему будут нравиться низкие, кругленькие женщины, чьи носики так часто пребывают в книгах, что они забывают выщипать брови, расчесывать волосы и наносить макияж. Женщины, чьи туфли не всегда бывают из одной пары.
Ага, как же, голос разума грубо проткнул её пузырь фантазий. Парень внизу сказал, что ты не подходила под его обычные предпочтения. А теперь, убирайся отсюда, Зандерс.
И возможно не было бы слишком поздно, и она всё же спаслась бы, не подойди она ближе к этой грешной кровати, любопытно заглядывая, и с немалой зачарованностью, на шелковые шарфы, привязанные к столбикам кровати размером с небольшие стволы деревьев.
Простоватая Хло из Канзаса была шокирована. Никогда не выходившая с мужчиной, Хло внезапно… неглубоко задышала, мягко выражаясь.
С дрожью отворачивая взгляд и пятясь на шатающихся ногах, она наткнулась на уголок книги, выглядывающей из-под его кровати.
Но Хло никогда не пропускала ни одной книги. К тому же древней.
Минутами позже, натянув на бёдрах юбку, забросив сумку на кресло, бросив пиджак на пол, она обнаружила его тайник: семь средневековых томов.
Все, как ранее сообщалось, украденные у разных коллекционеров.
Боже мой – она была в логове нечестивого Галльского Приведения! И неудивительно, что у него было столько артефактов: он крал всё, что ему хотелось.
Стоя на четвереньках почти под кроватью, прикованная к более чем очевидным гнусностям его преступлений, Хло Зандерс резко повернула своё мнение о мужчине в худшую сторону. «Развратный, вороватый лизоблюд», бормотала она про себя. «Невероятно».
Осторожно, большим пальцем и кончиком указательного она отшвырнула чёрные кружевные трусики ”танга” из-под кровати. Оу. Упаковка от презерватива. Упаковка от презерватива. Упаковка от презерватива. Вау! Сколько людей здесь проживало?
Магнум, элегантно извещала упаковка, для очень больших мужчин.
Хло моргнула.
«Я ещё не пробовал это делать под кроватью, милая», заурчал позади неё глубокий шотландский акцент, «Но если таково твоё предпочтение… и всё остальное хотя бы наполовину такое же прекрасное из того, что я сейчас вижу… Я вполне склонен угодить тебе».
Её сердце перестало биться.
Она застыла, её мозги заикались над затруднительной то ли борьбой, то ли полётом. При её росте в пять футов и три дюйма, борьба не подавала надежд. К несчастью, её мозги упустили тот факт, что она всё ещё была под кроватью, загружаясь волнами адреналина, необходимого для того, чтобы спастись бегством, так что она преуспела только в том, чтобы стукнуться затылком о крепкую деревянную раму.
Почувствовав тошноту и видя звёздочки перед глазами, она начала икать – унизительная вещь, которая всегда случалась с ней, когда она нервничала, словно само состояние нервозности уже не было плохим само по себе.
Ей не надо было выбираться из-под кровати, чтобы понять, что она была в очень глубоком дерьме.

Элли, спасибо!)))
___________________________________

О-о, новый перевод Монинг! Эли, ты чудо, спасибо огромное! Что бы мы без вас, незаменимых и всеми любимых переводчиков, делали? По громадному памятнику при жизни и 10-килограммовой шоколадной медали каждому!
А Монинг, все также, дразнится - что ни мужчина, то конфетка! Так бы и слопали. Темный, сексуальный, мрачный. М-мм, понятно почему мужчины не любят женских романов - тут такой комплекс неполноценности может развиться...
_________________

Абсолютная правда, мой товарищ как-то взял почитать одну книгу, так почти сразу скривился и заявил что-то типа:
- Сначала всякой дури начитаетесь, потом из нас веревки вьете, а мы как дураки должны соответствовать.
Эх, ничегошеньки-то они не понимают в загадочной женской душе.

Эли, спасибо тебе огромнейшее, я только что в экстазе дочитала "Драконницу", а тут сразу праздник жизни. Девочки, вы которые переводите для нас - вам шоколад надо выдавать эквивалентно вашему весу, вы у нас на вес золота. А еще клубники вагон и море сливок! СПАСИБОЧКИ

Ну всё, я ж покраснела, как помидор
Да, комплекс неполноценности обеспечен, но всё равно, мужчинам есть чему поучиться у героев ЛР, и дело не только во внешности или в возможностях, но и в поведении и в отношении, ведь нас, женщин, восхищает в ГГ в первую очередь то, как они ЛЮБЯТ, самоотверженно, с готовностью на ВСЁ ради своих любимых, ну в общем, девочки, я думаю , вы меня поняли...

Привет. Блин, я таже не знаю кого из вас цитировать. Согласна со всем и шоколадом, и с красивыми мужчинами, и что нашим мужчинам полезно почитать эти книги и поучиться у них как нужно любить., и что ты Эли гений перевода.
Молодец, такой хороший перевод. От удовольствия дух захватывает. Еле сдерживаю себя, чтобы не залесть в конец книги и не прочитать чем там дело закончится. Я твоя поклонница.
_________________

Вай, Эли, солнце, я тока перевод увидела! Бррррааааво!
_________________

Забыла упомянуть и пояснить:
В первой главе вместе с Реквием Моцарта упоминался Nine Inch Nails, так вот это американская рок-группа, не слышала её не разу, хотя в музыке такого направления даже очень неплохо подкована, в инете написано, что это андерграундная музыка.
Магнум - понятно - марка презервативов, реально существующая.

 » Глава 3

Глава 3
Сильная рука сомкнулась на её лодыжке, и Хло тихо вскрикнула.
Она попыталась вскрикнуть сильнее, но мешающая икота превратила это в прерывающийся хрип, от которого ей стало только тяжелее дышать.
Он безжалостно тащил её из-под своей кровати.
Она безумно вцепилась в свою юбку обеими руками, пытаясь удержать её от скручивания к талии, пока неумолимо скользила в обратном направлении. Последнее, чего она хотела, так это показаться из-под кровати с голым задом. Пояс колготок выступал из-под этой особенной юбки (это была одна из причин, почему она не часто её носила, ко всему прочему она набрала немного веса, а юбка была обтягивающей), так что она надела чулки без трусиков. Не то, что она делала часто. И вот тебе на, ей надо было сделать это именно сегодня.
Когда она целиком вышла из-под кровати, он выпустил её лодыжку.
Она лежала на животе на ковре, икая и отчаянно пытаясь собраться с мыслями.
Он был позади неё, она чувствовала, как он смотрел на неё. В тишине.
В ужасной, отвратительной, сбивающей с толку тишине.
Глотая икоту, неспособная собраться с силами, чтобы посмотреть позади себя, она весело сказала задыхающимся легкомысленным голосом, «Je ne parle pas anglais. Parlez-vous francais?» Затем с неестественным французским акцентом (напоминающим скорее приглушённую латынь, и показавшимся ей немного искусственным), сказала «Служба Горничных!» Икнула. «Я убираю спальня, oui?» Икнула.
Ничего. Та же тишина позади неё.
Она собиралась вынудить себя посмотреть на него.
Осторожно поднявшись на четвереньки, она разгладила юбку, приняла сидячее положение, а потом с трудом поднялась на дрожащих ногах. Всё ещё слишком смущённая, чтобы посмотреть мужчине в лицо, она сосредоточила взгляд на пустых бокалах и тарелке возле кровати, решившись убедить его в том, что она была из Службы Горничных, указала на неё, чирикая, «Грязная тарел-ки. Vous aimez я мою, oui?»
Икнула.
Тяжёлая, ужасная тишина. Шуршащий звук. Что он там делал?
Сделав глубокие вдохи, она медленно повернулась. И вся кровь отлила от её лица. Она отметила сразу две вещи, первая была совершенно неуместной, другая – ужасающе существенной: он был самым умопомрачительно великолепным мужчиной, которого она видела когда-либо в жизни, и он держал её сумочку в одной руке, вытряхивая батарею из её мобильного телефона другой.
Он уронил батарею на пол и раздавил её своим ботинком.
«С-с-служба Горничных?», пискнула она, затем снова впала во французский, слишком взволнованная, чтобы пролепетать что-нибудь более значительное, чем элементарный, вперемежку с приступами икоты, разговор о погоде, который она выучила на первом курсе на парах французского языка, но он не узнает об этом.
«Вообще-то, не идёт дождь, девушка», сухо он сказал по-английски с резко выраженным шотландским акцентом. «Хотя надо сказать, это один из редких моментов, что случался в прошлую неделю».
Сердце Хло провалилось в пятки. Ох, пропади всё пропадом – ей следовало бы попытаться на греческом!
«Хло Зандерс», сказал он, бросая ей лицензию. Она была слишком ошеломлена, чтобы поймать её; и та, отскочив от неё, шлёпнулась на пол.
Дерьмо. Merde. Ад и преисподняя.
«Из Галерей. Я встретил твоего работодателя четверть часа назад. Он сказал, что ты ожидаешь меня здесь. Я никогда бы не подумал, что он имел в виду, что в моей кровати». Опасные глаза. Гипнотизирующие глаза. Они сцепились с её глазами, и она не могла отвести взгляд.
«Под кроватью», пробормотала она, оставив свой напыщенный французский акцент. «Я была под кроватью, а не в ней».
Его чувственный рот изогнулся в намёке на улыбку. Но снисходительное веселье не затронуло его глаз.
О, Боже, думала она, глядя на него широко раскрытыми глазами. Её жизнь была вполне вероятно в опасности, а всё, что она в состоянии была делать, это пялиться на него. Мужчина был красив. До невозможной степени. До ужасающей степени. Она никогда раньше не видела мужчину, похожего на него. Он был её самой порочной фантазией, превратившейся в реальность. Шотландская кровь откладывалась на всех его высеченных чертах.
Одетый в чёрные брюки, чёрные ботинки, кремовый рыбацкий свитер и пальто из мягчайшей кожи, с шелковистыми полночно-чёрными волосами, стянутыми на затылке с дико мужественного лица. Твёрдые, чувственные губы, нижняя губа чуть полнее верхней, гордый, аристократичный нос, тёмные брови вразлёт, строение кости, за которое манекенщик просто умер бы. Великолепно вылепленный, припыленный щетиной, безупречный подбородок.
Шесть футов четыре дюйма, как минимум, предположила она. Мощно сложённый. С грацией зверя.
Экзотические, золотистые глаза тигра.
Она внезапно почувствовала себя не меньше как свежим куском мяса.
«Кажется, у нас маленькая проблема, девушка», сказал он с вкрадчивой угрозой, подступая к ней.
Её икота тотчас исчезла. Полнейший ужас мог сделать такое. Лучше, чем ложка сахара или бумажный пакет.
«Не имею понятия, о чём вы говорите», лгала она сквозь зубы. «Я просто пришла доставить текст и сожалею, что отвлеклась всеми вашими прекрасными сокровищами, и я искренне извиняюсь за то, что вторглась в ваш дом, но Том надеется на моё возвращение, и в настоящее время Билл ожидает меня внизу, и я не вижу никакой проблемы». Она уставилась на него широко раскрытыми глазами и сконцентрировалась на том, чтобы выглядеть глупой и женственной. «Какая проблема?», спросила она, скромно хлопая ресницами. «Нет никакой проблемы».
Он ничего не сказал, просто опустил взгляд на украденные тексты, разбросанные вокруг её ног посреди трусиков и упаковок от презервативов.
Она тоже посмотрела вниз. «Ну, да, вы несомненно ведёте активную половую жизнь», праздно проворчала она. «Я не буду вас в этом винить». Бабник!
От взгляда, которым он её наградил, волоски на задней части её шеи встали дыбом. Его взгляд многозначительно переместился снова на тома.
«О! Вы имеете в виду книги. Ну, вам нравятся книги», небрежно сказала она. «Что тут такого». Она пожала плечами.
Снова он ничего не сказал, просто удерживал её этим настойчивым золотистым взглядом. Боже, мужчина был сногсшибательным! Заставлял её чувствовать как… как эту Рене Руссо в «Афёре Томаса Крауна» - готовой бросить всё ради вора. Сбежать в экзотические страны. Прогуливаться с обнажённой грудью по террасе с видом на море. Жить вне закона. Ласкать его артефакты, когда не ласкала его.
«Ох, девочка», сказал он, качая головой. «Я не дурак, так не оскорбляй меня ложью. Легко понять, что ты определённо знаешь, что это за книги. И откуда они пришли», добавил он нежно.
Нежность с его стороны была опасной. Она знала это интуитивно. Нежность со стороны этого мужчины значила, что он собирался сделать что-то, что ей действительно, действительно не понравится.
И он сделал.
Тесня её своим сильным телом, он вынудил её отступить обратно к кровати и легонько толкнул, заставив её растянуться на ней.
С грацией тигра он последовал за ней, пригвоздив её своим телом к матрасу.
«Я клянусь», залепетала поспешно она. «Я не скажу ни душе. Мне без разницы, что они у вас. У меня нет абсолютно никакого желания идти в полицию или что-то в этом роде. Мне как раз не нравится полиция. Полиция и я, мы никогда не ладили. Они оштрафовали меня однажды за то, что я ехала со скоростью сорок восемь в зоне, не превышающей сорок пять; как они мне могут нравиться после этого? Для меня ни капельки не имеет значения, если вы украдёте половину средневековой коллекции «Метрополитена», я имею в виду, правда, что там шесть тысяч единиц, кто заметит несколько пропаж? Я отменный хранитель секретов», она почти визжала. «Я определённо, с полной уверенностью, да провалиться мне на этом месте… э-э, не прошепчу ни малюсенького слова. Молчок. Даю вам слово. И вы можете принимать это за…»
Его губы забрали остаток слов на пару с её дыханием.
О, да. Рене Руссо уже здесь.
Эти чувственные губы накрыли её, легко касаясь, пробуя. Но не беря.
И в совершенно безумный момент, она захотела, чтобы он взял. Хотела, чтобы он раздавил её губы жестоким, голодным, сминающим поцелуем и помог ей достичь раскалённости того бутона любви, который ни разу не становился хотя бы тёпленьким. Мужчина наполнял женскую голову фантазиями, которых, она могла поклясться, у неё даже не было. Её губы предательски раскрылись под его губами. Страх, сказала она себе, это был просто тот страх, который быстро мог превратиться в возбуждение. Она слышала о людях, столкнувшихся неожиданно с верной смертью и получавших сексуальный заряд, который впоследствии не покидал их.
Так странно возбуждённая до крайней степени, она даже не заметила, что он завязывал шарф вокруг её запястья, пока он его не затянул, и было уже слишком поздно, и она была привязана к его кровати. К его греховной, декадентской кровати. Двигаясь с нечеловеческой грацией и внезапностью, он проворно связал другое её запястье к дальнему столбику.
Она открыла рот, чтобы закричать, но он перехватил его своей сильной ладонью. Лёжа на ней, глядя прямо в её глаза, он тихо сказал, тщательно проговаривая каждое слово, «Если ты закричишь, я буду вынужден заткнуть тебе рот. Я предпочитаю не делать этого, девушка. Принимая во внимание то, что в любом случае тебя никто не услышит здесь. Это тебе выбирать. Ну, так как?» Он приподнял руку совсем чуть-чуть, достаточно лишь для того, чтобы он смог услышать её ответ.
«Н-не делай мне больно», прошептала она.
«Я не намереваюсь причинять тебе боль, девушка».
«Но ты собираешься», почти сказала она, когда, покраснев, осознала, что та твёрдая штука, что толкалась ей в бедро, была не пистолетом, но магнумом совершенно иного сорта.
Должно быть, он что-то увидел в её глазах, потому как немного приподнялся над ней.
Что означало, заключила она с огромным облегчением, что он не собирался насиловать её. Насильник переместился бы на несколько дюймов вправо, а не приподнимал бы бёдра.
«Боюсь, мне придётся подержать тебя у себя какое-то время, девушка. Но ты не претерпишь никакого вреда от моих рук. Но не забывай, один крик, один громкий звук, и я затыкаю тебе рот».
И не было жалости в его взгляде. Она знала, что он имел в виду то, что говорил. Она могла быть или просто связанной, или связанной и с кляпом во рту.
Она покачала головой, затем кивнула, сбитая с толку тем, то ли ей полагалось сказать да, то ли нет. «Не буду кричать», чопорно пообещала она. В любом случае тебя никто не услышит здесь. Боже, вероятно, это было правдой. На уровне пентхауса стены были толстые, никого не было наверху, и элиту обходили стороной, пока они не требовали чего-нибудь. Она могла безостановочно кричать, а никто так и не пришёл бы.
«Вот и хорошая девочка», сказал он, приподняв её голову ладонью и подтолкнув упругую подушку под неё.
Затем, одним стремительным, изящным движением он оттолкнулся от кровати и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь и оставив её одну, привязанную шелковыми шарфами к греховной кровати Галльского Приведения.

Она была из тех, кого мужчина оберегал.
Дэйгис тихо выругался на пяти языках, вспоминая свою более раннюю мысль и грубо гладя себя ладонью через узкие штаны. Не помогло. Более того, стало хуже. На взводе хоть от какого-то внимания.
Нахмурившись, он подошёл к стеклянной стене, невидящими глазами глядя на город.
Он плохо сдерживал себя. Он напугал её. Но он не способен был сказать ей успокаивающих слов, потому как должен был поспешно убраться от неё подальше, прежде чем позволил бы своему темпераменту то, чего тот с рёвом требовал. Хотя, говорил он себе, он прижался к ней губами только для того, чтобы отвлечь её, пока связывал, всё же поцеловал он её, потому что нуждался в этом, потому что просто не мог не сделать этого. Это была недолгая, сладкая проба без языка, перейди он этот барьер, и тогда бы он пропал. Лежать на ней было чистейшей агонией, чувствуя, как тёмные силы толкаются и извиваются в нём, зная, что обладание её телом прогонит их. Чувствовать холод и жажду, пытаясь изо всех сил быть человечным и добрым.
Он поехал в Галереи, довольный тем, как решительно он выбросил все мысли о шотландской девушке из своей головы. Там он выяснил, что пакет был в пути к нему, пока он был в пути к ним. Смотритель с избытком любезностей и чувств уверил его, что Хло Зандерс будет ждать его, так как некий Билл уже вернулся, оставив её по его адресу.
Но девушки не было внизу и охранники, усиленно подмигивая и скалясь, сказали, что его ”доставка” ждёт его наверху.
Не обнаружив женщины из музея в приёмной, он оглядел гостиную, а потом услышал шум наверху.
Он тут же помчался, перепрыгивая через ступеньки, влетел в спальню только для того, чтобы обнаружить пару прекраснейших ног, когда-либо встречавшихся ему, выглядывающих из-под его кровати. Пышные бёдра, которые он хотел бы покусывать зубами, изящные лодыжки, прелестные маленькие ступни на тонких высоких каблуках.
Красивые женские ноги. Кровать.
Эти два факта в непосредственной близости имели тенденцию уводить всю кровь из его мозгов в другое место.
Ноги выглядели тревожно знакомыми, и он убедил себя, что у него разыгралось воображение.
Затем он выдернул её за лодыжку и подтвердил личность той самой девушки, обладающей этими божественными ногами, и его кровь вскипела.
Пока он глядел на стройный вид сзади неподвижно лежащей на животе девушки, множество фантазий привели его в состояние готовности, и у него ушло несколько минут на то, чтобы осознать посреди чего она лежала.
Посреди ”позаимствованных” книг.
Последнее, в чём он нуждался, так это в сотрудниках правоохранительных органов двадцать первого века, охотящихся за ним. Ему много чего надо было сделать, и у него было слишком мало времени на это. Он не мог себе позволить осложнений.
Он ещё не был готов покинуть Манхеттен прямо сейчас. Было ещё два последних текста, которые он должен был просмотреть.
Именем Абергина – он почти всё сделал! Самое большее ему было нужно ещё несколько дней. Этого ещё ему не хватало! Почему именно сейчас?
Он сделал глубокий вдох, медленный выдох. Повторил несколько раз.
У него не было выбора, убеждал он себя. Он поступил мудро, что сразу же задержал её. Несколько дней, пока он не закончил, он просто вынужден держать её в плену.
Хотя он мог воспользоваться магией, заклинанием памяти, чтобы заставить её забыть то, что она видела, он не желал рисковать. Не только потому, что заклинания памяти были коварными и нередко приносили вред, забирая больше воспоминаний, чем планировалось, но и потому, что он пользовался магией только в том случае, если не было человеческого способа справиться с ситуацией. Он знал, чего ему это стоило каждый раз. Незначительные заклинания для добывания текстов, в которых он нуждался, были единственным исключением.
Нет. Никакой магии. Девушка потерпит на короткое время комфортабельный плен, пока он не закончит переводить последние тома, потом он уедет и отпустит её где-нибудь по дороге.
По дороге куда? спросила его совесть. Неужели ты, наконец, признал, что будешь вынужден вернуться?
Он вздохнул. Несколько последних месяцев подтвердили то, что он подозревал; было только два места, где он мог найти необходимую ему информацию: в Ирландском или Шотландском музеях, или в библиотеке МакКелтаров.
И библиотека МакКелтаров была, безусловно, самым лучшим выбором.
Он избегал этого любой ценой, ради этого он подверг себя всевозможному риску. Не только из-за того, что земля его предков делала зловещий мрак внутри него сильнее, он приходил в ужас от мысли, что ему придётся предстать перед своим братом-близнецом. Признать то, что он лгал. Признать то, чем он стал.
Ожесточённо спорить со своим отцом Сильвеном, видеть гнев и разочарование в его глазах уже было достаточно скверным, Дэйгис не был уверен, что он когда-либо будет готов увидеться со своим братом-близнецом – братом, который никогда не нарушал клятвы в своей жизни.
С того вечера, как он нарушил клятву и стал тёмным, Дэйгис ни разу не надел цветов своего клана, хотя обрезок поношенного пледа Келтаров был спрятан под его подушкой. Иногда по вечерам, после того, как он видел, что его случайная женщина была уже в такси (хотя он предавался сексу со многими, он ни с одной не делил постели), он запускал в него руку, закрывал глаза и представлял, что он снова был в Шотландии. Обычный мужчина и ничего больше.
Всё, чего он хотел, это найти способ решить проблему, избавить себя от тёмных душ. Тогда он снова обретёт свою честь. Тогда он сможет гордо предстать перед своим братом и возвратить своё наследие.
Если ты будешь ждать ещё дольше, предупредил его ворчливый голос, ты можешь больше не волноваться о том, чтобы возвратить его себе. Ты можешь больше даже не понимать, что оно значит.
Он отогнал свои мысли от столь неприятного выбора, и они помчались с тревожной напряжённостью прямо к девушке, привязанной к его кровати. Уязвимо и беспомощно привязанной к его кровати.
Дэйгис подумал так. Кажется, всё, что он когда-либо имел, так это опасные мысли.
Запустив руку в волосы, он заставил себя переключить внимание на текст, оставленный ею на журнальном столике, и отказываясь задерживаться на приводящем в замешательство обстоятельстве, что часть его, бросив взгляд на девушку в такой близости от его кровати, просто сказала: Моя.
Словно с момента, когда он увидел её, то, что он предъявит на неё свои права, было так же неизбежно, как утренний рассвет.

Несколько часов спустя изменчивые эмоции Хло включали уже в себя весь спектр. Она почти исчерпала весь страх, нырнула с бурным ликованием, на время, в негодование на своего захватчика, и чувствовала сейчас полнейшее отвращение к себе по поводу своего импульсивного любопытства.
Любопытная как котёнок, вот какая ты, но у кошки девять жизней, Хло, говорила бабушка. А у тебя одна. Берегись того, куда оно тебя заведёт.
Ты можешь сказать это снова, подумала она, внимательно прислушиваясь к тому, сможет ли она услышать перемещения вора. Его пентхаус был оснащён одной из этих музыкальных систем, что доставляла звук в каждую комнату, и после начальной, болезненно громкой волны песни с тяжёлыми басами, которая подозрительно напоминала песни тех Nine Inch Nail, которых запретили транслировать в эфире пару лет назад, он поставил классическую музыку. Она подвергалась воздействию попурри скрипичных концертов уже несколько прошедших часов. Если этим предполагалось успокоить её, то эта затея не удалась.
Это не помогло тому, что её нос зудел, и единственным способом, каким она могла почесать его, это было погрузить своё лицо в его подушку и помотать головой.
Она размышляла над тем, сколько времени пройдёт, прежде чем Билл и Том начнут задаваться вопросом, куда она подевалась. Конечно, они пойдут искать её, но так ли это?
Нет.
Хотя оба скажут, «Но Хло никогда не уклонялась от обычного режима», они не спросят и не обвинят Дэйгиса МакКелтара. В конце концов, что в их правильных умах не могло поверить, что мужчина – не кто иной, как богатый коллекционер произведений искусства? Если бы спросили, её захватчик ответил бы, «Нет, она оставила пакет и ушла, и я не имею никакого понятия, куда она могла пойти». И Том поверил бы, и никто не стал бы настаивать, потому что Дэйгис МакКелтар не был из тех людей, кого допрашивают или притесняют. Никто и никогда не подумает о нём, как о похитителе и воре. Она была единственной, кто думал иначе, и только потому, что абсолютно безрассудно влюбилась в его артефакты и отправилась совать свой нос в его спальню.
Нет, если даже Том и мог бы послать Билла где-то после полудня, или вероятней всего завтра, спросив, когда Хло ушла, на том оно и закончится. Через день или два, допускала она, Том действительно начнёт беспокоиться, звонить ей домой, и закончит тем, что даже сообщит о её отсутствии в полицию, но невыясненных исчезновений в Нью-Йорке всегда хватало.
Действительно, глубокое дерьмо.
Вздохнув, она сдула прядь волос с лица и снова зарылась носом в подушку. Он пах хорошо, этот грязный, мерзкий негодяй.
Развратный, пугающий, аморальный, воровской, самый что ни на есть подлый совратитель невинных текстов.
«Вор», пробормотала она, слегка нахмурившись.
Она вдохнула и поймала себя на этом. Она не собиралась оценивать его аромат. Она не собиралась оценивать ни даже самой ничтожной малости о нём.
Вздыхая, она извивалась, как могла, на кровати, пока пыталась опереться в наиболее вертикальном положении о переднюю спинку кровати.
Она была привязана к кровати незнакомого мужчины. Преступного с ног до головы.
«Хло Зандерс, у тебя все проблемы, какие только можно придумать», прошептала она, проверяя на прочность шелковые узлы уже в тысячный раз. Лёгкая игра и никаких уступок. Мужчина знал, как завязывать узлы.
Почему он не причинил ей вреда? спрашивала себя она. А если нет, так что же он собирался с ней делать? Факты были достаточно простыми и совершенно ужасающими; она умудрилась оступиться в логове опытного, ловкого вора определённо высшего класса. Не воришки или грабителя банка, но вора-мастера, который пробирался в невозможные места и крал сказочные сокровища.
Это был не какой-нибудь второсортный хлам.
От её молчания зависели не тысячи, а миллионы.
Она вздрогнула. Эта тягостная мысль могла довести её прямо до истерики, или, по крайней мере, до потенциальных, периодически повторяющихся приступов икоты.
Доведённая до отчаяния этим безумием, она, извиваясь, пододвинулась к краю кровати, насколько позволяли путы, и вгляделась в украденные тексты.
Она нетерпеливо вздохнула, страстно желая прикоснуться к ним. Несмотря на то, что это были не оригиналы – любые оригиналы, имеющие ценность, были надёжно спрятаны в Королевской Ирландской Академии или в Библиотеке Тринити-Колледжа – это были великолепные копии позднего средневековья. Один из них лежал раскрытый, показывая красивую страницу с рукописной ирландской прописной буквой, все заглавные буквы в нём были великолепно украшены замысловатой, сплетающейся вязью, из-за которой кельты и прославились.
Здесь была копия с Lebor Laignech (Книга Лестера), Leborna hUidre (Книга Сумеречного Страха), Lebor Gabala Erenn (Книга Нашествий) и некоторые менее значительные тексты из Цикла Легенд.
Восхитительно. Все они принадлежали раннему периоду Ирландии или дружественных ей стран. Заполненные рассказами о Патолонианах, Нимидианах, Фир Болгах, Туата Дэ Данаан и Майлазианах. Изобилующие легендами и магией, и нескончаемо дискутируемые учёными.
Зачем они были ему нужны? Продавал ли он их, чтобы финансировать свой заоблачный стиль жизни? Хло знала, что были отдельные коллекционеры, которым было абсолютно наплевать, откуда приходила ценная вещь, при условии, что они могли завладеть ею. Спрос на украденные артефакты существовал всегда.
Но, недоумевала она, у него были только кельтские артефакты. А она знала из фактов, что большинство коллекций, на которые он совершил набеги ради этих текстов, гордились намного более ценными единицами из многих других культур. Единицами, которых он не взял.
Это означало, что по какой-то непонятной причине он был крайне избирателен и не заинтересован исключительно стоимостью артефакта.
Она затрясла головой, сбитая с толку. Это не имело никакого смысла. Что это за вор, который не интересовался стоимостью артефакта? Что это за вор, который украл менее ценный текст и оставил множество более дорогих единиц нетронутыми, единожды взяв на себя труд взломать систему защиты? И как ему удалось взломать систему защиты? Коллекции, которые он ограбил, имели самые передовые и сложные системы против краж, существующие в мире, и надо было обладать исключительной гениальностью, чтобы проникнуть в них.
Дверь внезапно открылась, и она поспешно откатилась от края кровати, придавая себе самое невинное выражение лица.
«Может, ты голодна, девушка?», сказал он со своим глубоким акцентом, глядя на неё через приоткрытую дверь.
«Ч-что?», моргнула Хло. Этот подлый мужчина не только не убил её, он ещё собирался её кормить?
«Ты голодна? Я готовил еду для себя, и мне пришла в голову мысль, что ты, возможно, была голодна?»
Хло задумалась над этим на минуту. Она была голодна? Она была полностью ошеломлена. Ей надо будет скоро воспользоваться ванной комнатой. Её нос бешено зудел, а юбка снова сбивалась вверх.
И посреди всего этого, да, она была голодна.
«Аг-га», осторожно сказала она.
Только после того, как он ушёл, ей пришло на ум, что, возможно, это то, как он собирался избавиться от неё – отравить!

Элли, классная глава! ))
А я доползла до 7 уже ))) Тяжко тебе придется.. А имя героини я для себя произношу как "Хлоя", а не "Хло"..
___________________________________

Морни, я имена сохранила все, как в "Сердце Горца", за исключением Дэйгиса, потому как сама Монинг написала на своём сайте, как имя должно звучать. И Хло Зандерс хорошо звучит, но Хлоя тоже красиво. А что там в седьмой, не самолёт, случайно, ась?

О, слушай, спецом залезла посмотреть..Точно "Хло"..А я прочитала и запомнила так, как мне нравится ))))))) Хлоя - и хоть ты меня режь ))Сорри, Элли ))
А по главам..слушай, я и не заметила, оказывается не 7, а 11 прочла, а самолет в 10
___________________________________