Алисия Дэй "Искупление Атлантиды"

новая глава, ура, ура, ура
_________________

Спасибо большое за перевод !!

Переведенную 5 главу сегодня отправила Марине, так что ждем.
_________________

Приятная новость.

Спасибо.
_________________

Катюша! Спасибо за новость! Очень ждем!

Эфирчик! Растеклась лужицей по всей клавиатуре от фото прЫнца.
Не подскажешь имя сего прекрасного мужчины

У нас также изменения в распределении глав второй части романа. serditovanatasha возьмет на себя 4 главы (28-31), а Renka - 2 (32-33). Спасибо, девочки!
_________________

Рима, извини, не знаю имени красавчика - поместила его в пост для присутствия мужеского, приморского. Таки Кате недосуг нас прототипами баловать.
Шоти, спасибо, дорогая.

Виват,,, трудоголикам и альтруистам!
_________________

Очень хорошая новость!!!!!! Будем ждать!!!!

Катюша, с изумрудным званием!!!

_________________

Катюша! Поздравляю с новым званием!

Катя, поздравляю с повышением!!!


_________________

Спасибо!Жду с огромным нетерпением новых глав.

 » глава 5

Глава 5
перевод - KattyK, редактор - m-a-r-i-n-a

Тиернан дышала размеренно и глубоко, стараясь убедить себя, что не сошла с ума. Глупо и опасно оставаться в комнате с мужчиной, который лишь несколько минут назад напал на нее. К сожалению, ставки так высоки, что она готова была рискнуть жизнью, чтобы только узнать правду. И она чувствовала лишь грусть и невыносимое отчаяние, исходящие от Бреннана, а не угрозу. Он даже не заметил, что плакал, обнимая ее. Ее кружевной лифчик промок насквозь. Она покраснела, вспомнив, как он прижимался лицом к ее груди.
Он извинился и упомянул что-то о проклятии, и не врал. Теперь же она его выслушает и, в случае чего, всегда успеет убежать, если ей не понравится то, что он скажет. Она может сделать хотя бы это, рискнёт.
Тиернан еще раз кивнула, и Бреннан начал свой рассказ. Только она могла поверить в эту невероятную историю, начавшуюся во времена Древнего Рима. Тиернан внимательно смотрела на него, пока он рассказывал о «своем пьяном разгуле», произошедшем столько лет назад. Он сидел весь такой поникший, сжимая руки, опустив их между ног – такая поза свидетельствовала о глубоком раскаянии. И по его словам, он не справился со своими обязанностями, лишился чести и стал самым худшим мужчиной на всей планете.
Любой журналист, сколько-нибудь понимающий в своем деле, а не просто переводящий краску в принтере, решил бы, что имеет дело с опасным безумцем, но только не она, способная отличить правду ото лжи. Она прервала его на фразе «я остался наедине с невинной девушкой», потому что вдруг подумала о том, что, возможно, как и с вампирами, ее дар не работал на атлантийцев. Такой поворот событий весьма неприятен. Во всяком случае, ей казалось, что она недостаточно долго пребывала в сказочном древнем городе, чтобы услышать вопиющую ложь.
– Гм. Вы запнулись на слове «невинная», – заметила она, не упомянув о том, как это слово подействовало на ее разум.
Сбитый с толку Бреннан не знал, что на это ответить. Он так сжимал зубы, что у него даже задергалось веко, будто бы он едва справлялся с новой волной безумия, которое снова накатило на него, как перед самым нападением на нее. Она почувствовала прилив адреналина, и ее затошнило. Девушка подошла поближе к двери и крепко сжала дверную ручку.
– Я… нет, это я ошибся. Она была невинной.
Она почувствовала, что что-то тут не так, и хотя слышимая ею дисгармония не была такой же резкой, как звук от гвоздя по стеклу, но и на легкое дуновение ветерка это чувство не походило. Тиернан Батлер разработала свою шкалу подобных ощущений и сравнений. Она не чувствовала лжи, лишь ощущение недосказанности.
– В то время невинность означала нечто иное?
Он покраснел как рак.
– Я так не думаю. Однако наличие или отсутствие ее девственности не играет никакой роли.
И снова она что-то почувствовала. Только все равно этого недостаточно для окончательных выводов. Ей необходимо установить нижний предел.
– Солгите мне.
Он поднял голову и изумленно уставился на нее.
– Прошу прощения. Все ли я верно расслышал: вы попросили меня солгать?
– Вот именно. Я доверяю своему журналистскому чутью, – ответила она, не говоря всей правды. – Мне необходимо выяснить, смогу ли я понять, что атлантиец мне врет. Солгите мне только так, словно вы верите в свою ложь. И попытайтесь заставить меня вам поверить.
– Но если вы и так знаете, что я солгу… – хмуро ответил он.
– Знаю, знаю, это глупо. Мне только кажется, что за вами должок. Но если вы хотите, я могу уйти прямо сейчас, – Тиернан нарочно нажала на дверную ручку.
В его взгляде промелькнуло что-то мрачное и опасное, прежде чем он опустил голову и уставился в пол. Она подумала, что он не согласится, потому что Бреннан молчал какое-то время. Потом он снова посмотрел на нее, и она отметила, что его лицо изменилось. Он весь напрягся, а его жаркий взгляд едва не опалил ее кожу.
– Вы хотите услышать, как я лгу? Как пожелаете, только прошу, слушайте очень внимательно. Вот самая вопиющая ложь, которую я когда-либо произносил.
Он сжал руками подлокотники кресла так крепко, что костяшки побелели.
– Я не желаю вас.
Он задрожал всем телом, сжал подлокотники еще сильнее, тем самым продемонстрировав ей свою силу и мускулы, и продолжил шепотом:
– Я не сражаюсь изо всех сил с отчаянным, опаляющим душу голодом, желанием дотронуться до вас, попробовать на вкус, овладеть вами. Я не борюсь с проклятием и двумя тысячелетиями пустого одиночества, пытаясь защитить вашу честь. Я не испытываю стыда из-за того, что сегодня напал на вас. И ваша красота и смелость не заставляют меня отчаянно желать унести вас подальше отсюда и провести следующие несколько недель, месяцев, лет поклоняясь вашему обнаженному телу, пока вы будете рассказывать мне о своей жизни во всех подробностях.
Он вдруг запнулся и окинул ее голодным взглядом.
– Такая ложь вам подходит, Тиернан Батлер?
Ей пришлось вздохнуть, прежде чем что-то сказать. Ее легкие опустели, а его слова лишили ее кислорода и дара речи. Эта ложь задела ее нервные окончания, а в ушах как-то странно и резко загудело. Если бы ее попросили оценить эту ложь по шкале, то Тиернан выбрала бы бензопилу.
Хуже бензопилы раз в тысячу.
Он, в самом деле, лгал. Он соврал, при этом поведав чистую правду. Еще ни один мужчина ей такого не говорил. Никто еще не хотел ее так, как этот воин. Ей следовало бы испытывать ужас от такого натиска, но она лишь немного его опасалась. Он удивлял ее и привлекал, хотя и несколько пугал. Напор мог в мгновение ока превратиться в одержимость. И вполне может быть, что она находится в более серьезной опасности, чем считает.
Однако ее Дар сработал на нем: она точно знала, когда он неискренен. Она может выслушать его историю, ей нужно сделать это ради Сюзанны. А об остальном можно и позабыть, особенно об этом необъяснимом желании подойти к нему, прикоснуться и простить.
Она подумала о том, что Рик говорил ей снова и снова: История – это все.
Она, наконец, сняла руку с дверной ручки и отступила от двери, не обращая внимания на слабость в коленях.
– Наверное, теперь я могу сесть, – сказала она дрожащим голосом.
Тиернан подтащила к себе одно из кресел отеля, чувствуя необходимость быть подальше от атлантийца, несмотря на то, говорит ли он правду или нет. Он сожалел о своем поведении, но не сказал ничего о том, сможет ли он справиться с собой и не напасть на нее снова.
Как только она села в кресло, зазвонил ее мобильный телефон. Она посмотрела на свой рюкзак, но потом просто решила не обращать на звонок внимания. Возможно, это опять Рик. Не имеет значения, кто звонит. Ничто не может быть важнее того, что происходит сейчас. Она оценивающе посмотрела на Бреннана.
– Полагаю, что вранья достаточно. Прошу, расскажите мне всю историю. Но сначала я должна кое о чем вас попросить, и на сей раз я прошу рассказать мне чистую правду.
– Все что угодно, – ответил он, прищурив зеленые глаза и выказывая какую-то настороженность.
– Вы можете мне пообещать, что то, что произошло совсем недавно, больше не повторится? Можете ли вы пообещать, что не причините мне боли? – Она закусила губу, понимая, как много зависит от его ответа.
– Я клянусь вам в этом, Тиернан. Каким бы сильным не было проклятие, которое попытается уничтожить меня, я сделаю все, чтобы защитить вас, даже пожертвую своей жизнью, чтобы не дать вам пострадать, – торжественно поклялся он низким чувственным голосом.
Тиернан потрясли его слова и то, с какой искренностью это было сказано. Он наклонился, внимательно вглядываясь в ее лицо, словно очень хотел, чтобы она ему поверила. Ему не стоило волноваться, потому что она верила ему безоговорочно. Конечно, откуда ему знать это? Никто не знал причины.
Она не могла не поверить ему, потому что сама была живым детектором лжи.

Бреннан не мог и надеяться, что она его простит, а тем более останется и выслушает его историю. Как она теперь могла ему доверять? После всего, что он с ней сделал? Он ждал, вцепившись в непрочное кресло, словно оно могло удержать его, не дать ему броситься к ней, чтобы умолять о прощении. Она и понятия не имела, что от ее решения зависит, сохранит ли он рассудок или сойдет с ума.
– Валяйте, рассказывайте, – сказала она, покрутив рукой. – Поведайте мне о проклятии.
Кровь с такой силой отлила от его лица, что он почувствовал головокружение. Она поверила ему и позволила объясниться. Этого довольно, этого должно быть достаточно. Остальное зависит только от него.
– Если я правильно помню, то вы как раз говорили про «невинную девицу». – Она улыбнулась одними губами, и он очарованно уставился на ее рот. Бреннан подумал, на что он готов пойти, чтобы увидеть ее улыбку, и лишь ее покашливание вернуло его с небес на землю.
– Бреннан?
– Я еще никому и никогда не рассказывал обо всем, что тогда произошло, – вдруг заметил он. – Вы первая услышите все подробности, и это правильно, потому что вас коснулось мое проклятье.
Она хотела было ответить, но Бреннан покачал головой, предвосхищая все ее вопросы.
– Лучше я сначала все расскажу, а потом вы скажете мне, сможете ли вынести мое присутствие.
Она нахмурилась, но не стала настаивать и устроилась в кресле поудобнее.
– Мне известно, что вы кое-что узнали о нас, когда совершили краткосрочный визит в Атлантиду. Скорее всего, принц Конлан и лорд Мститель уже поведали вам, что мы – воины Посейдона. Мы все поклялись в верности самому Богу морей на церемонии, которая впервые была проведена более одиннадцати тысяч лет назад. Мы – элита, избранная Посейдоном, а посему обязаны соответствовать высочайшим нормам поведения, исполнения своих обязанностей и чести. Однако я провалился по всем статьям, – сказал он, с трудом выдавливая из себя эти слова. Бреннан встал и принялся мерить шагами комнату, при этом стараясь держаться от нее подальше, заметив, как она вздрогнула при его приближении.
– Я был пьяницей и негодяем. В свободное время, да порой и тогда, когда я должен был тренироваться, я прохлаждался в Риме, попивая вино, путаясь с женщинами и, короче говоря, вел себя как последняя свинья.
Он помнил все так ясно, словно это случилось всего несколько недель назад. Воин провел рукой по волосам и отбросил их с лица, а потом прошел в другую часть комнаты.
– Была одна девушка. Женщина, – поспешно поправился он. – Она была очень соблазнительна, а я не так уж и сопротивлялся. Дочь сенатора. Я думал… думал, что наш союз лишь для удовольствия.
– Вы перепихнулись? – с серьезным видом уточнила Тиернан, хотя Бреннану показалось, что он увидел, как хитренько заблестели ее великолепные глаза цвета темного виски. Что ж у его истории не такой уж счастливый конец.
– Нас застали, – спокойно продолжил он. – Я предложил ей брак. Она не желала меня в мужья, а ее отец заявил, что я ее не достоин. Разразился скандал, и Бог морей…. Посейдон был крайне не доволен.
– И выместил свое недовольство на вас, да? – переспросила она так мягко, словно сочувствовала ему.
Он не желал ее сочувствия, так как ничем его не заслужил.
– Бог морей проклял меня заклятием, от которого мне не освободиться, за непростительные поступки. И вот уже больше двух тысячелетий я не способен испытывать чувства. – Бешенство и ярость, которые он мог, наконец, почувствовать, забурлили в его крови.
– Две тысячи лет, – повторил он, а потом с горечью процитировал слова, которые навечно остались выжженными в его памяти с той самой ночи в той комнате в таверне.
«ТАКОВО ТЕПЕРЬ ТВОЁ ПРОКЛЯТИЕ: ДО ТЕХ ПОР ПОКА ТЫ НЕ ВСТРЕТИШЬ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ, СВОЮ ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ, ТЫ БУДЕШЬ ЛИШЁН ЭМОЦИЙ – ПЕЧАЛИ, РАДОСТИ, ГНЕВА, ВОСТОРГА.
А КОГДА ТЫ ЕЁ ВСТРЕТИШЬ, ТЫ ОЩУТИШЬ ВОЗРОЖДЕНИЕ ВСЕХ ЧУВСТВ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ПОДАВЛЕНЫ МНОГИЕ ГОДЫ, ВЕКА И ДАЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕНИЯ.
ЕСЛИ И ЭТОГО БУДЕТ НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ СОКРУШИТЬ ТЕБЯ, ТЫ БУДЕШЬ ОБРЕЧЁН ЗАБЫВАТЬ ЕЁ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ОНА БУДЕТ ИСЧЕЗАТЬ ИЗ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ. ТОЛЬКО КОГДА ОНА УМРЁТ – ЕЁ СЕРДЦЕ ОСТАНОВИТСЯ И ДУША ОТЛЕТИТ – ПАМЯТЬ О НЕЙ ПОЛНОСТЬЮ ВОЗВРАТИТСЯ К ТЕБЕ, ЧТОБЫ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ ТЫ РАСКАИВАЛСЯ, ЧТО НАВЛЁК БЕСЧЕСТЬЕ НА ВОИНОВ ПОСЕЙДОНА».
Он закрыл глаза, сжал руки в кулаки и остановился посреди комнаты, ожидая, что она сейчас выразит свое презрение, вызванное его провалом. Он думал, что она убежит, услышав его рассказ.
– Вам не кажется, что это несколько жестоко?
Он открыл глаза, изумившись ее словам. Тиернан сидела в кресле, склонив голову на бок и не сводя с него глаз.
– Вы не понимаете. Я еще не рассказал самое худшее, потому что я трус. – Он помолчал, чувствуя еще одну волну боли при мысли о Корелии и ребенке. О том ребенке, который мог бы быть его сыном или дочерью, если бы появился на свет.
Если бы этот ребенок не умер из-за него, Бреннана.
Она нетерпеливо заерзала в кресле.
– Я все прекрасно понимаю. Вы были сорвиголовой в молодости, как и многие из нас, и я могу понять, без обид, что ваш Бог несколько несдержан.
– Но я…
– Вы сделали то же самое, что и любой студент с бочонком горячительного, пришедший на вечеринку в тогах, – сказала она, снова перебивая его. – Но почему-то вы понесли наказание, длившееся более двух тысячелетий. Я не могу поверить своим собственным словам. Два тысячелетия. Сколько же вам лет? Неужели всем атлантийцам по несколько тысяч лет?
– Я убил мать своего ребенка, когда тот находился в ее утробе, – надрывисто, хрипло сказал он. Эти слова сжигали его сердце.
Тиернан побелела как полотно.
– Вы… что? Вы… но подождите. – Она глубоко вздохнула. – Нет. Это не правда. То есть не вся правда. Я что-то чувствую…
Она замолчала, не переставая смотреть на него, испытывая шок и ужас, а он чувствовал такую боль в груди, что не мог дышать. Бреннан наклонился вперед в кресле, обнял себя руками, а потом и вовсе упал, сильно ударившись лицом об пол. Боль от потери ребенка, горькое раскаяние, которое он чувствовал, думая о смерти Корелии, грозили лишить его рассудка.
Он снова занялся дыхательными упражнениями и заставил себя сесть обратно в кресло.
– Это правда, – заявил он. – В какой-то мере, это так.
– Мне не нужна правда в какой-то мере, я хочу услышать истинную правду. Расскажите мне все, как было.
Он наклонил голову и покорно пересказал сердитое неодобрение и обвинения Посейдона.
И завершая, заявил Тиернан:
– Так что, как видите, она умерла по моей вине. Мой ребенок умер из-за меня. У меня нет права жить и быть счастливым, но с тех пор я каждый день сражаюсь, чтобы спасти других женщин, других детей, стараюсь уберечь их от смерти. Я ищу то, чего мне никогда не найти и чего я не заслуживаю.
– Искупление, – прошептала она. – Но Бреннан, она же не рассказала вам о ребенке? Вы же говорили, что предложили ей брак.
– Когда нас застали, и я предложил жениться на ней, она рассмеялась мне в лицо. Сказала, что простой воин ей не пара. В лучшем случае я хорош для пустой болтовни, в худшем – просто унять зуд, – неторопливо ответил он, снова испытывая то ужасное унижение, словно с того события прошло лишь несколько часов.
А потом стало еще хуже, когда унижение превратилось в выворачивающую наизнанку боль, когда он продолжил:
– Она ни слова не сказала о ребенке. Даже не намекнула, прервала наше общение. Она собиралась выйти замуж… Лишь позже я узнал, что ее будущий супруг узнал про ее похождения и беременность от слуг-сплетников. Он публично опозорил ее, и все ее так называемые друзья из ее социального окружения от нее отвернулись.
Он сжал деревянные подлокотники кресла так крепко, что дерево расщепилось и поранило его руки. Не спеша он выпустил сломанные куски древесины и смотрел, как они упали на пол. Ему даже было наплевать на то, что он глубоко порезал свою левую руку. Кровь стекала блестящими каплями на ковер.
Бреннан прошептал:
– Так много крови. Они говорили, что она перерезала себе вены. Вы знаете, что в человеческом теле так много крови? – Он посмотрел на Тиернан, отчаянно пытаясь заставить ее понять. – Я все еще вижу это в ночных кошмарах, даже две тысячи лет спустя. Я вижу, как на мраморную плитку вместе с кровью вытекает ее жизнь. Жизнь моего ребенка вытекает вместе с ее. Это все моя вина.
Виды вокруг отеля, в котором остановилась Тиернан.
_________________

Большое спасибо за проду! Перевод замечательный как всегда

Столько боли, чересчур это! Да и Тиернан не позавидуешь. Такая пара с надрывом получается, Алисия супер! Обожаю ее читать, особенно в вашем переводе, Катюша, Марина, как всегда восторг!