Святки в поместье "Наливай"

Князь вошел в комнату вслед за слугой и огляделся. Довольно просторно и уютно.
Он кивнул слуге и отпустил его.
Наскоро умывшись и пригладив всклоченные кудри, которыми Грибоедов очень гордился, он покинул комнату, направляясь в столовую.
_________________

Я встал из-за стола и вышел в коридор, по надобности малой. Смотрю - гости еще приехали.

- Князь Родион никак пожаловал? Давно тебя чертушку не видел. Какими судьбами? Тоже в гости?
Выпьем как встарь. Только я сей секунд, и обратно буду.
_________________

Родион Илларионович обрадовался увидев старого приятеля.
- Платон! Рад встрече! Так вот нынче получил приглашение от самого Наливая. Дак и думаю почему б и не погостить. Тем более, что хозяин щедр и гостеприимен. Ну, беги. Я подожду.
_________________

- Ты закуси с дороги, а я и подойду, выпьем вместе. Кухня потрясающая здесь, а какая водка. Аж слеза прошибает. Я одна нога здесь, другая там. Мигом обернусь, - сказав это, накинул я шинель и выскочил в нужной чулан, а вскорости и в столовую обратно вернулся, облегчившись.
_________________

Князь кивнул приятелю и поспешил за стол. Ох, и проголодался он с дороги. После рюмки водки у него открылось второе дыхание - хотелось есть. Грибоедов набросился на мясо, которое так любил.
Тут и полковник вернулся. Появился повод снова выпить.
_________________

- А что князь Родион, что тут в наших местах делается? Я давно дома-то не был, - спросил я, наливая себе и князю водочки, - говорят, знахарка какая-то появилась в лесу. Оленой кличут. Травами лечит, и не крепостная девка, а вольная. Хотя тут, в Эстляндии много вольных. Говорят только странно, а так работящие, ходят чисто. Вот мажордом, что тебя встречал, Тимошка, он тоже местный. Как его по ихнему кличут, не знаю, а наши Тимофеем зовут. Говорит - непонятно, каша во рту, но расторопный, знающий. А еще говорят, цыгане пошаливают в этих местах. Ан может и врут, кто знает-то. Ты пей, пей, и на еду налегай, я-то уже откушал прилично.
_________________

- Ты знаешь, Платон, я сам-то редко дома засиживаюсь. Все в разъездах, да разъездах... То одно, то второе. Дел нынче много...
Родион преувеличено тяжело вздохнул и опрокинул рюмку.

- Ну-ка, ну-ка.... у меня что-то печень пошаливает в последнее время. Надобно заглянуть-с!

- Забавный малый, - кивнул князь. - И правда расторопный, - вспомнив поднос у порога закивал еще уверенней.

- Ух ты ж нечистые! Спасу нет, - возмутился князь и приложился к блюду с икоркой.
_________________

Княгиня чувствовала. что более не может откушать ни кусочка. Вино было превосходным (надобно спросить Наливая, где берет), кушанья еще лучше (а повар не немец ли?), компания собралась за столом весьма искушенная в политесе. Эх, матушка, время твое ушло, а не то строила бы ты глазки этим молодцам. Варвара Самсоновна лукаво улыбнулась. В молодости она страсть как любила танцевать с кавалерами на ассамблеях! Подумать только, родилась Варенька еще при царе Петре! Ох и веселое было времечко, да и сейчас, при дщери Петровой, Елисавете Петровне, балы вернулись в моду. Жаль, что Варвара Самсоновна более не могла плясать..
Княгиня вышла из-за стола и, поблагодарив, попросила слугу показать ей дом Евлампия Наливая. Кстати, чей-то дочь его она еще не лицезрела..Не ровен час, девица похожа на своего отца лицом! Княгиня вздрогнула, представив эти огромные бородавки...Она перекрестилась и начала осматривать дом.
Ох, и наворовал шельма, ох и проворен хозяин!

Платон вел преинтерейснейщую беседу с вновь появившимися гостем - понял я, что это всем известный повеса князь Грибоедов. Вот с кем я в картишки перекинусь!!! Говорили они, про какую-то местную знахарку.
- И что ж Платон, она только травами от всего лечит? А живет где -в деревне? - полюбопытствовал я - Кстати, позволь пред ставиться твоему другу - я кивнул незнакомцу - Алексей Петрович Тверской, гардемарин ее величества.
_________________

Хозяин дома любезно решил меня проводить до столовой, я видела как его очарованность отвечает на мой вырез декольте. Он бы по-моему был не против будь он глубже. Взял меня под руку и повел.



-Ох, сама я решилась. Надоела - эта скучная Франция. И между прочим я не замужем, так что не кому меня держать возле себя, Евлампий Маркович. - Я улыбнулась ему радушной улыбкой.

Мы быстро добрались до столовой и вошли. обед был в самом разгаре. Евлампий Маркович, как и положено истинному хозяину, представил меня.



Я оглядела зал

- Bonjour, messieurs! Я присоединюсь к вам если вы не против - И Хозяин дома проводил меня до ближайшего свободного места, учтиво предложив мне сесть.
Как оказалось это место было рядом с нахальным князям. Вот беда то. Я села и улыбнулась.

- Видно судьба сегодня ко мне не благосклонна - я посмотрела в его сторону, - это снова вы, князь - я выделила последнее слово специально для него.
_________________

 » Конферансье - война за прекрасное.

Шерше ля фам. Какой шарман! Не верьте! Не верьте ни единому слову! Не ищите этих сумасбродок! Ибо найдете одни проблемы. Женщины годны лишь для нескольких вещей. Красиво выглядеть, мило улыбаться и с готовностью раздвигать свои прелестные ножки. И ничего более. Кто сказал, что искусство – удел женщин? Они лишь искажают истинную красоту театра. Ведь это в их природе, взять в свои хрупкие ручки, повертеть, рассмотреть и сломать. А затем выбросить за профнепригодность. Именно из-за такой вопиющей несправедливости месье де Сорэль бушевал в российском поместье уже который день. А то и месяц. Но начнем повествование по порядку.
День первый.
- Бонжур.
- Здрассти. – со всех сторон на изящного месье, то есть на меня, посыпались шипящие приветствия. Хвала господу, что нервы у того были очень крепкие. – Хлеб да соль. Все как хозяин-барин велел. И водки нашей русской графин, дабы согреться с дороги.
Мне уже здесь нравится. Даже не смотря на ужасные манеры этих невежд.
День второй.
- Сударь, это же лучшая бальная зала. Нельзя ее перестраивать! – возражал холоп Ифгений.
- А я сказаль, что можно. Даже нужно!
- Барин не велит. – жалобные попытки ослушаться были пресечены звучным ударом по хребту.
- А ну цыц! Где ваш барин?
День третий.
- Пошевеливайтесь! К осени все должно быть готово!
- Конечно, мусье конференсье. – пробурчал проходящий мимо селянин с досками на плечах.
- Чего стал? Работать! И поживее! – угрожающе помахал тростью и сел на резной деревянный стульчик в тени яблони.
Для ясности надо бы пояснить, что за беспредел творится. Поясняю. Идет строительство театра. По новейшим технологиям и чертежам. Все для любимой доненьки месье Наливая, дабы услаждать ее взор прекрасными постановками и спектаклями.
…
…
…
День четыреста сорок седьмой.
- О мой бог! Да разве так надо играть? Да разве так переживает Дунья свою печаль? – страшные кривляния в попытках изобразить чудовищную игру актрисы. - Бездарность! И почему я тебя все еще не выкинул? А ты? – грозная и не безызвестная среди актеров трость указала на партнера Дуньи. – Разве это, - перекошенное в коматозе лицо взбешенного меня. – это грусть расставания? А ты? Чудо-кормилица? Моложе своей драгоценной деточки на десяток лет? Что это за безобразие?? Разве так я вас учил? Всю душу вкладывал! Ночами не спал! Все переживал как там мои любимые актеры, как они справляются с ролью. С текстом. А они прохолаживаются в тавернах да на кухне служанок мацают! Или дают себя мацать! Это что такое? Бездельники!
В картинном бессилии я упал на стул. Эта самодеятельность меня в могилу сведет. Что вообще думал Ифлампий Маркович? Да это же…Это же….Даже нет слов! До чего довели.
- У нас завтра премьера!!! ЗАВТРА!!! Уже гости съезжаются! А они не понимают! – так и до остановки сердца не далеко. С моим-то хрупким и тонким восприятием мира. – Репетировать до посинения!!! – наказал и отправился в столовую, чтобы горло промочить, сил уже никаких нет орать на эту группку несчастных холопов.
День четыреста сорок восьмой.
- Месье Конферансье! Месье Конферансье! – за рукав меня дергала чумазая девчушка.
- Чего тебе, дитя? – отряхнул сюртук от невидимых пылинок. Сегодня важный день. Премьера новой пьесы, написанной по воспоминаниям Евлампия Марковича.
- Мне велено позвать Вас в здание театра.
- Что-то произошло? – нехорошее предчувствие охватило всю мою утонченную натуру.
- Не знаю. Меня не пустили. Можно я зайду с Вами?
- Можно-можно. – я уже на всех парах мчался в здание театра. Что бы я не говорил в гневе, труппа моя была самой лучшей далеко за пределами поместья. Я гордился своими актерами и оберегал их. Но знать об этом совсем не обязательно.
- Что такое? Где мадамы? – ворвался в общую комнату, где актеры репетировали в последний раз.
- Не знаем. Не явились. – развел руками это жалкое подобие мужчины, бесхребетное существо, способное лишь вовремя рот открывать, извлекая членораздельные звуки.
- Как? Куда же? Как же мы без низ? Что же делать? Где искать? Вы искали?
Безмолвие. Эти олухи даже не искали! Хочу домой!
- Живо на поиски!
Спустя некоторое, весьма продолжительное время. Вечер.
- Все пропало! Все пропало! Такой труд! Все пропало! Исчезло! Забыто! Кануло! О мой мир рушится! Это провал! Это унижение! Позор!! – я метался по театру, заламывая руки и обзывая оставшихся актеров. Поиски дам не увенчались успехом, и постановка оказалась на грани срыва. А я на грани нервного срыва! Чертовы бабы! Всегда говорил, что нельзя им ничего важного поручать!! Нет, надо меня осуждать за шовинизм! Лучше бы слушали и молчали в тряпочку!
- Так! Бравые мои хлопцы! Будем спасать положение!
- Как? – глаза по пять копеек.
- По-всякому, мои дорогие, по-всякому!
_________________

Не успел я представиться собеседнику Платона как в зал вошли хозяин и новая гостья.
Ее представили как герцогиню Виленскую.
Боже правый, ну и шик!
Истинно парижский шик!

Даму хозяин усадил рядом с собеседником Платона, князем Грибоедовым.
Я подтолкнул того:
- Хороша, а? В пору и представиться!
Затем я поднялся, подмигнув Платону в ответ на его хитрую улыбку, и подошел к даме. Склонившись в легком поклоне я сказал ей, любуясь нежными точенными чертами лица, великолепным, идеально подобранным явно самими лучшими парижскими модистками туалетом:
- Разрешите представиться, Алексей Тверской, гардемарин ее величества!
_________________

Одни из гостей все-таки осмелился завести с Нами светскую беседу. Ужасно милый юноша, порывистый и оживленный.
Тем временем, начали прибывать еще гости.
Появился мужчина, статью похожий на цыгана. Он споро присел к столу и начал поглощать спиртное, разбавляя его малым количеством еды.
Меня бы уже унесло в заоблачные дали - а рюсс всё пьют! Вот ведь варварская страна!
Как хорошо, что есть Фифи, которая может обо мне позаботиться!

Вот так встреча! Хотя эта mаdame врятли помнит меня, но я видел её при дворе дядюшки Людовика и, что не маловажно, знал кто она.
_________________

Гостям подали десерт





Фрукты разные, груши засахаренные, новое заморское кушанье бланманже,
пастилу яблочную, торты да пирожные.
Мадеру поднесли к десерту и всяких других вкусностей не счесть
_________________

- Да, Алешенька, травами, говорят, еще снадобья разные у нее есть - понизив голос - для мужской силы, отвороты, привороты. - Громко - а может и врут люди, мало ли что говорят. Про меня тоже много говорили разного, а на деле все вранье, да выдумки.
Давайте робяты выпьем за государыню нашу Елисавет Петровны! - Я встал и осушил рюмку водки. Хлебом занюхал, сел к столу, уже как следует закусил. Смотрю - сладости разные принесли, а я до сладостев ух как охоч. Кликнул слугу, да попросил тарелку полную, и чтоб там всего понемногу - и груш засахаренных, и пастилы, и пирожных. Только бланманже не надо - кисель, и кисель, али студень, только сладкий. Не уважаю.
Тут Алексей решил даме представляться. И меня подбивать стал.

А я что? Я только за. Встал, каблуками щелкнул и громко сказал.
- Полковник Платон Фольшин. К услугам мадам. Честь имею. - Да только такие мадам не про мою честь. Я для них птица низкого полета. Да и Алешка тоже. Хоть мы и знатного рода оба, и титулованы не хуже других прочих.
_________________