Галерея чувств СЛР(18+)

1 … 11 … 36

Навигатор по разделу • Справка для авторов раздела VIP • Справка для читателей раздела VIP

oleksevna: 17.03.17 10:12

» Глава 23

Все! С меня хватит! Я рывком стаскиваю с себя дождевик и бросаю его прямо на пол. Затем поднимаюсь с колен и быстрым шагом покидаю центр реабилитации. Плевать, что я оставила в комнате бардак и хаос, мне так же плевать о том, что подумает обо мне Мария Алексеевна, когда вернется и не застанет меня на месте. В конце концов, она мне никто, так, случайная знакомая. Пусть она и очень милая женщина, но это по ее вине мне стало сейчас так плохо. Я просто хочу домой. На улице совсем похоладало, и я практически перехожу на бег. Я спотыкаюсь и чудом умудряюсь удержать равновесие на дорожке, ведущей вниз к реке. Чертовы укладчики! Как можно было так уложить эту чертову дорожку? Хотят, чтобы люди себе шеи свернули? Не знаю как, но быстро нахожу путь к своей машине, чему очень рада. Обычно мне приходится навернуть не один крюк, прежде чем найти то самое место на парковке, где я ее оставляю. Но сегодня мне везет хотя бы в этом. О, в этом я благодарна! Спасибо тебе судьба! Или какие другие неведомые силы, которые строят жизни людей! Да что я несу? Во всем всегда виноват сам человек. Все его поступки обдуманные и необдуманные приводят его к тому, в чем он потом и варится. И видит Бог, я сполна заплатила свою ошибку! И не хочу больше носить в себе этот груз, хватит! С меня хватит! «Так выпусти все это наружу», - слова Максима взрываются в моем мозгу. Да, я так и сделаю и в считанные минуты оказываюсь возле дома.
- Привет, родители, как поговорили? Надеюсь хорошо? – громко заявляю я, едва успев переступить порог.
Я застаю их в своей импровизированной мастерской, подозрительно близко сидящих друг к другу на моем диване. На какое-то мгновение это даже выбивает меня из моего ураганного запала. Но потом я быстро мотаю головой, словно пытаюсь сбросить с себя оцепенение от увиденной такой нереальной картинки.
-Так, если вы закончили,– я вскидываю обеими руками в сторону двери, – то пора уже и честь знать. Время позднее, и мне пора спать.
-Оксана, где ты так долго была? – вскакивает мама, нервно поправляя свою прическу. У нее что, волосы спутались? Не может быть! Я зажмуриваюсь и снова открываю глаза.
- Дышала свежим воздухом, говорят перед сном полезно, – я демонстративно складываю на груди руки и теперь более внимательно окидываю их взглядом. – Так вы поговорили или как?
- Оксана, - теперь поднимается отец, оттягивая свитер вниз. Чем они тут занимались, недоумеваю я.
-Боже, - вздыхаю я, если мои опасения верны, то новый приступ тошноты мне гарантирован, – это прямо цирк какой – то.
-Твоя выходка недостойна поведения взрослого человека.
-Да ладно? Ты серьезно? А ваши выходки достойны поведения взрослых людей? – я вскидываю брови и сверлю их обоих упрямым взглядом.
- Мне не нравится твой тон! И между собой мы разберемся, но ты…
-Так и разбирайтесь, а меня оставьте в покое, – я прохожу мимо них, забираю со стола все необходимое, и, прижав все это точно сокровище к своей груди, направляюсь в свою комнату. Но они, конечно же, следуют прямо за мной.
-Не надо за мной идти, – с угрозой в голосе шиплю я. – Обещаю, бритвы в руке у меня нет, папа!
-Что? – взвизгивает мама, - Андрей, о чем она говорит?
-Валя, позже, – огрызается отец, пытаясь зайти в комнату вместе со мной, но я ловко закрываю дверь прямо перед его носом. Щелчок и дверь закрыта.
Вот и все. Я кидаю на пол листы бумаги и черный уголь, громко включаю на телефоне музыку, сильно жалея, что у меня нет с собой наушников. Но и так будет ничего, по крайней мере отвлечет от требовательных голосов родителей за дверью. Сажусь на кровать и с минуту задумчиво смотрю на весь свой инвентарь, притащенный с собой.
-Ну что, грязь? Вытащим тебя наружу?...
Просыпаться не хотелось, но я, все же пересилив в себе утреннюю лень, с трудом открываю глаза, которые тут же начинает резать яркий солнечный свет. Я щурюсь, прикрывая глаза ладонью. Похоже, нескольких часов сна им было недостаточно, чтобы как следует отдохнуть. Выключаю все еще играющую музыку на телефоне, соседи этой ночью наверняка тоже плохо выспались. Так же не без удовольствия отмечаю, что до занятий у меня еще есть некоторое время, и позволяю себе как следует потянуться и дать привыкнуть глазам к солнечному свету. Я лежу на кровати все еще полностью одетая, вокруг меня лежат раскиданные в беспорядке рисунки. Признаться, я думала, мне будет труднее, но сейчас я чувствую странную легкость внутри, и это, несмотря на то, что тело мое кажется совсем разбитым. Спать в одежде была явно плохая идея. Я беру в руки первый попавшийся набросок. На нем запечатлен Стас, высокий, привлекательный, каким я его и запомнила, но теперь я отчетливо вижу в нем гнусного мерзавца.
-Никакой ты не клевый! – хриплым ото сна голосом бормочу я, – ты подонок, мразь. Ты большой кусок дерьма! Понял?
Презрительно отшвыриваю набросок обратно и начинаю подниматься. Несколько минут я занимаюсь тем, что с полным безразличием собираю все свои рисунки в хронологическом порядке и убираю их под подушку. Затем переодеваюсь в более удобную одежду и выхожу из комнаты.
Надо бы умыться, но сначала кофе. Я медленно плетусь на кухню и дергаюсь от испуга, когда понимаю, что там кто-то есть.
-Вы что, все еще здесь? – я с удивлением таращусь на своих родителей, спокойно сидящих за моим столом.
-Оксаночка, а мы уже кофе приготовили, – подозрительно ласковым голосом говорит со мной мама. Не помню, чтобы она когда-то вообще называла мое имя так ласково. Папа как-то расстроенно проводит рукой по волосам, вид у него такой же, как чувствую я себя сейчас, абсолютно разбитый.
-Вы что, не ложись? – наверное, я сейчас похожа на взлохмаченного попугая.
-Мне, к сожалению, уже надо бежать, – папа подходит ко мне, обнимает, и со словами: – У тебя все в порядке? – гладит меня по голове точно маленькую девочку. Я молча киваю, и он снова обнимает меня уже более крепко. Откуда этот приступ небывалой родительской нежности? Не то, чтобы я жалуюсь, но все же это так не привычно.
-Мы обязательно увидимся на этой неделе, хорошо? В пятницу, как обычно, идет? – спрашивает папа, внимательно глядя мне прямо в глаза. И я снова киваю. Он целует меня в лоб и уходит, оставляя меня один на один с женщиной, которая внешне похожа на мою мать, но ведет она себя слишком… как бы это сказать... слишком мило?
-Представляешь, Андрей уже и в магазин сбегать успел. У тебя дома шаром покати, Оксана! Так ведь нельзя! Чем ты вообще питаешься, эти твои булки и рогалики только желудок забивают, к тому же ужасно сказываются потом на фигуре. Ты что, растолстеть хочешь?
А нет, все как обычно. Я молча сажусь на стул, ожидая лекцию от мамы за свое поведение, но вместо этого она ставит передо мной чашку горячего кофе и садится рядом.
-И что же купил папа? – спрашиваю я, с наслаждением отпивая восхитительный бодрящий напиток.
-Обезжиренный творог, сухофрукты, мед, крупу, в общем, все, что нужно для полезного завтрака! – мама как-то странно суетится, она нервничает, и я с опаской смотрю на нее, ожидая, что же будет дальше. Мои натянутые нервы вернулись в свое обычное состояние, и теперь я практически готова принять все то, что заслужила за свою вчерашнюю выходку.
-Так вы что, не спали?
-А? Что? – мама испуганно смотрит на меня, а потом натянуто улыбается. – Спали? Нет, мы не спали.
-Угу, – я тянусь к своим вредным булочкам, и мама, как это ни странно, никак это не комментирует.
-Что угу?
-Нет, ничего, – безразлично пожимаю плечами и с удовольствием вгрызаюсь в мягкую плоть выпечки. Да, я голодна как волк!
-Оксаночка, – опять начинает мама называть меня этим странным ласкательным именем. – Я не знала, ничего не знала.
- Что ты не знала? – я с удивлением приподнимаю бровь, хотя каким - то отдаленным чувством понимаю, о чем она говорит. Сердце начинает стучать быстрее, а щеки пылать.
- Я не знала про бритву, – выдыхает она, и на ее лице, возможно впервые, я вижу неподдельное, настоящее раскаяние. Она порывисто обнимает меня, так что я чуть не проливаю свой кофе и аккуратно отставляю его в сторону. Я обнимаю ее в ответ, немного неловко и даже неумело. Объятия между нами вообще явление редкое, тем более такое настоящее.
-Если бы я только знала, - она гладит меня по волосам и начинает всхлипывать, – если бы я только знала! Но я, правда, ничего не знала, отец мне ничего не говорил. Я думала, вы только не поделили с Леной мальчика, вот и все. А ты такая красавица! Да у тебя таких сотни буду, тысячи и даже лучше, чем этот глупый Стас!
Я морщу нос от ее слов о тысячи моих предполагаемых возлюбленных.
-Все в прошлом, мама, – я стараюсь говорить мягче, еще не до конца осознавая, что папа смог такое утаить от мамы. – Но зачем он так поступил с тобой? И со мной тоже?
Мама, наконец, отстраняется, и я замечаю какими красными стали ее глаза.
- Это долгая история. Скорее всего, он хотел сделать это в отместку мне или еще что - то в этом роде - она качает головой, задумавшись – Мы все делали неправильно, верно? Мы были самыми ужасными родителями.
- Ну, не настолько и ужасными, – хмыкаю я, прекрасно понимая, что мне еще очень повезло.
-Если бы я знала обо всем тогда. Боже, мы ведь с отцом толком и не общались, - она передергивает плечами - мы и сейчас редко видимся. Но все это не оправдание, я это понимаю. И я обязана сказать тебе одну важную вещь.
Я вся напрягаюсь, и жду, как она мне снова посоветует отправиться к мозгоправу. Она бережно берет мои руки в свои, ласково поглаживая их своими изящными пальцами.
-Я люблю тебя, доченька! Ты самое дорогое и самое лучшее, что может быть в моей жизни. И никто, слышишь никто, не достоин твоих слез! И еще я очень горжусь, что ты так ничего и не сделала с собой. Очень горжусь, что ты остановилась и открыла тогда папе дверь.
У меня в горле появляется колючий комок, а губы начинают предательски дрожать, мама обнимает меня, и теперь я уже в полную силу отвечаю на ее объятия. Слезы текут по моим щекам, и я всхлипываю, пытаясь их остановить, но ничего не выходит. И так мы и сидим с мамой впервые за долгое время, крепко обнявшись, изливая друг другу все свои тревоги и горькие печали, обретая утешение. А я твердо намерена выяснить, почему папа ничего не рассказывал маме.
* * *
Это ощущается таким непривычным - объятия мамы. Уверена, что когда то я мечтала о них так сильно, что чувствовала себя без них потерянной. Теперь же я не понимаю, что именно должна чувствовать, когда, наконец, получила их. Слишком давно я решила огородить свое сердце от того, что приносит только горечь разочарования. И все равно, это приятно. Больно и приятно. Больно от того, что так много стоит между нами, и уже невозможно точно сказать, кто виноват в этой стене отчуждения. Но маленькая искорка надежды теплится во мне, что все еще можно изменить. Нет, я не думаю, что теперь мы вдруг станем делиться своими самыми сокровенными секретами или сплетничать обо всем на свете за чашкой чая, поедая сладости. Я не настолько наивна и глупа. Я всего лишь хочу чувствовать, что я нужна ей как ее любимая дочь, по - настоящему нужна. Хочу знать, что она любит меня, знать, что она думает обо мне и заботится. Моя мама, Валентина Валевская, та самая женщина, что всегда на первое место ставила свои амбиции и желание доказать всем и каждому, что сумеет сама управлять бизнесом, делом, казалось бы таким мужским, осталась со мной этим утром, чтобы утешить и подарить свою нежность. Удивительные перемены, не правда ли? Вот только возникает один вопрос, насколько долго эти перемены продлятся, или это всего лишь один раз, когда она поставила меня на первое место? И хотя мне уже порядком поднадоело объяснять ей о силе своей импульсивности, и что если уж я на что-то решилась, то сделаю это обязательно. И что никакие силы не остановили бы меня от нанесения кровавых следов на руке, в тот злополучный вечер я сама поняла, что делать этого не хочу и не буду. Как ни странно, все это точно так же стало открытием и для меня самой. Только спустя столько времени, я на самом деле осознала, что никогда не стала бы причинять себе вред. С тяжким вздохом я по крупицам вспоминаю тот момент….
- Оксана! Открой! Немедленно открой!- кричал отец за закрытой дверью, а я тупо смотрела на бритву, понимая, что всего пара движений и все может кончиться. Совсем. Сильный удар по двери заставляет меня вздрогнуть и выйти из транса. Я с трудом поднимаюсь на ноги и щелкаю замком двери, открываю ее. Дверь тут же распахивается и предо мной стоит отец, который смотрит на меня со страхом в глазах. Мне даже кажется, он смотрит на меня как на сумасшедшую. А может я теперь и правда сумасшедшая? Ведь не могло все это произойти со мной. Я скорей была бы рада оказаться душевнобольной, чем той девушкой, которую только что унизили и втоптали в грязь, пусть и заслуженно. Отец замечает в моих руках все еще плотно зажатую бритву, его глаза наполняются новой порцией ужаса. Он аккуратно, очень осторожно тянется к этой руке и с тихим шепотом, так словно боится напугать раненое дикое животное, пытается забрать ее у меня.
-Оксана, доченька, отдай это мне, - я даже не сопротивляюсь, и отец без труда разжимает мою ладонь и отшвыривает бритву прочь. Затем крепко меня обнимает, прижимая к себе так сильно, что мне становиться трудно дышать….
Я сильно зажмуриваюсь, пытаясь вспомнить, что я чувствовала, когда держала бритву в ладони. Но в голове туман, словно часть моего подсознания нарочно скрывает от меня тайны прошлого. В одном я могу быть уверена, если хотела бы то сделала. И если бы хотела навредить себе, то точно не таким способом. Подобные вещи слишком страшны для меня, я бы не смогла. Выдыхаю и радуюсь, что с этим я, похоже, немного разобралась.
Ах! Это так здорово – быть смелой, уметь смотреть в глаза собственным страхам и обидам. Не отворачиваться от них, а взять их за руку и вести с собой по жизни, суметь принять их, а не прятать. Ведь все равно они никуда не денутся, они только могут заглушить свой голос, если ты докажешь им, что можешь жить счастливо даже с ними. Но я трусиха и еще не могу сделать всего этого. Быть может, если я буду делать это постепенно, шаг за шагом, то у меня получится? О том, чтобы пересилить их полностью я и не говорю. Пока мне это кажется слишком невозможным.
А пока я могу на какое то время закрыться в тихом мире искусства, заниматься творчеством и отбросить в сторону все проблемы напрочь. Спокойная обстановка в институте настраивает на нужный лад, и даже постоянное жужжание болтливых студентов совсем не отвлекает меня от занятий.
-Оксана, мне очень жаль, но нашу встречу в пятницу придется отменить, – голос папы звучит достаточно обеспокоенно и разочарованно, что я не могу ему не поверить. Он позвонил мне еще во время одной из пар, и тогда я его звонок сбросила, чтобы не нарваться на неприятности. Разговоры во время лекций строго запрещены. Во время перемены я вышла на улицу и стою возле института, перезваниваю ему. – Возникли некоторые трудности, это по работе, и все придется перенести, надеюсь, ты не сердишься?
-Нет, это ничего, – довольно спокойно отвечаю я. – Поговорить мы еще успеем.
Если быть честной, то я этому даже немного рада. Разговор явно будет не самым приятным, ведь мне так много нужно у него узнать, и эта маленькая отсрочка дает мне возможность собраться с силами и решить, как именно провести нашу встречу.
-Если ты хочешь, мы можем увидеться сегодня, – предлагает отец, но я тут же отказываюсь. На вечер у меня другие планы. Я все еще зла на него за то, что он утаил от мамы тот неприятный инцидент и совершенно не понимаю в этом его мотивов, и боюсь, что мне нужно время, чтобы остыть, дабы не наговорить ему лишнего.
-Ну, хорошо, - соглашается папа, – надеюсь, ты не думаешь, что я избегаю встречи с тобой. Потому что это не так, нам о многом стоит поговорить и о твоей выходке, в том числе, – строго заявляет он.
-Я не думаю, что ты будешь избегать встречи, папа. Все в порядке, и я полностью согласна, нам о многом нужно поговорить, – да мне бы и в голову такое не пришло, я знаю, он никогда бы так не поступил. Но и переводить все стрелки на себя не позволю.
-Тогда до встречи, дочка! Береги себя.
-И ты себя.
Попрощавшись с отцом, я задумчиво уставилась на свой телефон. Мне хочется позвонить Максиму, так хочется, что кончики пальцев начинает покалывать, словно они молят меня набрать его номер. И я поддаюсь, потому что оттягивать этот момент уже просто невозможно. Весь день, вместо того чтобы думать о том, что произошло между мной и родителями, я все равно мысленно возвращаюсь к нему. И даже то, что произошло со мной в центре реабилитации, меркнет по сравнению с тем волнением, что я ощущаю, когда думаю о нем.
-Уже соскучилась? – его голос как всегда приятно растекается по моим венам. Мне нравится его голос. Но с тех пор как я узнала, что именно привело его к этой вечной хрипоте, это еще и отдает соленой грустью.
-Совсем немножко, – лениво протянула я, а сама хищно улыбнулась. – А ты скучал по мне?
Максим засмеялся от моего вопроса, ему уже нравится наша игра в «ответы вопросом на вопрос».
-Всегда, – его голос становится более тихим, превращаясь почти в шепот. Он соблазняет меня, и я это обожаю, мое тело мгновенно реагирует на него каждой своей клеточкой.
-Тогда сегодня вечером, – я тоже перехожу на шепот и вкладываю в слова весь интимный смысл, который хочу ему передать.
-Сегодня вечером, – повторяет Макс, он понимает меня. И я начинаю вся трепетать от предвкушения встречи с ним. На моем лице довольная улыбка, и я чувствую себя счастливой, несмотря ни на что. Снова и снова я удивляюсь тому, как ему удается разогнать тучи над моей головой, даже не пытаясь ничего для этого сделать.
А вечером я тихонько прихожу в панику, сдуру я отправила ему сообщение с просьбой приехать ко мне домой, и он согласился, и теперь я очень нервничаю. Может я поторопилась? А хотя, почему собственно поторопилась? Это всего лишь место, где я живу, сплю и работаю. В задумчивости я уселась на свой диван, подперев руками подбородок. Во мне столько смятения, что желудок начинает скручивать. Мысленно прогоняю в голове все, что было между мной и Максом за последние дни, начиная от нашей первой встречи. И понимаю, что меняюсь рядом с ним, словно раскрываюсь заново. Мне кажется, я даже дышу глубже, прогоняя через себя весь воздух, наполняясь живительным кислородом. Я думаю о том, как искусно он рисовал на моем теле цветы, как заботливо обошелся со мной после моего пьяного загула. И то, как он отверг меня в тот единственный раз, подтверждает мои мысли о том, что я для него не только секс для снятия стресса. В тот самый момент желание отдаться ему и в самом деле было не лучшей идеей для моего тела, да и для разума тоже. Я, в самом деле, являюсь его девушкой, его парой. Я обхватываю себя руками, представляя, как это мог бы сделать сейчас он. Как же это сладко быть нужной человеку, который нужен тебе. Но довольно сидеть, Максим будет у меня с минуты на минуту, и я хочу предстать перед ним во всей красе, я уже успела заново принять душ и убрать волосы наверх, так как ему нравится, открыв свою шею. Сегодня я в новом платье нежно голубого цвета с рукавами три четверти и довольно привлекательным треугольным вырезом, выгодно подчеркивающим грудь. Идеально. Подойдя к зеркалу, которое висит на двери шкафа, я провожу руками от талии до бедер, сглаживая мягкую ткань, которая струиться по телу свободными волнами доставая почти до самых колен. Скромно и сексуально. Я слышу звонок и тороплюсь открыть дверь долгожданному гостю.
Когда я снова вижу Максима, его уверенную походку, слегка скривившуюся улыбку, а в глазах замечаю знак одобрения на мой наряд, то чувствую, как щеки заливает румянец. На нем темные джинсы и голубая футболка, прекрасно показывающая все достоинства его великолепного тела. Я чуть прикусываю губы от легкого волнения, понимая, что сегодня мы выбрали одинаковый цвет в одежде. Мы не говорим ни слова до тех пор, пока Максим не оказывается со мной совсем рядом и дарит мне легкий, но такой многообещающий поцелуй. Я завожу его в свою квартиру, и, кажется, что это то самое место, где он и должен всегда быть, рядом со мной. Боже, какие глупости лезут мне в голову, точно я в него… ой, стоп! Не стоит так думать, слишком опасная и зыбкая почва под этими мыслями.
-Чувствуй себя как дома – говорю я чуть осевшим голосом, наверное, от того самого легкого волнения. И прислоняюсь к косяку двери, ведущей в мою миниатюрную мастерскую, давая ему возможность осмотреться. Но Максима гораздо больше забочу я сама, нежели то место, где я живу, по крайней мере, он не собирается осматриваться прямо сейчас, он останавливается рядом со мной, захватывая меня в плен своих рук.
-Я уже как дома, – легкое касание его губ к моей шеи, и по телу бегут мурашки, непроизвольно подаюсь ему навстречу.
- Не сомневаюсь, – с обольстительной улыбкой говорю я.
- Ты сегодня особенно красива, - шепчет он, начиная поглаживать мои бедра через платье. – Этот цвет тебе очень идет.
-Это комплимент или просто констатация факта? – спрашиваю я, игриво приподнимая бровь.
- И то и другое, – он отпускает меня, от чего я чувствую легкий укол разочарования, но он тут же берет меня за руку, и мы проходим в комнату. – Так вот, где ты творишь свои шедевры, – говорит он, окидывая взглядом мою обитель.
-Ну, вроде как да, – пожимаю плечами и теперь жадно слежу за ним. Вся его хищная, страстная и животная натура буквально заполняет мою вдруг ставшей такой маленькой квартирку. Он словно осматривает новую территорию для завоевания, с любопытством осматривая ее, точно оценивая. А когда он подходит к моему мольберту и нежно прикасается к нему, проводя по его боковине своими длинными пальцами, на меня обрушивается неопределимое страстное желание к нему. И это не просто на физическом уровне, скорее, что-то более глубокое, всеобъемлющее. Всего одно касание, но какое! Словно он прикасается к чему-то священному. И в этот момент я понимаю, что живопись для Максима сродни воздуху, без которого он не может жить, точно так же как и у меня. Все в его движении говорит о бесконечной любви к тому, что с этим связано. Как же я раньше этого не замечала? А может просто не хотела, в нем и так слишком много всего, что мне так сильно, даже безумно, нравится и притягивает.
- Как тебе? – не выдержав долгого молчания, спрашиваю я, Максим резко оборачивается ко мне и с улыбкой на губах произносит:
- Очень даже.
- Очень даже здорово или очень даже не очень здорово? – я медленно начинаю подходить к нему, а сама ожидаю его ответа. – Эта комната, конечно, не сравнится с твоей мастерской, но мне тут нравится.
- Твоя мастерская даже лучше, – качает головой Максим.
-В самом деле? – удивляюсь я.- От чего же?
-Она вся пропитана тобой. Она создана тобой, я это чувствую.
Я преодолеваю оставшееся расстояние между нами и снова оказываюсь в кольце его рук, которые жадно начинают ласкать мое тело, разжигая в нем огонь. И уже ничего не важно, остались только мы, и наше яростное желание обладать друг другом. Он подхватывает меня за бедра, и вот я уже крепко обхватываю ногами его за талию и жадно припадаю к его губам.
-Максим, – срывающимся голосом шепчу я, глотая воздух, и еще теснее прижимаюсь к нему. Все вокруг словно плывет, мы перемещаемся по комнате, я не понимаю, куда хочет отнести меня Максим, да мне и плевать, только пусть не останавливается. Пусть так и продолжает держать меня крепко, хочу чувствовать его требовательные до ласк руки, его крепкое тело, зажатое между моих ног, его губы, жаждущие глубоких поцелуев, вкус его кожи на моем языке.
- Спальня?
- Да! Туда, дальше, – он хочет отнести меня в спальню! Положить на мою постель, чтобы там продолжить начатое. Сердце делает резкий кульбит, и я начинаю стонать от осознания того, что дальше этих ласк мы продвинуться сейчас не можем. И когда мы, наконец, оказываемся в моей спальне, и Максим усаживает меня верхом на себя, садится на мою кровать, я жалобно всхлипываю.
- Я знаю, – понимающе шепчет Макс, - я знаю, моя Бабочка!
Он обхватывает мое лицо руками, прерывая поцелуи, и смотрит прямо на меня. Жар, что горит в его глазах, испепеляет меня, мое дыхание становится таким неровным, а воздух, заполнивший легкие, готов разорвать меня изнутри.
-Просто чувствуй меня так как есть, – он притягивает меня к себе ближе, так что я начинаю отчетливо чувствовать всю силу его возбуждения.
-Хорошо, – я стараюсь унять учащенное сердцебиение, но когда Максим аккуратно кладет свою руку мне на грудь, к самому сердцу, оно начинает трепетать точно маленькие крылышки сотен бабочек.
-Дыши со мной, - и я следую за его вдохом, затем выдох, снова глубокий вдох и выдох, сердце немного успокаивается, но сильное желание никуда не исчезает, оно лишь переходит в томительную муку. Мне хочется придвинуться еще ближе, даже если это невозможно, я хочу ощутить трение его возбужденной плоти меж своих бедер, я хочу его внутри.
-Чувствуешь?
-Да.
-Дыши со мной, – снова повторяет Максим, и мы продолжаем делать вдохи и выдохи вместе. Как и Максим, я прикладываю руку к его груди, начинаю ловить его сердцебиение. И мне кажется, что наши сердца бьются одинаково, в своем собственном ритме, соединенные какой - то неведомой силой. Я так поглощена этим завораживающим звуком, что даже не замечаю, как Максим успел просунуть другую руку между нами и теперь легонько прикасается к моей нежной плоти через тонкую ткань моих трусиков. Всего одно касание, и я вскрикиваю от натянутого как струна острого вожделения.
-Прикоснись теперь ты ко мне, – с хриплым стоном требует Максим, и мои руки тут же тянутся к лямке его штанов, но Максим тут же возвращает одну ладонь к своему сердцу. – Продолжай так.
Я нервно сглатываю, облизываю пересохшие от учащенного дыхания губы и покорно оставляю свою руку на его груди, а другой прокладываю путь к его твердой налитой от желания плоти. Провожу пальчиками по всей его длине, наслаждаясь силой и мощью, что сосредоточена в нем, любовно поглаживаю, то ускоряя темп, то сбавляя.
-Бабочка хочет играть, – хрипло стонет Максим, а я от осознания той силы, что держу сейчас в руках, пребываю в странном состоянии эйфории.
-Хочу.
В отместку на мои сладкие пытки Максим слегка надавливает на чувствительную точку прямо сквозь тонкое белье, заставляя ерзать у него на коленях.
-Шшш, - ласковое поглаживание, затем снова надавливание, – поиграй со мной, Бабочка, – со стоном просит Макс и не дает мне ответить, захватывая мои губы в плен.
-Еще, пожалуйста, - с мольбой в голосе прошу я.
-Все, что хочешь, – успокаивает меня Макс и проводит языком по моей нижней губе, заставляя желать его еще больше.
-Пожалуйста, я хочу…
-Чего ты хочешь, маленькая? – его касания сводят с ума, но мне нужно гораздо больше.
-Еще хочу, еще, – и Максим внимает моим мольбам, просовывает руку через тонкое кружево трусиков, начиная ласкать обнаженную сверхчувствительную точку. Мы ласкаемся точно любовники, у которых под запретом доступ к собственным телам, жадно вбирая стоны друг друга, стараясь поглотить, вобрать в себя каждую секунду этого томительного удовольствия обладания друг другом. Его губы на моей шее, а мои губы на его, мы точно зеркальное отражение друг друга, дарим одинаковые ласки, заставляя закипать кровь в наших венах. Но как бы приятно и мучительно это не было, длиться это не может вечно, и руки сами собой ускорят темп наравне с нашими сердцами, до тех пор, пока из меня не вырывается крик освобождения, и я не чувствую в руке теплое доказательство такого же освобождения Максима. Я падаю вниз, не боясь, падаю туда, где меня ждет яркий взрыв раскрытия эмоций, я не боюсь, потому что верю – Максим меня поймает.

Галерея чувств СЛР(18+)

» Глава 23

» Глава 24