Игровой клуб "ОПГ"

- Что я могу выиграть и на что получить твой голос проверим после награждения, - не остаётся в долгу и, лишь потому что надо, переключает внимание на работу.

- Нас ждёт одна из моих любимых номинаций - «Прорыв года». И ты не поверишь, но в этом году у меня две фаворитки. Подскажешь нашим зрителям о ком идёт речь? - улыбается Алане.

Кромочная, лицевая, лицевая, накид, лицевая, две вместе лицевые, накид, лицевая, лицевая, лицевая, накид, три вместе протяжкой, накид, лицевая, лицевая, лицевая…

Я бы предпочла вязать митенки, а не шаль, но в экипаже, даже столь удобном, как у лорда Гоури, с пятью спицами, все же, управляться было неловко. Вязание было не только способом занять руки, но и поводом не поднимать лишний раз глаз, чтобы не встретиться ненароком взглядом с графом, сидевшим рядом с супругой.

***

Я закрыла глаза, стараясь сдержать эмоции.

- У-убийство? – переспросила я, невольно запнувшись.
- Да, мадам. Граф Гоури убит ночью в библиотеке, в доме полиция. Ужас!

Я привычно потянула вверх среднюю цепь шатлена, подрагивающими пальцами с трудом открутила крышечку на флакончике с нюхательной солью и втянула ноздрями мерзкий запах. Хорошо, что я уже привыкла носить при себе все самое необходимое. По крайней мере, в обморок теперь точно не упаду.

- Это точно или просто слухи?
- Точно: убит, мадам!
- Графине Гоури уже сообщили? – все еще слабым голосом задала вопрос я и еще раз вдохнула запах нюхательной соли.
- Не знаю, мадам… - растерялась девушка.

***


- Да, миледи, прошу меня простить, я не смогла сопровождать вас, потому что была занята разговором с мистером Колмсом. Мистер Колмс осмелился обвинить в убийстве вашего покойного супруга меня. Он осмотрел платье, в котором я была в день приезда в Хэддон-Холл, а потом рассказал нелепую историю, демонстрируя грязный носовой платок, и оперируя домыслами, но не приведя ни единого факта. Это была тягостная сцена, в которую оказались втянуты Его Светлость и ряд гостей дома, не говоря уж о прислуге. Никаких доказательств моей вины у мистера Колмса не было, тем не менее, я пойму, если вам более не потребуются мои услуги.

Миледи – очень добрая женщина, но компаньонка, репутация которой затронута таким скандалом, который сумел раздуть мистер Колмс из выстиранного платья и грязного носового платка, скорее, обуза, нежели помощница. Я это прекрасно понимала, и была готова к тому, что миледи откажет мне от места.

***

- Вы… вы негодяй! – все еще пытаясь его оттолкнуть, выпалила я.
- Еще какой! – хохотнул в ответ граф.

Дальше я уже плохо понимала происходящее, потому что от ужаса и больно вдавившегося в ребра корсета едва не теряла сознание. Граф почти сумел опрокинуть меня на стол, одновременно шаря рукой по моим ногам. Господи, какой кошмар! Пытаясь сохранить равновесие, я оперлась руками о столешницу, и одной ладонью нащупала какой-то предмет. Мои пальцы непроизвольно сжались… Миг – и рука моя взметнулась, обрушив на голову графа подсвечник.

***

Что делать? Что мне делать? Но на нем ведь нет никаких меток! Такие платки, наверняка, есть у всех слуг в доме! Никто не знает, сколько платков у меня было с собой.

Застирывая в ванной пятнышки от вина, я, словно молитву, повторяла: «Я выходила из комнаты. Я искала библиотеку. Я ее не нашла. На юбке были пятна. Похожие на вино. Вином могли капнуть за ужином. Я выходила из комнаты. Я искала библиотеку. Я ее не нашла…»

Прохладные простыни не могли изгнать жар из моего тела и лихорадку из моих мыслей.

Я выходила из комнаты… Вином могли капнуть за ужином… Умалчивать и сохранять самообладание… Помоги мне, Господи! Помоги мне, Господи! Помоги мне, Господи…

Я принимала смерть сдержанно, ведь в госпитале существовали вещи и похуже. Ты приходишь на работу полная светлых намерений, но скоро осознаешь, что стала частью несправедливости, отравившей наше общество. Я имею в виду отношение к женщинам. Ведь я наперекор родителям поступила сюда в школу медсестер, полная решимости спасать жизни, а не беспомощно наблюдать как люди испускают дух. Буду честной – иногда врачами усилия для спасения и не прикладываются вовсе! Я ни раз видела как хирург цинично играет в господа и решает за кого стоит бороться, а за кого нет. Несложно догадаться, кому даруется право жить в первую очередь, а кому в силу половой принадлежности «помогают» отправиться на тот свет. И ведь не пожалуешься! А если и попробуешь, никто не станет тебя слушать, ведь ты женщина.

***

- Я не виновна, сэр. И лгать вам не стану. Я действительно первой обнаружила тело барона Мирроу. Я искала его, чтоб обсудить одно благотворительное дело. Поднимаясь по лестнице, мне показалось, что я слышу шаги из крыла, в котором находится кабинет. В коридоре было совершенно темно, но я отчетливо помню мелькнувшую тень. Там явно кто-то был. Почему-то я решила зайти в кабинет. Там тоже было темно и пахло керосином. Я ушла бы тотчас же, если бы не кровь. - мне было не комфортно возвращаться мыслями к тем событиям, но раз детектив просит правду, то он её получит, - Я работаю медсестрой и отчетливо знаю как пахнет кровь. Именно наличие этого запаха заставило меня остаться. Я решила, что кто-то ранен. Глаза немного привыкли к темноте. Пятно крови было внушительным, а человек лежащий рядом не подавал признаков жизни. Клянусь, я хотела помочь! Я склонилась над ним, чтобы нащупать пульс и констатировала, что он мертв. И только тогда по характерному силуэту, я поняла что передо мной лежал барон. Я не закричала и не закатила истерику лишь потому, сэр, что работа в госпитале закалила мои нервы. И тут появилась мисс Уилкинсон с фонарем или лампой, я точно не помню, но стало светло. Поймите, я привыкла сталкиваться с раненными и умершими на работе, но не в обыденной жизни и тем более в организации. Разумеется, в первые секунды, я искренне считала, что барон был ранен, а не пал жертвой убийства. Все прояснилось при освещении. Я увидела статуэтку, а потом мисс Уилкинсон завизжала. И это было похоже на нечто обвиняющее. Поэтому я выскочила прочь.

***

- А карета должна быть за лошадью, сэр. Но ведь выйдя на улицы, мы видим автомобили. Времена меняются. Быть за мужчиной? Полностью зависеть от его воли? Увольте! Женщины достойны большего, чем быть игрушкой для потехи мужского самолюбия!- я оскалила зубы, - А о моем отце не беспокойтесь. Он знает где я. И его волнует лишь то, чтоб я не попала в полицию, - я не сказала всей правды. Мой отец не следит за временем моего прихода, а если я не ночую дома, то он думает, что меня задержали в госпитале. Врать не хорошо, да я и не люблю, но зачем беспокоить старого человека посреди ночи, когда он блаженно спит, уверенный что его дочь на работе?

***

Что-то надломилось во мне, отделилось и стало исчезать. Я понимала, что это что-то навсегда исчезает из моей жизни.

- Да! Я суфражистка! Право голоса женщинам! - кричу с силой, на которую хватает моего горла и резко склонившись к держащей меня руке, впиваюсь в нее зубами. Крик бобби был усладой для ушей. Не долго. Сильный удар по голове и я благополучно провалилась в темноту.

***

В её палату я зашла с улыбкой и тут же застыла в ступоре. Кровать Мэри была пуста. Рядом дремали другие дети, за окном еще было светло, ветки деревьев барабанили по стеклу, кажется, моросил дождь. А её кровать была пуста... Я не помню, как добежала до сестринской.

Её не стало... В первую секунду я отказывалась принимать эти слова. Меня словно ножом резанули по самому сердцу! Всё это время я искала для нее спасение, верила, что всё получится, что она выживет, а Мэри уже не было в мире живых. Бедная, бедная девочка! Это моя вина. Я даже не провела с ней последний день, хотела доказать коллегам, что... дура! Идиотка! Как же я себя ненавидела.

Эбби привела в Организацию ее коллега-учительница и девушке показались разумными те требования, которые выдвигали суфражистки: права голоса на выборах и особенно экономической независимости. На собственном примере девушка видела, что за одинаковою работу мужчинам платили в разы больше, чем женщинам. Да и работы для женщин, особенно для женщин среднего достатка, было очень мало. Учительницы да медсестры - вот тот выбор, который считался в обществе приличным.

***

- Право голоса женщинам, - она вспомнила, что кричать надо нечто другое.

Все напряжение последних дней, потрясение от убийства и усталость от бессонной ночи, все это выплескивалось сейчас в разрушительных действиях.
Послышались свистки и крики полицейских, Эбигейл опомнилась и, остановившись, огляделась. Весь тротуар на десятки метров вокруг нее был усеян сверкающими осколками, побитые окна зияли рваными провалами, хлопали ставни и уже кое-где поднимался визг хозяев.
Девушке повезло, полицейские бежали к месту погрома с другой стороны улицы, она видела, как схватили несколько ее подруг, а сама она развернувшись и бросив молоток побежала прочь с Оксфорт-стрит. Завернув за угол и спрятавшись в небольшом переулке, пытаясь отдышаться, она видела как мимо нее, свистя и бухая сапогами, промчались несколько бобби.

Восстановив дыхание, она пошла в сторону штаб-квартиры, ей нужно было забрать детей Маршы и отправиться с ними школу, не опоздав к началу занятий.

***


Но она не могла, никак не могла. До прибытия поезда оставалось полчаса. Ей надо успеть. И подхватив юбки, она выбежала на улицу.
Добежав до остановки, она заскочила в подъехавший трамвай и плюхнулась на свободное место, переводя дух. И только сейчас она сообразила: "Ой, что же я натворила?!" Но ей нужно попасть на вокзал.


***

Во время поездки до вокзала Виктории, Эбби осторожно посматривала на спутника, стараясь, чтобы он не заметил ее интереса. Утомленное, резко очерченное лицо, внимательные, не улыбающиеся глаза, пристальный взгляд и твердо сжатые губы - он производил впечатление умного и сурового человека.

Эбигейл почему-то захотелось поговорить с мужчиной о прогрессе, о тех нововведениях, которые последние годы появлялись в городе: автомобили и кино, например. Но побоявшись, что ее инициатива будет оценена как попытка расположить к себе, она молчала, отвечая лишь на поставленные вопросы.

***


- Да, мне хорошо, - ответила Эбби. - Давайте пойдем, вечереет.

Но как сильно ей хотелось остаться и продлить эти минуты, которые, она была уверенна, будет вспоминать еще очень долго как самые восхитительные наедине с мужчиной.
Очень быстро, как показалось Эбби, они добрались до штаб-квартиры и распрощались с мистером Колмсом. Девушка взбежала наверх и остановилась в коридоре прижав руки к щекам: "Что же это со мной? Я сама на себя не похожа. Как неловко."

***


Эбигейл была очарована этим днем и не задумывалась о больше ни о чем, но мистер Колмс был реалистом и смотрел в будущее. Каждая девушка ждет от мужчины подобных слов и Эбби была счастлива их услышать, но ей надо было убедиться, что Деррек до конца ее понимает.

- Мне нечего вам предложить: у меня нет состояния и семьи, я активистка организации, методы которой вы не одобряете. Но я не смогу отказаться от помощи людям, которые не бросили меня в отчаянной ситуации. Вы примете меня такой? Любые отношения — это компромисс, и, со своей стороны, я приложу все усилия, но не просите меня полностью отказаться от борьбы за права женщин.

«Прорыв года»
мисс Сюзен Элдон