Маска первой ночи (историко-приключенческий ЛР)

Lady in White: 24.02.11 16:09

это радует!


оо! вероятно, Катя ему понравится?
а не он ли вызволит её из лап Стрешнева? (вопросы риторические, в общем )
а вообще мне хочется, чтобы Катя была вместе только с Драгомиром!

очень жду продолжения!

...

Rai: 24.02.11 21:35

Ух, ты! Будем ждать.

Ой, Мариночка, не за что. Мне, правда, очень нравиться. Сюжет захватывает все больше и больше.

...

Одинец: 27.02.11 16:32

фьора, спасибо, сегодня наконец выложу.

Не без этого))

Катя пока еще сама не решила ))

Ри, спасибо! Скоро будет...

Ленуля, спасибо тебе! Я очень рада, что это так...

...

светлая: 27.02.11 16:47

Мариш, я прочитаю обязательно. А отзыв напишу, когда будет полегче. Хорошо? Тем более я уверена, что продолжение будет замечательным

как видишь, за нее все уже решили читатели. Я тоже отдаю свой голос в его пользу

...

Одинец: 27.02.11 16:59

Леночка, конечно! Больше отдыхай, с остеохондрозом не шутят. Желаю тебе, чтобы все проблемы со здоровьем навсегда остались позади!

Я рада за Драгомира. Но, тем не менее, новый герой скоро постучится в дверь.

Честно говоря, не знаю, девочки, как вы воспримете эту главу. Она писалась очень долго и тяжело, и получилась, по-моему, не очень удачной. Еще прошу прощения, что выкладываю сразу так много, - просто мне кажется, что целой эта глава воспринимается чуть лучше. Сразу скажу, что непонятки, оставшиеся после ее прочтения, будут выяснены в следующей главе.

...

Одинец: 27.02.11 17:00

 » Глава 5. Торговец редкостями

Расположившись на подушках кареты, Стрешнев со сдержанной брезгливостью рассматривал свою перепачканную пленницу, которую гайдуки положили прямо на пол, к его ногам. Сверху они накрыли ее сравнительно чистой лошадиной попоной, - от чужого глаза, или же, чтобы не оскорблять тонкий эстетический вкус хозяина.
Кончиком хлыста Стрешнев сдвинул попону, открывая лицо девушки. Она лежала, вынужденно упираясь лбом в обтянутый запыленным бархатом край сиденья и едва не касаясь подбородком сапог своего мучителя.
Катя плакала, не в силах сдержать слез. Все дрожало в ней от унижения и отчаянного страха перед Стрешневым, преодолеть который она была не в силах. Изувеченное лицо отца Адриана так и стояло перед глазами, напоминая о том, что, возможно, ждет и ее. Выживет ли он после этих чудовищных побоев? Или смерть станет для него куда более милосердным избавлением от мук?
Между тем, ее собственная участь была не менее печальной и куда более туманной. Куда везет ее этот негодяй? И чего он хочет от нее? В памяти всплыли его слова о какой-то баронессе, и Катя невольно поежилась. Неужели речь шла о ее недавней спутнице? Едва ли. Что может быть общего у милой Габриэлы с этим выродком рода человеческого?
- Ну полно лить слезы, душа моя, - нарушил молчание молодой человек, - это становится скучно.
- Что вы хотите от меня? – шмыгая носом, выговорила Катя.
- Все, что я от тебя хочу, я сумею получить, будь спокойна. А теперь, слушай меня внимательно, - Стрешнев наклонился к Кате, и она уловила тонкий аромат гвоздики и нюхательного табака, исходящий от него. – Ты отныне принадлежишь мне. Возможности сбежать у тебя больше не будет, так что, даже не думай об этом. Будешь послушна, – останешься жива. А если проявишь непослушание, никто никогда не узнает, в какой грязной яме будут тлеть твои кости. – он мило улыбнулся. – Ты поняла меня?
Кате опять вспомнился несчастный священник, и она нервно сглотнула. Способа бежать от этого безумца она не видела, - по крайней мере, пока. Без посторонней помощи ей не обойтись, но смельчаков, готовых выручить ее, все равно не найдется. Так что, пренебрегать угрозами такого, как Стрешнев, явно не стоило.
Но гордость, еще жившая в глубине смертельно напуганного сердца, не позволила ей смиренно согласиться. Она промолчала и тогда Стрешнев, приподняв ее голову за подбородок, властно произнес:
- Не испытывай мое терпение, красавица! Отвечай!
Его пальцы сжимали подбородок, словно клещами, и Катя не выдержала:
- Да! Да, я поняла.
- Вот и умница. А теперь открой рот.
Увидев в его руке свернутый платок, она взмолилась:
- Пожалуйста, не делайте этого! Обещаю, я не буду кричать…
- Разумеется, не будешь, - усмехнулся Стрешнев. – Кричать с кляпом во рту крайне затруднительно.
В следующее мгновение платок оказался у нее во рту. Она всхлипнула, едва не подавившись, дышать стало очень трудно. Закончив, Стрешнев тщательно вытер пальцы и откинулся на подушки.
Катя едва удержалась, чтобы не заплакать снова. Но ее мучитель, сделав предупреждение, оставил ее в покое. Усладив ноздри понюшкой табаку, извлеченного из табакерки с обнаженной нимфой на крышке, он отвернулся к окну и, казалось, забыл о девушке.
Ее связанные руки и ноги уже затекли, и невозможность переменить положение тела или хотя бы вытянуться во весь рост, была просто невыносима. Катя попыталась устроиться поудобнее, и постепенно ей удалось принять наименее мучительную позу. Высокие рессоры берлины немного смягчали тряску дороги для того, кто ехал с комфортом, но Катя ощущала спиной и затылком каждую неровность пути и неимоверно страдала от боли и ломоты во всем теле.
Прошло совсем немного времени, когда берлина внезапно остановилась, и снаружи послышались голоса. А вслед за тем дверца распахнулась, и в салон забрался памятный Кате господин в черном. Садясь, он нечаянно наступил на нее, и девушка сдавленно замычала.
- О, бедняжка, - Зимин явно смутился, и его лицо приняло виноватое выражение. – Тысяча извинений…
Стрешнев усмехнулся:
- Это временные неудобства, друг мой. Ну что, как наши дела?
- Все исполнено, Сильвестр Родионович, - почтительно отозвался Зимин, осторожно разглядывая Катю. Его скользкий взгляд и привычка поминутно облизывать тонкие губы, были так неприятны, что девушка поспешно отвела глаза. Впрочем, она и не стремилась разглядывать происходящее. Для этого ей приходилось так усиленно скашивать взгляд, что в конце концов у нее закружилась голова. – Наша юная протеже под замком и ее будут надежно охранять.
- А отец Адриан?
Зимин со вздохом перекрестился:
- Отошел батюшка, царствие ему небесное…
Стрешнев пожал плечами:
- Ну что ж, тем лучше.
Катя прикрыла дрогнувшие веки. Вот и кончились мучения для отца Адриана… Еще одним добрым и мужественным человеком на земле стало меньше. А то, что мужество отца Адриана и вправду велико, она прекрасно понимала…
Любой сельский священник зависел от произвола окрестных дворян-землевладельцев и едва ли имел намного больше прав, чем их же крепостные. Приходская церковь содержалась на средства помещиков, в их власти было заставить священнослужителя венчать браки в ненадлежащей степени родства; они могли отобрать у него землю, согнать с места, даже затравить собаками ради забавы или забить плетьми. Архиереи, как правило, были глухи к жалобам приходских священников, оставаясь на стороне землевладельцев… Так что, лишь у немногих хватало отваги противостоять дворянину, на стороне которого были и власть, и деньги, и закон, купленный на эти деньги.
Сколько бы лет не ожидало ее впереди, она до конца дней своих будет почитать этого праведника и молиться за его душу. Но пока у нее нет сил думать о том, что отец Адриан погиб по ее вине, как и те трое, что сопровождали ее в пути. Не сейчас, иначе она просто сойдет с ума…
- А какие у вас планы в отношении этой смугляночки, Сильвестр Родионович? – прервал ее размышления вкрадчивый голос Зимина.
- Что, приглянулась? – усмехнулся Стрешнев. – Ничего, перебьешься, слишком хороша для тебя. Думаю предложить ее Буяну вместо Таис, если только он согласится. Ох, и попал же я в переплет по вине этой дряни Таис! Теперь, если баронесса откажется помочь мне, одна надежда – что Буян растает при виде прелестей этой девицы и забудет эту историю…
Взгляды обоих мужчин снова обратились к Кате.
- Она способна свести с ума любого, - с некоторым смущением высказался Зимин и зарумянился, как девушка.
- Думаешь? – небрежно отозвался Стрешнев, продолжая бесцеремонно разглядывать Катю. – Ну, это тебе достаточно смазливенького личика, а Буяну этого мало, ему нужно идеальное тело и горячая кровь. Пока на ней эти тряпки, ни в чем нельзя быть уверенным. Вот приедем в Тверь, отвезем ее к Лулу, и тогда посмотрим, что скрывается за этой дерюгой…
Катя слушала этот разговор с все возрастающим ужасом. Разрозненные стекляшки мозаики наконец-то сложились в ее голове в единую картину, заставив ужаснуться еще сильнее. Отец Адриан был прав. Этот человек и не собирался везти ее в полицию. Судя по всему, ее истинное происхождение его вообще не волновало.
Об отношениях между мужчиной и женщиной Катя была осведомлена вполне неплохо. Покойная мадемуазель Дюбуа, конечно, не допустила бы такой порочной осведомленности, но Катина кормилица, обожаемая ею Ульяна, придерживалась мнения, что девушке следует знать об опасностях этого мира, чтобы избежать их. Поэтому Кате было известно о существовании и содержанок, и борделей, куда попадают неразумные девушки, потерявшие свое доброе имя. Но вот о мужчинах, которые похищают красивых девушек ради наживы, она никогда прежде не слышала. И тем отвратительнее оказалось для нее это открытие…
- А как вы предполагаете, сударь, где сейчас может быть баронесса? – спросил между тем Зимин.
- Кто знает? Со слов станционного содержателя в Торжке, она провела там сегодняшнюю ночь и утром отправилась дальше. Я очень надеюсь, что мы нагоним ее до Твери, ну а если нет, - Стрешнев бросил взгляд на Катю, - вся надежда на эту цыганочку. Уповаю на то, что она придется по душе Буяну.
- А если нет?
- А если нет, пусть ей поможет Бог. Я отдам ее первому, кто предложит хоть мало-мальски приемлемую цену.
Катя тупо слушала разговор, уже почти не воспринимая услышанного. Происходящее с каждой минутой все больше походило на кошмарный сон и поверить в то, что это правда, было просто невозможно… Только упоминание о почтовой станции в Торжке острой иголкой укололо мозг. Что это, совпадение?..
- Отдать так легко такую красавицу? – задохнулся Зимин.
Стрешнев рассмеялся. У него был на редкость мелодичный смех, которому низкий, грудной, удивительно красивого тембра голос, придавал теплую и выразительную окраску.
- Я вижу, ты к ней и вправду неравнодушен. Ну хорошо, так и быть, я подарю ее тебе. Если она не приглянется Буяну и на нее не найдется других покупателей…
Застенчиво поглядев на Катю, Зимин нерешительно улыбнулся ей, и девушка поспешно закрыла глаза. Ее уже начало тошнить при виде этой постной физиономии с маслеными глазами тайного эротомана.
Неожиданно снаружи послышался громкий возглас и кто-то, - очевидно, один из стоявших на запятках берлины гайдуков, постучал в кузов, крича:
- Стой, стой! Барин, это экипаж госпожи баронессы, я узнал его!
Подскочив, словно на иголках, Стрешнев забарабанил в переднее окошечко кучеру, но берлина уже замедлила ход и наконец остановилась. Распахнулась дверца и сияющий гайдук сунул голову в салон:
- Она следует за нами, барин!
- Ты не путаешь? – Стрешнев выпрыгнул на дорогу, не дожидаясь, когда опустят ступеньку. – Не может быть, чтобы мы опередили ее… Верно, это она. Где же она была все это время?.. – он снова заглянул в салон: - Зимин, головой отвечаешь за эту девку!
- Не беспокойтесь, сударь, - помощник поспешно закивал.
Гайдук захлопнул дверцу, и Катя осталась наедине с Зиминым. Тот отодвинул занавеску, опустил окно, видимо, чтобы иметь возможность слушать разговор и, застенчиво кашлянув, покосился на Катю.
- Такая нежная, - промурлыкал он, склоняясь над ней. – Такая красивая…
Девушка, не скрывая омерзения, смотрела на приближающуюся к ее лицу дрожащую руку.
- И ласковая, да? – очень осторожно, словно перед ним была разъяренная кошка, Зимин провел холодными пальцами по Катиной щеке.
Между тем, стоя посреди почтового тракта, по обе стороны которого возвышались стройные мачты бесконечных сосен, Стрешнев в нетерпении смотрел на приближающуюся почтовую карету. Его берлина загородила дорогу так, что карета в любом случае вынуждена была бы остановиться. Ямщик загодя натянул вожжи, бегущие резвой рысью лошади перешли на шаг и наконец остановились. Смолк дребезжащий колокольчик. И кипевшая от бессильной злобы Катя, лицо и волосы которой продолжал упоенно гладить Зимин, едва не подпрыгнула, услышав до боли знакомый голос с едва уловимым акцентом:
- Что случилось? Почему мы стоим?
Без всякого сомнения, это был голос Габриэлы Канижай. И даже слова те же самые, которые она произнесла тогда на берегу Тверцы, - слово в слово… Ее послал сюда сам Господь! Только вот как дать знать о себе?..
Но заколотившееся сердце в тот же миг болезненно сжалось, пораженное внезапной мыслью: если Габриэла водит знакомство с такими, как Стрешнев, стоит ли надеяться на ее помощь? Зимин, прервав свои нехитрые манипуляции, повернул голову к окну и прислушался к разговору. И Катя тоже насторожила слух.
Тем временем, Стрешнев, сняв треуголку, с улыбкой отвесил изысканный поклон выглянувшим из окон Габриэле и Оршоле:
- Дорогая баронесса, прелестная мадемуазель Есенская! Несказанно рад встрече! Простите великодушно, что задерживаю вас в пути…
Серьезное веснушчатое личико Оршолы слегка порозовело при виде молодого человека, но в следующую секунду она надменно вздернула маленький подбородок и пренебрежительно отвернулась от окна.
- Стрешнев, вы? – удивление Габриэлы сменилось ледяным холодом, как только она узнала стоявшего перед ней мужчину. – И у вас хватает наглости приближаться ко мне? Что вы хотели? Говорите и убирайтесь с дороги.
- Сударыня, - с улыбкой запротестовал Стрешнев, - за что же такая немилость?
- Я уже не первый раз объясняю вам, сударь: я не подаю руки торговцам людьми и не желаю иметь никаких дел с такими, как вы!
- Фи, мадам Канижай, quels mots vulgaires! (какие вульгарные слова (франц.)) – картинно поморщился Стрешнев. - К тому же, они не имеют ко мне никакого отношения. Я - торговец редкостями.
Габриэла безжалостно рассмеялась:
- Стрешнев, вашему бесстыдству просто нет предела! Какими редкостями, что за бред?
- В наше время, когда оспа не щадит ни молодости, ни красоты, женщины, чьи черты не только не изуродованы этой болезнью, но еще и прекрасны, стали редкостью, - с ослепительной улыбкой отозвался Стрешнев. – Разве не так, дорогая баронесса?
- Ну все, довольно, - отмахнулась Габриэла, - я не собираюсь перекидываться с вами остротами, словно при игре в мяч. Я спешу. Какое у вас дело ко мне?
Стрешнев огляделся по сторонам:
- Быть может, мы могли бы поговорить в салоне вашего уютного экипажа?
- Нет, не могли бы, - отрезала Габриэла. – Говорите здесь, только покороче.
Следя краем глаза за Зиминым, Катя продолжала прислушиваться к разговору. На душе немного полегчало, когда она поняла, что отношения между баронессой и ее мучителем были далеки от дружеских. Но, тем не менее, в этой беседе оставалось немало странного. Но к черту все странности, как же ей подать знак, что она здесь? Катя замычала и забилась между сиденьями, но едва ли ее стоны и производимый ею шум были услышаны за пределами берлины. Собеседники слишком увлечены разговором…
- Что ты делаешь, глупышка? – испуганно зашептал Зимин, наваливаясь на нее и прижимая к полу.
Улыбаясь застывшей, пугающей улыбкой, он откинул попону и принялся медленно расстегивать одну за другой пуговицы на Катином армяке. Судорожно впившись зубами в кляп, девушка смотрела, как снуют над ней его трясущиеся пальцы, как тяжело дышит он, и наливаются черным безумием бесцветные глаза. Господи, что он задумал?
А между тем Стрешнев торопливо продолжал, немного понизив голос:
- Вы помните девицу Таисью, которая когда-то была вашей воспитанницей, мадам? А потом…
- А потом вы сбили ее с пути истинного. Разумеется, помню. И что с того?
- Дело в том, что у Таис с самого начала были весьма порочные наклонности, и собственно говоря, теперь они вышли мне боком. Я устроил судьбу Таис, поручив заботу о ней весьма уважаемому и почтенному человеку…
Слушавшая его Габриэла презрительно засмеялась:
- Это просто восхитительно! Вы находите для своего грязного ремесла такие благородные эпитеты, что я просто диву даюсь…
Эта насмешка заставила Стрешнева гневно сжать челюсти, но он по-прежнему держал себя в руках и продолжил, словно его никто не прерывал:
- Но Таис оказалась крайне неблагодарной, обманула и его, и мое доверие. Она сбежала от своего благодетеля, прихватив с собой огромную сумму денег.
- И теперь он требует от вас возмещения убытков? – Габриэла откровенно захохотала в лицо Стрешневу. – Чем же я могу помочь вам?
- Вы должны знать, где она может скрываться. Скажите мне, и я буду перед вами в вечном долгу!
Габриэла равнодушно пожала плечами:
- Сказать? Я могу сказать, но уверяю, это нисколько не приблизит вас к желанной цели. Забудьте о Таисье и ищите другой способ возместить убытки.
- Вы знаете, где она? – вскинулся Стрешнев. – Я прошу вас, баронесса, скажите мне! Если вы не скажете, моя жизнь не будет стоить ни гроша!
Баронесса молчала. Подождав несколько мгновений, Стрешнев отступил от кареты, словно готовый смириться. Его безупречно красивое лицо, утратив светскую маску, стало совсем юным и трогательно-беззащитным. И Оршола, тайком наблюдавшая за ним из глубины кареты, негромко проговорила:
- Габриэла, скажи ему. Пусть он знает!
- Хорошо, - сухо отозвалась баронесса. – Как ни странно, нас с вами свела здесь одна и та же забота, Стрешнев…
Продолжение беседы прошло мимо сознания Кати, потому что Зимин, покончив с пуговицами, запустил руку под ее душегрею и принялся так активно щупать тело, что она едва не проглотила кляп. Задыхаясь от отвращения, девушка собрала все силы и, приподняв голову, ударила лбом в нависшее над ней распаленное от страсти лицо.
Зимин заорал от боли так громко, как это только было возможно, и поспешно отпрянул от Кати. Из носа у него пошла кровь. Ее голова тоже раскололась тупой болью, но девушка не обратила на это никакого внимания. Только бы Габриэла услышала и поняла…
Услышав этот душераздирающий вопль, Стрешнев едва не бросился к своей берлине, прерывая разговор, но удержался.
- А это что еще? – вздрогнула баронесса и высунулась из окна, пытаясь разглядеть стоявшую впереди берлину. – Что там у вас происходит? Что за крики? Боже милосердный, Стрешнев, вы что, торгуете теперь и мужчинами?
- Ну что вы, баронесса, какие глупости! – Стрешнев через силу улыбнулся. - Это всего лишь мой секретарь. Он страдает каталепсией, бедняга, и когда выходит из приступа, всегда страшно пугается и стонет, случается, даже кричит.
- Бог с вами, избавьте меня от подробностей! – отмахнулась баронесса. – Итак, я рассказала вам все, что знала, а теперь освободите дорогу и пропустите нас.
- Да, разумеется, - угрюмо кивнул Стрешнев. – Я ваш вечный должник, баронесса. Мое почтение, мадемуазель Есенская…
Не обращая внимания на Зимина, который, всхлипывая, запрокинул голову и прижал платок к пострадавшему носу, Катя, не веря своим ушам, прислушивалась к разговору. Этого не может быть! Неужели Габриэла и Оршола сейчас уедут?
Она надеялась до последней секунды. Баронесса негромко произнесла что-то по-венгерски, обращаясь к дочери, потом с глухим стуком поднялась оконная рама. Дверца берлины распахнулась, вызвав бешеное сердцебиение в груди Кати, но в салон с перекошенным от злобы лицом втиснулся Стрешнев. Гайдук захлопнул за ним дверь, снаружи хлестко ударили вожжи, и берлина, покачиваясь, двинулась вперед. Последняя ее надежда на спасение рухнула…
Стрешнев окинул пылающим яростью взглядом Зимина и Катю.
- Что здесь происходит? – прошипел он. – Кретин, ты что, другого времени не нашел?
Вне себя от гнева, он наотмашь ударил секретаря по щеке. Тот вздрогнул, закрываясь руками, и неожиданно расплакался.
- Прекрати! – грубо заорал Стрешнев. – Распустил нюни, тряпка! Не уймешься, сейчас выкину на дорогу к чертовой матери, под копыта лошадям!
Катя, лежавшая в полурасстегнутой одежде, прикрыла глаза, чтобы не видеть его искаженного злобой лица, в котором уже не осталось ничего человеческого. Зимин покорно затих, но Стрешнев долго еще бесновался, изощряясь в крайне непристойной ругани. Досталось не только секретарю, но и баронессе с дочерью. От подробного описания всех способов насильственного сношения, которым он собирался подвергнуть Габриэлу и Оршолу, Катю едва не стошнило. Но показалось ли ей или в самом деле в голосе Стрешнева, когда он говорил об Оршоле, звучали чуть ли не мечтательные нотки давнего, неистового вожделения, а не одного лишь желания выплеснуть злобу через грязные слова?
- А ты, дрянь, - он потряс судорожно сжатым кулаком перед самым лицом зажмурившейся Кати, - благодари Бога, что рожа смазливая, иначе бы в кровь разбил! Ничего, ты меня еще попомнишь! Сразу трое на тебе ездить будут, так что света белого не взвидишь!
- О, сударь, - всхлипнул Зимин, - это моя вина, не ее! Прошу, не наказывайте смугляночку!
- Закрой рот! – взвился Стрешнев. – Убью, как собаку!
Но наконец буря негодования подошла к завершению. Отхлебнув немного белого вина, поспешно налитого ему Зиминым в бокал из дорожного набора, молодой человек забил в ноздри порцию табака, чихнул и успокоился. Налитое кровью лицо постепенно приобрело естественный оттенок легкой смуглости, из прекрасных, серо-голубых глаз ушло выражение бешеного безумия, черты разгладились, и только чувственные губы остались недовольно поджатыми.
Как ни странно, Зимин первым отважился нарушить воцарившуюся тишину, заговорив со своим суровым господином:
- Сильвестр Родионович, я осмелюсь спросить… сообщила ли баронесса что-нибудь утешительное?
- Нет, - после паузы буркнул Стрешнев, не глядя на него. – Бита карта. В тюрьме Таис, в Вышнем Волочке, за убийство. И когда успела, тварь, и от Буяна сбежать с деньгами, и нового полюбовника угробить?.. Так что, если и были при ней какие-то деньги, где их теперь найдешь… Все в полицейских карманах увязло!
- Что же баронесса, - обдумав услышанное, робко продолжил Зимин, - не сумела помочь своей бывшей воспитаннице?
- Ну, как видишь, ездила к ней и даже стряпчего наняла в деле разобраться, - угрюмо отозвался Стрешнев. – Только безнадежно там все, как я понял… В общем, если смуглянка твоя не приглянется Буяну, он меня прикончит.
- Да разве ж это ваша вина, Сильвестр Родионович? – отозвался Зимин, печально посмотрев на Катю. – С Таисьи спрос, не с вас!
- Поди скажи ему это, когда он меня четвертовать начнет, - горько усмехнулся Стрешнев. – Все, Игнат, кончен разговор, не трави душу…
В салоне наступила долгая тишина, и Катя прислушалась к звукам извне, пытаясь определить, следует ли за ними карета мадам Канижай, или же отстала. Иногда ей казалось, что слабое, едва слышное дребезжание почтового колокольчика прорывается сквозь грохот колес и стук лошадиных копыт, но было ли это на самом деле или лишь в ее воображении, - кто знает. Впрочем, раз Стрешнев, по его словам, едет в Тверь, баронессе с ним по пути, так что она волей-неволей должна следовать той же дорогой.
Вспомнив о Габриэле, Катя вновь углубилась в подробности услышанного давеча разговора. Разговор этот и вправду казался очень странным, если призадуматься. Стрешнев по его внешнему виду и манерам выглядел отнюдь не провинциалом, следовательно, он вращается в том же кругу, что и баронесса, и они достаточно коротко знакомы. Даже если Стрешнев ведет двойную жизнь, скрывая от света свои темные дела, то откуда баронесса так много знает о нем? Будь она дамой с безупречной репутацией, она ни секунды лишней не задержалась бы с ним рядом…
Но, как бы то ни было, сейчас Катя была бы счастлива оказаться в обществе этой загадочной и непредсказуемой женщины, лишь бы подальше от Стрешнева. Ее ум лихорадочно работал, пытаясь отыскать способ спастись. Лицо Зимина, с распухшим носом, маячило перед ней, и Катя неожиданно всерьез задумалась. В этом опасном дуэте Зимин явно был ненадежным звеном, на которое можно попытаться надавить, чтобы порвать сковывающие ее цепи. Он труслив, малодушен, не слишком умен и, - самое главное, - незлобив и расположен к ней. Если ей удастся остаться с ним наедине, она может попытаться обмануть его и бежать.
Вот только что ей придется вытерпеть, если даже за пять минут, проведенных наедине с ней, он успел ощупать ее всю? Катя поежилась. Ну решай, мысленно одернула она себя через минуту, этот слюнявый идиот с его липкими тараканьими лапками, или тот, кого называют Буяном? Каким же чудовищем является он, если перед ним трепещет сам Стрешнев?
Но, как ни странно, страха она больше не ощущала. Спасительное тупое оцепенение разливалось по измученному телу. Веки отяжелели. Спать, только спать. Вот все, что ей нужно сейчас. Несколько часов сна на подпрыгивающем полу кареты не придадут бодрости ее телу, но, несомненно, дадут отдых находящемуся на грани безумия рассудку. А когда придет время, она подумает о том, что может сделать для своего спасения…
Девушка уже погрузилась в неглубокий, тревожный сон, когда Зимин негромко проговорил:
- Сильвестр Родионович, она, кажется, заснула… Место здесь глухое, жилья нет, может быть, возможно вытащить кляп, пока она спит, а то не дай Бог, задохнется, бедняжка…
- Да, пожалуй, - после паузы глухо отозвался Стрешнев. – Мертвая девка нам ни к чему. Вытащи.
Сквозь сон Катя ощутила, как ненавистную тряпку вынимают у нее изо рта и успокоенно вытянулась, раскрыв рот и восстанавливая дыхание. Зимин смотрел на нее с умиленным выражением лица и, казалось, был готов часами не сводить с нее глаз…
…Катя проснулась, когда берлину особенно сильно подбросило на очередном ухабе. Головная боль и ломота во всем теле сразу напомнили ей о том, что все происшедшее – отнюдь не дурной сон, а горькая явь, и сердце мучительно сжалось.
Она не знала, сколько прошло времени, но сквозь сомкнутые веки ей показалось, что пасмурное осеннее солнце едва светит в окна экипажа, значит, приближается вечер. И в скором времени они прибудут, если еще не прибыли, в Тверь. Отсутствие кляпа она почувствовала сразу, но для того, чтобы начать кричать, надо было набраться мужества: мощный кулак Стрешнева так и стоял у нее перед глазами. Она прислушалась к негромкому разговору своих спутников, стараясь не подавать виду, что проснулась.
- …Оршола Есенская – чудесная барышня и она могла бы составить ваше счастие, Сильвестр Родионович, - услышала она голос Зимина.
- Могла бы, - хмуро отозвался Стрешнев. – Только каждый раз при встрече она смотрит на меня так, словно я грязь под ногами.
- Мне думается, это только видимость, - мягко возразил секретарь. – Если бы вы были понастойчивее в своих ухаживаниях…
Он не успел договорить. Берлина, подпрыгнув в очередной раз, замедлила ход и остановилась. В салон заглянул один из гайдуков:
- Барин, коренной сильно хромает, подкову потерял. До гостиницы не дотянем, а почтовый двор в двух шагах, там и кузнец должен быть.
- Хорошо, едем туда, - кивнул Стрешнев и, когда движение экипажа возобновилось, приказал помощнику вернуть кляп на место.
Зимин сделал это беспрекословно, но с видимой неохотой. Когда свернутый платок снова оказался у нее во рту, Катя открыла глаза и с упреком посмотрела на своего мучителя. Смешавшись под ее взглядом, Зимин виновато улыбнулся и вернулся на свое место. И уже больше не сводил с девушки жадного, восторженного взгляда. Катя удовлетворенно прикрыла веки. Если Господь пошлет ей хоть немного удачи, то с помощью этого хлипкого человечка она выберется из ловушки.
Они благополучно миновали заставу. Дежурный офицер лишь мельком глянул в окошко кареты, не интересуясь, что за груда лошадиных попон лежит на полу, тем более, что голову Кати предварительно закрыли. Заскрипел, поднимаясь, шлагбаум, а спустя несколько минут лошади остановились, въехав, по всей видимости, на почтовую станцию. Грубые голоса ямщиков, фырканье усталых лошадей и недовольный бас какого-то проезжающего, который распекал смотрителя за отсутствие свободной тройки, доносились из окна.
- Барин, - в дверь снова нерешительно заглянул гайдук, - не прогневайтесь, смею напомнить про пятиалтынный обещанный…
Стрешнев, как видно, уже совершенно упавший духом, со вздохом покачал головой, достал было не слишком туго набитый бархатный кошель, но развязывать не стал, передумал. Нагнулся к напрягшейся Кате и, нащупав у нее на шее гайтан с золотым крестиком, без колебания разорвал скрепленные концы и кинул его слуге:
- Держи.
- Благодарствуйте, барин! – разглядев трофей, гайдук поклонился и, улыбаясь до ушей, скрылся из виду.
Возмущение, вспыхнувшее в душе Кати, быстро погасло. Что ей этот крест, сохранить бы жизнь… Стрешнев снова накинул попону ей на лицо, хотя она и так едва дышала.
- Карета баронессы, - объявил выглянувший в окно Зимин. – Вот удобный случай для вас ближе познакомиться с мадемуазель Оршолой…
- Не сейчас, - помолчав, отозвался Стрешнев. – Неподходящее у меня настроение для политеса.
Сердце Кати отчаянно заколотилось, когда сквозь гул, стоявший на почтовом дворе, она и вправду услышала голос Габриэлы, разговаривавшей, очевидно, с содержателем станции. Лошадей не было, так что, судя по всему, баронессе придется задержаться здесь на какое-то время.
Зимин вскоре вышел из кареты, чтобы дать указания подошедшему кузнецу. Катя знала, что смена подковы – дело небыстрое, и получасом не отделаешься. И все это время она будет находиться рядом с баронессой. Только нет никакой возможности подать ей знак…
В ушах колко отозвались звонкие удары кузнечного молота, а спустя какое-то время взмокшая от напряжения Катя внезапно услышала за окном женский голос:
- Мне можно видеть господина Стрешнева? У меня поручение от моей госпожи, мадемуазель Есенской…
Сильвестр, что сидел, угрюмо ссутулясь, в салоне берлины, мгновенно встрепенулся и распахнув полуоткрытую дверцу, выпрыгнул наружу.
- Это я, - его голос дрогнул от волнения. – Что она просила передать мне?
- Вот записка, господин Стрешнев, - снова послышался женский голос, и на этот раз Катя узнала горничную баронессы, Магду. – Извольте прочитать…
Зашелестела бумага, Кате даже показалось, что она слышит нетерпеливый вздох, и наконец раздался возбужденный голос Стрешнева:
- Mon Dieu! Она ждет меня возле каретного сарая, хочет сообщить что-то важное… Зимин, не отходи от экипажа ни на шаг, ты слышишь?
- Да, сударь, - с готовностью отозвался Зимин вслед удаляющимся шагам своего сурового господина.
Прошло несколько минут, в течение которых Катя в тревожном недоумении обдумывала услышанное. Оршола интересуется Стрешневым?.. Скорее всего, втайне от матери… Бог ей судья, но она должна с толком использовать время, пока «торговец редкостями» будет отсутствовать. Возможно, это ее последний шанс на спасение…
Работа кузнеца уже подходила к концу, звон молота сменил вибрирующий звук напильника, трущегося о концы вбитых гвоздей. Зимин не входил в карету, словно боясь оставаться наедине с пленницей. Катя в отчаянии задергалась в узком пространстве между сиденьями. Она уже давно не чувствовала онемевших ног и рук и знала, что не сможет сдвинуться с места даже на вершок. Что же делать? Впору было зареветь от бессилия, но в этот миг чьи-то шаги приблизились к берлине. Катя насторожила слух, неясная надежда хрустальным молоточком стукнула в сердце. Шорканье напильника и невнятная болтовня гайдуков вдруг резко оборвались, и раздался двойной щелчок, напоминавший звук взведенного оружейного курка.
- Барышня, - донесся до Кати растерянный голос Зимина, - Бог с вами, что за шутки? Нет-нет, вам туда нельзя!
- Пропустите меня, сударь, - раздался в ответ низкий, подчеркнуто спокойный девичий голосок, и Катя ошеломленно замерла, не веря своим ушам. – Пропустите, иначе мои люди будут стрелять. Пистолеты заряжены, не сомневайтесь. Янош, Дьёрдь, продолжайте держать их на мушке!
- Хорошо-хорошо, - воскликнул Зимин, - я подчиняюсь…
Заскрипела, отворяясь, дверца кареты, послышался легкий шорох юбок, что-то звякнуло, падая на мягкий бархат сиденья, а в следующий миг тяжелая, удушающая ткань поползла с головы Кати, и совсем близко от себя она увидела искаженное от волнения личико Оршолы.
- Катерина! – выдохнула та, узнав пленницу. – Я знала, знала, что ты здесь!
Из Катиных глаз мгновенно хлынули слезы. Оршола поспешила избавить ее от кляпа и порывисто прижала к себе вздрагивающее тело. Судорожно втягивая воздух онемевшим ртом, Катя молча припала к своей спасительнице.
Она плакала навзрыд, еще не в силах поверить, что спасена. Точно ясное, ласковое солнце нежданно взошло над мрачной бездной, где она, дрожа, ждала своей страшной участи. Оршика, милая, родная! Нет и не будет теперь никого ближе и роднее для нее, чем эта девушка…
- Негодяй, какой негодяй, - сама чуть не плача, Оршола торопливо разрезала принесенным ножом веревки, которые стягивали запястья Кати. – Не бойся! Он больше не тронет тебя, никогда, никогда!
- Оршика, - хрипло пробормотала княжна, с трудом ворочая языком, - ты лучше всех на свете…
- Думаешь? – громко шмыгнув носом, отозвалась Оршола. – Мы еще поговорим об этом на досуге, хорошо? А сейчас надо выбираться отсюда.
Неведомый Янош, оказавшийся одним из слуг баронессы, надувшись от сознания собственной значимости, осторожно вытащил освобожденную пленницу из берлины. Люди Стрешнева и совершенно ошарашенный кузнец, стоя под дулом пистолета Дьёрдя, молча смотрели, как он несет ее по двору к навесу, под которым стоял экипаж баронессы Канижай.
Ее внесли туда, в это уютное гнездышко, хранившее аромат розового масла и положили на восхитительно мягкие подушки. Сочувственно улыбающееся женское лицо склонилось над ней.
- Габриэла, - машинально выговорила Катя.
- Это я, Магда, мадемуазель Катерина, - сказала женщина, начиная осторожно разминать ее онемевшие руки. – Госпожа баронесса еще ничего не знает. Но она будет очень-очень рада…
Катя слабо кивнула.
- А Стрешнев?
В ответ послышался смех Оршолы:
- Я его обманула. Он зашел в каретный сарай, думая, что я жду его там, а мы заперли дверь снаружи. Он в таком бешенстве, что вот-вот разнесет дверь в щепки. Но это ничего. Навредить тебе он уже больше не сможет…
Катя хотела ответить ей, но острая боль в затекших руках, которые энергично растирала Магда, заставила ее умолкнуть. Тысячи иголочек, словно вонзившихся в ее тело, кололи все более безжалостно. И лицо Драгомира само собой возникло в ее памяти. Не могло не возникнуть…
«Драгомир, мы оба прошли через это и свободны теперь. Но надолго ли? Что скажут об этом линии на ладони?»

...

Lady in White: 27.02.11 17:35

Марина, спасибо за отличное продолжение!!!


бедняжка!!!


как жалко...


такое несоответствие его натуре...


господи, вот не повезло Кате...


я рада, что это именно она оказалась!


а вот Оршола-то, наверное, и услышала?


кошмар какой


хм, ему Оршола нравится? да и она как-то странно к нему относится


ага, и мне интересно, что же тогда из себя этот Буян представляет кстати, с ним придётся ещё встретиться?


я так рада, что Катю спасли!!!


они станут подругами?


я надеюсь, что она его больше никогда и не встретит...

...

Одинец: 27.02.11 18:17

Ри , спасибо, мне очень приятно, что тебе понравилось!

Да, наподобие ядовитого тропического цветка. Яда столько же, сколько привлекательности...

Но все таки могло быть и хуже. По сравнению со Стрешневым Зимин не так уж плох.

Нет, Оршола ничего не слышала, да и никто бы не услышал. Но в следующей главе она объяснит, как догадалась (или предположила), что в карете Стрешнева может быть Катя.

Да, Стрешнев неравнодушен к Оршоле. Что касается ее - там все очень непросто...

да, придется, но очень нескоро...

Катя, по крайней мере, этого очень хочет.

*промолчу*
Ри, еще раз спасибо тебе за твой отзыв и за то, что продолжаешь читать!

...

фьора: 28.02.11 11:39

Марина я прочла отрывок..........как же здорово ты пишешь!!!!!!!!!!!!!!! меня тут сын пытался всеми уловками оторвать от компа, а я с открытой челюстью сижу и лихорадочно скольжу глазами по страницам монитора, даже чай остыл В общем, мне очень понравилось И злодеи такие колоритные, сразу вызывают самую лютую ненависть С нетерпением жду как там все дальше повернется

кстати, забыла спросить, когда начало романа читала: печеные ежи - это блюдо какой кухни мира? неужто бедных ежей действительно едят? А интересно, какие на вкус.....

...

Rin: 28.02.11 13:05

Марина, спасибо тебе за великолепные и очень интересные продолжения!!!

Кошмарная смерть... быть погребённым заживо. Девушке повезло, что она вовремя очнулась!

Быстро она в себя пришла
А вообще бойкая девушка!

Блин, рассматривает её как корову какую-то или лошадь

Фу, отвратный тип!!! Развратник, лжец, да и вообще какой-то мерзкий, сволочь!

Вот ведь попалась... Эх, знала бы, тикала бы отсюда раньше...

Хоть батюшка заступился!..

Вот тварь сильвесторовская!!! Бедный священник...
Ужас просто...
Да этого Стрешнева надо поймать и за яйца подвесить над огнём, пусть медленно жарится!

Жаль, что побег не удался... хотя как тут убежишь от стада этих зверей...
Да уж, предсказание Драгомира сбылось...

Ишь, скучно ему! А что танцы-шманцы и песни-плесни надо устраивать, что ли?
Ух, гад!

Какой уверенный... Надеюсь, не получит в итоге!

Ему бы в эти ноздри запихать какого-нить зарина или замана, чтобы копыта откинул!

Бедненькая... пока что-то совсем ей не везёт... Одна напасть за другой... Но надеюсь, перерывчик у неё будет от всяких бед

Прям сутенёр какой-то

Ага, значит, всё-таки про неё он говорил!
Интересно, откуда они всё же друг друга знают?

И этот тоже гнида Вот ведь попала Катя к каким-то мерзким типам...
Правда, Зимин тряпка и просто похотливый и противный мужик, но не думаю, что он сделал бы что-то жестокое, как например, Стрешнев... тот ваще сволочь!

Фу...

Правильно сделала!

А тут я расстроилась... думала уже, что всё, никакой надежды на спасение...

Ура, спасла её Оршика!!!

Вот и молодцы!!!

Мне тоже интересно... что дальше...

...

Одинец: 28.02.11 20:01

фьора, спасибо за добрые слова, мне так приятно, что роман тебе нравится! и что злодеи удались, приятно слышать, у меня большие сомнения были на их счет. А дальше - Москва, новые приключения и, конечно, любовь.
А сын у тебя еще маленький? Мне вот тоже нечасто удается посидеть у компа в гордом одиночестве...))

Насколько я слышала, еще древние римляне специально выращивали ежей для стола, так сказать. Для кочевых цыган это обычное блюдо. Ну и для всех, кто не был избалован богатым рационом. А на вкус, говорят, очень приятное, нежное мясо))


Лена, спасибо, я очень рада, что ты продолжаешь читать.

Да, есть такое))

Бизнесмен ))

Но характер нордический

Тяжелый момент, что и говорить...

Отличная мысль!

Лена))) ты меня так развеселила сегодня, спасибо!

Постараюсь придумать ему самую изощренную казнь!

Да, перерывчик ожидается...

Скоро это станет известно.

Согласна...

Автор очень рад, что беды и радости героини вызывают такую живую реакцию.

Дальше - будет у Кати все самое лучшее.
Девочки, еще раз большое спасибо вам за ваши отклики и интерес к роману. Для меня это очень важно!

...

Rai: 28.02.11 20:22

Марина, привет!
Спасибо за увлекательное продолжение! И, молодец, что целой главкой выложила, не заставляя томится в ожидании.
Ну, что ж все-таки наша баронесса. И я, как и Катя, задумалась, что их могло связывать? И откуда Габриела столь осведомлена о промыслах Родионовича?
Зимин мне решительно не понравился. Мало того, что развратник, так ещё и мямля!
Когда отъехала карета вслух сказала "капец" и расстроилась. Думала, нашей Кате ещё не скоро спастись удастся. Но, тут так удачно эти лошади захирели. И самое главное, Оршика оправдала в моих глазах себя. Ну, знала я, что она не дура! И, что станет Кате замечательной подругой. Я очень рада такому повороту.
Представляю ярость Стрешнева, запертого в сарае. Ну и ещё большую ярость, когда увидит пропажу Кати! Так ему и надо! Но, надеюсь, он не будет преследовать Катю теперь?
с нетерпением жду новых главок!

...

Одинец: 28.02.11 22:21

Ленуля, спасибо тебе за теплый отзыв! Мне так приятно, что ты продолжаешь читать.

Вот-вот, хотелось остановиться на позитивной ноте.

Правильные мысли. В свете о нем таких подробностей никто больше не знает, знают только, что он отчаянный сердцеед и скомпрометировал уже не одну барышню, но не более того. Но скоро откроется и эта тайна.

Наверно, будь он порешительнее, они бы со Стрешневым давно убили бы друг друга во время очередных разборок))

А я очень рада, что это радует тебя. Спасибо за доброе мнение об Оршике, она мне тоже очень нравится. Дружбу такой девушки, как Оршола, заслужить нелегко, но ее преданность друзьям незыблема.

Да уж)) Конечно, теперь, когда он узнает, кто она, ему придется отступиться. Но, к сожалению, встреча эта - не последняя.
Леночка, спасибо! Очень надеюсь, что продолжение тебя не разочарует...

...

Stellamarina: 01.03.11 07:55

Марина, привет! Как всегда все очень загадочно! Знакомство баронессы со Стрешневым интригует, как и то, что она знает о его делишках. Наверное, у баронессы тоже есть, что скрывать, иначе она бы вывела его на чистую воду.
Зимин, конечно, мерзок, но Кате все-таки помогал. Мне кажется, что не появись Оршола, единственная Катина надежда на спасение был была бы в нем.
А Оршола молодец! Только вот обрадуется ли баронесса, когда увидит, что они дорогу Стрешневу снова перешли? С ним все-таки связываться опасно...

...

фьора: 01.03.11 09:20

Марина с малахитовой аурой тебя!!!


Ой, здорово то как


Как раз такой возраст, что еще не слушается, но хлопот с ним выше крыши - 2,5 года Так ты у нас тоже молодая мама?!

...