Труп (18+, слэш) бу бу бу)))

с праздником дорогой автор !!!

Пусть этот день счастливым будет,
И все сбываются мечты.
Пусть солнце светит Вам повсюду,
И улыбаются цветы.


_________________

Ксюшик,с 8 Марта тебя!!!!Желаю никогда не знать поражений и разочарований,чтоб солнышко улыбалось тебе по утрам,а звёзды радостно подмигивали ночью!!!!!
Желаю того счастья, о которым мечтаешь ТЫ!!!!!!!!!!!!!!!!
___________________________________

Фэнси, спасибо что ответили!! чертовски приятно! Слэш, как таковой, сама не люблю. То есть, читаю избранное. То, что напоминает любовныей роман, а не просто гейское порно. Надеюсь, остальное, Вам тоже понра;)) если нет, я напишу еще!))

такс-с-с-... девочки!! Лидусь! Нелл! Ритусь!Антонина(миллион поцелуев ) - спасибо за поздравление! я была не в состоянии ответить, простите!! Всех с прошедшим! Любви и исполения желаний!

Марусь, отдельное БОЛЬШОЕ спасибо, за редакцию!!
_________________

Ну а почему не отписаться если читала и понравилось, и лучше все-таки на "ты", как-то привычнее. Писатель работал, старался, и комент это уж не такая тяжкая штука в ответ на это.

+100% Я маньячка чтения, и жанр для меня не существенен если это нравится.

Пиши в любом случае, умеешь
_________________

Зайка! Мы уже соскучились по нашим героям!!!

Ога, ждемс, ждемс!!!

Ага и я караулю, хоть и читала не все только начало ,но боюсь придется, чувствую не выдержу до выкладки полного текста !!!
_________________

о, девочки, привет!) не забыли еще? слава Богу) на работе завал полный, прихожу ночью и отрубаюсь сразу(( но раз такое дело... блин, самой стыдно)) постараюсь дописать как можно скорее))
Антонина, твое появление здесь внушает мне уверенность в собственных силах, и зверски повышает настроение
_________________

не, Ксюш, даже не рассчитывай, что забудем))

аналогично. только разберусь с учебой и что-то новое навалится... жутко

ТЫ ЧТО !!!! ТЫ ДАЖЕ НЕ СОМНЕВАЙСЯ В СВОИХ СИЛАХ У ТЕБЯ СТОЛЬКО ПОКЛОННИКОВ !!!))))
_________________

Привет, девочки!!! Здравствуй, Ксю!!! Я уже три раза "Труп" перечитала, а вот откоментить последний кусь все боялась Он тааакой психологически острый, что до сих пор злюсь на родственников Рэя и жутко волнуюсь за отношения его со Стивом!!!!!!!! И еще потряхивает, как представлю встречу в суде с Майком

Отдыхай - отдыхай!!! Нам твоя фантазия еще пригодится!! Надеюсь, остальные начиналки домучаешь после истории нашего дважды воскресшего любимчика
_________________

Вдохновения тебе. чтоб сразу все вот взялось и написалось

Ксюш, набирайся сил, а мы подождем маленько!!!

 » глава 11

Всем ПРИВЕТ!!! я вернулась!
обманула, ага...не выходит сразу выложить все, но предпоследнюю главу ловите!
ЙЙЙЙеССС...ЙЙЙееССС...всего одна глава, и ориджу KONEC )))
ждите на днях

кст перед последней главой я выложу еще одно предупреждение. Оно будет дублироваться к каждому момему ориджу, и тем, что закончила, и новым. Все ради того, чтобы меня прекратили донимать некоторые личности.


Когда я услышал звонок у двери, то уже знал, кто стоит на пороге. Я одновременно проклинал и благодарил Моник, что соизволила набрать меня так поздно – чуть раньше бы, успел приготовиться к нашей с тобою встрече. Но тогда, малыш, разве это было бы настолько офигительным сюрпризом?
Я слабо соображаю, где нахожусь, и что делаю. Просто отрубаю мобильный, в динамике которого мгновеньем ранее звучал голос женщины, делящейся впечатлениями - поразилась переменой в Рэе. Сам невольно удивился - Моник, звонившую мне, чтобы сообщить, как сильно могут меняться люди, переполняли эмоции. Я впервые слышал столько восхищения в голосе этой, обычно уравновешенной, интеллигентной психопатки.
Но мятущиеся мысли уже не с Моник, они опережают события, преодолевают расстояние между мною, и тем, кто сейчас в ожидании хозяина этой скромной хибары, стоит за дверью. Ты ударил жену Торенса, когда она отказалась называть тебе мой новый адрес, малыш? Блядь, не верю. Так сразу, сложно принять во всей полноте свалившуюся на сознание информацию – проявил упорство и сам меня нашел. До того, как трус я, полгода довольствовавшийся сухими отчетами частного детектива и твоими нечеткими фото, решился на встречу.
Хромота не позволяет двигаться с той поспешностью, которой требует ноющая рана в груди. Нетерпеливое сердце возбужденно клокочет, давится кровью, ему одновременно больно, и хорошо – причина моей бессонницы явилась ко мне сама. Все, что остается, открыть тебе двери. Ерунда, если уже знаю – ты намерен высказать мне прямо в лицо, какая я отмороженная тварь. Ерунда. Ты будешь чертовски прав, малыш, а тварь, как ни разу в жизни до этого счастлива – снова видит тебя. Живым.
Я догадываюсь, как ты сейчас выглядишь, ведь по моей просьбе все это время, за тобою следили. После атропиновой комы, даже спустя семь долгих месяцев реабилитации, твой вид болезненный. Психолог выдает неутешительные отчеты, в тебе целое соцветие, просто дохренища человеческих комплексов и фобий. А еще очень исхудал и, по-моему, немного вытянулся. Хотя трудно судить о росте по отдельным фото.
Выхожу из кухни, какой-то далекой областью разума напоминая себе – на огне доваривается суп, не забыть бы, выключить. Я не огорчусь, если выслушивая от тебя, все, что заслужил, в итоге, останусь без ужина. Многое готов был отдать за возможность поговорить с тобою, но и предположить не мог, что ты, поначалу боявшийся покидать пределы собственной комнаты, отважишься найти меня сам. До вчерашнего дня мне запрещено было вообще приближаться к тебе, малыш. Ты знал об этом?
Я не поздравил тебя вчера с восемнадцатилетием, хотя хотел. Представить себе не можешь, как сильно я хотел этого – прийти и забрать из этой семьи долбоебов, честно завив на тебя свои права. Очень хотел! Вот только усложнять твою, и без того паршивую жизнь – нет. В итоге, как бы ты отнесся к появлению на твоем скромном праздновании именин, человека, которого теперь едва ли не больше всех на свете презираешь? Если отказался от обвинений против своего отчима, сумев найти силы оправдать его в собственных глазах, не в моем лице ли, Рэй, ты теперь видишь самое ненавистное тебе существо?
Нога уже давно не болит, но поврежденную мышцу неслабо тянет, и я хромаю, как подбитый гусь. Ты, надеюсь, отведешь душу, заметив, как хожу. Буду рад, если своим жалким видом смогу компенсировать тебе затраченные на поездку моральные силы. Не поверишь, но я бы на твоем месте удовлетворенно улыбнулся, ковыляй как инвалид тот, к кому испытываю ненависть. Улыбнись же, малыш!
Что уж там скромничать, сейчас на многое готов пойти, чтобы помочь тебе ощутить мстительную радость, от лицезрения моей никчемности. Я такой, Рэй. Никчемный, кающийся в совершенных ошибках лузер.
Остывающее солнце садится за деревья, и преломленный, огненный луч, отражаясь от окна соседского дома, пускает мне зайчика в глаза. Я открыл тебе двери, с вдохом впуская в легкие густой, горячий воздух улицы, и тут же сощурился, на миг, ослепленный яркими бликами.
-Не удивлен, я вижу. Моник предупредила? Ну да, вы же друзья с ней, до сих пор общаетесь… - В голосе обвинительная обида, какой она бывает у оставленных на долгое время без присмотра, маленьких детей. Агрессии нет.
Еще не вижу тебя толком, ставлю над бровями ладонь козырьком.
- Черт побери, малыш. Малыш…- Я не мастер красноречия, по ходу дела. Смаргиваю запутавшийся в ресницах солнечный зайчик. Какие могут быть сомнения – это не сон. Ты приехал ко мне. Стоишь всего в нескольких шагах. Схватить бы, и прижать к себе…. Сердце беснуется внутри, аритмией прерывает дыхание. – Проходи в дом.
Подальше от искушения дотронуться. Пячусь назад, в прохладный полумрак небольшого холла моей скромной загородной лачужки, ставшей постоянным убежищем.
-Стив, у тебя…ээ…- выглядишь растерянно, перебирая пальцами свободной руки у своего виска. В этот момент ты уже испуганно отворачиваешься, а я рассматриваю, голодно и нескромно, даже понимая, насколько тебе неприятно мое внимание. Нихрена ты не вытянулся, такой же мелкий, против меня, хрупкий юноша. Темные глаза беспокойно бегают пространством холла где-то за спиною нахального хозяина – так тяжело, оказалось, встретиться со мною взглядом? Ты пугающе красив, Рэй, при всей своей бледности и худобе. Ты всегда казался мне ангельским созданием, но сейчас, больше напоминаешь мученика, с которого полотна писать. Я бы рискнул, будь художником, а не заземленным почтальоном.
- Твои виски седые.
-А ты забыл, что я уже не пацан? - Я хочу рассмеяться отчасти, от страха. Эдакая защитная реакция, на те слова, которые должны будут прозвучать от тебя далее. Пусть, удивлен, как лихо у старика Стива, после всей этой переделки, поседели виски, но врядли подобная мелочь заставит тебя забыть о главной причине визита.
-Так тебе, вроде, всего тридцать три…
Я душу в себе идиотский, нервный смех, показательно далеко отступая от тебя, чтобы обойти, и запереть входные двери. Распаленный воздух летнего вечера остается там, где ему и место. Снаружи. Неконтролируемый, прерывистый вздох вырывается из твоей груди – стараешься не выдавать эмоций, но заметно рад, пускай на короткий миг исчезнуть из моего поля зрения.
- Малыш, при всей моей радости от твоего присутствия здесь, хочу сказать, что, возможно, приезжать не стоило? Разве только чтобы высказать мне все. Но я и сам знаю, кем ты считаешь меня. Черт.… - Кто мог подумать, что буду настолько обескуражен, что слова закончатся так скоро. Чувствую нарастающую дрожь в руках, и тут же прячу их в карманы халата. Я смешон – распатланный, небритый, хромой, в старом аляповатом синтетическом халате, неряшливо распахнутом до пояса. Пускай так. Оцени свое превосходство, над ничтожеством. Успокой себя мыслью… блядь, Рэй, присмотрись к стоящему перед тобою, убедись же, что я, и, правда, обыкновенная опущенная гнида, чей удел прозябать в одиночестве, позоре, самобичевании.
И как можно скорее уйди, пока я не сошел с ума окончательно.
-Хочешь сказать, чтобы я уматывал туда, откуда явился? – упрямо мотаешь головой, но по-прежнему избегая смотреть мне в глаза. - Нет, Стив, ты меня выслушаешь! Я не уйду, пока не скажу то, что собирался. Ты не представляешь, сколько мне потребовалось силы воли, чтобы найти тебя.
Читаешь мои мысли.
-Просто мне страшно, малыш.
Страшно и больно видеть - ты не меньше меня сейчас страдаешь. И нихера тебе не весело, ничуть ни забавно от перспективы стать тем, кто начнет разговор. Я уже сомневаюсь, что услышу заслуженные проклятия, но ничего иного ждать не смею. Я должен гостеприимно пригласить тебя в одну из комнат, на худой конец, на кухню, где призывно тарахтит крышкою кастрюля моих однотипных, безвкусных обедов на следующую неделю. Но вместо этого, забив на все, и в первую очередь, на остатки примитивной надежды остаться в здравом уме, довольно неожиданно для самого себя, опускаюсь перед тобою на колени.
-Малыш…- не позволяя себе этого, уже касаюсь трясущимися пальцами твоих бедер. Нельзя, ты не простишь мне, и все-таки не могу сдержаться, едва дотрагиваясь до джинсовой материи, веду подушечками пальцев вверх, к твоей пояснице. Все еще не в силах поднять взгляд и встретиться с твоим. Ожидая как минимум презрительной реплики, а то и удара.
- Сегодня был такой жаркий день, а ты в ветровке. Почему? – Слезы топят глаза против воли, часто моргаю, выпуская несколько мокрых дорожек на скулы.
-Стив, под ветровкой доказательство того, что ты можешь…
-Нет, помолчи, прошу! Я потому говорю, мне страшно, что боюсь обидеть тебя. Это ведь так просто теперь. – Ты хорошо понимаешь, о чем я, настороженно замираешь, отними я от тебя руки. Довольно резко вышло, словно я обжегся о пламя. Но это хорошо, что в задымленном идиотской, бессознательной радостью мозгу, еще различимо предостерегающее алое пятно кнопки «стоп».
-Не делай из меня жертву, Стив! Меня мало что может обидеть, а твои прикосновения…
-Малыш, я все знаю о том, как ты жил. – На правах старшего, беспардонно перебиваю тебя. Виновато опускаю голову - нихрена это тебе не нужно, видеть мои беззвучные слезы. – Помимо психолога, за тобою следил частный детектив и несколько раз в неделю, обо всем докладывал мне. Я знаю, что ты боялся дневного света и больше месяца не выходил из дому. Знаю, какие письма получал, и о чем беседовал со следователями. Знаю, чем ты питался, и что говорил на суде. Мои прикосновения, это последнее, что тебе сейчас нужно.
-Идиот. Встань с колен, пожалуйста! – будь я последним треплом, если твоя ладонь не дрожит сейчас, запусти ты ее мне в волосы. Так несмело дотрагиваешься, погружаешь пальцы в спутанные пряди на затылке. Эгоистичная обида влюбленного в тебя до умопомрачения кретина, еще крепче стискивает сердце. Сжимаю кулаки, не допуская даже такой мысли - снова прикоснуться к тебе. И это офигенно трудно, Рэй. Знал бы ты, насколько….
-Малыш, я прошу у тебя прощения, как и должен, был еще полгода назад. Вот так, на коленях, как последняя скотина. По моей вине этот ублюдок искалечил тебе жизнь. Из-за того, что я на трое суток оставил тебя одного, не удосужившись задуматься, почему именно меня, как эксперта Майк рекомендовал следствию. – Чувствую себя дерьмом – тебе больно, а слезы на глазах у меня. Это ведь ты должен плакать. Ты, Рэй. – Не думай, что я забыл про тебя, это не так. Со вчерашнего дня я не находил себе места, прикидывая, когда можно будет заявиться в твой дом, и нужно ли это тебе вообще. Боялся, что тебе станет хуже, объявись я снова. Что не смогу совладать с эмоциями, и полезу лапать тебя, как озабоченный. Я и сейчас не могу определиться, что лучше – продолжать каяться, или впихнуть твою маленькую задницу в такси, и отправить обратно в город…
-Черт, а я верю тебе. Ты, так быстро убедил меня, Стивен. – Именно тон твоего голоса, который, насквозь прошит нотками подбирающейся истерики, заставляет меня запрокинуть голову, глядя вверх. Улыбаешься, слепо, не мигая, уставившись в одну точку, вроде на меня, но мимо. Тебя хочется вструснуть, сбить с колеи опасных воспоминаний, окрашивающих, юное, открытое лицо моего Рэя, в мрачные тона полубезумства. – Я же догадывался, что он врет мне. Знал, но все равно позволил себе сомневаться в тебе, Стив.
Твоя улыбка далека от радостной, в ней столько боли, что ею можно разбавить искренний смех миллионной толпы. В первые секунды не соображу, что следует делать – бросаться успокаивать тебя, или попытаться выяснить, о чем вообще сейчас говоришь. Хвала Небесам, уже спустя пару мгновений, ты спешишь мне все объяснить, наконец, отрывая застывший взгляд от мертвой точки. Обреченно, с надеждою висящего над обрывом смертника, заглядывая мне в глаза.
- Ночью мне на домашний телефон звонил Торенс. Поздравлял.
-То есть, как звонил?! Ушам своим не верю! Кто разрешил этому уебку….
-Тссс…дай мне рассказать. – Хмуришься, отнимаешь руку от моего затылка, но лишь затем, чтобы в пример мне, опустится на колени, становясь напротив. Начинаю протестовать, но твоя ладонь, невесомо, чуть подрагивая, накрывает мой рот. – Майк поздравил меня с тем, что я тебе больше не нужен. Сказал, ты потому не объявляешься, что потерял ко мне интерес, а не потому, что тебе запретила комиссия по делам несовершеннолетних.
Только твоя мольба, в огромных, шоколадно-карих глазах, останавливает меня, уже начни я спорить. Это бред чистой воды, и поразительно, как ты вообще мог, после всего случившегося, слушать Торенса! Наслаждаясь запахом кожи сухой, холодной ладони, больше не совершаю попыток отнять ее от своих губ, напротив, едва сообразив, что это пройдет безнаказанно, накрываю твою руку, своей. Такие ледяные пальцы, у тебя малыш. Вздрагиваешь от этих невинных прикосновений, и черт подери, заметно краснеешь, хотя и продолжаешь рассказывать.
-Майк убеждал, что ты извращенец, и только лишь потому, спал с ним, что любишь боль и унижения. И я тоже нравился тебе исключительно по той причине, что был в отчаянии, что был…эээ…жертвой. А раз я уже иду на поправку, то тебе мое существование похрен. Я безынтересен тебе, как сексуальный объект.
Ничего не могу поделать, слишком наивно это звучит из твоих уст, притом, что произнося последнюю фразу, ты смущенно отворачиваешься, еще больше заливаясь краской, и едва не плача.
Собираю твою ладонь, в свои, часто и осторожно целую кончики пальцев, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. Моя улыбка не должна пугать тебя сейчас, Рэй, потому как, я просто счастлив. Как может быть счастлив висельник, которого вытягивают из петли за минуту до казни. Счастлив слышать, что ты не держишь на меня зла, что был расстроен, считая, будто мне все равно. Счастлив, замечая, как остро реагируешь даже на визуальный контакт между нами, не говоря уже о тактильном. Балансируя на тонкой леске смелой надежды, перехватываю твой взгляд, посмеиваюсь, вожу щекою по прижатой к лицу, узкой, холодной, трогательно дрожащей кисти руки.
-Если хочешь знать, ты таки интересуешь, даже ОЧЕНЬ интересуешь меня как сексуальный объект, Рэй. Ко всему прочему, еще и в этом самом смысле. – Я слишком открыто выражаю свои намеренья? Выдергиваешь руку, матерясь.
-Пиздец, Стив! Побрился бы, колючий же…
Ты не злой, разве что на себя, чьи щеки стали пунцовыми от смущения. Смесь странных чувств обожания и гнева, за то, что допустил такую нелепость – я забыл о тебе, затмевают все выстроенные до этого в более-менее ровную, логическую цепочку, мысли. Ты слишком близко, как для того, кто рискнет отступать. Фатально растерянный, открытый. Я, проклиная себя за несдержанность, за болезненное желание вспомнить, как это - ощущать тебя в своих объятиях, грубее, чем позволяет любая одержимость, обхватываю моего Рэя руками. Словно падаешь в бездну - вопрос жизни и смерти, поймать. Будто не мне принадлежишь, а я жажду, чтобы это было именно так - отбираю у всего остального мира.
-Малыш… прости меня. Прости меня, ублюдка за все. – Ты всхлипываешь, поддаешься, сгреби я тебя в охапку, прижимая к груди. Пропускаешь несколько выдохов, несмело пробуешь высвободить из тесноты объятий руки, и я позволяю. Тут же перемещаешь их мне на спину, в свою очередь, обнимая мягко, осторожно. Хаотично, медленно водишь ладонями по лопаткам.
-Здесь я должен просить прощения. По моей вине ты потерял работу, Стив. И… вообще все. – На большее тебя не хватило, замолкаешь, уткнувшись носом мне в ключицу. Это самое нереальное ощущение экстаза, за всю мою жизнь – делить с тобою тепло объятий, после более чем полугода разлуки. Кажется, что вот-вот задохнусь от торжественного волнения, втягивая в себя аромат твоих волос, внимая отзвукам сердцебиения, ощущая через синтетику халата, твои рваные выдохи. Живой, и такой же нежный, каким я запомнил тебя. Такой же доверчивый, отчаянный в своем порыве заслужить прощения, за то, чего не совершал. Как я мог предполагать, что ты станешь обвинять в случившемся меня? Ты же мой Рэй - самый добрый и самый беззащитный мальчишка на свете!
-Ты подумал, что я никогда не приду? Дурачок. Мне необходимо было еще несколько дней, чтобы собраться с мыслями. Я ни за что бы не оставили тебя в том доме, с твоими ублюдочными родственниками, которым было похуй, жив ты или мертв. – Бездумно ворошу отросшие пряди волос на твоей макушке, попросту не желая ослаблять силу объятий, как если бы от этого зависело будущее всего гребанного человечества. Вполне вероятно, я перебарщиваю со стараниями, злоупотребляю эмоциями, и тебе неудобно, вминай я тебя в свою грудь. И, черт меня дери, скорее всего, даже немного по-отцовски выглядят со стороны мои попытки успокоить тебя.
-Майк разозлил меня, Стив. – Очень тихо произносишь, почти шепотом. Я машинально разжимаю капкан рук, предполагая, что действительно мог нехотя причинить тебе дискомфорт. Но ты, не переставая удивлять меня, тянешься следом за мною, отдаляйся я на какой-то десяток сантиметров назад. – Я бы, возможно, никогда не решился поехать к Торенсу домой, что бы выпытать у этой французской сучки твой адрес, и тем более, не отправился бы искать тебя. – Уютно устраиваешь подбородок на моем плече, прильнув ко мне, как к единственному близкому тебе существу, на этой планете. Я должен ценить оказанную честь, но, блядь, все больше и больше возникает сомнений – не смогу оправдать твоего доверия.
-Выходит, мне еще нужно благодарить Торенса? – уже немного подзабыл, насколько хрупкое ты создание. Нет, внешне, почти, обычный парень. Но вот, когда смыкаю руки на пояснице, притягивая к себе, ощущая, как ты поддаешься, расслабляешься в моих ладонях, понимаю – как никто уязвим.
Сейчас ты все еще офигенно напряжен, и даже дышишь рывками, а дрожь твоего тела, передается моему, отзываясь неприятной щекоткой в животе. Я все понимаю, и кляну свою тупость, больное воображение, уже нарисовавшее пошлые рисунки предстоящей близости.
-Я не стану причинять тебе боли, Рэй, как бы остро не нуждался в физическом выражении твоей любви.
Я мог бы и не говорить этого, неуместные мысли вслух. Но ты реагируешь на мою фразу несколько странно, на этот раз сам отстраняешься, виновато пряча взгляд. Непослушными пальцами ищешь бегунок молнии на ветровке.
-Кстати, об этом… ты так и не дал мне дорассказать, Стив. Незачем извиняться передо мною. Я решил…еще вчера решил.
Не доносись из кухни противный грохот подпрыгивающей на кастрюле, крышки, такой бытовой и неромантичный, грешным делом бы заподозрил – мне все это снится. Обыкновенный фантастический сон. С третьей попытки ты, наконец, расстегиваешь замок тонкой ветровки, в один миг, обнажая шею, и грудь.
-Я подумал… если, тебе нравятся «жертвы», то я буду жертвой. Если захочешь чего-то, чем занимался с Майклом… - вот-вот загоришься, от собственной энергии, настолько пунцовым стало лицо.
Я пытался вымолить прощение, опускаясь на колени, но, перенимая у меня инициативу виновного, ты опустился рядом, и теперь стоишь предо мною, на запыленном коврике для обуви. Красный от смущения. С несколькими не туго затянутыми на шее кожаными ремнями, длинные язычки которых, поятся на голой груди, аритмично вздымающейся от возбуждения и страха.
-Рэй, что ты…зачем? – лишаешь меня дара речи. Я, и, правда, понятия не имею, что в этот миг говорить. Да и стоит ли? – Пойдем!
Заставляю тебя подняться с колен, естественно, сам перед этим становясь на ноги. Знаю, чего хочу, и чего хочешь ты, и что мы оба можем себе позволить на данную минуту. Компромисс существует, или эта сраная жизнь - комедия абсурда. Мой кулинарный шедевр выкипает, я поражен, как еще не загасило конфорку. Режим газ-контроль, так что, затухни пламя, все было бы пучком. Но нержавейка крышки по прежнему скачет по ободу кастрюли, а мне откровенно похуй, что кроме пригорающего супа, есть, собственно говоря, будет нечего. Тащу тебя за руку в спальню, сжимая узкую, ледяную ладонь несколько грубее, чем это делал бы вменяемый человек.
Да, я не в себе, мягко говоря. Возможно, так на меня подействовала сегодняшняя жара. Никогда особо не любил лето. Лоб покрывает испарина, единственное что успокаивает, всего пару часов назад принимал душ. Знал бы, что приедешь, отыскал бы в царящем бедламе, недавно купленный бритвенный станок, привел бы себя в порядок. Верно, мне всего тридцать три, а небритым, как сейчас, я выгляжу паршиво. Трудно поверить, что ты не брезгуешь обнимать другого мужика, пусть даже знакомого ранее, близко знакомого. В моем мозгу ватный туман, затянул все, от края до края – не соображаю, что делаю. На чем обязан буду остановиться, если хочу сохранить твое духовное и психическое равновесие.
-Стив, мне страшно…Стив…- будь я трижды проклят, ты едва сдерживаешь слезы, плотно сжимая губы, как капризный, но терпеливый ребенок. Хотя ничуть не сопротивляешься, подведи я тебя к постели, и легонько толкни в грудь. Падаешь на покрывало….
Конечно, тебе страшно. Тебя двое суток насиловал извращенец, вообще не знакомый с таким понятием, как мораль. Ты ненавидишь секс, потому как был, с помощью него, осквернен и растоптан. Повязав на шее ремни, ты всего лишь собирался привлечь мо внимание, к себе, окажись так, что Торенс не соврал, и я забил на тебя.
-Что бы ты тогда делал, Рэй?
-Мм?
Не понимаешь, о чем я, ясный свет! Но мой ублюдочный внутренний голод, не разрешает вовремя заткнуться. Опускаюсь на постель, подбираясь к тебе, ловя руками, твои запястья, обездвиживая. Твои глаза огромные, как никогда, и влажные от слез. Ты хочешь кричать, но стойко хранишь молчание, хотя душа переполнена ужасом – ты не готов к тому, на что вызвался.
-Скажи Майк правду. Если бы мне на самом деле было фиолетово, что ты и как ты.
Любой другой бы вырывался. Любой другой, но не ты. В застывшем, ночном зеркале глаз, даже обиды на меня нет. Чистый, инстинктивный страх.
-Я попросил бы тебя переспать со мною, и…вернулся бы домой.
Вот такого ответа я совершенно не мог предугадать.
_________________