Шах и Мат//Сыграем в Любовь? (СЛР, 18+)

Спасибо Он ей все расскажет,когда придет время...

Мне это дело всегда в радость

Да, когда будет готов рассказать сам. Сейчас это именно необходимость, но пока он сам морально не созрел так наизнанку вывернуться
_________________

Всем пивет!
Викуша, спасибо, дорогая, за продолжение!
Вот умеешь же ты внутренние переживания так передать, что читатель прямо чувствует их! Что Савы, что Вики. Вместе с ними - и злобу бессильную на жестокие выпады, и растерянность, и удивление, решимость. Спасибо, дорогая.
Понятно, что у Савы много тайн, корнями из прошлого. И Ира с ними связана. Но насколько же нужно быть наглой, чтобы, зная, что сама не без греха, шантажировать, угрожать и не бояться за собственного сына. Если бы это был не Сава, давно бы получила пулю или еще как...
А Сава, видно, слишком оберегал покой своего Золотца, чтобы посвящать ее в свое прошлое. Да только вышло все наоборот, а от прошлого не бежишь.
А она, наконец, начала правильно анализировать происходящее. Тимур хороший толчок ей дал.

Аленке спасибо за красоту в теме!
___________________________________

Всем привет!


Ну скажем так... она любит себя и только себя больше всего на свете. А сын для нее это способ манипулировать окружающими ее мужчинами. Про "дергать тигра за усы" она знает, но она в отчаянье так как ощущает, что Шах дошел до предела и больше помогать ей не будет.

Да, он вообще золото, весь в тетку
_________________

 » Глава 5

Сейчас, 2017. Москва.

Про Шаха, в свое время говорили всякое, и многие погорели именно на том, что болтали лишнее. Сава своих должников никогда просто так не отпускал. Об этом знали и предпочитали не рисковать. Бывало, конечно, что его вынуждали принимать жесткие меры и ответные действия, но сам по себе Шах жестокость не уважал и не испытывал никакого кайфа.
Его люди об этой позиции знали, а также знали, что за их «проколы», - неважно в каком деле они заняты,- он будет жестко спрашивать. И, неважно, сколько лет этот человек на него проработал, был ли предан все это время или сливал нужную информацию тем, кто больше платит.
За свои косяки его люди всегда отвечали перед ним лично, в крайнем случае, отвечали перед Савицким,- Артема парни побаивались откровенно, а вот перед Шахом трусили тайно, потому что в гневе босс был на расправу скор.
Леха, который должен был быть сейчас под жарким солнцем Кубы, куковал перед закрытой дверью большого лекционного зала, переминался с ноги на ногу и ждал, надо сказать, справедливой расправы.
- А теперь еще раз. Как, твою мать, ты проворонил стационарный телефон? Леха, ты ж опытный человек, а не молокосос зеленый!
Шах стоял, как всегда идеальный: черный костюм тройка, черная рубашка. Зачесанные назад темные волосы делали его лицо хищным, молодые студенточки( пока он с показным спокойствием шагал к аудитории) на него заглядывались, призывно улыбались и подмигивали. Второй курс, может, те, что постарше, прекрасно знают, к кому может прийти такой мужчина. А эти… курицы малолетние слетались на опасность, думали усмирить «зверя» так легко.
У него все внутри горело. Кипело и обжигало кишки и желудок. От всего сразу.
Шах уже был в аэропорту и почти сел в самолет, когда до него дозвонился Алексей и сказал, что Золотце уже в Москве и на работу уехала.
Он остолбенел от этой новости.
И как это понимать? Она не стала его ждать? Передумала? Не захотела больше его слушать и решила раз и навсегда?
Многие бы удивились, если бы увидели его в тот момент.
Одна минута слабости могла стоить ему жизни и не только его собственной.
Те пару минут, что он не знал, почему она уехала, его не дождавшись, были самими страшными в Савиной жизни. Они его почти сломали. Разорвали на куски, и он остался даже не один на один с самим собой. Его просто не стало на эти пару минут. Не стало, потому что Она перестала его ждать.
У него в глазах потемнело, и сердце остановилось, а во рту была такая горечь, что тянуло блевать от этого гребаного привкуса тлена.
Шах чуть не скончался от мысли, что Его Золотце перестала его ждать. Что это конец, и он ничего уже не исправит. Что ее больше никогда не будет в его жизни. А если так, то и жизни у него, по сути, не будет.
Но Шах не был бы собой, если бы не сумел опомниться и сопоставить факты.
Он подстраховался, но не со всех сторон. Забыл, какой Макс настойчивый, если дело касается сестры. Нашел и дозвонился, сообщил «радостную» новость и плевать хотел, как она может отреагировать. Иногда Сава думал, что ее брат свою сестру совсем не знает… потому что, если б знал, не стал бы бить снова и снова по больному месту.

- Сава, это рано утром было, спали еще все, а Паула… она ж по телефону может часами трещать, мне и в голову не пришло, что на стационарный может не кто-то из местных звонить…
- Ясно. Как она?
- Собралась за десять минут, и мы уже в аэропорт ехали … а потом…
Леха глаза в сторону отвел, и рожа каменная стала.
- Что потом?
- Спросила, не знаю ли я, куда делся ее мобильник, мол, она его отключила, а куда дела не помнит.
Это был камень в его огород. Золотце прекрасно знала, что Сава охранника будет обо всем спрашивать и таким образом передала ему большой «привет».
Она уже готова к встрече, Шах в этом был уверен. Одела свою броню и стала непрошибаемой, как в первые дни их знакомства: вежливая и обходительная до оскомины в зубах, но абсолютно чужая и холодная, как зима. Ему потребовалось время тогда, и еще больше времени и сил потребуется сейчас.
- Ладно, иди, внизу нас подожди, а потом поедем домой.
- У нее еще…
- Она поедет домой, Леха, так будет правильно.
- Я не уверен, что ты знаешь, как будет для нее правильно, Шах.
Больше охранник ничего не сказал и пошел от греха подальше, пока не схлопотал за лишние слова.
А Шах, вдохнув поглубже, открыл дверь и зашел в огромный лекционный зал. Его, из студентов, мало кто заметил: они сидели и слушали то, что им говорил их преподаватель. Судя по всему, это были первогодки. Первачков, его Золотце, по-особенному любила, говорила, что из них можно вылепить, как из глины то, что захочешь, и была, в этом, права…
Она его заметила, даже сбилась со своей речи, запнулась на секунду, но ей было и этого достаточно.
Он появился, и она пропала. Всем своим существом и нутром потянулась к нему, и не будь у нее стальной воли она бы разревелась, как дура, прямо на середине своей лекции. Но нет, так не будет.
Сава был не прав, и она собиралась ему это наглядно продемонстрировать, а пока ее главная задача: закончить лекцию без всяких эксцессов.

Шах ее глазами пожирал, впитывал в себя этот образ, потому что дико соскучился, будто не видел ее целую вечность, а не каких-то пару суток, но, кажется, все между ними снова изменилось и снова не в лучшую сторону.
Она была презрительно холодная в своем шикарном брючном костюме и ботильонах на высокой шпильке.
Удивительно, но этот черный, насыщенный шёлковый, - был ей к лицу. Строгий пучок на затылке и белый халат, прикрывающий этот безумно притягательный цвет на ее теле.
Золотце читала лекцию, зорко поглядывая на своих слушателей, и восхитительно элегантным жестом проверяла время на наручных часах до окончания пары.
Она была собрана и готова к борьбе, и Сава этим зрелищем бы восхитился, если бы не знал: бороться она собралась с ним.

***
Тогда, 2010 год. Москва.

Эта красавица не выходила у него из головы, даже, спустя неделю. Он решал проблемы, встречался с людьми, снова решал проблемы, окунался в дерьмо по самую маковку и спокойно «плыл» в этой грязи дальше, минуя на своем пути таких же акул, обитающих на самом дне, таких же, как он, вырвавшими зубами из чужой пасти свой кусок «пирога».
Это была его реальность, и Шах наслаждался своей теперешней жизнью, у него было все, что ему, казалось, было нужным: свой дом, вкусная еда, и каждый день новая «красавица» могла скрасить его одиночество, только б сил на них всех хватило.
Но что-то за те три дня его «отпуска» изменилось в нем самом.
Шах будто попал в чужой мир.
Да, он, безусловно, нашел Вику привлекательной, даже сногсшибательной, для себя. Хотел ее безумно, был ею очарован и даже заподозрил, что влюбился вот так сразу и без всякой подготовки, но, когда Савицкий его забрал, понял, что никогда не вернется в ее жизнь просто потому, что не хочет тащить такого человека в свой мир, не хочет замарать ее грязью.
А спустя еще три дня сказал себе: «Ты слабак и последняя гнида, раз поступаешь так с девочкой!». Позвонил проверенному человеку и попросил узнать все, что только можно про Золотце.
«Золотце». В его голове это звучало дико нежно, совсем на него не похоже, но по-другому сказать ЭТО он был не в силах.
Шах сдался, даже, не начав, как следует сопротивляться своим желаниям. Сдался. Сдулся как мыльный пузырь, потому что та фатальная тяга, что тянула его в ее дом и в ее жизнь, была самым реальным и самым мощным, что он испытывал за всю свою весьма насыщенную, событиями, жизнь.
Он уже знал ее.
Золотце стала ему близкой, как никто до этого прежде. С ней хотелось говорить. Делиться своими мыслями, своим прошлым, всем, ничего не скрывая, даже тем, чем он не гордился, потому что ей это важно. Каким-то пятым чутьем своим, тем, что мало отличалось от зверя, он сумел уловить, что Вике надо говорить правду. Ей нужно доверять, ее можно только любить, потому что все остальное будет суррогатом, подделкой, а он привык, чтобы у него было всё самое лучшее.
Шах знал ее. Думал о ней. И когда читал сводку про ее семью и про нее саму, понял, что эта чертова бумажка и половины про нее не может ему поведать. В ней не было написано, что Вика любит нектарины в любое время года, и чтобы они были не спелые,- ей нравятся, как они хрустят. Не было написано, что она любит слушать Шуфутинского и Успенскую и, при этом, может подпевать Диме Билану. Знает наизусть песни AC/DC. Что обожает ходить по полу босиком, но ходит в тапочках, потому что ее кот ужасно линяет, а она, порой, ленится лишний раз протереть пол влажной тряпкой.
Эта женщина окунула его по макушку в мир семьи, которой у него не было. Показала, каково это, когда о тебе заботятся просто так, а не за что-то. Она приоткрыла завесу другой жизни, сама того не понимая, не видя в этом ничего необычного. А вот Сава увидел. И запомнил это дикое ощущение дома и семьи, пусть не его собственной, а чужой. И захотел быть рядом, быть частью ее мыслей, ее желаний и стремлений.
Поэтому, Шах оказался здесь – в Российском университете дружбы народов. Сидел в самом конце лекционного зала на последнем ряду и расслабленно наблюдал за студентами, как они говорят друг с другом, посматривая на возвышающуюся кафедру, как молодые девчонки стреляют глазками в сторону парней со старшего курса, которые готовили учебные материалы и настраивали проектор, проверяли, работает ли микрофон на кафедре. Все, в белых халатах, мелькали туда-сюда, и у него аж в глазах зарябило, а потом все стихло, студиозы сели по своим местам, а в зал грациозно вплыла Золотарева Виктория Леонидовна. Рядом уверенно шел еще один студент, но он точно был старше других, может даже аспирант и взгляд этого молодого «жеребца» Саве не понравился. Взгляд собственника, а не студента. Руки сами собой в кулаки сжались, так, что костяшки побелели, и у него в ушах всё зазвенело от ярости, от мысли, что этот молокосос имеет право так смотреть на ЕГО женщину.
Шах, этой мысли, даже не удивился. Он смирился, что она уже мысленно стала «Его женщиной».
Кощунственно, что преподавательница ВУЗа может выглядеть как модель с глянцевого журнала, хотя с другой стороны не мудрено, что у нее тут человек двести в зале сидит и все приготовились слушать. Выглядела Золотарева по-царски: красные лаковые туфли на шпильке, длинная, чуть ниже колена не приталенная юбка нежно розового оттенка и свободная, без всяких вырезов белая рубашка, тоже не обтягивала ее фигуру, только, силуэтом, обрисовывала аппетитной формы грудь. Тонкую талию подчеркивал ремешок, а в довершении всего,- красная помада на губах. Но все портил, чертов белый халат. Он скрывал ее сияние, и у Савы появилось четкое желание сорвать с Вики это гребаный халат, завалить на кафедру и...
Он мечтал подарить ей оргазм прямо здесь и сейчас, и обязательно в этих красных шпильках!
Этот образ в его мозг впечатался!
Шах и сам бы не отказался учиться у такого сногсшибательного преподавателя, внимал бы каждому ее слову, ловил бы каждое ее движение.
Студенты тоже все примолкли, но никто на нее не пялился, открыв рот в изумлении, как он.
Этот, который «молокосос», помог ей взойти (так и хочется сказать на «престол») на кафедру, и ушел по своим делам вон, а она осталась, постояла секунду, окидывая первые ряды взглядом, улыбнулась своим мыслям, а потом застыла и стала серьезной. Шах подумал, что его заметила, а оказалось…
- Молодой человек, Вы не могли бы встать и представиться?
Весь зал студентов зашушукался и начал переглядываться, пытаясь понять, кому адресованы ее слова, а Вика в упор смотрела на наглеца – представителя «золотой молодежи», она таких за свою карьеру успела повидать и посмотреть. Этот был, из так называемых, мажоров. Золотарева таких обожала. Если из них удавалось выбить дурь и направить все амбиции и энергию в нужное русло, то получались первоклассные специалисты, и на ее счету такие были. Взять хоть того же Дениса. Он на нее разве что не молится, у парня руки золотые и голова соображает, как надо, мозги под хирургию заточены… А на первом курсе, что с ним было? Тоже вот, как из этого, лезло со всех щелей.
- Вы мне?
Парень с наглой улыбочкой смотрел на нее, как на грязь, да-да, и думал, что она стушуется от этого и забудет то, что ее из себя вывело.
Как бы не так, она таких, как этот уникум, на завтрак ела.
- Вам, - кивнула и тоже ему ответно улыбнулась, как грязь грязи. Его глаза зло сощурились, - Встаньте, когда к Вам обращается преподаватель!
Улыбка слетела с его лица, о да, такие терпеть не могут, когда им указывают, мнят себя невесть кем.
Парень встал. Огляделся вокруг себя, увидел, что многие снисходительно улыбаются, глядя на него, и разозлился еще больше.
Она знала этот поток студентов с их первого дня в университете,- у трех групп вела семинары, - и все они сейчас старались сдерживать смешки: знали своего препода хорошо, а этот заносчивый засранец – новенький, еще не понял куда попал.
- Я так понимаю, Вы у нас новый студент? Откуда перевелись?
- Из Пироговки, - а в голосе столько превосходства прозвучало, что Вику передернуло от всей ситуации.
- С потерей курса, надо полагать, к нам перевелись?
Она старалась выдержать нужный снисходительно-участливый тон и не улыбаться.
- Да, - парень уже цедил сквозь зубы.
- Отлично, отлично! – Вика перевела взгляд выше, обращаясь к остальным, - Ребят, в чьей группе?
Говорила спокойно, а у самой пульс участился. Ей подумалось, что стук собственного сердца сейчас услышал каждый в зале, ладони вспотели, а к щекам прилила кровь.
Она ощущала на себе чей-то настойчивый взгляд, как только вошла, а теперь зацепилась своими глазами за раздевающий темно-карий взгляд, и вся внутри задрожала. На нее в жизни никто ТАК не смотрел и не пожирал глазами, как Шахов Савелий Петрович. Никогда.
Вика в его глазах видела обещание и предвкушение, через расстояние в несколько десятков метров чувствовала жар его тела, и вмиг вспомнила, как своими руками трогала его кожу, прикасалась к его тугим мышцам.
Кажется, щеки начали гореть, и она вся напряглась от его взгляда, и с трудом смогла сосредоточиться на своей работе.
- У меня он, Виктория Леонидовна!
- А чего ж ты его не предупредил, Сережа?
Сережа мог позволить себе не вскакивать с места, когда говорил с ней, потому что отличникам она давала некие послабления, не в учебе, нет, а в соблюдении субординации.
- Так ведь не послушал, - пожал староста плечами.
Вика с огромным трудом смогла дышать медленно и спокойно, стараясь не выдать свою реакцию на присутствие Шаха на ее лекции, перевела взгляд на бедного парня.
- Как Вас зовут?
- Юрий Николаевич Горский, - пафосно представился и склонился в поклоне. Шут гороховый, ласково обозвала Вика его про себя.
- А скажите, Юрий Николаевич, Вам за полтора года в академии Пирогова так и не смогли объяснить, что на все занятия по анатомии вы обязаны быть одеты в белый халат с рукавами, полностью прикрывающий запястья? А также, что на семинарах должна быть шапочка?
- Я не вижу в этом смысла!
- Вы не видите, хорошо, а вот ваши будущие коллеги и все старшие товарищи видят, интересно почему?!
- Они стадо овец, которые делают все, что им говорят. А я знаю, что тот, кто платит деньги, тот заказывает музыку. Здесь я плачу деньги, а Вы исполняете музыку.
От такого хамского поведения она опешила и заметила то, что другие видеть просто не могли.
Сава со своего места подскочил, и у него была такая ярость на лице и в глазах, что у нее самой все тело морозным холодком обдало. Вика сумела только едва заметно мотнуть головой, глядя Шаху прямо в глаза.
Она кричала ему глазами: «не лезь, я сама!»
А Шах смотрел убийственно спокойно и говорил ей: «я его придушу, если вякнет еще хоть слово!»
За «стадо овец» этот парнишка нажил себе целую армию врагов, а она переняла от Шаха убийственно спокойный взгляд и приказной холодный тон.
- Когда будете платить мне лично в карман, тогда и поговорим о «музыке», а сейчас вон из моей аудитории, не задерживайте остальных, Вы им и так не сильно нравитесь!
Бедный парень даже дослушивать ее до конца не стал, подорвался прямо с места, как орел молодой, и Вика не была бы самым жёстким преподавателем на своей кафедре, если б не подрезала этому «орлу» его крылья прямо на взлете.
- Ваши товарищи покажут Вам нашу местную анатомичку. Аспирантов я предупрежу, что оставшееся время до зачетной недели, Вы будете помогать им готовить препараты, и в дополнение ко всему подготовите реферат на тему сегодняшней лекции к следующей нашей встрече, - а будет она скоро, так как семинары в Вашей группе веду я лично.
Парень застыл в дверях, и, по-видимому, хотел еще что-то ей сказать, но остальные начали ему шикать: «Молчи дурной, она тебя сожрет с потрохами», и Вика еле сдержала себя, чтобы позорно не начать ржать.
Все они с самого начала ее терпеть не могли, велись на внешность и стереотипное мышление: красивая блондинка – дура полная. Потом ее ненавидели за то, что она их валила на пересдачах, заставляла не просто зубрить материал, а понимать его и проецировать все знания анатомии на их собственных телах. А потом наступала третья стадия, когда у них менялся преподаватель, и ее начинали обожать и проситься к ней в группы. Золотарёва задавала бешеный темп своим студентам, они привыкали и втягивались, получали удовольствие, когда она их морально «имела» на экзаменах, зачетах и коллоквиумах. Этот поток особенно выделялся, они ей на восьмое марта подарили баночку вазелина и открытку с подписью: «С любовью от морально истерзанных студентов! Ваша МЛ-115». Как тут их не любить и не воспитывать?
Дальше лекция шла своим чередом, и Вика вела ее на автомате, материал ведь давно отработан…
Она смотрела на Шаха.
Спрашивала у него взглядом: «Что тебе нужно? Уходи!»
А он в ответ пожирал ее глазами и говорил: «Хочу! Не уйду!»
И когда лекция закончилась, а студенты вышли, в огромном зале раздались аплодисменты:
- Это было круто! Я в жизни ничего эротичней не видел!
- А ты в жизни много эротики повидал, да?
- Слышатся мне в твоем голосе нотки ревности, - Шах спускался по ступенькам к ней, шаг за шагом, глаза в глаза, - Ревнуешь?
- Бог с тобой, Сава, это ниже моего достоинства.
- Нет, правда! Умная, умопомрачительная женщина стоит и рассказывает про артерии головного мозга, у меня самого чуть мозг не расправился, а вот кровь явно от головы отхлынула в другое место.
- Как мило, - она зло улыбнулась, - Если это был комплимент, то спасибо!
- Я даже что-то запомнил, - Сава реально задумался, вспоминая, - Точно. Вили… Визи… короче какой-то там круг.
- Виллизиев круг.
- Ага, точно он. Еще парочка частных занятий и я тебе всю анатомию продемонстрирую.
- Надо полагать на своей натуре продемонстрируешь. На мои частные уроки у тебя денег не хватит.
Шах задумчиво заломил бровь, уставился на нее тем самым пожирающе раздевающим взглядом.
- А я расплачусь натурой, ты не пожалеешь, тем более, что товар «лицом» ты уже видела.
- Да, и даже трогала, но… - Вика подалась вперед, подошла к нему ближе и выдохнула практически ему в лицо, - Качество «товара» меня не впечатлило, не люблю винтажные вещи.
- Хочешь сказать, я для тебя слишком стар? – кажется, она сумела его удивить, у него такое забавное выражение на лице появилось, - Такого мне точно не говорили. Но знаешь, что?
- Что?
- С возрастом приходит опыт.
Они оба играли в опасную игру.
Не касались друг друга, только смотрели. Раздевали глазами.
Вика его хотела.
Она молодая, здоровая женщина, а он чертовски сексуальный мужчина: сильный, властный, уверенный в себе.
Но, при этом всем, при обоюдном желании, Вика не собиралась ему поддаваться.
Она выросла с такими, как он и знает этот типаж прекрасно.
Этот человек со всем своим богатым прошлым за плечами и бешеным характером, скрытым глубоко-глубоко внутри, может ее проглотить. Потому, из-за таких мужчин женщины теряют самих себя.
Вика уже себя теряла. Дважды. И больше такой ошибки не допустит. Ей хочется остаться свободной и самой собой. А Шах сожрет ее с потрохами.
- Ты игрок, да? Никогда не отступаешь?
Разговор перестал быть ни к чему необязывающим флиртом. Она спрашивала его серьезно и надеялась на честный ответ. Ей очень хотелось, чтобы с ней он всегда был честным, Вика это ценила в людях больше всего.
- А ты хочешь, чтобы я отступил?
Сава стоял совсем рядом и почти касался ее своими руками, она даже через одежду ощущала жар его тела, и этот треклятый жар сводил ее с ума, лишал всяких разумных мыслей, иначе бы она не сказала ему:
- Если я буду с тобой, то все будет серьезно. Я не буду твоей игрушкой на пару ночей, мне это не нужно. Я беру всё или ничего. Не нравится,- дверь знаешь где.
Сава смотрел на нее серьезно, вглядывался в глаза и искал там что-то очень для него важное.
Имя. Шах искал в ее голубых глазах имя того мудака, который точно был в ее жизни и сумел в ней хорошенько потоптаться.
- Золотце, сыграем в любовь?
Вика и опомниться не успела, как Шах уже целовал ее.
Уверенным касанием губ сминал ее губы в жестком и властном поцелуе. Опалял жаром своего дыхания и дурманил голову своим сладким вкусом. Она вся в его руках оплавилась, как тающий воск,- лепи, что хочешь. И он лепил. Запрокинул ее голову выше, чтоб целовать ее еще сильней, еще крепче держать в своих руках.
Никто не целовал ее так. С такой жаждой и такой неприкрытой нуждой. Он пил ее, а не целовал.
Это был их первый поцелуй и самый сладкий за всю ее жизнь. И она будет его помнить именно его как начало ее личного счастья и ее падения.
В этой «игре» она уже тогда проиграла.

***
Сейчас, 2017 год. Москва.

- Зачем ты здесь?
Вика выдавливала из себя слова, цедила их сквозь зубы, чтобы не сорваться на крик. Она хотела кричать на него. От обиды. От боли. От непонимания. Ощущала себя истеричкой и, наверное, ей и стала, но старалась держать себя в руках, пальцы в кулаки сжимала, чтобы не дать себе и шанса сорваться в крик.
- Я за тобой.
- У меня еще две лекции.
Сава тяжело вздохнул, и она прекрасно знала этот его вздох. Она упрямилась и не делала, как он хотел, была не права и ему сейчас придется ее переубеждать.
- У тебя десять минут, говори, что хотел и проваливай.
Еще один тяжелый вздох, а Вика отводит от него глаза. У нее сил нет смотреть на него. Она не спала всю ночь, не могла.
Думала о Толе, о бабушке.
Собирала себя по частям и пыталась не выть от горя, которое вот так внезапно обрушилось на нее.
- Ты в черном. Почему?
- У меня траур, но ты, наверное, узнал об этом раньше, чем я.

Вика, наконец, посмотрела ему прямо в глаза, и он задохнулся от того, сколько боли было скрыто в этих синих омутах. И основной причиной ее боли был он.
Сава ее мучил, он четко это осознал сейчас.
Именно в этот конкретный момент он ее мучил и должен был оставить ее один на один, чтобы она сумела все пережить, чтобы потом смогла его выслушать и понять.
Когда будет это потом, неизвестно, но оно будет. Об этом кричали ее глаза, сухие и без слез, но они кричали, что она его любит, иначе ей было бы все равно, а ей больно от того, что они в очередной раз неправильно поняли друг друга.
- Носишь по нему траур? Так любишь его до сих пор?
- Будешь ревновать меня к трупу? Ничего умней не придумал мне сказать?
- Все не то…, не то говорю, прости, - Шах сделал шаг к ней, но она отшатнулась, - Я хотел сам сказать, я хотел рядом быть, когда ты узнаешь.
- Зачем? Чтобы увидеть мою реакцию? Убедиться, что нет повода для ревности и мне все равно, что умер мой друг?
- Он не твой друг! – рявкнул на всю аудиторию, Вика от его голоса вздрогнула, - Он был последней гнидой, не достойной, чтобы ты по нему черный цвет носила! Если б мог, сам бы его в землю закопал, но ты ж у нас добрая, всех прощаешь! Кроме меня!
- А ты прощения просил?
- Мне надо в ногах у тебя валяться? На колени встать, чтобы ты меня простила?
Вика молчала долго, разглядывала его всего и остановила свой взгляд на его правой руке, рассматривая пальцы, сжатые в кулак.
- Ты не имеешь права сжимать кулаки от ревности и говорить кто мне друг, а кто нет. Ты мне не муж. Ты человек, которому я верила и доверяла. А ты раз за разом просишь у меня прощения, но не за то, Сава. – Вика покачала головой, отгоняя желание зареветь во весь голос, - Плевать мне на твою жену, я ей даже сочувствую немного. Ты мне не просто врал с самого начала, ты продолжал мне врать. Ты мне перестал доверять, а может и не доверял никогда. Вот, что важно, Сава.
- Я тебе доверяю…
- Если такое твое доверие, то ты не знаешь, что это слово значит на самом деле. Это я тебе доверяла и говорила все и всегда. Кто дал тебе право решать, что мне знать, а что нет? Почему твоя охрана забирает мой мобильник? Чтобы ко мне никто не дозвонился и не сказал, что Толик умер? Я не имею права узнать, что человек, которого я с пеленок знаю, умер?
- Я просто хотел быть рядом с тобой, поддержать, вот и все. Ты хотела правды, и я готов тебе ее рассказать. Всю, как есть на самом деле. Поедем домой, и поговорим там, тебя заменят на лекциях, я договори…
- Ты договорился, - она перебила его, - Конечно, ты бы не пришел просто так, ты уже обо всем договорился. Конечно.
Страшная безумная улыбка исказила ее лицо и превратила в страшную маску, и эта маска с медленно затухающими глазами, смотрела на него, и беззвучно, где-то глубоко внутри, за голубыми омутами умирала. Умирала душа его Золотца.
Очень трудно жить с человеком, который привык заботиться о других, но не терпит, когда заботятся о нем. Видит в этом посягание на его личную свободу, и тут главное,- не переборщить. Долгое время у него получалось соблюдать этот баланс – он не душил ее. Зато теперь не мог понять, как действовать, что говорить и говорить ли вообще. Натыкался на острые углы как котенок слепой.
- Снова решил за меня, как мне лучше. Тогда ты решил: знать мне о тебе все или нет, два дня назад ты решил: знать мне о смерти друга или нет. Сегодня ты решил, как мне лучше пережить горе. А завтра что? Что ты будешь за меня решать завтра? Любить тебя или ненавидеть?
У нее умирала душа, а глаза оставались сухими. Вика цедила слова сквозь зубы и сжимала кулаки до побелевших пальцев, стояла прямая как статуя, правда равнодушной она не была. У нее все внутри горело, как угли в затухающем костре: уже все перегорело, но что-то еще осталось, что-то еще не отболело.
Сава смотрел на нее, едва справлялся с собой, со своим желанием прижать ее к себе, схватить в охапку и забрать всю ее боль себе, разделить ее и облегчить ее муки. Но этого нельзя было делать.

Вика вся уже дрожала от эмоций, ее всю скручивало внутри от любви к нему и от боли из-за этой любви. Но еще больней ей стало, когда в его глазах она увидела жалость, и это едва ее не сломило.
- Ты смотришь на меня с жалостью, это отвратительно!
- Ты женщина, которую я, несмотря ни на что люблю, и тебе больно, и мне безумно жаль, что я добавляю тебе боли еще больше. Но я тебя не жалею, Золотце, я тебе сочувствую. Тебе со мной не повезло, красавица, я понимаю. – Шах приблизился снова, взял ее руки в свои ладони и начал разжимать ее холодные пальцы, - Хочешь, я расскажу тебе все? Прямо сейчас? Здесь? Хочешь? Тебе станет легче?
Она завороженно наблюдала, как он своими руками разжимает ее пальцы, как подносит ее ладонь к своему лицу и ласково трется о ее кожу своей шершавой от щетины щекой, как прикрывает глаза от удовольствия и прячет от нее свои настоящие мысли.
- Хочешь, я все расскажу, Золотце?! Только скажи!
У нее были холодные руки. Не только ее душа не могла согреться без него, но и тело вторило натуре и мерзло, пальцы были ледяными. А Сава грел их своим дыханием и теплыми большими руками.
- Я сейчас не готова тебя слушать и понимать, Сава. Просто не готова.
Он услышал то, что она не сказала, услышал между строк ее просьбу дать ей возможность самой справиться с ее горем, не давить и не душить ее опекой. А еще он услышал обещание. Его девочка не сказала: «я не хочу слушать». Она сказала: «не готова». А в подготовке кого-либо к чему угодно, ей равных нет.
И ему снова нужно отступить на шаг назад и уйти.
Это чертовски трудно, отрывать себя с мясом от нее, с кровью, и уходить, потому что так надо и потому, что она об этом просит.
Но он уходит.
Снова уходит в никуда. От нее.
И только Бог знает, каких сил ему стоило не схватить Вику в охапку и не увезти на край света, когда она бросила ему в спину:
- Я решила: любить ли тебя или ненавидеть. Я буду любить, а ты?
- Любить! Всегда!

Она считала, что в этой «игре» была проигравшей стороной. Сава же всегда видел на несколько шагов вперед и еще в самом начале их «игры» предрёк победу «пешки» над «королем».
_________________

Вика, большое спасибо за продолжение!
___________________________________

Вика, СПАСИБО!
Шикарная глава!
Золотце во всём блеске 7 лет назад! И надломленное Золотце сейчас!
Но главное, что она любит!
Жду её готовность к разговору с Саввой!

_________________

Ух. Спасибо!

Непростые люди, с непростыми характерами,но, если постаратся, то все может быть очень хорошо
Спасибо

Большое спасибо за продолжение я с Вами!

Грустно у них всё ,спасибо за главу .

Девочки, Вика, привет!
Оболденная глава! у меня прям всет будто на глазах происходило и вот эту разницу в одном человеке смогла разглядеть. Теперь видно какой была Золотые раньше, и я так понимаю, что и дальше в прошлом она была вот такой: уверенной, стойкой, сияющей. А сейчас в настоящем....она уже другая, сильная по другому, но очень грустная и несчастная ((( но главное, что своего Саву она любит и придёт время, когда они смогут откровенно поговорить)
Эх, Шах, что ж ты наворотил. Хотел защитить, молчал, а теперь, что? Печально!
Какие искры между ними при второй встрече были какие взгляды!!! Ух, горячоооо
Они с самого начала друг друга понимать с полу взгляда стали. Ох, какая ж пара! Хочу для них много-много счастья!
Викуша, здоровья тебе , больше свободного времени для творчества и нас, твоих читателей)))
Ждём продку!
_________________

Прекрасная глава! Спасибо!

Спасибо большое за продолжение!!!))))

Шикарная глава....
Вика, огромное спасибо за подаренные эмоции и труд!!!!