Марина, звезда наших сердец

Живите только плача и крича,
Выбрасывая в космос страх и смех.
Пусть не найдется явных, зримых вех,
Пусть рядом не окажется плеча,

«Леди из племени единорогов»

Лилео Пардье

Как и у них, ее волосы переливались всеми цветами радуги, а изо лба тиарой торчал маленький белый рог — наглядное свидетельство ее принадлежности к племени.

Единороги нашли ее еще младенцем, дрожащим от холода кульком, лежащим у корней плакучей ивы. Младенец был липкий и холодный, а непривычные их взглядам конечности быстро синели. Единороги сочли ее недоразвитым жеребенком с розовато-белой шкурой и странно плоской мордой.

Главой стада был старый единорог по имени Мрак. Бесстрастными черными глазами он смотрел, как его пара, Луна, опускает голову и облизывает странное создание. Под прикосновениями горячего языка существо, казалось, вырвалось из каменных лап смерти. Оно плакало, оно было живым. Пошевелилось, и единороги поняли, что непонятное создание похоже на человека, хотя и не совсем.

Мудрый Мрак сказал всем, что странное существо называется девочкой — леди. Они так и не узнали, кто ее родил — кобыла-единорог или человеческая женщина, поскольку мать Леди так и не нашлась, хотя всю ночь стадо прочесывало лес в поисках окровавленной заблудшей роженицы, но так и не увидело ни потеков серебристо-голубой крови, ни четких отпечатков другой леди.

Шли недели, найденыш уютно устроился в густой гриве Луны, а единороги спорили, как бы назвать приемное дитя. С той первой ночи она больше никогда не плакала, а просто с серьезным видом разглядывала стадо большими яркими глазами. Ее первым словом было «Мрак», и она не сказала его, а пропела голоском, похожим на росу, туман и кометы.

И именно Мрак предложил подходящее имя, по-единорожьи витиевато пропев:

Ты наша Леди — ты наш мир,

Ты всё для нас на свете.

Должны тебе мы имя дать

И это имя Леди.

Нам будешь петь, как менестрель,

Принцессою кружиться.

Хрупка, как леди, и нежна,

Но на охоте львица.

Единороги любили малышку, несмотря на ее отличия от остальных. Они не были уверены в ее происхождении: намеренно или по желанию она по меньшей мере отчасти являлась единорогом, и именно эту часть соплеменники ценили превыше всего. В сумерках она охотилась с сильнейшими самцами, а на рассвете играла с жеребятами, пропуская разноцветные гривы сквозь странные пальчики.

Девятнадцать лет прошло с того дня, как единороги нашли ее в лесу, и она по-прежнему поспевала за их галопом, только топтала землю не копытцами, а аккуратными беленькими ступнями. Все вместе они мчались быстрее ветра, словно ядовитые стрелы.

В детстве Леди каталась на спине Луны, пока не осмелела до того, чтобы пересесть на Мрака и, вцепившись в его буйную радужную гриву, галопировать по лесу. Он был самым быстрым, самым сильным и самым старым единорогом.

Когда пришли охотники, первым исчез именно он.

***

Старая Луна нервно поигрывала хвостом. Ее встревоженное дыхание обдавало жаром затылок Леди. Мрак пропал два дня назад. Луна и Леди спрятали стадо в пещере самоцветов, а сами двинулись по прощальному следу, оставленному то там, то тут каплями серебристо-голубой крови Мрака. След привел их к плакучей иве, которую Леди считала материнским деревом, и шестнадцати охотникам, стоявшим полукругом.

Мрака нигде не было видно.

Как поняли Луна и Леди, охотники тоже принадлежали к странному людскому племени, но в отличие от Леди их глаза и гривы были цвета земли, а из гладких лбов не росли рога. Облачение охотников совершенно не вязалось с девственным лесом.

«О дерево-мать, — думала Леди, — прошу, лиши их своей тени. Пусть охотники покинут наш дом».

Но пришельцы вальяжно разлеглись на траве, прихлебывая из мехов, и принялись меряться трофеями.

Луна зубами потянула Леди за гриву, и они молча отступили в лес.

***

Лунный свет. Духота. Слишком жарко, чтобы уснуть. Леди хотела свернуться под шелковистым боком Мрака. Он весь представлял собой холод, вроде морской соли, ветров с берегов далеких ледяных островов и плывущих по небу грозовых туч. Лишившись Мрака, стадо утратило компас и очутилось в темной ночи без указывающих дорогу звезд.

Леди пела песни и играла с жеребятами, но еще она умела охотиться и ходила на промысел одна, не говоря об этом никому, даже старушке-Луне. Во время охоты она пела, обращаясь к лесным птицам и извиняясь перед рыбами, чьи животы потрошила.

Когда на поляну, где стадо остановилось на ночь, пролились первые лучики солнца, Леди вернулась с охапкой рыбы, ягод и корешков для своих собратьев. Старая Луна куда-то ушла — примятая трава на краю поляны напоминала о том, что мать единорогов провела там всю ночь.

Леди разбудила стадо, и все вместе они молча отправились на поиски Луны — Леди шла впереди, а Водоросль и Жемчужина, самые старшие единороги после Мрака и Луны, не отставали от нее. У плакучей ивы они не нашли охотников, а увидели лишь тонкий кровавый ручеек, стекающий к корням.

Леди упала на колени и отгребла от корней дерева пропитанную кровью землю. Ее дерево-мать не будет питаться от ее матери-единорога.

***

Один за другим единороги исчезали по ночам. Леди водила стадо к скалистым берегам, прятала его в пещерах под водопадами и в лесной чаще. Но каждое утро обнаруживалось, что пропал кто-то еще, оставив лишь следы борьбы и кровавые отметины на земле.

Леди перестала спать, а днем вновь и вновь водила перепуганных единорогов с места на место, но ради охоты стадо разделялось, и всякий раз возвращалось одним единорогом меньше. Стадо стало единым организмом, постепенно теряющим конечности и органы, а Леди чувствовала, что ее странное тело тоже меняется — часть его она похоронила в лесу, другую подвесила на дерево, третью утопила в реке — и так продолжалось до тех пор, пока от нее не осталась только тень, неподтвержденный слух.

И наконец из всего стада остался один единорог.

Крошечный жеребенок родился у Водоросля и Жемчужины; в честь деда, Мрака, его назвали Сумраком. Водоросль исчез в ночи, и Леди посвятила свою жизнь уходу за малышом. Она никуда не отпускала его от себя, и днем добывала еду, охотилась и пела, а по ночам гладила черную шерстку Сумрака, кормила его с рук перетертыми ягодами и мясом и тихо пела малышу ласковые песенки. Сама Леди старалась спать как можно меньше. Они страдали от нехватки еды и надежных убежищ — жеребенок был слишком мал для быстрого бега, слишком слаб для карабканья по скалам и слишком истощен для долгих переходов или продолжительной охоты. Леди клала на него голову и чувствовала биение сердца под блестящей шкурой — не такой холодной, как у Мрака, но прохладной, словно нырок в соленый пруд. Мрак не в концентрате.

Шестнадцать единорогов пропали. Родное Леди стадо перестало существовать. Убежища закончились. Леди и Сумрак добрались до лесной опушки.

***

Леди привлекли дым и запах жженой плоти. Мясо, но испорченное — что-то восхитительно теплокровное зажарили до жуткого обугливания. Сквозь листву опушки Леди пригляделась повнимательнее, а жеребенок тем временем тыкался носом ей в поясницу. Впереди виднелась бревенчатая изба — Леди знала, что это такое, по рассказам Мрака, что-то вроде капкана, в который люди шли добровольно, окружая себя мертвой древесиной и искусственной листвой. Леди не нравился этот запах, идущий из трубы на крыше деревянного дома. Единороги всегда расценивали дым как начало лесного пожара, и поэтому бежали на холмы или ныряли в водопады и там, сбившись в кучку, тряслись от страха.

И Леди задрожала.

Пришла ночь. Голодный и усталый жеребенок капризничал: он прикусил Леди пальцы, когда она попыталась его погладить. Они смотрели, как дым густеет, и вдыхали его изменившийся запах. Надвигалась зима, и малыш тоже дрожал — не от страха, как

Леди, а от холода. Ей не хотелось, чтобы маленький Сумрак замерз до смерти. Он был последним жеребенком стада, крошечным сыном Водоросля и Жемчужины, последней звездочкой Мрака.

Потом в избе что-то зашевелилось, открылась дверь, и шестнадцать охотников в меховых шкурах вышли во тьму, возбужденно переговариваясь. Леди задержала дыхание, когда они шли мимо, а потом раздался треск поленьев в огне.

Сумрак мелко дрожал. Без теплых тел товарищей по племени он не переживет эту суровую зиму. Его шкурка стала ледяной, и это отнюдь не успокаивало.

Леди боялась охотников и их странного жилища, но потерять Сумрака она боялась еще больше, и поэтому заставила его встать и повела в избу.

Внутри в незнакомом каменном сооружении пылал огонь, а вокруг стояли тарелки с мясом и плодами и стаканы с вязкой фиолетовой жидкостью.

А на стенах висели насаженные на колья головы шестнадцати единорогов.

Жеребенок упал перед камином, слабый и дрожащий, и плотно сомкнул веки.

Леди тоже присела на корточки. Все ее несуразные члены неудержимо тряслись, а на губах молчаливыми чернилами отпечаталось имя Мрака. Его голова красовалась в центре ужасной композиции, и золотой рог по-королевски торчал из опущенного лба.

Под взглядом Леди голова Мрака моргнула холодными черными глазами, шея чуть изогнулась, и теперь Мрак смотрел прямо на Леди, которая днями и ночами с него не слезала и знала каждую мышцу и каждый бугорок на его могучей спине.

Единорог открыл мертвый рот и заговорил своим обычным певучим голосом:

Тобою мы гордимся, наша Леди,

Но попросить тебя должны, прости.

Охоту на охотников открой,

Коль Сумрака захочешь ты спасти.

Рядом с ним была Луна. Дорогая мать-единорог опустила длинные ресницы и пропела:

Должна всё сделать так, как я прошу,

Когда опасность будет позади.

В лес из стекла и чёрного металла,

Без страха, Леди, ты вперёд иди.

Другие насаженные на колья головы тоже начали оживать. Единороги сгибали шеи, смотрели на Леди сверху вниз и пели в унисон:

Приказываем, кровь врагов пролей,

За нашу кровь, пролитую не раз,

И маленького Сумрака спаси,

Лишь так ты сможешь отомстить за нас.

Тебя мы очень любим, наша Леди,

Ты нам была на счастье рождена,

Но, Леди, когда все они умрут,

Себе отрезать будешь рог должна.

Она в слезах встала на колени, оплакивая своих любимых, свое стадо, лишившееся могучих плеч и быстрых ног.

Единороги еще несколько раз пропели свой совет. Мрак одарил Леди задумчивым взглядом, немного подождал и закончил:

Будь счастлива потом и не грусти,

Ведь рядом будем мы с тобой всегда.

Всё сделай так, как мы тебя просили,

Когда пройдёт опасность и беда.

Не бойся, Леди, но отрежь свой рог

И Сумрака собою защити.

В лес из стекла и чёрного металла,

Должна ты после этого идти.

Она не слышала мерной поступи шагов, не заметила возвращения охотников, пока они не ввалились в дверь, смеясь и крича, сваливая на пол добычу и окрашивая стены густой кровавой краской. Один отвязал со спины ружье — Леди знала это слово от Мрака: как-то раз, когда он рассказывал ей о зле, «ружье» горячим сгустком ненависти сошло с его уст, — и Леди подхватила Сумрака и помчалась прочь, натыкаясь на мебель. Она подобралась и выскочила из окна, высадив собой стекло — порезы, кровь, — малыш выпрыгнул следом, не порезавшись, но дробь все же его настигла…

Они ринулись в лес, и на бегу Леди пела, моля о помощи, выкрикивала мелодичные просьбы и будила всех обитателей чащи, знавших ее голос. У водопада она умолила русалок и водяных нимф спрятать Сумрака под водой, но не дать ему утонуть. Они безмолвно обступили малыша и обвили его своими бледно-зелеными руками и похожими на водоросли волосами. Синие чешуйки на их руках и щеках поблескивали в тусклом лунном свете. Над водой оставалась только голова жеребенка. Его грива была короткой и взъерошенной, не такой буйной копной, как у Леди, и еще не доросла до коротенького рога. Сумрак с презрением сверлил Леди взглядом, слишком юный, чтобы понять, что происходит.

Птицы летали по лесу и своим мелодичным чириканьем сообщали Леди, где находятся охотники. Жители чащи сновали по кустам и просили деревья ничего не скрывать от Леди, и те послушно раздвигали полог листвы, чтобы лунные лучики проникали под их сень, освещая Леди путь. Для нее этого было более чем достаточно.

Слово ввергло ее в заблуждение: она считала, что охотники — это люди, которые могут убивать так же, как она сама. Это оказалось неверным, и в ту ночь Леди играючи расправлялась с ними, пусть и никогда прежде не охотилась не ради пропитания.

Охотников было шестнадцать, и Леди потратила время на то, чтобы выследить их поодиночке. Она заманивала мужчин в скалистые расселины и холодные разливы реки. Загоняла на деревья, в зыбучие пески и пещеры, и каждый раз настигала их и пела им песни на единственном понятном им языке убийства. Она пригвождала их к земле и пела, пока они не умирали. Ее голос походил на кровь — теплую, пузырящуюся, которая темнела, густела и душила их. Леди казалось, что за секунду до того, как она пронзала их рогом, в их глазах мелькало понимание.

Шестнадцатый оказался самой легкой добычей. Напуганный носимыми ветром кровавыми песнями Леди и предсмертными воплями товарищей, он несся к избе. Леди ждала его на пороге в ореоле тепла и света пылающего в камине огня. Охотник замер, увидев ее. Леди, как ей и было сказано, отрезала свой рог, и теперь стояла обнаженная, укрытая лишь разноцветной гривой, и смотрела на ошеломленного мужчину. Тот глазел на ее тело — которое она всегда считала угловатым, не до конца оформившимся, — и его взгляд говорил об ином. Леди протянула к нему руку и подманила к себе ласковой колыбельной, похожей на волшебную падающую звезду.

Последний охотник упал в ее объятия, а другой рукой она занесла над жертвой сливочно-белый рог.

Леди и жеребенок шли несколько дней, идя на дым и едкий запах жженого мяса, и наконец добрались до леса из стекла и металла, о котором говорила Луна. Он назывался «город», и там Леди продала на суматошном базаре свою гриву и рог, зная, что они непременно отрастут.

Немного поторговавшись, первая в жизни Леди безрогая леди подвела ее к лестнице, и впотьмах Леди повела Сумрака наверх, в комнату, которая напоминала жилище охотников, но на полу лежало что-то похожее на мягкий мох, а вода текла в неглубокие чаши по велению Леди.

Леди приласкала усталого жеребенка, погладила его по носу, заплела гриву в косички, а Сумрак уткнулся ей в колени, и они уснули на полу, покрытом фальшивым мхом, оставив окна открытыми настежь, чтобы в комнату вместе с ужасным запахом города проникали ветер, холодный лунный свет и чувство дома.

Спозаранку на следующий день Леди украсила комнату, сделав ее больше похожей на лес — нарвала полевых цветов в сквере неподалеку, набросала лопатой комья земли на странный пол, а позже, пока жеребенок грыз морковку, украденную с чужого огорода, развесила по стенам свои трофеи.

Головы шестнадцати охотников в ряд.

Неделю назад мама снилась, как будто мне сказали, что она работает феей, у нее своя там служба помощи людям, выглядит она прекрасно, само совершенство )) легкая, энергичная.