Куда приводят сны

Спасибо, что читаете и не ленитесь отстучать пару слов!

Я буду стараться. Дальше пойдут главы с жестокостью и, надеюсь, располагающие к размышлениям, поэтому, прошу, пишите, не молчите!

 » Глава 7

На привокзальной площади царило оживление: кто-то шёл покупать билеты в кассу и вначале осаждал справочную, чтобы узнать, не изменилось ли расписание; кто-то вытаскивал баулы и чемоданы из такси, которые парковались возле выхода на перрон; кто-то запасался напитками, сигаретами и беляшами в многочисленных киосках, жавшихся с обеих сторон к зданию вокзала. Возле толпы, ожидающей троллейбус, крутились два таксиста, предлагая свои услуги. Женька пошла к небольшому скверику с цветастой клумбой и несколькими скамьями. На одной из скамеек сидела темноволосая девушка, а Генька, примостившись рядом на раскладном стульчике, быстрыми штрихами рисовала её портрет на альбомном листе. Пальчики Геньки были перемазаны, грифель уверенно скользил по бумаге, и постепенно белый лист оживал искрящимися глазами и едва уловимой улыбкой проступающего лица. Женька замерла, наблюдая за мастерством художницы. Вдруг её толкнули под локоть. Она вздрогнула, обернулась и сразу же успокоилась.
- Нравится? - спросил сиплым голосом Гвоздь.
- О-очень, - с придыханием ответила она. – Я, к сожалению, так никогда не смогу.
Они ещё немного постояли возле Геньки, и Гвоздь шепнул:
- Пойдём, покажу, где ты будешь работать.
Она не торопясь двинулась вслед за Гвоздём, но тут пёс зарычал на крепкого парня в светлых брюках и футболке стального цвета. Парень щелкал семечки, смотрел по сторонам и, кажется, никуда не спешил.
- Блэк, перестань! – прикрикнула Женька и постаралась за загривок оттащить пса подальше. Парень пристально глянул на неё, потом на Кольку-Гвоздя, достал из кармана мобильный телефон и сказал:
- Здесь, приезжайте.
Гвоздь, увидев его, заволновался и потянул Женьку за угол здания билетных касс.
- Стой здесь, а лучше вон к тем пакгаузам иди, - показал он рукой в сторону дальних сараев. – Я сейчас сбегаю за Генькой, и будем делать ноги.
- А что случилось? – насторожилась Женька.
- Бандиты, - коротко пояснил паренёк и растворился толпе, а она, подождав его минут пять, поплелась через небольшую рощицу берёз к указанным сараям. Вдоль полотна Женька идти не решилась, там маневрировал тепловоз, и она боялась, что Блэк может выбежать на рельсы. Сзади она услышала шаги – обернулась. Их догонял парень, на которого накинулся пёс. Блэк остановился, загораживая собой девочку, и оскалил большущие клыки. Преследователь тоже остановился. Женька повернулась и побежала по тропинке. Когда она выбежала из рощицы к пакгаузам, ей дорогу преградил тёмный «Лексус», лихо затормозивший рядом. Из открывшейся задней дверцы появились сильные мужские руки и втянули девочку внутрь. Блэк, увидев, что хозяйку похитили, оставил бандита и кинулся к джипу, но дверца уже закрылась и, взвизгнув шинами, автомобиль помчался по вокзальным задворкам, расплёскивая лужи и пугая местную стайку кур.
Женька больно ударилась ногой об дверцу машины, когда её затаскивали.
- Ай, чё-ёрт! – сморщилась она, а потом забилась, пытаясь вырваться из крепких рук парня, своим обликом похожего на боксёра. - Пусти меня, урод!
- Не дёргайся, малявка! – осклабил он лицо-блин с приплюснутым носом, показывая ряд зубов, сверкающих впереди двумя золотыми фиксами. - Не съем тебя, а только немного покусаю.
Вероятно, в его понимании это была шутка, но испуганная девушка восприняла её буквально.
- Убери от меня лапы! Пусти! А-а-а! – она завизжала, задёргалась ещё сильнее, схватилась за ручку дверцы, пытаясь её открыть и выпрыгнуть из машины на ходу. Парню между тем надоела брыкающаяся девчонка, он резко, но не очень сильно, ударил её в основание шеи, и она затихла, обмякнув на сидении, головой уткнувшись в угол салона.
- Фикса, ты там осторожнее, - предупредил «боксёра» качок с переднего сидения. – Повредишь товар, и хозяин денег не заплатит. Я тебя, сука, тогда сам покусаю.
- Будь спок. Товар в норме, - глянув на безвольно сползшую с сидения девушку, отозвался Фикса. Он подтянул её повыше, отодвинул лямку сарафана, оглядел шею, ключицу и добавил:
- Всё чисто, синяка нет. Пусть поспит пока… рыженькая.
И вдруг «боксёр» ткнул пальцем в окно.
- Смотри, Болт! Вон за кустами! Ни хрена себе морда! Как думаешь, собака или волк? От это волча-ара!
- Где? – припав к стеклу, спросил Болт.
- Где, где…- недовольно проворчал Фикса. – Уже проехали… Нет, вон за деревьями мелькает силуэт.
- Ну и громадина! – поразился Болт. Он, наконец, увидел огромное животное, бежавшее с ними параллельными курсами и не отстававшее от машины ни на шаг.
- Не нравится мне, что этот монстр бежит рядом, - высказал Болт опасение, и, легонько ткнув шофёра в бок, приказал:
- Давай, Сёма, гони!
Сёма прибавил газу, джип набрал скорость. В салоне послышалось тихое позвякивание колокольчика – машина предупреждала водителя, что скорость превысила допустимый безопасный порог в сто десять километров в час. Фикса внимательно всматривался в заднее стекло, потом повернулся к Болту со словами:
- Всё. Кажись, отстал. Ну, зверюга так зверюга… И откуда такие берутся?
- А чёрт их знает, - отозвался Болт. – Можа, яйцеголовые умники выводят, или мутант от этой самой…ну… от радиации.
- А где у нас радиация? Вроде не говорили, - влез в разговор Сёма.
- Так тебе власти и скажут. Держи карман шире! – хохотнул Болт. – Вроде… космодром недалеко. Оттуда и радиация.

Охнув от боли в шее, она провалилась в темноту. Темнота немного расступилась, и Женька увидела, что оказалась перед дверью. Девочка с опаской потянулась к ручке, легонько дёрнула. Дверь поддалась, противно скрипнув. Полумрак. Запах плесени и сырости подвала. Вокруг тишина, почти могильная. Где-то внизу неяркий свет, а впереди ступеньки лестницы. По обе стороны обшарпанные стены с облупившейся краской. Жутко, и не хочется спускаться вниз. Но там свет, а вокруг полумрак, переходящий в сплошную темень. Здесь ещё страшней.
«Попробую спуститься. Может, там выход?» - решила она и ступила на первую ступеньку, потом опустилась на вторую, третью…
Шаг, вздох…ещё шаг, выдох… Кажется, внизу намного холоднее. Стены - влажные, скользкие, за них противно держаться. Но она идёт, медленно ступая по бетонным ступеням. Неприятный запах. К запаху плесени примешивается сладковатая нотка и что-то ещё, от чего на языке металлический привкус. Последняя ступенька… Женька ступила на замусоренный бетонный пол. Ещё шаг - и ноги чуть не разъезжаются на чём-то скользком. Заляпанная, подслеповатая лампочка под потолком еле разгоняет мглу в середине помещения. Пол теряется в плотных серых тенях от столбов, поддерживающих низкий потолок, от каких-то бочек, металлического стола справа. Она осторожно присела, тронула пальцем густую жидкость и поднесла к лицу, чтобы рассмотреть.
«Боже мой, кровь! Вот откуда привкус металла и сладковатый запах… запах смерти… Ужас!» - по телу Женьки прошёл озноб, сердце ухнуло и быстро-быстро застучало, почувствовав прилив адреналина.
«Вдруг среди теней скрывается… Кто? Убийца? Маньяк? - лихорадочно перебирала она разные варианты появления лужи крови на полу. На ум, отчего-то, приходили самые страшные. - А если это просто помещение по разделке туш животных?» - старалась успокоить она себя.
Затаив дыхание, она прислушалась. Тишина, ни звука. Она, осторожно переставляя ноги, двинулась вправо, к металлическому столу. Стол - чистый, застелен белой материей. На ней какие-то инструменты блестят хромированными поверхностями. Узенький, короткий ножик в крови. Женька вспомнила, как он называется:
«Скальпель».
Вдох – выдох, вдох - выдох… Сердце колотится очень быстро.
«Здесь зарезали человека», - в голове промелькнула страшная догадка. Она обвела помещение опасливым взором и – вскрикнула. Между двумя колоннами, за ширмой, находился ещё один стол, а на нём… У девушки появилось два сильных противоположных желания: подойти поближе или… бежать, бежать, как можно быстрее. Бежать наверх, в темноту, сейчас же! Но страх отнимает силы. Ноги словно приросли к полу. Лихорадочные мысли тянуться к подозрению:
«Вдруг убийца притаился там?» - и тело откликается противной дрожью и слабостью. Усилием воли переборов страх, медленно подошла к столу с телом, закрытым простыней. На ней многочисленные большие красные пятна.
«Кровь!»
Руки дрожат, но не подвластное разуму, странное желание гонит посмотреть на труп. Именно труп, по изгибам и выпуклостям наброшенной ткани – человеческий. Вдох, выдох. Рука дрожит, пальцы онемели. Осторожно стянула простыню и… прикрывая в ужасе рот, вскрикнула:
- А-а!
Мёртвые глаза женщины смотрят в потолок. Рот раскрыт в крике. На лице застыла мука. Живот разрезан от самого лобка до рёбер.
У Женьки потемнело в глазах, пальцы разжались, и она выпустила простыню.
«Не упасть в обморок. Не сейчас. Нельзя…»
Трясясь всем телом, всмотрелась в лицо… попятилась и, запнувшись, чуть не грохнулась на пол – на столе лежала мёртвая, изувеченная Олеска.
«Кто?! За что?! - немой крик разрывал разум. – Бедная Олеска! Как же так?! Какой мерзавец… людоед мог такое с тобой сотворить?»
Слёз не было. Женька впала в ступор. Хотелось убежать из страшного подвала, но ноги почти не слушаются. Кинься сейчас на неё маньяк – она бы не смогла даже сопротивляться.
Где-то недалеко заплакал ребёнок. Это вывело Женьку из шокового состояния. Она пошла на плач, вытянув вперёд руки, чтобы ни за что не зацепиться и не упасть. Вдруг сильная рука схватила за плечо.
-А-а-а! – вновь закричала девушка и… очнулась. Крепкой рукой оказалась рука «боксёра», вытаскивающего её из машины.
-Чё орешь? Вставай, приехали, - незлобиво прогудел он, встряхивая её за плечи и ставя на ноги. Женька пошатнулась, но парень удержал за руку. Она потрясла головой, развеивая остатки ужасного видения, огляделась.
Джип стоял возле двухэтажного здания серого цвета. Штукатурка на фасаде кое-где облупилась, оголяя кладку из красного кирпича. С обеих сторон террасы главного входа пестрели цветами две большие круглые клумбы. От здания тянулась аллея обсаженная клёнами. Само здание, клумбы и аллея с деревянными, давно не крашеными скамьями напоминали территорию профилактория, базы отдыха или спортивного лагеря.
Фикса нетерпеливо подтолкнул её.
- Ну… пошла вперёд!
Женька дёрнула плечом, но видя, что убежать не получится – перед террасой, поджидая, стоял ещё один качок, – поплелась в указанном направлении, взошла на террасу и – резко кинулась вправо. Успела лишь спрыгнуть с террасы и сделать несколько быстрых шагов, как сзади толкнули, и она, обдирая колени и ладони о гравий дорожки, приземлилась возле клумбы. Её безжалостно ухватили за волосы и, рывком подняв, потащили к дверям. Женька, громко визжа, попыталась вырываться, но Фикса, грубо развернув к себе лицом, схватил девочку за горло и гаркнул:
- Послушай, коза! Или ты шевелишь ногами в нужном направлении, или я тебя придушу… Вон видишь холмики? – его палец указывает за клёны в рощицу белоствольных берёз. – Там тебя и прикопаю.
Женька посмотрела в указанном направлении и меж тонких стволов увидела несколько небольших холмиков. Одни, видимо давнишние, уже успели зарасти травой, а другие желтели свеженасыпанным песком. Парень не торопился, наверное, хотел, чтобы она рассмотрела, поняла и печёнкой прочувствовала значение этих холмиков.
- Поняла? – он сильнее сжал потной ручищей её тоненькую шейку.
- Поняла, - прохрипела Женька. Но как только почувствовала, что бандит ослабил хватку, с силой ударила коленом ему между ног и процедила:
- Убрал лапы, сволочь!
Парень, застонав, согнулся и отпустил её шею, прижимая свои руки к промежности. Женька, почуяв свободу, вновь кинулась бежать. Она уже добежала до берёзовой рощицы, когда по ногам что-то больно хлестнуло, и девочка, выставив вперёд руки и зажмурив глаза, полетела внутрь цветущего кустарника. А через несколько мгновений её, содравшую кожу на коленках и ладонях в кровавые лоскуты, уже поднимали чьи-то сильные руки.
- Вот, уроды! – пробасил у неё над ухом незнакомый мужской голос. - Молоденькую девчонку не можете привезти, чтоб не попортить шкурки. Из стоимости вычту ровно половину.
Женька открыла глаза и посмотрела на того, кто её держал за плечо. Над ней возвышался молодой мужчина атлетического телосложения. Его лицо с прямым тонким носом, чётко очерченными губами, высоким лбом и очень гладкой смугловатой кожей было, пожалуй, красивым, но пренебрежительная усмешка и холодный взгляд зеленоватых глаз делали эту красоту зловещей.
- Подержи её, - сказал он подбежавшему Болту, - а я ноги распутаю.
Девочка глянула вниз и увидела то, что остановило её бег. Это была плётка с семью металлическими наконечниками на хвостах, рукоять которой Злодей – так окрестила его Женька мысленно – держал в правой руке. Он наклонился и распутал хвосты, обмотавшиеся около Женькиных ног.
- Как я тебя стреножил, резвая кобылка? – пробасил Злодей и добавил:
- У меня не забалуешь и не убежишь.
Он ухватил её за локоть и потащил за собой к зданию. Массивную входную дверь им открыл и придержал Фикса, злобно поглядывая на девушку. Она плелась за Злодеем, содрогаясь от мысли, что за этой дверью её может ожидать страшная участь Олески.
Они прошли через фойе мимо большой доски объявлений, на которой остались лишь пожелтевшие обрывки листов с машинописным текстом да засиженный мухами план эвакуации, свернули к лестнице и поднялись на второй этаж. Второй этаж от лестницы отделялся двумя дверями: глухой деревянной и решётчатой металлической. Болт постучал кулаком по решётчатой двери. Через пару минут послышались шаги и дверь открылась. Охранник, высокий тёмноволосый парень в камуфляже и со связкой ключей, открыл им замок решётки и впустил Женьку и Злодея на этаж.
«Настоящая тюрьма», - ужаснулась она. Пока охранник замыкал решётчатую дверь, Злодей отпустил руку девушки и приказал:
- Отведи её к остальным. Да береги своё хозяйство, кобылка лягается.
Охранник окинул Женьку тяжёлым взглядом, покачал головой и, бросив зло:
- Ну, пошла! – подтолкнул в левый край коридора. Женька шла впереди, охранник, пощёлкивая плёткой, будто гнал на выпас непослушную тёлку, двигался следом. Девушка вздрагивала от каждого удара, ожидая, что в следующий раз плётка «приласкает» её плечи, но металлические наконечники всякий раз хлестали пол, не задевая её. Около двери, пятой от лестницы, охранник придержал её за плечо, затолкав плётку за пояс, отомкнул замок и втолкнул девушку в комнату. Сзади закрылась дверь, и вновь щёлкнул замок. Женька огляделась.
Комната была небольшая и тесная от стоящих в три ряда шести кроватей и тумбочек, возле каждой. Кровати весело желтели шелковыми покрывалами с большущими ярко-красными цветами в центре и бахромой по краям. Широкое окно прикрывали белые полупрозрачные шторы. На пяти кроватях сидели и лежали девушки, одинаково одетые в голубые шорты и белые футболки. Девчонки молча разглядывали новенькую, а Женька, не отойдя от шока и боли, пускаться в пустые разговоры не имела ни малейшего желания. Она разглядывала свои кровоточащие грязные колени и руки и, не обнаружив в комнате раковины, переживала, что, если вовремя не смыть грязь, раны будут гноиться и долго заживать.
« А есть ли во всём этом смысл? – тоскливо думала она. – В переживаниях о здоровье, о побеге, о нескладной жизни… И есть, и нет – одновременно, как в «Чёрном квадрате» Малевича. Есть смысл бороться за собственную жизнь… и всё перечёркивают два слова – жуткая неизвестность».
То, что неизвестность не сулила ей ничего хорошего, сообщали неулыбчивые лица соседок по комнате и в злобный окрик охранника, жестокость поймавших её бандитов и хищные усмешки Злодея. Но красноречивее людей были предметы: плётки, решётки, замки. Они намекали:
«Оставь надежду всяк сюда входящий».
Женька тяжело вздохнула, проковыляла к крайней свободной кровати, села и спросила, оглядывая лица присутствующих:
- Что это за место?
- Это место для лузеров, о которых никто не будет плакать, - ответила белобрысая девчонка, стриженная под мальчика, сидящая на кровати в дальнем углу.
- Каких лузеров? – не поняла Женька.
- Тех, которые лохи и лохушки, - пояснила белобрысая. Женька пожала плечами – слова девушки не прояснили ровным счётом ничего.
Раны на ногах и руках кровоточили и саднили при каждом даже осторожном движении. Она двумя пальцами стащила, висевшее на спинке кровати маленькое полотенце, приложила его к коленям и сморщилась от острой боли. Подула на ладони, которые от глубоких рваных ран не могла согнуть. Чтобы отвлечься от пекущей боли и не разреветься, вновь задала вопрос, глядя на словоохотливую соседку по комнате:
- А почему двери на замках? Это тюрьма?
- Почти, - подтвердила Женькины опасения девушка. – Это приёмник-распределитель. Отсюда продают с аукциона в закусочные или клубы.
- Людей как вещи? – поразилась Женька. – А куда полиция смотрит?
- Мы для них не люди, - отозвалась тёмноволосая молоденькая девочка, лежащая на кровати, расположенной в среднем ряду. – Воровки, проститутки, детдомовки, бродяжки – это отбросы общества, от которых следует избавляться. Так они предложили и все согласились.
- Только от девчонок? – спросила для уточнения Женька.
- Почему? И от парней тоже. Рядом комната, там парни. Но их в наручниках держат, пока не приживётся чип.
- Это бандиты делают?
- Не бандиты, а специальная структура, - вновь вклинилась в разговор белобрысая. На вид ей было где-то за двадцать с большим хвостиком лет. – Их работа особо не афишируется. Знаешь, как работа спецавтохозяйства, что отлавливает бродячих собак. С одной стороны, на глазах у людей стрелять собак или ловить петлями нехорошо – дети плачут, старики возмущаются. А с другой – бродячие собаки опасны, и от них нужно избавляться.
- Ничего не понимаю?! - не скрывала своего возмущенного удивления Женька. – Кто так жестоко решил поступать с людьми? Живыми людьми!
- Пришельцы.
Абсурдность ситуации поставила Женьку в тупик, заставила потрясти головой, чтобы отогнать морок.
«Какие пришельцы? Я сплю и вижу кошмарный сон? Или действительно за прошедшие сутки на планете произошли такие ошеломляющие события, а я ни сном ни духом».
Она переборола заползающую в душу тревогу и осторожно спросила:
- Давно пришельцы появились?
- Ты с какой луны свалилась? – уставилась на неё смуглая, немного раскосая соседка слева. – Они уж как год «вышли из тени», - при этих словах девушка криво усмехнулась. - На планете первый отряд, по их словам, высадился сто лет назад. Пока нас изучали, не вмешивались, а потом сделали предложение, от которого люди, как говорил наш физрук, не смогли отказаться.
- Откуда пришельцы к нам пожаловали? – продолжала донимать соседок расспросами Женька. Ей необходимо было прояснить ситуацию и понять, как действовать дальше. Трудно смириться, но она осознала, что никто не придёт и не поможет, не подскажет, теперь ей следует надеяться только на себя.
- Ты из лесу вышла, что ли? Или спустилась с гор? У вас ни газет, ни телевидения не было? Они – дракониды. Прилетели из созвездия Драконий глаз – вот все их и стали так называть. И пришельцы согласились с таким названием.
- Чему ты удивляешься? – огрызнулась Женька. – Что… в России мало таких мест, где не берёт телеантенна? Или в маленькие заброшенные деревушки почтальоны каждый день приносят свежие газеты?
- А Россия – это где? – полюбопытствовала Всезнайка, как мысленно окрестила стриженную под мальчика, самую говорливую и, кажется, самую старшую в комнате, девушку.
- Это страна, где мы живём, - оторопело пялясь на Всезнайку, проговорила Женька, начиная подозревать самое худшее.
- Ну, наша страна называется Федеративная республика Русь. А непосредственно мы живём в Республике Дальний Восток. В неё входит три области и один край
- Назови их, пожалуйста, - дрожащим голосом попросила Женька.
- Пожалуйста, - дёрнула плечом Всезнайка. – Приморская, Хабаровская, Амурская - это области. И Манджурский край. Ты в школе не училась? Или тоже – пришелец?
- Ага, - упавшим голосом подтвердила Женька. – И мне страшно… Я не знаю, как попала в этот мир. Он и похож, и непохож на наш. У нас нет никаких пришельцев, и людей не продают как товар. Но иногда поступают тоже жестоко, - при последних словах у неё затряслись губы, а из груди вырвался всхлип.
- Ну, тихо, тихо! Не плачь! – подошла к Женьке Всезнайка. Она села на кровать, погладила Женьку по голове и печально сказала:
- Здесь у тебя ещё будут причины лить слёзы. Поверь моему опыту. Я здесь кантуюсь уже второй месяц.
- Даже в закусочные не нужна? – уколола Всезнайку белокурая девушка с правильными, но мелкими чертами лица и чистой матовой кожей.
- А тебя, красотку – проститутку, на конкурс не пустили, так ты готова всех своим ядом забрызгать, - огрызнулась Всезнайка. – Что? Обломился принц на белом коне из США?
- Я всё равно переберусь в Англию, - гордо заявила путана.
- А что же прямо не в США? – едким голосом спросила Женька, которой стало обидно за Всезнайку, кажется, хорошую, душевную девушку. – Там богатеньких буратин – пруд пруди.
- А я про Англию и говорю, - непонимающе заметила путана.
- Что про Англию? – переспросила удивлённая Женька, хотя удивляться ей не стоило. Мир, в который она умудрилась каким-то образом попасть, был другим, и к этому следовало привыкать.
- Я про Соединённые Штаты Англии и говорю, - снизошла до пояснения путана, отвернувшись к окну. После этих слов Женька тяжело вздохнула.
«Как жить и пытаться выбраться из этого мира?» - вопрос будоражил её сознание. От переживаний даже боль притупилась. Всезнайка тронула её за плечо и спросила:
- Как тебя зовут?
- Женя.
- А меня – Оксана, - представилась Всезнайка. – Ты как к нам попала?
- В эту тюрьму? Или вообще?
- В наш мир, если твои слова не шутка. Ну, и в эту тюрьму, как ты её назвала.
- Понимаешь, вчера, в полдень, я шла по парку. И вдруг вокруг начало темнеть. Вышла на ночную улицу. Очень испугалась. Повернула назад, побежала. Но ничего не менялось. Вокруг стояла ночь. Я сразу и не поняла, что попала в другой мир. Такие же улицы и дома, такие же люди. В моём мире со мной случилась большая неприятность. Я боялась идти домой. Подошёл паренёк, оказался детдомовец. Я переночевала в квартире его знакомой. Она мне сказала, чтобы я зарабатывала деньги попрошайкой у вокзала. Там меня схватили какие-то парни и привезли сюда.
- А почему ноги и руки в ссадинах? Пыталась убежать?
- Ага, - подтвердила догадку Оксаны Женька.
- К плохим людям ты попала в квартиру, Женя, - продолжала Оксана. – Они прекрасно знали, что попрошайничество запрещено законом. За него попадают в эту тюрьму и лишаются всех гражданских прав. Они, видимо, завербованы и работают подсадными утками.
- Мне они показались такими милыми, добрыми, - печально вздохнула Женька.
- Не верь, девочка, никому. И раньше люди были себе на уме, а с появлением драконидов многие стали их наушниками и соглядатаями. Ещё месяц назад я бы так не откровенничала, боялась. А теперь мои дела – швах, поэтому и говорю с тобой. А ты слушай и мотай на ус.
- А какие они, дракониды?
- Похожи на людей. Красивы, молоды. Предложили людям особое лекарство, сделанное из их крови. Оно помогает от всех болезней и продлевает жизнь вдвое. Сама понимаешь, кто способен от такого отказаться?
- Прямо спасители человечества, - с саркастической ноткой в голосе высказала мнение о пришельцах Женька.
- Вот-вот… спасители, - подтвердила Оксана. – Да не всем и каждому даётся сей волшебный дар. Только тем, кто полезен обществу.
- А кто определяет полезность?
- Экспертная комиссия. Туда входят дракониды и люди. А рекомендованные списки в комиссию представляет общественный совет каждого города, области, республики.
- Общественный совет, вероятно, состоит из уважаемых людей? – поинтересовалась Женька, хотя в её вопросе содержался и ответ.
- Конечно, - согласилась с ней Оксана. – Ты, я смотрю, быстро разобралась в хитросплетениях нашей новой жизни. Проницательная девочка.
- Это не трудно, - ответила Женька. - У нас хоть и нет драконидов, но какие-то общественные советы из уважаемых людей имеются.
«Уважаемых людей» Женька произнесла с нажимом в голосе. И здесь же подтвердила, что не зря сделала упор на эти два слова, добавив:
- И кто их делает уважаемыми и за какие заслуги один бог ведает.
- Или дьявол, - усмехаясь, добавила Оксана.
Беседу прервали тяжёлые уверенные шаги по коридору, явно направляющиеся к их комнате. Щелкнул замок и в проёме двери показался охранник.
- Новенькая, пошли со мной! – приказал он не терпящим возражения, властным голосом. В руках охранника Женька увидела плётку-семихвостку и - побледнела.

Другой мир-изнанка нашего. Ведь что только не творится у нас.... Людмила, я об играх. Получается уже вторая девочка теряет свою жизнь. Сначала Мила, теперь вот Женька. Что то мне этому Демиургу, перья по выщипывать захотелось. Философствовать хорошо, иметь возможность переиграть свою, несложившуюся, как ты хочешь, жизнь, хорошо. Но почему за счет других??
Спасибо! Жду продолжения!

Женька Попова не пропадёт. Она полюбит вампира и останется с ним - я ведь обещала хеппи энд. Но прежде ей придётся пройти сквозь испытания и кое-что понять. Мысли буду высказывать спорные, поэтому и хотела бы, чтобы читатели писали комменты.

Мир другой, а нравы те же! Жестокость, насилие, право распоряжаться чужими жизнями.

Людмила, спасибо! Радует, что будет ХЭ. Ждем!

___________________________________

Спасибо, чудесный подарок!

 » Обложка

А этот что-то типо обложки.
[img][/img][/img]

 » Глава 8 ( первая часть)

- Куда? – испуганно спросила Женька.
- Куда надо! – ответил охранник и для убедительности стукнул концом рукоятки плётки об своё колено, но увидев, что девочка вся сжалась и вздрогнула от его движения, однако не сдвинулась с места, добавил:
- К доктору. Твои ссадины лечить.
Женька встала и поплелась за громилой-охранником. Медицинский кабинет находился на этом же этаже, только в противоположном крыле. Её встретил старичок в очках, белом халате и белой шапочке. Охранник, заведя девочку в кабинет, топтался у порога, но доктор – а был ли он специалистом высшей категории или обычным фельдшером для Женьки не имело значения, в её глазах он являлся человеком, помогающим людям и когда-то дававшим клятву не навредить – тихо, но твёрдо указал тому на дверь со словами:
- Подождите там.
Охранник нехотя вышел.
- Раздевайся и ложись, – сказал старичок, отвернувшись от девочки и натягивая на руки резиновые перчатки. Женька, стоя возле кушетки, оглядывала убранство кабинет и остановила взгляд на странном сооружении у дальней стены. Она никогда не была на приёме у гинеколога, поэтому на гинекологическое кресло взирала с тревогой и непониманием, ведь старичок указал именно на него. Доктор повернулся к пациентке и, увидев, что та и не думала выполнять его распоряжение, удивился:
- Чего стоим? - но глянув на её окровавленные колени, покачал головой.
- Ну и ну! Садись на кушетку – сейчас обработаю. И сарафанчик снимай – посмотрю, есть ли ещё ссадины на теле.
Девочка села на кушетку и попыталась снять сарафан, но из-за жуткой боли ладони не сгибались, а двумя целыми пальцами, которые сохранились, потому что были замотаны платочком, могла лишь ухватить за подол, но стянуть одежду с себя никак не получалось.
- Ой-ё-ёй! – запричитал старичок-доктор, увидев её бесплодные попытки разделаться с сарафаном. – Да у тебя, милая, ни ладони, а кровавое месиво! Где же ты так умудрилась?
- Упала, - коротко объяснила Женька.
Обработав колени и наложив на них повязки, доктор принялся за её руки и попытался снять перстень с пальца левой руки, чтобы под ним не осталось грязи, а инфекция не распространилась бы на всю ладонь, но сделать этого не смог. Перстень будто врос в палец. Старичок недовольно пробурчал:
- Надо бы распилить, а то заражения не избежать.
Женька, отдёрнув руку, закричала:
- Нет-нет!
На крик вбежал охранник. Старичок замахал на него руками, сердито выпроваживая:
- Иди, голубчик! Иди! Мы тут сами разберёмся, - а девочку успокоил:
- Ладно, милая, пока трогать не станем. Но если рука будет плохо заживать – придётся распилить.
Он отошёл к стеклянному столику и начал возиться с ампулами и шприцем. Женька с детства боялась уколов. Прививки в школе делала только после обещания матери устроить ей хорошую трёпку, поэтому смотрела на манипуляции доктора с опаской. А когда он подошёл с большим шприцем, на котором красовалась толстенная игла, девочка запаниковала и кинулась вон из кабинета, но в коридоре попала в руки громилы-охранника, который вновь вернул её к кушетке. Женька в руках охранника брыкалась и верещала:
- Нет! Не надо! Не хочу!
- Иван, держи её крепче! - приказал старичок, увещевая испуганную девочку:
- Потерпи, потерпи детка!
Когда толстая игла вошла в плечо, Женька громко ойкнула, однако инъекцию доктор сделал профессионально, и боли она больше не испытала. Отойдя к столу с пустым шприцем, доктор сказал охраннику:
- Её бы нужно переодеть. Сарафанчик весь в земле. Принеси, голубчик, чистую форму.
Пока отсутствовал Иван, девочка спросила у доктора, который что-то записывал в толстой тетради:
- Зачем сделали укол?
- Там обезболивающее и успокоительное. Будет проще приспособиться к чипу.
- Какому чипу?
- Который тебе ввёл, - пояснил старичок, продолжая писать.
- Для чего?! – вскричала испуганная девочка, вывернув шею и стараясь разглядеть плечо. Но в том месте, где был сделан укол, виднелась лишь еле заметная красная точка.
- Для того, милая, - местный эскулап повернулся к ней, снял очки и устало протёр их тряпочкой, извлечённой из кармана халата, - что без чипа ты в этом мире никто. Он - твой паспорт, медицинская книжка и многое ещё чего, что тебе совершенно не нужно знать. Пока он три дня будет входить в резонанс с твоей нервной системой. Потом я возьму у тебя все анализы, сделаю разные тесты и запрограммирую его конкретно под тебя. И хозяева, куда тебя продадут, будут знать: кто ты, что ты, на что способна, чего можно и чего нельзя с тобой делать.
Женька слушала, и в душу холодной змеёй заползал ужас, особенно от последних слов доктора, сказанных спокойным и совершенно равнодушным тоном, будто говорил он не о живом человеке, а о подопытном кролике или, хуже того, бесчувственной вещи, с которой можно вытворять всё, что заблагорассудится. Может, убивать нельзя, хотя…при желании можно и убить, если захочется насладиться мучениями агонизирующей жертвы. Она вспомнила, что несколько месяцев назад на русскоязычном ресурсе Всемирной паутины, читала броские заголовки статей: «Осторожно: чипизация страны», «Управление населением» и прочие, но не обратила на шумиху внимания, считая очередной «уткой» журналистов, нагоняющих страх на обывателей. Но в её мире возможность управления людьми только обсуждали, и неизвестно - было бы подобное реализовано или осталось лишь в пугающих заголовках, да головах фантастов. В том же мире, куда её, несчастную, занесло превратностями злодейки-судьбы - это была реальность.
То ли чип уже начал сонастройку, то ли подействовало лекарство, но девочка стала впадать в какую-то прострацию: всё видела, слышала, но на происходящее реагировала вяло. И эта вялость имела странную направленность: вместо того, чтобы подчиняться и исполнять чужие приказы и требования, её желания сконцентрировались на одном – упрямом отказе от любых движений. Когда Иван принёс шорты и футболку и приказал ей переодеться, она только подняла на него немного раскосые зеленоватые глазищи, но не пошевелила ни одним мускулом, продолжая неподвижно сидеть. Охранник взревел:
- Шевелись, стерва! – и хлестнул плетью по кушетке рядом с ней, но даже такие действия не оказали на девочку какого-то эффекта. Старичок-доктор поморщился и пробурчал:
- Иван, нельзя ли спокойнее? Она – ребёнок, и у неё болят ладони. Девочка не может снять сама сарафан. Помоги ей.
- Пётр Эммануилович, она хорошая притворщица. Сейчас прикинулась глухой. Видите, на мой окрик даже бровью не повела. Её нужно вздуть, как следует, а не валандаться.
- Голубчик! - воскликнул доктор и, как трагический актёр, воздел руки вверх, будто призывая невидимого бога или ангела в свои свидетели. – Ты утомляешь меня своей жестокостью.
- Ничего, док, - ответил охранник, осклабившись. - Зато быстрый способ воздействия на этот сброд.
Женька смотрела на доктора и в мозгу рождалась глухая неприязнь:
«Сам участвует в превращении людей в рабов, но хочет чистеньким остаться, не выносит, видишь ли, жестокости – экий честоплюй!»
Странно, что мысли в голове, хоть и медленно, но всё-таки рождались, а вот руки и ноги оставались недвижными, будто и не её они совсем.
« Может, меня парализовало?» - появилась неприятная догадка, однако не принесшая страха и волнения в крови. А тем временем «добрый» доктор вышел из кабинета, предоставив злобствовать Ивану, который не преминул этим воспользоваться. Он схватил Женьку за плечо и рывком поднял с кушетки, но девочка не могла стоять, и стоило ему разжать руку, как она упала на пол. Это взбесило охранника окончательно. Он пару раз ударил её плёткой, ударил вполсилы, но металлические наконечники оставили несколько кровавых борозд на руке и ноге несчастной. Ели бы девочка была в нормальном состоянии, то, наверное, от дикой боли закричала или потеряла бы сознание, но своё тело она ощущала как деревянное, поэтому боли почти не почувствовала. Ох, сколько злых слов роилось у неё в голове! Но проблема в том, что произнести их не могла, а только с ненавистью смотрела в налитое яростью лицо мучителя. Он, вероятное всего, в злобе стегал бы её плёткой, пока тело строптивицы не превратилось бы в окровавленный кусок мяса, но за дверью послышались быстрые шаги, она распахнулась, и на пороге появился Злодей.
- Что тут происходит?! – вопрошал его голос, но в нотки удивления было вплетено и недовольство. Увидев окровавленную девочку на полу и, повернувшись к покрасневшему от ярости, озверевшему охраннику, Злодей процедил сквозь зубы:
- Совсем оборзел?! Во что вы мне товар превратили, идиоты! Я тебя самого на корм отдам!
Она поднял Женьку, положил на кушетку и крикнул в открытую дверь:
- Петр Эммануилович! Где вы там?! Быстро сюда!
По коридору послышались торопливые шаркающие шаги «доброго» доктора, и вскоре он вплыл в кабинет.
- Что это такое? – указал Злодей на неподвижную, избитую девочку на кушетке.
- Я ему говорил, - промямлил доктор с опаской поглядывая на Злодея.
- Так надо было позвать меня, – сердился Злодей, и Женька поняла, что в этой тюрьме он самый главный. А тот между тем, понаблюдав за скорченным телом девочки, вновь пристал с вопросами к доктору:
- Что это с ней?
«Добрый» доктор, обрабатывая перекисью новые ссадины на Женькином теле, пожал плечами и ответил:
- Не знаю, какая-та побочная реакция.
- Но ведь раньше такого не было, - озабоченно уставился на него Злодей.
- Да, не было, сэрин Лесерит. Но реакция организма у каждого своя.
- Она хоть чувствует?
- Вряд ли, - ответил «добрый» доктор. – Если бы чувствовала боль, то хотя бы плакала, морщилась.
- А слышит? Смотрю, она зыркает на меня глазами – и всё.
- Трудно сказать. Я с таким побочным эффектом сталкиваюсь впервые. За девочкой нужно понаблюдать.
- Хорошо, - согласился Злодей. – Снимите с неё грязную одежду. Поместим её в изолятор.
Доктор взял ножницы и разрезал сарафан и трусики на Женьке в нескольких местах, лоскуты сбросил на пол, а Злодей подхватил девочку на руки и понёс по коридору. Впереди бежал охранник Иван и услужливо открывал перед начальством двери.
Женьке было стыдно находиться совершенно голой рядом с одетыми взрослыми мужчинами, но стыд этот был ленивый, почти никак не отразившийся на реакциях одеревеневшего тела. Её занесли в небольшую комнату, положили на застеленную белыми простынями кровать, а на шею надели кожаный ошейник, короткая цепь от которого тянулась к металлической спинке кровати.
«Как собаку…» - промелькнула в голове у Женьки горькая мысль, но мысль - вялая, не сильно трогающая сознание. Её прикрыли белой простынёй, и было безразлично, что произойдёт дальше. Тупое равнодушие поселилось внутри её разума, сердца, души. Ни холодящего страха, ни опаляющей яростной ненависти, ни согревающей надежды – безразличие, будто всё происходит ни с ней, с кем-то посторонним, чужим, даже чуждым ей. Она слушала, как бьётся сердце, дышат лёгкие, в голове ползают мысли полудохлыми тараканами, и понимала, что превратилась почти в овощ, и для чего сейчас жила - сама не понимала. Странно. Она была наблюдателем за процессом – сторонним и скучающим. Ей надоело смотреть в одну точку и моргать усталыми веками. Женька закрыла глаза, всё глубже и глубже проваливаясь в темноту, но и в этом не было радости, удовлетворения - обычный процесс ненужного бытия.
Когда она их открыла – увидела чью-то ладонь, пальцы которой легонько дотрагивались до лица. То, что она почувствовала прикосновения – немного удивило. К ней возвращалась чувствительность, но пока не сформировалось окончательное решение – радоваться этому? печалиться? безразлично наблюдать? Сфокусировав взгляд, она поняла, что дотрагивался до неё Злодей. Он наклонился чуть ниже, взглянул ей в глаза и спросил:
- Чувствуешь боль?
Она прислушалась к себе. Боль была саднящая, но слабая, не доставляющая неприятности. Он сказал:
- Хорошо. Рот можешь открыть?
Девочка попыталась – приоткрылась маленькая щелка. Из-за изголовья появился старичок-доктор и сунул в эту щель тоненькую трубку от небольшого пузырька с чем-то красным.
- Милая, постарайся проглатывать и не давиться, - проговорил он и стал легонько надавливать на пластик пузырька. Женька помнила, что старичок не добрый доктор Айболит, от его укола она превратилась в деревянное безвольное и безразличное полено, чурку с глазами. Но она не сопротивлялась, стараясь глотать густую сладко-солёную жидкость.
- Вот такой ты мне нравишься, - заявил Злодей и растянул губы в хищной улыбке. – Послушная, спокойная. Захочу – наполню тебя желаниями и эмоциями, захочу – будешь пустой оболочкой. Да, док? – обратился он уже к «доброму» доктору.
- Совершенно верно, сэрин, - подтвердил тот. – Дня три ещё понаблюдаем и можно снимать ошейник – она будет идеальной кормилицей или куколкой для развлечений в клубе. Я подстрою чип под нынешнее состояние, и девочка почти не будет чувствовать боль, так что пригодна будет для плёток, розг, ножичков, проколов спицами, прижиганий.
- Ну, нет, - возразил Злодей, убрал с лица Женьки прилипшие от пота волосы, и стал разглядывать её лицо. – Не для того я пожертвовал свою кровь на её восстановление, чтобы дёшево продать в клуб на потребу отщепенцам из разных родов. Посмотрите, какая она хорошенькая. Её не стыдно предложить бруджам, торедорам и даже кому-то из вентру.
Они непринуждённо обменивались мнениями об её дальнейшей судьбе, будто девушка не присутствовала в комнате, была глухой или представляла собой деталь интерьера. Между тем Злодей стянул с Женькиного тела простынь и продолжал рассуждать:
- Видите, какая у неё нежная чистая кожа. Она рыженькая, и волоски придают её белой коже слегка золотистый оттенок. Груди - крепенькие, ножки - длинные, стройные.
Он рассматривал, ощупывал и расхваливал её, как породистую кобылу перед аукционом.
- Ты, док, заложи в чип, навыки танцовщицы. Снимем ролик с обнажённой танцующей девочкой. Думаю, за неё одну я выручу столько, сколько за вместе взятых, оставшихся девчонок.
Он взял в свои руки левую Женькину ладонь и стал внимательно разглядывать перстень. Попытался его покрутить на пальце, стащить, но ничего не выходило. Девочка только слабо стонала, когда он выкручивал палец вместе с перстнем.
- Где-то я такой уже видел, - рассматривая и так и этак украшение, задумчиво бормотал Злодей. Женька, почти не мигая, смотрела на высокого зеленоглазого красавца, разглядывающего её тело и её перстень с одинаковым интересом торговца, прикидывающего возможную стоимость товара, и тоже чувствовала в его облике что-то знакомое даже через пустоту и равнодушие в своей душе. Неожиданно в мозгах, будто загорелась лампочка, сознание прояснилось, и она вспомнила… Нет она его не знала, никогда не видела даже во сне. Но в нём было что-то общее с теми, кого она видела и о ком так долго мечтала.
« Вампир!»
Это знание, само слово буквально заполонило её голову, оглушило. Злодей немедленно оторвался от созерцания перстня, внимательно глянул ей в глаза и спросил:
- Откуда ты знаешь?
И решение наконец-то сформировалось. Женька не могла улыбаться, лицевые мускулы ещё были не совсем подвластны, но растянуть губы усилием воли всё-таки сумела. Что за улыбку она продемонстрировала – трудно сказать, но её улыбка была никак не ужаснее многих улыбок вампиров. Главное - это была её первая эмоция, первый вызов, первая победа, подкреплённая яркой мыслью:
- Хрен я тебе скажу, урод!
- Что?! – его брови медленно поползли вверх. Но Женька, наполнив своё сознание парой мыслей, решением бороться и радостью, что перестала быть безучастной куклой, очень устала. Она закрыла глаза и просто прислушивалась к собственному дыханию.
- Посмотри мне в глаза! – приказал Лесерит, гневно взирая на худенькую девочку в собачьем ошейнике. Впрочем, «безмятежному, светлейшему» вампиру, больше подходила кличка, придуманная Женькой, - Злодей. Или звание - Ваше Злодейшество.
« А что? – в её голове медлительным червячком проползла мысль. – Хорошо бы звучало - Ваше Злодейшество Лесерит, и сразу всем ясно – кто перед ними».
Девочка послушно открыла глаза и уставилась на него. Пока у неё было мало сил, не стоило сопротивляться, но свои мысли следовало прятать до поры до времени. И начинать нужно было немедленно, поэтому она вновь начала слушать своё дыхание. Вдох – выдох, вдох – выдох, а в голове - тишина.
- Ты меня слышишь? Отвечай! – рокотал голос Лесерита. Девочка таращилась на него во все глаза и дышала. Только дыхание и никаких мыслей, одно дыхание – мерное, спокойное. Это была её защита, протест и вызов – пусть serene побесится.
- Ну-ну, - через какое-то время вымолвил Лесерит. – Ваше Злодейшество, говоришь? Настоящих злодеев ты ещё не видела, детка. Хочешь, кое-что расскажу?
Он хитрил, хотел вызвать на диалог, но на приманку из любопытства Женька не клюнула, а продолжала слушать своё дыхание. И тогда serene Лесерит заговорил:
- Ты ведь знаешь про лекарство, что избавляет от болезней и продлевает жизнь людям? Так вот. Оно делается не только из крови драконидов, но и крови людей. Кровь первой группы с тем или иным резусом подходит идеально. И её периодически должны сдавать все, обладатели первой группы, независимо от статуса и положения в обществе. Это жертва отдельной группы на благо всех. Точно так же жертвуют и дракониды. Мы отдаём свою священную кровь людям, являющимся, по сути, нашей пищей, чтобы эта пища жила долго и счастливо. А пищей-то являются не все, сама понимаешь, а лишь тысячная часть от всего человечества, даже меньше. И своих кормилиц и кормильцев мы не убиваем – это запрещает делать закон, принятый не людьми, а драконидами. В кормильцы мы берём людей достигших совершеннолетия. К чему я тебе всё это рассказываю? Да к тому, что кровь для всеобщего блага отказались сдавать не дракониды, а люди. Именно среди людей начались протесты. Представители одной конфессии не хотели сдавать кровь для другой, тем более для неверующих. Повылазили националисты всех мастей. Начались митинги, пикеты и демонстрации. Вот так-то, милая пришелица, если правда то, что ты поведала девочкам.
Он

Принимайте в читатели. Мне понравилось. Необычно, интересно. Правда другие твои произведения не читала и хотя это продолжение "Кома", но пока не запуталась интересно что дальше, жду продолжения.

Я рада Вам!

 » Глава 8( вторая часть)

Он ещё постоял немного рядом с Женькой, видимо, ожидая ответа, потом прикрыл её простынёй и вышел вместе с «добрым» доктором. Дверь в изолятор осталась открытой, и в неё иногда заглядывал, проходя по коридору, накаченный молодой мужчина в камуфляже.
«Ещё один охранник, не садист Иван, но они все тут, по-моему, шизанутые. Если Иван сменился, то в отключке провалялась несколько часов или сутки. А ошейник одевают, чтобы не сбежала? Интересно, как бы смогла? Боком, что ли катилась?.. Блэк. Эх, его бы сюда! Пусть бы штаны кое-кому пообтрепал…да и всё, что в штанах. Я бы не обиделась… - скосив глаза вбок и глядя в дверной проём, рассуждала Женька и одновременно поедом себя ела за наивность и глупость. - Дура! Какая же я – дура! Вампиры – красавцы! Так любят, целуются… Теперь понимаю, как эти красавцы могут целовать… до смерти. А любят с плёткой в руках. Правильно Олеска говорила: «Это только красивая сказка». Подобные сказки и сочиняют для лохушек как я, чтобы в силки удобнее ловить. А ещё хотела их найти, спрятаться от бед на груди. Ну, нашла… и что теперь? Как вырваться и убежать из страшной сказки?»
Её едкие размышления прервал «добрый» доктор, войдя в изолятор с капельницей, которая свисала с пятисотграммовой бутылки с прозрачной жидкостью.
- Ну-с, сейчас тебя, моя красавица, немного подкормим, - проговорил он деловито, перетянул девочке руку жгутом и воткнул в вену иглу.
«Подкормит этот Айболит, как же! На том свете, что ли?.. Ох, скорей бы уж! А то лежу чуркой, скоро пролежни появятся».
Из глубины естества вдруг скомандовал голос:
«Борись! Не опускай рук!»
Сердитая Женька мысленно огрызнулась:
«Ты это, оптимистка, угомонись! Устала я. Отдохну малёк, потом продолжу борьбу».
«Мы вырвемся!» - продолжал голос.
«Ну, ясен пень! – согласилась Женька. – Только под руку не долдонь, а то прорыв может закончиться нашим съедением».
«Не бойся! Я с тобой! Помогу».
Женьке стало немного страшновато: может, она сходит с ума? или так действует новое Айболитово лекарство? Однако тянуло в сон и хотелось сладко зевнуть, но даже такой скромной радости её лишили – нижняя челюсть не двигалась.
Девочка вновь проснулась, когда за окном смеркалось. Она начала проводить «ревизию» собственного тела – поморгала, подвигала нижней челюстью, пошевелила пальцами рук и ног.
«Ого! Тело постепенно отходит. Прогресс налицо!» - обрадовалась Женька. На работу мускулов решил отозваться и желудок, громко заявив о себе. Когда он прогремел в четвёртый раз, нахально требуя еды, щёлкнул выключатель, и в комнату вошла Оксана с тарелкой, ложкой и в сопровождении охранника. Оксана подхватила стоящую в угла табуретку, поднесла к кровати, села на неё, приветливо улыбаясь, спросила:
- Ну, как ты?
Женька медленно, будто пробуя каждый слог на вкус, проговорила:
- Оживаю.
- Вот и хорошо, - заявила Оксана, пристраивая на коленях глубокую тарелку с едой, и добавила:
- А чтобы быстрее ожила, давай-ка поедим.
Она медленно и осторожно начала кормить Женьку куриным супом- пюре. Охранник немного постоял возле них, посмотрел на кормление и вышел. А Оксана зашептала:
- Из-за тебя хозяин тут устроил разнос. Ваньку уволил. И правильно сделал - гнида, а не человек. По ночам девчонок таскал в дежурку, бил и трахал. Витька, - она кивнула в сторону коридора, - пёс при хозяине, но не зверствует и не насилует.
Женька послушно открывала рот, глотая суп, и с болью думала:
«Как же так? Они – люди. Такое может произойти с ним самим, с его братом, девушкой или сестрой. Почему они так жестоки? И Лесерит говорил, что люди разобщены. Небось, чтобы получить долголетие многие задницу рвут, доказывая свою лояльность и полезность. Да на соседей «телеги» строчат».
Вскоре суп был съеден, и Оксана, нырнув под кровать, вытащила оттуда судно. Женька, красная как рак, начала отнекиваться, но новоявленная нянька слушать не стала, а, приподняв простынь, подтолкнула судно под одеревеневшее Женькино тело со словами:
- Нечего стесняться. Ты бы побрезговала, если бы такое случилось со мной?
- Нет.
- Вот видишь…
Она ушла с судном, по пути задев и стянув простынь, прикрывающую девочку. Когда вернулась назад, в дверном проёме стоял охранник Виктор. Он, посмотрев, как она заботливо укрывает неподвижное тело девочки, проворчал:
- Чё ты её прикрываешь? Пусть привыкает быть голой, теперь таким будет её рабочий костюм. Ошейник и наручники – вся ваша одежда, шлюхи драконидов.
Оксана, попрощавшись с Женькой и пообещав придти на следующий день, выходя из комнаты, остановилась рядом с Виктором и, дерзко глянув на него, сказала:
- Не плюй в колодец, Витя! Кто знает, как повернётся колесо судьбы? Сегодня – я, а завтра – ты, - пропела она последние слова и вышла.
А поздно вечером Женька услышала снизу доносившийся гул голосов, музыку, а потом дикие крики мальчика. По голосу ребёнку было не более десяти – тринадцати лет. Плач и крики возобновлялись два раза. Сразу за этим слышались возбуждённые мужские голоса, смех. Потом, стихнув на какое-то время, вновь возобновился неясный гомон голосов, словно волн прилива: то громче рокот, то тише и почти шипение.
Девочка не спала до самого рассвета. Как можно было заснуть после душераздирающих криков ребёнка? Как? Что они там с ним творили – эти безнаказанные изверги, нелюди, людоеды? Убивали, насиловали, били и издевались? И пили, пили его наполненную адреналином, муками и ужасом кровь.
«Чтоб они захлебнулись, сволочи! Гады! Проклятые, проклятые живодёры!» - твердила Женька, всхлипывая, стеная и проклиная монстров, не в силах заткнуть уши. Как же она их ненавидела в эти минуты! Упитанных, холёных, красивых. Или это развлекались люди? Такие же бандиты, что привезли сюда и что охраняют застенки кровавого ужаса и безысходности. Женька поклялась, что отомстит, обязательно отомстит, пока не знает как и когда. Да, ей страшно за себя саму, страшно, что от всего увиденного может сойти с ума, но иначе не стоит жить.
«Если зверства прощать, тупо и равнодушно проходить мимо, отгораживаясь фразой: «Бог рассудит и накажет», как можно говорить и петь о любви и человечности? Растить своих детей, зная, что другие дети отдают жизнь за ваше благополучие?» - спрашивала она себя и понимала, что людей совратили вампирской кровью, растлили их души, уничтожив совесть. Но она любовью к лживым «драконидам» переболела и хотела вернуться домой, не смотря на гипотетическую возможность прожить здесь почти двести лет, значит, - нужно бороться. Нет, она не надеялась, что переборет сложившийся порядок, изменит взгляды большинства. «Своя рубашка ближе к телу» и «один в поле не ратник» - людская мудрость не зря рождала такие пословицы. Женька хотела сама выбраться из застенка и помочь другим, а также найти тех, кого не прельстили здоровьем тела в обмен на здоровье души. И вот тогда… Да, надежда душу греет и юношей питает. На рассвете девочка уснула полная надежд. Впрочем, не маленькая наивная девочка, а вполне взрослая девушка, лишённая некоторых иллюзий; через месяц ей должно было исполниться семнадцать лет, но в этом мире месяц довольно долгий срок.

Людмила, спасибо за продолжение! Очень понравилось)))Читала  затаив дыхание.
Да, попала Женя из огня, да в пОлымя!!! Одно радует не смирилась, собирается бороться! 
Ждем продолжение.
___________________________________

Женька попытается бороться. А теперь очень жестокая глава.

 » Глава 9 ( первая часть)

Милые дамы, всех с праздником!


Глава 9 (первая часть)

В главе есть описание жестокой сцены. Но от этого, увы, никуда не деться.

У него разламывало голову, во рту стоял гадкий привкус, и не хотелось вставать с постели. Типичное похмелье, и в этом вампиры ничем не отличались от людей. Но поганое настроение было не только от неважного физического состояния. Вчерашняя пирушка – вот причина плохого настроения, но она лишь одно из звеньев будущих неприятностей. Это он чувствовал. Да ещё ужасный кровавый кошмар, приснившийся этой ночью. Он до сих пор ощущал на своём горле клыки зверя. Лесерит помотал головой, прогоняя остатки сна, и скривил губы, чувствуя жажду. Голод, сухость во рту и головокружение – как же мерзко!
- Светлейшая Дева- пророчица! Как же мерзко! - громко повторил Лесерит, вспоминая свой вынужденный подхалимаж и заискивание перед посланником, грядущую прореху в бюджете и отвратительные сцены скотских желаний гостей, которые они даже не думали закрывать в своём сознании, решив расслабиться и поиграть на всю катушку. Он, безраздельный хозяин распределителя, даже на дни рождения друзей никогда не позволял опускаться до подобных извращений. На такое непотребство способны только люди - низшие существа, недалеко ушедшие от животных.
« Нет. Для животных извращения и истязания ради похоти – это оскорбление. Такое вытворяют только грязные гомо сапиенсы», - раздражённо думал Лесерит, встав с кровати и собираясь выпить чашечку крепкого кофе. С прикроватной тумбочки он взял серебряный колокольчик и позвонил. Через несколько секунд в дверь постучали, и, дождавшись хриплого хозяйского: «Войди!» - в спальне появилась белокурая миниатюрная девушка с подносом, на котором исходила паром чашка с чёрным кофе. Изобразив лёгкий книксен и просеменив быстрыми ножками, она поставила поднос на колени хозяина и застыла в выжидательной позе чуть поодаль. Вампир, глотнув обжигающий напиток и глянув на обуреваемое любопытством и хитрецой личико кормилицы, хмуро сообщил:
- В ближайшие месяцы не жди, Роза, подарков. И Карине с Ниной передай.
Услышав неприятную новость, девушка надула губки и плаксивым голоском спросила:
- Вы меня разлюбили, сэрин? Я что-то сделала не так?
- Не в тебе причина, куколка, - успокоил Лесерит. – С делами пока туго. Тут такой экземплярчик попался – пальчики оближешь! Хотел по хорошей цене продать… и выгорело бы дело. А теперь приходится в столицу везти. Думаешь, заплатят? Ага, держи карман шире!
- В Москву? – поинтересовалась девица; её глазки загорелись и, сделав быстрый шажок в сторону хозяина, она состроила обиженную гримаску и начала упрашивать:
- Возьмите меня, сэрин… ну, пожалуйста! Я буду все-всё делать, как Вы мне прикажите. Не стану досаждать болтовнёй. Превращусь в тихую и незаметную мышку… Пожа-алуйста!
Вампир недовольно поморщился, махнул в сторону кормилицы рукой, дескать, отстань со своим нытьём, допил кофе и пояснил:
- Не в Москву везу. В Хабаровск. Там ты три раза была. Возьму с собой только Карину. Она Дворец искусств хотела посетить и прослушать лекцию мастера Турасета по инсталляциям. Я еду всего на один день.
- А мне нужно поставить голос. Вы сами хотели, чтобы я училась пению, – девушка начала нервно накручивать белокурый локон на пальчик, сердито поджав губки. Он отставил поднос с чашкой в сторону и поманил к себе девушку:
- Ну, чего набычилась? Иди ко мне. Раз пообещал свозить в Москву – сделаю. Поедем недели на две. Летом. Я и с преподавателем уже договорился. Обещания я держу, ты знаешь.
Кормилица подошла, скромненько села на краешек постели, откинула волосы с шеи и загадочно стрельнула на вампира глазками. Он усмехнулся:
- Ох, лисичка… - а потом, поцеловав в шею, выпустил клыки. Роза дёрнулась, почувствовав боль, но вампир держал крепко. Вскоре она расслабилась и привалилась плечом к его груди. Лесерит, пробравшись рукой между полами её шелкового халатика, насыщался тёплой кровью, не забывая поглаживать грудь красавицы, постепенно спускаясь всё ниже, ниже… Это его успокаивало и настраивало на оптимистический лад, как-то примиряя с упущенной выгодой. Но стоило закончить кормление и, хлопнув по попке, отпустить кормилицу, как неприятные воспоминания прошедшего дня навалились с новой силой, очень уж было жалко уплывающих денег, тем более приправленных собственной кровью.
То утро Лесериту не предвещало никаких неожиданностей. Доктор Гольшбург сообщил, что новенькой становится лучше, и Лесерит уже прикидывал будущую прибыль от продажи на аукционе такого замечательного лота, как ему позвонил секретарь Главы области с пренеприятнейшим известием: вечером прилетит посланец из Хабаровска оценить «твою находку». Дескать, о ней сообщено «наверх». Лесерит заскрежетал зубами.
«Вот же вороньё! Только в руки приплыл лакомый кусок, как они тут как тут! Но ничего не поделаешь – нужно прогибаться».
И придав голосу почтительную тональность, хозяин распределителя залебезил:
- Magnificent Дарель! С безграничной признательностью я бы показал и подарил «мою находку» посланнику из республиканского департамента, но после вживления чипа девушку парализовало. Я так огорчён, что не могу Вам услужить!
- А ты не огорчайся, Лесерит, - усмехнулся Дарель. И хозяин распределителя понял, что секретарь почувствовал его неприязнь. А тот деловым тоном продолжал:
- Гольшбург сказал, она быстро поправляется. Девушка нужна для фуршета. Через два дня прилетает герцог Бритский для переговоров по энергоносителям и золотым приискам. Месяц назад предварительные переговоры вёл его помощник Широн – младший. Тогда дело обошлось миленькой китаяночкой. Но Альмент, сам понимаешь, сын принца Крови, наследник. Ему абы что не подсунешь. Нужна изюминка, и у тебя она есть. У неё, наверно, и кровь-то по вкусу другая, а? Или это враки, что девочка из другого мира? Признавайся! Цену хотел набить? Мошенничаешь?!
Слушая Дареля, он пытался заглушить появляющиеся ростки ненависти к Гольщбургу. Не хватало, чтобы секретарь их почувствовал и принял на свой счёт. Тогда пиши пропало – потеряет доходное место, и тмутаракань, куда его в лучшем случае сошлют, покажется раем земным. Лесерит давно подозревал, что старый еврей – стукач, но избавиться от него не мог.
Тот был устроен на работу по содействию Областной канцелярии. Гельшбург обеспечил «Элексиром жизни» - так официально называлось лекарство, приготовленное на крови драконидов, – всю свою семью. Хотя тем, кому перевалило за шестьдесят лет, «Элексир жизни» по закону давать не полагалось, но он таки добился, чтобы его и жену включили в список «Престарелых низших граждан, необходимых для общества».
Последние слова секретаря встревожили Лесерита и, размягчив голос до состояния тягучей сладчайшей патоки, он стал уверять:
- Ну, что Вы, magnificent! Как можно! Мне Вас обманывать? Пусть меня живьём закопают, если я Вам солгу хоть слово! Девушка сама призналась, что из другого мира. Я её словам не поверил. Мало ли что наплетут бродяжки, чтобы повысить свой рейтинг для продажи. Но такая реакция на чип, как у неё, не происходила ни с одним из низших. А ведь чип вживили двум миллиард…
Ладно-ладно, - решил оборвать секретарь оправдания стелящегося половичком начальника распределителя. – Верю. А ты, друг мой, потрафь-ка и самому посланнику. Глядишь, инспектор из Совета по контролю реже к тебе будет заглядывать. Смекаешь?
- А что он любит, magnificent? Я для него со всем уважением…
- Мальчиков.
- Будет сделано, magnificent Дарель! – отрапортовал Лесерит.
- Вот и хорошо, - удовлетворённо проговорил секретарь и отключился.
Вечером Лесерит принимал гостей. Вместе с посланником Зальмадом прибыл областной инспектор по контролю Итегар и секретарь Главы области Дарель. Сам Глава области Битор с подчинёнными дружбы не водил, на приёмы и фуршеты звал их очень редко и только по большим официальным праздникам. Поговаривали, что это по причине его дальнего родства с герцогом Остнорским, президентом федерации, сопредседателем Верховного Совета родов. И то, что он из рода Вентру возвышало Битора в глазах окружающих, но в то же время мучило его самолюбие, ведь Глава Дальнего Востока Царех был из рода Тюредор, а значит, Вазар, по мнению Битора, должен был назначить его вместо Цареха управлять республикой. О Царехе де Тюредоре в вампирских чиновничьих кругах и среди бизнесэлиты ходило мнение как о деловом, хватком, жёстком управленце. Однако родственники и приближённые постоянно твердили Битору, что Цераха предпочли из-за того, что он троюродный брат секретаря Ароша.
После выпивки, обсуждения светских сплетен, нескольких партий в бильярд пришло время для иного развлечения, и охранник Виктор по приказу Лесерита привёл парнишку. Мальчику было на вид лет двенадцать. Белобрысый, с голубыми глазами пятилетнего ребёнка, он воспитывался у больной престарелой родственницы, тётки его матери. Мать мальчика пила и побиралась по деревне, а его все считали за местного дурачка. Когда начались чистки, сельский сход решил мать Кольки-дурачка одной из первых занести в список на лишение гражданства. Мальчика тогда пожалели и оставили воспитанником при больной старушке. Но неделю назад она умерла и Колю, повздыхав о его горькой участи, сельский совет отправил в областной распределитель.
Зальмад приказал Виктору мальчика раздеть и наручниками пристегнуть к шесту на возвышении, которое служило в распределителе сценой. Здесь девушки демонстрировали навыки танца и стриптиза, полученные через чип. Когда приказание было исполнено, а мальчик, выворачивая тоненькую шейку и непонимающе хлопая белесыми ресницами, глупо улыбался и спрашивал:
- Дяденьки, зачем? Это игра такая? – посланник, отобрав у охранника плеть, подошёл к ребёнку, погладил по голове и на ухо шепнул:
- Игра, мой сладкий. Конечно, игра.
Вампир огладил его худенькие плечики, осторожно прошёлся по спине, как бы пересчитывая рёбра, а когда добрался до ягодиц, то стал их немного сжимать и пощипывать. Коля, ойкая и хохоча, старался увернуться от странного гостя и сквозь смех просил:
- Не надо, дяденька! Ох, щикотно!
А посланник хищно улыбался и бормотал:
- Что, маленький, приятно? Мне тоже нравится…Сейчас будет ещё приятней, – он отступил на пару шагов, размахнулся и стеганул плёткой, не сильно, но этого было достаточно, чтобы металлические наконечники в нескольких местах прорвали кожу на спине ребёнка. Мальчик извивался и кричал, а посланник стегал и стегал по узенькой спинке, по тоненьким ножкам, по худеньким ягодицам.
Лесерит отвернулся, на развлечение Зальмада смотреть было неприятно. Более дикие сцены крутились у посланника в голове, и вскоре он к ним приступил. Откинув плеть, Зальмад поднял сползшего на пол мальчика и стал слизывать обильно стекающую из ран кровь. Одной рукой он ребёнка поддерживал, а другой массировал ещё по-детски маленький пенис. Мальчик стонал, и Лесерит чувствовал, что он без сознания. Видимо, это не устраивало посланника. Он попросил принести ему вилку и стал вонзать её в грудь мальчику, чтобы тот пришёл в сознание. А потом гости Лесерита насиловали и пили кровь ребёнка по очереди. Начальник распределителя выпил несколько глотков из шеи Коли и отошёл. В конце дикого развлечения Зальмад решил оскопить мальчика, что проделал с помощью услужливого Дареля, но, припав к извергающему кровь паху, он наслаждался недолго – мальчик умер, не выдержав пыток и потери крови. Лесериту наблюдать, а уж тем более принимать участие в подобных игрищах, было противно. Правда, уйти он не мог и не участвовать – тоже. Этим бы показал своё неуважение к гостям и свою нелояльность.
Когда охранник, затолкав тело мальчика в пластиковый мешок, вышел с ним из комнаты, гости, запив кровь вином, вновь переместились к бильярдному столу.
Довольный и, кажется, умиротворённый посланник спросил:
- Лесерит, когда вы мне представите свою жемчужину?
- Завтра часам к пяти вечера она, думаю, будет уже вставать. И Вы сможете её оценить, magnificent Зальмад.
- Хорошо, - ответил посланник, загоняя очередной шар в лузу.
Вскоре гости уехали. Лесерит, наказав охраннику привести двух девушек для уборки, тоже поехал отдыхать.
И вот теперь он собирался на работу с надеждой погонять неповоротливого старого доносчика. Пусть покажет, хитрый стукач, плоды своей работы по восстановлению маленькой пришелицы. С ней было очень жаль расставаться , и Лесерит надеялся, что восстановление затянется. Также он надеялся на хорошую взбучку доктору за промедление, а значит, невыполнение его распоряжений.

* * * * * * * * *

Женька проснулась от того, что кто-то весьма нетерпеливо доставал её руку из-под щеки.