Воскресный роман (СЛР)

Я в восторге от Ваших книг .Рада ,что есть продолжение и про Кирилла.Хочется чтоб и у него все сложилось .

Сам натворил - сам и страдает. Я тоже так думаю.
И не сомневаюсь, что и Вересов-папа зла не держит.
То, что Кирилл так любит сестру, ему однозначно в плюс. И показывает, что он вообще-то не 100% эгоист. Иначе бы ревновал отца к Маше со страшной силой даже во взрослом возрасте.
Порадовал промелькнувшая на бэкграунде Санька Григорьева, ныне Радкевич.

Признаться, меня напряг фрагмент про прошлую жизнь Леры из 1 главы... Пока подожду с предположениями.
Девочки, спасибо за продолжение.
_________________

Спасибо!


Было бы желание сложить. Остальное приложится.


Вересов-папа не любит нагружать себя лишними эмоциями.


Таки он взрослеет. И, смеем надеяться, - мудреет.


Куда ж без нее


А шо такое?

Дамы, спасибо!
_________________

Поздравляю с открытием новой темы.
Присоединяюсь, конечно.)) Но надо срочно дочитать первую книгу в серии, а я только начала. Вернусь.
_________________

Ну все как всегда. Начала читать в ночи. Лика - Лера... Все смешалось, только не в доме Облонских, а в моем воспаленном сознании.

Фух... Надеюсь, что Лере посчастливилось не столкнуться с домашним насилием.
_________________

С новой темой! Я немного запуталась в героях. Сначала шел кусок про Лику...И вот я вся переключилась на нее и пытаюсь понять суть и бац, уже речь идет о Лере и Кире Как они взаимосвязаны?но читать интересно, все так красочно расписано
_________________

Что-то я тоже запуталась в героях...( я так понимаю кусок из романа вставлен чтобы показать любовь Леры к романам. А дальше будет ясно, что написала его "мама" Кира.
В читателях, буду разбираться кто за кем
_________________

Спасибо за новую тему,присоединяюсь к читателям с удовольствием!

Привет. Принимайте в читатели.

Ждем-с!


У нее свое счастье.
Но вполне себе тихое и мирное.


Мы постараемся все распутать.


Ура!


Надеемся, вам понравится



Присоединяйтесь!

Дамы, спасибо всем!
_________________

 » Глава 3. Жужжание вибрирующего телефона

Жужжание вибрирующего телефона.
Вопль аккордов, переходящих в настойчивый призыв вставать.
«Понедельник!» - разочарованно подумала Лера, распахнув глаза. Откинула одеяло и почти уже спустила ноги на пол, как вдруг новая мысль озарила ее сонную голову.
«А где воскресенье?»
Она протянула руку к телефону, глянула календарь.
Воскресенье!
Радовало, что на работу не надо.
Озадачивало, почему орал будильник.
И тут живенько вспомнился вчерашний разговор с Вересовым. Что это было?
При других вводных можно было бы назвать приглашением на свидание. Сердце Леры заколотилось быстрее, она вздохнула. Зачем согласилась?
Напрашивался единственный ответ: против Кирилла она бороться не умеет. Не мудрено, что включила будильник. Странно, что вообще спать легла.
Лера попыталась представить, что будет, если не пойти. Фантазия никогда не была ее сильным качеством, и, ничего не придумав, дальнейшие несколько часов она провела весьма увлекательно: принимая твердые решения и тут же меняя их на прямо противоположные. Что проще выражалось словами «иду – не иду». Метания сопровождались инвентаризацией гардероба.
Иду – означало платья и юбки.
Не иду – брюки.
Окончательная жирная точка была поставлена без пяти минут двенадцать, когда она входила в двери «Скворечника». В джинсах и широкополой шляпе из шерсти благородного мышиного цвета.
Вересов уже ждал. Сидел за столиком у окна в ярком зеленом свитере и джинсах, глушил кофе и внимательно наблюдал за снегопадом. У нее был последний шанс развернуться и уйти. Чувствуя себя школьницей, Лера подошла к стойке и заказала кофе. Отошла, чтобы через секунду вернуться к бармену.
- По-ирландски, - уточнила она.
И тут же наткнулась на серебристый взгляд Кирилла, устремленный к ней. Потом он махнул ей рукой и крикнул через зал:
- Я занял тебе место!
- Было много желающих? – спросила Лера, подходя к нему.
- Не то чтобы… но я всех распугал. Привет! – он поднялся со стула и шагнул к ней, намереваясь поцеловать щеку.
- Ради себя или ради меня? – спросила она, присаживаясь за столик.
Клюнув воздух, Кирилл только усмехнулся, но промолчал по этому поводу, чтобы не промолчать по другому.
- Ты на пятнадцать минут забежала? Раздеваться-то будешь?
- Ну… нет. Я… - Лера неловко стянула рукава куртки и пристроила ее на соседнем стуле. – Я кофе заказала.
- Уже легче! Я тоже с кофе. Можно пообедать еще… И сходить куда-нибудь…
С фантазией у Кирилла в этот день явно были проблемы.
- У меня странное, но стойкое чувство, что мое присутствие навевает на тебя аппетит, - улыбнулась Лера.
- Ну… недаром же говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Как видишь, я покорен, - рассмеялся он.
- Вижу.
Кирилл замолчал. Внимательно посмотрел на нее, соображая, что сказал. Потом отхлебнул кофе из чашки. И предпринял очередную попытку:
- Погода сегодня мрак!
- А, по-моему, красиво, - сказала Лера, посмотрев в окно.
Деревья обледенели и гнулись под слоем льда и снега. В воздухе порхали белые пепелинки. Сам воздух звенел холодом. Да, в этом определенно была своя особенная красота.
- Мой мотоцикл с тобой не согласен, - хмыкнул Кир.
- А ты?
- Красиво, - звучало милостью. – Но препятствует прогулкам. Ты так и не сказала, кем работаешь.
- Мне просто интересно: это важно? – Лера внимательно посмотрела на Вересова.
- Нет. Но, вроде как, положено таким интересоваться. Все всегда хотят знать, кто как устроился.
- Не обижайся, но… - она замолчала, пока официант расставлял перед ней высокий бокал с кофе и сахарницы, а после договорила: - У тебя это больше похоже на праздное любопытство.
- Это плохо?
- Это странно.
- Почему? Мы девять лет не виделись, а на говорении французском за одной партой сидели. И вообще, вроде как, дружили…
- Ну если вроде как, - улыбнулась Лера, - то я менеджер по персоналу.
- То есть тесто на макароны не месишь? – приподнял бровь Кирилл.
- Его вообще никто не месит.
- Да?
- Ты сейчас серьезно? – поинтересовалась Лера.
- Не очень. И как тебе работа? Нравится? – подумал мгновение и добавил: - Не скучно?
- Нет, не скучно. Просто работа, как у многих других.
- Ну… не самое худшее, что может случиться с человеком, - рассмеялся Кир. – Я вот адвокатом по бракоразводным процессам на хлеб зарабатываю. Но это я, кажется, уже говорил…
- Честно говоря, не представляю тебя адвокатом.
- По-моему, никто не представляет. Я сам не очень понимаю, как занесло. Хочется верить, что не зря.
- От тебя зависит, - Лера чуть пожала плечами и снова посмотрела в окно.
Разговор был каким-то дурацким. Или совсем не клеился. Каждое слово приходилось из нее чуть ли не щипцами вытаскивать, а Кирилл за свою не очень длинную, но довольно разнообразную жизнь, не привык так, чтобы… щипцами.
Он рассматривал ее профиль. Крупный выпуклый лоб. Тут ничего не изменилось – в детстве такой же был. Ресницы длинные, чуть подрагивающие, будто она точно знает, насколько пристален его взгляд. Нос чуть длиннее идеального, но ей, пожалуй, шел. Небольшие, но пухлые губы. Наверное, мягкие… В ее чертах все еще было что-то детское. И, скорее всего, так и останется. Такие лица, даже старея и увядая, хранят в себе отражение юности. Возможно, из-за взгляда? Впрочем, глаз ее Кирилл не видел сейчас.
Улыбнулся и неловко спросил:
- Может, все-таки пообедаем? Или высунемся в эту метель? На АртПРИСТАНИ какие-то Метаморфозы открылись… Типа один фотографировал, другой рисовал. Ассоциативная импровизация.
Митрофанушка умная. А Кирилл готовился. Должно было прокатить.
- Ты таким увлекаешься? – спросила Лера.
- Не то чтобы… - стушевался он. – Но гулять все равно самоубийство, а тут мы целый день не протянем. Можно заняться повышением культурного уровня. Ты же не против?
- Не против. Мне даже интересно посмотреть, что это такое.
Вот теперь он узнал прежнюю Митрофанушку! Чье любопытство просыпается сразу, как только появляется возможность запихнуть в голову еще больше мудреной дребедени. Даже если эта дребедень – невыносимо скучная.
- Тогда допиваем кофе и идем?
- Идем, - кивнула Лера и поднялась.
Кирилл улыбнулся и, вынув бумажник, оставил на столе несколько купюр. Потом подхватился сам. Умыкнул у Митрофанушки из-под носа ее куртку и легонько встряхнул, намереваясь помочь одеться.
Она быстро сунула руки в рукава и взвизгнула молнией.
- Ты ключи-то нашел от квартиры? – вдруг вспомнила Лера.
Вересов замер. Снова улыбнулся. И совершенно честно сообщил:
- Неа. Выгнали. Полное попадалово. Теперь временно у отца живу.
Она открыла рот, чтобы спросить подробности, но тут же захлопнула и пошла к выходу.
Метель, будто по взмаху волшебной палочки, почти угомонилась. И теперь в воздухе просто порхали жизнерадостные снежинки. Кирилл мысленно согласился с Митрофанушкой. Красиво! Посмотрел на девушку и подумал, что более странного свидания у него еще не было. Впрочем, свиданием это тоже фиг назовешь. Напоминало пробежку по льду в весенних туфлях на скользкой подошве. Все было как-то бестолково. И он жутко боялся ляпнуть что-то не то, но вместе с тем ляпал с завидной регулярностью. Да и неловкость все возрастала.
- У меня на Владимирской машина припаркована, - отцова чертова белая Секвойя, любезно им предложенная, когда Кир сообщил, что ему надо в город. И хотя Вересов-младший вышел из того возраста, когда воображение девушек потрясают папиными машинами, практичность в нем победила: выбираться из Зазимья автобусом в такую погоду – идиотом быть, а мотоцикл – совсем не вариант для свидания. Он посмотрел на Леру и застегнул распахнутую куртку. А потом спросил: - Можем подъехать, а можем пройтись.
- Давай пройдемся, - сказала Лера, - если ты не совсем против. Я люблю ходить пешком. Наверное, потому что постоянно приходится на маршрутках.
- Да я вообще не против, - усмехнулся Кирилл. – Хотя мотоцикл предпочтительнее маршрутки. Люблю железо.
Лера кивнула и промолчала. Говорить о том, что боится мотоциклов, не стала. Вряд ли Вересову есть дело до ее страхов. И кроме того, она верила, что после сегодняшнего времяпрепровождения они больше не увидятся. Дуростью было давать ему свой телефон, дуростью – соглашаться на встречу. И уж точно он больше не повторит дурость приглашать ее снова. А значит, какая разница, чего она боится.
К АртПРИСТАНИ топали со скидкой на гололед и снег с полчаса. Кирилл за это время успел исчерпать запасы своего красноречия на день. Если продолжать в том же духе, то на понедельник энергии в смысле говорения не останется. Лера же помалкивала, и это начинало очень сильно напрягать. Если и отвечала на прямые вопросы, то односложно. И Кирилл чувствовал, что постепенно достигает точки кипения.
Какой черт дернул его из всех баб в телефоне закинуть удочку именно к этой, он уже не понимал. С другой же стороны, не попробуешь – не узнаешь. Правда, где-то внутри него не вполне приятное ворочалось странное разочарование: если она любила его в школе, то у нее это давным-давно прошло. Детские чувства крепостью не отличаются.
Выставка тоже навевала какое-то тягостное ощущение, несмотря на буйство красок развешанных по стенам картин и фотографий. В голове вертелась Горелова, страдающая от изменщика-мужа, отец, откровенно забавлявшийся, глядя на его слабые потуги быть адвокатом, Машка с ее математикой… И бог знает, какая еще чухня, совершенно не имеющая отношения к делу. Дело же заключалось в том, чтобы все-таки разговорить Митрофанушку, но чем больше они бродили от композиции к композиции, тем явственнее было неловкое молчание между ними. В какой-то момент ему захотелось встряхнуть ее за плечи и спросить: «Ты какого лешего на свиданку соглашалась?»
Так, стоя возле «Непоследовательного восхождения», Кирилл в очередной раз покосился на ее лицо. Она сосредоточенно рассматривала, кажется, слона. И не выдержал. Поинтересовался:
- Нравится?
Лера перевела свой сосредоточенный взгляд на Кирилла, будто и в его лице пыталась увидеть непоследовательность или, наоборот, ее противоположность. Успела подумать, что не видит ничего, кроме глубоко посаженных глаз под густыми бровями, словно нарисованных остро отточенным карандашом, и губ с резкими изломами. Поймав себя на разглядывании его уха, Лера отвернулась. Даже профессия ей не в помощь, когда не можешь избавиться от того, что сверстники давно оставили позади вместе с периодом полового созревания и гормонального взрыва.
- Как произведение искусства – нет, как стимульный материал для проективной методики – может быть инновационно.
- Неслабо формулируешь. Критические статьи писать не пробовала?
- Нет, - она рассмеялась. – Я пошутила. Наверное, не очень получилось.
- Эх ты, а я поверил, - хохотнул Кирилл. – Учитывая, что я в этом ничего не понимаю… Между прочим, еще не поздно свалить в кино, Митрофанушка.
- Мне кажется, на сегодня программа и без кино насыщенная, - Лера заставила себя продолжать улыбаться.
- Да ладно. До вечера куча времени. Можно не в кино, можно в музей. Или в клуб завалиться.
- До вечера? – удивленно воззрилась она на Кирилла.
- Почему нет?
- Хотя бы потому, что впечатлений, действительно, немало.
С этим было сложно не согласиться. Немало. И все неуклюжие.
- То есть ты планируешь после выставки домой ехать? – уточнил Кир.
- Завтра на работу, - продолжала объяснять Лера. – Тебе нет?
- Ну да… И что? - помолчал мгновение и нервно добавил: - Хотя как знаешь… Макаронный бизнес, видимо, непримиримо отличается от адвокатских услуг. Давай хоть подвезу?
Лера быстро поборола желание согласиться и легко сказала:
- Не надо. Спасибо, Кирилл.
- Я серьезно. Ты же не любишь маршрутки. Я вытащил, мне и везти.
- Не придумывай себе обязательств.
- Не хочешь, как хочешь, - пожал плечами Кирилл. Настаивать он не собирался, но все-таки выдал: - Брать обязательства и подбрасывать девушку, которую знаешь сто лет, до дома – вещи разные.
- В десять раз меньше, - поправила Лера.
- В пять, - огрызнулся Кирилл. – Почти.
- Математика никогда не была у тебя в фаворитах.
- Я помню. Обедать будем, или тебя сразу на остановку провожать? Это просто обед, а не обязательства.
- Хорошо, - согласилась Лера. – Просто обед.
Просто обед стал просто пыткой.
Кирилл смотрел на нее и никак понять не мог: как девушка, лихо отплясывавшая с Новицким, могла превратиться в этакую зверушку бессловесную? Та, с хвостиками и полуламбадой-полутанго, ему понравилась, как давно никто не нравился. Эта – насупившаяся, в шляпе, почти скрывавшей глаза, и даже почти какая-то сердитая – заставляла сердиться и его. Крепкий орешек, делавший все для того, чтобы ни у кого не возникло желания его щелкать.
Кирилл честно отрабатывал программу, с тоской размышляя, что понятия не имеет, чем занять остаток дня, чтобы не тащиться домой. И, в конце концов, когда принесли их заказ, уткнулся в еду. Когда я ем, я глух и нем – народная мудрость. А народ фигни не посоветует.
Лера облегченно выдыхала в тишине, иногда взглядывая на Вересова. Понимала, что лучше было отказаться от обеда, но он наверняка стал бы настаивать. И результат был бы тот же при условии наличия препирательств.
Разглядывая с аппетитом жующего Кирилла, она пыталась понять, где была отправная точка, с которой Валерия Георгиевна Митрофаненко начала совершать ошибки, влекущие за собой другие, превращающие ее глупое чувство в снежный ком, обрастающий слоем уже потоптанного снега?
Лера снова опускала глаза в тарелку и сосредоточенно выбирала картофель из борща, который она заказала вслед за Кириллом. И к собственному ужасу понимала, что ищет тему для разговора. Безрезультатно, что совсем на нее не походило. Но при условии, что дело не касалось Вересова.
- Вообще, здесь неплохо кормят, - вдруг нарушил тишину Кир. Кухню ресторанов ему еще обсуждать ни с кем не доводилось, а это крайняя точка. – У них еще крем-суп грибной очень ничего… И пицца… И десерты… И паста была какая-то, не помню.
- Ты часто здесь бываешь? – быстро спросила Лера.
- У меня офис недалеко, - пояснил он. – Иногда на обед хожу.
- А у нас столовая. Без деликатесов и шеф-повара. Но есть можно.
- Макаронами кормят, не отходя от производства? – усмехнулся он, но тут же прикусил язык. – Или все-таки сбалансированное питание?
- Бывают и макароны, - коротко рассмеялась Лера.
- По-флотски?
- А ты ешь макароны по-флотски?
- Вполне. Там мясо есть, значит, съедобно.
- Интересно, есть что-то, чего ты не ешь… - вздохнула Лера и снова уткнулась в свою тарелку.
- Гречка.
Разговор себя исчерпал.
Лера слабо улыбнулась, почувствовав себя на мгновение гречкой. Которую Вересов не ест. Причем гречка отчего-то переживала, что не вызывает аппетита.
«Хватит!» - велела себе Лера и, подозвав официанта, попросила кофе. Кирилл присоединился с той лишь разницей, что заказал какой-то замысловатый грушевый чай.
Пили свои напитки почти наперегонки.
У выхода из ресторана Вересов еще некоторое время нес пургу про хомутание Новицкого, не зная, что еще говорить. А потом вымочил:
- А ты как вообще? Замуж не собираешься?
- Ты много знаешь девушек, которые не собираются замуж?
- Порядком. В основном те, кто уже замужем, - хохотнул он, чувствуя себя дебилом. – Я в смысле реальных кандидатур.
- Кирилл, это слишком личное, - негромко ответила Лера и стала прощаться: – Я пойду. Спасибо за галерею. Я бы сама вряд ли там побывала.
- Я – тем более, - усмехнулся он. – Ладно… до встречи. Или давай все-таки подвезу?
- Спасибо, нет, - сказала Лера. Быстро, как сработавшие шторки фотоаппарата, посмотрела на Кирилла и так же быстро коснулась его руки. – Счастливо!
- И тебе, - пробормотал он куда-то в пустоту – она уже убежала. И ему оставалось лишь смотреть ей вслед, на ее ровную худенькую удаляющуюся спину. И чудную шляпу с широкими полями.
В кино он все-таки поехал. Торчать дома до конца дня по-прежнему представлялось сомнительным удовольствием. У него давно не было более бестолковых выходных, не считая тех, что он себе устроил в выпускном классе, когда исчезла Марина, а отец искал ее по всему городу. Те были вне конкуренции.
В кино почти повезло. Шел какой-то блокбастер. Можно отключить мозги и втыкать на экран. Это подходило несколько больше, чем грузить себя чем-то помимо жизненных перипетий.
В итоге домой завалился только в девятом часу вечера. Уставший и голодный.
И попал в эпицентр жизненной бури в чете Вересовых-старших. Оказывается, и здесь не всегда бывало тихо.
С кухни доносился взволнованный Маринин голос. Повышенных тонов она себе не позволяла даже тогда, когда работала с их классом. Потому замерший на мгновение в коридоре Кирилл едва не подпрыгнул на месте.
- Она даже слушать не захотела! – неслось по всему дому. – Я пыталась поговорить, а она трубку бросила!
- Совсем без причины? – голос отца был, наоборот, спокойным.
- Не совсем! Но все и вполовину не так, как она это восприняла! – воскликнула Марина. – Там всего-то пара параллелей, а ей померещилось черт знает что!
- Фантазия не только у тебя, смирись.
- Да я вообще не то имела в виду! А она сказала, что я предательница и… крыса! Макс, крыса! – до Кира донеслись рыдания, и он решил еще постоять. Подслушивать, конечно, плохо, но больно интересно.
- Тебе валерьянки накапать или коньяку налить? – спросил Вересов-старший.
- Мышьяк подойдет! – взвизгнула «мачеха» и пулей вылетела из кухни, не заметив пасынка. Промчалась мимо него по коридору и взлетела вихрем по лестнице на второй этаж. Дверь сверху хлопнула. И Кирилл выдохнул. Не женщина – стихийное бедствие.
Потом он деловито отправился на кухню – жрать-то хотелось. Отца застал сидящим у барной стойки с бокалом в руке.
- Что за шум? – поинтересовался Кир, замерев возле холодильника.
- Мара с подругой поссорилась. Точнее, подруга с ней, - сказал Максим и выпил содержимое бокала.
- Беда… обидела чем?
- Книжку написала, - усмехнулся отец и перевел разговор на другое: – Сам как?
- Нормально.
Марина Вересова – писательница. Это был для Кира зверь неизведанный. Он знал, что она пишет. Не представлял, что именно. И ни одной ее книги на книжных прилавках не наблюдал, потому что не имел привычки бродить по книжным магазинам. Но то, что у отца жена – личность творческая, стало еще одним кирпичиком его идеального мира, в котором, как оказалось, бывают и слезы с криками.
Кирилл сунулся в холодильник. С удовлетворением увидел там пару сэндвичей на тарелке. И всю тарелку умыкнул с полки.
- Спокойной ночи, - брякнул он.
- И тебе, - хохотнул Максим, наблюдая за сыном.
Кир кивнул и вышел, оставив Вересова-старшего в одиночестве.
Макс, захватив бутылку и капли, вышел вслед за ним и поднялся в спальню.
- Мышьяка не держим, - сказал он, подходя к жене. – Советую чего-нибудь менее радикального.
Мара плашмя лежала на кровати и никак не реагировала. Только периодически всхлипывала, явно пребывая на своей волне.
- Не переживай так, - предпринял новую попытку Вересов. – Остынет Ника. Помиритесь!
Она подскочила, резко села и воззрилась на супруга. Покрасневшие глаза опухли, волосы, подстриженные по плечи, были взъерошены. И она являла бы собой совершенно забавное зрелище, если бы не была то ли подавлена, то ли ужасно зла. Разобрать сейчас представлялось невозможным.
- Может быть, она и права, что я предательница! – трагическим голосом заключила Мара. – Она мне как подруге, а я в работу взяла… Но Макс! Честное слово, я там ничего такого! Там всего-то и совпадает, что она – разводится с олигархом, а он – адвокат. Все!
- Все? – он протянул все же жене коньяку. – Нууу… Ника импульсивна. Остальное додумала. Или вспомнила. Спи! С утра будет проще.
Марина взяла из его рук бокал и быстро осушила. Поморщилась, фыркнула и посмотрела на мужа. Нет, ничего забавного в ней не было. Жалко было.
- Может, со Славой поговоришь? – робко спросила она.
- Может, и поговорю, - Макс поцеловал ее и откинул покрывало. – Устраивайся!
Она тяжело вздохнула, стащила брюки, бросила их на стул и залезла в постель. Похлопала ресницами и выдала очередное потрясающее умозаключение:
- Утро вечера мудренее.
- Тоже верно, - сказал Макс, потушил верхний свет и вышел из комнаты.
Он отправился в библиотеку, где, пошуршав среди бумаг Мары, нашел, наконец, пресловутую книгу.

Похмелье //сопряженное с местью//

Олег в третий раз нажал звонок, трезвонивший, казалось, на все этажи дома.
- Если ты, идиот такой, не откроешь, вызову МЧС. Взломают твою чертову дверь нахрен! – бормотал он под нос, не отнимая пальца от кнопки.
За прошедшую неделю, в течение которой Краевский не появлялся в конторе, однажды до него все же удалось дозвониться. Голос был пьяным, мысли, претворявшиеся в слова, путанными.
- Открывай! – Соснов со всей дури шарахнул кулаком в дверь.
Еще вопрос, стоило ли оно того. Потому что замок резко щелкнул, ручка повернулась, Сезам открылся – и в лицо Соснову ударил резкий, тошнотворно кислый запах из логова адвоката Краевского. В коридоре было темно, свет он не включил. Так и стоял, своей длинной тушей привалившись к лудке, и слегка покачивался, взирая на шефа.
- Красифф! – брякнул Олег и переступил порог.
Краевский закрыл за ним дверь. И все-таки включил свет.
На полу стояло пару пакетов не вынесенного мусора. И целый ряд бутылок – на любой вкус, цвет и цену. Возвышавшийся над этим натюрмортом хозяин квартиры мрачно смотрел на Соснова мутным взглядом потемневших глаз. Опухший, лохматый, небритый, одет в неопрятную мятую серую футболку, которую явно не менял уже несколько дней, и спортивки. Перегар, кажется, въелся в стены – здесь давненько не проветривали.
Соснов прошелся по квартире, открывая настежь окна и двери балконов.
- Кофе будешь? – послышался его голос из кухни.
Появившийся здесь же Краевский, подошел к столу, бухнулся на стул и хрипловатым голосом невнятно согласился:
- Буду.
- И голову свою дебильную под холодный душ будешь! – сказал Соснов, по-хозяйски распоряжаясь у плиты.
- Буду, - снова кивнул Краевский и, пошатываясь, поднял свой зад и вскоре исчез из поля зрения. Зато в ванной зашумела вода.
Когда он вновь появился на кухне, ароматно закипал кофе. Соснов стоял у окна, прислонившись к подоконнику, и медленно курил.
- Ну? – спросил он Влада.
- Херово.
- А конкретнее?
Краевский поднял глаза, но смотрел как-то странно. Вроде, и на Соснова, и в то же время мимо, будто ничего не видел перед собой. Или видел совсем не то, что было. Разлепил губы – те были потрескавшимися и воспаленными. И кривая усмешка почти обезобразила его черты.
- Я человека убить хочу.
- Мощно, - выдохнул Олег. – Тебе станет легче?
- Надеюсь, станет.
- И кого?
- Падлу одну, которой вообще по земле ходить нельзя.
- Без вариантов?
- Без. Он Лике жизнь сломал.
Соснов нахмурился. Краевский усмехнулся.
- Ларгин.
Привычное спокойствие мгновенно изменило Олегу. Он шумно вздохнул и спросил:
- Ты охренел? Совсем??
- Я теперь все знаю. Все, понимаешь? Олег, он ее не только сейчас в больницу упек. И раньше было. Я карту ее смотрел, когда тогда ходил… Там аборт и выкидыш… Не врала она про побои, он из нее три беременности выбил.
- Мы не в прокуратуре, - Соснов затушил сигарету и сердито сказал: – И Ларгин – клиент конторы. Что случилось?!
- Третий ребенок – мой был.
Соснов поперхнулся возмущением, потом выдал габаритное ругательство и уставился на Краевского.
- За каким хером ты связался с этой Ларгиной?
- Люблю, - с вызовом в голосе ответил Владислав.
- Тебе баб было мало?
Краевский отвернулся и уронил подбородок на руки, сложенные на столе. Олег долго молчал, глядя в окно.
- Ок, ты его грохнешь, - заговорил он, - и что?
Молчание в ответ тоже было продолжительным. Потом Краевский тихо проговорил:
- Не знаю что… не знаю… Ей легче не станет. Он ее изломал, я добавил… Но жить этой твари я не дам, Олег.
- Вот именно. Не станет. И тебе не станет, Владислав. Надо что-то…
- Что? – рявкнул Краевский, оторвав голову от стола. В глазах плескалось столько отчаяния и злости, что в них можно было утонуть. – Вот что? Ты знаешь, что она на развод подала, когда он ее чуть не убил? Самородова сказала. Я по больнице пробил, где она лежала. И опять замяли, снова замяли, Олег! Его стопудово крышует кто-то!
- Ну естественно крышует. И даже, скорее всего, не один.
- Да ясен пень… при таких-то бабках… Однажды он ее прикончит. Или она сама с собой что-то сделает. Это же чистая психушка! Он тебе свои теории о купле-продаже человеческих душ и фатальности выбора не толкал?
- В общих чертах однажды поведал, что обсуждал это с тобой. Ты давно… давно с ней?
- Я не с ней, - криво усмехнулся Владислав. – Она не позволила бы…
Соснов походил из угла в угол, потом уселся напротив Краевского, потер лоб рукой и спросил:
- Я одного не понимаю: почему вдруг сейчас?
- Что сейчас?
- Почему сейчас ты решил стать мстителем.
- Я, конечно, могу поставить это в планы на следующую неделю, - усмехнулся Краевский. – Все равно везде опоздал.
- Бросай дурить. И бросай бухать. С остальным разберешься.
- Разберусь… в асфальт его закатаю и разберусь, - Владислав на мгновение замолчал, глядя на джезву на плите. Его глаза раскрылись чуть шире, и даже, кажется, мутный взгляд был уже и вполовину не таким мутным. Он разлепил губы и медленно проговорил: - Чет жрать охота…
- Жрать – это хорошо. Пиццу заказать?
- Лучше б киллера, но можно и пиццу. Олег, у тебя человек в Минюсте был… Веременко… Веремченко…
- Ну был. Вермеенко, - кивнул Соснов.
- Нормальный мужик?
- Нормальный.
- Тогда у меня к этому нормальному мужику дело есть… но только сначала пожрать…
Пиццу привезли минут через сорок. Краевский мрачно жевал, Соснов пил кофе. Старался не анализировать ситуацию, заставляя себя лишь принять факты. Как если бы читал чужие документы. И все равно примерял на себя, пытался понять и представить, что бы стал делать на месте Влада.
Потом Владислав сам сообщил ему, что собирается делать. Пока насыщал организм недостающими калориями, в голове постепенно вызревал план. Он внимательно обдумывал его детали, но суть от этого не менялась. Сжевав последний кусок, Краевский почти зловеще сообщил:
- Бумажки, оставшиеся от ее заявлений в полицию, и справки из больнички, где все давно подчищено, хрен в дело пустишь. Но можно же зайти и с другой стороны. Закатить этой падали тотальную проверку. Всей его деятельности за все время. Все его фирмы, филиалы, тендеры, офшоры, счета – все прочесать… Если его там покрывали, то и тут покрывают, но можно же нахрапом взять. Налоговая, антимонопольный комитет, ГПУ, все что угодно, Олег. Ему не до Лики станет, а я ее увезу куда-нибудь, пока вся эта муть не закончится. А она закончится. Если хорошо трясти, что-нибудь всегда вытрясешь. Особенно у нас.


Макс захлопнул книгу. Повертел в руках, долго разглядывал обложку, снова открыл и внимательно прочитал про издательство, типографию и тираж.
Ничего такого! Совсем, блин, ничего. Как только... Черт! Со Славой поговорить? Надежда только на то, что Закревский, кроме специальной литературы, вряд ли еще какие книги читает. Потому что, кажется, впервые Максим Олегович Вересов не знал что сказать.
_________________

Девочки, спасибо за продолжение)
Перетянула Марина со своей книгой, конечнно Ника обиделась!
Вот нет пока точек соприкосновения у Леры и Кирилла, хоть первая и влюблена при том, что со школы...
_________________

А почему нет? Кирилл у нас тоже не идеальный, но пристроить парня в "добрые руки" надо ведь. А Лерка училась хорошо, вон, сколько раз спасала Кира, французским владеет, работает... Однозначно, надо брать.

Ой, Маринка выдала. Там не то, что Ника, там Каргин объявится и взбучку устроит.

Тоже не очень поняла мотивы действия Марины,вроде умная женщина.Почему все таки она не спросила разрешения у Ники на использование перепитий личной жизни Закревской в своей книге,ведь как минимум это бестактно,тем более со стороны подруги,каковой она себя считает?

Девочки, спасибо огромное за романы, остановиться смогла только дочитав последнюю главу из опубликованного Воскресного романа. Вы - СУПЕР!!!! Талантища!!!! Не преувеличиваю, т.к. есть с чем сравнивать (без ложной скромности, возраст позволяет, считаю себя уже "профессиональным читателем") Фентези не комментирую, не мое, а вот все сюжеты вокруг адвокатской конторы - "5" беспристрастно ( или в Киеве 12!!!) Очень нравятся продолжения или новые темы об уже знакомых героях. Что произошло у Кирилла с Марой стало понятно из Женского романа (я его чуть не пропустила). Я предположила, что Мара его простила и отец вроде вполне адекватен, тогда почему Кирилл так настойчиво убеждает себя в "предвзятости к нему мачехи" и своей ненужности для семьи? А что было у него в школе с Лерой и Кудиновой? Это станет известно по ходу или есть еще боковая ветвь, что прошла мимо меня , за что он чувствует себя так неловко, вспоминая школу? Простите, если сумбурно получилось, это от эмоций. Вдохновения вам!!
_________________