Нора Робертс "Ключ света"

Lapochka M: 19.02.10 18:31

AprilJuly, Калиола СПАСИБО! Еще чуть-чуть и можно приступать к чтению. Жду с замиранием сердца этот момент.

...

колючка: 19.02.10 18:34

Эйприл и Кали, спасибо!!! Огромное, преогромное!!! Жду следующей главы!!!

...

elinor: 19.02.10 19:45

спасибо за перевод

...

janemax: 19.02.10 21:33

Какая чудесная глава!!!
Девочки, спасибо за ваши старания!!!

...

Роза: 19.02.10 22:53

AprilJuly, Калиола, с нетерпением ждём заключительную главу этого интереснейшего романа!!!

...

Moonlight: 20.02.10 12:58

Девочки, благодарю за новую главу! Очень хочется поскорей прочитать эту замечательную книгу полностью.

...

qwert: 20.02.10 23:52

Классная книжка! Держит в напряжении. И все решится в последней главе. Жду с нетерпением.

...

Elka: 21.02.10 02:01

AprilJuly - Малахитовая леди, поздравляю!


Чтобы тебе лучше писалось и легко переводилось!

Спасибо за прекрасный перевод!И Кали тоже!

...

Калиола: 21.02.10 02:11

AprilJuly, поздравляю с новым Малахитовым званием.

Ты молодец и желаю тебе получать удовольствие от всего, что ты делаешь.

...

очаровашка: 21.02.10 02:13

AprilJuly, поздравляю с Малахитовым званием!

...

AprilJuly: 21.02.10 18:04

Девочки, Elka, Кали, Очаровашка, спасибо
Последнюю главу выложу во вторник, пока совсем времени нет...

...

Ленни: 21.02.10 22:16

AprilJuly, поздравляю с Малахитовым званием!


Легкого пера, хорошего настроения и побольше свободного времени

...

Svetlaya-a: 22.02.10 18:46

спасибо!!!!!!!!!!!!!!! ах, мурашки бегут...

...

AprilJuly: 23.02.10 10:32

 » Глава 20

Она была напугана. Это помогало – признать свой страх, принять его. Она еще никогда в жизни так не боялась, но приняла твердое решение не поддаваться панике.
Тепло уже исчезло, свет снова приобрел резкий голубой оттенок. Щупальца тумана подбирались к источникам света на потолке, скользили по необработанным стенам, по пыльному полу.
Сквозь туман она могла видеть слабый белый пар своего собственного дыхания.
Реальность, напомнила она себе. Это было реально, признак жизни. Доказательство ее собственной человеческой природы.
Чердак представлял собой длинную, широкую комнату с двумя небольшими окнами с обоих торцов и сужающейся крышей. Но она узнала его. Во сне свет щедро заливал пространство, проникая сквозь широкие окна в крыше и по бокам. Она помнила стопки картин, составленные у стен мягкого кремового цвета. И чистые полы, покрытые веселой радугой пятнышек от случайных капель и брызг краски.
А воздух был пропитан летним теплом и запахом скипидара.
Сейчас в нем чувствовались лишь сырость и холод. Вместо холстов у стен стояли коробки, старые стулья, лампы и другие обломки чужых жизней. Но она могла видеть – о, так ясно видеть – как все могло бы быть.
Как только она представила это себе, образ в ее голове начал приобретать форму.
Тепло, свет и яркие краски. Здесь, на ее рабочем столе, вместе с кисточками и палитрой, стояла белая ваза с розовыми бутонами львиного зева, которые она срезала в своем собственном саду этим утром.
Она вспомнила, как вышла, когда Флинн ушел на работу, вспомнила, как срезала эти свежие, нежные цветы, чтобы они составили ей компанию, пока она будет работать.
Работать в своей студии, мечтательно подумала она, где ждет чистый холст. И она знала, о, да, очень хорошо знала, как его заполнить.
Она подошла к холсту, ожидающему на мольберте, взяла палитру и начала смешивать краски.
Солнечный свет потоком струился через оконное стекло. Несколько окон были открыты для создания непрерывной вентиляции и просто ради удовольствия. Музыка страстно пульсировала из динамиков. То, что она собиралась рисовать сегодня, требовало страсти.
Она уже видела образ в своей голове, чувствовала его силу, эта сила скапливалась в ней подобно грозовым тучам.
Она подняла кисть, окунула ее в краску для первого мазка.
Ее сердце подскочило в груди. Охватившая ее радость была почти невыносимой. Казалось, она разорвет ее изнутри, если не излить ее на холст.
Образ рождался в ее голове, как картина, выгравированная на стекле. Мазок за мазком, накладывая цвет на цвет, она оживляла этот образ.
— Ты знаешь, что это всегда было моей сокровенной мечтой, – произнесла она, продолжая работать. – Сколько я себя помню, я хотела рисовать. Иметь талант и мастерство, чтобы стать настоящим художником.
— Теперь у тебя это есть.
Она сменила кисть, бросила взгляд на Кейна, прежде чем вновь вернуться к холсту.
— Да, есть.
— Ты поступила мудро, сделала правильный выбор. Владелица магазина? – Он рассмеялся, отбрасывая подобную мысль взмахом руки. – Где в этом сила? Где триумф? Продавать что-то, что создано чужими руками, когда ты сама можешь создавать? Здесь ты можешь стать, кем захочешь, и иметь все, что тебе нужно.
— Да, я понимаю. Ты показал мне. – Она бросила на него скромный взгляд. – Что еще я могу иметь?
— Хочешь мужчину? – Кейн элегантно пожал плечами. – Здесь он непременно есть, раб любви.
— А если бы я выбрала нечто иное?
— Мужчины капризные создания. Как можно быть в них уверенным? Сейчас ты рисуешь свой мир, как делаешь это на холсте. Как ты пожелаешь.
— Известность? Удача?
Его губы изогнулись.
— Вот так всегда со смертными. Любовь, говорят они, дороже жизни. Но богатство и слава – вот чего они жаждут на самом деле. Возьми их.
— А ты, что возьмешь ты?
— Я уже взял это.
Она кивнула и вновь сменила кисть.
— Тебе придется извинить меня. Мне нужно сконцентрироваться.
Она продолжала рисовать, окунувшись в теплую ванну из солнечного света и яростных музыкальных аккордов.

Флинн плечом ударил дверь, потом схватился за ручку и приготовился таранить снова. Ручка плавно повернулась в его руке.
Зоя нервно улыбнулась ему.
— Я, должно быть, расшатала ее для тебя.
— Оставайтесь здесь.
— Побереги дыхание, – посоветовала ему Дана и встала позади него.
Теперь свет как будто пульсировал, сгустился и словно ожил. Глухое ворчание мо перешло в злобное рычание.
Флинн увидел Мэлори, она стояла в дальнем конце чердачного помещения. Облегчение молотом ударило по его сердцу.
— Мэлори! Слава Богу. – Он устремился вперед и наткнулся на твердую стену тумана.
— Здесь какой-то барьер. – Теперь в его голосе звучало бешенство, все попытки пробиться оказывались безуспешными. – Она заперта там.
— Думаю, это мы заперты здесь. – Зоя надавила рукой на стену тумана. – Она не слышит нас.
— Мы должны заставить ее услышать нас. – Дана осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем можно ударить в стену. – Она, должно быть, где-то в другом месте, в своей голове, так же, как были мы. Мы должны заставить ее услышать нас, чтобы она вырвалась оттуда.
Мо все сильнее волновался, он бросился на стену тумана, стараясь зубами и когтями разорвать ее на куски. Его громоподобный лай эхом отражался от стен, но Мэлори продолжала неподвижно стоять к ним спиной.
— Должен быть другой способ. – Зоя опустилась на колени, провела пальцами по кромке тумана. – Он забирает тепло. Даже отсюда видно, как она дрожит. Мы должны вытащить ее оттуда.
— Мэлори! – Беспомощная ярость заставляла Флинна колотить в стену, пока его руки не стали кровоточить. – Я не позволю этому случиться. Ты должна меня услышать. Я люблю тебя. Черт побери, Мэлори, я люблю тебя. Услышь же меня!
— Подожди! – Дана схватила его за плечо. – Она шевельнулась. Я видела, как она шевельнулась. Продолжай говорить с ней, Флинн. Просто продолжай говорить с ней.
Стараясь успокоиться, он прижался лбом к стене.
— Я люблю тебя, Мэлори. Ты должна дать нам шанс увидеть, что у нас получится. Ты нужна мне, так что либо уходи оттуда, либо позволь мне войти.

Мэлори сжала губы, когда образ стал обретать форму на холсте.
— Ты слышишь что-нибудь? – спросила она рассеянно.
— Нет, ничего. – Кейн улыбнулся трем смертным по ту сторону тумана. – Совсем ничего. Что ты рисуешь?
— Эй-эй-эй. – Она шутливо помахала ему пальцем. – Я темпераментна. Я не люблю, когда кто-нибудь смотрит на мою работу, пока она не закончена. Мой мир, – напомнила она ему и добавила краски. – Мои правила.
Он лишь пожал плечами.
— Как пожелаешь.
— Ох, не дуйся. Я почти закончила. – Сейчас она работала быстро, выплескивая изображение из своей головы на холст. Это был ее шедевр. Она никогда не создавала ничего более важного.
— Искусство не ограничивается взглядом зрителя, – сказала она. – Оно во всем этом, в художнике, в предмете, в цели, и в том, кто смотрит.
Ее пульс скакал и спотыкался, но рука оставалась твердой и уверенной. На одно бесконечное мгновение, она выбросила из головы все, кроме цвета, структуры и формы.
И когда она отошла на шаг, в ее глазах зажегся триумф.
— Это лучшее, что я когда-либо делала, – решила она. – Возможно лучшее, что я когда-либо сделаю. Я хочу знать, что ты думаешь об этом.
Он принял приглашение.
— Свет и тень, – сказала она, когда он подошел к мольберту. – Во взгляде внутри и за пределами. Изнутри меня за пределы, на холст. Что говорит мое сердце. Я назову ее «Поющая богиня».
Она изобразила свое лицо. Свое и первой из Дочерей в Стекле. Она стояла в лесу в окружении проблесков золотого света, смягченного зеленью теней, у ее ног, среди камней, подобно слезам бежала река.
Ее сестры сидели на берегу позади нее, они держались за руки.
Венора, она знала, что это была Венора, поддерживала свою арфу, и, глядя на ее лицо, можно было почти услышать ее пение.
— Ты думал, я соглашусь на холодную иллюзию, когда у меня есть шанс на реальную жизнь? Ты думал, я променяю свою жизнь и ее душу на сон? Ты недооцениваешь смертных, Кейн.
Он резко обернулся к ней, ярость ярким пламенем полыхнула в его глазах. Она молилась лишь о том, чтобы не оказалось, что она переоценила себя. Или Ровену.
— Первый ключ мой. – Произнося это, она потянулась к картине, внутрь картины. Ошеломляющий поток жара опалил ее руку, как только она сомкнула пальцы вокруг ключа, который она сама нарисовала у ног богини.
Ключ блестел в луче света, золотым мечом прорезающего тень.
Она ощутила его форму, его материю, и со слезами победы свободно подняла его и сжала в своей ладони.
— Это мой выбор. А ты можешь идти ко всем чертям.
Туман всколыхнулся от его проклятий. Когда он поднял руку для удара, Флинн и Мо прорвались сквозь стену. С потоком резкого, оглушительного лая, Мо прыгнул вперед.
Кейн растворился тенью в темноте и исчез.

Как только Флинн сорвал Мэлори с ног, солнечный свет замерцал в крошечном окне, и дождь мелодично закапал с карниза крыши. Комната стала просто чердаком, полным пыли и мусора.
Картина, созданная ею из любви, знания и отваги исчезла.
— Ты со мной. – Флинн зарылся лицом в ее волосы, пока Мо прыгал вокруг них. – С тобой все в порядке. Ты со мной.
— Я знаю. Я знаю. – Она тихо заплакала, когда посмотрела вниз на ключ, который по-прежнему сжимала в руке. – Я нарисовала его. – Она протянула его Дане и Зое. – Ключ у меня.

По ее настоянию Флинн повез ее прямо в Варриорс Пик, а Дана и Зоя ехали следом. Он включил обогреватель на полную мощность и завернул ее в шерстяное одеяло из своего багажника, которое, к сожалению, все пропахло Мо. Но она продолжала дрожать.
— Тебе нужно согреться, принять горячий душ или что-нибудь такое. Чай. Суп. – Рукой, которая все еще была далека от твердости, он провел по ее волосам. – Ну, я не знаю. Бренди.
— Я воспользуюсь всем перечисленным, – пообещала она, – как только мы вернем ключ туда, где он должен быть. Я не смогу расслабиться, пока это не закончится.
Она стиснула ключ в кулаке и крепко прижала к груди.
— Я держу ключ своей руке. Я не знаю, как такое возможно.
— Как и я. Может, если ты объяснишь мне, мы сможем понять.
— Он пытался смутить меня, поэтому разделил нас. Чтобы заставить меня ощутить потерянность, одиночество и страх. Но и его возможности должны иметь свои пределы. Он не мог удерживать нас четверых в этих иллюзиях. Не всех сразу. Мы связаны, и мы сильнее, чем он себе представлял. По крайней мере, так я думаю.
— Я склонен согласиться с этим. Но стоит отдать ему должное, его Рода получилась очень достоверной.
— Полагаю, я заставила его рассвирепеть, просто взбеситься. Я знала, что ключ в доме. – Она еще плотнее закуталась в одеяло, но так и не могла согреться. – Вряд ли мне сейчас удастся рассказать все в хорошем журналистском стиле.
— Не беспокойся об этом. Я позже отредактирую. Как ты узнала?
— Именно на чердаке я сделала выбор, когда он показал мне все то, что я хотела так сильно. Я поняла, что это то самое место из сна, как только поднялась наверх с Даной и Зоей. И студия, художественная студия, была на верхнем этаже. Чердак. Он должен был быть там, где находилась я в момент принятия решения – как на картинах. Сначала я подумала, что если перерыть все, что было наверху, то мы найдем что-то, подходящее под определение. Но это было несоизмеримо большим, чем физический поиск, и меньшим.
Она закрыла глаза и вздохнула.
— Ты устала. Просто отдохни, пока мы не доберемся до места. Мы можем поговорить позже.
— Нет, я в порядке. Это было так странно, Флинн. Когда я оказалась там и осознала все это. Мое место – в реальности и во сне. И как он вернул мой сон, пытаясь затянуть меня в него. Я позволила ему думать, что ему это удалось. Я думала о подсказке и видела картину у себя в голове. Я знала, как нарисовать ее, каждый мазок. Третья картина.
— Ключа не было в мире, созданном для меня Кейном, – сказала она, повернувшись в его сторону. – Но он был в том, что могла создать я, если бы мне хватило смелости сделать это. Если бы я смогла увидеть красоту и воплотить ее в реальность. Он сам дал мне силы принести ключ в иллюзию.
Выковать его, подумала она, с любовью.
— Держу пари, это здорово подпалило ему зад.
Она рассмеялась.
— Да уж, это приятная сторона. Я слышала тебя.
— Что?
— Я слышала, как ты звал меня. Все вы, но в особенности ты. Я не могла ответить тебе. Прости, я знаю, ты боялся за меня, но я не могла дать ему понять, что слышу вас.
Он протянул руку и положил поверх ее руки.
— Я не мог до тебя добраться. Я не представлял, какой бывает страх, пока не понял, что не могу добраться до тебя.
— Сначала я испугалась, что это очередной обман. Я боялась, что если обернусь и увижу тебя, то сломаюсь. Твои бедные руки. – Она подняла его руку и осторожно поцеловала содранную кожу на костяшках. – Мой герой. Герои, – поправилась она, оглянувшись на Мо.
Ее рука так и оставалась в его, когда они проехали через ворота Варриорс Пик.
Ровена вышла им на встречу, ее рука была прижата к лифу ярко-красного свитера. Мэлори заметила проблеск слез в ее глазах.
— Вы в порядке? – Она дотронулась до щеки Мэлори, и холод перестал сотрясать ее изнутри, сменившись благословенным теплом.
— Да, все хорошо. Я…
— Не сейчас. Ваши руки. – Она взяла руки Флинна и подняла их. – Останется шрам. Вот здесь, под костяшкой на левой руке. Символ, Флинн. Гарольда и воина.
Она сама открыла заднюю дверь машины, так что Мо смог выпрыгнуть наружу и поприветствовать ее взмахами хвоста и дружелюбным облизыванием.
— Ах, вот он, свирепый и храбрый герой. – Она крепко обняла его, потом опустилась на корточки, внимательно выслушивая его лай и ворчание. – Да, у тебя было настоящее приключение. – Она поднялась, оставив руку на голове Мо, и улыбнулась Дане и Зое. – Пожалуйста, проходите.
Мо не надо было приглашать дважды. Он пронесся прямо в дверной проем, где стоял Питт. Питт элегантно приподнял бровь, проводив взглядом пса, когда тот проскользил по глянцевому полу холла.
Ровена лишь рассмеялась и подхватила Флинна под руку.
— У меня есть подарок для верного и бесстрашного Мо, если позволите.
— Конечно. Послушайте, я ценю ваше гостеприимство, но Мэлори изрядно измотана, так что…
— Я в порядке. Правда.
— Мы не задержим вас надолго. – Питт пригласил их в то, что Мэлори с некоторых пор про себя называла портретной комнатой. – Мы в долгу перед вами, в гораздо большем долгу, чем сможем оплатить. И не важно, что случится завтра, то, что вы сделали, мы никогда не забудем. – Он приподнял лицо Мэлори одним указательным пальцем и прикоснулся губами к ее губам.
Зоя легонько подтолкнула Дану.
— Думаю, мы тоже принимали участие в этом деле.
Питт взглянул на них и усмехнулся. Эта неожиданная улыбка оживила неотразимым обаянием его обычно суровое лицо.
— Моя женщина – ревнивое создание.
— Не в подобных вещах. – возразила Ровена и подняла со стола яркий плетеный ошейник. – Это символ говорит о доблести, и чистом сердце. Цвета также символичны. Красный для смелости, синий в знак дружбы, черный в знак защиты.
В полуприсяди, она сняла изношенный ошейник Мо и заменила его новым.
Во время этой церемонии тот сидел с достоинством солдата на вручении медали.
— Вот. Какой ты представительный. – Ровена поцеловала Мо в нос и выпрямилась. – Вы будете приводить его повидаться со мной? – спросила она Флинна.
— Конечно.
— Кейн недооценил вас. Всех вас – вашу смелость, моральную силу и стойкость.
— Вряд ли он снова допустит подобную ошибку, – заметил Питт, но Ровена лишь покачала головой.
— Сейчас время радости. Ты первая, – сказала она к Мэлори.
— Я знаю. Я бы хотела отдать это вам прямо сейчас. – Она начала протягивать ключ, но потом остановилась. – Подождите. Вы имеете в виду, я – первая? Первая из тех, кто когда-либо нашел ключ?
Ничего не сказав, Ровена повернулась к Питту. Он прошел к резному сундуку под окном, поднял крышку. Голубой свет, пролившийся оттуда, заставил желудок Мэлори болезненно сжаться. Но это был не тот холодный туманный свет, поняла она. Он был глубже, ярче.
Питт поднял из недр сундука стеклянный ларец, дающий жизнь этому свету, и ее горло сдавили слезы.
— Хранилище душ.
— Вы первая, – повторил Питт, поставив ящик на мраморное основание. – Первая смертная, что повернет первый ключ.
Он повернулся и встал в стороне от ящика. Теперь он был солдатом, подумала Мэлори, воином и стражем. Ровена встала по другую сторону, так что они оказались стоящими по обеим сторонам от голубого свечения.
— Это должны сделать вы, – тихо сказала Ровена. – Это всегда было вашим делом.
Мэлори сжала ключ в своем кулаке. Казалось, еще чуть-чуть, и ее грудь не сможет удержать в себе бешено бьющееся сердце. Она попыталась успокоить дыхание, но оно продолжало вырываться короткими и резкими толчками. Когда она подошла ближе, этот свет, казалось, затопил собой всю комнату.
Ее пальцы дрожали, но она заставила себя успокоиться. Она не хотела делать это трясущимися руками.
Она просунула ключ в первый из трех замков, вырезанных в стекле. Свет прошел через металл по ее пальцам, яркий, как надежда. И она повернула ключ.
Она услышала звук, по крайней мере, ей так показалось. Но это было не более чем слабое дуновение. Когда он затих, ключ растворился в ее руке.
Первый замок пропал, осталось два.
— Он исчез. Просто исчез.
— И это снова символ, для нас, – сказала Ровена и мягко положила руку на ларец. – Для них. Осталось два.
— Мы будем… – Они рыдают за этим стеклом, подумала Дана. Она почти слышала их, и это разрывало ей сердце. – Мы будем определять, кто из нас будет следующей?
— Не сегодня. Вы должны дать отдых вашим разумам и сердцам. – Ровена повернулась к Питту. – В гостиной должно быть шампанское. Ты не присмотришь за нашими гостями? Я бы хотела сказать Мэлори несколько слов наедине, прежде чем мы присоединимся к вам.
Она сама подняла стеклянный ларец и поместила его обратно в сундук. Когда они остались с Мэлори наедине, она обернулась.
— Питт сказал, мы перед вами в долгу, который никогда не сможем оплатить. Это правда.
— Я согласилась на поиск ключа, и я уже получила вознаграждение, – ответила Мэлори. Она посмотрела на сундук, представила ларец, находящийся внутри. – Сейчас мне кажется неправильным брать деньги.
— Деньги для нас ничто, поверьте мне. Одни брали их и не делали ничего. Другие пытались и потерпели неудачу. А вы сделали что-то смелое и интересное с помощью этих денег.
Она подошла ближе, взяла руки Мэлори в свои.
— Это радует меня. Но когда я говорила о долге, то не имела в виду доллары и центы. Если бы не я, не было бы запертых душ, не было бы ни замков, ни ключей. И вы не столкнулись бы с тем, с чем вам пришлось столкнуться сегодня.
— Вы любите их. – Мэлори посмотрела в сторону сундука.
— Как сестер. Милых младших сестер. Что ж… – Она отошла, чтобы посмотреть на портрет. – Я надеюсь увидеть их вновь такими. Я могу дать вам дар, Мэлори. Это мое право. Вы отказались от предложения Кейна.
— Это была иллюзия.
— Но это может стать реальностью. – Она обернулась. – Я могу сделать это реальным. Что вы чувствуете, что знаете, что есть внутри вас. Я могу дать вам ту силу, что у вас была в его иллюзии.
Почувствовав головокружение, Мэлори нащупала подлокотник кресла и медленно опустилась в него.
— Вы можете дать мне талант.
— Я понимаю тебя, я знаю эту радость и боль – иметь эту красоту внутри себя, чувствовать, как она рвется из тебя. – Она засмеялась. – Знаю эту борьбу, когда выпускаешь ее наружу, когда каждый кусочек подобен бриллианту. Вы можете обладать этим. Это мой дар вам.
На какое-то мгновение, мысли об этом нахлынули на Мэлори, опьяняющие, как вино, обольстительные, как любовь. Она видела взгляд Ровена, такой спокойный, такой уверенный, видела мягкую улыбку на ее лице.
— Вы предлагаете мне свой дар, – поняла Мэлори. – Вот что вы имеете в виду. Вы отдадите мне свой талант, свои способности.
— Он будет вашим.
— Нет, он никогда не будет моим. Я всегда буду знать это. Я… нарисовала их, потому что могла видеть их. Так, как я могла видеть их в своем первом сне. Как если бы я была там, в картине. И я нарисовала ключ. Я выковала ключ, я смогла это сделать, потому что я любила достаточно сильно. Я выбрала свет вместо тени. Разве не так?
— Да, это так.
— Сейчас, стоя перед выбором, и зная, что прошлое решение оказалось правильным, я не могу взять то, что принадлежит вам. Но все равно спасибо, – сказала она, поднимаясь. – Приятно знать, что я могу быть счастлива, делая то, что делаю. Я собираюсь открыть прекрасный магазин, и положить начало успешному бизнесу. И хорошей жизни, – добавила она.
— Я не возражаю. Может, тогда вы примите это? – предложила Ровена, улыбнувшись, когда Мэлори облегченно вздохнула.
— «Поющая богиня». – Она кинулась к обрамленному холсту, лежащему на столе. – Картина, которую я нарисовала, когда Кейн…
— Ты ее нарисовала. – Ровена присоединилась к ней и положила руку на ее плечо. – В чем бы ни состоял его обман, это был твой образ, и именно твое сердце нашло ответ. Но если иметь ее, видеть ее – болезненно для тебя, я могу избавиться от картины.
— Нет, это не болезненно. Это великолепный подарок. Ровена, ведь это была иллюзия. А вы принесли ее в мою реальность. Она материальна. Она существует. – Напрягшись, она отступила назад и посмотрела прямо в глаза Ровены. – А вы можете… делали ли вы то же самое с эмоциями?
— Твой вопрос касается твоих чувств к Флинну?
— Нет. В этом я уверена. – Она прижала ладонь к сердцу. – Это не иллюзия. Но вот его ко мне – если это своего рода награда… это не справедливо для него, и я не смогу принять это.
— Ты бы отказалась от него.
— Нет, – воинственно возразила она. – Черт, нет. Я бы просто справилась с этим, я бы осталась с ним до тех пор, пока он меня не полюбит. Если я смогла найти какой-то мистический ключ, я уж точно в состоянии убедить Майкла Флинна Хеннесси в том, что я лучшее, что случалось с ним в жизни. А это так, – добавила она. – Именно так.
— Вы мне нравитесь, очень нравитесь, – с улыбкой сказала Ровена. – И я пообещаю тебе одно. Когда Флинн войдет в эту комнату снова, чтобы он ни чувствовал, это будет идти от сердца. Остальное за тобой. Подожди здесь, я отправлю его к тебе.
— Ровена? Когда мы начнем второй раунд?
— Скоро, – отозвалась Ровена, покидая комнату. – Очень скоро.
Которая из них будет следующей? Мэлори задавала себе этот вопрос, изучая картину на стене. И чем на этот раз придется рискнуть? Что будет потеряно или приобретено во время поиска?
Она уже потеряла одну любовь, подумала Мэлори, поднимая свою картину. Любовь, столь краткую и яркую. И теперь, с Флинном, она вынуждена рисковать другой. Самой важной любовью в своей жизни.
— Я принес тебе немного этого сверхмодного шампанского, – объявил Флинн, входя с двумя высокими бокалами. – Ты пропустишь все веселье. Питт по-настоящему смеялся. Один раз.
— Мне просто нужно пару минут. – Она положила картину и взяла бокал.
— Что это? Одна из картин Ровены? – Он встал за ее спиной, приобняв за плечи, и она почувствовала, как его тело напряглось, когда он понял. – Это твоя? Это то, что ты сделала? Картина, которую ты нарисовала там, на чердаке, картина с ключом. Он здесь.
Он провел пальцем по золотому ключу, на этот раз нарисованному, у ног богини.
— Это потрясающе.
— Даже больше, когда ты побывал в этой картине и вышел с магическим ключом в руке.
— Нет. То есть, да, конечно. Но я имел в виду картину в целом. Это красиво, Мэлори. Черт, это колоссально. И ты отказалась от этого, – мягко сказал он и посмотрел на нее. – Это ты потрясающая.
— Она будет у меня. Ровена щелкнула пальцами, ударила каблуками или что там она еще делает, и принесла ее мне. Это так много значит, держать в руках эту картину. Флинн…
Ей нужно было немного выпить, установить некоторую дистанцию между ними. Что бы она ни сказала Ровене, она понимала, что сейчас собирается сделать что-то гораздо более мучительное, чем просто отказаться от таланта в обращении с кистью и красками.
— Это был странный месяц, для всех нас.
— Есть немного, – согласился он.
— Большую часть случившегося мы и вообразить себе не могли несколько недель назад, а если бы кто-то сказал, мы бы не поверили. Все случившееся, изменило меня. В хорошую сторону, – добавила она, поворачиваясь лицом к нему. – Мне нравиться думать, что это хорошая сторона.
— Если ты собираешься сказать мне, что ты повернула ключ в замке и теперь больше не любишь меня, то это чертовски плохо для тебя. Потому что ты уже попалась.
— Нет, я… Попалась? – повторила она. – Что значит попалась?
— Я, мой уродливый диван и глупый пес. Ты просто не сможешь обойтись без всего этого, Мэлори.
— Не говори со мной подобным тоном. – Она поставила свой бокал. – И не думай ни на секунду, что ты можешь стоять тут и говорить мне, что я попалась, потому что это ты попался.
Он поставил свой бокал рядом с ее.
— Правда?
— Именно. Я только что обвела вокруг пальца злобного кельтского бога, так что ты для меня – детские забавы.
— Хочешь схватки?
— Может быть.
Он поймал ее и резко прижал к себе. Почувствовав прикосновение его губ, Мэлори облегченно выдохнула. Она отклонилась назад, не расцепляя рук, обнимающих его за шею.
— Я именно то, что тебе нужно, Флинн.
— Тогда очень удачно, что я люблю тебя. Ты мой ключ, Мэл. Один ключ ко всем замкам.
— Знаешь, чего я хочу прямо сейчас? Я хочу горячую ванну, немного супа и немного сна на твоем уродливом диване.
— Сегодня твой счастливый день. Я могу уладить это для тебя. – Взяв ее за руку, он повел ее из комнаты.

Позже, Ровена склонила голову на плечо Питта, наблюдая за отъезжающими машинами.
— Это хороший день, – сказала она ему. – Я знаю, еще ничего не кончено, но сегодня – хороший день.
— У нас есть немного времени, прежде чем продолжить.
— Несколько дней, потом несколько недель. Кейн теперь будет тщательнее следить за ними.
— Как и мы.
— Красота восторжествовала. Теперь очередь знания и отваги испытать себя. Мы так мало можем сделать, чтобы помочь им. Но эти смертные, у них есть сила и ум.
— Странные создания, – прокомментировал Питт.
— Да, – она улыбнулась ему. – Странные и бесконечно очаровательные.
Они пошли назад к дому, закрыли дверь. На другом конце подъездной дорожки тихо затворились железные ворота. Охраняющие их воины продолжали свое неустанное бодрствование в ожидании следующей полной луны.

...

Dunkelheit: 23.02.10 11:14

Потрясающее окончание книги!!!! И конечно же изумительный перевод, в лучших традициях Норы Робертс!

...