Сейлор-мент (18+)

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

01 Апр 2015 6:01

Здравствуйте, Володя!
Ну, баба Лиза! Специально вызвала Андрюшу, но похоже, знала, что придет Лиля, чтобы выспросить про убийство девочки!
А чей ключик? Домовенок притащил и ванну отскреб?! Жуть какая! Холодов держал Любочку в ванне, в одеяле, А может быть он просто прятался от народа? Да не смог упрятаться?
И Игорь какой-то мутный. Ну, ничего себе! Лиля еще и в переделку попала! Так это Игорь девочку угробил?!

Ой, что-то завязывается страшное!
Спасибо за продолжение!
_________________

За красоту спасибо Александре Черной
ФИКТИВНАЯ НЕВЕСТА (ЛФР)
ВЕДЬМИН ДОМ (мистика,ЛФР)

01 Апр 2015 14:53

Elis писал(а):

Холодов держал Любочку в ванне, в одеяле, А может быть он просто прятался от народа? Да не смог упрятаться?

Его там не было, он вообще ни при чем...

Elis писал(а):

Так это Игорь девочку угробил?!

Получается так....

01 Апр 2015 15:06

Давайте дальше почитаем Wink

_________________

За красоту спасибо Александре Черной
ФИКТИВНАЯ НЕВЕСТА (ЛФР)
ВЕДЬМИН ДОМ (мистика,ЛФР)

05 Апр 2015 20:35

» Глава 10

Через какое-то время белесый туман перед глазами рассеялся и я очнулась. Я увидела желтую лампу и мужчину с голубой повязкой на лице. Ясно – врач, а я лежу на носилках в карете скорой помощи. Машина слегка покачивается, значит едем в больницу. Очень тяжело дышать, словно что-то застряло в горле. Я попыталась заговорить, но изо рта вырвалось шипение, и возникла адская боль, словно я проглотила стекло.
– Тише! Тише! – закричал врач. – Вам нельзя говорить! Лежите смирно.
Я осмотрелась и увидела сидящую рядом плачущую Юлю. Странно – неужели она умеет это делать? Всегда такая веселая… Женщина в голубом костюме, по-видимому, фельдшер, накладывала ей пластырь на щеку. Что произошло? Где Игорь? Убежал? Врач наклонился надо мной, я тут же почувствовала легкий укол в предплечье и быстро отключилась.

Светящаяся галактика над моей головой то расплывалась яркими бликами, то исчезала. Я потеряла счет времени. Запомнились только лица с повязками, тревожные и заплаканные глаза матери, ее ладонь на моих губах и просьба:
– Молчи, ничего не говори, доченька. Нельзя.
Я уже потом узнала – мне сделали три операции. Что-то упорно не хотело вставать на место. Множественные переломы хрящей гортани и разрыв трахеи могли привести к смерти, если бы я попыталась заговорить. Только на пятый день я смогла более-менее прийти в себя от наркоза. Чтобы горло не сильно саднило, я сосала через трубочку по несколько капель анальгезирующего раствора. Он не утолял жажду, но успокаивал зуд, который словно котенок царапал своими острыми коготками свежие раны. Ясность ума вернулась, но ничего нельзя: ни пить, ни есть, ни вертеть шеей. Нервы из сломанных зубов не удалили и они страшно ныли. Стоматолог придет только завтра, а сегодня нужно терпеть.
В палате со мной на соседней койке расположилась Юля Самойлова. Она почти здорова, не считая небольшого пореза на щеке возле глаза и перемотанного бинтами запястья. Тогда почему она здесь?
– Представляешь, – рассказала Юлька, когда я ее об этом спросила, – начальник наш, полковник Корягин, влетел в палату узнать, как ты себя чувствуешь. ЧП ведь – нападение на полицейского, с тяжкими последствиями. А маманя твоя сидела рядом с тобой. Увидела его и как бросится наперерез с криком: «Где охрана для моей дочери? Если бы ваша дочь или сын попали в больницу, здесь бы спецназ сидел, вооруженный до зубов». Полковник отвечает: «Преступник задержан, зачем ей охрана? На нее же никто не собирается нападать». А мама твоя не унимается, орет: «У нас прокурор знакомый! Я вам устрою!». Фильмов, видать, насмотрелась… Короче, он сдался, и меня назначили тебя охранять. Я теперь как бы на посту. Этот придурок порезал мне руку, но несильно. Ловкий гад, спортсмен наверно… Я сюда койку перетащила, будем вместе еще дней пять точно, больше не разрешат.
Я улыбнулась и показала глазами на блокнот. Юля поняла и подала его мне. Завтра мама привезет мой планшет. На нем удобнее писать просьбы.
«Мамуся – она такая. А ты молодец!» – написала я на листочке и показала Юле.

Теперь мне известно, что произошло после того, как я потеряла сознание. Юля в тот день не только проспала, но и вдобавок накануне забыла выключить на ночь ближний свет в машине. Разумеется, аккумулятор разрядился полностью. Пока она бегала и искала у кого «прикурить», прошло почти полчаса. Она подъехала к подъезду, но никого не увидела, хотя, по ее подсчетам, я давно должна была выйти. Юля подождала немного и отправилась на поиски. Я не сообщила, в какой квартире буду находиться, поэтому она позвонила мне по мобильному телефону. Я не отвечала. Она быстро пробежалась по этажам третьего подъезда. Везде полная тишина. Юля уже подумывала, что я, не дождавшись ее, ушла в штаб пешком, но на всякий случай пошла во второй подъезд и набрала мой номер еще раз. Дойдя до двадцать девятой квартиры, она услышала шум. Прислонила ухо к двери, а за ней – хрип, звуки борьбы и звонящий сотовый. Она не растерялась и с размаху толкнула дверь, которая и долбанула меня по голове. Я моментально отключилась. А Юля, увидев пытающегося придушить меня Балакова, сразу кинулась на него. Он вскочил, побежал на кухню и схватил нож. Но Юля это не я…
– … перед моим носом ножом махал, но я сумела его разоружить. Бороться со мной вздумал – смешно. Этого он совсем не умеет делать. В общем, я свалила его, замотала руки полотенцем, вызвала скорую и наших. Потом отыгралась на нем по полной программе. Он словно червяк извивался. Пинаю его, а сама реву, жалко мне подругу терять. Я думала, он тебя убил. Ты лежала на полу, лицо все в крови и не шевелилась, – рассказывала мне Юля.
В два часа дня во время «тихого часа» в палату неожиданно вошли сразу четыре человека: врач, полковник Корягин в форме и двое в штатском, по-видимому, следователи. Я пока не всех полицейских знала в лицо. Один светловолосый, а второй брюнет с усиками, похожий на армянина. У всех на плечах накинуты белые халаты.
– Мне до лампочки ваше звание и должность, полковник. Я требую, чтобы вы покинули помещение, – ругался врач, пытаясь остановить их и не дать возможности подойти ко мне. – У пациентки еще отек не сошел. Мы проделали на операционном столе ювелирную работу, и я не хочу, чтобы она пошла насмарку. Пришлось делать миопластику!
Они не знали, что означало последнее слово, перепугались и нерешительно затоптались на месте.
– Но мы не можем ждать, надо всего лишь прояснить некоторые детали, – жалобно, словно школьник учителя, упрашивал Корягин.
– Максимум пять минут, – кое-как согласился врач.
Юлю попросили выйти, но она заупрямилась и сказала, что посидит на соседней койке. Я ведь не могла говорить, а она по жестам понимала мои просьбы. Полковник не стал спорить, а тем временем врач продолжал нервничать:
– Не дай бог вы ее до слез доведете!
Троица из ГУВД уселась на стулья напротив моей кровати. Лица у мужчин строгие, будто они собрались принимать экзамен по философии. Юля подбежала, поправила подушку и помогла мне приподняться повыше. Корягин поблагодарил ее и кивнул усатому следователю, чтобы тот начинал допрос.
– Лилия Сергеевна, мы зададим вам несколько вопросов. Отвечайте глазами: да – зажмуривайтесь, нет – просто смотрите, – обратился ко мне чернявый.
Я согласно прикрыла глаза. Проще, конечно, махнуть подбородком, но пластиковый корсет, спускающийся с затылка и опоясывающий шею и горло, держал голову жестко.
– Лилия Сергеевна, вы были знакомы с Балаковым?
Я зажмурилась, но как сказать, что это не совсем знакомство? Всего лишь знала в лицо. Надо было, наверно, один глаз закрыть.
– Вы состояли с ним в близких отношениях?
Что за бред? Я смотрела прямо, не прикрывая век. Они восприняли это как отказ отвечать на вопрос.
– А Балаков утверждает, что да. Вы угрожали ему, что подбросите наркотики, если он не разведется с женой и не женится на вас?
Почему они несут непонятный вздор? От бессилия у меня началась истерика. Я ничего не могла сказать в свою защиту и застучала кулаками по кровати. Горло сдавило с такой силой, что я стала задыхаться.
– Полковник, я вас предупреждал! – рассердился врач. Через минуту он принес шприц и попытался сделать мне укол успокаивающего. Я отбивалась изо всех сил и махала руками Юле.
– Дайте ей бумагу и ручку, она сама напишет, – перевела она мои знаки.
Светловолосый следователь достал несколько чистых листов и подал мне. Я положила их на папку и принялась писать крупным почерком. Получив первый лист, все трое ринулись пожирать его жадным взором. Я не останавливаясь строчила третий… пятый… Уже на третьем они удивленно переглядывались.
Прочитав шестой лист, полковник спросил:
– А где тот ключ, который вам отдала старушка?
Я пошлепала себя по бокам, показывая тем самым, что он был в кармане плаща. Юлю в приказном порядке отправили в камеру хранения одежды за ключом.
– Полагаю, отпечатки преступника вряд ли будут на нем, – предположил усатый.
Я несколько раз моргнула. Ключик, скорее всего, выпал из рук девочки, а преступник попросту не заметил его. Светловолосый следователь недовольно покачал головой и сказал:
– Получается, у вас не было доказательств, и вы просто спровоцировали Балакова. Он ведь не знал, что вы блефуете. Если так, то любой суд присяжных оправдает его по этому делу. Вы бы хоть разговор с ним записали, сейчас столько диктофонов миниатюрных выпускают. Можно и на смартфоны записывать, это была бы прямая улика. По-дурацки все вышло. Понимаю – молодость, неопытность, необдуманный риск. Появись Самойлова на десять секунд позже, и следующей в списке пропавших значились бы вы. А то, что вы сейчас написали, к делу вряд ли подошьешь.
Увидев испуг в моих глазах, полковник произнес успокаивающе:
– За нападение на сотрудников полиции он, конечно, получит срок. Немалый.
Корягин принялся объяснять, по какой статье привлекут Балакова и на сколько лет он, возможно, отправится за решетку. Меня это не устраивало. А кто же за девочку будет отвечать?
Пришла Самойлова и отдала следователям ключ. Слава богу, что в суматохе он не выскочил из кармана.
– Я одного не понимаю – почему вы все-таки засомневались в версии с Холодовым и стали подозревать Балакова? Она ведь настолько идеально подходила, что никто бы не вздумал ее опровергнуть, – задал свой вопрос полковник Корягин.
«Потому что Холодов трус. А настоящий преступник был чрезвычайно хладнокровен. Это раз. Во-вторых, Холодов всю жизнь проработал столяром, а потом у него сдало сердце и стали трястись руки. Трудно представить, что он смог раздобыть редкий медицинский препарат и так аккуратно ставил уколы в вену. Чтобы точно попасть иглой в руку трехлетнему ребенку нужно мастерство опытной процедурной медсестры, настолько там тоненькие ниточки сосудов. Теперь я уверена – Холодова действительно оговорили по первому делу, и три года он просидел в колонии просто так. Боялся, что его опять осудят несправедливо. Потому и предпочел пуститься в бега», – написала я на листе.
– Разумное предположение, – прочитав, согласились все.
– Жаль, правды не знала. Забила бы этого мерзавца Балакова до конца, – заявила с соседней койки Юля.
– Надо было… теперь поздно… – вздохнул полковник, повернулся к Самойловой и, заметив притихшего врача, сказал грозным тоном: – Уважаемый, мне бы хотелось, чтобы в интересах дела вы не распространялись, о чем мы здесь говорили!
– Никому ни слова! – испуганно пообещал врач, поняв, что из-за забывчивости полицейских оказался невольно посвященным в тайну следствия.
– А Данилова вашего я накажу! В нашей системе кто-нибудь из руководителей обязательно должен ответить за ЧП! Выдеру как следует, даже на пенсии еще долго вспоминать будет, – вдруг разошелся начальник.
Я с силой стукнула полковника по коленке кулаком и строго пригрозила пальцем.
– А-а, жалко стало? Понял, – засмеялся Корягин, и я заметила, что у бравого полковника совсем мальчишеская улыбка.
Он достал из кармана сотовый телефон и вышел в коридор. Врач, убедившись, что со мной все в порядке, ушел вслед за ним.
– Манукян, – обратилась Юля к следователю.
– Чего, Юль? – повернулся черноусый.
– Почему в больницу к сослуживцам без передачи пришли? Товарищи называется…
– Торопились… я понял, исправлю ошибку, – сконфузился следователь.
– То-то…
Полковник Корягин вернулся в палату.
– Заканчиваем, – сказал он. – Лейтенант Касаткина помогла нам, насколько смогла. Теперь дело за криминалистами. Будем искать улики. Я вызвал экспертов из областного управления, через два часа приедут. Ты, Володя, дуй к прокурору за ордерами на обыск. А ты, Ашот, езжай встречать гостей из города. Пусть каждый миллиметр просмотрят. Уже пять дней потеряли… А я тут минут десять побуду, потом в ГУВД.
Следователи собрали мои листочки, попрощались и ушли. Полковник присел рядом со мной.
– Вот так, девочки, и появляются маньяки. Пронесло – будет к следующему преступлению готовиться да еще более тщательно. А ведь Балаков примерный семьянин, на бывшей работе тоже характеризуют положительно.
Я и без него знаю: насильники вполне обычные на вид люди, а не гориллоподобные существа, вылетающие из кустов парка и нападающие на женщин в коротких юбках. Мог бы и не рассказывать. Тут я почувствовала, как по моим щекам покатились слезы. Он заметил и по-отечески произнес:
– Лилечка, ну что ты плачешь? Поправишься. Все же обошлось.
Я взяла блокнот и написала: «Она столько дней была рядом! Мы могли ее спасти! Мы могли догадаться! Мы все виноваты перед ней!»
– Могли… а как? – развел руками Корягин.
Мне стало жаль не только Любочку, но и несчастного Холодова. Спазмы сдавили горло. Юля, почувствовав опасность, умчалась за врачом. Через полчаса я крепко заснула и не видела, как вечером приходили мама, Мария и Виталик.

Проснулась я только утром. Врачи разрешили понемногу есть и буфетчица принесла на завтрак процеженный куриный бульон. Напротив меня Юля самым бессовестным образом рвала зубами курицу, сваренную Марией, и заедала салом, принесенным Володей. Рядом лежал виноград от Манукяна и бананы – наверняка Виталькины. Он знает – я их обожаю. А я смотрела на нее завистью и с несчастным видом сосала через трубочку практически безвкусную жидкость, пытаясь унять бушующий в желудке голод.
– Вчера твои были здесь, пока ты спала. Мама так ворковала с Виталием Львовичем, сразу видно – он ей нравится. В форме, из прокурорских, это твой жених? – поинтересовалась Юля.
Я отрицательно помахала пальцем.
– Да?! А мне показалось так…
Мне не хотелось объяснять, в каких я отношениях с Виталиком. Он просто самый лучший и близкий друг. Если иногда у нас с ним что-то есть, то это ровным счетом ничего не значит. А раз маме он так нравится, то пусть за него замуж и выходит, я не запрещаю.
Позавтракав, Юля завалилась спать и громко захрапела. Я достала из тумбочки смартфон и отправила Виталику сообщение: «Я хочу жрать! Мне нельзя бананы. Привези десять банок концентрированных сливок без сахара. Заранее спасибо!». Сейчас он работе, но до вечера, думаю, успеет получить послание.
После обеда Самойлова притащила какую-то книгу, прислонила подушку к спинке кровати и погрузилась в чтение. Я постучала по тумбочке, чтобы она обратила внимание и попросила знаками показать обложку. Одного взгляда на брюнета, пылко обнимающего девушку с роскошными рыжими волосами, хватило, чтобы понять, что это любовный роман.
Я взяла блокнот и написала:
«Юленька, не порти мозги. Не читай такие книги. Отнеси назад. В них все одно и то же: сначала они встретились, потом полюбили друг друга, затем потрахались, в конце поженились. Правда, бывают исключения, не выходящие за рамки правил: они потрахались, потом полюбили друг друга, но в конце обязательно поженятся. И все это происходит на фоне нечеловеческих потуг героини понравиться мужчине своего сердца. Давай я маму попрошу, она принесет из дому отличный добротный детектив, обещаю, тебе очень понравится. Это же интересно – угадать преступника раньше, чем тебе расскажет автор».
Я смяла вырванный листок шариком и отправила «почту» Юле. Комок бумаги попал ей в пластырь на щеке, она от неожиданности вздрогнула и, шутя, пригрозила мне пальцем.
– Мне скучно, по телевизору ничего нет путного. Она принесет завтра, а сегодня я эту почитаю, – ответила она, прочитав мое послание, и продолжила путешествие по сопливо-розовому миру.
«Противная и упрямая», – раздраженно подумала я.
Когда книга закончилась, Юля прослезилась и прочитала конец романа вслух: «Я люблю тебя и я хочу, чтобы ты стала моей женой! Услышав долгожданные слова, Маргарита охнула от счастья и обняла Гришина, скрыв его под лавиной огненных волос».
Я попыталась сплюнуть, но не получилось.
Через два дня после посещения Корягина ко мне забежал Данилов. Кивнул в знак приветствия Юле, но так и не подошел. Злопамятный – не может простить до сих пор «вечер с голубцами».
Сев со мной рядом, он сочувствующим взглядом рассматривал корсет на шее и рассказывал, какой у него случился шок в тот день, когда я сначала позвонила ему во время совещания, а через полчаса заседание прервали срочным донесением по телефону. Начальник положил трубку и объявил: «Случилось ЧП! На нашего лейтенанта Касаткину совершено нападение. Скорая и полиция на место происшествия уже выехали».
– Я чуть со стула там не грохнулся. Меня заставили потом отчитываться, с какой целью я тебя туда послал. А я ничего объяснить не могу – ну не старушка же на тебя напала. Кстати, баба Лиза тогда услышала шум, выбежала и как увидела тебя на носилках с кровью на лице, так и упала в обморок. Пришлось и ей скорую вызывать, сейчас в кардиологии лежит. Надеюсь, обойдется. Только позавчера узнал от Корягина всю правду. До сих пор в голове не укладывается. Мне говорили, он с виду приличный мужик.
– Обвинение предъявили ему? – поинтересовалась Юля.
– Нет еще. Эксперты наши роют сразу в двух квартирах, то есть исследуют. Может что и найдется. У бабы Лизы даже ванну сняли и отправили в лабораторию. Под ванной ничего не нашли. Хорошо затер за собой следы этот гаденыш. Косвенных улик много: жена Балакова в то время была в отъезде, дети посещали пришкольный лагерь, в армии Игорь служил санитаром медсанбата, не работал длительное время по непонятной причине. Только это все не то. Сам Балаков ушел в непробиваемое молчание. Если и говорит, то продолжает нести чушь про состояние аффекта из-за сексуальных домогательств. Он догадался, что улик нет и предъявить ему нечего, а прокололся только на том, что поверил Лиле. За два тяжких преступления ему грозит срок до пожизненного, вот и держит оборону.
Данилов также поинтересовался, не исчезло ли у меня желание продолжать службу участковым. Если да, то я могу уволиться, он поймет. Я ответила, что буду работать. А какой полицейский без ранений? Он пожал мой локоть и сообщил, что я молодец. Даже подарил большие черные наручные часы.
– Спецназовские – на память, – сказал он просто.
Я была в восторге, тут же накрылась одеялом и принялась рассматривать светящиеся стрелки. Они слабо светились, но сбоку на корпусе я обнаружила дополнительную кнопку подсветки.
Я взяла блокнот и написала Данилову: «Спасибо большое и прости».
– За что? – спросил он удивленно.
«За Холодова, ты поверил ему, а я нет», – ответила я.
– Все мы иногда ошибаемся, – вздохнул он, поднялся и ушел.

05 Апр 2015 21:39

Спасибо! Очень интересно! Лиля по характеру такая "мужик в юбке". Напоминает мне одну мою школьную подругу, тоже, кстати, Лилю. Врач-реаниматолог, со школы мечтала людей спасать. Категоричная и любящая резать правду-матку. А вот с личной жизнью не очень...Когда она в институте твердо решила, что все мужики козлы (с чем я категорически не согласна) или просто с возрастом, общение наше пошло на убыль. Лет пять уже не виделись. Знаю, что сейчас она одна растит сына. Вот читаю и вспоминаю её.

06 Апр 2015 19:19

Добрый день, cholita rose

По поводу "мужика в юбке ", никак не соглашусь. Общество часто любит наклеивать ярлыки на тех, кто в чем-то не соответствует общепринятым стандартам. Лиля независима, за словом в карман не лезет. Эти качества необязательно присущи только мужчинам.

cholita писал(а):

Знаю, что сейчас она одна растит сына. Вот читаю и вспоминаю её.

Относительно вашей подруги могу сказать, если она одна растит сына, это необязательно делает ее несчастной. Вполне муж мог оказаться таким:

Картинка

06 Апр 2015 20:32

Полностью согласна с автором. Лиля совсем не мужик в юбке...

07 Апр 2015 9:12

Ну, я имела ввиду твердость характера, принципиальность, независимость, упрямство Лили. А не мужские повадки. И не считаю эти качества плохими, наоборот восхищаюсь. Может мы по-разному понимаем этот "ярлык".
И подруга моя, конечно, не обязательно несчастна, я этого и не говорила. Наличие мужа - не самое главное для счастья Laughing

07 Апр 2015 17:01

Здравствуйте, Володя!
Рада новой главе!

Какой ужас!!! Сама бы убила этого Игоря, хоть я и не кровожадный человек! А Юлечка прекрасная охрана и поговорить может, и поддать, если придется Smile

ХОЧУ ЖРАТЬ! - это круто! Бедненькая сколько пережила, пока Юля поглощала передачку rofl

Стрелочки разглядывала - я представила, как такая больная Лиля спряталась под одеяло, как маленькая Smile

Спасибо, за главу Smile

Не смотря на все перечисленное, она получилась светлой Smile

_________________

За красоту спасибо Александре Черной
ФИКТИВНАЯ НЕВЕСТА (ЛФР)
ВЕДЬМИН ДОМ (мистика,ЛФР)

07 Апр 2015 17:57

Аня, cholita, Татика, большое спасибо за отзывы rose

. Скоро следующая... Smile

08 Апр 2015 19:58

» Глава 11

Скоро меня выпишут. Юлька давно дома, что ей делать в больнице с пустяковыми ранами. Без нее скучно, но вечером ко мне всегда кто-нибудь приходит. Горло почти зажило. Я с осторожностью пытаюсь говорить, правда, тихо и почти шепотом. Голос теперь другой, пока не могу привыкнуть. Мне чудится, будто это совсем не я разговариваю. Боюсь, как бы не стала похожа на каркающую ворону. Врачи сказали, что связки надо разрабатывать постепенно. Перед выпиской запишусь в стоматологию и выберу себе зубы.
Игорю Балакову, наконец, предъявили второе обвинение. Всего лишь маленькое серое и почти незаметное пятнышко на домашнем тапочке вывело преступника на чистую воду. Видимо, капля препарата случайно упала с иголки шприца и потом высохла. Больше ничего не нашли. Понемногу Игорь начал сознаваться. В городе возник переполох, полиция в целях безопасности куда-то спрятала детей и жену Балакова. Ко мне приезжали журналисты, я им ничего не рассказала, послала подальше. Зато улыбающаяся Юля Самойлова красуется в газетной статье, где написали, что женщина-полицейский в рукопашной схватке обезвредила особо опасного преступника и спасла жизнь своему товарищу – лейтенанту полиции. Выложили подробную биографию и не преминули упомянуть о ее заслугах в спорте. Юлю сразу повысили в звании, теперь она старший сержант. Ей к славе не привыкать. Мне ни звездочки не дали, ни благодарность не объявили – стажеров не положено хвалить. Да и черт с ними – молодая, еще все впереди. Обидно, что Корягин все-таки объявил Данилову строгий выговор с занесением в личное дело. Я понимаю – полковнику некуда деваться: приехала комиссия, провела служебную проверку и система потребовала чьей-нибудь крови.

Я часто размышляла о той девочке и Холодове. Раздражало, что следствие по его делу практически не движется. Он пострадал ни за что. Мне посоветовали забыть о нем. Если тебя растерзала толпа, то обвинение, по сути, предъявить некому. Я не знаю, что было для него лучше: позволить арестовать себя в качестве подозреваемого или прятаться? Он страшно боялся тех, кто должен его защищать. Он боялся системы. Виталик рассказал про вторую судимость Холодова. Специально брал документы для ознакомления в архиве. Вот что он узнал: Холодов возвращался с работы с кем-то из своей бригады, и тот предложил зайти в магазин одежды. Пока ничего не подозревающий Холодов глазел по сторонам, приятель незаметно надел новый пиджак, а поверх напялил старую куртку. Продавщица увидела болтающийся ярлык, когда они выходили из магазина, и заподозрила кражу. Задержали обоих. Долго не разбирались. Четыре года за соучастие как рецидивисту без права на амнистию. Получилось – семь лет в сумме ни за что! И это хваленая советская система? Но она и сейчас не лучше…

В середине октября меня, наконец, выписали из больницы. В течение двух недель я должна пройти реабилитацию, иначе не допустят к работе. Курс восстановления проводили в местном профилактории. Там я раздевалась до трусов и меня укладывали в капсулу, похожую на современные сани для бобслея, закрывали крышкой и целый час качали под музыку группы «Энигма». Под простыней прятался какой-то хитрый механизм, и он приятно массировал тело. Теплые струи воздуха, дующие со всех сторон, создавали эффект морского бриза, я словно находилась на пляже. В этой волшебной «люльке» я полностью расслаблялась и засыпала.
Мама замучила своим вниманием, чувствую, ей хочется, чтобы я опять превратилась в маленькую девочку. Я тяжело отходила от пережитого потрясения, трудно было на чем-то сосредоточиться. По ночам снились чьи-то руки, тисками сдавливающие горло. Каждый раз я в ужасе просыпалась. Днем я иногда садилась напротив Машиной картины и подолгу смотрела на нее. Безмятежность пейзажа успокаивала. Мне очень хотелось очутиться на том пруду под теплым солнцем вдали от всех неприятностей.
В первый рабочий день я как обычно позавтракала, умылась и пошла одеваться. Глянув на себя в зеркало, я досадливо поморщилась. Шею украшало три тонких шрама. Врач обещал, что через год они побелеют и будут не так заметны. А сейчас надо скрыть их от любопытных взглядов. Поразмыслив, я достала шелковый голубой платок и повязала вокруг шеи. Пусть думают, что мне очень зябко.
– Ты у меня десять лет жизни отняла. Мне хочется, чтобы ты нашла себе другое занятие. Давай я тебя к нам в колледж устрою? – плаксивым голосом в который раз произнесла мама, когда я надевала куртку.
Мне ее нытье порядком надоело, но я понимала – она сильно переживает. Я успокаивающе чмокнула ее в щеку, молча покинула квартиру и нажала кнопку лифта. На пятом этаже кабина остановилась, впустив нашего соседа Виктора Степановича, запойного пьяницу. Он примечателен тем, что работает до очередного запоя, а потом его увольняют. Но как только он трезвеет, то опять идет устраиваться.
– На работу? – спросил он.
– Да, первый день, – кивнула я.
– Я тоже первый! – обрадовался он такому совпадению как ребенок. – В супермаркет «Метро» взяли грузчиком.
Может, действительно есть чему радоваться? Как-никак у обоих наступает новый период жизни. Но не самый важный…
На дворе поздняя осень. Все деревья стоят голые. Еще не рассвело, судя по чистой кромке неба на востоке, сегодня днем дождя не будет и немного потеплеет. Кроме Пушкина я не встречала ни одного человека, который бы любил это время года. Отвратительная пора, очей разочарованье. По утрам теперь холодно. Я села в машину и застучала зубами… новыми… пока салон не прогрелся. Не дело так трястись, нужно установить на «Хонду» систему автоматического прогрева.
Мимо меня быстрым шагом прошел мужчина с маленькой девочкой, скорее всего, повел ее в детский сад. После гибели Любочки это действует мне на нервы. Глупо подозревать всех мужиков в таких поступках, но ничего не могу с собой поделать.

Не выходит из головы Игорь Балаков. Такой артистизм, хладнокровие и уверенность. Как ему удавалось притворяться? Буквально через час после похищения девочки я была у него в квартире и не заметила никаких особенностей в поведении, что навели бы меня на подозрения. Ничто его не выдавало: ни глаза, ни голос. Искать вместе с волонтерами ходил, ну верх цинизма! Все же я думаю, если бы у меня вместо ушей стояли локаторы, то я наверняка бы услышала, как в тот момент у него сильно стучало сердце. Я вспомнила его позу, когда он открыл дверь. Одна рука на косяке, а вторая в кармане. Может, они у него дрожали, и он так пытался скрыть свое психологическое напряжение? И этот злобный выплеск в адрес женщин… Не знал ведь гад, что квартиры нельзя без хозяев вскрывать. Так бы у Елизаветы Петровны сразу спрятался. Или, наоборот, знал, но вертелся со мной рядом, алиби себе зарабатывал. Возможно, рассчитывал на то, что к бабе Лизе частенько участковые ходят, потому вряд ли станут проверять. Не спонтанно действовал, хорошо подготовился и ключ заранее сделал. Бабе Лизе год назад понадобилось срочно съездить в деревню, и она оставила ему свои ключи, попросив, чтобы он проследил за сантехниками – ЖЭК пообещал бабуле заменить батарею. Тогда-то у него впервые созрела мысль воспользоваться чужой квартирой, ведь Елизавета Петровна уезжала каждое лето к дочери. Недолго думая, он изготовил дубликат ключа. Игорь, как выяснилось, давно мечтал украсть маленькую девочку. Неизвестно, сколько бы пришлось дожидаться подходящей жертвы, но в тот роковой день он вышел проводить своих детей в пришкольный лагерь. Спустился вслед за ними во двор, помахал на прощанье ручкой, а на свою беду неподалеку стояла Любочка… Решение созрело мгновенно. Он схватил ее, принес сначала к себе домой, поставил укол, а когда она уснула, перетащил в соседскую квартиру. Мерзавец! Чуть-чуть не хватило ему выдержки, когда я к нему случайно зашла. Если бы он меня не трогал, а ключ с тапками сразу выбросил на помойку, то все продолжали бы думать, что преступление совершил Холодов. Но Балаков надеялся, что его пронесет, и в этом состояла ошибка. Мне верится, что с годами, когда ко мне придет опыт, я научусь определять таких негодяев не хуже детектора лжи. Мы скоро встретимся с ним в суде и посмотрим друг другу в глаза…

Подъехав к ступенькам опорного пункта, я увидела на крыльце Юлю. Она разговаривала с сержантом Геной Приходько и весело смеялась.
– С добрым утром, Лилия Сергеевна, – поприветствовали они меня, когда я прошла мимо них.
– Здравствуйте, – ответила я.
Данилов сидел на рабочем месте, увидев меня, улыбнулся и кинулся разбирать мой стол от наваленных бумаг.
– Привет, Лиль. Пока ты лежала в больнице, весь стол твой загадил. Прости, пожалуйста.
– Да ничего страшного, Андрей Леонидович, – ответила я.
За время моего отсутствия в нашем штабе ничего не изменилось. Разве что ориентировки на стенде стали немного другие. Я, правда, отсутствовала-то всего пару месяцев. Хотя вру, меня ожидал сюрприз – на лимонном дереве появились маленькие зеленые плоды. Данилов как-то жаловался – они вырастают только размером со сливу, но все равно приятное событие.

Зазвонил телефон на рабочем столе.
– Помощник участкового Касаткина слушает, – ответила я официально. Получилось глухо и немного хрипло, будто у заядлой курильщицы.
– Лилия Сергеевна, это Панина из отдела кадров, вы в приказе о направлении вас в учебный центр МВД не расписались. Зайдете?
– В течение дня заеду, – пообещала я.
Значит, стажировка моя закончилась и мне придется покинуть коллектив на четыре месяца, пока меня в Саратове не вымуштруют и не превратят в настоящего боевого полицейского, способного мастерски обращаться с оружием.
Я разделась и пошла в соседний кабинет к Марии.
– Привет, я снова с вами! – поздоровалась я с Меркушевой.
Она улыбнулась, встала из-за стола и обняла меня. Первый раз...
– Проходи, чай будем пить, – пригласила она и, высунувшись в коридор, крикнула: – Самойлова!
Пришла Юля и небрежно, словно зонтик, повесила свой АКМ-74 на вешалку. Мы закрыли кабинет, уселись на стулья, сдвинули вместе кружки на рабочем столе, налили в них кипяток из чайника и заварку.
– А у меня тут коньяк есть, может, по ложечке в чай? – предложила Мария и достала из сейфа небольшую бутылочку пятизвездочного «Арарата».
– Давай, а лучше две ложечки. Коньяк я люблю. Я, кстати, бисквит с собой принесла, – довольно потерла я ладошки друг о друга.
– Мне три, – согласилась Юля.
Мария аккуратно плеснула всем в чай коньяк, подняла чашку и торжественно спросила:
– Ну что, девчонки, за что будем пить?
– Как за что? Лиля вернулась, – ответила Юля.
– С возвращением, подруга! – громким шепотом, чтоб нас никто не слышал, произнесла Мария, и мы сомкнули кружки.

Конец первой части

09 Апр 2015 6:45

Здравствуйте, Володя!

Ну, ничего, горло заживет, мама снова привыкнет к тому, что на работе у дочери бывают опасности. Жаль, что Данилову влепили выговор, но, кто-то должен быть коз...виноватым в такой непростой ситуации.
Лиля снова в строю! Smile

А про наказание этого Игоря Балакова расскажете?

Спасибо, здесь все оптимистичненько Wink

_________________

За красоту спасибо Александре Черной
ФИКТИВНАЯ НЕВЕСТА (ЛФР)
ВЕДЬМИН ДОМ (мистика,ЛФР)

09 Апр 2015 18:51

Вторая часть, возможно, покажется вам интересней, чем первая. Балаков еще не раз будет упоминаться во второй. Smile

10 Апр 2015 6:24

Да, я бы не сказала, что в первой части скучно было!!! Wink

_________________

За красоту спасибо Александре Черной
ФИКТИВНАЯ НЕВЕСТА (ЛФР)
ВЕДЬМИН ДОМ (мистика,ЛФР)

16 Апр 2015 20:51

» Часть 2. Глава 1

Я проснулась от странного ощущения, будто меня шлепают по лицу мягким предметом. Открыла глаза и увидела перед собой кошку Муню, которая расположилась рядом и бесцеремонно стучала хвостом по щекам. Она часто так делает, потому что ей не нравится, когда мой сон затягивается чересчур надолго. Да, у меня появилась кошка. Однажды во время прогулки я встретила ее на улице. Она была настолько худой и облезлой, что представляла собой «скелет на лапках». Несчастное создание с жалобным мяуканьем увязалось за мной. Сердце мое не выдержало и я забрала ее домой. Нам с мамой немало пришлось потрудиться, чтобы больной скелетик превратился в полосатую красавицу с блестящей шерстью. Мы ее очень любим, кошка это чувствует и, не желая обидеть, спит с нами по очереди.
Я поднялась с кровати, подошла к окну и обомлела. Если в прошлые дни температура плавала около нуля, а снег белел только на газонах, то сейчас весь город покрылся толстым слоем белого пуха. Даже дороги замело. Термометр показывал минус пятнадцать. Вчера была поздняя осень, а сегодня уже зима в самом разгаре. Нам к такому не привыкать, главное, чтобы одежда имелась подходящая.
Сегодня суббота. У нормальных людей выходной, а мне надо собираться на службу. Нашему начальству всегда наплевать на подчиненных. Раньше я работала пять дней в неделю и еще в выходные вызывали по всяким пустякам. Но в управлении этого показалось мало. Они решили в целях улучшения реагирования на жалобы от населения сделать приемными пару часов в субботу. А то, что мы и так по десять часов работаем ежедневно, никого не волнует. Мария ушла в отпуск, теперь вдобавок и участок ее будет за мной. Между прочим, в первую субботу мне повезло. Об изменении графика мало кто знал, и я просидела одна. Никто ко мне не пришел. Впрочем, забот хватает и в выходной день. Я обязана заполнить кучу всяческих отчетов, докладов, служебных записок, от которых к вечеру начинает рябить в глазах. Но самое печальное, что результат работы оценивается не по положению на участке, а по количеству написанных бумажек.
Мамы дома нет, ей тоже приходится работать по субботам, но она за много лет привыкла. Придет домой к часу дня. Я поплелась на кухню и никто не ворчал, почему я неумытая позволяю себе завтракать. Кошка терлась рядом, я поделилась с ней колбасой и тут же стала дразнить: попыталась ногой отобрать у нее кусок докторской. Она нервно заурчала, схватила колбасу в зубы и умчалась с ней в комнату.
В половине одиннадцатого я села в свой автомобиль и поехала на работу, по дороге остановившись у коммерческой палатки, чтобы купить несколько шоколадок «Марс» и «Сникерс» к чаю.
Опорный пункт полиции встретил меня негостеприимно. Входная дверь оказалась заперта. Я сняла сигнализацию и направилась к кабинету, по дороге скользя глазами по стендам, увешанным наглядной агитацией. В коридоре сегодня почему-то грязно. Неужели уборщица заболела? Вполне возможно ¬– в городе свирепствовала эпидемия гриппа. Данилова сегодня не будет – его тоже постигла участь подхватить эту заразу. Неделю я его не увижу точно. Не успела я повесить пуховик и шарф, как дверь кабинета распахнулась и ко мне бросилась девушка, бухнулась на колени и обняла мои ноги. От неожиданности я вздрогнула и уронила одежду.
– Лилечка Сергеевна, пожалуйста, не отправляйте моего Мишеньку в тюрьму! – запричитала она.
Я оправилась от испуга и строго приказала:
– Встань! Немедленно встань!
Она, придерживая свой большой живот, поднялась, и я помогла ей усесться на стул. Девушка поблагодарила и тут же ухватилась за мою ладонь. Я узнала ее – сожительница Михаила Воропаева. Это «удошник», который так и не появился в опорном отметиться в положенное время.
– Не надо так себя вести, – сказала я. – Это он должен в ногах у меня валяться, а не вы. Почему он опять не пришел?
– Он выпил вчера много и сейчас не в состоянии встать с дивана. Он хороший, не надо его в тюрьму. Миша поругался с бригадиром, его уволили, он очень расстроился и запил.
– Знаешь, мой бывший наставник с такими вообще не церемонится. Не явился вовремя – езжай досиживать назад. Меньше головной боли потом. А я вашего Мишеньку предупредила по телефону заранее, еще в понедельник.
– Он придет.
– Придет? А сейчас где он? Вдруг он в данный момент преступление совершает, а вы меня за нос водите, прикрываете его?
– Он дома, давайте сходим и посмотрим, – заплакала девушка, по-прежнему цепко держа мою кисть, а я не знала, как ее вырвать. – Если его посадят, я покончу с собой! Вы хотите, чтобы погибли сразу два человека? Мне нельзя нервничать! Я могу прямо здесь родить.
– Прекрати! Я не собираюсь бегать за ним и не надо меня шантажировать! Со мной это не проходит, ¬– сказала я очень жестко и, наконец, с усилием освободила руку и села за свой стол.
– Я вас не обманываю. Миша очень ранимый и вспыльчивый. Творческие люди все такие, – оправдывала она его.
– Творческий? – усомнилась я. С другой стороны, в тюрьму даже профессоры попадают.
– Да! Он сам сочиняет песни и музыку, – девушка полезла в сумку, вытащила сотовый, порылась в файлах, нажала на кнопку, и из телефона понеслось: «Ты пришли мне малявочку милая, милая, милая…».
– Выключи! – резко сказала я.
– Вам не нравится?
– К счастью, нет. Вот у меня на столе лежит рапорт, составленный на вашего Мишеньку. В пять часов вечера в понедельник я отвезу эту бумагу в отдел. Меня на месте не будет, пусть ищет где угодно на участке, но если творческий человек так и не появится…
Я многозначительно хлопнула ладонью по бумажному листу и добавила:
– Это в последний раз! А теперь идите домой.
– Спасибо, вы такая добрая! Он придет. Я сама его приведу, – обрадовано со счастливой улыбкой закивала она головой, поднялась и попятилась к двери.
Она ушла, а я подошла к подоконнику и включила электрочайник.
– Ты пришли мне малявочку ми… – пропела я машинально и тут же выругалась: – Тьфу ты черт, привяжется к зубам какая-нибудь гадость…
Чайник вскипел, я налила чашку кофе, достала шоколадку, уселась за стол и в тишине предалась воспоминаниям.
С того дня как я стала полноправной участковой прошло восемь месяцев. Четыре из них я прожила в Саратове, обучаясь в центре МВД. В моей группе среди стажеров оказалось трое старых друзей по институту. Так что я не скучала. Когда вернулась домой, мою старенькую «Хондочку» ППСник Гена Приходько выпросил для себя. Я снова купила в рассрочку подержанный автомобиль той же марки, но с другой непонятной аббревиатурой «Си-Эр-Вэ» и на этот раз у Юлькиного брата. Солидный внедорожник. Он больше в два раза и выше. На нем удобно в потоке машин поглядывать на всех сверху. Хотя какие тут у нас в провинции потоки. Пробки лишь изредка в гололед бывают.
Балакова осудили совсем недавно, получил двадцать лет тюрьмы. Сказались хорошие адвокаты и надежда судей, что это последнее его преступление. На суде он сидел, потупив глаза, и старался ни с кем не встречаться взглядом. Суд проходил в областном центре, чтобы не накалять страсти в нашем городке. Родителям девочки Балаков выплатит миллион. Скромная цена за жизнь ребенка. Я не стала подавать иск за полученные травмы, мне от Игоря ничего не нужно. Мама тогда со мной не согласилась, и мы даже поссорились.

Зазвонил служебный телефон, пьяный мужской голос попросил позвать какую-то Таню. Все ясно – с пятничного перепоя ошиблись номером. Надеюсь, что эта суббота пройдет тихо и без происшествий, а вечером я смогу свободно отдохнуть. Не спугнуть бы удачу раньше времени. «Вот вышла бы замуж за Виталика и жила бы спокойно», – с ехидцей сообщил внутренний голос мамиными интонациями. Я глубоко вздохнула. На столе запищал сотовый. Виталик. Легок на помине. Я ужасно удивилась: вчера у него состоялась свадьба, а он уже тут как тут. Соскучился что ли?
– Ты на меня обиделась? – спросил он виноватым тоном.
– За что?
– Я тебя на свадьбу не пригласил.
– Виталик, ты меня иногда убиваешь, а что мне там делать? Кричать «горько» и смотреть, как некогда близкий человек целует другую? – с сарказмом ответила я.
– Сколько раз я тебе делал предложение? Сто, если не больше, а ты не захотела выйти за меня замуж.
– Я вообще не хочу, зачем мне торопиться? А у тебя будет все, как у людей. Жена, дети, суп в обед, секс по расписанию…
– Женщина должна родить до тридцати, потом для нее это будет проблематичнее, – выдал Виталик, словно какую-то догму.
Не знаю почему, но меня эта фраза развеселила.
– Ха-ха, Виталик. Кому должна? Ну ты сказанул! Я вчера с мамой поделилась, что ты женишься, она ужасно расстроилась и напомнила, что мне скоро тридцать, а старые девы – это живые покойники, бесцельно влачащие свое существование. Я обязательно сегодня закажу в интернет-магазине симпатичный синенький бархат себе на гроб. Пора готовиться.
Виталик тоже засмеялся.
– Лиля, тебе я вижу весело.
– А что мне грустить? Виталик, вы же три дня собирались отмечать, ты ведь должен быть в ресторане?
– Мы и так там, я за угол вышел, захотелось тебе позвонить. Слушай, Лиль, может, я зря женился?
– Ты у меня спрашиваешь?! – расхохоталась я и осеклась. В дверь постучались и вошли заплаканная девушка с парнем.
– Все, пока, мне некогда, – я повесила трубку и обратилась к посетителям: – Что у вас?
– У нас мама умерла час назад, сказали – к вам сначала, – ответил молодой человек.
«Как всегда – кому свадьба, а кому похороны», – подумала я и прошла к вешалке одеваться.
– Далеко живете? – спросила я.
– Нет, рядом дом, – всхлипнула девушка.
– Пойдемте.
Я вернулась в штаб из квартиры умершей женщины и собиралась мирно провести время до конца рабочего дня, но по рации прозвучал вызов от Самойловой.
– Касаткина, приезжай, у нас труп. Замерз тут один инвалид возле деревни.
– Так у вас труп, а не у меня, – пошутила я.
– Не издевайся, прилетай, а то темнеет рано. Мы уже замерзли – мороз такой на улице. Опишешь да домой поедем. За час-то управишься.
– Куда?
– Со стороны Чернышевского заедешь в Борисовку. Там нас и увидишь.
Вот так отдохнула в субботу, а чего злиться, знала ведь куда устраивалась. Ни одного праздника дома не отметила, а что про выходные говорить.
Борисовка совсем рядом с городом: на машине от опорного пункта до нее десять минут. За деревней протекает речка Краснуха, впадающая в Волгу. Она не красная, вода в ней чистая-чистая. А вот песок из-за большого содержания железа кирпичного цвета. В детстве я с другими ребятишками со двора любила в ней купаться. Напрямую попасть на пляж быстрее, но мы всегда делали крюк через Борисовку, ведь из заборов торчали ветки с ягодами малины, крыжовника и смородины. Ну как не попробовать, особенно крыжовник! Ягоды чуть мохнатые, покрытые желтоватой пыльцой. Они хрустят на зубах. И сладкие какие!..
Я въехала на проселочную дорогу и издалека приметила за деревьями серебристый полицейский «уазик», а рядом белую «Газель» из криминалистического отдела. Я подъехала ближе, остановила машину, вышла и поздоровалась с коллегами. ППСники Юля Самойлова и Гена Приходько уже заметно продрогли. Гена бил нога об ногу и дышал себе на руки. Криминалист Дима Колесов стоял возле инвалидной коляски, рядом с которой лежал человек без признаков жизни.
– Что здесь? Давайте рассказывайте, – попросила я всех.
– Подснежник. Только недавно от снега почистили, – скучно ответил Гена.
– Понятно. Кто нашел?
– Дед проходил мимо, увидел засыпанную снегом коляску, подумал – кто-то выкинул, а раз так, то можно забрать. В хозяйстве пригодится. Обрадовался он, подошел ближе и заметил неподалеку какой-то мешок. Любопытно стало, что еще люди выбросили. Очистил он его, а там не мешок с мусором, а нога человеческая. Дедок не на шутку перепугался и кинулся быстрее в полицию звонить.
Мы опросили всю улицу, но никто ничего не видел и не знает. Получается, этот инвалид здесь ночью непонятно как оказался. Хрень в общем какая-то. Возможно, привезли из города и выбросили. Судя по несвежей одежде и щетине – асоциальный элемент. Сейчас Дима сделает экспресс-анализ крови, узнаем: трезвый он был или нет.
Я осмотрелась вокруг, вытащила свой фотоаппарат из машины и стала снимать: труп, окружающую обстановку, коляску со всех сторон…
– Димон давно все сфотографировал, – сказал Приходько таким тоном, будто я занималась ерундой.
– Мне для себя надо, – ответила я.
– Понял, Гена? Не лезь не в свое дело, – заткнула его Юля.
Дверь «Газели» с противным металлическим визгом распахнулась, и оттуда вылез Дима Колесов. Вид у него не из лучших: то ли похмельный синдром, то ли простыл. Диме тридцать пять лет, он симпатичный брюнет с восточными чертами лица. Со всеми в ГУВД на короткой ноге, вплоть до Корягина. Живчик и весельчак. Маша говорит про него – сангвиник в сангвинике.
– Три промилле, двух не хватает, – сообщил он.
– Где? Кому? – не поняла я.
– Чтобы копыта отбросить еще дома. Вот смотри туда, – Дима одной рукой обнял меня за плечи, а другой показал на дорогу. – Небольшой спуск, пусть градусов пять-десять, но есть. Скатился и не справился с управлением. Вот и все. Ночь выдалась теплая, он решил поспать на улице. Видишь, калачиком свернулся. В четыре утра повалил снег, потом подморозило. Куртяшка у покойничка на «рыбьем меху». Если бы не коляска, то нашли бы его весной. Никакого криминала лично я не вижу. В карманах деньги рублей двести, ключи, паспорт на имя Олега Алексеевича Вихрова, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения. Следы насилия отсутствуют. Отпечатков на задних поручнях нет или они не остались там. Слишком рельефная поверхность. Что еще хочешь знать?
– Как он здесь оказался?
– Знаешь, Лилечка, у меня оборудования нет такого, чтобы его предсмертные мысли считывать, – с усмешкой ответил Дима. – Я закончил, держи описание. Мне пора сворачиваться, что-то нездоровится. Труповозка через двадцать минут приедет.
Я достала из своей папки рапорт, заполнила и осмотрелась. В сторону города шли девушка с парнем. Я объяснила им, что здесь найден труп и пригласила в качестве понятых. Они поставили в протоколе осмотра свои подписи и отправились дальше.
– Коляску завези в отдел, – попросила я Диму, когда все формальности закончились.
– На хрена она там нужна? Ищи его родню и пусть забирают. Не люблю с женщинами работать, вечно они что-нибудь выдумывают, – запротестовал Колесов.
– Что ты там про женщин сказал? – грозно поинтересовалась подошедшая Юля.
– Молчу, молчу… грузите тогда, – сдался Дима. – Я поставлю ее на третьем этаже под лестницей, ведущей на чердак.
Он открыл заднюю дверь и уже хотел вкатить коляску внутрь, но я решила осмотреть ее еще раз и остановила его. Ничего подозрительного не увидела. Потертая ткань. Помятый дюралевый подножник со следами краски разных цветов от ударов об косяки. Синих с зелеными было мало, больше всего белых и коричневых отметин. Погнутые перекладины, недостает нескольких спиц, обычная видавшая виды домашняя инвалидная коляска. Дима с ехидной ухмылкой наклонился ко мне.
– Ты обязательно сиденье понюхай и железяку языком попробуй, если что – у меня термос имеется – отольем, – сказал он и заржал вместе с Приходько.
– Как смешно! Идиоты… – ответила я и задвинула коляску в салон.
Раньше подобные шуточки на фоне покойников воспринимались как нечто нелепое и дикое, но сейчас я привыкла. Работа у нас такая. Конечно, при посторонних никто так себя не ведет.

Я вернулась в опорный пункт и полазила в базе данных жителей города, отыскивая родственников погибшего. Выяснила, что у него есть жена и двое детей. В поле зрения участковых Вихров ни разу не попадал.
Я подъехала на Лермонтова 6 к месту прописки покойного, поднялась на площадку первого этажа и постучалась в нужную дверь. Несмотря на то, что долбила я довольно громко и долго, никто мне не ответил. Где же они могут быть? Уехали? Ключи забрал Дима, но все равно открывать квартиру без ордера я не имела права. Что ж будем опрашивать соседей. Я позвонила в квартиру слева от Вихровых. Дверь отворила симпатичная дородная женщина. Она не удивилась, услышав, что ее сосед найден погибшим.
– Сколько веревочке не виться, а алкашам один конец, – перефразировала она известную поговорку.
– А где его жена, дети?
– Да бог его знает, больше года уж не видела. Променял на дружков своих со двора таких же пропащих, как и сам.
Я попросила вспомнить кого-нибудь из них. Она назвала только двоих. Негусто… Я решила поинтересоваться в других квартирах, и там меня ожидал богатый улов. Полная соседка, с которой я только что разговаривала, оказалась любопытной и осталась на пороге наблюдать за мной.
– Я знала, что так получится, – вкрадчиво и мягко рассказывала мне моложавая женщина с обесцвеченными волосами, уложенными в пышную прическу. – Друзья-алкаши к нему перестали ходить – лишний рот им не нужен. Ведь Олег без денег сидел, ему никто из соседей в подъезде в долг не давал. Черный риелтор в последнее время начал его обхаживать.
– Но откуда вы знаете, что он риелтор и вдобавок черный? – выразила я свое сомнение.
– Мы наученные – телевизор смотрим. Что он за хмырь я сразу сообразила. Чистенький, аккуратный, в очках, под интеллигента подстраивается. Прежде чем к Олегу зайти, в нашем павильоне сосисок самых дешевых накупит. Круп, макарон наберет недорогих. Даже яйца брал второго сорта. Экономный мерзавец. Хочет побольше прибыли получить. Вчера последний раз у Вихрова был в девять вечера, я через стенку слышала, как он кричал на Олега. А ночью шум из подъезда раздался: коляска по ступенькам застучала. Вихров давно сам без посторонней помощи наловчился спускаться. Я тогда подумала – Олег копейки от барыги получил и опять за спиртом поехал, а оно вон как вышло. Теперь другим людям продадут эту квартиру. Все Вихров в своей жизни потерял, ничего не осталось.
– Любопытные вещи рассказываете. Не приедете завтра в отдел? Мы фоторобот риелтора составим. Я позвоню днем и заеду за вами, а потом отвезу назад, – предложила я.
– Боязно как-то, – испугалась женщина и тревожно покосилась за мою спину. – Подкараулят меня, а потом по голове чем-нибудь тяжелым тюкнут.
– Никто об этом не узнает, – успокоила я.
– Хорошо, – сдалась она.
За моей спиной раздался голос полненькой соседки:
– Надя, я поняла, какого риелтора ты имеешь в виду. Две или три недели назад я видела, как он разговаривал с Катькой Ивановой из третьего подъезда. Она всем этим руководит. Барыга и сволочь! Дорогие иномарки меняет каждые полгода, две трехкомнатные квартиры соединила в одну. Скоро и до нас доберутся.
– Да ты что, Марина?! – ужаснулась Надя. – А я-то думаю – откуда у них столько денег?!
Я выяснила у женщин, в какой квартире проживает Екатерина Иванова и отправилась к ней. Дверь мне открыла приятная ухоженная дама лет около сорока с тойтерьером в руках. Мне эта порода никогда не нравилась и внушала отвращение. Ушастая шавка, словно почуяв неприязнь, злобно затявкала визгливым голосом и не успокоилась, пока ее не заперли на кухне.
Мои расспросы повергли Иванову в ступор, она терла висок, вздыхала, закатывала глаза, но ничего не могла вспомнить. Мне показалось, еще минута, и она стала бы стучать лбом о косяк.
– Я рада вам помочь, – сказала Иванова вроде искренне. – Ну, хоть убейте, не знаю и не помню никакого риелтора: ни черного, ни белого, ни зеленого. В моем окружении только порядочные и серьезные люди. Они ничего не напутали, мои соседи?
– Это исключено, они вас так «любят»… – произнесла я с иронией.
– Понятно – черная зависть. Кто же это может быть? У меня много деловых партнеров – я ведь держу большой магазин меховых изделий «Медея». На ум приходит лишь Павел Синельников, я с ним недавно действительно во дворе разговаривала. Я уже и забыла. Может, он и перешел в риелторы, но я знаю его как телемастера. Мы пользовались его услугами лет десять назад. Родителям моим он очень нравился: никогда не опоздает, обязательно внутренности у телевизора пропылесосит. А сейчас мы новой техникой обзавелись. Я случайно увидела его во дворе и спросила, какую лучше спутниковую антенну купить. Больше никого не припомню.
– А где его найти?
– Без понятия, – пожала плечами Иванова.

Я поблагодарила Екатерину и поехала в отдел. Найти сведения о Павле Синельникове оказалось проще, чем распечатать лист с его фотографией. Вечер выходного дня и почти все кабинеты закрыты. В одном из принтеров закончился тонер, другой нагло требовал драйвер, и как мы ни мучились с капитаном Сергеем Филатовым, ничего у нас не получилось. Удалось распечатать фото только у дежурного, и я отправилась опять на Лермонтова. Подъехав к подъезду и выйдя из машины, я шлепнулась на скользкую дорогу. Лист выскочил из рук и его подхватил хулиганистый ветер. Я гонялась за порхающей бумажкой по всему двору на потеху поздногуляющей мамаше с ребенком. Малыш явно был уверен, что вся эта замечательная забава придумана исключительно ради него, и потому весело хохотал, наблюдая за мной. Все же я поймала злосчастный листок.
Я поднялась по ступенькам и позвонила в квартиру соседки Вихрова, которую звали Надя. Она не заставила себя долго ждать, открыла быстро и я протянула ей фотографию.
– Это он? – осипшим голосом спросила я, тяжело дыша и держась за косяк.
– Да, он! – подтвердила она, удивленно переводя взгляд то на меня, то на фотографию. – Быстро вы находите мерзавцев.
– Спасибо за помощь, до свидания, – попрощалась я и поехала к Синельникову.
Ехать пришлось мимо азербайджанского кафе, откуда вкусно пахнуло шашлыками, и я почувствовала спазмы в желудке. Я бывала там один раз случайно с Марией и опером Сабитовым. Как раз в праздничный день 23 февраля. Я тогда только из «учебки» вернулась. ГУВД заставило всех сотрудников патрулировать город вечером, это у нас называется «усиление». Мы втроем замерзли, проголодались, и Сабитов предложил зайти в кафе к своим собратьям по вере. Несмотря на то, что зал был набит битком, нам нашли место. Мы заказали каждый по шашлыку и салатику. На сцене юная красавица-азербайджанка исполняла танец живота под переливчатый голос арабской певицы. Я наблюдала за ее движениями как завороженная, а девушка танцевала и улыбалась нам. Было здорово!
Когда мы вышли из кафе, я поделилась восторгом со своими сослуживцами. Сабитов похвастался, что он прекрасно знает ее семью и все подробности их жизни. До четырнадцати лет лицо девушки портил большой нос, но родители подсуетились и нашли деньги на пластическую операцию. Сейчас у нее от женихов отбоя нет.
И зачем Сабитов это ляпнул? Он разрушил гармонию красивого образа. Если я снова окажусь в том кафе, то не смогу сконцентрироваться на танце и стану рассматривать нос девушки, переживая, правильно ли сделали операцию. Маше тоже не понравилось хвастовство Сабитова и она с сарказмом спросила:
– Рустам Шамильевич, вы у нас как желтая пресса! А вам ничего не исправляли?
Сабитов смешался, не нашелся с ответом и быстро перевел разговор на другую тему. Он начал рассказывать какой сделал евроремонт в квартире и сколько денег на него потратил. Я его почти не слушала.

Моя неутомимая полноприводная «Хонда», наконец, доставила хозяйку к цели. Я позвонила в домофон нового десятиэтажного дома и мужской голос произнес: «Кто?». Я без обиняков ответила: «Полиция». Послышался мягкий щелчок магнитного замка и дверь открылась. «Черный риелтор» оказался дома. Мне сегодня, несомненно, везло. Жаль, нет с собой наручников и пистолета. Кто его знает, что за тип Синельников? В прошлом году брали банду Кошелева: негодяи обманывали стариков с квартирами. Члены банды искали одиноких пенсионеров, социально-неблагополучных людей и устраивали «исчезновение» этих граждан, преступным путем затем оформляя их недвижимость на нужных людей. Слышала, что при задержании без стрельбы не обошлось. Я добралась на лифте до восьмого этажа и нерешительно нажала на звонок нужной квартиры.
– Здравствуйте, Павел Игнатьевич Синельников, я из полиции. Догадываетесь, по какому поводу вами интересуются? – задала я вопрос в лоб, как только он открыл дверь.
– Нет, а что-то случилось? – Синельников ни капли не смахивал на матерого уголовника, но в голосе слышался страх.
– Да, случилось.
Это был слегка полноватый мужчина выше среднего роста, лет сорока, в очках с тонкой оправой, интеллигентного вида и с мягкими манерами. Следом из гостиной выглянула жена и недоуменно воззрилась на меня. Я показала ей удостоверение и сказала:
– Я из полиции, мне надо задать вашему мужу несколько вопросов. Мы можем спокойно побеседовать?
– Пожалуйста, проходите, – растерянно согласился Павел.
Я разделась в прихожей, прошла на кухню, разложила на обеденном столе папку, достала протокол и не торопясь задала формальные вопросы. Фамилия, год рождения, место работы. Есть такой психологический прием – забрасывать простыми вопросами. Если человек в чем-то виноват, он напрягается и не знает, с какой стороны нанесут удар. А Павел уже беспокойно ерзал на табуретке.
– Павел Игнатьевич, когда вы видели Олега Вихрова в последний раз? – неожиданно спросила я и, прищурившись, посмотрела ему в глаза.
– Так вы о нем? Черт возьми, а я-то думаю, почему полиция мною заинтересовалась, вроде ничего криминального не совершал. Законопослушный вообще-то. Вчера я забегал к нему вечером. Я так понимаю – Вихрь все-таки повесился? – ответил он, вздохнув с облегчением.
Его ответ словно выбил из-под меня табуретку, настала очередь поразиться мне:
– Он что, должен был повеситься?!
– Да, он собирался это сделать. Но я тут ни при чем, сразу говорю. Я провел весь вечер и всю ночь дома, могу представить доказательства: жена, дети, соседи подтвердят. И совать голову в петлю я Олега не заставлял, это его осознанное решение.
– Мы утром нашли его мертвым на въезде в деревню Борисовка. Предположительная причина смерти – переохлаждение в нетрезвом виде.
– Около Борисовки? Тогда понятно. На фиг я ему сказал… а он потащился туда… идиот… Хотя что так, что по-другому… – расстроился Павел. – Ушел Вихрь в чисто поле.
Я заметила, что он произнес это чистосердечно. Хорошо бы поподробней объяснил, что к чему.
– Знаете, я могу вам рассказать, но это долгая история. Возможно, она к делу не относится, – неуверенно начал он.
Я достала из сумочки миниатюрный диктофон, включила и положила на стол рядом с собой.
– Павел Игнатьевич, я послушаю, а потом решу: относится она к делу или нет.
– Мы с Вихровым знакомы с детства. Друзьями были не разлей вода. Вихрь – его прозвище. После школы я пошел работать телемастером, а он на резиновую фабрику. Работал Олег в цехе модельной обуви на итальянском оборудовании. Там хорошо платили в те времена. Женился на девушке из Борисовки, двоих ребятишек она родила. Трехкомнатную квартиру в девятиэтажном доме купил, правда, на первом этаже, но я и о такой тогда не помышлял. Потом пришла беда: выпил с друзьями, решил над ними подшутить – с балкона постучаться в кухонное окно, где все гости сидели. Напугать захотелось. Постучался и упал. С пятого этажа. Результат – перелом позвоночника. Травма оказалась тяжелой. Ходить он больше не смог. Инвалидная коляска заменила ему ноги… – Павел сделал паузу и поднялся со стула. – Давайте кофе налью обоим, а то неудобно перед вами.
– С удовольствием, – согласилась я. К тому времени мне так хотелось кушать, что если б он предложил мне котлет, ни за что бы не отказалась.
Синельников заварил две чашки быстрорастворимого кофе и поставил на стол.
– Глоток сделаю, а то в горле до сих пор сухо. Напугали меня своим приходом. Жена Нина никогда не попрекала его, ухаживала за ним. У Олега золотые руки, не раскис после такой травмы, открыл дома у себя сапожную мастерскую. Для этого они переоборудовали маленькую комнату. Купили станки, инструменты… Жили не тужили, пока ему моча в голову не ударила. Я даже знаю, откуда ветер прилетел…
Павел сделал несколько глотков кофе и продолжил:
– Нина на полторы ставки в магазинчике пахала, а у Олега работы не так много было, ему дома скучно станет – он во двор к доминошникам-алкашам присаживался. Они начали ему мозги промывать, мол, твоей жене хахаль нужен, она ведь неудовлетворенная ходит, а ты инвалид ее совсем не жалеешь… свои услуги даже предлагали…
Павел замолчал и, судя по еле заметной улыбке, явно ушел в какие-то интересные воспоминания.
– Что дальше? – поторопила я.
– Он связался со мной, попросил его навестить. Я пришел к нему. Олег стал объяснять проблему, я сначала не понял, что ему от меня надо, только потом дошло. Он предложил, чтобы я спал с его женой два раза в неделю. Мол, я для него не чужой и не так сильно ревновать Нину будет. Я, разумеется, сказал, что он рехнулся. Вы уж не думайте, что все мужики одинаковые, готовые хоть с кем…
– Я так не думаю, продолжайте.
– Олег позвал Нину и сообщил ей, что мы можем стать любовниками. Он ничего против этого иметь не будет. Она его обругала, назвала дураком и ответила, чтобы он не забивал голову ерундой, а она прекрасно проживет и без секса.
– Действительно дурак, – согласилась я.
– Я ушел и не появлялся у него года три. У меня проблемы с работой возникли, не до него стало. Потом узнал, как развивались события. Олег потихонечку спивался, а на почве алкоголизма возник бред ревности. Он постоянно скандалил, бил жестоко жену. Как-то раз в ярости бросил вазу в дверь. Она разбилась и отлетела тысячей осколков прямиком Нине в спину. Весь затылок и спина у нее в ранах были, как от кассетной бомбы… два месяца вытаскивали из тела малюсенькие стеклышки…
– Ужас! – посочувствовала я Нине, а у самой мурашки по коже побежали от его рассказа. Будто это моя спина…
– Да, вот так. Она выписалась, забрала детей и умотала к матери. Не выдержала. Про нее я больше ничего не слышал. А Олег скатывался дальше и дальше. Местные алкаши все у него в квартире пропили да вынесли. За полгода до сегодняшнего дня Вихров вспомнил обо мне и начал названивать с просьбами: то телевизор найди ему старенький, то конфорку исправную – не на чем еду готовить. Я его жалел, чем мог помогал. Продукты частенько покупал. В последнее время Олег уговаривал меня вынести его на крышу и сбросить, а лучше повесить. Представляете? Я сказал, что не буду такой грех на душу брать. Пусть сам делает, раз так решил. Вчера я заходил к нему вечером. Он решил попрощаться со мной и собирался повеситься сразу после моего ухода. Я его долго отговаривал, но он уже принял решение. Ключ мне дал, попросил зайти через день – не хотел, чтобы труп вонял. Друзей, кроме меня у него не осталось, родных в этом городе тоже никого, – Павел опять замолчал.
– И вы ушли?
– Нет, не сразу. Он сидел передо мной в коляске, лил слезы, а в руке бутылка пластиковая с дешевым пойлом, которое в каждом дворе продают. Хлебал его словно газировку.
«Надо разобраться с этими продавцами», – мелькнуло у меня в голове.
– Я не выдержал и все Олегу высказал: «Ты сам виноват – тебе судьба подарила хорошую жену, а ты ее прогнал. Жизнь свою всю просрал. Ты, вместо того чтобы в петлю лезть, езжай хоть на коляске, хоть на брюхе к Нине ползи и за все обиды у нее прощения проси. Может она не простит тебя, но хоть пожалеет и вернется». Я не думал, что он воспримет всерьез мои слова и попрется к ней. Получилось почти по-щедрински.
– Почему по-щедрински? – не поняла я.
– Иудушку Головлева помните? Всю семью свою погубил, потом совесть проснулась, к маменьке на могилу пошел и замерз насмерть.
Мне стало немного стыдно. Я большая любительница книг, а о Головлеве не читала. В школе это произведение как назло не проходили. Пришлось соврать, чтобы не показаться невеждой:
– Вспомнила... да, похоже. А как найти его жену? Судя по картотеке, она не выписывалась из квартиры, а другого адреса я не знаю.
Павел почесал затылок, потом принес записную книжку, полистал, но ничего в ней не нашел.
– Раз он туда путь держал, значит где-то в Борисовке. К матери попробуйте заскочить, фамилию девичью Нинкину сейчас вспомню… сама из деревни и фамилия деревенская…
Я попыталась помочь и предложила первое, что пришло в голову.
– Василькова? Хренкова?
– Нет, что вы… Вспомнил – Стожкова!
Мне больше от Павла ничего не требовалось. Я поднялась, выключила диктофон, поблагодарила за рассказ и пошла одеваться. Дополнительно выяснила, что «черный риелтор» работает в компьютерной фирме. А наговорили…
– Я вам чем-нибудь помог? А то вы не стали протокол заполнять, – поинтересовался Павел, снимая с вешалки мой пуховик.
– Конечно, помогли. Если что – я вызову, – ответила я, еще раз поблагодарила за кофе, попрощалась и ушла.
Завтра с утра обязательно поеду искать Нину Вихрову, решила я. На улице темень, смысла сейчас нет ехать в Борисовку. Сбегая по лестнице, я почувствовала, как в кармане загудел сотовый.
– Да, мамусь, – ответила я сразу.
– Ты где?
– Еду домой.
– Наверно голодная? Тебе разогревать жаркое?
– Да, голодная. Приеду, сожру и жаркое, и тебя, и Муню.
– Давай, приезжай, – засмеялась мама.

Я добралась до своей квартиры уже поздним вечером. Быстро разделась, помыла руки и отправилась на кухню. Маманя разговаривала с кем-то по телефону. Я наложила себе полную тарелку тушеной картошки с мясом, намазала маслом кусок хлеба и достала из холодильника салат с капустой. Ужинать так ужинать. Зашла мама, села рядом и грустно вздохнула.
– Виталик, значит, не стал ждать, когда ты поумнеешь. А ведь ты мне не все сообщила. Екатерина Васильевна кое-чем поделилась.
Материна подруга Екатерина Васильевна из тех людей, про которых никто ничего не знает, но зато она умудряется знать про всех и все. Как ей это удается неизвестно, возможно у нее большая агентурная сеть, разбросанная по нашей области. Мне по идее точно такую же надо заводить. У каждого полицейского должны быть свои осведомители.
– Чем интересно поделилась? – начала я раздражаться.
– Виталик поедет с женой в Таиланд медовый месяц проводить и назад в Галатов не вернется, будет в областном центре адвокатом. Ты упустила выгодную партию.
– Мама! Я устала! Отстань и дай поесть! – вышла я из себя.
Я так проголодалась, что ела, рискуя подавиться. Вся кровь из головы ушла в желудок и спустя несколько минут я почувствовала себя словно охмелевшей. А мама все сидела возле меня и ждала реакции на новость о Виталике.
– Мам, пусть он хоть что делает. Выходят замуж за человека, а не за его профессию. Знаешь, почему я не с ним? Да потому что он патриархален до самых костей, как и его покойный отец. Недавно мама Виталика, наконец, смогла осуществить свою мечту – уйти в творческую жизнь, чего ей постоянно запрещали. Само собой в актрисы ей уже не пробиться, но она упросила взять ее хотя бы на полставки помощником режиссера в детском театре. Сейчас помогает ставить спектакли для самых маленьких зрителей. А Виталик… в нем всегда не хватало чуткости, которую я бы хотела видеть в своем будущем муже. Он прислал как-то мне на компьютер видеофайл со следственным экспериментом Балакова. Посмотри, Лиленька, в подробностях как все там происходило. Я из-за этого выродка такой стресс перенесла: два человека ужасную смерть приняли, Елизавета Петровна скончалась, я сама чуть не погибла и в больнице оказалась, а он что – бесчувственный болван и ничего не понимает?! – взорвалась я.
Мама растерялась и не нашлась, что ответить. Я поднялась из-за стола, сложила тарелки в раковину и отправилась в свою комнату. Мыть за собой посуду сил не осталось.
Уже за полночь я вытащила в гостиной из шкафа Салтыкова-Щедрина и улеглась читать «Господа Головлевы». Не знаю, что нашел Павел Синельников общего между Иудушкой и Олегом, разве что оба замерзли, и пробудившаяся совесть для них стала грозным, беспощадным возмездием за содеянное зло. С другой стороны, у каждого свои ассоциации.
Покончив с чтением, я выключила свет и подошла к окну. Город спал. Столбик термометра опустился еще ниже, чем днем и показывал минус двадцать пять. Звезды на морозе мерцали, а я выискивала взглядом Венеру и не слышала, как ко мне подошла мама.
– Что ты там смотришь, доченька?
– Звезды. Венеру ищу.
– С улицы лучше видно, а из окна нет смысла за небом наблюдать.
– Я знаю. Мама, ты хочешь, чтобы я вышла замуж. Говоришь – дети, внуки… Вот ты меня родила, а я ведь получилась совершенно не такая, как тебе хотелось. То же самое случится со мной: как бы я ни воспитывала ребенка, он не будет похож ни на кого. В первый день работы в участке мы с Даниловым отобрали девочку у матери алкоголички. Мне она так понравилась: чудесная, умная, просто прелесть. Я с ней почти два часа общалась. В нас с ней есть что-то необъяснимо общее. К сожалению, забыла как ее зовут, в памяти моей она навсегда останется Венерой.
– Почему Венерой? – не поняла мама.
– Долго рассказывать. Мне бы хотелось, чтобы у меня была точно такая же. Жаль, что детей могут усыновлять только семейные пары. Я как вспомню ее, мне сразу становится очень грустно. Сейчас она, скорей всего, в интернате и уже ходит в школу.
– Лиля, зачем тебе чужая девочка?
– Я не ожидала от тебя другого ответа, – ответила я и залезла в кровать.
Мама вздохнула и ушла в свою комнату, но через три минуты вернулась и села рядом.
– Лиля, а давай найдем ее и купим подарков, сладостей…
– Не надо мама, если я ее увижу, то уйти уже не смогу.
Мама ласково погладила меня по плечу, тихо поднялась и вышла.

24 Ноя 2024 0:43

А знаете ли Вы, что...

...Вы можете скачать любую тему форума целиком в zip-архиве в виде версии для печати. Подробнее

Зарегистрироваться на сайте Lady.WebNice.Ru
Возможности зарегистрированных пользователей

♥ Нам понравилось:

В теме «Любимые цитаты и отрывки из произведений»: Кира Крааш читать

В блоге автора Юлия Прим: Кара для Кира. Глава 5.1-5.2

В журнале «Little Scotland (Маленькая Шотландия)»: Замок Меггерни. Обитель призрака убитой жены

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме