taty ana:
22.04.15 12:47
neangel писал(а):Я - то не ожидала, если честно. Думала, что вы уже успели душой прикипеть к знакомым образам, а тут я вылезла со своими имхошками и поочередно отвергла все предложенные варианты образа главного героя.
И правильно сделала, иначе мы так и гадали бы, какой ГГ должен быть
neangel писал(а):Мы с Танюшей вчера все это как раз и обсуждали.
(В итоге все вылилось в смену образа и названия, тут не моя инициатива была, я просто высказала свою точку зрения на разные варианты... )
Вот! Высказала точку зрения и попала в точку! Спасибо, Нинуля!
neangel писал(а):Сейчас вот обложечку ваяю... и что хочется спросить, получается два варианта с разным общим впечатлением - настроением.
Один - более позитивный, я для себя его обозначила, как время "до", когда все еще хорошо, и нет причин для беспокойства.
Второй - более тревожный, с неким ожиданием и беспокойством...
На чем сосредоточиться?
Ну, вот как оценить? Может оба варианта посмотрим или это трудно для тебя?
Но ты меня хорошо знаешь, я же все захочу оставить!
А так подсмотреть хочется, что ты там творишь-колдуешь...
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
"Синий платочек"
Музыка Ежи Петербургский, слова Яков Галицкий
Мы с бабушкой, как и большинство жителей, старались быть занятыми делами в поселке, помогать людям, поддерживать и подбадривать нуждающихся в утешении. Некоторые отчаялись от этой серости, безысходности. Солнца не хватало всем.
Иногда и нас накрывало. Тогда мы плакали, скрываясь друг от друга, боясь вызвать ответную душевную боль. Особенно тосковали по маме. Если в первое время была надежда, что родители вот-вот появятся, то потом пришло понимание: если не смогли прорваться они, то уже никто этого не сделает. Мамина энергия и папины возможности раньше казались безграничными. Но, увы…
Страшилась даже подумать, что родных нет в живых, как и тех, кто ушел из поселка. Какая сила могла сотворить такое? Но вопреки всему сердце верило, что есть человек, который прорвет пелену тумана.
Сидя в беседке, непроизвольно крутила в руках часы. Иногда представляла себе, что стрелка вдруг сдвинется, начнет отсчет времени, и в лучах восходящего солнца появится Он. Но нет, она намертво застряла.
Часто видела один и тот же сон. Он улыбался и смотрел с такой нежностью, что замирало сердце.
Просыпаясь в слезах, долго не могла успокоиться. Правда, не было уже ощущения горя, безвозвратной потери. Тихая грусть и надежда.
Дни сменялись днями, шло время, а с ним и годы. По "Загадочной книге" можно было проследить, что происходило в поселке. Иногда жители спорили, правильно ли указана дата? В итоге все запутались. Сначала пользовались отрывным календарем, а потом никто не додумался сделать его вручную. Когда хватились, было уже поздно.
Как жил поселок? Привыкли к отсутствию солнца и не изменяющемуся туману, не видели в нем врага, просто соблюдали осторожность. Также как и с морем. В воде тоже можно утонуть, и в этом нет ничего сверхъестественного.
При общем здоровье жителей, обидно было видеть, как люди уходили из жизни. Но это тоже под вопросом. Может, просто уходили из нашей жизни? Для этого использовался туман. В белую непрозрачность ушла бабушка близнецов, так и не дождавшись возвращения дочери и Тараса. Но решилась на этот шаг только после исчезновения последнего родного человека - внука Пахома. Лодка с ним и еще тремя рыбаками была унесена в туман вдруг налетевшим штормом. Весь поселок переживала потерю. Особенно было жалко Галчонка, они с Пахомом любили друг друга и планировали свадьбу. Галя почернела от горя, и я проводила возле нее большую часть дня. Сначала делала это по просьбе ее мамы, потом уже сама тянулась к подруге.
Время лечит - это правда. Забыты детские поступки, теперь мы смотрели на прошлое другими глазами.
- Ну почему, почему это случилось с нами? – жаловалась, всхлипывая, Гала, - В чем я провинилась перед судьбой?
Сочувствовала и понимала ее горе, все эти годы сама задавалась теми же вопросами.
- Мы так хотели быть вместе, сыграть свадьбу, а теперь? Кто я? Ни жена, ни невеста, - плакала, уткнувшись в мое плечо, - я ему всю себя отдала, так любила крепко.
- Что, у вас и ЭТО было?
- Было, - закрыла лицо руками Галка, - не удержались.
- А если ты забеременела?
- Пусть. Хотя вряд ли, - подняла голову и, вытирая нос мокрым от слез платком, глухо произнесла, - Ты заметила, за пять лет ни одного ребеночка в поселке не появилось? Жутко, да?
Пришлось согласиться. Может это и к лучшему. Неизвестно, что ждет впереди, а тут груднички, да без солнца.
Все эти годы по-прежнему проводила утренние часы в беседке. Неизменно туда прибегал Дик, мой верный товарищ, друг, с которым так спокойно было смотреть вдаль. Как молитву повторяла за ветром, дующим с разной силой: "Где ты? Я жду!", в надежде, что он донесет слова и меня услышат. Порой засиживалась надолго. Не могла уйти.
Несколько раз казалось, что вокруг происходит что-то странное. Сначала настораживался Дик, шерсть на загривке поднималась дыбом, он рычал, коротко лаял и смотрел в одну точку. Прислушивалась, и мне казалось, что кто-то разговаривает, ходит, шурша песком. Списывала это на шум моря, ветра и разыгравшееся воображение. Собака тоже быстро успокаивалась и опять усаживалась рядом, ожидая ласки.
Все было так, пока однажды я не услышала знакомый мотив песни "Синий платочек", доносившийся со стороны моря.
Наизусть знала ее и часто подпевала, слушая дома в Москве пластинку с записью голоса Изабеллы Юрьевой. Наш аккордеонист тоже лихо исполнял этот вальс:
Синенький, скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распрощались с тобой…
Нет больше ночек!
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?
Но каково было мое изумление, когда я разобрала совсем другие слова! В память врезался этот звонкий голосок и текст, который моментально запомнила:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
Что это? Откуда взялся голос, если возле беседки близко никого нет? Дик тоже странно себя повел: прижал к голове уши, заметался.
Как песня неожиданно началась, так и внезапно закончилась. Пес постепенно успокоился. Посидев с полчаса, в надежде, что что-нибудь услышу, убежала домой и попросила бабушку достать "Загадочную книгу".
Там написала: "Предположительно 10 апреля 1945 г. Кира Рокосовская в беседке услышала песню "Синий платочек" с незнакомыми словами". Ниже привела текст.
Сначала пришли члены штаба, потом уже большая часть поселка, узнав о невероятном происшествии, собралась под нашими окнами. И я опять и опять зачитывала услышанные слова.
Позже появился запыхавшийся Иван с женой. Они уже не ждали комиссию из района, но продолжали вести протоколы. На случай, если туман спадет, и у председателя спросят, чем занимался все эти годы. Он поначалу скептически отнесся к новому тексту песни, как всегда выискивая объективные причины всему необычному, вплоть до того, что мы сами все выдумали. Только случай с магазином поколебал его уверенность, о чем женщины из штаба тут же напомнили.
Высунувшись в окно, на подоконник которого уже поставили по его просьбе графин с водой и стакан, председатель, взяв "Загадочную книгу" в руки, громко зачитал последнюю запись.
Потом, сделав паузу, обратился к сельчанам, стоящим во дворе и за забором:
- Товарищи! Если не брать под сомнение рассказ Киры, то как расшифровать слова песни? - сделав паузу, оглядел замерший народ, - Рассмотрим каждую фразу отдельно:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили.
Как вы помните, именно в этот день в пять пятнадцать прогремел взрыв на пляже. И получается, что это не простое совпадение! Бомбили не только нас, но и Киев, а возможно и другие города Советского Союза.
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
По какой-то причине, нас не смогли предупредить, что война началась. Возможно, район был разбомблен, и просто некому было придти. Теперь многое становится ясным. Все, кто отбыл из поселка, попали под бомбежку или вынуждены были эвакуироваться!
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
Эти слова говорят о том, что все мужчины пошли на защиту Родины! Поэтому считаю неправильным отсиживаться здесь. Необходимо провести мобилизацию и пополнить ряды Советской армии. Может быть, враг специально напустил этот туман, чтобы легче было справиться с народом!
В толпе раздались одобрительные мужские крики, женщины запричитали, заплакали.
- Предлагаю прямо сейчас готовить списки добровольцев. Чем быстрее мы организуемся, тем быстрее поможем Отечеству! Кира, дай бумагу моей жене, пусть пишет. Под номером один ставь мою фамилию.
У жены выпали листки протокола из рук, и она не смогла остановить град слез, пришлось дать ей воды.
Из толпы кто-то выкрикнул:
- А кто враг-то?
Председатель почесал затылок, из-за чего кепка съехала на глаза. Он в волнении даже не заметил, что не снял ее, войдя в дом.
- Давайте, рассуждать, - медленно протянул Иван, - что было накануне двадцать второго июня сорок первого года? Пакт Молотова – Риббентропа, подписанный в тридцать девятом году – о ненападении и соблюдении нейтралитета Германией и Советским Союзом. Значит, Германия отпадает! Тогда кто? Англии и Америке не понравилось, что был заключен этот договор, и что к нам отошли земли Прибалтики, Бессарабии и часть Польши. Может они развязали войну?
Заглушив ропот толпы взмахом фуражки, оголившей вспотевший лоб, председатель закончил:
- Кто бы ни был нашим врагом – Родина в опасности и ее следует защитить!
Тут к окну подошла Марта:
- Прошло почти четыре года, может война закончилась?
- А почему тогда туман не ушел? – резонно спросил Иван, - Зачем нас держать в неведении? И кому это выгодно? Только врагу. Значит, нужно идти на борьбу с ним!
...
taty ana:
23.04.15 09:52
» Встретимся у кромки миров. Часть 2 Глава 6
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
"Синий платочек"
Музыка Ежи Петербургский, слова Яков Галицкий
Мы с бабушкой, как и большинство жителей поселка, старались быть занятыми делами, помогать людям, поддерживать и подбадривать нуждающихся в утешении. Некоторые отчаялись от извечной серости, безысходности. Солнца не хватало всем.
Иногда и нас с бабулей накрывало. Тогда мы плакали, скрываясь друг от друга, боясь вызвать ответную душевную боль. Особенно тосковали по маме. Если в первое время была надежда, что родители вот-вот появятся, то потом пришло понимание: если не смогли прорваться они, то никто этого не сделает. Мамина энергия и папины возможности раньше казались мне безграничными. Но, увы… Я страшилась думать, что родных нет в живых, как и тех, кто ушел из поселка. Какая сила могла сотворить такое? Но вопреки всему сердце верило - существует такой человек, который прорвет пелену тумана.
Сидя в беседке, я непроизвольно крутила в руках часы. Иногда представляла себе, что стрелка вдруг сдвинется, начнет отсчет времени, и в лучах восходящего солнца появится Он. Но нет, она намертво застряла на одном месте, как и солнце, спрятавшееся где-то там за горизонтом.
Я часто видела один и тот же сон. Он улыбался и смотрел на меня с такой нежностью, что замирало сердце.
Просыпаясь в слезах, я долго не могла успокоиться. Правда, не было уже ощущения горя и безвозвратной потери. Остались лишь тихая грусть и надежда.
Дни сменялись днями, шло время, а с ним и годы. По "Загадочной книге" можно было проследить, что происходило в поселке. Иногда жители спорили, правильно ли указана дата. В итоге все запутались. Сначала пользовались отрывным календарем, а потом никто не додумался сделать его вручную. Когда хватились, было уже поздно.
Записи делались разными лицами, обычно это были бабушка или я, но иногда писал кто-нибудь из членов штаба. В "Книге" были описаны и курьезные случаи.
"Запись № 45. 7 ноября 1941 года праздновали 24 годовщину Октябрьской революции. После речи председателя, доложившего о готовности поселка к зиме, в сельсовете были устроены танцы, на которых возникла драка между отдыхающим Сопрыкиным и местным рыбаком Дюжевым на почве ревности (дама сердца Федюшина). В результате чего Сопрыкин лишился двух передних зубов. Через два месяца Сопрыкин щеголял новыми зубами. По его утверждению ежедневное полоскание рта чудесной водкой из магазина способствовало появлению верхних резцов.
Запись № 46. 27 февраля 1942 года создана комиссия при магазине для контроля над выдачей водки.
В результате неуместной пропаганды чудесных свойств водки и демонстрации зубов, проводимых Сопрыкиным, пошло брожение среди населения, что привело к пагубным последствиям, в том числе:
1. Водку в неумеренных количествах стал потреблять дед Ефим, надеясь, что вырастут зубы, потерянные им еще до первой мировой войны. Результат: новые зубы не выросли, но было замечено очередное чудо - к утру всегда проходил бланш под глазом, поставленный его супругой накануне. Примечание: бланш обновлялся ежевечерне.
2. Дама сердца Федюшина стала делать примочки водкой для омоложения лица, в результате чего был получен ожог обоих глаз. Ожог прошел в течение двух дней, но глаза поменяли цвет с голубого на грязно-зеленый. Примечание: это не понравилось Сопрыкину, и Федюшина перестала быть дамой его сердца.
Запись № 47. 8 марта 1942 г. по просьбе Федюшиной Дюжев выбил Сопрыкину клык и коренной зуб. Весь поселок наблюдал, как Сопрыкин уговаривал водочную комиссию выдать ему сверхлимитный паек. Получил отказ. Пытался полоскать рот самогоном. Результат: зубы выросли только через четыре месяца.
Приписка: Водка действительно чудодейственная?"
Лето сорок второго года принесло только разочарование. Деревья так и не пришли в себя после зимней спячки. Из-за отсутствия солнца и повышенной влажности всюду появился мох, но не зеленого, а серого цвета. Запасы засушенной с прошлого года травы подошли к концу, животных, которых осталось после зимы мало, стало нечем кормить. Наша коза отказалась есть мох, но обгладывала кору с деревьев, и этого ей явно было недостаточно. Молоко пропало еще зимой, и бабушке тяжело далось решение зарезать козу. Ее отвели к соседу. Назад мы получили банки с солониной. Ба отказалась есть мясо козы категорически.
"Запись № 53. 30 августа 1942 года. Рыбак Дюжев с товарищами сделали попытку миновать границу, проплыв под водой у маяка, где туман казался не таким плотным. Дюжев тренировался задерживать дыхание максимально долго. На наработку навыков ушло два месяца и был получен невероятный результат - пять минут без воздуха.
Этот день был выбран как самый безветренный. К торсу Дюжева привязали веревку и обговорили условные сигналы. Через четыре минуты после нырка Дюжева с лодки у кромки тумана, трос дернуло дважды, и товарищи вытянули бездыханное тело рыбака. Благодаря умелым действиям по спасению, дыхание восстановили. Дюжев не мог рассказать, что с ним случилось. С момента погружения под воду он ничего не помнил."
Были и другие попытки преодолеть туман или хотя бы изучить его свойства. Несколько человек-энтузиастов разработали целую систему опытов. Они привязывали к лапке крысы веревку и пускали ее на другую сторону моста через реку, где клубился туман. Было замечено, если крыса вошла в туман на метр, ее можно было вернуть, но если она углублялась на большее расстояние, назад возвращалась пустая веревка. Этот повторяли в разных точках по периметру поселка. Результат был один - лазейки в тумане нет.
Постепенно люди стали привыкать к неменяющемуся туману и уже не видели в нем врага. Просто соблюдали осторожность. Также как и с морем: в нем можно утонуть, и в этом нет ничего сверхъестественного.
Зима сорок третьего выдалась крайне суровой, на дворе стояли небывалые морозы. Были организованы бригады по рубке леса, сбору сучьев, разбору старых деревянных сараев. На поселковом собрании приняли решение по уплотнению жилища на зимний срок, так как запасы древесины в пределах границы быстро уменьшались. Договорились не вырубать деревья подчистую, так как оставалась надежда, что когда-нибудь появится солнце, и они оживут. К нам переехали две женщины из штаба, к Марте - семья из четырех человек.
Благодаря активу поселка, Ивану с женой, нашему штабу, у жителей поддерживался боевой дух и осуждались упаднические настроения. Мы выпускали газеты, в которых подробно описывались любые достижения. Жена председателя Мария Ильинична оказалась талантливой поэтессой. Аккордеонист некоторые из ее стихов перекладывал на музыку и организовывались концерты. Частушки на злобу дня были украшением наших посиделок.
Люди активно работали, чтобы меньше оставалось времени для уныния. Проводился ремонт домов, весной они обязательно белились, чтобы создать видимость хоть какого-то обновления. Штакетники мы сговорились красить зеленой краской. По цвету молодой листвы особенно скучал глаз.
Детей тоже не оставили без внимания. Еще морозной зимой, когда все сидели по домам, был организован кукольный театр. С каким удовольствием шились петрушки! Бабушка достала сундук с тканями и лоскутами, и все, кто умел держать иглу в руках, предались творческому процессу.
Весной состоялась премьера, на которую собрался весь поселок. Играли "Золотой ключик", за основу взяли фильм, вышедший на экраны страны в тридцать девятом году. Там в конце всех кукол забирали в чудесную страну, где совсем не обижали слабых и все жили дружно. Гадкие капиталисты оставались с носом.
Я была Буратино и говорила тонким писклявым голосом. По просьбе сельчан сказку показывали почти каждую неделю в течение всего лета .
Позже под руководством Марии Ильиничны мы ставили и более серьезные вещи. В спектакле "Ромео и Джульетта", премьера которого состоялась летом сорок четвертого, главными героями стали Галя и Пахом. В самом конце, когда влюбленные погибали, у женщин стояли слезы на глазах, но это были счастливые слезы. Любовь была нужна всем.
Постановку за лето показали раз десять, и зрители стали замечать, как все жарче и жарче Ромео целует Джульетту.
Если на земле останется хотя бы одна женщина и один мужчина, любовь будет жить.
При общем здоровье жителей, обидно было видеть, как люди уходили из жизни. Но это тоже оставалось под вопросом. Может быть, они просто уходили из нашей жизни? Для этого использовался туман.
В белую непрозрачность ушла бабушка близнецов, так и не дождавшись возвращения дочери и Тараса. Но решилась она на этот шаг только после исчезновения последнего родного человека - внука Пахома. Лодка с ним и еще тремя рыбаками была унесена в туман вдруг налетевшим штормом осенью сорок четвертого года. Этот случай потряс весь поселок.
Особенно было жалко Галчонка. Она почернела от горя, и я проводила возле нее большую часть дня. Сначала делала это по просьбе ее мамы, потом уже сама тянулась к подруге.
Время лечит. И это правда. Забыты детские проступки. Теперь мы смотрели на прошлое совсем другими глазами.
- Ну почему, почему это случилось с нами? – жаловалась, всхлипывая, Гала, - В чем я провинилась перед судьбой?
Сочувствовала и понимала ее горе, все эти годы я сама задавалась теми же вопросами.
- Мы так хотели быть вместе, сыграть свадьбу, а теперь? Кто я? Ни жена, ни невеста, - плакала, уткнувшись в мое плечо. - Я ему всю себя отдала, так любила крепко.
- Что, у вас и ЭТО было?
- Было, - закрыла лицо руками Галка, - не удержались.
- А если бы ты забеременела?
- Пусть. Хотя вряд ли, - подняла голову и, вытирая нос мокрым от слез платком, глухо произнесла: - Ты заметила, за все три года ни одного ребеночка в поселке не появилось? Жутко, да?
Пришлось согласиться. Может это и к лучшему. Неизвестно, что ждет впереди, а тут груднички, да без солнца.
Все эти годы я по-прежнему проводила утренние часы в беседке. Неизменно туда прибегал Дик, мой верный товарищ, друг, с которым так спокойно было смотреть вдаль. Как молитву повторяла я за ветром, дующим с разной силой, «Где ты? Я жду!», в надежде, что он донесет мои слова, и меня услышат. Порой засиживалась надолго. Не могла уйти.
Несколько раз казалось, что вокруг происходит что-то странное. Сначала настораживался Дик, шерсть на загривке поднималась дыбом, он рычал, коротко лаял и смотрел в одну точку. Прислушивалась, и мне казалось, что кто-то разговаривает, ходит, шурша песком. Списывала это на шум моря, ветра и разыгравшееся воображение. Собака тоже быстро успокаивалась и опять усаживалась рядом, ожидая ласки.
Все было так, пока однажды я не услышала знакомый мотив песни "Синий платочек", доносившийся со стороны моря.
Наизусть знала ее и часто подпевала, слушая дома в Москве пластинку с записью голоса Изабеллы Юрьевой. Наш аккордеонист тоже лихо исполнял этот вальс:
Синенький, скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распрощались с тобой…
Нет больше ночек!
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?
Но каково было мое изумление, когда я разобрала совсем другие слова! В память врезался этот звонкий голосок и текст, который моментально запомнила:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
Что это? Откуда взялся голос, если возле беседки и близко никого нет? Дик тоже странно себя повел: прижал к голове уши, заметался.
Как песня неожиданно началась, так и внезапно закончилась. Пес постепенно успокоился. Посидев с полчаса, в надежде, что что-нибудь опять услышу, я убежала домой и попросила бабушку достать "Загадочную книгу".
Там я вывела: "Запись № 106. Предположительно 10 апреля 1945 г. Кира Рокосовская в беседке услышала песню "Синий платочек" с незнакомыми словами."
...
taty ana:
23.04.15 12:06
Привет,
Рита, Ирина, Лена!
Margot Valois писал(а):Прочла на одном дыхании - до мурашек по коже.
Спасибо, рада, что повествование оставило такое впечатление. Сегодня рано утром меня разбудили голуби, уснуть не могла, поэтому решила еще раз прочесть, что написала. Была разочарована, показалось, что сплошное бубубу. Расстроенная уснула. Перечитала недавно опять - вроде ничего.
Видимо от настроения зависит.
Margot Valois писал(а):Так необычно, загадочно и мистически - так и хочется узнать, что же случилось на самом деле.
Мне тоже хочется узнать.
Margot Valois писал(а):Мне про вону бабушка много рассказывала (она даже Людмилу Гурченко знавала и её семью - не то, чтобы совсем уж близко, но всё же), а другая бабушка снайпером была в годы войны, а мамин старший брат служил разведчиком в Германии.
Где-то дома у меня есть фотография Гурченко до войны, она 1936 года рождения. Специально для тебя размещу ее в теме.
Margot Valois писал(а):Но больше всего тронуло наивное высказывание людей о том, что если подписан мирный договор с Германией, то она никак не могла напасть.. если бы они знали...
Если сам Сталин никак не мог поверить, когда Германия все-таки напала, а простые люди смотрели на вождя и думали, что он все делает правильно, подписывая такой ужасный договор с Германией. Неверящие были на Колыме.
Chelena писал(а):Мне всё больше интересно, куда исчезают ушедшие люди? Предполагаю, что не погибают, но тогда куда? Сомнительно, что сразу на фронте оказываются...
Я тоже сомневаюсь, что они на фронт попадают.
Chelena писал(а):А я эту песню знаю только в исполнении Шульженко...
Шульженко пела "Платочек" во время войны, участвуя в концертах на фронте, и после войны, уже на больших сценах и на телевидении. . Первая ее спела Юрьева.
Chelena писал(а):первый вариант обложки у тебя какой-то странный, больше для "Платана" подходит - зАмок на горе... Вроде с сюжетом никак это не связано...
Это Ласточкино гнездо -памятник архитектуры и истории, расположенный на отвесной 40-метровой Аврориной скале мыса Ай-Тодор в посёлке Гаспра (Городской округ Ялта, Крым).
Строение напоминает средневековый рыцарский замок вроде Белемской башни или виллы Мирамаре близ Триеста. Ласточкино гнездо стало своеобразной эмблемой Южного берега Крыма. (Википедия)
Нина, а ты опасалась, что этот известный вид берега Черного моря сразу все узнают!
Ирэн Рэйн писал(а):Рита, я уверена, что тебе понравится творения Татьяны, она замечательно пишет
Ира, спасибо за такую оценку!
Но грозный час борьбы настал,
Коварный враг на нас напал.
И каждому, кто Руси сын,
На бой с врагом лишь путь один.
Марш «Прощание славянки»
Музыка В.И. Агапкина (1912 г.),
автор слов – неизвестен (1914 г.)
Жители поселка «Старая мельница» стали вставать в очередь для записи. Мужчины, старики и подростки - за всех цеплялись женщины, заранее оплакивая их, не веря, что кто-то вернется.
Ба, посмотрев на мальчишек, с сомнением произнесла:
- А мальцов куда? Тоже на войну? Давай, оговорим возраст добровольцев.
Иван, обняв прильнувшую к нему жену, откликнулся:
- Записывать всех, кто старше восемнадцати и младше пятидесяти пяти.
Тут заголосила его супруга, - Тебе же шестьдесят! А ты куда?
- Прости, Маша, не могу больше в стороне быть! Себя потерял. Я за всех них в ответе, поэтому первый идти должен!
Мария карандаш держать не могла – руки тряслись, поэтому за списки взялась я. Писала долго, отгоняя тех, кто не подходил по возрасту, и не поверила своим ушам, когда услышала:
- Запиши и меня, Нарышкина Галина, девятнадцать лет.
Подняла глаза на Галчонка:
- Ты чего?
- Пиши! Я все продумала. Кем угодно буду – поварихой, медсестрой, нянечкой - главное быть там. Может, и Пахом сейчас воюет. Найду его. А нет, значит не судьба. Не могу больше жить в неизвестности. Пиши, пожалуйста!
Весь поселок вышел провожать наш небольшой отряд. Всхлипы в толпе, глухой гул мужских голосов, громкий командный голос Ивана, старающегося построить добровольцев, суета и страх ожидания того, что будет за туманом – таким было это серое утро. Потом аккордеонист заиграл марш «Прощание славянки» и отряд тронулся в путь.
Впереди шел председатель поселкового совета Иван, рядом аккордеонист, он тоже вызвался добровольцем. Строй завершала Галя, одевшая по этому случаю мужские штаны, фуфайку и шапку ушанку. За спиной у нее болталась котомка со скатанным в рулон шерстяным одеялом.
Я побежала следом. Галчонок остановилась, крепко обняла меня и проговорила в плечо:
- Прости меня, Кирюха, за все! Прощай! Не поминай лихом! – и, поцеловав мое заплаканное лицо, побежала догонять отряд.
Я рыдала в голос. Было страшно отпускать в неизвестность своих друзей, знакомых, с кем прожила бок о бок последние годы. Сзади подошла Марта и прижала к себе, успокаивая:
- Тшшш…
Это было так знакомо, что я опять заплакала, вспоминая Его.
Все провожающие затихли, когда отряд подошел к туману и люди один за другим начали исчезать в белом молоке.
-Галя! Дочка! – истерично закричала Екатерина, но в ответ только тишина, ни музыки, ни звука шагов.
Мы с Мартой подбежали к ней, готовой шагнуть в туман за дочерью, и увели подальше, сдерживая ее порывы вернуться. Потом, когда все разошлись, отпаивали ее дома бабушкиными успокоительными отварами.
Я спрашивала себя, следовало ли идти вместе с Галчонком? Может там, за туманом, кроются все ответы на вопросы? Но неизвестность страшила. Почему ни один человек не вернулся? Почему за пять лет никто не посетил наш поселок извне? Есть ли что-то за этим туманом или мы последние, кто остался на Земле? Откуда тогда голоса, звуки, которые слышала?
Самое главное и решающее - ни за что не смогла бы оставить поселок. Здесь все началось и здесь же должно закончиться. Я не сомневалась!
Размышляя о произошедших событиях, отправилась к беседке, хотя время было послеобеденное. Уже подходя к ней, заметила, там люди: Марта, дед Матвей и две женщины из штаба. Когда хотела поинтересоваться, что они здесь делают, и почему у всех такие загадочные лица, Марта показала знаком, чтобы молчала.
Села рядом и прислушалась. Весенний ветер трепал волосы, но он же приносил незнакомые звуки, будто работало радио. Но этого не могло быть, электричества в поселке нет!
«В течение четырнадцатого апреля на Земландском полуострове северо-западнее и западнее КЕНИГСБЕРГА войска 3-го БЕЛОРУССКОГО фронта с боями заняли более 60 населённых пунктов и среди них АЛЬКНИКЕН, РАНТАУ…»
Звук ушел, растаял, но потом опять появился:
«... В боях за четырнадцатое апреля в этом районе войска фронта взяли в плен более семи тысяч немецких солдат и офицеров».
Речь оборвалась и больше, как мы не вслушивались, ничего не было.
Выдохнули и загалдели одновременно:
- Что это? Откуда? Как?
- Тетя Марта, а что было до этого? – это уже я спросила.
- Кирочка! Родная! – Марта крепко обняла меня и расцеловала в щеки, - Мы услышали слова «От советского информбюро» и не поверили, а потом еще и еще! Это же чудо!
- Хотели начать дежурить в беседке, поэтому собрались здесь! – затчастила соседка, - Просто не верится! Нужно всем рассказать!
- Товарищи! Представляете, что это значит? – дед Матвей потряс тростью, - Это значит, что идет война с немцами на их территории! Кенигсберг – это германский город! И мы побеждаем, раз берем пленных в таком количестве!
Все мы, не сговариваясь, заорали, - Ураааа!
- Так, - взяла слово Марта, как только наши восторженные крики стихли, - будем дежурить по очереди.
- Я буду с пяти до шести утра! – вставила я, на что Марта кивнула:
- Остальных распишем в штабе.
Мы поднялись и пошли в поселок, только дед остался на месте, попросив не трогать его, будет приходить-уходить когда захочет.
Жители ликовали до вечера. Весть всех ободрила – хоть какая-то определенность за пять лет молчания «большой земли».
Но дежурившие люди в последующие дни ничего не услышали. Прошло более двух месяцев, а результата так и не было. Вспыхнувшая было надежда, сменилась унынием. Всех мучила неизвестность и печаль по ушедшим в туман. Некоторые не выдерживали и целыми семьями покидали поселок. Ушла Екатерина, Галкина мама, оставив нам с бабушкой прощальную записку. Теперь в магазине работала я.
Упрямо продолжала верить, что все будет хорошо. Без устали твердила: Он обещал и обязательно вернется! Невероятное – возможно!
Мы все, жители «Старой мельницы», убедились в этом. Разве не так?
Двадцать второго июня сорок пятого года было особо тоскливо после вчерашнего разговора с бабушкой. Я застала ее плачущей, она тоже захотела уйти в туман, звала с собой.
Мне стоило больших сил успокоить бабулю, отложить решение. Ругала ее за малодушие, обращалась с мольбой не оставлять меня, обещала подумать, как быть дальше. Утром, идя в беседку, размышляла об этом. Как долго продлится неизвестность? Жизнь ли это? Или мы давно не живем, и это место называется ад? Может, и бог существует, и наказывает так за неверие?
Не зная, у кого получить ответы, обратилась к серому небу. Поднявшись на парапет беседки, крикнула вдогонку ветру, дующему с моря:
- Почему так несправедливо? Где те, кого мы любим? Где мама, папа? Где мой Ингмар?
Впервые за пять лет назвала его по имени! Мне так захотелось, чтобы он откликнулся! Набрав в легкие воздуха, громко позвала:
- Ингмар! Ингааа!
...