Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

Ну, наконец-то, первая брачная ночь. Прекрасно описано. И ничего удивительного нет в том, что они опять начали "цапаться". Ну нет у них еще веры друг другу. Они оба много пережили и ложь, и недомолвки . Но мне кажется, если любят, то все-таки найдут общий язык. Мне понравился поступок Алексея и как себя повел Александр. Взрослеют- умнеют. А Саша еще и такое пережил.
Жду с нетерпением новую главу.

Все ее так ждали. Спасибо. За эту сцену особенно переживала. Три дня обдумывала каждое слово.

И будут еще цапаться не раз. Потому что любви взаимной не было с самого начала. Брак строился совершенно по иным соображениям. Отсюда подозрительность и недоверие.
Ну, начало положено. По крайней мере, Раневский честно признался в своих чувствах.

Корсакова я не считала отъявленным негодяем с самого начала и не раз писала о том в комментариях. Александр стал сдержаннее. Здесь еще немаловажную роль сыграло то, что Алексей женат на Лидии, а она сестра Андрея. Как бы то ни было, Завадского Александр по-прежнему считает своим другом и он не стал доводить дело до дуэли, хотя мог бы.

А что еще ему пережить предстоит...
___________________________________

Алексей на войне погибнет что ли?
_________________

Юленька, спасибо за продолжение! Такая долгожданная брачная ночь героев!

_________________

Совершенно верно.

Спасибо за то, что прочла. Рада, что понравилось.
___________________________________

Неееет!!!

Ну вот и я присоединилась к читателям. Требую продолжения
_________________

Жалко его. Я конечно частенько на него бочку катила, но все равно... Молодой парень, ребенок скоро будет.
Надеюсь у Андрея все хорошо будет.
_________________

Ну, что тут сказать. Такова се ля ви или фантазия автора.

Дарьюшка, добро пожаловать в нашу теплую компанию. Продолжение пишется. Думаю или в выходные и в начале следующей недели.

Честно. Изначально собиралась именно Андрея отправит на тот свет, но потом передумала. Его поклонницы мне бы этого не простили.
___________________________________

Буду ждать Правда с точки зрения характеров, мне больше нравилась та Софья, которая была. А Александр увлёкся женой, только когда она стала красивой - не похоже на благородного мужчину, всё-таки.

Ещё историческая справка - насколько я знаю (у нас всё-таки не Англия) разводиться до начала 20 века можно было только из-за вины прелюбоденяния. Невозможность к брачному сожительству, спид и ряд других причин,рпц постановила только в начале 20 века. А раньше развод был очень долгой и мучительной процедурой. Есть история про Маргариту Тучкову. Её муж открыто гулял от неё, играл в карты, имел много любовниц и все об этом знали. Но чтоб развестись потребовалось много времени и она и её родители обращались даже по-моему к Митрополиту Московскому. Хотя они были довольно знатные. А у простых людей, я думаю, такого шанса не было.
_________________

Раневский, как и любой другой мужчина любит глазами. Они слишком мало времени провели вместе, чтобы он успел оценить ее душевные качества, так что вполне понятен его интерес к ней изменившейся.

Совершенно верное замечание. Я уже приводила небольшую справочку, в каком случае был возможен развод.
На тот момент православной церковью допускался развод в следующих случаях:
Отпадение супруга или супруги от православия (смена вероисповедания).
Неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного самокалечения (например, муж был бесплоден и знал это, но утаил это от своей жены. Или какое-либо уродство, которое также было специально скрыто).
Длительное безвестное отсутствие. (Принято считать, что после 5 лет безвестности можно создавать новый брак).
Осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния.
Каждый имеет право на развод, если его супруг(а) совершил грех прелюбодеяния (измену).
Ссылка на источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-41374/

Потом этот перечень был значительно расширен. Александр мог бы добиться развода и в качестве доказательства прелюбодеяния привести любовную переписку жены с Корсаковым.
___________________________________

Если бы все мужчины такие были, то полные и не очень красивые девушки у нас были бы одиноки. А я вижу как раз обратную тенденцию. Но это так, лирическое отступление
_________________

Мода тогда была на девушек тонких, изящных , с бледным лицом и томным взглядом.
___________________________________

 » Глава 20

Глава 20




Александр написал, как и обещался. Спустя две седмицы после его отъезда Софья получила весьма пространное письмо. Раневский писал ей о том, что слишком занят делами службы и, вероятно, в скором времени не сможет приехать в Вознесенское. В своём письме он упомянул, что весьма доволен тем как она ведёт дела в усадьбе в его отсутствие и указал, на что стоит обратить внимание. Перечитав несколько раз его послание, Софья тоскливо вздохнула: «Написал так, будто своему управляющему. Ни строчки о чувствах, ни словечка, ни намёка. Целых три листа будничных дел и указаний». Достав из шкатулки с драгоценностями его записку, что он написал ей после той единственной ночи, она ещё раз перечитала несколько строк, пронизанных нежностью и любовью. Уронив голову на руки, Софья расплакалась. «Не могу более, не могу! Как же душа болит. Как же хочется закричать во весь голос, разбить что-нибудь, так чтобы осколки во все стороны, разорвать в мелкие клочки, так же, как душа рвётся всякий раз, когда думаю о нём!»

Поднявшись с кресла, она одним движением отёрла слёзы с мокрых щёк и выглянула в будуар, где Алёна чинила что-то из белья.

- Подай мне амазонку синюю. Хочу прокатиться, - бросила она камеристке, усаживаясь перед зеркалом.

Разглядывая в зеркале своё отражение, Софи недовольно нахмурилась. Покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы, бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. Вынеся из гардеробной амазонку, Алёна налила в таз холодной воды и, смочив платок, протянула его барыне. Приложив его к лицу, Софья некоторое время сидела в неподвижности, закрыв лицо ладонями.

Убрав платок, она еще раз внимательно оглядела себя. Выражение её лица вновь было безмятежным, и только лишь едва заметная складочка на лбу выдавала её дурное настроение. Спустившись из своих покоев, она зашла на кухню и, взяв у кухарки морковку, отправилась на конюшню. Подобрав длинный подол амазонки, дабы не испачкаться, Софи прошла прямо к дённику, где, почуяв её приближение, беспокойно перебирала длинными ногами Близард. Отодвинув задвижку, Софья вошла и протянула лошади на раскрытой ладони принесённое с собой угощение. Погладив бархатистый нос и белоснежную шелковистую гриву, она повернулась к замершему в почтительном поклоне конюху.

- Оседлай мне её.

- Эт мы мигом, барыня, - беря в руки уздечку, отозвался мужик. – Александр Сергеевич велел, чтобы вы ежели выезжать соберётесь, стремянного Митьку с собой брали.

- Это ещё зачем? – пробормотала себе под нос Софи.

- Это мне не ведомо, - подтягивая подпругу, ответил Василий. – Но раз барин сказал…

- Ну, и где Митька этот? – недовольно спросила Софья.

- Туточки я, - сдёрнул с головы картуз и поклонился ей в пояс молодчик лет двадцати пяти.

Софья оглядела своего провожатого. Косая сажень в плечах, дерзкий взгляд тёмных глаз. «Вот оно чего, - нахмурилась она. – То-то Алёна на конюшне пропадает».

Василий вывел Близард из стойла, и Митька хотел было подсадить барыню в седло, но она так глянула на него, что он не осмелился подступиться. Поставив одну ногу на чурочку, Софья легко взлетела в седло и, разобрав поводья, тронула лошадь с места неспешным шагом. Близард послушно направилась к воротам. Миновав подъездную аллею и выехав на дорогу, Софи пустила кобылу в галоп. Близард будто только и ждала того, и едва почувствовав волю, рванула с места как стрела, пущенная из лука. Сзади что-то удивлённо крикнул Митька, но Софи не расслышала. Крепко вцепившись в поводья, она всё погоняла лошадь, склонившись к её длинной шее, чтобы встречный ветер не бил ей в лицо. «Ах! Хороша! – улыбнулась она. – Поистине Метель!» Ветер свистел в ушах, кровь стучала в висках, от волнения быстрой скачки сердце билось сильно и часто. Только когда Софья заметила, что Близард начала припадать на одну ногу, она натянула поводья. Подъехав, Митька, хмуро глянув на барыню, помог ей спешиться.

- Лошадь захромала, - оправдываясь, произнесла Софи.

Подняв сначала одну переднюю ногу Близард, потом другую, Митька с досадой крякнул.

- Подкову вы, Софья Михайловна, потеряли.

- Стало быть, возвращаемся, - вздохнула Софи.

- Двадцать вёрст отмахали почти. Охромеет лошадка то, - отозвался стременной. – В Прилучное поедем, здесь пару вёрст будет. Там у них кузнец имеется.

- Поехали, - махнула рукой Софи, надеясь, что ей не откажут в помощи.

Вскоре показалась усадьба, о которой говорил Митька. Спешившись, Митька задумчиво почесал затылок у закрытых ворот.

- Эй! Есть кто живой? – громко крикнул он.

Софья поморщилась - незваная, нежданная ныне перед запертыми воротами.

- Чего шумишь? – вышел из сторожки коренастый мужик.

- Хозяева дома будут? – поинтересовался Митька. – У барыни моей лошадка захромала.

Что-то недовольно бурча себе под нос, сторож открыл ворота, впуская незваных гостей.

Софья огляделась по сторонам: ухоженный парк, подъездная аллея, посыпанная мелким гравием, вела к двухэтажному белому особняку. Подъезжая к дому, она вдруг оробела. Спешившись, Соня в нерешительности замерла на нижней ступеньке широко крыльца. Навстречу ей вышел представительный дворецкий, в наглухо застёгнутой ливрее, несмотря на полуденный зной.

- Чем могу служить? – обратился он к ней с лёгким поклоном.

- Скажи, любезный, хозяева твои дома будут? – стараясь не выдать своего волнения, поинтересовалась Софья.

- Как доложить прикажете? – осведомился тот.

- Скажи, что Раневская Софья Михайловна просит принять её. Мне помощь нужна. Лошадь подкову потеряла.

Чопорный дворецкий проводил её в небольшую, но богато и со вкусом обставленную гостиную.

Оставшись в одиночестве, Софи прошлась по комнате, рассматривая её убранство. Внимание привлекла небольшая коллекция фарфоровых статуэток, выставленная на каминной полке. Взяв одну из них в руки, она залюбовалась розовощёкой пастушкой с мечтательным выражением лица.

- Bonne journée (Добрый день), Софья Михайловна, - услышала она мелодичный голос за своей спиной. – Мне доложили, у вас неприятность случилась.

От неожиданности Софи едва не выронила статуэтку. Повернувшись, она не смогла скрыть изумления и совершенно неприличным образом уставилась на хозяйку имения, коей оказалась ни кто иная, как madame Домбровская.

- Pardonnez-sans invitation. (Простите, что без приглашения), - наконец, смогла она выдавить из себя. Поставив на место статуэтку, Софи стараясь ничем не выдать смятения, направилась к Мари. - Вы правы, моя лошадь потеряла подкову. Если бы не эта досадная случайность, я бы никогда не осмелилась явиться к вам незваной.

Как бы Софи не старалась скрыть эмоций, всё же, чуткий слух Мари легко уловил нотки неприязни в её голосе. «Она знает, - улыбнулась уголками губ Маша. – Знает обо мне и Раневском».

- Полагаю, мне нет нужды представляться, - отозвалась Мари.

Софья кивнула:

- Мне известно кто вы. Мы встречались в Москве.

- В самом деле. В Москве, - усмехнулась madame Домбровская. – Мы с тётушкой обедать собирались. Составите нам компанию?

- Право, мне неловко обременять вас своим присутствием. Мне бы только лошадь подковать, - смутилась Софи.

- Полно, Софья Михайловна, не откажите. У нас так редко гости бывают, тётушка будет рада вашему обществу.

- Благодарю, - вынуждена была согласиться Софья, потому как, явившись в дом незваной, она сама поставила себя в неловкое положение. Коли хозяева обедать собрались, не пригласить её к столу Мари не могла и оставить тётушку трапезничать в одиночестве, видимо, тоже.

- Евдокия Ильинична, - входя в столовую, позвала свою родственницу Мари, - гости у нас. Знакомьтесь, Софья Михайловна Раневская, соседка наша.

Поднеся к глазам пенсе, пожилая женщина обратила взор на вошедших.

- Очень приятно познакомится с вами, голубушка, - улыбнулась она. – К нам сюда редко кто заглядывает, так что гостям мы всегда рады.

- Вы уж простите, что явилась без приглашения, Евдокия Ильинична, - смущённо улыбнулась Софи, разглядывая старушку.

Скромный, по словам хозяйки, обед состоял из четырёх перемен блюд. Вышколенная прислуга неслышно скользила за спиной господ.

- Давно ли вы в Вознесенское приехали? – поинтересовалась Мария.

- Три седмицы будет, - отозвалась Софья.

Под изучающим взглядом вдовы она чувствовала себя неуютно. «Боже, что за невозможная ситуация, - вздыхала Софья, гоняя еду вилкой по тарелке. – Сидеть с ней за одним столом и делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит». Глядя на пухлые яркие губы Мари, Софья против воли представляла себе, как её муж и красавица вдова сливаются в страстном объятии, обмениваются жаркими поцелуями. Едва ли подобные мысли способствовали тому, чтобы проникнуться симпатией к сидящей перед ней женщине, особенно теперь, когда она знала, что могло быть между ними за дверями спальни.

Пока господа обедали, кузнец подковал Близард. Софи не стала злоупотреблять гостеприимством madame Домбровской и торопливо распрощалась, едва лакей сообщил, что можно ехать.

Проводив гостью, Мари прошла в диванную, где, удобно устроившись на мягкой софе, дремала Евдокия Ильинична. Встрепенувшись на звук открывшейся двери, старушка улыбнулась племяннице.

- Весьма приятная особа, эта Софья Михайловна, - заметила она. – Надеюсь, мы ещё увидимся.

- А я надеюсь, что никогда более не увижу её, - вздохнула Мари, присаживаясь подле своей пожилой родственницы.

- Отчего так, душа моя? – удивлённо пробормотала Евдокия Ильинична и потянулась к графину с анисовой, которая, по её мнению, являлась лучшим лекарством для успокоения расстроенных нервов.

Налив настойку в рюмочку, она протянула её Мари. Мария залпом выпила содержимое и подняла на тётку блестящие от слёз глаза.

- Я понимаю, что не должно говорить так, даже думать так – грех, но я ненавижу её всем сердцем, всей душой.

- Помилуй, Машенька. Нежели тебе все твои печали о Раневском покоя не дают?

- Я порой жалею, что Семён Михайлович не помер года на два пораньше. Прости, Господи, меня грешную, - торопливо перекрестилась она.

- Креста на тебе нет, - рассердилась Евдокия Ильинична. – Бог знает, что говоришь.

- Люблю я его. Люблю так, что мочи нет жить без него, - заплакала Мари.

- Ну, полно, полно, душенька. Чего ты душу себе рвёшь, коли изменить ничего нельзя.

- Я насилу признала её, - безжизненно произнесла Мария. – О, я могла бы надеяться, но нынче…

Евдокия Ильинична недоумённо уставилась на племянницу.

- Два года назад в Москве mademoiselle Берсенёву вывели в свет, - принялась рассказывать Мария. - Девица была на редкость нехороша собой: толстая, неуклюжая, всегда подпирающая стенку в бальном зале. Когда же Раневский сделала ей предложение, весь свет судачил о том, что, видимо, дела его совсем плохи и он в совершенном отчаянии, раз его выбор пал на mademoiselle Берсенёву. Сам Александр и не думал тогда отрицать того. Но вы видели её нынче. Как же она переменилась. Кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать… - покачала головой Мари.

- Замуж тебе надо, - вздохнула Евдокия Ильинична.

- О, нет. Довольно с меня замужества, - выразительно скривилась Мари. – Мне те пять лет с Домбровским адом были. По сей день дурно вспоминать.

- Ты думы эти-то оставь, - нахмурилась тётка Мари. – Лучше книжку мне почитай.

Улыбнувшись Мари, поднялась со своего места и отправилась в будуар своей тётушки за французским романом, что начала читать ей с прошлого вечера. Вернувшись в диванную, она застала Евдокию Ильиничну мирно дремлющей всё на том же месте. Положив книгу, Мария, неслышно ступая, вышла из комнаты и направилась в свои покои.

- Позови-ка мне Серафиму, - обратилась она к лакею, открывшему ей двери.

Серафима, бывшая в усадьбе ключницей, обладала редким талантом, а именно умела гадать на картах. Прослышав о том, что понадобилась хозяйке, Серафима, прихватив с собой колоду карт, поспешила в покои барыни.

- Звали, Мария Фёдоровна, - заглянула она в покои хозяйки.

- Входи, Серафима, - отозвалась Мари.

- Погадать желаете? – поинтересовалась ключница.

- Желаю, - вздохнула Мария.

Ловко перетасовав колоду, Серафима принялась раскладывать карты в порядке ведомом ей одной.

- Что в голове, что будет, чем сердце успокоится, - приговаривала она, выкладывая карты из колоды.

- Ну, что там? Не томи, - вглядываясь в расклад, спросила Мари.

- Вижу, барыня, сердечко ваше неспокойно, - заговорила Серафима. – Вот он соколик, прямо у сердца. Соперницу окаянную вижу.

Серафима, поджав губы, продолжила выкладывать карты.

- Всё так, - вздохнула Мари.

- Да вы не печальтесь, ваш он будет, - пробормотала Серафима.

- А не лжёшь? – не сдержалась Мари.

- Чтоб мне с места не сойти, - не моргнув глазом ответила Серафима.

- Каким же образом? – обращаясь более к самой себе, тихо прошептала Мария.

- Этого мне не ведомо, - отозвалась Серафима. – Только вот карты говорят, что быть вам вместе.

- Ступай, - отпустила ключницу Мари, боясь поверить в карточное пророчество.

***

Вернувшись из Прилучного, Софья никак не могла избавиться от мыслей о Мари и Александре. Её воображение рисовало ей картины одну непристойней другой: то ей виделось, как Раневский целует пухлые яркие губы Мари, сжимая её в объятьях, то ей представлялось, как он гладит округлые покатые плечи вдовушки, покрывая их поцелуями. «Это просто невозможно! - злилась Софи. – Думы эти меня с ума сведут». Пытаясь унять полыхавшую в душе злость, Софья прибегла к давно испытанному способу. Попросив Алёну принести ей корзинку с рукоделием, она устроилась за работой на террасе. Ровно ложились стежки, один к одному. Обрезав нитку, Софи порылась в корзинке, в поисках голубого шёлка и не найдя его, отложила начатую работу.

- Кити, - обратилась она к золовке, - У вас шёлка голубого не будет?

- Что вы, Софья Михайловна, - оторвалась от чтения Катерина. – Меня занятие сие никогда не увлекало, потому вряд ли могу быть вам полезна.

- Не желаете завтра в столицу съездить? Мне нужно нитки прикупить, да и вы могли бы что-нибудь для себя выбрать, - предложила она.

- Превосходная мысль, - оживилась Кити. – Мы могли бы повидаться с Александром.

«И с André, ежели повезёт», - подумала она про себя.

Мысль о том, чтобы самой поехать к Раневскому, приходила Софье в голову, а нынче и предлог для поездки в столицу появился. Остаток вечера девушки провели в обсуждении завтрашней поездки. Решено было отправиться в столицу поутру, сразу после раннего завтрака. Распорядившись приготовить коляску, Софи попыталась думать о том, что она скажет Александру при встрече. Она долго ворочалась в постели, сбивая в ком простыни, но так и не нашла нужных слов. «Как признаться в своих чувствах, после того, что наговорила у летнего павильона? - вздыхала она. – Не поверит он мне, не поверит. Сердцем чувствую».

Ранним утром Софья проснулась от тянущей боли внизу живота. Поднявшись, она с тоской оглядела выпачканные кровью простыни. «Не случилось», - расстроилась она. – Та единственная близость с супругом не принесла тех плодов, что она ждала. По всему надобно было отложить эту поездку, но, пообещав Кити, Софи решила всё же поехать. «Ну, что тут, всего тридцать вёрст, - уговаривала она себя. – Не так уж и далеко».

День обещал быть тёплым и погожим. Как и собирались, сразу после завтрака, барышни отправились в столицу. Мефодий осторожно правил лошадью, стараясь, чтобы коляску не трясло на ухабах. После часовой поездки, наконец, показались пригороды Петербурга. Приказав вознице ехать на Невский, Софи наслаждалась видами летней столицы. Она не была в Петербурге летом с самого детства и почти забыла, как красива столица в своём зелёном уборе.

Потратив почти три часа на хождения по лавкам и покупку лент, ниток, кружева и прочих мелочей, столь любезных дамскому сердцу, решили зайти в кофейню. Утолив голод восхитительными пирожными, и взяв несколько штук с собой по просьбе Кити, Софья, забравшись в коляску, велела Мефодию ехать в расположение Кавалергардского полка. Никогда ранее ей не доводилось бывать в казармах. Добравшись до места, Софья растерялась. «Где мне его искать?» – задумчиво разглядывая ворота, ведущие во внутренний двор казармы и караульного около них, вопрошала она сама у себя.

- Мефодий, поди спроси, где Раневского искать, - отослала она возницу и замерла в ожидании, прислушиваясь к негромкому разговору слуги и солдата, несущего караул.

После непродолжительного разговора караульный открыл ворота и впустил коляску во внутренний двор казармы. Оглядевшись по сторонам, Софи приложила к носу надушенный носовой платок. Если с внешней стороны, здание офицерской казармы выглядело вполне пристойно, то во внутреннем дворе нечистоты, судя по всему, выливались прямо на улицу, от того в воздухе витал весьма odeur désagréable (неприятный запах). Пройдя в парадное, на которое указал дежуривший у ворот солдат, Софи вместе с Кити, подобрав юбки, торопливо поднялись на второй этаж. На стук открыл денщик Александра Тимошка. Остолбенев при виде барыни и сестры хозяина, Тимофей едва не лишился дара речи. Наконец, придя в себя, он отступил в сторону, пропуская девушек внутрь квартиры.

- Софья Михайловна, какими судьбами? – растеряно поинтересовался Тимофей.

- Александр Сергеевич дома будут? – обернулась к нему Софья.

- Никак нет. В отъезде они. Но к вечеру будут, - торопливо добавил Тимошка.

- А Андрей Дмитриевич? – продолжила она.

- Так его сиятельство вместе с барином ещё с утра уехали. Да вы проходите в гостиную. Может чаю или кофию? – поинтересовался слуга.

- Нет, не нужно, - отозвалась Софья, входя в комнату и разглядывая её весьма скромное убранство.

Ждать пришлось недолго. Спустя полчаса в двери постучали. Раневский и Андрей вернулись не одни. Когда в тесной передней послышался громкий мужской смех, Софья от волнения вцепилась в ручки кресла. Ей даже в голову не пришло, что Александр мог прийти не один, а с шумной весёлой компанией подвыпивших офицеров. В комнату ввалился молоденький поручик и, разглядев барышень, весьма бурно выразил свой восторг по поводу присутствия милых дам:

- Раневский, - обернулся он, - весьма неожиданный, но приятный сюрприз. Я и не думал, что нынче нам будет обеспечено женское общество.

Услышав эту фразу, Александр, оставив своих товарищей в передней, торопливо вошёл в гостиную.

- Поверьте, Серж, для меня это такой же сюрприз, как и для вас, - удивлённо произнес он, разглядывая залившуюся румянцем Софью и донельзя удивлённую сестру.

- Серж, позвольте представить вам мою супругу Раневскую Софью Михайловну, а эта особа рядом с ней моя дражайшая сестра Екатерина Сергеевна Раневская.

Поручик смутился и, одёрнув мундир, приложился губами к ручкам дам.

- Прошу прощения, за свой непозволительный тон, - улыбнулся он. – Поручик Чернышёв к вашим услугам.

- Господа, - обратился к офицерам, собравшимся на пороге гостиной Раневский, - в свете сложившихся обстоятельств вынужден сообщить, что ужин отменяется и карты тоже. Прошу извинить, что не оправдал ваших ожиданий на сегодняшний вечер.

Пока разочарованные гвардейцы покидали квартиру Раневского и Завадского, Александр хмуро разглядывал супругу. Последним отбыл поручик Чернышёв, весьма тепло простившись с Кити и выразив надежду на новую встречу. Оставив Кити на попечение Андрея, Раневский, не особо церемонясь, подхватил супругу под локоток и, подняв с кресла, настойчиво увлёк в спальню.

- Итак, madame, - начал он, - чему я обязан вашему визиту?

- Помнится, вы просили меня приехать в Вознесенское, чтобы вы имели возможность навещать нас с Кити.

- Стало быть, вам стало скучно без моего общества? – язвительно поинтересовался Раневский. – Настолько скучно, что вы, видимо, совершенно лишившись разума, приехали в казармы полка, да ещё притащили с собой мою сестру!

- Ничего подобного, - возразила Софья. – Мы с Екатериной Сергеевной с самого утра в столице. Мне понадобилось кое-что приобрести, и мы поехали на Невский. А к вам заехали…

- Софи, вы отдаёте себе отчет в том, что натворили? – устало потёр виски Раневский.

- Я не понимаю вас, - отозвалась Софья, во все глаза глядя на супруга.

- Сама наивность, - пробормотал Александр. – Как только вам в голову пришло приехать сюда? Как вы думаете, за кого вас принял Чернышёв?

- И за кого, по-вашему, он меня принял? – поняв, наконец, к чему клонит Раневский, медленно произнесла Софи.

- За даму вполне определённого сорта и весьма фривольного поведения. La poule (шлюха) иными словами.

Софья тихо ахнула и уже намеревалась произнести гневную отповедь, но вникнув в смысл его слов, поинтересовалась весьма будничным тоном:

- А как часто дамы подобного сорта бывают в этих стенах?

Раневский не смог сдержать улыбки. Хотя Софи старалась говорить спокойно, он легко распознал нотки ревности, проскользнувшие в интонациях её голоса.

- Вы ревнуете, ma chérie? – вкрадчиво поинтересовался Александр.

- Вы не правы, mon cher, - не осталась в долгу Софи. – Я не ревную. Разве можно ревновать к той, что продаёт свои ласки за деньги? Но вы не ответили мне.

- В этих стенах подобных женщин не бывает, - ответил Раневский, сделав ударение на слове «этих».

- Стало быть, в ином месте…

- Софи, довольно ходить вокруг да около. Вас интересует, есть ли у меня любовница? Так я вам отвечу, что таковой не имеется. Но вернёмся к тому, с чего начали. Что привело вас сюда?

- Желание увидеться с вами, - отозвалась Софья, не отводя пристального взгляда от лица Александра.

- Признаться, я тоже скучал без вашего общества, но в нашу последнюю встречу вы весьма недвусмысленно говорили о том, что не желаете меня видеть.

- Неправда! – перебила его Софья. – Я сказала, что не люблю вас.

- Разве это не одно и тоже? Тогда мне тем более непонятно ваше стремление увидеться со мной, да ещё таким экстравагантным способом. Могли бы написать.

- И вы бы приехали?

- Не знаю, - вздохнул Раневский. – Смеркается, - заметил он. – Я провожу вас в Вознесенское.

Выйдя из спальни, Александр застал сестру и Андрея в гостиной мирно беседующими. Лицо Кити алело румянцем, глаза блестели, она казалась такой оживлённой, счастливой.

- Тимошка, - позвал слугу Раневский, - седлай Ветра. В Вознесенское поеду.

Прощаясь с графом Завадским, Катерина была заметно огорчена тем, что её свидание с ним оказалось столь быстротечным. И вроде разговор их был совершенно не о чём, но она готова была часами слушать его, лишь бы только слышать звук его голоса, видеть его улыбку, иметь возможность смотреть в его серые глаза.

Всю дорогу до усадьбы Александр ехал, держась сбоку от коляски. Софи несколько раз ловила на себе его задумчивый взгляд. Кити была тиха и молчалива. Заметив её подавленное состояние, Раневский только тяжело вздохнул. Её увлечение Завадским было слишком очевидным и причиняло ему немалое беспокойство, но он не знал, как ему поступить в этой ситуации. Оставалось только надеяться, что рано или поздно её безответная любовь к Андрею пройдёт, и сестра обратит внимание на кого-нибудь другого. В Вознесенское въехали уже в глубоких сумерках. Раневский решил, что возвращаться в столицу будет лучше всё же поутру и остался в имении. После позднего ужина, Александр, пожелав жене и сестре доброй ночи, удалился в свои покои. Приготовившись ко сну, Софья отпустила Алёну и собиралась погасить свечи, когда дверь смежная с покоями супруга тихо открылась, и Александр вошёл в комнату.

- Вы? – удивленно пробормотала Софи.

- Попросите меня удалиться?

Софья растерялась. Ей очень хотелось остаться с ним, но ведь он пришёл не для разговора по душам.

- Нет, не попрошу, - отозвалась она. – Но…, - замялась она, не зная, как сказать ему, что этой ночью не сможет дать ему то, чего он, по-видимому, желает. – После той ночи, - краснея начала она, - я надеялась, что зачала ребёнка, но, увы, сегодня утром поняла, что это не так.

Улыбнувшись ей, Раневский обнял жену за плечи и, притянув в свои объятья, коснулся губами её лба.

- Вы позволите мне просто остаться с вами, в вашей спальне? – спросил он, поглаживая её по спине.

Софья кивнула, пряча лицо у него на груди. Погасив свечи, Александр скинул шлафрок, и прилёг рядом с ней.

- У нас с вами будет ещё немало ночей, Софи, ежели вы того пожелаете, - обнимая её, прошептал он.

В ответ на его слова, Софья лишь тихо вздохнула и теснее прижалась к нему, согреваясь в кольце надёжных рук.

- Я люблю тебя, - спустя некоторое время прошептал Раневский, думая, что она уже спит.

- И я тебя люблю, - выдохнула Софи.

Утром, Александр поднялся, едва рассвело и, стараясь не потревожить сон супруги, тихо выбрался из кровати. Он вернулся в её спальню, уже облачённый в мундир и будучи готовым к отъезду. Склонившись над кроватью, запечатлел лёгкий поцелуй на разрумянившейся со сна щеке. Софья открыла глаза и потянулась к нему. Присев на кровать, Раневский заключил её в объятья, покрывая быстрыми поцелуями её лицо, он шептал о том, как сильно любит её, о том, как скучал без неё.

- Я приеду на будущей неделе. У меня будет дня три, и мы проведём их вместе, - пообещал он.

Заставив себя подняться и уйти, Александр оглянулся в дверях спальни:

- Я всегда буду любить тебя, чтобы ни случилось, - улыбнулся он.




/



/
___________________________________

Что-то мне страшно от результатов гадания. Что произойдет между Соней и Александром, чтобы он вернулся к Мари. А вообще я рада за героев, у них романтика.