Доминика из Долины оборотней (Фэнтези)

Lytik, привет!

Пожалуйста!

Я очень рада.
_________________

 » Глава 20. Между нами, девочками. Часть 2.

Глава ДВАДЦАТАЯ
МЕЖДУ НАМИ, ДЕВОЧКАМИ
Часть 2

2 ноября 2020 года, понедельник

– Ты не говоришь ему «Апорт»? – удивилась я.

– Не-а, – Рэнди помотала головой. – Насколько я поняла, Лаки, до появления здесь, знал несколько команд, но не «Апорт». И мы с Томасом решили, что не обязательно учить его командам со стандартными словами. Главное – чтобы он нас понимал.

– Но тогда он не станет понимать кого-то ещё.

– На это и расчёт. Зачем мне нужно, чтобы чужие командовали моим псом? Конечно, здесь ему подобное не грозит, но вообще-то представь ситуацию, когда собака натренирована на стандартные команды. Это значит, что любой проходящий мимо придурок может крикнуть: «Фас», и пёс подчинится. Потому что его так приучили. Или наоборот: он задержал вора, а тот ему: «Фу!» – и собака его отпускает. Разве это дело?

– Выходит, нестандартные команды – это вроде кода доступа? Чтобы посторонние не могли воспользоваться? Это имеет смысл.

– Интересное сравнение. Но в принципе – так оно и есть.

– Как тебе только в голову такое пришло? Я бы ни за что не сообразила.

– Так и я не сама это придумала. Просто как-то наткнулась на просторах интернета на историю. Там женщина рассказывала про своего дога и его команды. Оказывается, вместо команды «Фас» ему говорили: «Бекон», а вместо «Фу» – «Выплюнь каку».

Я расхохоталась. Это, действительно, были очень оригинальные команды, к такому «коду» ключик вряд ли подберёшь.

– Ну, «Выплюнь каку» – это понятно. А почему «Бекон»? Или это было просто первое пришедшее ей в голову слово? Чтобы никто не догадался?

– Нет, это слово было выбрано вовсе не просто так. Понимаешь, эта собака была нужна ей для самозащиты, а не для нападения, поэтому убивать или калечить потенциальных насильников и грабителей в её планы не входило. Опять же дог – это не болонка, даже не овчарка.

– Ничего общего, – хихикнула я.

– Так вот, при команде «Бекон» этот дог должен был вцепиться врагу в задницу. Больно, но не смертельно, и при этом сразу же выводит из строя. Гораздо безопаснее, чем если бы он вцеплялся врагу в шею или перекусывал бы сухожилия на руке. Для хозяйки безопаснее. Чтобы не вляпаться в превышение допустимой самообороны и всё такое.

Я снова рассмеялась, но быстро захлопнула рот ладонью и испуганно оглянулась на палатку. Фрэнк продолжал сопеть в той же позе.

– Нет, его сейчас и пушками не разбудишь, – успокоила меня Рэнди. – И уж тем более – твоим смехом. Но я уверена, стоит тебе слегка вскрикнуть, неважно, от испуга или боли – Фрэнк взлетит ракетой.

– Ой, я просто представила себе эту картину – дог, вцепившийся преступнику в зад, дожидающийся команды «Выплюнь каку», – я снова захихикала, но тихонько, зажимая смех ладонью, не желая испытывать судьбу и крепость сна Фрэнка.

– Да, та ещё картина, – ухмыльнулась Рэнди. – Потому-то я и решила не обучать Лаки стандартным командам.

В этот момент снова появился пёс с палкой и всё теми же восторгами. Я заметила, что все его мысли были «с восклицательными знаками». Похоже, здесь, в Долине, пёс был действительно счастлив, и уже совершенно освоился, что удивительно, учитывая, что он попал к Рэнди дней десять назад, может, чуть больше. Но в его глазах она была богиней, и это было заметно любому. Наверное, в парах собака-хозяин тоже существует что-то вроде половинок.

– Ладно, пора мне домой, – Рэнди стала убирать обёртки от моего завтрака, чтобы не оставлять на поляне мусор. – У тебя три дня и две ночи, чтобы максимально приспособиться к своему новому телу. Кстати, надеюсь, у тебя есть купальник? Мы всё же летим в Пуэрто-Рико, грех не воспользоваться такой оказией. Если нет – я тебе куплю, завтра Гейб везёт меня в Грейт-Фолз, у меня как раз-таки ни одного купальника не имеется.

– Пуэрто-Рико? – удивилась я.

– А я тебе не сказала? Ах да, точно, отвлеклась. В общем, когда эти боссы узнали, что ФБР прикрыла их лавочку, то тут же расползлись по щелям, надеясь отсидеться. Вот только от нас не скроешься. Двоих Эндрю отыскал, когда они были ещё дома, и наши проследили за их бегством. Один удрал на ранчо, купленное на имя дальнего родственника, второй спрятался ещё круче – неизвестно какими путями в его собственности оказался бункер времён холодной войны, в котором можно автономно переждать ядерную зиму. В общем, с этими двумя всё просто, а вот третий и самый главный, успел удрать раньше, чем Эндрю его вычислить. И ему пришлось повозиться, чтобы отследить всю его собственность, купленную через подставных лиц, и обнаружить, что у него есть небольшой частный остров среди Виргинских островов. Дальше нужно было убедиться, что он именно там, но это уже – дело техники.

– А что это означает? Кто-то туда отправился?

– Отправился, но позже, просто чтобы убедиться, что этот гад останется там, где находится сейчас. Такие же наблюдатели приставлены к двум остальным. А что тот на месте, Эндрю определил гораздо проще: он подключился к видеокамерам аэропорта «Луис Муньос Марин» в Пуэрто-Рико – это единственный международный аэропорт, расположенный поблизости, – и включил программу распознавания лиц. И – бинго! – тот, кого мы ищем, прилетел туда три дня назад, пересел в вертолёт и направился в сторону Виргинских островов.

– А если бы он отправился в другой аэропорт, а до места добирался бы, например, на корабле? Тогда этот метод не сработал бы.

– Ну, как я поняла, Эндрю не обошёл вниманием и ближайшие порты, и автострады, где они есть, и многое другое, о чём я даже не догадываюсь. Главное – результат получен, и лично мне не особо важно, каким образом. Эндрю ведь тоже не интересуется, как именно я жарю котлеты, хотя секрета я из этого не делаю. Ему просто не интересно вникать во все тонкости кулинарии, достаточно того, что ему периодически перепадает котлетка-другая.

– Угу. Совсем не обязательно знать, как устроен телевизор, чтобы наслаждаться его просмотром, – кивнула я, показывая, что поняла мысль Рэнди. – Надеюсь, этот гад не попытается удрать и оттуда.

– А зачем? Это же его самое тайное убежище, он уверен, что там его никто не отыщет, учитывая, что и приобретён остров на чужое имя через восемь подставных лиц цепочкой, и прилетел он туда по фальшивым документам. Просто он не предполагал, что у нас есть Эндрю. Но если всё же попытается удрать... Сразу же, как только Эндрю вычислил этот остров, на Пуэрто-Рико тут же отправилась парочка моих родственников на частном самолёте. Как ты понимаешь, им даже вертолёт не понадобится, чтобы долететь до нужного острова. Думаю, сейчас они уже там. И уж они присмотрят, чтобы наш объект никуда не делся.

– Хорошо, – кивнула я. – Значит, Виргинские острова? Я никогда там не была.

– Я тоже. Когда Гейб узнал об этом, он предложил задержаться там после... Раз уж мы всё равно будем там – грех не воспользоваться случаем. Ну и вы с Фрэнком тоже приглашены – лишний денёк-другой вдали от родителей вам точно не помешает.

– Родители... – расстроенно протянула я. – Знаешь, не думаю, что они меня отпустят...

– Почему?

– Мы раньше никогда не расставались дольше чем на несколько часов. Всего раз меня оставили одну на пару дней – и вот что получилось. Мне кажется, папа не отпустит меня одну, но и со мной полететь не сможет – маму-то он тем более не оставит.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы – ведь я уже представила эту поездку, прочувствовала, она была такой реальной. Но мечта оказалась неисполнимой.

– Какая ерунда! – возмущённо воскликнула Рэнди. – Поехать туда – твоё право. Ты имеешь право на месть, имеешь право видеть, как этот гад будет трястись и писаться, поняв, кто за ним пришёл, и что ему предстоит. Твой отец не может лишить тебя этого! И к тому же ему вовсе не обязательно сопровождать тебя, пусть остаётся с твоей мамой и заботится о ней. Потому что во-первых, ты будешь окружена мужчинами своей семьи, которые позаботятся о тебе ничуть не хуже твоего отца. А во-вторых – рядом с тобой будет Фрэнк, а уж он присмотрит за тобой лучше всех остальных, вместе взятых.

– Мне кажется, этого-то папа как раз и опасается, – пробормотала я себе под нос.

– И последнее, но не значимости, – сделав вид, что не услышала мою ремарку, продолжила Рэнди. – Не особо ты теперь в защите-то нуждаешься. Твой отец ещё до конца этого не осознал, для него ты все ещё маленькая хрупкая девочка, но на данный момент окружающее пространство нуждается в защите от тебя, а не наоборот.

– Против меня играет то, что я не выгляжу как наши взрослые, – вздохнула я. – И пусть я теперь такая же сильная и неуязвимая, как они, мой отец видит перед собой ребёнка. Ему сложно перестроить свои инстинкты и многовековые стереотипы.

– Это ты мне говоришь?! – хмыкнула Рэнди. – Да это было моей самой большой проблемой, когда я сюда попала. Гейб отказывался считать меня взрослой. Мозгами понимал, но... Господи, видела бы ты, как он себя корил после нашего первого поцелуя! Мне эта моя «детская», с его точки зрения, внешность много крови попортила – я-то точно знала, что уже взрослая, но попробуй, докажи это ему! И лишь когда я впервые обратилась, в мозгах у Гейба, наконец-то, произошёл сдвиг в нужную мне сторону. Вот после этого-то мы и... Ну...

– Я поняла, – наши с Рэнди щеки стали одного цвета, ярко-розового.

– В общем, твой отец самолично, собственными глазами, видел твоё превращение в пантеру. Думаю, как бы ты ни выглядела сейчас, он уже никак не может считать тебя ребёнком. И в любом случае, у нас есть почти три дня, чтобы его переубедить. Я Гейба подключу.

– И к чему это ты меня подключишь? – на другом конце поляны стоял мой вышеупомянутый дядюшка, собственной персоной.

Рядом с ним, с палкой в зубах, стоял Лаки, преданно заглядывая ему в глаза. Забрав палку у пса, Гейб почесал его за ухом, заставив блаженно прижмуриться, после чего, не глядя, запустил палку через голову куда-то назад.

У меня отпала челюсть. В прямом смысле. Чудеса когда-нибудь закончатся? Вся семья прекрасно знала отношения моего дядюшки к собакам. После того, как в детстве его едва не загрызли волкодавы, оставив на его лице и теле ужасные шрамы, исчезнувшие только после перерождения, он боялся собак. Страх глупый и иррациональный, ведь теперь ни одна собака не могла бы причинить ему вред, но когда это фобии бывали НЕ иррациональными? На то они и фобии. То, что он разрешил своей половинке завести собаку, конечно, вызвало у меня удивление, впрочем, не сильное, учитывая, что по словам тех, кто их видел, собака – это мелочь, он для Рэнди и звезду с неба достал бы. Но одно дело – разрешить собаке жить в своём доме, и совсем другое – эту собаку гладить, причём удовольствие от процесса явно получали оба. Это было выше моего понимания!

Быстро преодолев расстояние между нами, Гейб пальцем мягко надавил на мой подбородок снизу, заставляя закрыть рот.

– Не нужно таких удивлённых глаз, Ники, – ухмыльнулся он. – Да, я больше не боюсь собак.

После чего он поднял Рэнди на руки и жалобно пробормотав:

– Девочка моя, я соскучился, – припал к её губам. Рэнди тут же включилась в процесс, запустив пальцы в его волосы.

«Ничего, у Фрэнка волосы скоро отрастут, и я тоже так смогу», – с лёгкой завистью подумала я, продолжая пялиться на эту парочку, хотя понимала, что нужно бы отвернуться.

Наконец они прервали поцелуй и теперь смотрели друг другу в глаза.

– Я ушла всего час назад, – чуть задыхаясь, сказала Рэнди в своё оправдание. – И ты был занят.

– Почти полтора! – укоризненно поправил Гейб. – И я уже давно освободился, а тебя всё нет и нет!

– Я уже собиралась домой, – Рэнди ласково погладила его по щеке. – Я знала, что малышки скоро проснутся…

– И Гил с Гербом прекрасно за ними присмотрят. А твоя мама приготовит им вкусный завтрак.

– Да, ей очень нравится её новый статус бабушки. Но… Гейб, – Рэнди подозрительно прищурилась. – Почему ты здесь?

– Соскучился, – он посмотрел на неё такими жалобными глазами, что я не удержалась и фыркнула. Они повернулись ко мне с таким видом, словно только что осознали то, что на поляне они вообще-то не одни.

– Прости… Гейб, – на этот раз я почти не споткнулась на имени. – Это я задержала Рэнди. Понимаешь, нам нужно было о много поболтать, и…

– Подожди, Ники, не извиняйся. – Рэнди продолжала внимательно всматриваться в лицо Гейба. – Ты знал, что к подъёму близняшек я вернулась бы, не зависимо от того, сколько нянек в наличие в доме, если не договаривалась об обратном. То есть тебе оставалось поскучать ещё минут десять-пятнадцать не более. Не верю, что ты не смог бы подождать ещё четверть часа. Я очень рада тебе, Гейб, я скучаю каждую минуту, проведённую вдали от тебя, но всё же скажи – почему ты пришёл сюда. Ведь был какой-то повод, верно.

– Верно, – вздохнул Гейб, сдаваясь. – Повод был, просто я понятия не имею, как тебе об этом сказать.

– Это что-то плохое? – Рэнди нахмурилась. Я тоже заметно подобралась – события последней недели давали о себе знать. – Кто-то попал в беду? Что могло произойти за то время, что меня не было?

Действительно, что? Кого-то снова похитили? Ранили? Что-то ещё? Но вряд ли Гейб оттягивал бы рассказ о подобных известиях, а он ведь явно не хотел сразу об этом говорить. Значит, это не срочно. Но что тогда? Я терялась в догадках.

– Нет-нет, девочка моя, никто в беду не попал, не волнуйся. Все в добром здравии, насколько мне известно. Это… кое-что из прошлого. Эндрю отыскал некие сведения и не решился сам тебе рассказать, попросил меня. Я вышел тебе навстречу, чтобы поговорить… наедине. Не дома.

– Он обнаружил что-то, касающееся меня? – нахмурилась Рэнди. – Но я считала, что после того, как нашлась моя семья, загадок не осталось…

– Может, мне уйти и оставить вас одних? – спросила я. Мне было неловко, что я оказалась невольной свидетельницей явно чего-то очень личного. – Я могу отойти… ну… до моста, например. Не знаю, смогу ли я вас оттуда слышать, если смогу, то отойду подальше.

– Не нужно, – Гейб помотал головой. – Если кто-то должен уйти, то это будем мы. Но, в принципе, я могу и тут рассказать, это не секрет, просто дома… Там куча детей и вообще…

– Гейб, не тяни! Я с ума сейчас сойду от всяких нехороших предположений.

– Ладно. – Гейб уселся на траву, пристроив Рэнди на коленях. Я тоже села, устроившись чуть сзади, чтобы ненавязчиво исчезнуть из их поля зрения, и навострила уши. – Поначалу я сомневался, нужно ли тебе это вообще рассказывать. Как говорится: меньше знаешь – крепче спишь. Но понял, что ты должна это знать. Ты и так столько лет жила, окружённая ложью, я не хочу уподобляться твоим приёмным родителям. О них, кстати, речь и пойдёт.

– А-а… – Рэнди испытала явное облегчение. – А я-то уж чего только не передумала. Но эти люди… После того, как они со мной поступили, я не желаю иметь с ними ничего общего. У меня своя жизнь, у них своя. Пусть живут долго и счастливо, но подальше от меня.

– Не выйдет, – вздохнул Гейб. И поймав вопросительный взгляд Рэнди, уточнил. – Жить долго и счастливо у них уже не получится.

На какое-то время на поляне установилась тишина, если не считать звуков природы, разумеется. Рэнди, опустив голову, переваривала услышанное. Я тоже. Наконец, она подняла глаза на Гейба.

– Они умерли?

– Да, – вздохнул Гейб. Не думаю, что он жалел тех людей, скорее ему было жаль Рэнди, которую явно опечалило это известие. Всё же эти люди её вырастили.

– Давно?

– Десять лет назад.

– То есть… вскоре после моего побега?

– Да.

– Значит, после того, как их отпустили…

– Их не отпустили, Миранда. Они никого не отпускают.

– Но… Тот врач сказал… Их отпустили, потому что они не мои кровные родственники. Поэтому они стали не нужны… – голос девушки становился всё тише, пока совсем не прервался.

– Это уже было не важно. Любой, кто попал в лапы корпорации, был обречён, не зависимо ни от чего.

Я переводила взгляд с одного на другую, пытаясь понять, о чём они говорят. Последняя фраза Гейба несколько прояснила для меня ситуацию. Похоже, приёмные родители Рэнди тоже стали жертвами тех самых палачей, что схватили меня. Но ведь саму-то Рэнди схватить не успели, она сбежала. Подслушала разговор и сбежала. В любом случае, переродившуюся гаргулью им было бы не одолеть, просто шанса это выяснить у них не было. Ещё я помню, что приёмные родители сами связались с этой корпорацией, неизвестно как на неё выйдя, чтобы отдать им своего приёмыша, ставшего ненужным и, по их мнению, опасным. Похоже, этим своим поступком они подписали себе смертный приговор.

– Но… Но тот врач в «тюрьме» сказал, что их отпустили. Дали что-то подписать и отпустили. Я ему поверила!

– Я тоже. Думаю, он и сам в это верил. Вот только решал не он.

– Но почему Эндрю узнал это только сейчас? Или он и раньше знал, только не говорил?

– Миранда, ты представляешь, какой объём информации он перелопатил за эти дни? Его основной целью были поиски главных боссов, а до этого – месторасположение объектов, каналы финансирования, да много чего. И лишь найдя пристанище последнего негодяя, он взялся более подробно просматривать базу данных по пленникам, соотносил её со списками пропавших без вести из полицейских архивов.

– И он наткнулся на моих… приёмных родителей?

– Да. До недавнего времени мы ведь даже твою прежнюю фамилию не знали. Наткнувшись на твой файл, Эндрю просто стёр его со всех носителей, сделав себе копию. И уже здесь, копая глубже, наткнулся на данные о твоих усыновителях. Он же знал, что именно сказал тебе тот главврач, поэтому решил, что ты должна это знать.

– Он правильно решил, – Рэнди тяжело сглотнула. – Я должна была это услышать. И, знаешь… Я не желала им смерти, никто не заслуживает такого, но… Они сами выкопали себе могилу. Сами связались с этими ужасными людьми. И я не собираюсь чувствовать себя виноватой!..

– Ты ни в чём не виновата, Миранда, поверь. Это был их выбор, неправильный выбор, и они за это поплатились.

– А… дети? Что узнал Эндрю о Майке и Сью? Неужели их тоже… – голос Рэнди оборвался.

– Нет! Нет, о детях там ни слова, только эти двое и всё. Твои брат и сестра живы и здоровы. Ну, были в тот момент, по крайней мере. Что с ними произошло за эти десять лет, мы не знаем. Но в руки корпорации они не попали определённо, никаких сведений об этом нет.

– Хорошо… – облегчённо выдохнула Рэнди. – Они в то время были в Далласе, их туда отправили к бабушке, подальше от меня. Наверное, это их и спасло. Думаю, пока выяснилось само их существование и местоположение, уже стало понятно, что я к той семье отношения не имею.

– Видимо, так и было. Хорошо, что у них остался кто-то из родственников.

– Да, одни они не остались. Но всё равно, потерять родителей так рано… Сьюзи было всего восемь, как сейчас Стейси. Мы не были особо дружны – сказывалась разница в возрасте, да и к тому же она была любимицей родителей, а я ревновала, как все дети, но… Мне жаль. И её и Майка. Так жаль…

Она уткнулась лбом в плечо Гейба, вцепившись в его рубашку так крепко, что порвала её.

– Я не хочу сейчас возвращаться домой, – она шмыгнула носом, явно пытаясь сдержать слёзы. – Я хочу в нашу пещеру. Пожалуйста.

– Конечно, – вставая с ней на руках, кивнул Гейб. – Мы пробудем там столько, сколько ты захочешь, я предупредил твоих родителей, чтобы не волновались. Пока, Ники, передавай привет Фрэнку.

И он мгновенно исчез среди деревьев. Лаки, в это же время появившийся на поляне, выронил палку и помчался следом. Конечно, он моментально отстал, но я уверена, по следу он их отыщет. И Рэнди не помешает в такой момент лишнее сочувствие. Она же явно просто храбрится, но эта новость была для неё ударом. Надеюсь, Гейб сумеет её убедить в том, что никакой её вину здесь нет и быть не может.

Ещё какое-то время я стояла и смотрела в ту сторону, куда умчался Гейб с Рэнди на руках, потом вздохнула, аккуратно, представляя себе что-то очень хрупкое, подцепила ручки сумки и понесла её в палатку. Фрэнк скоро проснётся, и явно будет голодный. Бутерброды окажутся совсем не лишними.

В следующей главе, 15 августа, мы узнаем, что делала Ники, чтобы поскорее освоиться со своим новым телом, и что было в тех таинственных коробках, стоящих в палатке.
А пока - жду ваших впечатлений на форуме.
_________________

Спасибо за продолжение. Корпорации не выгодны были свидетели, поэтому они и не оставили в живых приемных родителей Рэнди.
___________________________________

pahistahis, Вера, привет!

Пожалуйста!

Они уничтожают всех, попавших к ним в лапы, и неважно, что эти люди не имели кровной связи с "мутантом".
_________________

Большое спасибо за продолжение!

S Gal, Галя, привет!

Пожалуйста!
_________________

Спасибо большое за продолжение! Скоро и Фрэнк проснется... И если Рэнди рядом не будет, то испугается...

Irisska, привет!

Пожалуйста!

Может, Ники? Но она рядом, просто не в полатке, но снаружи, так, чтобы видеть Фрэнка, значит, и он её увидит. Или унюхает.
_________________

О! Спасибо большое за продолжение!!!
_________________

Era, Ирина, привет!

Пожалуйста!
_________________

 » Глава 21. Тяжело в учении, легко по жизни. Часть 1.

Глава ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ, ЛЕГКО ПО ЖИЗНИ
Часть 1

2 ноября 2020 года, понедельник

Когда я вошла в палатку, Фрэнк продолжал сладко сопеть в обнимку с моей подушкой. Медленно и плавно, помня совет Рэнди, я поставила сумку возле стола, умудрившись ничего не порвать и не разбить. Получается! Конечно, до полного успеха ещё далеко, но теперь мне известны два главных принципа: двигаться медленно и плавно, если находишься там, где можешь что-то сломать, и все предметы теперь сделаны из пластилина и папье-маше.

Какое-то время я смотрела на сумку, раздумывая, не выложить ли завтрак Фрэнка на стол, но потом решила не рисковать, особенно учитывая, что Рэнди, видимо, совершенно машинально, застегнула на сумке замок-молнию. К подобным подвигам я пока не готова.

Не зная, чем заняться, пока Фрэнк спит, я оглядела палатку и задержала взгляд на коробках. Что же в них такое? Осторожно, самыми кончиками пальцев, я поддела крышку одной из них и с удивлением увидела внутри десятка полтора старых, ещё кнопочных, мобильных телефонов, пару обшарпанных нетбуков и калькуляторов, там даже лежал стационарный дисковый телефон, наверное, мой ровесник.

Удивлённо похлопав глазами, я открыла следующую коробку и обнаружила там кучу макулатуры – книги с потрёпанными обложками, а порой и без них, и старые журналы. На верхнем я заметила дату: «Июль 1978». Зачем всё это здесь?

Но содержимое следующей коробки вызвало у меня наибольшее недоумение. Там лежала старая, сильно поношенная, хотя и чисто отмытая обувь. Мужская и женская, туфли и ботинки, босоножки и сапоги, всех цветов, форм и размеров.

Подцепив яркий детский кроссовок, чьей пары я в этой куче не заметила, я аккуратно вынула его из коробки и стала рассматривать, пытаясь понять, зачем он нам здесь нужен?

– Удивлена? – услышала я за спиной бархатный голос и, обернувшись, увидела, что Фрэнк проснулся и с улыбкой наблюдает за мной. – Доброе утро, Солнышко.

Я не смогла сдержать ответную улыбку.

– Ты проснулся! Выспался? Кушать хочешь? – я уже и забыла про кроссовок в своей руке, любуясь, как мышцы Фрэнка играют и перекатываются под кожей, пока он потягивается и машет руками, разминаясь.

Вот он широко и сладко зевнул, потёр глаза ладонями и привычным жестом взъерошил то, что осталось от волос. Потом, отбросив простыню, вскочил в постели, и снова потянулся, разминая мышцы. А я смотрела на это прекрасное зрелище, как зачарованная, не в силах отвести глаз, а в голове была лишь одна мысль: «Мой!!! Такой прекрасный и такой мой!»

А скоро станет моим во всех смыслах этого слова. Я прекрасно сознавала, что означает моё участившееся дыхание и спазм «под ложечкой», в то время как я любуюсь его роскошным телом. Тем, как бугрятся и перекатываются мышцы под его кожей при движении, как луч солнца отражается от его кожи, даже чёрная щетина на его щеках заставляла замирать моё сердечко. А недавний разговор с Рэнди только усиливал впечатление.

Закончив потягиваться, Фрэнк в два шага преодолел расстояние между нами и, обняв меня, коротко, но очень сладко поцеловал в губы.

– Проснулся, выспался, голоден. – Ещё один поцелуй. – Но сначала я должен умыться.

Ещё один лёгкий чмок, и Фрэнк отпустил меня, подхватил с одной из полок полотенце и что-то, похожее на чёрную косметичку, и направился к реке. Я потопала следом.

– Там, под ивой, биотуалет, только я его слегка поломала, – я хотела ткнуть пальцем в нужном направлении, не сразу сообразив, что всё ещё сжимаю в руке кроссовок, так что успела его смять и, похоже, порвать. – А ты не знаешь, зачем тут вся эта старая обувь, журналы, телефоны.

– Знаю, – быстро умывшись и отфыркавшись, Фрэнк вытащил из «косметички» тюбик и зубную щётку, и стал выдавливать на неё пасту. – Это всё для тебя. Будешь тренироваться нажимать на кнопки, листать страницы, завязывать шнурки, застёгивать молнии... Там ещё много всего. Твои родственники не выбрасывают старые вещи, а собирают, а потом отдают на растерзание новообращённым. Мои, кстати, тоже. Согласись, подобные вещи порвать-поломать не жалко, а навык вырабатывать можно и на них.

– Действительно. И как я сразу не догадалась. – И, наблюдая, как Фрэнк аккуратно чистит зубы, мягко и плавно двигая щёткой во рту, сказала. – А когда я зубы чищу, то вечно всё зеркало в брызгах пасты. А ты такой аккуратный, я так не умею.

– Придётся научиться, – прополоскав рот, усмехнулся Фрэнк. – Я ведь на самом деле зубы не чищу, я просто освежаю рот, не более. И тебе теперь чистка, как таковая, ни к чему, твои зубы теперь всегда будут в идеальном состоянии, никакого налёта, зубного камня, запаха изо рта, и так далее. Это первое.

– А второе?

– Если ты будешь чистить зубы как прежде, от щётки ничего не останется через пару секунд.

– Ой! Я снова забыла...

– Ничего страшного. Ты только-только переродилась, тебе пока сложно, – достав бритвенный станок и крем для бритья и начиная намыливать щеки, успокоил меня Фрэнк. – Скоро всё наладится.

– У меня осталось всего три дня, даже меньше, – зачарованно наблюдая, как Фрэнк ловкими движениями сбривал щетину, вздохнула я. – Думаешь, это реально?

– Вполне. Главное – просто помнить, какая ты сильная, и стараться ни к чему не прикасаться без необходимости. Я просто хочу, чтобы ты видела, как мы захватим этого гада, как объясним, что его ждёт. Я хочу, чтобы ты видела, как он будет ползать у тебя в ногах, вымаливая прощение. Тебе не нужно будет ничего делать, но ты должна будешь всё это увидеть.

– Да, я этого хочу, – я уверенно кивнула, но потом нахмурилась. – Он ведь умрёт, да?

– Да, Солнышко. Ты ведь понимаешь, что эта падаль не должна жить?

– Конечно, понимаю! После того, что он натворил...

Я вспомнила, как спокойно отнеслась к известию о смерти моих палачей и тех, кто пытал Эбби. И смерть этого гада меня не особо взволнует. Вот только смотреть на это я, наверное, не смогу. Решив сменить тему, я сказала.

– Рэнди принесла нам кучу бутербродов на завтрак, я свою часть уже съела, извини. Но там ещё много осталось. А ещё она привела Лаки – я слышу и его мысли тоже, не ограничиваюсь только утками. У него невероятно обширный словарный запас, в отличие от Миссис Клювдии и её утят.

– И о чём же он думает? – смывая со щёк остаток пены, поинтересовался Фрэнк. Похоже, он тоже был не прочь сменить тему.

– Он обожает Рэнди, и любит колбасу, приносить палку и чтобы его гладили. В принципе, особых открытий я не сделала. Не знаю, в чём польза моего дара? Он забавный, но не особо практичный.

– Кто знает, может, когда-нибудь он тебе и пригодится, – Фрэнк вытер лицо, и полотенце осталось абсолютно целым, с завистью отметила я, вспомнив своё ночное фиаско. – Извини, Солнышко, я на минуточку оставлю тебя одну.

Фрэнк нырнул в палатку, тут же появился с охапкой одежды и исчез среди деревьев. Вскоре с той стороны раздалось характерное журчание, и я смутилась, поскольку до меня окончательно дошло, что каждый раз, дожидаясь меня под дверью туалета, Фрэнк тоже всё прекрасно слышал. И не только Фрэнк – на этот раз мои щеки реально полыхнули жаром. Я прекрасно знала про сверхслух своих родственников, но только теперь окончательно осознала, что уединиться рядом с ними практически невозможно.

Одна надежда – от подобных звуков они тоже умеют закрываться. И мне нужно срочно этому учиться.

И как только я об этом подумала, мои уши тут же насторожились и были буквально атакованы звуками – пением птиц, шуршанием травы, журчанием воды, мычанием животных на ближайшей ферме. Оказывается, всё это время я, сама того не замечая, была закрыта, более или менее, но закрыта. Я на самом деле не слышала привычных звуков, может потому, что они, собственно, не несли в себе какой-то информации, действительно сливаясь в белый шум, а потом пропадая из моего сознания. Наверное, с человеческой речью будет сложнее, мозг попытается автоматически обрабатывать всю поступающую информацию. Ладно, в любом случае – начало положено. И хотя сейчас я слышала происходящее вокруг даже слишком хорошо, появилась надежда, что стоит мне на что-нибудь отвлечься, как шум природы снова перестанет мне мешать.

Едва я успела об этом подумать, как в поле моего зрения появился очень даже подходящий отвлекающий фактор. В джинсах и футболке – я разочарованно вздохнула, – но босиком, Фрэнк вышел из-за деревьев, ополоснул руки в реке, небрежно вытер их о джинсы и с широкой улыбкой направился ко мне, в приглашающем движении раскинув руки.

Радостно взвизгнув, я кинулась ему на шею, и повисла на ней, подхваченная его руками. Губы Фрэнка обрушились на мои, и это был не быстрый утренний поцелуй, не нежные вчерашние, не осторожные, трёхдневной давности, нет, этот был самый что ни на есть настоящий! Губы Фрэнка ловили мои, захватывали, посасывали, выпускали, чтобы снова взять в плен, его язык хозяйничал у меня во рту, сталкиваясь и борясь с моим, который подхватывал все его движения, продолжал их, подыгрывал.

Я тонула в страстных, таких новых, но таких прекрасных, правильных ощущениях, моё сердце билось, как сумасшедшее, дышать я прекратила вообще и даже не заметила этого, мои руки ерошили короткие волосы на голове Фрэнка, нога обхватила его ноги – я хотела быть к нему как можно ближе, вжаться, вплавиться в него. Твёрдая выпуклость, упирающаяся мне в живот, прекрасно показывала, что именно чувствует сейчас Фрэнк, и я, будучи девственницей, а всего несколько дней назад ещё и нецелованной девственницей, должна была бы испугаться, ну или хотя бы насторожиться, что ли, но нет, ничего подобного. Наоборот, меня восхитила подобная реакция, заставив в какой-то степени гордиться собой – это же я её вызвала! И, движимая каким-то животным инстинктом, я ещё и потёрлась об эту выпуклость, вызвав у Фрэнка глухое рычание. После чего он откинул голову назад, разрывая наш поцелуй. Я недовольно заворчала и потянулась за ускользнувшими губами, но они начали покрывать лёгкими поцелуями моё лицо, а прерывающийся голос зашептал:

– Солнышко... Солнышко, нам надо остановиться...

– Почему? – едва ли не захныкала я.

– Потому что на этой поляне в любой момент может появиться кто-то из твоих родственников.

– Но мы всего лишь целуемся! – моё дыхание прерывалось, сердце продолжало колотиться, как сумасшедшее.

– Если мы не остановимся, я уже ни за что не смогу поручиться. Я же не железный.

Фрэнк опустился на траву, продолжая держать меня в объятиях, а я продолжала цепляться за него, но уже осознала, что момент упущен, поэтому уткнулась лицом ему в шею, стараясь выровнять дыхание и хоть немного успокоиться.

Так мы просидели несколько минут, не двигаясь, потом я подняла голову, взглянула прямо в синие, в данный момент – темно-синие глаза и в упор спросила:

– А когда?

– Солнышко... – жалобно застонал Фрэнк. – Если бы это зависело от меня... Но мы посреди твоей Долины, под открытым небом, и с минуты на минуту здесь может появиться очередной визитёр.

– Рэнди говорила, что здесь есть места, где можно спрятаться...

– Нужно будет спросить – где именно, – задумчиво пробормотал Фрэнк.

– Не сейчас, – остановила я его, поняв, что он готов связаться с Рэнди. – Ей немножко не до нас. Она только что получила не самое радостное известие о своих приёмных родителях, и в данный момент, как я поняла, Гейб утешает её, как может, в одном из этих самых тайных убежищ.

– Да, момент явно неподходящий, – кивнул Фрэнк. – Да и нельзя нам сейчас исчезать отсюда, это было бы слишком... демонстративно.

– Похоже, всё против нас, – вздохнула я, вновь кладя голову ему на плечо.

– Не совсем, – Фрэнк прижался губами к моему виску, и я почувствовала, что он улыбается. – Не забывай про Виргинские острова.

– Точно! – воскликнула я, вспоминая намёки Рэнди. – Мы будем в тысячах миль от Долины. И от папиного надзора. Но это будет ещё так нескоро!

– У нас впереди вечность, – Фрэнк погладил пальцами мою щеку. – Я ждал тебя почти тысячу лет, Солнышко, что нам какие-то три дня?

– Угу, – печально вздохнув, согласилась я. – По крайней мере, мы сможем целоваться. Мне это нравится, очень. Особенно вот этот, последний поцелуй. Даже не ожидала от себя такого.

– Я тоже. Знаешь, впервые за всю свою долгую жизнь я не сдерживался. Отпустил себя, свои чувства, свой самоконтроль. Едва смог остановиться.

– А раньше ты всегда сдерживался? Всегда?

– Всегда. Солнышко, я впервые в жизни прикасаюсь к девушке, не боясь её сломать или причинить боль неловким движением.

– А?.. – я не решалась задать вопрос, вертевшийся на кончике языка.

– Что?

– А у тебя их было много? – зажмурившись, выпалила я.

– Солнышко, – расстроенно простонал он. – Мне девять сотен лет, конечно, я не прожил их монахом.

– Я понимаю, – прошептала я.

И действительно – понимала. Умом. Всё это было задолго до меня, Фрэнк ведь и правда не мог соблюдать целибат все эти годы, дожидаясь встречи со мной. Но я всё равно ревновала. Сильно! Осознавая всю иррациональность этой ревности, я растянула губы в улыбке.

– Зато ты опытный. Должен же хоть кто-то из нас быть опытным. Ты всему меня научишь.

– Мы будем учиться вместе, – улыбнулся он в ответ. А поймав мой недоумевающий взгляд, пояснил: – Секс с хрупкими человеческими женщинами не предполагает особого... разнообразия.

– А... Ну, да... – мои щеки запылали, когда я поняла, что означают его слова. Особенно когда перед моим мысленным взором возникла визуализация его слов: «Мы будем учиться вместе». Я увидела нас с Фрэнком, «учащихся», экспериментирующих. Куча смущающих образов, в которых смешалось всё, что я раньше читала и видела в парочке «фильмов для взрослых», обрушилось на меня, заставляя участиться только-только успокоившееся дыхание и сердцебиение. Я вновь уткнулась лбом в плечо Фрэнка, надеясь спрятать от него пламенеющие щеки, понимая, что остальное скрыть не удастся. И в этот момент, как спасение, прозвучал весьма характерный бурчащий звук.

– Ой, Фрэнк! Ты же голодный, а я тут тебя отвлекаю, поесть не даю! – я моментально вскочила на ноги и потянула его за руку, заставив подняться. – Пойдём скорее, ты должен покушать!

– А мне понравилось «отвлекаться», – с улыбкой успокоил меня Фрэнк, покорно идя за мной в палатку. Впрочем, бурчание в его желудке говорило об обратном.

Войдя, я огляделась, прикинула свои возможности, вспомнила инструктаж Рэнди и, аккуратно и медленно, выставила на стол кружку и тарелку. Довольно оглядев дело рук своих, я с гордостью взглянула на Фрэнка, с улыбкой наблюдающего за моими действиями.

– Ты молодец! У тебя прекрасно получается. Для первого дня – просто великолепно.

– Надеюсь, – улыбнулась я, понимая, что это только первый удачный шаг, а впереди ещё куча неудачных. – Бутерброды из сумки достань сам, я бы не хотела привести в негодность ещё и её. И зачем только Рэнди её закрыла.

Я внимательно наблюдала, как легко и непринуждённо Фрэнк открыл застёжку-молнию, вынул и развернул бутерброды, выложил их на тарелку. Когда-то и я так могла. И когда-нибудь снова смогу. Но не сейчас. Так что нужно тренироваться, тренироваться и ещё раз тренироваться.

Я уселась прямо на пол возле обувной коробки, держа в поле зрения завтракающего Фрэнка, выудила из неё сапог и стала очень аккуратно его расстёгивать. Мне удалось сдвинуть собачку замка на полдюйма, после чего бо́льшая часть кожаного язычка осталась у меня в руке.

– Постарайся не использовать ногти, когда берёшься за что-то мягче металла, – посоветовал Фрэнк, внимательно наблюдающий за процессом.

С благодарной улыбкой кивнув ему, я ухватилась за оставшуюся часть язычка подушечками пальцем и медленно и осторожно потянула, придерживая голенище, помня, что оно «из бумаги». И в итоге мне удалось расстегнуть молнию до конца. Я счастливо рассмеялась, радуясь своему достижению, и тут же, вдохновлённая успехом, попыталась застегнуть сапог. Рано радовалась – от первого же моего движения замок вылетел из молнии. Ну вот, расслабилась, решила, что уже всё могу, приложила чуть больше сил, и вот результат!

Я расстроенно крутила сапог в руках, когда у меня его аккуратно забрали. Подняв глаза, я увидела, что Фрэнк отошёл к самой дальней коробке в ряду и спокойно кинул туда сапог, словно в корзину для мусора. Возможно, та коробка именно для этого и предназначалась, поскольку была заметно крупнее остальных.

Сейчас, когда он стоял ко мне спиной, я прочла надпись на его футболке: «Не говорите, что мне нужно делать, и я не скажу, куда вам нужно пойти». Выступившие-было на глазах слезы обиды моментально высохли, и я захихикала.

– Неужели кто-то рискнёт что-то тебе указывать? – поинтересовалась я.

– Ты о чём? – не понял он, принося ещё одну коробку и ставя передо мной. – Начни лучше вот с этого. Молния на сапоге для тебя пока сложновата.

– Надпись, – я похлопала себя ладонью по спине, насколько дотянулась через плечо.

После чего аккуратно – это у меня уже вполне получалось, – открыла коробку.

– Игрушки? – слегка ошарашенная, я рассматривала наборы «лего», коробочки с пазлами, головоломки, наборы для строительства и даже пару кукол Барби с небольшим гардеробом.

– Да, игрушки. Когда-то именно с их помощью ты училась владеть своими руками, развивала мелкую моторику. Сейчас тебе приходится делать то же самое, так почему бы не с помощью того же самого.

– Это ведь мои игрушки, – рассматривая содержимое коробки, сообразила я. – Не думала, что они сохранились.

– Твой отец собирал их именно для этого самого случая. Хммм... Забавно.

Я подняла глаза, несколько удивлённая изменившимся тоном Фрэнка, и увидела как он, сняв футболку, рассматривает надпись на её спине.

– Ты что, не знал, что там написано? – удивилась я, любуясь его обнажённым торсом и вздыхая, когда он вновь надел футболку.

– Нет. Я взял её из стопки не глядя. Отец обожает футболки с надписями, а мне досталась часть его гардероба.

– Мне понравилось, – улыбнулась я. – Эта надпись определённо подняла мне настроение.

– Значит, буду и дальше надевать отцовские футболки, – улыбнулся Фрэнк мне в ответ, после чего присел на корточки, пошарил в коробке с игрушками и вытащил на свет божий старенькую пирамидку. – Начни с неё. Она из мягкой пластмассы, и её не так-то легко сломать. Хотя кое-кто явно пытался. Смотри, это, похоже, твои зубки отпечатались.

И он провёл пальцем по краю одного из колец, которое действительно выглядело слегка пожёванным.

– Не знаю. Наверное. Я эту пирамидку не помню. Но если её папа принёс – значит, это я отметилась. – Вздохнув, я аккуратно взяла в руки игрушку. – Фрэнк, ты не доел бутерброды. Иди, ешь, пока чай не остыл. А я пока займусь пирамидкой.

Следующие несколько минут я разбирала и собирала пирамидку, чувствуя себя одновременно очень глупо и, в то же время, очень гордой от того, что у меня это получается. Колечки заметно проминались под пальцами, но не ломались, и это было хорошо. Я действовала всё увереннее, радуясь, что никто, кроме Фрэнка не видит меня за подобным занятием. Его я не стеснялась ни капельки, а вот предстать сейчас перед Стивеном или Пирсом не согласилась бы ни за какие коврижки – от их насмешек я бы ещё пару веков не избавилась бы.

Моё «увлекательное занятие» было прервано бормотанием Фрэнка:

– Какой оригинальный сэндвич.

Взглянув на него, я увидела, что он держит в руках два куска хлеба, один был намазан кетчупом, на другом лежал лист салата. Поняв, в чём дело, я рассмеялась.

– Колбаса из этого бутерброда досталась Лаки. У него была такая умильная рожица – Кот из «Шрека» нервно курит в сторонке. К тому же я озвучила его просьбу, так что Рэнди не устояла.

– Ничего страшного, осчастливим Миссис Клювдию и её выводок, – откладывая в сторонку куски хлеба и беря другой, полноценный сэндвич, ответил Фрэнк. – Насколько я понимаю – они здесь уже сегодня побывали.

– Ой, да. Я уберу, – оглядываясь на несколько «кучек» на полу палатки, воскликнула я.

– Я сам. Вот только доем. Тебе это пока не по силам. Точнее – не по умению. И нужно будет закрывать палатку на ночь. Я не стал этого делать, поскольку ни прохлада, ни комары нам не страшны, а свежий воздух очень даже полезен. Про визиты уток, которые могут «заминировать» пол, я как-то не подумал.

Покончив с завтраком и приведя пол в порядок, Фрэнк опустился возле меня.

– А ты делаешь успехи, молодец! Может, теперь попробуешь деревянную пирамидку?

– Давай! – я уверовала в свои силы и принялась за новую игрушку. Сначала всё шло хорошо, но на восьмой раз я приложила чуть большее, чем нужно, усилие, и деревянный штырёк переломился.

– Ничего страшного, – видя, как я расстроена, Фрэнк подполз ближе и, прижав меня к своему боку, поцеловал в макушку. – Ты всего лишь учишься, и, поверь, довольно быстро. Предполагается, что в процессе обучения ты переломаешь и порвёшь всё, что находится в этих коробках. Всего три вещи за целых полчаса – замечательный результат.

– Мне кажется, что единственное, чего я могу касаться без опасения сломать – это ты, – прижавшись к нему, вздохнула я. – И то, есть опасность разорвать при этом твою одежду. Хотя... Подобная перспектива меня совсем не огорчает почему-то.

– Меня тоже, – я почувствовала, как прижавшиеся к моей макушке губы изогнулись в улыбке. – Как насчёт того, чтобы вместе построить замок?

Что за "замок" построили Фрэнк и Ники, а так же как отреагировал папа на сдвинутые "кровати" мы узнаем в следующей части, 19 августа.

А пока - жду ваших впечатлений на форуме.

PS. Выкладываю главу сегодня, потому что завтра с утра не смогу, а заставлять вас, мои дорогие читатели, ждать до вечера - не хочу. Приятного прочтения.
_________________

Спасибо за продолжение.
___________________________________

приветики спасибо за проду первый день и такие результаты круто ждем что же за замок будет из песка так не помню чтоб упоминался а может из камней ну и на худой конец(чистый бред ) из деревьев

pahistahis, Вера, привет!

Пожалуйста!
_________________

Лаен, Ксюша, привет!

Пожалуйста!

У Ники прекрасный стимул стараться.

Все три варианта мимо, увы.
_________________