Лиза Кларк О`Нил "Мистер Писатель"

1 … 47 … 57

Справка для читателей переводов

gloomy glory: 27.02.16 03:41

» Глава 22

Ежели куратор не ложился, значит день еще не закончился. Так что мы, можно сказать, вовсе и не отстали от графика

Перевод: Revy
Бета-ридинг: Talita
Редактирование: gloomy glory
Оформление: Кристюша

Такер стоял на причале, наблюдая за завихрениями в ленивом течении реки. Вечернее небо было грязно-синим (видимо, надвигалась гроза) и таким бескрайним – даже не верилось, что под ним же жил и в Нью-Йорке.
Под этим небом выросли родители Такера. Просто удивительно, как его тихая солнечная мама после такого не сошла с ума в мегаполисе. Шумно, людно. И небо практически скрыто за человеческими постройками.
Но она также любила культуру: музеи, галереи, театры. Такер вырос не на игровых площадках, а в переполненных публичных библиотеках. И научился ценить искусство перформанса вместо того, чтобы учиться зашибать деньги на недвижимости.

Он гадал – и не впервой, – как сложилась бы его судьба, останься отец жив. Уважал бы он душу художника, живущую в теле драчуна? Или, как дед, постарался бы сделать из него подобие себя? Приятно было думать, что отец всё равно бы гордился. Но поскольку эта самая река забрала его, наверняка и не узнаешь.
Заслышав мягкий скрип весла, Такер поднял руку, прикрывая глаза от солнца. Облегчение оказалось таким сильным, что выплеснулось в раздражение.
– Выглядишь как те варёные креветки.

Сара посмотрела вниз на видневшуюся из-под топа порозовевшую кожу.
– Сегодня немного теплее, чем я ожидала. – Лёгкость, с которой она подвела каяк ближе к причалу, выдавала долгую практику. Солнечные очки и шляпа скрывали лицо, но голос звучал равнодушно. – Пожалуй, мне бы стоило знать, что крем от загара нужен даже на исходе дня, но...
Она пожала плечами, и Такер подавил разочарование. С тех самых пор в её офисе, когда он забрал у Сары телефон и вызвал копов, она отдалялась от него всё больше.
– Ты всегда норовишь поплавать перед бурей?
– Ещё есть немного времени. – Она глянула на темнеющее небо. – К тому же я выросла на этой реке. Отец вложил вёсла и удочки нам с Ноем в руки раньше, чем мы научились ходить.

Она начала привязывать канат к планке у причала, чтобы закрепить небольшое судёнышко, и Такер шагнул вперёд, желая помочь, но быстро понял, что скорее мешается. Собственные руки казались большими и непривычно неуклюжими.
– Осторожнее! – рявкнул он, когда Сара встала и покачнулась.
Грязная волна с силой плеснула по лодке.
Сара схватилась за протянутую ладонь. Однако вместо того, чтобы дёрнуть упрямицу к себе и поцелуями вбить в неё немного здравого смысла, как ему хотелось, Такер поставил её на ноги. Они закрепили каяк вместе, рядом с другими, на которых Ной возил туристов. Каблуки Сары висели над краем причала, пока она проверяла узлы. Затем одна из ног почти соскользнула, и Такер потерял терпение. Тихо выругавшись, он оттащил Сару от воды.

– Ты чего дёргаешься? – произнесла она с прохладным удивлением. – В чём проблема? Не умеешь плавать?
– Я плаваю как рыба, – отрезал Такер. – Мама об этом позаботилась.
– Ох, прости. – Сара наконец сняла солнечные очки и повернулась. – Ляпнула, не подумав. Мне жаль.
«Не нужна мне твоя жалость».
– Ты мне не перезвонила.
Она опустила взгляд, завязывая рукава зелёной куртки вокруг талии:
– Куча дел навалилась. Не было времени.
– Это отговорка в стиле «собака съела мою домашку».

– Ладно. – Сара вскинула голову, и в выражении её лица наконец появилось что-то кроме сдержанности. – Я не хотела. Так сойдёт?
– По крайней мере, честно.
Она попыталась пройти мимо, но Такер опять схватил её за руку:
– Ты же знаешь, что я должен был вызвать полицию, Сара.
– Я и не утверждала обратного.
– Нет, ты вообще ничего не сказала. – В его голосе прорезался гнев. – В том и суть.
Она прижала пальцы к глазам. А затем её подбородок задрожал. Такер успел подумать: «Вот чёрт!» и потянулся к Саре.
– Не прикасайся ко мне. – Она ударила его по рукам.

Но он увернулся и упорно притянул её к своей груди. Сара издавала тихие полные боли всхлипы, точно животное, попавшее в капкан. Они шли из глубины её души.
Такер почувствовал себя беспомощным. Бессильным.
– Прости, – пробормотал он, не зная, что сказать.
Подумать только, а ведь он зарабатывает словами.
– Я чувствую себя осквернённой.
– Понимаю.
– Он взял что-то личное, что-то прекрасное и сделал это грязным.
– Нет. – Сжав Сару за плечи, он отстранился и посмотрел ей в глаза – полные стыда, опустошённые. – Ничего не стало грязным.

Она стукнула его кулаком в грудь:
– Это не тебе пришлось объяснять своему отцу, что тебя видели занимающейся сексом на полу в кабинете. Это не тебе пришлось сообщать полиции – слово в слово, – что кто-то сравнил твои занятия любовью с собачьим трахом.
– Нет. – В желудке, словно живое существо, извивалась и изгибалась вина. – Но я тот, кто поставил тебя в подобное положение. Чёрт. – Такер мотнул головой, осознав, как двусмысленно это прозвучало. – Это моя вина.
– Такер, нет.
– Занималась бы ты любовью на полу кабинета, если бы я сумел обуздать свои гормоны до отъезда твоего отца? Вряд ли. И кстати, я ценю, что он не стал гоняться за мной с дробовиком.
– Он не дурак.

– Нет, он всего лишь отец. И хороший отец, несмотря ни на что. Я тебе завидую. – В ответ на ошарашенный взгляд Сары он замолчал, а потом спросил: – Что?
Вздохнув, она опустилась на пирс:
– Сбрасывай ботинки, Петтигрю. – И сама сняла туфли. – Вода такая приятная.
Смущённый, но желающий её потешить, Такер стянул кроссовки и сел. Вода была теплее, чем он ожидал – как в ванной, – и течение, каким бы ленивым ни выглядело, оказалось неожиданно сильным.
– Прилив отступает, – отметила Сара.
Если она хочет вести разговоры о погоде, так тому и быть. Бог свидетель, Такер сам ненавидел, когда на него давят.
– Мне нравится небо. Большое и немного сердитое.

– Ага. – Она покосилась на него и болтнула ногами в воде. – И правда. Ты как всегда хорош. Всего пара слов – и картинка перед глазами. Одна из причин, по которым мне так нравится твоя книга.
– Спасибо.
– Ты говорил, твоя мать работала в книжном магазине. Она должна была гордиться твоим выбором карьеры.
Чёрт.
– Мне бы хотелось так думать.
Сара немного помолчала и вдруг начала смеяться. Вот только смех вышел невесёлым.
– Что?
Она изучающе посмотрела Такеру в лицо:
– Действительно не понимаешь, да?
– Чего не понимаю?

– Что... нет, – мотнула она головой. – Не хочу ничего из тебя вытягивать. Спасибо, что пришёл меня проведать, но не стоит волноваться или мучиться виной. Я в порядке.
Сара попыталась встать, и он понял, что в чём-то налажал. В чём-то чертовски важном.
– Сара. – Такер схватил её за руку. – Скажи.
Она уставилась на воду, кружившую вокруг её лодыжек.
– Я чувствую себя... открытой, – выдавила наконец. – Беззащитной – во множестве смыслов. Как если бы ты заглянул в каждый тёмный и грязный уголок моей жизни, из-за сложившихся обстоятельств или потому, что я сама рассказала. Но ты… – Сара беспомощно взмахнула руками. – Ты остаёшься загадкой. Вот, почему я не отвечала на твои звонки. И почему ушла на час раньше, чтобы прийти сюда. Мне нужно было поразмыслить в одиночестве. Потому что я никак не могу решить: причина в твоей замкнутости, или ты просто считаешь, что всё это не моё дело.

Язык прилип к нёбу, и пришлось приложить усилия, чтобы его расслабить.
– Что ты хочешь знать?
– Хочу знать, что ты захочешь мне рассказать.
Такер сумел удержать тяжёлый вздох.
– Подскажи мне.
– Хорошо. Ладно, раз уж ты такой бестолковый. Как ты себя почувствовал, когда твою сексуальную жизнь выставили напоказ? Почему не удивился, когда мой отец сказал, что твой дед может быть вовлечён в нечто незаконное? Понимаю, ты ещё переживаешь, но я даже не знаю, как умерла твоя мама. Если хочешь, чтобы я положилась на тебя, Такер, то должен ответить мне тем же. Иначе всё, что есть между нами, это просто секс.

– Я взбесился. – Особенно когда копы выяснили, что для слежки Линвиль, вероятно, проник в незанятую квартиру над галереей по соседству. И судя по всему, не в первый раз. – Моя мать умерла от эпидуриальной гематомы. Поскользнулась на заледеневшей дорожке у работы, ударилась головой. Когда я спросил, как она, отмахнулась, мол, стала неуклюжей из-за возраста. А через несколько часов умерла.
Сара ничего не сказала, просто взяла его за руку.
– Мне её не хватает. Так, что словами не выразить. Ты бы ей понравилась. – Такер поцеловал её пальцы. – И у нас великолепный секс.
Сара улыбнулась сквозь слезы:
– Это точно.

– Я не могу вывалить на тебя свои проблемы. Но не из-за того, что считаю, будто ты недостаточно крепкая и не выдержишь.
– Крепкая. – Она поджала губы. – Комплимент, который желает услышать каждая женщина.
– Я люблю женщин, у которых есть хоть немножко мозгов. Эй! – возмутился Такер, получив пригоршню воды в лицо.
– Теперь ты ведёшь себя как засранец.
– И тебе это нравится.
– Господи, помоги мне. – После паузы Сара вновь искоса глянула на него: – А что насчёт деда?
Решение пришло само собой.
– Хватай обувь. – Такер помог ей встать. – Хочу кое-что тебе показать.

Элли бросила взгляд на часы, перепроверяя замок на задней двери магазина. Брэн ждёт, и так как её машина в ремонте – опять – стоит поспешить, чтобы успеть пешком пройти через весь город, пока не разразилась гроза.
Засовывая ключи в карман своего полосатого платья, она спустилась с крыльца, завернула за угол и... закричала.
– Полегче, милая, – произнёс тот, в чью грудь она врезалась, и схватил Элли за руки, не давая упасть, так как у неё подкашивались ноги. – Не собирался тебя пугать.
Уязвлённая, Элли подняла взгляд на встревоженное лицо Мейсона.
– Да нет, я не смотрела, куда иду, и... – Она замялась и постаралась взять себя в руки. – Немного разнервничалась.

– Ещё бы. – Его тон был мрачным. – Наверное, все нервничают, раз у вас завёлся придурок с привычкой подглядывать.
Элли затошнило. Бедная Сара.
– Мой брат усилил патрули. Надеюсь, это отпугнёт Линвиля.
– Да, я заметил проезжавшие мимо машины.
Она не хотела показаться грубой, да и предпочла бы – очень даже предпочла – продолжить лёгкий разговор с Мейсоном, но ей действительно надо было идти.
– Гм, я бы с удовольствием с тобой поболтала, но извини, мне пора к брату.
– Конечно. – Он хмуро оглядел стоянку. – Где твоя машина?
– В ремонте.

– Опять? – И неодобрительно цыкнул. – Не знаю, в чём дело, в британской сборке или в местных механиках, но всё равно не следует ходить тут в одиночестве. Я тебя провожу.
– О. – Сердце ёкнуло. – Очень мило с твоей стороны. Но уверена, в этом нет необходимости.
– Не глупи. – Мейсон подхватил Элли под локоть, и по телу разлилось тепло.
Она отлично помнила – хотя и старалась забыть, – как прижималась к нему, когда учила танцевать.

– Мы направляемся в полицейский участок? – поинтересовался Мейсон, пока они шагали по улице.
– Нет, не к тому брату. Я встречаюсь с Брэнсоном, моим близнецом.
– Кажется, с ним я ещё не знаком.
– Нет. – Раздался раскат грома, и Элли бросила на небо опасливый взгляд. – Так как мы с Уиллом работаем допоздна, боюсь, вся забота об отце легла на Брэна. Ему нечасто удаётся выбраться.
Впрочем, оставалась надежда, что скоро это изменится.

Ветер усиливался, налетая злыми порывами, и Элли пожалела, что забыла зонт.
– У нас, кажется, появилась привычка бродить по городу наперегонки с грозой, – заметил Мейсон.
– Можем успеть, – сказала Элли, когда они свернули в переулок за театром. Но тут по асфальту зашлёпали первые капли. – Если побежим.
– Ты мне так и не сказала, куда мы направляемся.
– Суитуотерский театр. Я стараюсь уговорить брата снова его открыть.
Вырвавшись вперёд, она не увидела выражение лица Мейсона.

Сара шла с Такером по земле, испещрённой кривыми корнями деревьев и покрытой иглами ладанных сосен и колючими маленькими шариками амбрового дерева.
Река текла под утёсом, унося свои воды в море и шурша стеблями бледно-зелёной спартины. Широкие илистые берега цвета эспрессо вязкостью напоминали свежий бетон. Сара потеряла много обуви в их подобных зыбучим пескам глубинах, собирая устрицы.
Пух одуванчика взметнулся из травы и поплыл на фоне зловещего неба.
– Красивое место. – Сара обернулась, чтобы взглянуть на черневшие руины старого здания, стоявшего здесь около ста лет, пока огонь его не разрушил.

Как жаль. Погибло столько книг, да ещё и уборщик...
– Оно принадлежит моему деду. – Голос Такера был так же пуст, как обгорелый остов библиотеки.
– Отличный кусок земли, – прокомментировала Сара. – Согласно местным легендам, он населён духами. Болтают, будто некий призрачный свет нападает на ничего не подозревающих прохожих. Или сильно пьяных. По мне, так это просто страшилка для подростков, чтобы было интересно здесь зависать. Удивительно, что Карлтон не поставил забор, ну или хотя бы парочку знаков «Вход воспрещён». Или большущий дом, если уж на то пошло. Уверена, кто-нибудь неплохо заплатил бы за подобный вид.
Такер продолжал пялиться на воду.
– Два человека уже заплатили за него своими жизнями.
– Прости?

Вздохнув, он ущипнул себя за переносицу:
– Банковский отчёт, тот, что ты видела у меня на столе, когда принесла рекламную листовку…
– Такер, очень надеюсь, что ты не думаешь, будто я пытаюсь выяснить твои доходы.
Он повернул голову, губы насмешливо изогнулись.
– Это не отняло бы много времени. – Но веселье длилось недолго. – Когда мы покидали Суитуотер после смерти отца, то уезжали буквально с самым необходимым. Мама упаковалась и сорвалась с места посреди ночи. И мы много переезжали, даже когда уже обосновались в городе. Я думал, это из-за работы, или в поисках лучшего места для жизни или лучшего района для школы, но сейчас начинаю подозревать, что мама просто боялась.
– Что дед тебя у неё отнимет?

– Отчасти. А ещё того, на что он мог ради этого пойти.
– Имеешь в виду, она думала, что... он тебя похитит?
– Полагаю, мама знала – или как минимум подозревала, – что ради своей цели он не постесняется манипулировать законами. Это отличный кусок земли. – Почти стемнело, но вид всё равно был восхитительный. – Однако здесь стояла публичная библиотека, так что и здание и земля под ним по сути принадлежали жителям Суитуотера.
Сара сквозь сумерки уставилась на крошащийся бетон, на разломанные и потемневшие останки. И вспомнила рассказ отца.
– Ты думаешь, это он сжёг библиотеку.
– Я уверен, мама так думала. Она оставила в банковской ячейке газетные вырезки со статьями о расследовании и о том, как мой дед в одиночку профинансировал постройку новой библиотеки Суитуотера.

– Человек погиб. – Ей поплохело.
– Что делает это поджогом первой степени и влечёт за собой срок лет в тридцать. Я проверял уголовный кодекс Южной Каролины.
– Ты сказал, погибло двое.
– Мой отец. – Порыв ветра разметал тёмные волосы Такера. Сейчас он напоминал Саре Хитклиффа – романтичного и в то же время трагичного. – В сейфе также была его записка маме. Отец писал, мол, его гложет совесть, и ему надо выступить против кого-то очень влиятельного.
– Стой. – Она надавила пальцами на виски. – Ты считаешь, что твой отец к этому причастен?
– Не знаю. Скорее, он просто знал, что дед проворачивает тёмные делишки. Только в этот раз погиб человек.

– И он… что? Собирался угрожать Карлтону? Уговаривать его сдаться?
– Или просто порвать с ним. В записке также говорилось, что если встреча закончится плохо, они с мамой отправятся в Нью-Йорк.
Но он с ними не поехал. Такер с матерью убежали одни.
– C ним произошёл несчастный случай.
Такер сунул руки в карманы:
– Он летел так, будто за ним черти гнались. Полагаю, разговор не удался.
Сара не знала, что сказать. Её отец тоже когда-то сражался с собственными демонами, но дед Такера был преступником. И пусть и не напрямую, но нёс ответственность за смерть собственного сына.
– Тебе стоит поговорить с Уиллом.

– И что именно ему сказать? Что я родил версию, основанную на вырезках из старых газет и записке? Я об этом думал, поверь. Особенно когда осознал, что мой дорогой дедуля приложил руку к заселению Линвилей с тобой по соседству. В мой дом.
Его гнев был так же ощутим, как собирающийся шторм.
– Ты не можешь винить в этом себя.
– Да неужели?
– Слушай, уже темнеет. Давай возвращаться, пока не началась гроза, а там и обсудим. Уверена, если ты объяснишь всё Уиллу, покажешь ему письмо, то... в чём дело?
Такер стиснул её руку:
– За деревьями, вон там. Свет.
– Что? – Сара резко обернулась. – Не время для шуток о призраках, Такер.

– Это не привидение. – Он толкнул её себе за спину. – Там кто-то с фонариком.
А затем сорвался с места – только джинсы и мускулы мелькнули – и исчез в лесу, оставив Сару смотреть вслед. Он с ума сошёл? Это почти наверняка подростки, они часто здесь ошивались. Либо они, либо бедный ничего не подозревающий турист, который решил взглянуть на знаменитые руины с призраками и в ближайшее время получит инфаркт от испуга.
– Такер! – позвала Сара. Ей совсем не улыбалось нестись за ним и делать ситуацию ещё более нелепой.
Ветер взметнул волосы, а по телу побежали мурашки, когда на крик ответил лишь раскат грома. Вспомнилось, как Такер описал небо – большое и немного сердитое. Да уж, Мать-природа явно разозлилась. Потирая руки, Сара оглядывала быстро темнеющий лес, но не находила никаких признаков своего опрометчивого – и возможно, безумного – любовника.

Вздохнув, она направилась к тому месту, где он припарковал грузовик. Нет смысла мокнуть под дождём, если можно этого избежать.
– Сара!
Она обернулась на звук и увидела, как Такер, прихрамывая, выходит из-за деревьев.
– Что случилось? – Она поспешила к нему, сосредоточившись на пострадавшей ноге.
Такер нахмурился:
– Я запнулся о чёртов корень. И не начинай.
– Я ничего и не говорила.
– Тебе и не надо. Всё на лице написано.
– Спугнул призрака?
– Это был не призрак. – Он нахмурился ещё сильней. И тут Сара заметила, что у него в руке что-то есть. – Он уронил это, когда я его спугнул.

Сара непонимающе уставилась на находку:
– Это... салфетка.
– Из «Суперобложки».
– Такер. Любой мог её взять. Это ничего не значит.
– Я бы мог с тобой согласиться, если бы не одно «но». – Он перевернул салфетку, и Сара узнала его же почерк. Номер, который Такер записал недели назад.
– Сара. – Он поднял её за подбородок, и в его глазах плескалась холодная ярость. – Он обронил её не случайно. Ублюдок хотел, чтобы ты знала: он был в твоём доме.

Влетев в театр, Элли тряхнула волосами. Помогло мало – она всё равно походила на промокшую мышь.
И… ну отлично. Платье, может, и не белое, но точно из тонкого хлопка. И если бы проводился конкурс мокрых маек, из них двоих у Мейсона было больше шансов выиграть – его грудь впечатляла куда сильнее.
Он шагнул в промозглое фойе следом и фыркнул. Надеясь, что это не реакция на её внешний вид, Элли обернулась:
– Что-то не так?
– Нет, – мотнул Мейсон головой, странно улыбаясь. – Совсем нет. Просто... неожиданно.

Он окинул взглядом поблекшую викторианскую роскошь, что резко контрастировала с фасадом в стиле шестидесятых.
– Правда же красиво?
– Очень. Даже не знал, что это театр, тем более, что он принадлежит твоей семье.
– Вывеска пострадала во время грозы пару лет назад. Не было причин ставить новую: брат уехал и труппу распустили.
«А жаль», – подумала Элли, печально рассматривая запущенное фойе с антикварной тележкой попкорна и винтажными театральными афишами. Она провела здесь многие вечера, помогая с костюмами, реквизитом и иногда с освещением. Даже без таланта – или желания – стоять в центре сцены, Элли нравилось ощущать себя частью постановок.

– Он был сделан по примеру театра Форда в Вашингтоне. Там ведь убили Линкольна? Один из моих предков Хоубейкеров никак не мог смириться, что мы проиграли в войне.
– Ты о Гражданской?
Мейсон смахнул с лица мокрые пряди, выставив на обозрение идеальные скулы. Элли никогда раньше не возбуждалась от вида мужских скул.
– Войне Северной агрессии, – поправила она с намёком на улыбку.
– А! Продолжай.
Она прошла мимо гардероба к кладовке уборщика. Удивительно, но там всё ещё сохранились запасы бумажных полотенец.
– Держи. – Элли вытащила рулон и кинула Мейсону. – Промокнись. – Затем оторвала несколько кусков для себя. – Прости, ничего посущественней нет.

– Дорогая, я англичанин. Поверь, мне не раз приходилось попадать под дождь.
Действительно.
– Что ж, ладно, пра-пра-пра-дядя Рейфорд построил этот театр в качестве некоего памятника Конфедерации. А затем в шестидесятых Бакли Хоубейкер...
– Извини, но в вашей семье заведено давать мужчинам крайне нелепые имена?
– Ага. – Элли рассмеялась и приложила бумажное полотенце к груди.
Глупо, это лишь привлекло внимание Мейсона. И да, сквозь ткань тут же проступили соски. Встали как добровольцы в войсках Конфедерации.
Она быстро отвернулась, притворившись, будто проверяет содержимое кладовки. Возможно, удастся найти какую-нибудь дыру и забраться в неё. Или портал в другое измерение.
– Итак, твой дядя Бакли...
– Что? – Элли повернулась и почти врезалась в Мейсона.

Он окинул её медленным взглядом и только потом отступил в сторону.
– В шестидесятых… – напомнил он, отходя к одной из афиш.
– Да. – Сердце бешено забилось о рёбра. – Бакли – и он приходился мне кузеном, а не дядей – открыл для себя мир, любовь и рок-н-ролл, а ещё нечто под названием «равенство». А может, он просто сидел на наркоте, сложно сказать. В общем, в результате Бакли застыдился этого «памятника Южному злу» и нанял кого-то, чтобы сотворить вокруг изначального здания ужасный фасад. К счастью, до внутреннего убранства он не добрался – попал под автобус.
Мейсон моргнул и вдруг громко рассмеялся:
– Выдумываешь!
– Про автобус или?..
– Про всё.

– К сожалению, нет. К сожалению – потому что хоть я и ценю сантименты, но ты видел этот фасад? В любом случае, передняя часть здания – то есть вот это фойе – пережила закидоны кузена совершенно нетронутой, и нам пришлось сделать лишь небольшой ремонт в зрительном зале и на сцене. Здание нуждается в полной реставрации, но...
Мама Элли вечно втолковывала ей, что говорить о деньгах бестактно. Правда, тогда у них были деньги.
– Если честно, то у нас просто нет средств. Я думала устроить что-то типа аукциона, потому что в бутафорской – то есть в мастерской с реквизитом – остались некоторые действительно крутые старые вещи и... опять я всё болтаю и болтаю, как будто это интересно.
– Кажется, я уже говорил, что мне нравится тебя слушать, – пробормотал Мейсон. – Очень нравится.

– О. Хорошо. Я начинаю болтать, когда нервничаю. Либо так, либо просто проглатываю язык. Однажды мой брат подначил меня сыграть малютку Тима в рождественской постановке и... мне стоит попробовать заткнуться.
– Я заставляю тебя нервничать, Эллисон?
«Ещё бы. Словно куча качающихся игрушек вокруг кошки».
– Нет. Нет, конечно нет.
Мейсон стоял так близко и...
– А то мне это кажется очаровательным.
«Серьёзно?»
– Серьёзно?
– М-м-м... – Он придвинулся ещё ближе. – Наверное, надо убрать это назад в коробку? – прошептал он ей прямо на ухо.

Элли буквально чувствовала жар его тела. Ещё чуть-чуть и одежда высохнет сама.
– Что?
Или, может, просто... испарится, как её мозговые клетки.
– Бумажные полотенца, – объяснил Мейсон, не отрывая глаз от губ Элли. По крайней мере, она думала, что именно от них. Конечно, помада наверняка стерлась. – Ты бы хотела, чтобы я...
Не ясно, кто из них двинулся. Наклонился ли он, или она...
Да какая разница? Потому что Мейсон вдруг прильнул к её губам.
И это было великолепно. Мягко. Нежно. Идеальный первый поцелуй. Почти как по сценарию.
Мейсон свободной рукой притянул Элли к себе. Она ахнула от удовольствия, и он издал в ответ схожий звук, лаская её рот самым кончиком языка.

Но внезапно отстранился, пробормотав:
– Мне жаль.
Словно обидел её поцелуем.
И Элли удивила себя, прошептав:
– А мне нет.
Она неуверенно потянулась к нему. Ткань под пальцами была влажной, но грудь под ней – твёрдой. Глаза Мейсона – как крепкий виски – смотрели в её, пока она вставала на цыпочки.
Но затем он запустил руку Элли в волосы, обхватил затылок. Она ответила на ласку, ощущая глубоко внутри горящее пламя. Он гладил её шею, посылая дрожь по всему телу. Стоило нежно втянуть его нижнюю губу, как Мейсон с мягким стуком уронил полотенца.

Положив вторую руку на бедро Элли, он привлек её вплотную. Она ощутила вжавшийся в живот твёрдый член.
Голова закружилась. Элли впилась пальцами в мускулистые плечи.
– Боже. Эллисон. – Мейсон целовал её так жадно, что сердце бешено билось в груди. Затем, плюнув на приличия, приподнял её, и Элли опоясала его ногами, пока он покрывал поцелуями линию её подбородка. – Я по тебе неделями с ума схожу.
– Я... правда?
– Правда. – Мейсон прижал её к двери. – Эти васильковые глаза. – Поцеловал веки. – Сладкая улыбка. – Губы. – И то маленькое платье в горошек. Просто чудо, что я смог держать руки при себе.

Ошеломлённая, Элли довольно улыбнулась.
– Вот. – Он коснулся кончиком пальца уголка её губ. – Именно так.
А затем снова на неё накинулся.
В крови бурлила страсть. Когда Мейсон сжал бедра Элли, она едва не достигла пика.
Но тут он пробормотал «чёрт», и неожиданно они оказались в кладовке.
На головы посыпались бумажные полотенца.
– Твою мать.
Он закрыл Элли собой, защищая от текстильного ливня. Упаковки с приглушённым стуком отскакивали от них и разлетались по полу. Когда всё закончилось, Мейсон нежно поднял её на ноги и вытянул их обоих из кавардака.
– Ты как? – выдохнул, удерживая Элли на расстоянии руки и оглядывая с ног до головы.
– В порядке. – Просто смущена до смерти.

– Что ж. – Мейсон издал неуверенный смешок. – Это было не очень вежливо с моей стороны, да? – И потёр рукой лицо. – Я... хм... не собирался... – Он осёкся, похоже, растерявшись из-за собственного поведения.
– Всё хорошо.
Как неловко. Он не собирался... что? Целовать её? Чёрт, может, на самом деле это Элли на него запрыгнула?
– Эллисон, я...

– Вот так-так, – раздался недовольный голос, явно тренированный годами театральных постановок. – Что тут у нас?
На лице Мейсона мелькнуло раздражение, но он тут же нацепил обычную вежливую маску и повернулся:
– Я так полагаю, это твой брат?
«Что же он собирался мне сказать?»

– Да, – ответила Элли и хмуро покосилась на стройного темноволосого мужчину, что стоял рядом с пальмой и поглаживал накладные усы. Очевидно, с костюмами игрался. – Брэнсон Хоубекер. Брэн, познакомься с Мейсоном Армитейджем.
– Прия... – начал Мейсон, но Брэн вдруг резко изменил поведение и практически превратился в восторженного малолетнего фаната.
– Боже мой! Мейсон Армитейдж! – Он едва ли слюну не пустил, когда они пожимали друг другу руки. – Я просто влюбился в вас в «Билли Эллиоте»!