Кристина Додд "Запах тьмы"

1 … 6 … 70

Справка для читателей переводов

bulya: 29.01.10 15:20

» Глава 1 Часть 2.

Бета-ридинг : Stacing.

Потом Яша и Рюрик стали запускать фейерверк, который осветил небо, и его глупые сыновья умудрились поджечь луг. Вместе с соседскими мальчишками они потащили ведра с водой, задыхаясь от смеха.
Когда страсти улеглись, и огонь был потушен, гости стали расходиться и вспоминать детские проделки мальчишек Уайлдер.
Они даже представить себе не могли, что те вытворяли.
Мисс Джойс, прихрамывая, подошла к Зоране и поцеловала ее в щеку:
- Ну, народ, визит к вам – это всегда приключение. Но одной старушке уже давно пора спать.
− Приходите к нам еще, – Зоране было всего шестнадцать, когда они с Константином приехали в Америку, и теперь ее акцент был почти незаметен. – Мы скучаем без вас.
Смех мисс Джойс напоминал кудахтанье.
− Я бывала здесь каждую неделю, когда ваши детишки ходили в школу. А сегодняшний вечер пробудил воспоминания, – она посмотрела сначала на ухмыляющихся парней, покрытых сажей, затем на Файрберд. – Из-за них я чуть не бросила преподавательство.
− Нам повезло, что некому было работать вместо Вас, – Яша приобнял свою старую учительницу.
− Да, из-за вас ребятки. Дьяволята Уайлдеры. Худшие дети в штате, – голос мисс Джойс звенел от гордости. Тридцать лет она проработала учительницей старших классов в школе Блайта. И когда старший сын Константина перешел в седьмой класс, преподаватель начальных классов вздохнул с облегчением, а мисс Джойс приготовилась к своей битве.
К счастью, у нее был большой опыт работы с детьми. Одиннадцать лет она преподавала в школе Хьюстонского судоходного канала; и после инцидента со школьником, ударившего ее ножом, окончившегося шестью месяцами в больнице, она приехала работать учителем в Блайт. Ни один преподаватель не соглашался учить в одном классе сорок детей разного возраста, так что мисс Джойс пришлось работать и после шестидесяти пяти лет. Она утверждала, что преподавание держит ее в тонусе и, возможно, так оно и было. Лишь когда Файрберд окончила школу, мисс Джойс вышла на пенсию. После этого она одряхлела и стала опираться на трость.
Но ее глаза сверкали все так же ярко.
− Вас отвезти домой? – поинтересовался Рюрик. – Я мог бы помочь.
− Ты просто пытаешься увильнуть от уборки, - возмутилась Файрберд. – Ее отвезу я.
Они начали ссориться, но мисс Джойс подняла руку и, как по волшебству, воцарилась тишина.
− Я приехала с Сарвашами. Они и отвезут меня обратно.
− Мне тоже надо научиться этому фокусу с рукой, - пробормотал Константин.
− Тебе уже поздно этому учиться, любовь моя, – Зорана погладила его по щеке. – Пошли, поможем Сарвашам собрать их гостей. Некоторые из них уже не стоят на ногах.
Сарваши в какой-то степени были художниками – Шарон писала чудесные пейзажи, Ривер и их дочь Мидоу создавали удивительные фигуры из стекла. И каждую ночь в их старом доме, где царил хаос, разворачивались бесчисленные спальные мешки и раскладушки, так как другие художники, молодые и старые, приезжали к ним, чтобы учиться и служить подмастерьями у своих мастеров. А сами мастера тратили все свои деньги на еду, одеяла, удобства и наставников для учеников.
Они были хорошими людьми.
Сегодня они привели с собой пятерых учеников, чьи глаза загорелись при виде богато накрытых столов. Три парня и две девушки безостановочно говорили об искусстве. Они съели гору блинов вдвое больше своего веса, и выпили слишком много.
Константин забросил на плечо высокого, худого, бледного молодого человека, который находился почти в бессознательном состоянии, и понес его к ржавому фургону Фольксваген.
Шарон и Зорана собрали корзины и одеяла, и шли следом, болтая обо всем на свете.
Ривер шагал рядом с Константином.
− Иногда у ребят почти нет способностей, но они так сильно хотят научиться, что приезжают и остаются у нас в надежде, что талант внезапно проявится. И это неплохо – может быть, им удастся поймать волну.
Его собеседник кивнул. Этот мальчик весил не более 130 фунтов (меньше 60 кг), но этого хватило, чтобы Константин начал задыхаться. Видимо, я старею.
− Вот этот паренек, – Ривер кивнул на ученика, свисающего с плеча Константина. – Он у нас уже неделю. Ничего не делает, только смотрит, как другие работают и учатся. Мы с Шарон уже думали, что он один из этих, бесталанных. Но ты не поверишь, что он сделал сегодня. Не могу дождаться, когда покажу это тебе!
− Покажешь мне…? – на большее у Константина не хватило дыхания.
− Прежде чем свалиться, он просил меня передать это Зоране, – Ривер покачал головой. – Это просто удивительно! Потрясающе!
Руки Константина стало покалывать там, где он касался молодого человека.
− Брось его сюда, – Ривер распахнул дверь фургона. – Этот мальчишка без ума от Файрберд.
Константин положил бесчувственного паренька на пол фургона.
Ривер достал с переднего сиденья какой-то предмет, завернутый в полотенце.
− Давай, пошли отсюда.
Они вернулись к костру, где были сложены тарелки. Там же собрались и соседи, прощавшиеся перед возвращением домой.
Шарон и Зорана шли за ними, сгорая от любопытства.
− Смотрите! – Ривер положил сверток на стол и убрал полотенце.
Еще слегка влажный кусок глины изображал Файрберд. Мальчишка-художник поймал момент, когда она наблюдала за играющими детьми, положив одну руку на бедро, а другую на талию.
− Господи! – Зорана отшатнулась. – Боже мой. Это … Файрберд.
− Она прекрасна, – Константин накинул полотенце на статуэтку, – она просто чудесна!
Им было не понять. Никто из присутствующих здесь, из американцев, не мог этого понять. Зорана была цыганкой. Она была суеверна. Ее народ не изображал людей в глине, а эта статуэтка … эта статуэтка была прекрасна. Как живая.
Ужасно.
Зорана попятилась, и попала прямо в объятия Файрберд.
− Она похожа на меня, мама? Я ее не вижу, – Файрберд обняла Зорану и зашептала ей на ухо. – Все хорошо, мамочка. Все хорошо.
Зорана обхватила дочь за талию. Смуглая и темноглазая, на фоне Файрберд - светлокожей блондинки, она казалась такой крошечной! И все же она позволила дочери успокаивать себя. Ривера же она попросила поблагодарить своего подопечного, когда тот проснется.
Ривер кивнул. Он был художником и видел то, что другие просто не замечали. Он понимал то, чего не понимали другие… но он не понимал, почему Уайлдеры невзлюбили статуэтку.
Все соседи, жители ближайших ферм, работники китайского ресторана и маленькой закусочной, находившейся в пятидесяти милях от города, выстроились, чтобы попрощаться с хозяевами.
Константин каждому пожимал руку, довольный, что соседи пришли на праздник. Все время, которое Уайлдеры прожили в Америке, каждый из них был рядом с ним и его семьей.
Отец Эмброуз, католический священник, неохотно отложил игральные карты и присоединился к остальным гостям. Он был странствующим священником и бродил по дорогам западного Вашингтона, служа мессы в гостиных и на задних дворах небольших городков. Он был добрым человеком.
Константин уважал его. Константин боялся его. Он завел руки за спину и низко поклонился священнику.
Отец Эмброуз рассмеялся:
− Было бы здорово, если бы все мои прихожане были такими же уважительными, как и Вы, Константин Уайлдер. Однажды я все-таки затащу Вас на свою мессу.
− Даже не мечтайте, – преподобный Гайслер, священник-конгрегационалист(2) , отпихнул отца Эмброуза в сторону. – Когда он придет к свету, он станет моим.
Отец Эмброуз смеясь, отпихнул преподобного.
− Вас интересуют только его пожертвования, корыстный протестант!
Преподобный Дорин, последователь движения «Новая Эра»(3) , подошел к ним сзади.
− Все знают, что Константин Уайлдер уже под нашей эгидой.
Оба священника закатили глаза.
Все трое были проповедниками, и Константин поклонился каждому, но не стал пожимать им руки.
Наконец праздник был окончен. Скрылись из виду последние машины. Пыль осела. Только семья Уайлдеров осталась у костра, пламя постепенно угасало, оставляя тлеющие угольки.
Тонкая нить дыма протянулась от земли к небу. Темно-красный отблеск упал на их лица, и Константин почувствовал внутри себя первые раскаты грома - его животный инстинкт говорил, что опасность близится.
Но ведь они так долго жили здесь. Так давно. Здесь они были в безопасности.
− Разве мы нормальная американская семья? Папа, ты рычишь!
Смех Рюрика успокоил Константина.
− Что? – он развел руками. – Мы и есть обычная американская семья.
− Да, если только обычные американские семьи выращивают виноград, говорят по-русски и, стоит им захотеть, превращаются в диких зверей, - Яков был мрачен.
− Ну да, – Константин пожал плечами. – Не так уж много американцев говорят по-русски.
Зорана положила руку ему на пояс и слегка сжала.
− Я не превращаюсь в дикое животное, и все же я часть этой семьи, – Файрберд улыбнулась своей прежней дерзкой улыбкой, которую никто не видел со дня ее возвращения из колледжа. – А ты, мама?
− Нет, я тоже не превращаюсь в животное.
− Раз в месяц вы обе превращаетесь в ворчливых медведей, - пробормотал Яша.
− Мы никогда об этом не говорим. Это женские дела. – Константин грозно посмотрел на своих непослушных сыновей.
− Как и стирка, - добавил Рюрик.
− Ну, парень! Ты сейчас влипнешь, – Яша отступил в сторону.
Константин подумал о том же.
Но Зорана не стала шлепать Рюрика. Вместо этого она посмотрела на мужа и проговорила:
– Ты ничего не сказал об Адрике.
Боль сжала сердце Константина, но он спокойно произнес, – Адрик умер для нас.
− Нет! – Зорана тряхнула головой.
− Для нас он мертв, – повторил он. Все смотрели на него, и все испытывали боль от потери брата. Но Константин был главой семьи. Он должен быть сильным.
Адрик ослушался его. Он упивался своей силой и способностью изменяться, и это затянуло его в самое сердце зла.
Как хорошо Константин знал это зло! Иногда в ночи ему казалось, что он все еще принадлежит ему.
Солнце скрылось. Луна спрятала свое лицо, а звезды как осколки битого стекла сверкали на черном бархатном небе.
Уайлдеры в одиночестве стояли у необъятного леса. Одни … да еще их братья и сестры скользили в подлеске. Легкий бриз шевелил ветви деревьев, и в холодном воздухе витал запах кедров.
Зорана вырвалась из объятий мужа. Повернувшись спиной к своей семье, она с силой сжала руки: «Я ненавижу эту вещь».
− Какую? – Яша не мог понять, в чем дело.
− Мама, не надо, – Файрберд тоже почувствовала неладное.
− Это не правильно, – Зорана отшвырнула полотенце, прикрывавшее фигурку, вылепленную парнем-скульптором. – Это не правильно!
С внезапным безумием она набросилась на мягкую глину, сминая ее кулаками.
− Нет, мама! Не надо! – Файрберд схватила мать за руки.
И все замерли.
Не понимая причины. Зная - что-то случилось.
Или скоро случится.
Зорана медленно обернулась, и она была… другой. Чужой.
Когда она заговорила, голос был низким, глубоким и гладким.
Не ее голос. Не его жены. Не Зораны.
− Каждый из четырех моих сыновей должен найти по одному лику Иконы Варинских.
− Четырех … сыновей? – Константин бросил взгляд на своих детей. На двух сыновей и дочь… и подумал об еще одном, потерянном сыне, об Адрике.
− Только их возлюбленные смогут вернуть священные осколки, – глаза Зораны были черными – и безумными. – Ребенок свершит невозможное. И тот, кто любим всей семьей, будет сломлен предательством…. И брошен в огонь.
Зорана была в трансе.
До замужества она была Избранной, одной из тех женщин ее народа, которые могли видеть будущее. Но с тех пор как Константин похитил и увез ее из табора, у нее не было видений.
А теперь будто все подавленные пророчества обрушились на нее.
Зорана подняла руку и пальцем по очереди указала на каждого из своих детей:
− Слепой видит, и сыновья Олега Варинского нашли нас.
Яков выпрямился и, будто мог справиться с видениями, сказал:
− Мама, прекрати сейчас же.
Глупец.
Она не слышала его. В этот момент она была не с ними.
– Вы никогда не будете в безопасности, потому что они сделают все возможное и невозможное, чтобы уничтожить вас и сохранить договор с дьяволом.
Ее палец замер, указывая на Константина.
- Если Уайлдеры не разорвут контракт с дьяволом до твоей смерти, ты отправишься в ад и будешь навсегда разлучен со своей возлюбленной Зораной…
− Мама, зачем ты это говоришь? Почему ты говоришь о себе так, будто тебя здесь нет? – в голосе Файрберд зазвучали истерические ноты.
- А ты, любовь моя… - глаза Зораны наполнились слезами, и Константин понял, что она не уходила, а была здесь и знала, о чем говорит, - Недолго тебе осталось жить на этой земле. Ты умираешь.
По щекам Константина потекли слезы. Он не мог дышать, раздавленный горем. Боль дикой кошкой впилась когтями в его тело и рвала его на части. Перед глазами вспыхнули яркие огни.
И как подрубленный дуб он рухнул на землю.

___________________________

(2) - Конгрегационалисты, или индепенденты, - представители левой ветви английского кальвинизма. Конгрегацианолизм - это ветвь кальвинизма, а кальвинизм - направление протестантизма. Протестантизм - направление христианства, наравне с православием и католицизмом. Отличаются отрицанием единой вселенской, и даже национальной церкви, по причине нелюбви к бюрократизму.

(3) - New Age – «Новое Время», «Новая Эра», «Эра Водолея». Совокупность различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера. Отличается от традиционных религиозных движений тем, что включает в себя множество (иногда на практике очень мало совместимых) духовно настроенных оккультных, эзотерических и метафизических учений, практик и концепций.