Посланник Любви (ИЛР, 18+)

Монастырское кладбище — одно из древнейших в Московской земле, ведет свое начало с конца XIV вв. Самое первое захоронение — гробница основателя обители преподобного Сергия Радонежского. В XV в. погребены преподобный Никон Радонежский, Симеон и Андрей Радонежские, сыновья Серпуховского князя Владимира Андреевича (Храброго) (1425 г.).

В XV—XVII вв. на монастырском кладбище были захоронены представители царских семейств: Мария Владимировна Старицкая (в иночестве Марфа), дочь Владимира Андреевича Старицкого — ливонская королевна (вдова датского принца Магнуса), цари Борис и Федор, а также Мария и Ксения Годуновы (1605, 1622), а также представители известных княжеских и боярских семейств: Оболенские (Кашины), Одоевские, Трубецкие, Голицыны, Суздальские, Шуйские, Воротынские, Глинские, Суцкие, Шемячич, Заболоцкие, Хворостинины, Кубенские, Телятевские, Ростовские, Велико-Гагины, Пронские, боярские: Плещеевы, Воронцовы, Нагие, Волынские, Путятины, Кутузовы, Злобины, Сукины, Воейковы, Головкины, Бибиковы, Новосильцев, Яновы, Сабуровы, Уваров, Нащокин, Юхновы, руководители первого ополчения 1611 г.: Прокопий Ляпунов (1611) и князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (1625), составитель Соборного Уложения 1649 г., князь Никита Иванович Одоевский, участник Азовских походов Петра Первого; первый генералиссимус Алексей Семенович Шеин (1700), представители монашеской братии Троице-Сергиевой Лавры, архимандриты и настоятели ТСЛ, московские митрополиты и патриархи. Среди них: богослов и философ преподобный Максим Грек (1556), московские митрополиты: Феодосий Бывальцов (1475), Иосаф Скрипицын (1555), архиепископ Новгородский Серапион (1516), архиепископы Сергий (1484—1495) и Никандр, архимандриты Троице-Сергиевой Лавры: Дионисий (1610), Феодосий (1674), Евфимий (1700), Адриан Новгородец (1656), келарь и иконописец Евстафий Головкин, писатель иеромонах Арсений (Суханов)

Окольничий Иван Афанасьевич Желябужский (1638 — после 1709) встретил эпоху преобразований уже зрелым и многоопытным человеком. Представитель дворянского рода средней руки (Род Желябужских знаменит своими женскими представительницами Тетка Ивана Афанасьевича Соломонида Григорьевна в первом браке была замужем за Ф.А. Басмановым, фаворитом Ивана Грозного, казненным после того как, по приказу царя он убил собственного отца, во втором — за кн. В.Ю.Булгаковым Голицыным. Она окончила свою жизнь игуменьей Вознесенского монастыря в Кремле ок. 1623—25 гг. (Румпель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий Т. I СПб, 1886. С. 262). Сестра Ивана Афанасьевича Анастасия вышла замуж за П.П. Пушкина (ум. 1661), рано овдовела и вступила в связь со своим дядей кн. И.П. Козловским, который в 1675 г. принес царю вину в этом грехе и был взят под стражу, а Анастасию Афанасьевну отправили в Страстной монастырь. Ее прапраправнуком был А.С. Пушкин.), Иван Афанасьевич в возрасте двух лет был записан в службу в московские дворяне. В 1655 г. он был приставом при после Священной Римской империи Алегрети де Алегрете. В 1656 г. получил чин ясельничего и был отправлен гонцом к трансильванскому князю Ракоци. В 1661 г. исполнял должность пристава при посольстве А. Мейерберга, который в своем сочинении “Путешествие в Московию” так отзывался об Иване Афанасьевиче “Из разных разговоров в дороге мы заметили, что Желябужский не глуп и с верным суждением, узнали также, что он получил придворную должность благодаря покровительству канцлера [т. е. А. Л. Ордын-Нащокина]” (Утверждение династии/Андрей Роде. Августин Мейерберг. Самуэль Коллинс. Яков Рейтенфельс. (История России и Дома Романовых в мемуарах современников XVII— ХХвв.). М., 1997. С. 92.). В устах надменного Мейерберга такой отзыв о способностях московского служилого человека является большой похвалой.

Мария Долгорукая и Василиса Мелентьева – номера шесть и семь в перечне жен Ивана Грозного. Обе эти царские избранницы носили статус «женище», то есть любовница, а не венчанная жена, обе якобы были казнены вскоре после заключения союза и обе, по мнению большинства историков, никогда не существовали. Кто и зачем дополнил и без того немаленький список царских жен этими двумя именами?


Браки законные и незаконные

Строго говоря, царю, как и любому православному верующему, вообще не было положено вступать в повторный брак – на такое церковь смотрела с осуждением. И уж вовсе недопустимо было венчаться после троекратного вдовства. Но, возможно, понятия «жены Ивана Грозного» вообще не существовало бы, проживи первая царица долгую жизнь. Потому что первый брак самодержца был, вообще говоря, счастливым.

Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева была выбрана шестнадцатилетним Иваном на смотре невест, куда были привезены сотни девушек. По-видимому, Анастасия привлекла внимание своей красотой, а может быть, сыграло роль еще и то, что ее дядя был одним из опекунов малолетнего Ивана после смерти Василия III. Так или иначе, в 1547 году состоялось венчание, и вскоре на свет стали появляться наследники. Правда, до взрослого возраста дожили лишь двое – печально известный Иван Иванович и Федор, последний царь из династии Рюриковичей.

Свадьба с Анастасией Романовной. Лицевой летописный свод Ивана Грозного

Вероятнее всего, Иван так и прожил бы со своей Анастасией до конца своих дней, но случилось так, что в 1560 году царица скоропостижно умерла. То ли от частых родов, то ли – что вероятнее – в результате отравления. После смерти жены царь несколько дней не выходил из покоев, а выйдя, показал новое лицо – тирана Ивана Грозного.

Долго царь не вдовел – уже в следующем году он выбрал себе в жены дочку черкесского князя, которая незадолго до свадьбы приняла православие и новое имя Мария. Мария Темрюковна Черкасская, до крещения – княжна Кученей, оказалась женщиной горячих кровей и довольно жестокой – в том числе ее влиянию приписывается создание опричнины с последовавшим за этим террором. Но как бы то ни было, и ей было суждено сгореть за несколько дней. Марфа Собакина, по всей видимости, была отравлена еще до свадьбы: здоровая тщательно осмотренная докторами невеста внезапно стала слабеть и через две недели умерла.


Этой смертью, казалось, количество легальных браков Ивана исчерпывалось, но царь уверил высшее духовенство на специально созванном в Москве соборе, что брак не был консумирован, и церковь дала царю возможность взять четвертую жену, наложив, правда, при этом строгую епитимью: причаститься царь мог только на Пасху, в течение года ему был запрещен вход в храм, затем год он должен был стоять в храме с «припадающими» и так далее. Анна Колтовская, очередная царица, была отобрана в числе двенадцати девушек на том же смотре, что и Марфа Собакина. По неизвестным причинам спустя несколько месяцев царь сослал жену в монастырь в Тихвине. Там она приняла постриг и еще через несколько месяцев скончалась.

По свидетельствам историков и современников царя, разврат в царских покоях был делом обыкновенным, а сам Иван похвалялся английскому послу Джерому Горсею, рассказывая о «тысячах растленных им дев». Анна Васильчикова, также вскоре после некоего подобия свадьбы отправленная в монастырь, и Мария Нагая, мать царевича Дмитрия – личности, чье существование не вызывает сомнений – они упоминаются во многих исторических документах. Но вот относительно Марии Долгорукой и Василисы Мелентьевой уже больше ста лет ведутся дискуссии, затронувшие имена крупных историков, в том числе Николая Михайловича Карамзина.


Мария Долгорукая и Василиса Мелентьева – обе жены «по молитве», обе казнены

Ко времени, когда этот ученый принялся за сбор и упорядочивание существующих документов, история вообще и сведения о браках Ивана Грозного в частности преподносились без какого-либо единообразия и зачастую с хронологическими неточностями и ошибками. После того, как Карамзиным была проведена большая работа по изучению летописей и розыску документов конца XVI века, он восстановил очередность браков Ивана Грозного, которая долгое время принималась за истинную.

В «Истории государства Российского» Карамзин упоминает семерых жен – в этом списке нет Марии Долгорукой. Среди документов, на которые, по-видимому, опирался историк – Елагинский список начала XVII века и некий «Хронограф о браках царя Ивана Васильевича», датированный серединой XVII века.

Согласно тексту этого «списка жен», в ноябре 1573 года женой Ивана Грозного стала княжна Мария Долгорукая – «по молитве», то есть без совершения брачного обряда. Наутро после пышного празднования свадьбы Иван Грозный приказал «затиснуть ее в колымагу, повезти на борзых конях и опрокинуть в воду» - Мария была утоплена. Происшедшее трактуют как реакцию царя на то, что невеста не сохранила невинность до свадьбы.

В 1575 году Иван Грозный присмотрел новую спутницу – жену некоего Мелентьева. Быстро организовав прекрасной Василисе свободу от брачных уз – расправившись с мужем, царь, опять-таки «помолясь», назвал ее своей новой супругой, «обрачился со вдовою Василисою Мелентьевой». Новая жена якобы была женщиной крутого и жестокого нрава, имела большую власть во дворце, что послужило сюжетом пьесы А.Н. Островского «Василиса Мелентьева», да и других творцов вдохновило на создание произведений искусств.


Конец Василисы, по «Хронографу», был печален – заподозрив супругу в измене, царь казнил ее вместе с любовником. После чего вступил уже в последние свои семейные отношения – с Марией Нагой, ставшей в иночестве Марфой. Надо сказать, что к концу жизни Иван Грозный, движимый не то раскаянием, не то страхом ответа за совершенные им злодейства, составил Синодик опальных – то есть список для поминальной службы, которую читали в Великий пост. Документ был посвящен всем казненным и замученным им жертвам и представляет собой довольно мрачное чтение – в него входят тысячи и тысячи имен, в том числе женщин и детей. Но имен Долгорукой и Мелентьевой в Синодике нет. Как и в других письменных источниках русского двора и иностранных гостей


Источники сведений о женах царя - фальсификация?

Уже в XIX веке высказывались предположения, что найденный «Хронограф» - результат фальсификации, было названо и имя – Александр Сулакадзев. Этот историк, библиофил, коллекционер рукописей и большой энтузиаст по части изучения истории уже пользовался к тому времени славой фальсификатора исторических документов.

Потомок грузинских дворян, Сулакадзев принял в наследство от деда и отца довольно обширную библиотеку, и за время своей деятельности пополнил ее – в его коллекции насчитывалось несколько сотен рукописей, существенная часть которых, по-видимому, появилась на свет не без участия самого коллекционера.
Все началось в 1800 году, когда приятель Сулакадзева дипломат Петр Дубровский, обнаруживший во Франции старинную рукопись, попытался привлечь к ней внимание общества, но заинтересовать находкой никого не сумел. Тогда по его просьбе Сулакадзев сделал на документе пометку от имени дочери Ярослава Мудрого Анны Ярославны, которая была выдана замуж за французского короля Генриха I. Это сразу повысило популярность находки, правда, через некоторое время был установлен факт фальсификации – Анна жила в XI веке, рукопись же была датирована значительно более поздним периодом.

По-видимому, на совести Сулакадзева было множество «удревляющих приписок» к историческим документам, а кроме того, считается, что он создавал рукописи самостоятельно. Так, историку приписывается создание «Велесовой книги», якобы написанной славянами в дохристианский период. Судя по всему, и «Хронограф о браках царя Ивана Васильевича» - дело рук Александра Сулакадзева, то есть информация о двух царских «женах» - не что иное как вымысел.

Мотивы, которые побуждали историка Сулакадзева заниматься такого рода подделкой исторических документов, его современники объясняли не финансовой заинтересованностью, а стремлением дополнить историю, привлечь внимание к малоизвестным фактам – ведь в начале XIX века прошлое Руси еще не было предметом серьезного изучения. Возможно, в некотором смысле ему это удалось – ведь заманив читателя информацией о драматично завершившихся царских браках с таинственными красавицами «Хронограф» побуждает обратиться к другим историческим источникам и разобраться наконец в феномене «жен Ивана Грозного». По некоторым другим версиям, «Хронограф» стал результатам изучения Сулакадзевым большого количества материала, по результатам которого он сделал выводы как ученый и лишь по причине вольного отношения к науке оформил свои выводы в таком виде – «дерзко и с размахом».