Как рождаются легенды (сборник рассказов о любви)

Нина, спасибо огромное за новый рассказ )))
обожаю такие истории , с налётом мистики , но не о фантастических существах, а о живых людях.
Читала с замиранием сердца , очень боялась , что финал будет трагичным , но зная как ты любишь хеппи-энды всё же надеялась. Поэтому за такой замечательный финал ещё одно , отдельное спасибо )))
настолько мне нравится твой слог , так красиво и ажурно , но в то же время читается очень легко , несмотря на незнакомые слова и имена. Буду ждать новых рассказов )))
___________________________________

Мне очень понравились истории))) Жду еще с нетерпением)

Нина!
Вы очень, очень талантливый человек!
Что волшебство, что мастер и девил, что рассказы - всё восхитительно!
Хочется читать еще, еще и еще.
И порой становится жаль что наши любимые замечательные авторы вынуждены отвлекаться на еду, сон, работу и прочие вещи мешающие творить
_________________

 » Рождественская песня счастья

Рассказ написан в соавторстве с Дианой, к сожалению, не помню ее ник на этом сайте.

Рождественская песнь счастья

Дух Рождества буквально витал в воздухе… Он касался своей незримой рукой каждого уголка города, превращая старый Лондон в Рождественскую Страну Чудес… «Скоро Рождество», – кричала величественная и нарядная главная ель на Трафальгарской площади… «Скоро Рождество», - говорили витрины магазинов, соблазняя яркими товарами и суля умопомрачительные скидки, тем самым заманивая в свои сети безумных в своей восторженной эйфории и поиске лучших подарков людей. «Скоро Рождество», - пели по вечерам огоньки сотен тысяч гирлянд на улицах и в окнах домов... «Скоро Рождество», - шептало загадочное шуршание коньков на многочисленных катках… Даже природа не осталась в стороне и укутала все белоснежным покрывалом, придавшим городу еще большую торжественность и сказочность…
Сочельник наступит уже сегодня, и градус рождественского помешательства поднялся до невероятной высоты. Люди с неизменной воодушевленностью, кипевшей в них и только чудом не выплескивающейся наружу, и радостным блеском в глазах сновали от одной соблазняющей витрины к другой. Только иногда их лица омрачала сосредоточенность, и звучали вскрики: «Ах, дорогой, мы забыли о подарке для тети Мардж!» или «Как же я могла забыть купить коричневый сахар для пудинга!» Никакой мировой финансовый кризис, возможный конец света и глобальное потепление не способны были испортить это праздничное настроение. Наверное, только я выделялась своим угрюмым настроением на фоне этого яркого фейерверка веселья и радости… Прошли те времена, когда меня радовало Рождество, и я так же бездумно предавалась веселью и эйфории праздника. А сейчас я с тупым упрямством выхожу на праздничные улицы снова и снова, но это праздничное блаженное безумие все никак не может ко мне подступиться. Ах, как же я завидую этой радостной толпе! Пусть их траты и напрасны, подарки бессмысленны, и пусть в пудинге слишком много лишних калорий, зато все вокруг так безмерно и неприлично счастливы.
Я почувствовала легкий озноб и поежилась. Кажется, мороз крепчает. Ну, и как после этого верить в глобальное потепление? И как остальные могут часами гулять в такой холод? Я с отстраненным любопытством огляделась. Нет, похоже, больше никто не мерз так, как я. Во-первых, их грело и подгоняло воодушевление купить самые лучшие подарки для близких и любимых, а, во-вторых, они явно были теплее одеты, кутаясь в шарфы, посильней натягивая варежки и шапки… Все были так поглощены покупками, что никто не обращал внимания на мрачную, ссутулившуюся от холода девушку, в черном легоньком пальто и со взъерошенными морозным ветром каштановыми волосами. Черт, я даже не додумалась хотя бы надеть берет! Хорошо, что рядом большой торговый центр с десятком различных кафе, в котором можно греться хоть целый день. Пришлось ускорить шаг, правда, это довольно опасно, если учесть мои каблуки и скользкий тротуар…
В торговом центре просто яблоку негде было упасть. Покупатели проталкивались от прилавка прилавку, в лифтах и на эскалаторах стояли толпы людей с золотистыми или красными пакетами и коробочками в руках. Все были непривычно доброжелательны, вежливы и уступчивы; если кто-то кого-то нечаянно толкал, то обязательно рассыпался в извинениях и пожеланиях счастливого Рождества. Мне с трудом удалось найти свободный столик в кофейне, и я, заказав большую порцию любимого латте с карамелью (к черту калории!), снова погрузилась в свои мысли… Для меня этот город уже давно стал родным, но сейчас тоска по дому, который остался далеко за океаном, вновь завладела мной, крепко сжав в цепких лапках мое настроение и отравляя мысли ядовитым черным туманом. Праздничный Нью-Йорк не менее прекрасен, чем Лондон. Но, даже если бы он внезапно стал темным, грязным и запущенным – там живет моя семья. А нет ничего лучше праздника, который проводишь в кругу любящих родственников: мамы, отца и двух братьев. Но я не могу позволить себе перелет через Атлантику в оба конца, пока не закончу обучение, а мне остался еще один семестр в колледже. Просто пересылка подарков родным, которые пришлось покупать заранее, уже обошлась недешево, но я никогда бы не позволила себе оставить их без поздравлений.
Я очень скучала по родным и раньше. Но тогда справляться с тоской мне помогали Анжела – лучшая подруга – и Джейк. А сейчас я в первый раз провожу Рождество совсем одна. Два года назад я осталась без любимого человека, а теперь уже и Анжела уехала на все праздники в гости к семье своего бойфренда. Мне же приходится неприкаянно блуждать в одиночестве по праздничному Лондону и стараться не поддаваться болезненным воспоминаниям. И судьба, как назло, продолжала издеваться надо мной: повсюду за окружающими столиками ворковали влюбленные парочки или шумно общались подруги, что никак не добавляло радости и хорошего настроения. Напротив, при виде молодых девушек, не сводящих восторженных глаз со своих спутников, мне хотелось как минимум отвернуться, а как максимум – подойти и напомнить экзальтированной дурочке, что все на свете имеет свой конец, а любовь – и вовсе эфемерная субстанция, существующая только в сказках. Но я понимала, что не имею на это права, поэтому продолжала сидеть за столиком с чашкой кофе, глядя в пространство пустым взглядом. В реальность меня вернул вежливый вопрос:
- Девушка, у вас не занято?
- Нет, - я смущенно поглядела на остатки уже остывшего латте в чашке.
Рядом села женщина лет тридцати пяти, красивая, ухоженная и стильно одетая. Мне еще больше стало неловко за свое не по погоде пальто, и я решила уходить. Но она уже спрашивала:
- Вы тоже решили себя побаловать подарками?
Я, не зная, что ответить, смущенно кивнула головой. Женщина продолжила, забыв про свой эспрессо:
- Это правильно. Никто нас не побалует, кроме нас самих. Мой бывший муж на Рождество всегда дарил очередной дешевый безвкусный шарф, в то время как любовнице -обязательно бриллианты! А его глупая мамаша всегда привозила кошмарные вазы, которые приходилось прятать в кладовой и выставлять на видное место во время ее визитов, безбожно уродуя гостиную! Только теперь я понимаю, как прекрасно Рождество! Когда не нужно готовить домашний ужин для его ужасных родственников и радушно им улыбаться, а можно просто купить себе самый лучший пудинг и гору подарков, отдать бездомным эти ненавистные шарфы и выкинуть дурацкие вазы! Ах, как же прекрасна свобода! Делаю что хочу, покупаю что хочу, смотрю что хочу! Вы только поглядите, какая прекрасная сумочка от Дольче! – кивнула она на свою сумку и сделала победный глоток кофе.
Я внимательно наблюдала за ней, пока женщина говорила. Да, ее переполняли эмоции, и она была готова выговориться перед первой встречной, и при этом ее глаза блестели от счастья. Это явно не бравада обиженной и обманутой жены. Дама просто была откровенно счастлива, и хотела делиться своим настроением со всем миром. Похоже, ее брак действительно оказался настолько неудачен, что одиночество стало спасением. А я себя им наказываю. Но что мешает мне самой устроить себе праздник, если мне его хочется? Пусть я не могу позволить себе новогодние подарки, но кто мешает создать праздничную атмосферу в своей квартирке? А для этого обязательно нужна ель, живая и приятно пахнущая, совсем не такая, как эта, на которую я сейчас смотрю, из непонятного серо-серебристого пластика. Все начнется с выбора елки – праздник, хорошее настроение, и вообще – новая жизнь! И я самолично приготовлю пудинг!
А еще нужно выполнить то, что следовало сделать уже давно: избавиться от одного лишнего и болезненного напоминания… В моей сумке уже два года лежала небольшая книга, с которой я никак не могла расстаться. Когда-то в такой же вот предрождественской суматохе я уговорила Джейка купить ее. Мне стало безумно жаль интеллигентного мужчину, торговавшего книгами, аккуратно разложенными на полу, и я решила поддержать его. Когда я взяла одну потрепанную книгу, так символично оказавшуюся «Рождественской песнью»*, торговец тут же начал уверять, что это едва ли не первое издание. Джейк рассмеялся и хотел вывести его на чистую воду, но, глядя в мои умоляющие глаза, все-таки купил книгу, проворчав, что она и будет мне подарком на Рождество. Мужчина, обрадовавшийся деньгам, начал клятвенно заверять, что эта книга обязательно принесет счастье. Но мы уже шли дальше, не слушая, влюбленные и поглощенные друг другом… Если бы он только знал, что произойдет через несколько дней…
Просто выкинуть подарок Джейка у меня бы никогда не поднялась рука, я всегда с трепетом относилась к книгам. Хотя почему я себя сейчас обманываю? Просто мне не хотелось расставаться с напоминанием о моем счастье и моей боли. Может, это и сродни мазохизму, но так оно и было. Но вот сейчас, кажется, пришла пора начать новую жизнь, распрощавшись с последним воспоминанием о старой. Может быть, подарить ее этой милой женщине? Однако, коснувшись шероховатого кожаного переплета, я вспомнила, насколько он потрепан временем. Нехорошо дарить такие подарки. Сначала нужно ее обернуть, а уже потом я отдам книгу первому подходящему встречному.
Я вежливо распрощалась с дамой, поздравив ее с праздником, и пошла в отдел упаковки подарков. Мне очень повезло – не пришлось стоять в громадной очереди, так как робкая девочка-стажер предложила помощь. И уже через несколько минут я выходила из торгового центра, а в сумке лежал золотисто-красный сверток, перевязанный красивым зеленым бантом.
Холодный порыв ветра ударил меня в лицо, и я вынырнула из плена воспоминаний, оказавшись на шумной площади, временно ставшей рождественской ярмаркой с множеством ярких торговых палаток… Кажется, людей стало в два раза больше. Они веселились, смотрели на сценки, разыгрываемые уличными артистами, и покупали подарки, а автомобили в пробке остановились, казалось, на целую вечность. Меня тут же начало знобить, и я решила побыстрее выбрать ель и раскошелиться на такси. Не хватало еще заболеть на праздник. Я быстрым, насколько это возможно в таком столпотворении, шагом направилась на противоположную сторону площади, именно туда, где, как я видела несколько дней назад, торговали пушистыми красавицами. К счастью, чем ближе я подходила к этому месту, тем меньше становилась толпа, и вот, наконец, можно было увидеть заветное заграждение.
И тут же из моей груди вырвался разочарованный вздох. Как же глупо было надеяться, что в последний день перед Рождеством что-то останется! Это подарки можно покупать в последний день, а ели, конечно же, все раскупают заранее…Я уже готова была признать свое поражение, но мой глаз успел заметить зеленое пятно возле красной палатки, в которой торговали мишурой… Забыв о холоде и каблуках, я воодушевленно бросилась туда, начиная верить, что сегодня мне улыбается удача.
Меня встретил недружелюбный торговец, хмурый мужчина средних лет. Но я все равно улыбнулась и пожелала ему счастливого Рождества, сгорая от нетерпения вцепиться в эту последнюю ель, как в трофейную добычу, и тащить домой. Я просто влюбилась в эту небольшую зеленую пушистую красавицу и торопливо спросила цену, мысленно уже ища место в своей квартире, где деревце будет лучше всего смотреться… Но цена меня огорошила. Она явно была завышена в два раза, и я вспомнила, что не брала с собой много наличности. Ах, как же я ненавижу торговаться… Даже в путешествиях по восточным странам мне никогда это не удавалось.
Но сейчас я была буквально готова на все и начала с того, что совершенно не осталось выбора елей, и что осталась последняя, а, значит, мне полагается скидка. Мужчина упрямился, явно прикидывая, будут ли сегодня еще такие же забывчивые, или он упускает свой шанс. Вот черт, если бы у меня была с собой нужная сумма, я бы уже давно заплатила эту непомерно взвинченную цену! Но мне оставалось только отчаянно торговаться, постепенно превращаясь в ледышку. Кажется, с каждой минутой становилось все холоднее. Еще немного, и я не смогу нормально говорить от стука зубов! Но, похоже, еще несколько минут - и торговец сдастся, а я буду праздновать свой триумф.
- Что бы вам ни предлагала девушка, я дам вдвое больше за эту ель, - раздался приятный бархатистый голос за моей спиной. У меня, кажется, даже в глазах потемнело, и закружилась голова. Похоже, я теряю свою зеленую красавицу…
«Но какой красивый тембр голоса», - растаяло мое сердце … «И какая фееричная наглость! - возмутился мой здравый смысл. - Неужели это новый вид истинных английских джентльменов?»
Я обернулась посмотреть на этого наглого похитителя елок. Хорошо, что у меня примерзли ноги к земле, это не позволило мне упасть. Мой взгляд уперся в «нахального самца класса А», по моей собственной классификации противоположного пола. Он явно мне не по зубам. Уверенный в себе, стильно и дорого одетый красавец с небрежно растрепанной темной шевелюрой и нагловатой кривой улыбочкой на губах. Конечно же, он не сомневается в своей победе! Бесполезно даже пытаться включить свое обаяние. Хотя какое может быть обаяние у замерзшей девушки с покрасневшим на морозе носом?
Я повернулась назад к торговцу, уже алчно протягивающего руки к этому незнакомцу, явно радуясь, что не упустил своего. Мне оставалось только молча злиться, поскольку я не могла даже попробовать побороться за свою ель. Я демонстративно поймала взгляд незнакомца, пытаясь передать всю глубину своего возмущения его наглостью. И, гордо развернувшись, пошла прочь, надеясь, что не выгляжу слишком жалко, пытаясь сдержать наворачивающиеся слезы и отгоняя от себя чувство, что где-то глубоко в удивительных серых глазах незнакомца таилось смущение и сожаление…
Мною же овладела невероятная слабость и опустошение. Я не слышала криков толпы, и не осталось сил даже на злость и возмущение... И только слезы обжигали своим теплом мои ледяные щеки, а ноги горели адским огнем. Я с трудом различала, куда идти… Каблук все-таки предательски заскользил, и я больно плюхнулась на свою пятую точку. Ну, конечно же, как раз сегодня, в довершение ко всему, мне не хватало только падения. Хорошо еще, что, видимо, толпа увлечена особо яркой постановкой, и никто не заметил моей неловкости. Кажется, я ничего себе не повредила, только теперь меня уже вовсю бил озноб, и мне никак не удавалось собраться с силами и подняться, наконец, на ноги.
Сзади послышались шаги. Пушистая зеленая ель опустилась на снег рядом со мной. Ко мне наклонился этот нахальный похититель чужих елок.
- Вы сильно ушиблись? - встревоженно спросил он, рассматривая мое заплаканное лицо и протягивая мне руку.
- Нет, со мной все в порядке, – резко ответила я, все-таки приняв его помощь, и со смешанными чувствами обиды, злости и смущения встала рядом, размазывая по щекам слезы и борясь с желанием разрыдаться. Хорошо еще, что я не пользуюсь тушью для ресниц. И что теперь? Высказать все, что я думаю о таких, как он, строящих свою жизнь на основе рыночных отношений? Бездушных, циничных потребителях, считающих себя «хозяином положения»! Но, глядя в его серебристые изучающие глаза, я понимала, что не смогу произнести ни слова.
- У вас ледяные руки, вы же совсем замерзли. - Он первым нарушил молчание, но, видя, что я не отвечаю, продолжил: – Простите за ель, но вы так быстро ушли, что не я не успел с вами объясниться. Мне она не нужна, я просто, сидя в машине, наблюдал, как этот тип заставлял вас мерзнуть, и решил помочь. Эта елка для вас. – Он заглянул мне в глаза, и его щеки тронул румянец. Мда, я, скорей всего, была вообще пунцовой. Надо же, настолько жалко смотрюсь, что мне уже подачки дают! Ну уж нет, у меня есть остатки сил, и я не позволю ему окончательно растоптать мое самолюбие!
- Спасибо, но я не нуждаюсь в вашей милостыне, – холодно отчеканила я, собираясь гордо удалиться. Но незнакомец успел схватить меня за руку, и я почувствовала исходящее от его ладони живительное тепло. Никакого волевого усилия сейчас бы не хватило, чтоб вырваться. Даже больше - мне безумно хотелось, чтобы этот… «хозяин жизни» согрел меня в своих объятиях. От этой глупой мысли мне стало совсем неловко.
- Вы меня совсем не так поняли. Простите, если мое поведение вас обидело, но я, правда, просто хотел помочь. Пожалуйста, примите эту ель как подарок на Рождество, иначе я буду чувствовать себя последним негодяем, из прихоти отобравшей у хрупкой девушки праздник. – Он умоляюще заглядывал мне в глаза, не выпуская моей руки, и, наверняка, мысленно проклинал ту минуту, когда решился выйти из своего автомобиля. Сейчас он совсем не выглядел «самцом класса А», и я даже не знала, куда теперь его причислить. Одно я видела точно: мужчина сильно смущен из-за своего поведения. Представляю, как мы сейчас странно смотримся с зеленой елью у наших ног. Но что делать мне? Я же не могу просто так принять от него это дерево, за которое он заплатил безумную цену! Или могу?
Книга! Ведь я же специально обернула ее, чтобы отдать первому понравившемуся мне встречному и покончить с этим последним грузом воспоминаний! Что же, теперь, кажется, пора. И я решительно достала из сумки «Рождественскую песнь».
- Хорошо, я приму ваш подарок, если вы примете мой, - сказала я, вытаскивая свободной рукой из сумки шуршащий сверток и протягивая его мужчине. И снова залилась краской, вспомнив, насколько потрепана книга. Надеюсь, он не будет сейчас срывать упаковку. – Счастливого Рождества. Пусть она принесет вам счастье.
Он нерешительно взял завернутую книгу, но на его лице мелькнула тень облегчения. Ну и хорошо. Пусть делает с моим подарком, что хочет, хоть выбрасывает в первую попавшуюся урну. Зато обмен состоялся, и теперь можно мирно разойтись. Я в нерешительности оглядела уже свою колючую красавицу. Осталось каким-то образом добраться до дома, и можно будет, наконец, залезть под любимый теплый плед с чашкой горячего чая и согреться. Холод продолжал пробирать меня до костей, и озноб, кажется, стал еще сильнее. Ноги начали противно подрагивать, что мне совсем не нравилось, и я нервно поежилась. Сероглазый незнакомец выпустил мою руку, которая тут же стала сиротливо мерзнуть.
- Вы совсем дрожите. Давайте я вас подвезу до дома, - произнес он, подхватывая мою ель. – Сомневаюсь, что сейчас можно легко поймать такси, а я не могу допустить, чтобы вы из-за меня подхватили воспаление легких.
У меня уже не было сил сопротивляться, и я послушно пошла за ним. Если бы не дрожь, сотрясающая тело, можно было бы посчитать себя принцессой из сказки, за которой ухаживает прекрасный принц. Правда, вместо букета цветов он преподнес мне рождественскую ель, но так даже романтичнее… Однозначно, таких мужчин я раньше не встречала. Кажется, это настоящий английский джентльмен, почти вымерший вид. И кто его выпустил из Красной Книги?
Мы подошли к явно дорогой черной машине, даже в такую погоду сверкающей лаком и хромированными деталями. И у незнакомца даже был шофер?! Водитель терпеливо ожидал хозяина, стоя в неположенном месте за перекрестком. Многострадальная ель благополучно поместилась в багажник, а я изо всех сил пыталась не стучать зубами, сидя в теплом салоне машины. Озноб никак не желал прекращаться, и я впадала в какое-то странное оцепенение.
- Куда едем? – повернулся к нам шофер. Мужчина вопросительно посмотрел на меня. Все, что я смогла сделать – это слабо махнуть рукой и тихо проговорить:
- Через мост. А потом направо, я покажу.
Водитель невозмутимо кивнул и завел машину. В салоне воцарилась неловкая тишина, нарушаемая только тихим рычанием мотора. Мне все еще было непонятно, как вести себя с этим незнакомцем, который еще пятнадцать минут назад произвел на меня не самое лучшее впечатление. А вот теперь я сижу на заднем сиденье его роскошного автомобиля и не знаю, что сказать или сделать. И очень сложно противостоять расслабляющему действию тепла. Не хватало еще уснуть, пока мы медленно пробираемся через пробки... А самое безумное то, что обаяние мужчины все сильней и сильней поглощало меня. Мне стоило больших усилий отгонять мысли о его крепких и теплых объятиях, которые наверняка согрели бы меня. Вот дура! Я же даже имени его не знаю. И до этой случайной встречи мне казалось, что все мысли о согревающих мужских объятиях навсегда покинули меня еще два года назад.
- Вы слишком легко оделись для сегодняшней погоды, ведь все новости кричат о резком и непривычном похолодании. - Мужчина первым нарушил молчание, и от бархатистого тембра его голоса повеяло теплом. Мои щеки в который раз за сегодня покраснели, и я смущенно опустила голову.
- Я не слежу за новостями, к сожалению. Кстати, большое спасибо за ель и за то, что предложили подвезти, - негромко ответила я, не глядя не него.
- Ну что вы… - даже по голосу было ясно, что мужчина улыбается. – Я не мог не помочь прекрасной незнакомке.
Прекрасной? Возможно, у мужчины плохо со зрением? Вряд ли меня в данный момент можно назвать прекрасной – спутанные ветром волосы, пунцовые щеки, покрасневший нос… Правда, может быть, это просто такое выражение – «прекрасная незнакомка»? Черт, я же и сама не представилась… Вежливый английский джентльмен никогда не будет называть свое имя первым, кажется, так написано в правилах этикета.
– Меня зовут Эмма, - чуть виновато назвала я свое имя.
- Роберт, - в свою очередь представился он. – И давайте перейдем на «ты».
Я только согласно кивнула. Мы наконец-то выехали из пробки, и машина увеличила скорость.
- На втором светофоре поверните налево, пожалуйста, - попросила я шофера.
- Хороший район, - отметил Роберт.
- Да. – Я вежливо улыбнулась. Мне нравилось здесь жить – тихо, уютно, недалеко от колледжа, и, что самое главное – здесь я была хозяйкой самой себе. Я не любила общежитие. Жизнь по расписанию – это не мой выбор. А в этой квартире я чувствовала себя как дома, поскольку владелица позволила мне обустроить все по своему вкусу. Она была на редкость милой женщиной, и у меня с ней не возникало проблем. Правда, ей не очень понравилось, когда Джейк буквально поселился со мной, видимо, в глубине души считая, что молодой леди не подобает так себя вести. К ее чести, она ни разу не упомянула его имени с тех пор, как он исчез из моей жизни.
Роберт испытующе смотрел на меня. Внезапно в его кармане зажужжал зуммер сотового. Он, поморщившись, достал телефон, взглянул на экран и сбросил вызов.
- Эмма, но здесь довольно дорогое жилье.
- Да, - пожала я плечами. - На оплату квартиры уходит целое состояние, но мне нравится жить одной.
- Я считал, что ты живешь с родителями, - удивился Роберт.
- Нет, одна, - призналась я. По какой-то непонятной причине мне захотелось быть с ним откровенной. – Мои родители живут далеко, за океаном. Я приехала в Лондон на учебу.
- Понятно… - сочувственно произнес Роберт. – Наверное, тяжело жить одной в чужой стране.
- Да, наверное… - неохотно ответила я. Теоретически мне еще почти не доводилось оставаться одной. Со мной всегда была подруга, а еще раньше – Джейк, с которым мы приехали в Англию и не собирались расставаться. И. возможно, так и жили бы вместе, если бы не тот случай… Я решительно отогнала от себя нежелательные мысли и перевела тему:
- А ты… Тоже живешь один?
- Нет, - рассмеялся Роберт. – У меня большая семья – родители, старший брат с женой и двумя детьми, и младшая сестра, которая готовится выйти замуж, и поэтому весь дом сейчас завален журналами, образцами тканей и визитными карточками цветочных салонов, ресторанов и визажистов. Я не выдержал и сбежал, пока не сошел с ума от щебетания Мэгги и боевых воплей племянников.
Я присоединилась к его смеху, немного завидуя тому, с какой любовью Роберт говорил о родственниках. Большая, дружная семья, которая скоро соберется за праздничным столом, и только мне не найдется там места. А так хотелось бы, чтобы Роберт с такой же гордостью и нежной любовью рассказывал и обо мне…
О чем я только думаю? Почему это он должен кому-то рассказывать обо мне? Мы встретились случайно, через несколько минут разойдемся и больше никогда не встретимся. Он уедет к своей сестре и племянникам, а я останусь наедине с елью и воспоминаниями о бархатистом голосе, серых глазах и неотразимом обаянии…
- Мисс, куда дальше? – вырвал меня из печальных размышлений голос водителя. Я стряхнула с себя оцепенение и попыталась сориентироваться. Кажется, мы уже приехали.
- Вот у того дома остановите, пожалуйста, - попросила я. Машина, прошуршав шинами по снегу, послушно остановилась.
- Спасибо, - еще раз поблагодарила я и потянулась к двери с намерением открыть ее. Ладонь Роберта легла на мою руку.
- Не торопись, - мягко попросил он. В полном остолбенении я наблюдала, как мужчина выходит из машины и открывает мне дверь, помогая выбраться наружу. Холод и ветер вновь ударили по мне. Я не выдержала и пошатнулась, практически падая в объятия Роберта. Чувство невероятного комфорта, уюта и блаженства накрыло меня теплым пушистым крылом. И тут же исчезло, потому что Роберт осторожно отстранил меня от себя и неуверенно спросил:
- Эмма, с тобой все в порядке?
- Да, конечно, - виновато ответила я, мысленно ругая себя за неловкость и необъяснимое желание опять прижаться к дорогостоящему черному пальто. – Все нормально. Просто я сильно замерзла. Еще раз спасибо за ель и транспортные услуги.
Роберт пару секунд внимательно рассматривал меня. Я машинально поежилась под пристальным взглядом, уже страстно желая забрать, наконец, свое деревце и распрощаться с малознакомым мужчиной, вызывающим у меня такие странные ощущения. Роберт открыл багажник, достал ель и повернулся ко мне.
- Куда ее нести?
- Я сама, - запротестовала я, протягивая руку к колючей красавице. Но Роберт непреклонно покачал головой.
- Я донесу сам. Должен же я проверить, что ель доставлена до места?
У меня не было сил спорить, и я молча показала на подъезд. Роберт с деревом в руке умудрился открыть и придержать дверь, потом залезть вместе со мной в лифт, и только кнопку этажа я нажала сама, не дожидаясь его помощи.
С мелодичным звонком лифт остановился.
- Я уже почти дома. Вот моя квартира, - показала я, надеясь, что вот теперь Роберт отдаст мне ель и распрощается. Но он невозмутимо проследовал за мной, держа дерево перед собой, пока я лихорадочно искала в сумке ключи. Ну почему я не додумалась достать их раньше в лифте? Наконец пропажа нашлась, дверь открылась, я придержала ее для Роберта, проходя в квартиру, и… И что дальше? Роберт так и встал в прихожей, держа ель в руках и не демонстрируя желания куда-то идти. А я не знала, как вежливо с ним проститься, и, чувствуя слабость и сонливость, мечтала только о горячем чае и теплом одеяле. Но нельзя же вот так просто выставить его за дверь?
- Еще раз огромное спасибо за помощь. Не хочешь чая или кофе? – спросила я, уверенная, что он наверняка вежливо откажется, спеша к семье и, возможно, возлюбленной – не может же такой мужчина оставаться один? А я и так отняла кучу его времени.
К моему удивлению, он тут же согласился на чай и принялся снимать ботинки, спрашивая, куда я хочу установить ель. Мне ничего не оставалось, как направить его в гостиную и плестись на кухню ставить чайник. Хорошо, что заставила себя сделать генеральную уборку к празднику, теперь хоть не стыдно принять гостя. И почему он не торопится к себе домой? Ведь скоро же вечер, традиционный ужин Сочельника… Да, там сестра надоедает подготовкой к свадьбе, орут племянники – а я вполне могу представить себе, как могут кричать мальчишки, - но не до такой же степени? И его девушка или возлюбленная, которая просто обязана существовать, вряд ли придет в восторг, узнав, что Роберт помог мне поставить елку в углу. Хотя зачем ей ревновать? Сомневаюсь, что его настолько может увлечь моя скромная персона. По всей видимости, это просто банальная вежливость. Он сейчас глотнет чая, распрощается и уйдет в лондонский туман, даже не оглянувшись.
Я всхлипнула. Нет, это не расстройство по поводу случайной встречи и неизбежного расставания. Это, кажется, начинается насморк. Сказывается прогулка по зимнему городу в осеннем пальто. И лучше бы Роберту действительно уйти поскорее, пока он не заболел.
Я поставила на поднос чашки, чайник, исходящий паром, блюдце с порезанным лимоном и направилась в гостиную. Кстати, почему там так тихо? Может быть, Роберт уже переменил свое решение и уже ушел, тихо, по-английски, не прощаясь?
Нет. Он застыл у книжного шкафа, разглядывая корешки книг, и, кажется, даже не слышал моих шагов. Зато отреагировал на зуммер сотового, так же, как и в машине, хмуро сбрасывая вызов и резким движением убирая телефон в карман. Я не смогла справиться с любопытством.
- Что-то случилось?
Роберт вздрогнул и повернулся ко мне.
- Нет, все нормально. Так… небольшие проблемы. Позволь, я помогу тебе.
Он взял у меня поднос и аккуратно поставил его на небольшой журнальный столик. Честно говоря, я не только не возражала против помощи, но и была ей несказанно рада. Противная слабость никак не уходила, озноб не прекращался, и я боялась, что просто не донесу чай, выронив его по дороге.
- Хорошая коллекция книг, - заметил Роберт, устраиваясь в кресле.
- Это не мои, - вяло улыбнулась я, садясь на диван. – Это владелицы квартиры. Точнее, ее покойного мужа. После его смерти она не захотела держать книги у себя и перевезла сюда, а я не возражала. Мне нравится держать в руках кожаные переплеты, проводить пальцем по золотому тиснению, перелистывать страницы и представлять тех людей, которые когда-то раскрывали их при свете свечи. Наверное, это может показаться несколько старомодным, когда все гоняются за электронными девайсами, но… я люблю книги.
- Я тоже люблю, – мягко произнес Роберт.
И мне понравилось это. Теперь можно не волноваться за судьбу своего подарка. Наверное, это судьба. Случайно встреченный незнакомец не выкинет книгу в ближайшую урну, даже увидев, насколько она истрепана.
Но больше Роберт ничего не сказал. Только пристально изучал меня серыми глазами.
Я, смутившись, вспомнила об обязанностях хозяйки и приступила к разливанию чая. Только вот руки подрагивали от слабости, и, как я не пыталась скрыть это, носик чайника несколько раз стукнул о чашку. Роберт заметил это.
- Эмма, с тобой точно все в порядке?
- Да, - поспешила я уверить его. – Просто замерзла на улице и никак не согреюсь.
- Тебе надо выпить чего-нибудь более крепкого, чем чай. Есть у тебя бренди?
- Есть… Наверное.
Когда со мной жил Джейк, спиртное в доме водилось постоянно. Но после того ужасного события я выкинула все бутылки, как начатые, так и непочатые. Правда, бренди, вроде бы, оставила – для кулинарных целей. И бутылка с этим горячительным напитком должна стоять в угловом шкафчике.
Может быть, Роберт и прав, и мне стоит выпить капельку. А, может быть, он хочет и сам, просто не решается сказать об этом напрямую. И я поднялась, чтобы принести бутылку. Но, выпрямившись, тут же пожалела об этом – закружилась голова, и мне пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.
- Эмма, сядь, - немедленно отреагировал Роберт. – Я принесу сам. Где оно стоит?
- Не надо, - слабо запротестовала я. Не хватало еще, чтобы гости расхаживали по моей квартире, как по своей, и копались в шкафчиках.
- Эмма, сядь, пожалуйста, - настойчиво попросил Роберт и взял меня за руку с явным намерением усадить на диван. Я невольно отшатнулась, задела ножку столика, он, в свою очередь, качнулся, чашки опрокинулись, и на полированную столешницу, паркет и диван полился чай. И на Роберта тоже.
- Ой! – Я вскинула руки, прижимая их к горящим щекам, и испуганно замерла на секунду, глядя, как Роберт, даже не выругавшись (что меня несказанно удивило – Джейк в такой же ситуации не закрывал бы рта несколько минут, вспомнив и меня, и всех моих родственников), промокает салфеткой мокрое пятно на брюках и рубашке.
- Снимай скорее, чай же горячий! – Я, опомнившись, метнулась к мужчине, начиная расстегивать ему пуговицы и вряд ли осознавая до конца, что делаю.
- Эмма, не надо. – Роберт попытался остановить меня, накрыв своей ладонью мои. – Чай не такой уж и горячий, и на меня попало не так и много.
- Все равно снимай, - умоляюще попросила я, усиленно стараясь не обращать внимания на тепло, исходящее от его рук, и неохотно отстраняясь. – Я дам тебе что-нибудь переодеться и высушу одежду. Не можешь же ты выходить на улицу в таком виде.
- Ну… Хорошо, - с сомнением согласился он. – Но мне все-таки кажется…
Я уже не слушала его, копаясь в шкафу в поисках какой-нибудь одежды. Вряд ли мои вещи налезут на мощное мускулистое тело Роберта. Даже старые штаны и футболка Джейка были бы малы Роберту – парень не отличался ростом и атлетической фигурой. Но их все равно нет – я избавилась от барахла своего бывшего бойфренда два года назад. Тогда тоже наступал Сочельник, и город был украшен гирляндами и лампочками, и метель мела по улицам, пряча за темными облаками бледно-серебристую луну...

- Желаю приятного полета, - Джейк привлек меня к себе и коротко поцеловал.
- Спасибо, - улыбнулась я, прижавшись к холодной кожаной куртке. – Кажется, мне пригодится твое пожелание. Метель усиливается.
- Да ну, - Джейк небрежно отмахнулся. – Так часто бывает зимой. И в прогнозе сказали, что снег скоро кончится. Подумай только, через каких-то двенадцать часов ты уже будешь сидеть рядом с мамой и слушать радостные возгласы братьев.
- А ты точно не хочешь полететь со мной? – уже зная ответ, безнадежно спросила я.
- Эмма, мы же уже говорили об этом, - сердито отозвался Джейк. – У нас нет денег на два билета, и лучше, если полетишь ты, потому что мой отец переживет без меня еще год. Так что давай, дорогая, иди регистрируйся и привези мне из Нью-Йорка что-нибудь типично американское.
- Например? – грустно, но все же улыбнулась я.
- Не знаю. К примеру, небольшую статую Свободы.
Он еще раз быстро поцеловал меня и, развернув, подтолкнул в направлении стойки регистрации, сопроводив это действие легким шлепком по моей нижней части. Я поморщилась. Джейк прекрасно знал, что я не люблю этого, но, тем не менее, всегда поступал таким образом, демонстрируя свое право собственности на меня.
Метель, вопреки мнению моего бойфренда, не стихала, а только усиливалась. Рейс откладывали уже я третий раз, и никто не мог спрогнозировать, когда самолет поднимется в воздух. Я, тяжело вздохнув, полезла за сотовым. Мама не обрадуется, услышав, что дочь, возможно, не успеет прилететь до завтрашнего утра.
Она не то что не обрадовалась – мама нервно потребовала, чтобы я возвращалась домой и встречала Рождество в компании Джейка.
- В такую погоду нельзя летать, милая, - уговаривала она меня. – Это очень опасно. Ты сама видишь в новостях, как часто падают самолеты. И обязательно позвони мне, когда доберешься домой. Я буду ждать.
Я вынужденно согласилась. Мне совершенно не хотелось и дальше торчать в аэропорту, положив голову на набитую подарками сумку, не зная, когда, наконец, объявят посадку. И я набрала номер Джейка.
Но он не отвечал. И телефон не был выключен, нет. Я слушала и слушала длинные тягучие гудки, раз за разом набирая номер, все еще надеясь, что Джейк просто чем-то занят и не может подойти, но когда-нибудь его дела закончатся, и он приедет за мной.
В конце концов надежда иссякла. Я убрала телефон в сумку и устало побрела к выходу, подозревая, что с такси в такой снегопад тоже возникнут проблемы. Но мне повезло – машина нашлась довольно быстро, и незадолго до полуночи я вернулась домой.
Света в окнах не было. Это ни о чем не говорило – Джейк мог уже лечь спать или смотреть спортивный канал по телевизору, глотая пиво. Однако дверь оказалась незапертой, что смутило меня. В прихожей, которую я так тщательно убрала перед отъездом, валялись женские сапожки и чужая куртка. А из спальни доносились отчетливо слышные стоны.
- Джейк! – Не помня себя от ужаса и отвращения, я, даже не раздевшись, ворвалась в спальню – свою спальню! – и застыла на пороге ледяным изваянием, уставившись на две сплетенные фигуры на постели. На полу стояла пустая бутылка из-под виски, валялся почему-то только один стакан, прикрытый кружевными трусиками, и с кровати свешивалась моя любимая простыня, привезенная из Египта. Странно, но прошло уже два года, но я помню мельчайшие детали так, словно это случилось вчера.
- Эмма? – пьяно удивился Джейк, оторвавшись от своего увлекательного занятия. – Ты уже вернулась, дорогая? Присоединяйся к нам. Мы с Кэтрин скучали без тебя…
- Вон! – коротко и резко приказала я.
- Что? – изумился мой бывший возлюбленный.
- Убирайся вон! – повторила я. – И ты тоже! – Последнее относилось к его сокурснице, которая очень любила бывать в нашей компании. Теперь мне становилось ясно, почему.
- Эмма, но… - Джейк не успел договорить – ему на голову приземлились брошенные мной джинсы. Кэтрин уже сама, не дожидаясь повторного приказания, поспешно вылезла из моей постели и металась по комнате, собирая разбросанные детали одежды.
Через полчаса все было кончено. Джейк, пьяно покачиваясь, спустился вниз, волоча за собой собранную наспех сумку с вещами, Кэтрин улизнула еще раньше, и я осталась одна зализывать раны и склеивать разбитое сердце.
Больше мы с Джейком не виделись. Он, протрезвев, пытался звонить, извинялся, присылал букеты цветов и плюшевых медведей… Но я отказывалась отвечать на его звонки, цветы немедленно отправляла в мусорное ведро, игрушки отдавала в детский сад по соседству и избавилась от всего, что как-то могло напомнить о нем. Кроме «Рождественской песни». Но теперь покончено и с ней. Может быть, Роберту эта книга принесет то счастье, о котором говорил продавец…

Моя рука нащупала в глубине шкафа что-то объемное. Да, может быть, это подойдет…
- Вот, - я протянула Роберту полосатый махровый халат, старательно отводя взгляд от перекатывающихся под гладкой кожей мускулов, и забрала мокрую рубашку. – Через несколько минут все будет готово. Принеси мне брюки, когда снимешь их, хорошо?
И я поспешно покинула гостиную, преодолевая головокружение и слабость. Мало того, что Роберт убил на меня кучу времени, того, что он действует на меня совершенно непонятным образом, вызывая непривычные желания, так я еще и умудрилась испортить ему рубашку стоимостью в несколько сотен фунтов! Я просто обязана сделать все, что в моих силах, чтобы Роберт хотя бы мог спокойно вернуться домой, не ощущая дискомфорта.
Правда, до ванной комнаты, где я намеревалась просушить рубашку феном, мне дойти не удалось. Голова закружилась, в глазах потемнело, ноги подкосились окончательно, и я бессильно свалилась на пол. Последнее, что осталось в моей памяти – это встревоженный вскрик Роберта: «Эмма?!»

… два сплетенных тела на кровати, едва прикрытых простыней. Джейк, впившийся губами в грудь Кэтрин, и ехидно усмехающееся лицо девушки, которая смотрит на меня…

… невнятный шум и два встревоженно переговаривающихся мужских голоса.
- Мистер Трейзер, что с ней?
- Не знаю. Девушка неожиданно упала в обморок.
- И куда мы едем?
- Домой. Отец сможет понять, что случилось….

… - Эмма, тебе надо забыть его. Просто выкини его из головы. Джейк недостоин тебя, я всегда это говорила.
- Анжела, я знаю. И я уже забыла про него. Почти…

… высокий молодой женский голосок:
- Роберт, кто это? Надо же, ты первый раз привел девушку домой…
- Не привел, а принес, - второй голос, более низкий, но тоже явно принадлежащий молодой женщине. – Чтобы девушка согласилась прийти домой к Роберту, ее надо не иначе как ударить по голове.
- Рейчел, прекрати! – первый голос. – Не видишь, она в одеяле!
- Значит, уснула, не выдержав его занудства, - усмехается второй голос…

… - Юная леди, поверьте, эта книга принесет вам счастье! Вот увидите!
- Да, конечно, - бормочет Джейк, обнимая меня за плечи. – Еще расскажи нам, что в ней скрыто тайное послание от великого пророка.
- Джейк, Диккенс не писал пророчеств!
- Я-то знаю. И ты знаешь. Но вот знает ли этот пройдоха, всучивший нам старье по цене двух новых книг?
Джейк смеется и уводит меня прочь, оставляя позади старого мужчину со стопкой потрепанных книг…

… - Роберт, что происходит?
- Отец, Эмма внезапно потеряла сознание. Я не знал, что делать, и привез ее домой.
- Ну, вероятно, ты сделал лучшее, что мог. Положи ее сюда. Откуда ты ее принес?
- Из ее квартиры.
- Да? Интересно… Роберт, она вся горит! У нее температура!
- Так вот почему она все время ежилась от холода. Я считал, что это из-за ее легкого пальтишка.
- И ты продолжал с ней гулять? Роберт, я не думал, что ты настолько безответственный! Дай мне шприц. Я боюсь, как бы дело не кончилось пневмонией…

… Девушка, вы совсем замерзли. Эта ель для вас. Я не мог допустить, чтобы вы замерзли, и хочу отвезти вас домой.
Замерзла… Да, я совсем замерзла. Мне холодно, очень холодно… Но в то же время и жарко… И почему так болит голова?..

Темнота постепенно отступала, и я вырывалась из объятий сна. Это было крайне неприятное пробуждение. Дышать я могла только ртом, в горле невероятно першило, а голова, как будто налитая свинцом, скорее всего, разболится при малейшем движении. Невероятными волевыми и физическими усилиями я разлепила веки.
И только охрипшее горло помешало мне вскрикнуть. Зато остатков сна как не бывало. Это не моя комната! И вообще я никогда в жизни не видела ее! Как я сюда попала!?
Пытаясь успокоиться, я восстанавливала в памяти вчерашний день, хотя он казался таким далеким и нереальным. И вчерашний ли он был? Сколько времени я провела без сознания?
Да, я помню, что жутко замерзла, и теперь явно за это расплачиваюсь. Помню необычное знакомство с… Робертом. Он подарил мне ель, отвез домой и остался на чай. Который пролился ему на рубашку. А что было дальше? Почему я оказалась в незнакомом месте?
Наверное, мне стало плохо, и Роберт, оказавшийся рядом, не захотел оставлять меня одну и привез в… больницу? Я внимательно оглядела комнату, выдержанную в бежевых тонах. Да, стиль минимализма, но это точно не больничная палата. В больницах не стоят кровати королевских размеров. Наверное, стоит подняться с постели и все выяснить.
Мои мысли прервал стук в дверь. И я даже смогла прохрипеть: «Войдите». На пороге стоял Роберт, мой вчерашний принц из сказки, держащий в руках поднос с чаем.
- Ты уже проснулась? Прости, я старался прийти пораньше, чтобы ты не успела испугаться незнакомого места, но и не хотел будить тебя, - сказал он, ставя поднос на прикроватную тумбочку и садясь рядом со мной на кровать. – Эмма, прости, пожалуйста, но я позволил себе некоторую бестактность. Тебе вчера стало плохо. Я не знал, что делать, поэтому привез тебя в дом своих родителей. Мой отец, Кеннет – врач, я вас представлю чуть позже, когда он придет тебя осматривать. Кстати, как ты себя чувствуешь?
- Бывало и лучше, - то ли прохрипела, то ли простонала я. Надо же… Дом родителей Роберта. И мужчина, которые не сбежал в ужасе при виде упавшей в обморок женщины… Действительно принц из сказки.
- Хочешь чая? – тем временем предложил мне почти вымерший вид мужчины.
- Да, спасибо, - попыталась вежливо улыбнуться я. - Я как раз мечтала о чем-то горячем. - Роберт налил мне чай в чашку, и после нескольких глотков я почувствовала себя немного лучше. Надеюсь, по крайней мере, уже не буду так жутко хрипеть.
И лучше не думать о том, как я сейчас выгляжу. Меня в принципе нельзя назвать красавицей, а сейчас, наверное, мой внешний вид больше всего подойдет ведьме. Никакой надежды воспользоваться положением и очаровать Роберта, который с каждым мгновением все больше и больше нравился мне. Идеальный мужчина, добрый, красивый, сильный благородный рыцарь, готовый в любую минуту кинуться спасать незнакомых девушек из беды… Прекрасный принц на черном, сверкающем лаком автомобиле, словно бы только сто сошедший со страниц романов. Мечта любой девочки в возрасте от двенадцати до девяноста. И он сидит на кровати рядом со мной, участливо смотрит своими пронзительными серыми глазами и бархатистым голосом окутывает меня нежностью и теплом…
- Тебе стоит выпить горячего бульона, но он будет чуть позже. Сью готовит его к завтраку.
- С… спасибо, - выдавила я, слегка запнувшись. Взгляд Роберт обладал какой-то необъяснимой притягательностью, и мне внезапно захотелось спрятаться под одеяло с головой. Может быть, так я смогу разобраться в том, что творится у меня в душе?
- У тебя хватит сил спуститься вниз? Моя семья очень хочет с тобой познакомиться, - произнес он, виновато улыбнувшись.
Я непонимающе на него посмотрела. Зачем я нужна его семье? Какое им дело до невовремя заболевшей незнакомки? Или у них вся семья так ангельски добра? Или это пресловутая английская вежливость, которая уже практически не встречается в нашей жизни, как и английские джентльмены? Я собралась с мыслями и вытащила из глубин памяти свои запасы светскости.
- Ну, если они действительно хотят со мной познакомиться, то это будет большой честью для меня. Я и правда должна поблагодарить твоих родителей за то, что они воспитали тебя таким добрым и благородным.
- Эмма, понимаешь, - смущенно проговорил Роберт. – Возникла не совсем обычная ситуация. Видишь ли, я еще никогда не приводил девушек в дом родителей. Но так получилось, что я просто не мог оставить тебя одну в пустой квартире. И теперь вся семья думает, что ты моя девушка, а я не стал вдаваться в подробности… Мне не хочется им врать, но… - Теперь его щеки покрывал густой румянец. Это было так трогательно, что я решила пойти навстречу. Тем более, что после того, как Роберт столько сделал для меня, я просто не могу подвести его.
- Хорошо, Роберт, я все поняла. Мне нужно просто немного тебе подыграть, чтобы твои родители не подумали, что ты притащил в их дом непонятно кого. Так, наверное, действительно будет проще.
Роберт досадливо провел руками по волосам.
- Ты все не так восприняла, Эмма… - начал он, но в этот момент в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату ворвалась красивая, невысокого роста девушка с короткой стрижкой на темных волосах.
- Роберт, не будь эгоистом! Я тоже хочу пообщаться с Эммой! – Она бесцеремонно прыгнула мне на кровать – Как ты себя чувствуешь? Прости, забыла представиться. Меня зовут Мэгги, и я младшая сестра вот этого зануды! Кстати, а как вы познакомились?
- Эмма, не переживай, тебе совсем необязательно отвечать на ее вопросы, - с улыбкой проговорил Роберт. – Они всегда сыплются из нее, как из прорванного мешка, и никогда не заканчиваются. И не пугайся. Мэгги, в общем, не так страшна, как кажется с первого взгляда, просто не позволяй ей заговорить себя до смерти. – Он уже смеялся, поддразнивая сестру. А она в ответ картинно надула губки и скорчила обиженную гримасу, правда, через секунду тоже звонко рассмеялась.
- Вообще-то я принесла Эмме одежду, чтобы она переоделась к завтраку, потому что вы, мужчины, никогда не подумаете о самом главном! А ты выставляешь меня каким-то монстром! – смеясь, воскликнула девушка, протягивая мне сверток. – А тебя искал отец, так что тебе придется спуститься вниз. А я пока помогу твоей девушке переодеться. Не переживай так, я ее не съем!
Роберт нерешительно направился к двери, наверное, раздумывая, стоит ли меня оставлять наедине с сестрой. Остановившись в дверном проеме, он обернулся и очень серьезно сказал:
- Мэгги, она действительно болеет, пожалуйста, постарайся сильно не утомлять ее. – А потом уже веселее обратился ко мне: – Если что, зови на помощь. И не бойся, тебя все поймут. – Роберт захлопнул за собой дверь.
Его сестра тут же стала серьезней.
- Не обращай внимания, мы с ним так с детства общаемся. – Она внимательно меня оглядела. – Но мужчины действительно постоянно забывают о самом главном. Ты, наверное, ужасно хочешь принять душ. Только как себя чувствуешь? Сама справишься или тебе помочь?
Я попробовала подняться. Да, слабость была весьма ощутимой, но, думаю, на душ у меня сил хватит. Мэгги все равно довела меня до ванной комнаты, поддерживая за руку. Первое, на что наткнулся мой взгляд – это мое собственное отражение в зеркале, и после этого я уже не могла разглядывать обстановку, твердо направившись к душевой кабинке. Пришлось вымыть волосы, иначе я бы просто не смогла их расчесать. Правда, на это ушли почти все мои силы. Мэгги помогла мне одеться и высушить длинные волосы, которые привели ее в полный восторг. К концу этой процедуры появился Роберт, пригласив нас к завтраку. Я неуверенно направилась к дверям, намереваясь спуститься вниз своими силами, но он без лишних разговоров подхватил меня на руки. Последний раз меня носили на руках в далеком детстве, когда я еще не умела ходить… Сказка никак не заканчивалась, и для того, чтобы полностью ощутить себя принцессой, мне не хватало только пышного платья и диадемы на волосах.
Внизу за столом собралось как-то очень много народу. Я попыталась вспомнить, что рассказывал о них Роберт. Ну, Мэгги я уже знала. А вот этот высокий блондин – по всей видимости, ее жених. Крупный молодой мужчина – похоже, брат Роберта, и рядом с ним его семья – красивая молодая светловолосая женщина и двое вихрастых мальчишек. А во главе стола сидят явно родители Роберта – строгий голубоглазый мужчина и невероятно обаятельная улыбчивая женщина. И все они неотрывно следили за нами.
Мне стало неловко. Не самый лучший вариант знакомства – на руках у почти незнакомого тебе человека. Правда, по какой-то причине мне бы хотелось провести остаток своей жизни в его объятиях.
- Доброе утро, Эмма, - мягко произнесла мать Роберта.
- Доброе, - смущенно ответила я, покрепче прижимаясь к твердой мужской груди. Жаль, что после краткого знакомства с присутствующими Роберт опустил меня на стул, вежливо отодвинутый для меня высоким блондином. Я почувствовала себя как-то очень одиноко, не чувствуя теплых рук, обнимающих меня, и опустила голову, не решаясь присоединиться к милой семейной застольной беседе. Правда, ее и не последовало. Глава семьи, Кеннет, проворчал, что мне следовало бы оставаться в постели. Но его никто не послушал. Все уже суетились вокруг меня, выясняя, чего мне хочется, и, не дожидаясь ответа, тут же решили, что все-таки нужен бульон. Кто-то – кажется, Эрон – предложил покормить меня с ложечки. Дети радостными воплями поддержали его, но, к счастью, Рейчел смогла утихомирить их.
Если честно, я совсем не чувствовала аппетита, и меня утомляло осознание того, что за мной пристально наблюдает вся семья. Но, сделав пару глотков бульона, не смогла остановиться. Сказка продолжалась и здесь. На вкус он оказался просто волшебным. Видимо, неизвестная мне Сью постаралась на славу. Только вот боюсь, что после завтрака на наши с Робертом головы посыпятся вопросы. Надо пожаловаться на слабость и выразить желание лечь в постель. Не будут же родственники Роберта приставать к больной девушке? Или будут?
Но меня спасли дети. Они возбужденно запрыгали на стульях и начали требовать подарки. На этот раз даже их мать не смогла справиться с ними. Рождественский завтрак закончился, и все направились в гостиную, к гигантской ели. Роберт снова подхватил меня на руки. На этот раз я даже не пыталась сопротивляться. Даже больше того, втайне я на это надеялась. И вот это пугало меня. Рождество скоро закончится, и мне придется забыть этот сказочный сон с прекрасным принцем. Вряд ли мы встретимся еще раз, хотя, честно говоря, я не отказалась бы от продолжения знакомства. Рядом с Робертом я чувствовала себя… настоящей женщиной. Вместе с Джейком мне все время приходилось делать над собой усилие, смиряясь с тем, что мне не нравится: его грубостью, пивом перед телевизором, бесконечными футбольными матчами и грязными носками под диваном. Роберт же вел себя так, словно я – нежная, трепетная принцесса…
Принц тем временем бережно опустил меня на диван, а сам отправился помогать племянникам. Он явно пользовался у них авторитетом, поскольку они доверили ему ответственную миссию доставать из-под ели подарки. В окружении детишек он выглядел особенно милым, весело поддразнивая мальчишек и оживленно обсуждая, кому какая коробка принадлежит. Я начала впадать в какую-то полудрему, не различая звуков в общем гуле голосов, и отстраненно любовалась Робертом и детьми. Почему-то в моем сознании возникла совсем другая гостиная и другие дети… Сероглазая девочка с темными кудрями и кареглазый мальчишка, весело бегающие вокруг Роберта. И он точно так же дурачится и веселится с ними, подхватывая на руки и подкидывая в воздух… И я смеюсь вместе с ними, сидя в ворохе цветной бумаги и обрывков упаковочной ленты.
Эта безумная фантазия заставила меня вернуться в реальность. Дети уже получили все свои подарки и теперь сосредоточено их открывали, пришел черед взрослых. Черт! В этой горе не было моих подарков, и для меня тоже нет, я вообще незваная гостья на этом семейном празднике. Я со всей силой ощутила свою неуместность в этой чужой семье, и мои бледные щеки покрылись румянцем. Кажется, все тоже почувствовали неловкость момента. Рейчел извинилась, что они не подготовились, поскольку мое появление стало для них неожиданностью, остальные тоже смущались. Только жизнерадостная Мэгги протягивала мне белую подарочную коробку, мило прося прощения, что не успела найти более подходящую Рождеству упаковку. Внутри оказался новый теплый терракотовый свитер. Я смущенно поблагодарила за подарок и с удовольствием надела, а Мэгги уже вовсю щебетала, что она так и знала, что этот цвет будет мне к лицу.
- Ну, вообще-то это я должен извиняться, - перебил ее Роберт. – Поскольку принес сюда Эмму, никого не предупредив. Мы с ней планировали встречать Рождество немного по-другому. И спасибо за подарок, дорогая…
Теперь все взгляды обратились к Роберту, держал в руках золотисто-красный сверток с зеленым бантом. Я одновременно и растаяла, услышав нежное обращение к себе, и похолодела от ужаса, узнав упаковку. Господи, это же мой подарок, который я ему вчера всучила. Жалкая, потрепанная книга, купленная на улице! «Рождественская песнь», которую читают перед сном детям! Кто бы мог представить, что он будет открывать ее в присутствии всей семьи? И что они обо мне теперь подумают?
Черт, ну почему бы им не заняться своими коробочками? Так нет же, все, как загипнотизированные, следили за тем, как Роберт сдирает упаковку.
А он, не говоря ни слова, водил рукой по потрепанному коричневому переплету. Потом медленно открыл книгу и стал не менее внимательно разглядывать первую страницу. И вдруг удивленно ахнул. Все недоуменно переглянулись.
- Это же «Рождественская песнь»! Первое издание! – со смесью удивления и восхищения воскликнул Роберт. – Тут кусочек страницы оборван и нечетко виден текст, но я в этом совершенно уверен. Позвоню завтра же Стивенсону, но не сомневаюсь, что он подтвердит мои слова.
Все восхищенно притихли. А я мысленно возблагодарила того мужчину с улицы. Он не соврал нам, а Джейк, мало что понимающий в книгах, потерял свое счастье. Я же за два года просто ни разу ее не открыла. Хорошо, что книга нашла своего благодарного владельца. И, кажется, она знала, к кому хочет попасть, раз я не ошиблась в том, кому ее дарить….
- Эмма, спасибо, это просто невероятный подарок! – Роберт удивленно смотрел на меня, явно вопрошая взглядом, почему случайно встреченная на улице девушка подарила ему такую ценную вещь. Но не могла же я рассказать ему правду.
- Пусть эта книга принесет тебе счастье, - это все, что я могла ответить. Напряженность в комнате рассосалась, заменившись обычным радостным гомоном, шорохом распаковываемой бумаги, детскими возбужденными воплями и стрекотом игрушечного автомата.
Где-то в доме дзинькнул звонок. Я отчего-то встревожилась, но никто в комнате, казалось, не отреагировал на него. В коридоре послышались торопливые шаги, потом неясный шум, потом вновь шаги, дверь распахнулась и на пороге появилась полная женщина в темно-синем платье.
- Мистер Трейзер, там… девушка.
- И что? – удивленно приподнял бровь Кеннет.
- Но она… утверждает, что является невестой мистера Роберта.
- Кем? – непонимающе переспросил хозяин дома, посмотрев сначала на меня, потом на сына. – Невестой?
Невестой… Все внутри меня оборвалось. Хотя чему, собственно, удивляться? Насколько помню, еще вчера я пришла к выводу, что такой мужчина не может находиться в одиночестве. И его девушка, если она не полная дура, должна стремиться выйти за него замуж. Красивый, богатый, вежливый, заботливый мужчина. Жизнь с ним должна стать настоящей сказкой. Такой, какую представляют себе девочки, ложась вечером в постель и мечтая о прекрасном принце. Такой, какую уже представляла себе я, когда Роберт нес меня на руках.
Как в мою голову вообще пришло, что я могу рассчитывать на счастье? Единственное, что мне удается - это все портить. Рухнув в обморок практически на руки к Роберту, лишила его праздничного вечера с невестой. Понятное дело, девушка не выдержала и с утра пораньше явилась к жениху, чтобы пожелать ему всего самого хорошего или что там еще желают невесты своим возлюбленным? И теперь он вынужден будет объясняться не только с ней, но и со своей семьей, которая почему-то посчитала его девушкой меня.
Только вот осталось загадкой, почему Роберт хранил это в тайне? Может быть, девушка не так красива, как хотелось бы его маме, или из неподходящей семьи, или вообще больна… Мало ли причин, в конце концов?
Но тут же я поняла, что все, придуманное мною, можно смело выкинуть куда-нибудь подальше. В гостиную влетела одна из самых красивых женщин, виденных мной: высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, огромными голубыми глазами и нежным румянцем на высоких скулах. Она метнулась к прямо к Роберту и буквально повисла у него на шее, воскликнув противным пронзительным голосом:
- Роберт, дорогой мой! Ты, как всегда, с книгами… - Женщина вынула из руки Роберта книгу и небрежно отложила ее на каминную полку.
- Тереза… - хмуро произнес мой… кто? Недавний знакомец? Да, возможно, это самое верное описание для него. Не приятель, не друг и уж тем более не… любимый. Хотя, возможно, больше всего мне хотелось бы именно так назвать Роберта. Но при одном взгляде на его невесту все мысли и тайные надежды можно было хоронить, зарыв в самом дальнем уголке сознания. Разве могу я сравниться с ней? Кто вообще захочет второй раз взглянуть на невзрачную невысокую девушку с темными волосами и глазами, когда рядом есть светловолосая голубоглазая красавица с потрясающей фигурой?
Глаза защипало от непрошеных слез. Мне захотелось стать маленькой и незаметной, чтобы спрятаться от пристальных недоумевающих взглядов присутствующих. А Тереза продолжала ворковать:
- Прости, милый, я не успела вернуться вчера. Рейс отложили, а мне так хотелось сделать тебе сюрприз…
- Ты его и сделала, - пробурчал Роберт. – Мама, папа, познакомьтесь – это Тереза.
Дальше я уже не слушала, сползая с дивана и на подкашивающихся от слабости ногах выскальзывая в коридор. В голове билась одна-единственная мысль – уходить, уходить как можно быстрее. Мне нечего здесь делать. Сейчас в гостиной начнется представление невесты, Мэгги, возможно, будет строить планы по поводу двойной свадьбы, и совершенно постороннему человеку, которым я являюсь, лучше всего не присутствовать на семейных торжествах.
- Куда ты?
- Домой, - ответила я, не оборачиваясь. Рейчел дотронулась до моего плеча.
- Прямо так? Без сапог и теплой куртки?
- Ну… - Я замялась, понятия не имея, в чем меня принес вчера Роберт. Вряд ли он полностью одевал меня, учитывая бессознательное состояние… Рейчел словно бы прочитала мои мысли.
- Роберт вчера принес тебя в одном одеяле.
- Значит, пойду прямо так, - решительно ответила я. – Передай, пожалуйста, Мэгги, что я верну ей одежду при первой же возможности.
И я, как была, в брюках, свитере и толстых вязаных носках направилась к двери.
- Эмма, подожди!
- Что еще? – Я резко обернулась к Рейчел. – Я не останусь здесь больше не минуты.
- Я и не прошу тебя остаться, - хмыкнула она, протягивая мне сапоги и куртку. – Тоже бы ушла, хлопнув дверью как можно громче. В кармане деньги. У ворот стоит такси, на котором приехала эта кукла. Я попросила таксиста подождать. С Рождеством, Эмма.
- С Рождеством, - машинально отозвалась я.
Рождественским утром пробки в Лондоне отсутствовали. Такси быстро ехало по заснеженным улицам, но, честно говоря, я не любовалась красивым пейзажем за окном. Меня душили слезы и кашель, горло невыносимо болело от подхваченного вируса и сдерживаемых рыданий, а голова раскалывалась от поднимающейся температуры и навязчивых видений: Роберт обнимает Терезу, целует ее, ведет к алтарю, поднимает на руки их новорожденного сына…
Черт, черт, черт! Почему, как только я поверила в сказку - реальность больно ударила меня? И почему это обязательно должно было случиться в Рождество? В праздник, когда, как считается, происходят чудеса? И именно тогда, когда я собиралась начать новую жизнь – веселую, счастливую, отринув все плохое, что было в предыдущей?
- Мисс, вам плохо? – Таксист протянул мне через плечо упаковку бумажных салфеток. Оказывается, я все-таки расплакалась, и слезы крохотными капельками стекали по горящим щекам.
- Да. Нет. Не обращайте внимания, - выдавила я из себя. Таксист что-то неразборчиво пробормотал, но дальше спрашивать не стал. А я постаралась отбросить от себя ненужные мысли и вернуться к собственным проблемам. Интересно, что осталось в моей квартире после того, как она простояла незакрытой половину дня? Вряд ли Роберт запер ее, уходя из дома, да еще и со мной на руках. И нужно купить что-нибудь от кашля, чтобы не умереть от простуды во цвете лет. Отец Роберта, кажется, что-то советовал. И в гостиной, надеюсь, все еще стоит ель, которую неплохо бы нарядить… Та самая ель, которую подарил мне Роберт.
Я отстраненно уставилась в окно, грустно понимая, что любая моя мысль так или иначе приводит к этому «самцу класса А», как я классифицировала его вначале и каковым он, в итоге, и оказался. Странно, что наше короткое знакомство – мы общались буквально пару часов – так надежно поселило его в моем сердце и разуме.
- Мы приехали, мисс, - напомнил таксист.
- Да, спасибо. С Рождеством вас. – Я передала ему деньги, полученные от Рейчел, и, не слушая ответного поздравления, вылезла из машины.
А дверь квартиры оказалась запертой. Зря я ругала Роберта за бесхозяйственность. Обессиленно привалившись к косяку, я еще раз для очистки совести пнула дверь ногой – а вдруг просто ослабела настолько, что не могу открыть ее руками? Увы. Дверь стояла насмерть, скрывая за собой то, что так нужно мне сейчас – постель и горячий чай.
Вздохнув, я поплелась к лифту. Запасные ключи лежали у миссис Питерсон, моей соседки с первого этажа. Но и ее дверь оказалась закрыта, и на мои отчаянные звонки никто не открывал. Мне очень захотелось постучаться головой о стену – как можно было забыть, что почтенная дама на все праздники уехала к внукам? Естественно, у хозяйки тоже имелись запасные ключи, но добраться сейчас до нее я не могла – она жила на противоположном конце Лондона, а денег на такси у меня больше не было. И телефон лежал за запертой дверью моей квартиры – что означало невозможность позвонить подруге.
Осознание последнего факта словно бы выбило из меня последние силы. Я с тоской посмотрела на лифт – подняться опять к себе? И что там делать? Сидеть под дверью, подвывая, как потерянная собачонка? Или идти пешком через весь город к хозяйке, пока не свалюсь от усталости? Или рухнуть прямо здесь, в холле, прижимаясь пылающей щекой к ледяной плитке, потому что ноги уже подкашиваются сами собой? И больше всего мне нравился третий вариант, потому что для него никуда не требовалось идти…
_________________

Ниночка, спасибо за рассказ
очень романтично и немножко волшебно. Только я так поняла будет ещё продолжение ? Тут вроде не всё.
___________________________________

 » Рождественская песня счастья. Часть 2

Сорри, опять не все влезло.

Часть 2.
- Эмма, милая, ну почему ты ушла? – проговорил над ухом бархатистый голос. Сильные руки прижали меня к твердой мужской груди, и я с удовольствием ощутила под щекой ворсистую мягкую ткань. Роберт? Что он здесь делает?
Меня словно бы отшвырнуло назад, и я с непонятной злостью уставилась в серые глаза.
- Потому что мне захотелось пойти домой, - холодно отчеканила я. – И только потом выяснила, что осталась без ключей. Надеюсь, ты принес их?
- Принес, - мягко улыбнулся он. – Позволь, я помогу тебе.
Уже в который раз за последние сутки он поднял меня на руки, только вот на этот раз мне уже не представлялись картины счастливой жизни в красивом замке. Мне хотелось разреветься от обиды и злости. Роберт будет носить на руках не меня, а блондинистую куклу Терезу. А то, что происходит сейчас – это обычное проявление чертовой вежливости английского джентльмена.
Роберт открыл дверь, бережно опустил меня на диван и… нет, не ушел. Он достал из кармана сотовый и набрал чей-то номер.
- Отец? Да, я нашел ее. Эмма… - он внимательно и оценивающе посмотрел на меня. – Еще не в порядке, но скоро, надеюсь, будет. И передай Рейчел, что на этот раз она останется жива, но, если она еще раз полезет не в свои дела… Прости, мне сейчас некогда.
Роберт отключился, убрал телефон в карман и встал передо мной на колени.
- Эмма, радость моя, - ласково проговорил он бархатистым голосом. – Так почему ты ушла?
- Я не твоя радость! – вскинулась я. – И большое спасибо за помощь, но дальше я справлюсь сама. А ты - ты можешь идти к своей невесте, пока она не вломилась и сюда!
- Эмма… - Роберт взял меня за руку. Я попыталась выдернуть ее, но он твердо сжимал мою ладонь. – У меня нет и никогда не было невесты. Правда, надеюсь, скоро она появится. Только вот Тереза не имеет к ней никакого отношения.
- Только вот она почему-то другого мнения, - задиристо возразила я, изо всех сил стараясь не поддаваться гипнотизирующему влиянию серых глаз.
- Девочка моя, - вздохнул Роберт и на короткое мгновение прижался губами к моему запястью. На слишком короткое. Потому что мне страстно хотелось, чтобы оно длилось, и длилось, и длилось, унося меня в волшебную страну, подальше от реальности и ненавистных голубоглазых блондинок… Имя которой как раз произнес глубокий бархатистый голос.
- Я встречался с Терезой в прошлом году. Меня привлекла очаровательная фигура и ясные голубые глаза. Но очень быстро выяснилось, что под красивой оберткой скрывается отвратительный характер и невыносимая глупость. Тереза требовала только одного – деньги, деньги и деньги. Она любила выводить меня в свет, как модную собачонку, и демонстрировала всем желающим. А потом внезапно заявила, что наша свадьба состоится в соборе Святого Павла, даже не поинтересовавшись моим мнением на этот счет. Я немедленно расстался с ней, но она продолжала преследовать меня. Потом внезапно отстала. Общие знакомые рассказали мне, что Тереза нашла себе новую жертву. Но, по всей видимости, и с ним у нее не сложились отношения, так как вчера она начала мне названивать. Ты, вероятно, видела, что я не хотел с ней разговаривать.
Я кивнула, вспомнив, как Роберт хмуро сбрасывал телефонные вызовы. Голос Роберта завораживал меня, пристальный взгляд притягивал в серые омуты, а рассказываемая история вызывала навязчивое желание посочувствовать этому красивому мужчине, стоящему передо мной на коленях…
- И она воспользовалась последним шансом – ворвалась в дом моих родителей и представилась моей невестой. Тереза почему-то вбила себе в голову, что я не смогу сопротивляться ее напору, поддамся обаянию, вспомню былые чувства и немедленно соглашусь.
- А ты? – неуверенно спросила я, боясь услышать ответ.
- А я выпроводил ее из дома, как только смог справиться с удивлением. Потому что мне не нужна жадная глупенькая блондинка.
Роберт привстал, и теперь наши глаза оказались на одном уровне.
- Потому что мне нужна совсем другая девушка, - тихо проговорил он, не отводя от меня взгляда.
- Кто? – прошептала я, чувствуя, что он ждет этого вопроса.
- Грустная девочка, которая хотела купить ель и отдала за нее ценную книжку, пообещав, что она принесет мне счастье. Хрупкая кареглазая шатенка, гордо отказывающаяся от помощи и не обращающая внимания на дорогую машину и шофера. Скромная красавица, вежливо предлагающая чай, даже чувствуя, что сейчас рухнет в обморок. Ты, Эмма.
Роберт ласково провел пальцами по моему лицу, убирая за ухо упавшую прядь, и я невольно потянулась за ними. То, что сейчас бушевало у меня внутри, невозможно было описать: и смущение, и недоверие, и ощущение, что я неправильно его поняла, и безудержная радость, и расправляющая широкие крылья надежда, и ликующее, но пока еще робкое счастье, и еще тысяча других эмоций. Роберт, похоже, прочитал их в моих глазах. Он, улыбнувшись, тихо повторил:
- Эмма, девочка моя… - и наклонился ко мне. Наши губы встретились. Все эмоции, бушевавшие во мне, вскипели и выплеснулись, затопив меня с головы до ног. Я растворялась в нежной ласке, в крепких объятиях Роберта, таяла под осторожными, пробующими меня движениями его губ, прижималась к твердой груди, отчаянно мечтая и не решаясь дотронуться до взлохмаченных темных волос. Не прекращая поцелуя, Роберт подхватил меня на руки и устроился на диване, усаживая меня к себе на колени. Теперь его губы стали более настойчивыми, раскрывая, вжимаясь, лаская…
- Ты ведь выйдешь за меня замуж, правда?
Еще не успев вернуться в реальность после поцелуя, я автоматически ответила:
- Да.
- Тогда ты немедленно едешь ко мне, - проговорил Роберт, поцеловав в висок. – Я не могу ни на минуту расстаться с тобой. И…
Он опять достал сотовый.
- Джон, поднимитесь на третий этаж. Квартира девять.
- Зачем? – непонимающе посмотрела я на него.
- Потому что мои руки будут заняты тобой. А Джон заберет отсюда ель. Мы поставим ее в нашей гостиной и положим под нее «Рождественскую песнь». Она действительно принесла мне счастье, как и пожелала одна девочка. Моя девочка.
Мы вновь слились в поцелуе.
«Юная леди, поверьте, эта книга принесет вам счастье! Вот увидите!»
Старый торговец знал, что говорил. Старая, потрепанная «Рождественская песнь» стала песней нашего счастья. Нашего с Робертом счастья.

*«Рождественская песнь в про́зе: свя́точный расска́з с привиде́ниями» (англ. A Christmas Carol in Prose, Being a Ghost Story of Christmas), обычно называемая просто «Рожде́ственская песнь» (англ. A Christmas Carol) — повесть британского писателя Чарльза Диккенса, вышедшая в 1843 году. Состоит из четырёх глав, называемых автором «строфами».
_________________

Нина, спасибо за рождественский рассказ))
мы с мужем похожей ситуации встретились (правда на Новый год) и вот уже эннадцать лет вместе))
с праздниками тебя))
_________________

Ниночка!
Какие у тебя разные и совсем не похожие друг на друга произведения бывают!
И все берущие за живое - захватывают с первых строк, и не отпускают до последних.
Спасибо!
Все твой рассказы читаю с большим удовольствием, ну а скаким нетерпением жду каждый раз продолжения "полшебства" словами не передать
_________________

Нина, добираюсь до других ваших тем))
Мне очень понравились рассказы. Такие разные, но одинаково цепляющие за душу. А рождественская история - такая милая, добрая, светлая, романтишная сказка.
Спасибо! Вы написали, что у вас рассказов много, так что жду следующих!

 » Сон накануне Сочельника

Рассказ написан в соавторстве с Karma

Сон накануне Сочельника

Поборов ворот толстого свитера и сунув ноги в угги, я резким движением откинула волосы с горящего, чуть вспотевшего лица и почувствовала, что хочу пить.
- Черт возьми, - буркнула я себе под нос, потопала на кухню.
Вода была холодной, раздражающе приятной моему взбудораженному ускоренным одеванием организму и с горьким вкусом поражения моей лени, спасовавшей перед массивностью и диктатурой взятых обязательств.
- Черт, - прошипела я, сделала еще один долгий глоток, повернулась к окну.
О да, погода как нельзя располагала к тому, чтобы высунуть свой нос из дому и, жизнерадостно, бодро шагая, мурлыча попсовую песенку себе под нос, отправиться по делам.
Налитые грядущим снегом мрачные серые небеса своим весом так давили на землю, что она, бедняжка, будто стала двухмерным причудливым недоразумением. Ни ветерка, ни души, все будто ждало того снежного бурана, которым полчаса назад пригрозило телевидение.
Аховое стихийное бедствие, когда перекрывают дороги, не дают посадки самолетам, твое авто тоскливо бесполезно, крыльцо дома превращается в сугроб вплоть до самой двери, а кот твоей подруги рискует умереть от голода. Или не рискует.
Пометка: еды зверюге оставить на три дня. Ну мало ли что.
- Черт бы тебя побрал, Кейт.
Хорошо ей было удрать от непогоды на Филиппины, устроить с мужем романтичную встречу Нового года там, где этим самым Новым годом и не пахнет: жара, прибой, пальмы, шезлонги, бокалы коктейлей с кокардой из фруктов круглый год. Тоска!
Другое дело новогодний вечер, проведенный в положении лежа на диване. Ноги в теплых полосатых носках закинуты на подлокотник, нос уткнулся в новейший, с едва просохшей пахучей типографской краской фэнтезийный роман. Кстати, по слухам, за океаном его экземпляры уже поисчезали с полок. Ажиотаж.
Но читать сей предмет ажиотажа я не могу. Во-первых, проклятые синоптики, с ужасом на лицах расписывающие свирепость приближающегося снегопада. Во-вторых, смс от Кейт: «Не забудь про моего котика». Или мне показалось, или в нем действительно была доля ехидства и издевательства.
Не то чтобы я забыла… Но ускоренно собираться начала.
…Захлопнула дверь, полной грудью вдохнула тяжелый влажный воздух, пахнущий снегом и хвоей.
Мотор моей машины разочаровывающе послушно завелся. Даже, черт возьми, ключи от дома Кейт легко и быстро нашлись в бардачке. Сволочи, будто сами мне в руку прыгнули.
Уррр… Уррр…
Я покосилась на свой рыжий шарф, свернувшийся клубочком на соседнем сидении. Он урчит как кот, что ли?... Ага. Чего только не причудится раздраженной фантазии, лишенной отдыха и книжной пищи.
Схватив шарф, я намотала его на шею и тронулась с места.

***
- Ох, че-е-ерт! Сто двадцать восемь чертей, - простонала я, сорвала со взмокшей шеи шарф и отшвырнула его в сторону. Присев на корточки, заглянула в замочную скважину.
Что, дьявола ради, с ней не так? Почему этот треклятый ключ в нее не лезет?
Замочная скважина вызывающе мигнула мне. Я осклабилась в зверской ухмылке и вновь остервенело принялась совать ключ в отверстие.
Коврик под моими ногами будто дернуло вперед, я плюхнулась на пятую точку, выругалась и, пыхтя, поднялась на ноги. Как раз под левой стопой что-то блеснуло. Наклонившись, я подняла это.
Ключ. Абсолютно другой. Нисколько не похожий на тот, что сейчас у меня на связке, раскаленный от тепла моей усердствовавшей руки.
Простите? Это как понимать?
Ключи не отвечали. Ни один, ни другой.
И пусть! Рассвирепев, я снова сунула находку под коврик. Ни за что не воспользуюсь ею. Назло всем смертям.
Отправилась к задней двери. Кейт специнструктажа не давала, ключ, врученный ею с остальными, мог быть и от черного входа в дом.
Увы, гипотеза оказалась неверной. Ключ не подошел. Подступающие сумерки дышали в затылок, небо, казалось, отяжелело еще больше - вот-вот его прорвет, и из прорех посыплется чертов белый пух - в ушах разливались вопли несчастного голодного котяры, оставленного под мою ответственность. Поэтому вопрос «Что делать?» надолго в голове не задержался.
Кстати, некоторые брелоки будто созданы, чтобы подсунуть их под раму окна, приподнять ее и проникнуть в дом при странных полузаконных обстоятельствах.
Я свалилась с подоконника за диваном, быстро поднялась на четвереньки, встала на ноги. Огляделась.
Ой, боже! Где я очутилась?
Классической мягкой мебели по минимуму, лишь диван да кресло в углу, горящий камин, перед ним – шкура огромного белого волка с оскаленной мордой. И… ряд мониторов, выстроившихся в линию на длинном дугообразном столе с черной полировкой. Один, самый большой, внушающий трепет, пятьдесят два дюйма – точно. Все работали, создавая 3D-проекцию навострившего уши, крадущегося среди убеленных скал грациозного снежного барса. Зверь повернул голову, уставился на меня, сорвался в прыжок навстречу и исчез. Я инстинктивно отступила назад. Наткнулась вдруг на стойку с серыми ящиками серверов. Длинные полки подпирали потолок. Рот пришлось захлопнуть, как только вернула себе способность контролировать мысли и действия.
Это дом Кейт такой? Невероятно…
Детские игрушки в таком вот более чем оригинальном виде? Арсенал семейных фото, которыми ощетинились все подходящие поверхности? Трофейные сувениры, привезенные откуда-то оттуда?
Конечно, я ни разу не была у нее в гостях, но видя теперь то, в каком царстве цифры и техники она живет… Простая секретарша босса. Жена брокера и мать троих детей. Жаль, что у меня не хватило наглости раньше напроситься к ней на чашку кофе.
Думаю, я б и жить здесь осталась. Вероятность так же велика, как и высота вот этой стойки с серверами, в хромированный холод которой вцепились мои пальцы.
А все равно странно. Очень и очень.
Кот. Чего это я стою на месте, точно вкопанная? Накормить вверенное моим заботам животное и убираться отсюда – назад в свой новогодний вечер, под бормотание телевизора, строчки фэнтези и вальсирование непогоды за окнами.
- Кис-кис, - робко позвала я, не спеша шагая к выходу из гостиной. – Кис-кис.
Тишина. Ни протяжного «мур», ни басовитого «мяу». Как вообще этот кот выглядит?
- Кис-кис.
На сей раз на мой зов откликнулись. Да так откликнулись, что по мне, от затылка до копчика, протоптались мурашки.
В одной из верхних комнат раздался отчетливый хлопок двери. Оцепенев на долгих две секунды, я, тихо, стараясь производить как можно меньше шума, благодаря всех существующих божеств за оптимальный выбор обуви, двинулась к лестнице. Поднялась наверх.
Дом все меньше производил впечатление того, в котором обитает семья из двух взрослых и троих детей. Я вглядывалась в бежевые стенные панели, по которым, будто муравьи, стройно и деловито, снизу-вверх ползли цифры 101111000101. И старалась держать глаза в орбитах, а рот закрытым.
Я же не влезла в душу Кейт настолько, чтобы сказать: нет, выбор такого дизайна ей не свойственен. Черт ее знает на самом деле. Но этот престранный хлопок двери наверху… Кот так шалит?
Ну так ему есть пора.
- Кис-кис.
В ответ – шлепки босых ног по полу. Что за…?
На сей раз я не просто оцепенела, мои внутренности и ноги налились свинцовым холодом. И уже по инерции, поскольку стояла прямо рядом с дверью в первую комнату, я легонько толкнула ее указательным пальцем.
Бесшумно, плавно открылась. И на ощупь она - точно пластик клавиш. Хм…
Уютная, обжитая комната, уже больше похожая на то, что в ней живет человек, а не помешанный на технике компьютерный гений. На стене напротив – картина: безмятежная волна зеленых холмов, голубизна неба с разбросанными по нему клочками облаков. Едва слышные, льющиеся из музыкального центра на книжной полке резковатые звуки джаза. Неаккуратно заправленная большая кровать, у края которой лежало что-то круглое, обтянутое серой тканью…
Шагнула вперед, пригляделась: поблескивающие серебром по окружности маленькие диски бубенцов, надпись черным посередине: «Powered by Microsoft TechNet».
Что это еще за диковина? И главное, зачем она Кейт, представительнице банальнейшей профессии? Или ее мужу, обыкновенному брокеру?
Полностью и целиком шокированная и дезориентированная, я перевела взгляд на соседствующее с кроватью кресло и окончательно растерялась.
Черные джинсы, мужская голубая рубашка, нелепо растянувшая рукава на спинке.
Чтобы не помялась. Дождалась своего владельца, который…
Который сейчас только что уронил что-то в ванной комнате! Это что-то противно звякнуло в раковине. Последовало длинное ругательство хрипловатым бархатистым баритоном.
В панике я до боли прикусила губу, вцепилась в волосы.
Ой черт! Двести пятьдесят шесть чертей, помноженных на тысячу двадцать четыре!
Этому могло быть только одно объяснение. По какой-то идиотской ошибке я залезла в чужой дом и ищу в нем несуществующего кота!
Резко развернувшись на пятках, я бросилась к двери. Повернула ручку. Заперто!
Но как же так?
Вспотевшей ледяной ладонью я дергала круглую ручку, проворачивая ее влево-вправо, влево-вправо. Бессмысленно, бесполезно. И опасно! С минуты на минуту здесь покажется хозяин этого дома. И, не утруждаясь заведением знакомства с непонятной, зачуханной, в далеко не изящном дизайнерском прикиде девицей, вызовет полицию.
Шум в ванной окончательно подорвал мою выдержку. Спрятаться сейчас же! Испуганно я оглядела комнату: кровать, кресло, книжные полки, широкий компьютерный стол с тремя выключенными машинами на нем… Где же исчезнуть?
Я опустилась на четвереньки и сломя голову ринулась под кровать.
Ох же ж… Не пролезу! Она низкая.
Я вперила взгляд в плед серого цвета, усыпанный мелкими мордочками черного кота. Множество Чернышей топорщили усы, изумрудного цвета глазищи глядели на меня хитро, но добродушно. А затем коты улыбнулись мне. Будто чеширские. Доброжелательно демонстрируя свои вполне себе человеческие зубки.
Я, пискнув, отпрянула, тряхнула головой.
Дверь ванной начала открываться, и я, с колотящимся в пятках сердцем, распластавшись на полу, юркнула под кровать. Благо паркет был очень скользким.
Затаила дыхание, зажмурилась. И только сердце словно набатом отдавалось в ушах, горле, животе: бум-бум, бум-бум.
Он ходил по комнате: одевался, собираясь ли куда-то, или же нет… По идее, от его намерений зависела моя судьба. Останусь ли я Майрой – законопослушной гражданкой или же превращусь в Майру-начинающую домушницу.
Наконец топот замер где-то слева. Хозяин дома затих, а я не утерпела и, чуть сдвинувшись вперед, приподняла свисающий перед глазами край пледа, чтобы посмотреть.
Все верно: слева от меня, где-то на другом конце комнаты, напротив открытой двери гардероба, - две узкие обнаженные мужские щиколотки. На стопы внезапно свалился белый жгут полотенца.
Ой, боже! Я быстро убрала руку, позволив пледу стать занавеской, оберегающей мою деликатность.
А с другой стороны… даже при очень большом желании я не увижу ничего, что выше колен, поэтому… Плюс мне надо знать, когда можно будет безопасно удрать из этого дома.
Плед снова не закрывал авансцену, и я беспрепятственно проследила за явленными моему взору боксерами синего цвета, после - черными носками. Привлекательные стопы, кстати говоря… Затем щиколотки направились к креслу, стоявшему справа от места моей дислокации. Вот и черные джинсы. Штанина на одной ноге, на другой. Мгновения тишины. Надевает рубашку? Ускоренная пульсация крови в моих висках и напряжение в каждой натянувшейся леской нервной клетке – что дальше?
Я сглотнула, закусила губу и принялась раздумывать, не послать ли в космос отчаянный мысленный SOS, как вдруг щиколотки, уже облаченные в черный деним, пропутешествовали к двери в комнату. Щелкнул замок. Незнакомец вышел.
Быстро отсюда убегать!
Бесшумно, не торопясь, рассчитывая каждое движение, что, несомненно, сделало бы честь любому вору, я выбралась из-под кровати, прокралась к двери, нырнула в коридор. Притиснувшись к стене, спряталась за небольшим выступом и бросила взгляд на оказавшуюся практически внизу лестницы спину мужчины. В прямоугольнике света, падающего из остекленного проема во входной двери, мелькнули широкие плечи, уложенные в небрежно-художественном беспорядке волосы, темные, с проблеском бронзы….
Наверное, он молод, хорош собой… И, больше чем уверена, расположен сдать меня в полицию, если умен и рационален.
Свернул на кухню. Через минуту возни оттуда раздалось жужжание какого-то электроприбора. Похоже на блендер.
Готовит себе перекус?
Без разницы. Мне пора!
Таким же мистически беззвучным образом, каким я упорхнула из комнаты, спустилась вниз. На секунду заколебалась.
Так насколько я ошиблась и в чей дом попала?
Лежащая на столике в холле корреспонденция заманивала меня. Каких-то пять шагов. Взгляд в сторону кухни: я видела ряд верхних и нижних шкафчиков с дверцами аппетитно-желтого цвета. Направо – шоу мониторов и арена гостиной, по которой снова грациозно двигался вышедший на охоту снежный барс, срывался в прыжок и исчезал.
Да, поднятая рама окна звала меня. Но громче вопили белые и голубые прямоугольники конвертов на этом столике.
Блендер все еще урчал, я в мгновение ока преодолела эти злосчастные несколько футов и вцепилась в верхний конверт: «Ричард Га…»
А, к черту! Фамилия не важна! Адрес-то какой?
Фрост-роуд, 215.
Ну все верно, домом немного ошиблась, у Кейт 216. Соседний.
Дребезжание блендера оборвалось. Бросив конверт на столик, я стремглав понеслась в гостиную. Удаче надоело терпеть мою глупость, и, запнувшись за провод, я растянулась на полу, понятно, не без шума. Мгновенно поднялась на ноги, устремилась к окну за диваном, через которое влезла сюда…
- Эй! Стой! – раздался удивленный, но довольно мягкий окрик у меня за спиной.
Ага, сейчас, интригующий незнакомец.
Сев, пригнувшись, перекинув ноги через подоконник, я спрыгнула в сугроб, так и не оглянувшись на того, границы чьей собственности нечаянно нарушила. Бросилась к своей машине.
Хруст снега под уггами, мельтешение первых мушек уже начинающегося снегопада, дрожь адреналина во всех конечностях и сигнал разблокировки машины, похожий на двойное возмущенное кошачье «мя».
Чудеса просто.
Но кормить кота все-таки придется.

***
Дубль два. Входная дверь с рождественским венком на ней, треугольные концы красных лент забавно топорщились во все стороны, трепеща на поднявшемся ветру. Ключ. Замочная скважина. Все подошло, замок открылся, словно был щедро обработан маслом.
Две минуты я стояла на пороге, чутко прислушиваясь. Первое: ни звука. Второе: о да, это дом Кейт. Типичное жилище семьи, вплоть до обстановки и выбора цвета стен. В полумраке гостиной я увидела то самое, что не нашла в доме этого Ричарда Га, обладателя красивых щиколоток, широких плеч и взъерошенных темных волос: выставку фотографий вперемешку с сувенирами, забытые детьми игрушечный гоночный болид (одна штука) и перчатки со Спайдерменом (две штуки).
Таким образом, осталось найти кота.
- Кис-кис, - неуверенно позвала я. Дурацкое чувство дежа вю настойчиво стучало в висок. – Кис-кис.
Хотя бы здесь кот должен иметься в наличии. Я могу быть очень настойчивой и упорной, между прочим.
- Кис-кис.
- Мяяяя, - раздалось вальяжное. Из проема кухонной двери показалась громадная черная морда, будто особенно удачный сгусток того сумрака, что уже занимал стартовые позиции как в доме, так и снаружи.
- Котик, - я по-детски обрадовалась, заулыбалась. – Кис-кис, кис-кис.
Хитрые изумрудные глаза лениво разглядывали меня, кончик красного языка облизал нос. Зверь сел, пушистый хвост кокетливо накрыл лапы.
Ну, вперед, Майра. Твоя миссия почти завершена.
Крайне довольная собой, продолжая улыбаться коту, не сводившего с меня своего лениво-любопытного взгляда, я зашагала в сторону кухни. Но едва поравнялась с этим сидящим демоном ночи, как тот черной молнией метнулся к входной двери, ловко сунул голову в оставленную мною щель и выскочил на улицу.
На долю секунды я оторопела, а потом подорвалась за ним.
…Буран выдыхает мне в лицо порцией влажного холода и снежинок, ветер рвет волосы. Мгновение мне кажется, что я очутилась в полной тьме, а в следующее – наблюдаю, как по взрыхленному свежим снегом полотну земли, среди обступающей со всех сторон толпы высоких кряжистых деревьев и опушенных хвоей сосен, в густой сметане сумерек и обильного снегопада черной стрелой летит сбежавший от меня кот.
- Ты куда? Стой! – отчаянно кричу я и, увязая в снегу, рвусь за Чернышом.
К моему безмерному удивлению, котяра наконец замедляет бег, а после и вовсе переходит на неторопливый изящный шаг. Черный султанчик хвоста, отлично заметный среди беснующегося белого и спокойного коричневого, изгибается вопросительным знаком. Кот оборачивается, зыркает на меня ярким изумрудом глаз и одним большим прыжком перемахивает в кусты.
Окруживший меня лес стреляет сухим треском веток и стонет под натиском ветра, буран плотными сильными порывами гонит вперед, через наметенные сугробы, к переплетенному запутанному кружеву кустов.
Пять шагов. Всего пять шагов - увязаю в глубоком снегу. Перед глазами мелькают белые и голубые хлопья, кружатся калейдоскопом и вдруг рассыпаются комьями снежного пуха. А я застываю.
Первобытный, совершенно не поддающийся контролю разума, замешанный на чистых инстинктах страх ледяной лавой струится по жилам.
Волки. Два волка. Огромных, белых. Скалят клыки, желтый дикий огонь глаз. Усилившееся раскатистое рычание и прыжок вперед одного из них.
Бежать. Бежать!
Стофунтовые ноги не подчиняются требованию мозга, передвигаются плачевно медленно, завеса снега слепит глаза, и снежинки кажутся уже черными. Черными дырами, бьющими в лицо противной щиплющей ледяной влагой. Крещендо стука сердца и шумного дыхания звучит в ушах.
Бежать. Бежать!
Буран смыкает крепкие челюсти на моих уггах, рыча, мутузит и волочет из стороны в сторону.
И страх, обмораживающий ужас – в яде усталости мышц, примерзнувшей к языку слюне… Бежать! По зыбучему песку снега.
Пока не слышу спасительные звуки. Автотрасса. Совсем рядом. Гул моторов, катком прокатывающиеся по ушам гудки.
Упорно, сосредоточенно, напрягаясь так, что пот заливает глаза и ощутимыми холодящими каплями скользит по спине, я на четвереньках карабкаюсь вверх по насыпи. Полумертвой, пьяной от усилий, хватающей ртом тяжелый, влажный, пропитавшийся запахом сосновой смолы воздух, валюсь мешком на обочине.
Раздавшийся визг тормозов я слышу будто через очень толстую пленку. Хлопает дверь машины, заставив меня вздрогнуть, поднять голову.
Снежный барс, лежащий среди мозаики серых скал, навостривший уши, но глядящий благодушно и внимательно – аэрография на боку черного авто, затормозившего в нескольких футах, обогнувшего меня справа. И ко мне уже торопится мужчина. Сквозь вуаль летящих крупных снежинок различаю распахнутую темную куртку, раздувающийся на ветру шарф, взъерошенные волосы, будто туда постоянно запускают пальцы…
- С тобой все в порядке? Все в порядке? В порядке? – над самым ухом звучит взволнованный бархатистый баритон, а я…
Я словно собираю свое истощенное тело и сознание по частям. Руки и ноги – целы. Дыхание – уже успокаивается. Дрожь – не такая крупная. Страх – уходит. Слух – в норме. Зрение - …
Мягкое прикосновение чего-то теплого, очень приятного к моей макушке. Я невольно делаю глубокий вздох, наполняя легкие свежим воздухом с водянистой взвесью снежной бури, ароматом можжевельника, мха и хвои – запахом туалетной воды мужчины, крепко прижавшего мою голову к своей груди, нежно поглаживающего меня по волосам, ласково шепчущего:
- … под колеса бросилась. Что с тобой случилось? Скажи хоть что-нибудь!
И я, абсолютно неожиданно, очень просто, без всяких сомнений, вопросов и йоты удивления, полностью расслабляюсь. Растворяюсь в его тепле, в прикосновениях его надежных рук, в его мелодичном голосе, словно сотканном из моих грез, и в запахе его парфюма: лес, снег, новогоднее фэнтези.
Шевелюсь, высвобождаясь из его объятий, заглядываю ему в лицо. Ровные четкие брови, классически красивые линии гладко выбритых скул и подбородка. Глаза, серо-синие, цвета грозящих метелью небес и начинающихся сумерек, смотрят на меня с тревогой, неожиданной и захватывающей дух нежностью. Совершенной формы губы, медленно раздвигающиеся в очаровательную мягкую улыбку. Присыпанные снегом непослушные завитки волос с проблеском бронзы в них.
Неотрывно мы смотрим друг на друга вечность. Рушатся миры, сталкиваются газо-пылевые облака, создавая новые планеты, вспыхивают и взрываются сверхновые, а мы глядим друг другу в глаза.
Как же он красив, этот мужчина. Такими красивыми бывают принцы в сказках – точно.
Не отпущу.
Подавшись вперед, я крепко обнимаю его за шею и теперь совершенно осознанно – и не менее правильно – прижимаюсь щекой к его груди.
В следующий миг плечи накрывает мой рыжий шарф, крупные шерстяные петли будто урчат теплом.
- Так быстрее согреешься, - в мужском голосе чувствуется улыбка. – Не теряй его больше.
Не буду.

***
Его зовут Ричард. Он ездит на черном «Ягуаре», он мой идеальный принц с околдовывающей глубиной глаз и улыбкой, от которой слабеют коленки.
А еще он всегда появляется вовремя. И его губы, мягкие, сладкие, обжигающие, неспешно и так чувственно касающиеся моих, потом - щеки, виска, медлящие на шее… Его губы сводят с ума.
…Метель, стучащаяся в окна, постепенно стихала, на ночном небе одно за другим зажигались зернышки звезд, тонкий неподвижный серп луны заглядывался на усыпанную новогодним бархатом снега землю, а мы все так же не могли оторваться друг от друга.
Поцелуй, еще и еще. Сладко, жарко, опьяняюще.
- А тебе идет моя рубашка, - страстный шепот в мое ухо.
Его дыхание потревожило наэлектризованную кожу шеи, пальцы запутались в уже подсохших волосах, а мои ладони скользнули к его плечам.
Промокшую насквозь одежду пришлось сушить, но мне только в удовольствие: иногда более чем удобно и приятно сидеть перед пылающим камином в одном нижнем белье и накинутой поверх мужской рубашке. Сквозь тонкий хлопок трусиков я чувствовала жестко-мягкую шерсть волчьей шкуры. Но самое главное – это острое, такое интимное и правильное ощущение тепла тела мужчины рядом. Мужчины, тесно прижимающегося ко мне, своим жаром соперничающего с жаром открытого огня, тепло языков которого ласкало мое обнаженное левое бедро.
- А я залезла в твой дом, - я очертила носом линию его челюсти, на которой начала пробиваться щетина. Нашла уже такие любимые губы…
Поцелуй, глубокий и яркий. Под треск и вспышки углей в камине.
- А я знаю, - он заразительно рассмеялся.
Откинув голову на твердое сильное плечо, я заглянула ему в лицо.
Теплая улыбка, спокойствие. Умиротворяющее чувство защищенности. Любовь. Страсть. Восхищение. И обещание, что так будет всегда. Всегда.
- Я так долго тебя ждал…
- И я…
Запустив пальцы в мягкие завитки волос на его затылке, я заставила своего принца приблизить лицо к моему. Для поцелуя, сладкого и жаркого…
И вздрогнула, услышав:
- Мяяяяу!
Мяяяяу!
Миииааауууу!
Я ошалело села на диване, не понимая, где нахожусь – во сне или яви. Губы все еще горели от поцелуев, ноги ощущали тепло зажженного камина, а тело с тоской вспоминало мягкость шкуры и очень хотело назад, в уютный домик к уверенным и надежным объятиям темноволосого принца.
Подумав, я покрутила пальцем у виска, а затем, для надежности, еще и постучала по нему. Кажется, я схожу с ума от неустроенности и одиночества. Вот, первый признак уже есть: мне начали сниться странные сны о принцах на черном «Ягуаре» и не менее черных котах. Осталось только завести себе пушистое мурлычащее животное – и можно смело записывать себя в унылое общество старых дев.
И неважно, что я еще не разменяла четвертый десяток, и что работаю в небольшой, но быстро развивающейся IT компании c захватывающими дух (прежде всего у руководства) перспективами. В моей пустой квартире, обставленной дизайнером в минималистском стиле, по-настоящему обжит только один уголок – стол на кухне возле кофеварки с лежащим на нем ноутбуком. Ну, и диваном, где так удобно читать, свернувшись на одеяле или закинув ноги на подлокотник. Родители далеко, с подругами как-то не сложилось, все они повыходили замуж, обзавелись детьми и изредка звонили, спрашивая, как дела, но чувствовалось, что свои проблемы волнуют их намного больше, чем мои. А с личным фронтом… Здесь дело обстояло еще более печально, хотя я и вращалась исключительно в мужском обществе. Мой принц на черном «Ягуаре» где-то задерживался, если не окончательно расстался с мыслью отыскать меня в этом большом и густонаселенном мире. Только и остается видеть его в ярких и красочных снах. Как сегодня, например…
Мяяяяу!
Миииааауууу!
Вздрогнув, я нашарила телефон и на ощупь выключила его. Черт бы побрал Джеффа! Мой коллега, вечно хихикающий, неопрятный, с крошками еды на старом свитере, отличался на редкость неординарным чувством юмора и страстью демонстрировать его по каждому удобному и неудобному поводу. Вот и теперь, по всей видимости, ему показалось страшно остроумным поставить мне в качестве будильника вопли озабоченных мартовских котов. Приду на работу – откручу голову. Только перчатки предварительно надеть, чтобы не пачкать руки о сальные волосы задержавшегося в подростковом возрасте раздолбая.
Я резко отбросила одеяло – а потом так же порывисто укрылась им и откинулась на подушку. Месть придется отложить. Сегодня Сочельник, мой законный выходной, и Джеффа я увижу в лучшем случае через два дня. И вот тогда ему не поздоровится!
Я удобно свернулась, натянула одеяло до подбородка и с затаенной радостью принялась придумывать способы мести до зубовной боли надоевшему коллеге. Серое декабрьское утро по каплям просачивалось через щели жалюзи. Мерно, как раскинувшийся на пледе кот, урчал на кухне холодильник. Впереди меня ждали пустой день и одинокое Рождество, и мне абсолютно не хотелось вылезать из своей норки в мир, не радующийся моему присутствию.
Мяяяяу!
Миииааауууу!
Да что же такое! Я же отключила будильник! Джефф, я убью тебя при встрече!
Одеяло отлетело в сторону, на пол свалилась недочитанная книга, а надрывающаяся кошачьим мявом коробочка на сей раз сигнализировала о том, что я кому-то срочно потребовалась.
- Майра? Прости, солнышко, что я разбудила тебя.
- Кейт? - Усилием воли я убрала из голоса раздражение. Секретарша моего босса – милая, полноватая мать троих детей - всегда по-доброму относилась ко мне, и, наверное, могла считаться моей подругой. Она не заслуживала того, чтобы выливать на нее свое раздражение жизнью, одинокой судьбой и Джеффом. - Нет, все в порядке, я уже собиралась вставать.
- Тогда вставай побыстрее, солнышко. Босс очень хочет видеть тебя.
- Сегодня Сочельник, - напомнила я. – У меня выходной, как и у всех.
- Знаю, дорогая, и я говорила об этом Аластеру. Но он ничего не хочет слышать, и, честно говоря, явно не в себе. Похоже, у нас проблемы, милая.
- И кроме меня, никто не может с ними справиться, - проворчала я, вылезая из кровати, не особенно и расстроившись. Вместо бесплодных сожалений о неудавшейся жизни лучше уж потратить время на пользу обществу в целом и моему боссу в частности. Если уж Кейт говорит, что он в панике, дело действительно серьезное. – Хорошо, Кейт, успокой его. Я скоро буду.
- Я заварю тебе чай, солнышко, - пообещала секретарша и отключилась.
Лицо – плеснуть водой, джинсы – надеть, свитер – натянуть, волосы – расчесать и сколоть на затылке в хвост. Угги, куртка, сумка… Не забыть ключи от машины и офиса, а то буду трезвонить Кейт, умоляя ее впустить вызванного ею же на работу сотрудника. Телефон… Все, можно идти спасать нервы Аластера и мой унылый Сочельник.
Тяжелый воздух ударил мне в лицо ароматом снега, свежести и хвои. Машина послушно завелась, выехала на улицу и неторопливо, с соблюдением ПДД, двинулась в сторону конторы. На какое-то время у меня возникло странное ощущение, что все это уже было, причем не так и давно, но я отогнала его. Конечно, было. Я каждый день выхожу из дома, завожу машину и еду на работу. И шарф часто валяется на соседнем сиденье, потому что я по привычке сбрасываю его, садясь в машину, и не всегда забираю домой. Поэтому нет ничего удивительного в том, что подсознание вставило сей незатейливый факт в сон и подало мне его на тарелочке реальности.
Слова Кейт «он явно не в себе» лишь отчасти описывали состояние моего босса. Аластер едва ли не бегал по стенам, заламывая от отчаяния руки. Светлые волосы, всегда аккуратно причесанные, стояли дыбом, полурасстегнутая рубашка вылезала из брюк, а в глазах искрился панический ужас.
- Майра! – едва ли не кинулся он ко мне, лишь в последнее мгновение остановившись и взяв себя в руки. – У нас проблемы.
- Вижу, - спокойно ответствовала я, садясь за стол, заваленный распечатками и графиками. – Что случилось?
- Джефф уволился. Бросил вчера вечером заявление по электронке, что переходит в другую фирму, и с сегодняшнего дня его можно не искать.
На секунду я почувствовала укол огорчения – все-таки хотелось отомстить за пакостный вой в мобильнике – но, в общем, месть портит карму и все такое…
- А что в этом страшного? Найдем другого сотрудника.
- Майра… - Аластер рухнул в свое кресло и сжал руками голову. – Ты знаешь, что он вел проект с «Маккефри Компани»?
- Знаю. Насколько я помню, Джефф говорил, что почти закончил его.
- Он нагло врал, - сообщил мне босс, и в его прозрачных голубых глазах к панике добавилась вселенская печаль. – Проект не работает. А сдавать его завтра.
Во мне закопошились нехорошие предчувствия.
- И вы хотите сказать…
- Майра, вся надежда на тебя. У нас нет средств выплатить неустойку, и, если мы не сдадим проект в срок, компания обанкротится.
Я отложила подальше уже вертевшийся на языке вопрос: как в таком случае руководство допустило сложившееся положение вещей и куда оно смотрело, заключая контракт. От того, что босс признается в допущенной ошибке, никому хорошо не станет: ни мне, ни ему. И даже больше: может в дальнейшем привести к конфликтам.
- Почему я? Райан больше контактировал с Джеффом.
- Райан вместе со своей девушкой улетел в Колорадо делать ей предложение. Бен свалился с кашлем и температурой. А остальные сотрудники понятия не имеют о проекте «Маккефри Компани», и у них уйдет уйма времени, чтобы только разобраться в сути.
- Все понятно. Сколько у меня времени?
- Ну… - босс замялся. – Я могу выпросить еще день, не больше. Но лучше сдать проект завтра, чтобы не портить репутацию нашей фирмы.
Я тяжело вздохнула и встала.
- Ясно, Аластер. Надеюсь, этот… милый человек не уничтожил свою документацию и проект?
- Нет! – возмутился начальник. – Ты же знаешь наши правила. Все хранится на сервере, и ежедневно создаются копии. Джефф вынужден был следовать инструкциям.
- И на этом спасибо, - выдохнула я. Нехорошие предчувствия не просто шевелились внутри. Они расцвели там пышным цветом и уже готовились заполонить Вселенную. Зная Джеффа… зная, как нетрадиционно работают его мозги, зная его нестандартную логику… можно было смело предсказывать, что в ближайшие сутки скучать не придется. – Вы все-таки попробуйте отсрочить сдачу… Мало ли что.
- Я надеюсь на тебя, Майра, - торжественно заявил босс. – Теперь благополучие фирмы лежит на твоих плечах.
- Маловаты они для такой тяжести, - пробурчала я, выходя из кабинета, и наткнулась на приветливую улыбку Кейт.
- Что бы там ни было, оно может подождать пять минут. Садись, я заварила тебе чай, а в столе завалялась коробка конфет.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я, отпивая ароматный напиток и бросая в рот сладкий шарик. – Тебя тоже вытащили из постели? Или, скорее, из кухни, оторвав от приготовления праздничного ужина?
- Нет, что ты, милая?! - расхохоталась Кейт. – Я пришла закончить дела перед отлетом и, собственно, и увидела письмо Джеффа. Так что можешь ругать меня за то, что проведешь Сочельник на рабочем месте.
- Не буду я тебя ругать, - пробормотала я. – Все равно дома нечем заняться. А куда ты улетаешь?
- На Филиппины, вместе с мужем! – охотно сообщила секретарша. – Представляешь, мы взяли неделю отпуска, детей отправили к бабушке и улетаем к солнцу, морю и фруктам! Я столько времени мечтала об этом!
Я осторожно поставила чашку на стол, стараясь скрыть внезапную дрожь в руках.
- А мне не нужно кормить твоего кота?
- Господь с тобой, солнышко! – расхохоталась Кейт. – У меня нет кота, только хомячок, и мои сорванцы забрали его с собой. Но спасибо, что ты так переживаешь за моих питомцев!
- Не за что, - облегченно выдохнула я. – Я бы с удовольствием помогла, правда.
- Не сомневаюсь, - улыбнулась она и раскрыла ящик стола. – А это тебе, милая. С Рождеством тебя. И не вздумай открывать подарок до ночи!
Я, смущенно поблагодарив, взяла из рук Кейт небольшой сверток в украшенной елочками и колокольчиками красной обертке, неохотно встала и ушла к себе сохранять репутацию компании.
Серое утро сменилось пасмурным днем, день плавно перетек в темный вечер, расцвеченный белоснежными хлопьями, густо падающими с неба, разноцветными елочными огнями и звуками рождественских гимнов. Я не отрывала взгляда от монитора, и черные строчки на белом фоне уже начинали сливаться в мрачный паутинный узор.
Предчувствия не просто оправдались. Я бы сказала, что до того, как влезла в программу Джеффа, не понимала всей масштабности проблемы. Вывернутая наизнанку и поставленная с ног на голову логика не позволяла понять, куда уходят ветви алгоритма, а запутанное определение переменных жутко мешало их отслеживать. В конце концов я перестала сверлить взглядом строчку банального вытаскивания данных из массива, на которой ломалась программа, и запрокинула голову. В этом присваивании не могло быть ошибки. Но, тем не менее, она там присутствовала, и ее надо обязательно найти.
Отчаяние заполнило мою несчастную душу. Подавляемая паника грозилась вырваться на свободу и разнести в клочья самообладание и остатки критического мышления. Спина болела, в ушах шумело, в глаза словно песка насыпали, а желудок требовал чего-то более существенного, чем бесконечные чашки кофе.
Я тоскливо представила, что надо вставать, одеваться и выходить под снегопад. Мокрые хлопья налипнут на ресницы, волосы превратятся в сосульки, руки замерзнут, и все это ради сомнительного удовольствия пообщаться с барменом, вынужденным работать в праздничный вечер, и забросить в себя кусок подсохшей пиццы. Может быть, просто обойтись конфетами? Кейт, считающая их панацеей от всех бед и несчастий, наверняка подарила мне коробочку на Рождество.
Не раздумывая, я взяла сверток в красивой обертке и, сорвав ее, без особого любопытства заглянула внутрь.
Действительно коробочка. Только не красочная, с изображением елочной ветви или букета цветов. Простая, картонная, без рисунков, с одной-единственной надписью: «Бубен админа».
Сердце, глухо стукнув, упало куда-то в область желудка. Горло сжалось. Нехорошо задрожавшими пальцами я сняла крышку, отбросила ее в сторону и, не веря собственным глазам, уставилась на серую ткань, натянутую на круглую рамку с бубенчиками, и отчетливую синюю надпись «powered by Microsoft TechNet». Точно такую же, как я видела во сне сегодня ночью.
Какого черта со мной происходит? Шарф на сиденье – обыденность, отпуск Кейт на Филиппинах – совпадение, но игрушка для айтишников? Как мне могло присниться то, чего я никогда не видела?
Бубен мелодично звякнул. Я, все еще пребывая в полном ошеломлении, коснулась пальцами шершавой ткани, гладкого металла рамки, картона коробки и вытащила сувенир. Под ним оказалась инструкция по использованию.
«Для вызова духа Главного Админа трижды обойти помещение, стуча в бубен, озвучивая при этом свою проблему».
Кратко и доходчиво. И главное - никаких обещаний, что дух Главного Админа, кем бы он там ни был, придет и обязательно поможет справиться с возникшими затруднениями.
Бубен еще раз звякнул. Наверное, многочасовое погружение в логику Джеффа и странный сон повлияли на мою психику, потому что у меня вдруг появилась мысль: а почему бы и нет? Кто мешает мне обойти офис и вызвать дух Админа, чтобы он нашел мне ошибку и оживил проект? А если не получится – ну, тогда я окажусь на том же месте, что и сейчас, и просто продолжу свои поиски.
- О, Дух Главного Админа, приди ко мне! – речитативом начала я, подняв бубен и размеренно стуча в него, обходя комнату по периметру. – О, Дух Главного Админа, помоги мне найти ошибку! О, Дух Главного Админа, не оставь меня своими милостями, а взамен я угощу тебя пивом, этой животворящей влагой, которую так любят все имеющие отношение к компьютерам!
Нелепость последней фразы привела меня в чувство. Я встала посреди помещения, чувствуя себя полной идиоткой, потом, постучав себя по голове админским музыкальным инструментом, опомнилась, положила его на стол, оделась и выбежала на улицу – проветрить мозги и поесть, пока окончательно не сошла с ума.

***

На удивление милый бармен угостил меня в честь праздника коктейлем, пицца оказалась свежей и вкусной, снег, хоть и лип на ресницы, выветрил из головы туман, и к двери офиса я подходила с отчетливым пониманием того, какая подпрограмма могла выходить за границы массива и портить память. Если ее временно заблокировать и пустить алгоритм по другой ветви…
Ключ не поворачивался. Я, неохотно откладывая умные мысли по поводу проекта, недовольно уставилась на него. Что опять происходит? Я же закрывала дверь, уходя перекусить, и тогда все прошло нормально. Почему же сейчас замок не работает?
Вытащив ключ, я чуть отступила назад, чтобы посмотреть на него в свете фонаря, нога попала на ледяной выступ, подвернулась, и моя пятая точка соприкоснулась с заснеженным асфальтом.
Вставая и отряхивая ушибленное место, я пыталась собрать последние остатки рациональности. Мой сон стремится реализоваться в реальности, так? Тогда, по закону жанра, я сейчас должна лезть в здание через окно? А я не полезу. Там решетки и подключенная сигнализация. А люди должны попадать в дома через специально предназначенные для этого проемы. И вообще, может быть, уходя, я забыла повернуть ключ, и дверь банально открыта? Ведь в скважину же он входит.
Дверь услужливо распахнулась, как только я нажала на ручку. Здание встретило меня темнотой, привычным интерьером и тишиной. Звук моих шагов эхом отдавался от стен, вызывая мурашки на коже и неистребимое желание побыстрее пробежать по пустынному коридору и скрыться в тепле и уюте своего рабочего кабинета. Я торопливо открыла дверь, включила свет…
И замерла на пороге.
На меня смотрел кот.
Черный. Громадный. Нахально развалившийся на моем системном блоке и не сводивший с меня изумрудных глаз с вертикальными черными зрачками.
Сон каким-то причудливым образом продолжался.
Меня настолько потряс сей неоспоримый факт, что присутствие в комнате еще одного человека, сидевшего на моем стуле и увлеченно изучавшего коды на мониторе, я отметила не сразу. А заметив, ни капли не удивилась тому, что это был: а) мужчина, и б) как две капли воды похожий на принца на черном «Ягуаре», если, конечно, переодеть оного в толстый свитер с оленями и отрастить ему недельную щетину.
Сон так сон. Я сплю, и все происходящее мне снится, реальность где-то далеко, на кошмар явление принцев одиноким девушкам никак не тянет, так что можно расслабиться и получать удовольствие, наблюдая за развитием сюжета. Только вот куртку надо бы снять, а то чересчур жарко, а капельки пота, стекающие по лицу прекрасной дамы, портят общую привлекательную картинку.
Кот протяжно зевнул и вытянул вперед лапы, еле умещаясь на системнике.
- Не мешай, Милорд, - бросил мужчина.
- Его так зовут, да? – поинтересовалась я, подходя ближе и становясь за его спиной. – А вас? Ричард?
Кажется, именно это имя я прочитала на конверте во сне, и им представился мне мой спаситель.
- Главный Админ, - небрежно сообщил «принц», одним движением мышки разделяя окно студии разработчика надвое.
Я даже расстроилась. Сон почему-то уходил не на ту ветку алгоритма.
- Как админ?
- Так. – Мужчина развернулся на стуле, доставая из кармана лист бумаги с несколькими напечатанными строками. – Твоя заявка, детка?
- Я не детка! – автоматически возмутилась я.
- А кто?
- Майра!
- Хорошо. Твоя заявка, Майра?
Я внимательно изучила протянутый лист. «Заявка № 236/8с. Принята 25.12.20**, в 19-34, Браун-стрит, 21А. Вызов Главного Админа, помощь в определении багов проектирования и кодирования».
- Моя. Но я не думала…
- Сегодня Рождество, дет… Майра, - покровительственно пояснил Главный Админ, забирая у меня бумагу. – Сегодня происходят чудеса, эльфы на оленях развозят подарки, к детям приходит Санта, а к юзерам – Главный Админ. К последним, правда, после некоторых манипуляций. – «Принц» постучал по бубну, и тот послушно отозвался мелодичным звоном. – Так что садись, дет… Майра, и не мешай мне разбираться в том, что ты наворотила.
- Это не я! – гневно возразила я. – Я сама весь день пытаюсь понять, что наворотил Джефф, к нему и все претензии!
- Да? – как-то особенно протянул Главный Админ, окидывая меня внимательным взглядом красивых глаз. По телу пробежала волна жара. Колени ослабели, и пришлось быстро пододвинуть свободный стул и сесть, чтобы не растечься лужицей по полу.
- Да. И мне кажется, вот эта процедура… Отдай мышку, я покажу… Вот эта процедура лезет не в свою область памяти, и поэтому программа падает на ровном месте.
- В общем, да, - с некоторым уважением произнес «принц». – Но тут я уже исправил. Смотри вот сюда, здесь вообще что-то невероятное накручено. Рекурсия, но не завершенная, и в результате все подвисает.

***

Метель за окнами постепенно стихла, и на ночном небе по одной проявились светлые зернышки звезд. Тонкий серп луны неподвижно завис в небе. Толстое снежное покрывало искрило, отбрасывая бриллиантовые проблески в свете ярких разноцветных ламп на украшенных елях. На землю неторопливо опускалось Рождество. Пыхтел Санта, распихивая подарки в печные трубы, фыркали и били копытами олени, суетились эльфы в полосатых шапочках и гетрах.
Милорд давно покинул свой неудобный плацдарм и перебрался ко мне на руки. Тяжелая морда давила на плечо, усы щекотали щеку, а мурлыкание периодически заглушало шум системника. Я уже давно не пыталась лезть к мышке и клавиатуре, откинувшись на спинку стула и завороженно наблюдая за мастер-классом, который давал мне Главный Админ.
- Вот, собственно, и все, - удовлетворенно протянул он, взлохмачивая волосы мальчишеским жестом и разворачиваясь ко мне. – Как компилятор соберет проект, проверишь, но все должно работать. Где мое пиво?
- Пиво? – очнулась я от транса. – Какое?
- Ты же обещала мне пиво за выполненную работу, - ухмыльнулся Главный Админ. – И где оно?
- Ой… - Я прижала ладони к покрасневшим щекам. Кот спрыгнул на пол и недовольным мявом выразил свое отношение к тому, что его перестали чесать за ушком. – А пива нет… И купить его сейчас негде… Рождество… Я не знала, что…
- Но кофе у вас должен быть? – согрел меня улыбкой Главный Админ. – Кофе я заслужил?
- Конечно, в холле стоит автомат, но там не очень качественный. А у Кейт есть кофеварка! Я сейчас сделаю, подожди немного.
- Черный и без сахара, - напутствовал меня «принц».
Кот увязался за мной и, пока кофеварка фыркала и плевалась ароматным напитком, неторопливо бродил по помещению, изредка останавливаясь и с презрительным выражением на морде обнюхивая заинтересовавшие его углы. Мне еще и пришлось поторопить его, потому что оставлять Милорда одного в приемной не хотелось – мало ли что он там может натворить, а мне потом отвечать, и неважно, что это сон, – а нести одновременно чашку с горячим кофе и громадное пушистое животное – явно выходило за пределы моих возможностей. Так что прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем я вновь открыла дверь своего кабинета, пропуская вперед кота, а потом уже заходя сама.
- Вот твой кофе. Черный и без сахара, как ты просил. Главный Админ?
Но мне отозвался лишь шорох шин за окном. Я еще успела подбежать и увидеть, как из-за угла вывернула большая черная машина и унеслась в заснеженную даль, оставляя четкий след на ровном белом покрывале улицы.
На клавиатуре лежал лист бумаги. Моя заявка с синим бюрократическим штампом внизу «Работа выполнена» и подписью исполнителя – кривой закорючкой, в которой я разобрала только первую букву: «Г».
Пискнул компилятор, оповещая, что проект собран и можно начинать работу. Я запустила задачу, взяла на руки несопротивляющегося Милорда и откинулась в кресле, глядя на сменяющие друг друга строчки выдачи на мониторе. Кот, фыркнув, лизнул меня шершавым языком, устроился поудобнее и заурчал миниатюрным трансформатором. За окном медленно падали редкие снежинки.
Рождество заканчивалось. Рождество, одинокое даже во сне.

***
- Майра! Что у нас?
Вздрогнув, я выпрямилась в кресле, задев мирно спящего у меня на груди кота. Милорд, возмущенно мявкнув, спрыгнул и удрал, оставив на моем запястье след от когтей. Очень болезненный, к слову сказать, и тут же налившийся кровью. Какого черта? Во сне не бывает так больно!
- Откуда ты притащила это животное? – недовольно осведомился и Аластер, брезгливо отряхивая стул, прежде чем сесть на него.
- Сам пришел, - невнятно отозвалась я, все еще пребывая в прострации и попытках разобраться, что, где и когда происходит.
- Черт с ним. Что с проектом?
- Все в порядке. – Я развернула к боссу монитор, на котором гордо горела надпись, сигнализирующая об успешном завершении расчета. – Тесты прошли. Результаты я вам скинула, с аналитическими данными они сходятся. Проект можно сдавать.
- Майра… - восхищенно прошептал Аластер. – Твоя премия удвоена. И до нового года ты свободна. Отдыхай и набирайся сил, а я пошел звонить в «Маккефри Компани».
Босс, сияя от радости и с трудом сохраняя достоинство, вышел из кабинета, оставляя меня одну. Нет, не одну. С Милордом, сидевшим посреди помещения и не сводившего с меня укоризненного взгляда изумрудных глаз. Царапины на руке ныли и пульсировали. Остывший до ледяного состояния кофе неимоверно горчил. Заявка фосфоресцировала синим штампом. Бубен админа, лежащий на крышке системника, еле слышно позвякивал от вибрации.
Так это все было не сном? Совпадения, вызов Главного Админа, явление принцев на черном «Ягуаре» исстрадавшимся от одиночества девам? Ночные посиделки над проектом? Теплая улыбка, вызывающая огонь в усталом теле?
Или я схожу с ума, или…
Я задумчиво взяла бубен и постучала им себя по голове.
- Мя! – сурово напомнил про себя кот.
- Слушай, тебя же кормить надо! – спохватилась я. Черт с ним со всем, включая сны и вещественные галлюцинации. Проект работает, сдан начальству, у меня законный пятидневный отпуск и зверь, теперь, видимо, принадлежащий мне и являющийся неоспоримым свидетельством происходящих в моей жизни чудес. А режим питания нельзя нарушать даже у чудес, тем более таких пушистых и увесистых.
- Пойдем, Милорд, - скомандовала я, подхватывая сумку и, после некоторого колебания, засовывая в нее заявку и бубен. – Надеюсь, тебе понравится у меня дома.
На парковке меня ждало еще одно доказательство реальности происходившего вчера: чуть присыпанная снегом колея от колес машины, стоявшей вчера рядом с моей. Не «Хонды» босса – он всегда ставил свою красавицу в дальнем углу, мотивируя меньшей вероятностью столкновения с неумелым водителем. И не машины Кейт – секретарша уехала задолго до начала метели. Рациональное объяснение напрашивалось одно: кто-то вчера приехал, сыграл роль Главного Админа, помог мне с проектом и убыл, оставив на память кота. А нерациональное… Может быть, чудеса и в самом деле существуют?
- Мя! – вновь сообщил Милорд, вольготно разлегшийся на заднем сиденье моей машины.
- Ты совершенно прав, - проникновенно согласилась я, заводя двигатель. – Чудеса там или не чудеса, главное – это не оставить голодным кота.
Мы провели вместе следующие пять дней, валяясь на диване. Я забрасывала на подлокотник ноги в полосатых шерстяных носках и вслух зачитывала наиболее захватывающие моменты из новых, пахнущих типографской краской книг. Милорд растягивался вдоль меня и периодически откликался или суровым мявом, или нежным мурлыканьем. Я совершенно не думала о том, что официально вступила в общество старых дев, и почти – ну, не чаще одного раза в час – не вспоминала об Ричарде из сна и Главном Админе. И надо сказать, что второй, более реальный, с потрясающей улыбкой, всплывал в моей памяти более четко, чем первый, идеальный принц на черном «Ягуаре».
Новый, 20** год накатил на Землю вспышками фейерверков, двенадцатью ударами часов и всенародным поднятием бокалов с шампанским, после чего встал в протоптанную за тысячи веков колею и неторопливо пошел вперед.
Мой отпуск закончился. Милорд за краткое время нашего знакомства показал себя весьма умным и порядочным котом, так что вероятность прийти и застать разгромленный дом близилась к нулю. Вода в миску налита, корм насыпан, хрупкие предметы на всякий случай убраны из прямого доступа. Можно отправляться на работу.
- Майра! – позвала меня Кейт, когда я проходила мимо приемной. – Зайди на минуточку, солнышко.
- Что случилось? – настороженно поинтересовалась я, садясь на любимый стул и расстегивая куртку. – Только не говори, что Джефф передумал и вернулся. Я все еще хочу открутить ему голову.
- Нет, Джеффа босс не возьмет, даже если тот упадет на колени и будет биться головой о пол, - засмеялась Кейт. – Но ты почти угадала. У нас новый сотрудник, пришел на освободившееся место.
- Да? - без особого любопытства отозвалась я. – Надеюсь, парень хоть немного будет отличаться от предшественника опрятностью и умом. Откуда он вообще взялся? Босс нанял первого встречного?
- Какой-то старый приятель Аластера, - загадочно улыбнулась секретарша. – Я хотела предупредить тебя, чтобы ты не удивлялась.
- Спасибо, - почти искренне поблагодарила я, встала и, разматывая по дороге шарф, направилась к себе. После встречи с Главным Админом меня, наверное, уже мало что могло удивить.
И замерла на пороге оледеневшим истуканом. Сидевший на месте Джеффа мужчина встал и развернулся ко мне лицом.
- Доброе утро. Я Гастингс. Ричард Гастингс. Ваш новый коллега.
Шарф выскользнул из моих рук и рыжим колечком свернулся на полу.
- Майра. Майра Робин, - не двигающимися губами пробормотала я. – Приятно познакомиться.
- Робин? - приподнял брови мужчина. – Странно, я думал, что все малиновки на зиму улетают на юг.
Ровные, четкие брови. Чисто выбритый подбородок. Слегка взлохмаченные темные волосы. Голубая рубашка. Черные джинсы. Широкие плечи. Серо-синие, внимательно оглядывающие меня глаза.
Мне мучительно захотелось ущипнуть себя. Я же не сплю, нет? Я же точно не сплю, потому что и помню ветер на улице, и чувствую запах кофе из приемной, смешанный с ароматом можжевельника, исходящим от мужчины, и крепко сжимаю сейчас язычок «молнии» на куртке.
- Майра? – чуть повысил хрипловатый бархатистый голос Ричард. Ричард, боже мой, его зовут Ричард! – С вами все в порядке?
- Да, - сумела изобразить улыбку я. – Я просто не сразу сообразила, о чем вы. Думаю, что улетают только самые красивые малиновки, а обычные остаются зимовать дома.
- Вы к себе несправедливы, - улыбнулся мой новый коллега. Той самой обаятельной улыбкой, бросающей в дрожь и заставляющей колени слабеть и подгибаться. – Я ждал от вас другого ответа.
- Какого? – задала я напрашивающийся вопрос.
- Что некоторых малиновок зимой греют черные коты.
Ричард шагнул вперед и снял с моей белой водолазки темную шерстинку Милорда.
- У меня тоже был кот, так что мне все известно про них, - заговорщически прошептал он.
- Можно и так сказать, - невпопад пробормотала я и, подхватив с пола шарф, ушла в свой угол.
В кабинете воцарилась тишина. Тяжелая, увесистая, давящая на нервы и уши. Я честно пыталась сосредоточиться на работе, открыв проект, но строчки расплывались перед глазами. Мысли кипели и бурлили, эмоции раздирали на части. Желание спросить Ричарда прямо, не он ли был Главным Админом, наталкивалось на трезвое понимание абсолютного сумасшествия этого поступка.
Как, скажите на милость, можно признаться незнакомому мужчине, что он снился тебе неделю назад? Что вы с ним сидели бок-о-бок всю рождественскую ночь и копались в ляпах быдлокодера? Что его кот сейчас спит у меня дома, непринужденно развалившись на диване? И получить в ответ непонимающе-сочувственный взгляд?
Возможно, этот самый Ричард как-там-его… Гастингс женат и праздничную ночь провел с семьей, многочисленными и разновозрастными Гастингсами же… Стоп.
Я сжала пальцами виски, собираясь с мыслями. Главный Админ подписал мою заявку. Такой заковыристой закорючкой, которая начиналась с… Где моя сумка?!
Ремешок чуть не оторвался, когда я дернула его к себе. Содержимое дамской сумочки – ключи, косметика, какие-то бумажки, пачка салфеток - разлетелось по полу. Бубен админа, который я так и не удосужилась выложить, весело звеня, выпрыгнул в центр комнаты, покружился и замер, порадовав напоследок жизнерадостным бренчанием.
Чувствуя, как багровеют от смущения щеки, я бросилась к нему, протянула руку к шершавой ткани… и застыла. С другой стороны кабинета к бубну кинулся мой новый коллега с явным намерением поднять сувенир. Наши пальцы соприкоснулись.
На мгновение теплая уютная комната исчезла. Я очутилась на заснеженной лесной дороге, в свете ксеноновых фар черного «Ягуара», где-то неподалеку свирепо скалили зубы два белых волка, а меня обнимал самый лучший мужчина на свете.
Моя голова приподнялась сама собой. Я встретилась взглядом с Ричардом.
Тепло. Тепло и спокойствие. Защита, надежная стена, за которой можно спрятаться и переждать бури и катаклизмы. Уверенность. Любовь. Страсть. Восхищение. Плохо скрываемая усмешка. Обещание. Вся Вселенная, с ее галактиками, туманностями и черными дырами.
Все это, и еще немного больше светилось в глубине серо-синих глаз.
Я не выдержала, всхлипнула и позорно удрала.
Коридор, приемная, встревоженный оклик Кейт, холл, лестница, поворот, еще один, скользнувшая на влажной плитке нога в так и не снятых уггах, жесткий пластик перил, за которые уцепилась ладонь, рифленая ручка двери…
Только холодный ветер на парковке приводит меня в чувство. Я засовываю мгновенно похолодевшие руки в карманы джинсов и мрачно гляжу на машины. Что мне делать? Позвонить Кейт, чтобы она вынесла мне вещи, уволиться и уехать домой? Вернуться в кабинет, сделать вид, что ничего такого не произошло, и продолжить медленно сходить с ума? Приставить фигуральный нож к горлу и потребовать от Ричарда объяснений, и не важно, кем он после этого сочтет меня?
- Майра, - звучит над ухом хрипловатый голос, – что-то случилось?
Вздрогнув от неожиданности, я отвечаю первое, что приходит мне в голову:
- Я забыла накормить кота.
- Это плохо, - встревоженно замечает бархатистый баритон. – Может быть, мне подвезти тебя? Котов нельзя морить голодом.
Я уже не могу отказаться и признаться, что соврала, поэтому приходится кивнуть.
- Только вот… - Теплые руки ложатся мне на плечи, оборачивая их шарфом. - Так ты быстрее согреешься, не забывай его больше, пожалуйста.
Окончательно ошалев, я поднимаю голову и всматриваюсь в серо-синие глаза.
- Почему ты это сказал?
- Потому что ты выскочила в одной блузке и можешь замерзнуть, - пожимает он плечами. – А твою куртку я не успел прихватить. И свою надеть – тоже. Ну что, идем? Не хотелось бы в первый день надолго покидать офис.
Не дожидаясь ответа, Ричард ведет меня по парковке. Я автоматически передвигаю ноги, сжимая колючую шерсть, чувствую расслабляющее тепло там, где меня касаются мужские руки, и усиленно пытаюсь осознать, сон это или реальность. Все – и пробирающий до костей холод, и жар, и хруст снега под ногами, и спутывающий волосы ветер – говорит о втором. Но…
Черный «Ягуар», припаркованный на краю стоянки. Снежный барс, лежащий среди мозаики серых скал, навостривший уши, но глядящий благодушно и внимательно – аэрография на его правом боку. Аромат можжевельника, мха и хвои, кружащий мне голову.
- Это твоя машина?
- Утром была моя, - уверенно отвечает Ричард, покачивая в руке ключами. Я больше всего хочу или сесть в снег и закрыть руками голову, или постучать ею о стену. Но я выбираю третий вариант - потрогать черный лак капота.
- Что с тобой? – настораживается мужчина.
- Она реальна.
- Конечно, реальна. Особенно если судить по скорости, с которой она расходует бензин. Майра, что происходит?
Я решаюсь.
- Она снилась мне. Вот эта машина, черная и с барсом.
- Да? – изгибает он ровную бровь.
- Да. И… - я набираю воздуха в грудь и признаюсь: - И ты тоже снился. В этой самой рубашке и джинсах.
- Правда? – вновь интересуется он.
- Правда…
Кто из нас тянется друг к другу первым – неизвестно. Но я оказываюсь в крепких, надежных объятиях, закидываю руки Ричарду на шею и прижимаюсь щекой к груди. Сейчас я уже уверена, что и Главным Админом тоже был он – друг Аластера, пришедший на помощь и, случайно увидев меня с бубном, решивший слегка поиграть в рождественскую ночь. Но это можно выяснить потом. Сейчас мне слишком хорошо стоять вот так, прижавшись всем телом к моему… коллеге? «принцу»? возлюбленному? – и чувствовать, как он прикрывает меня от обжигающих холодом порывов ветра.
- Но все-таки, как такое может быть?
- Ты так хочешь это знать? – приподнимает края губ в усмешке Ричард.
- Да.
Его руки, теплые, властные, уверенные, скользят по моей спине, вжимая в твердое мужское тело.
- Ты же знаешь, что сон накануне Сочельника всегда вещий?
- Нет. Но…
- Теперь знаешь.
Его губы, требовательные, напористые, накрывают мои, унося в мир, где существуем только мы – он и я. И так будет всегда. Всегда.
Где-то вдалеке, на грани слышимости, звучит триумфальная песня судьбы, к которой примешиваются басовитый мяв кота и мелодичный перезвон бубна админа.
- Я так долго тебя ждала…
- Я так долго тебя ждал.
_________________

Просто великолепные рассказы Получила огромное удовольствие,спасибобольшое.

 » Мужчина в доме

Мужчина в доме

День не задался с самого утра. Первое, что я увидела, протерев глаза – это нежившегося на поставленном с вечера тесте (к счастью, прикрытом полотенцем) Баюна. Вырванный из сладкого сна моим возмущенным криком кот обиделся и одним прыжком с грохотом удрал в окно, попутно снеся ставню, давно держащуюся на одной петле и честном слове. Кадка, сброшенная могучими задними лапами, рухнула на пол и покатилась. Тесто уже приготовилось выйти погулять, но было остановлено и отправлено подходить заново.
Дальше – больше. При попытке наколоть дров с обуха слетел топор. Заложенные в печь отсыревшие от росы полешки шипели и отказывались загораться, а, когда пламя, наконец, занялось, выяснилось, что дымоход требует прочистки, или я рискую задохнуться в густых клубах. В довершение всего избушка, ковыряясь в земле, ушибла палец на левой ноге, вздрогнула, заскрипела от боли и поджала ее под себя, в результате чего с полок посыпалась немудреная посуда, вторично рухнула многострадальная кадка и перекосилась дверь.
Вздохнув, я оглядела образовавшийся кавардак, заплела косу потуже и занялась делом. Прежде всего – поврежденная курья нога, поскольку в перекосившейся на один бок избушке убирать невозможно. И выйти из нее - тоже.
Благословляя подходящее сочетание ширины оконного проема и… хм… моего тела, я вылезла на мягкую изумрудную муравку (чудом не наступив на валяющуюся ставню). Избушка, жалобно скрипнув, вытянула в мою сторону трехпалую узловатую конечность, требуя лечения и ласки и получая и то и другое. Я смазала ушиб травяным бальзамом, перебинтовала чистой тряпицей и напоследок погладила жесткую кожу. Нога осторожно опустилась, ощупала то, что под нее попало, и расслабилась. Пол в избушке наконец-то принял привычный вид.
Солнце дотянулось до макушек соснового бора за рекой, когда я вытерла пот и удовлетворенно оглядела дом. Все стояло на местах, на столе остывали пирожки, дым бодро выходил из свежепрочищенной трубы, а Баюн вылизывался на лавке. Оставалось только поправить по-прежнему перекошенную дверь и навесить заново ставню, но с этим придется обождать: во-первых, я жутко устала и перепачкалась сажей, а во-вторых, для крупного ремонта требовались вещи, которых в хозяйстве не имелось. Например, сильный мужчина. Ну, или, на худой конец, столярные инструменты, у которых я не знала даже названий, не то что способ их применения.
Баюн лизнул лапу и принялся умывать морду.
- Гостей намываешь? – рассеянно поинтересовалась я. – Тогда сам их встречай. Я пошла купаться.
Холодная вода ласково приняла меня в свои объятия, смыла грязь и усталость и оставила нежиться. Длинные распущенные волосы плыли по течению, сплетаясь с лентами водорослей. Тело млело под солнечными лучами, распластавшись на поверхности воды. Мир и благолепие завладевали душой, стирая из памяти все утренние неприятности и перенося на неопределенное время необходимость появляться в деревне и каким-то образом объяснять, кто я такая и что именно мне надо для ремонта. А самое нехорошее, что потом потребуется уговаривать избушку и перемещаться в другое место, чтобы избавиться от надоедливых деревенских парней, а я тут уже прижилась.
- О мужчинах задумалась? – вынырнула из воды хорошенькая зеленоволосая головка.
- Нет, о жизни, - искренне ответила я. – Хотя можно сказать, что и о мужчинах.
- А я так и знала! – с гордостью заявила русалка, показываясь из воды по грудь. - Когда женщины думают о мужчинах, у них всегда такое выражение лица.
- Какое?
- А вот такое! Тоскливое!
- Рина… - вздохнула я. – Мне не нужен мужчина. Точнее, не в том смысле, в каком ты думаешь. Мне ремонт в избушке сделать надо...
Рина выслушала историю моих злоключений, нырнула, взмахнув серебристым хвостом, и, появившись опять, вынесла заключение:
- Путаешь ты все. Ремонт – это следствие того, что в жизни нет кого-то сильного и надежного. Появится он – и ставни слетать не станут, и двери нормально висеть, и дрова колоться.
- Да где же их взять – сильных и надежных? – закручинилась я. – Один Баюн дома, и на него положиться нельзя, все норовит сметану слизать.
- Это точно, - кивнула Рина. – Только лешие вокруг да водяные, а от них толку – как от рака икры.
- Или от козла молока, - согласно кивнула я и брызнула на лицо водой, охлаждая разгоряченную на солнце кожу. – Пойду я. Пирожки, наверное, уже остыли.
- Иди, - ударила хвостом по воде Рина, поливая меня. – А если найдется сильный и надежный – не забывай про подружку!
Несмотря на пирожки, домой я не очень торопилась, поминутно отвлекаясь на алеющую в траве землянику. Листики можно заварить, ягоды съесть, а цветочками – полюбоваться. И только возникший передо мной сердито шипевший Баюн заставил забыть про все и встревоженно поспешить на родную полянку.
Кот не зря умывался. Перед избушкой стоял молодой, хорошо одетый молодой человек определенно мужского пола, ошарашенно смотрел на ее курьи ноги и озадаченно чесал под шапкой, видимо, вспоминая нужные слова.
- Вот! Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка грустно заскрипела. Она и прежде не желала лишний раз шевелиться, в теперь, с больной лапой – тем более.
- Эй, избушка! – продолжал настаивать гость. – Повернись…
- А здороваться вас не учили? - вкрадчиво полюбопытствовала я, появляясь из-за кустов. – Вежливости там, манерам…
- Ой! – нервно вздрогнул юноша и резко повернулся ко мне. – Зд… Доброе утро. Учили.
- День, скорее, - привычно оценила я высоту солнца. – А если учили, что же вы старость не уважаете? Видите же, у избушки лапа перевязана, больно ей поворачиваться. А вы мужчина сильный, молодой, можете и сами к входу подойти.
- Могу, - уже совсем другим тоном проговорил молодой человек. Хотя… не такой он и молодой. Не та юная поросль, только что обзаведшаяся пушком на подбородке и почему-то решившая, что это делает ее взрослой. В темных глазах мужчины светились ум и зрелость, а черты лица говорили о решительности и некоторой властности.
- Я пытался сначала позвать хозяев, но на мой крик никто не откликнулся, - пояснил гость. – Пришлось вспоминать детские сказки, а в них, кажется, примерно так и положено говорить.
- Понятно, - кивнула я. – А мне, соответственно, положено сначала напоить, накормить, в баньке попарить добра молодца, а потом спрашивать, какой леший его принес.
- Так ты… вы…
Добрый молодец замолчал, опять ошалело разглядывая меня. Я внутренне хихикала, потому что знала, что он видит: стройную высокую девушку, с огромными зелеными глазами и косой цвета осеннего леса толщиной в руку. Костяная нога, правда, могла скрываться под длинным сарафаном, но если у добра молодца не солома в голове, он видел, что я не хромаю.
- Баба-яга, - подсказала я, полностью насладившись неуверенностью гостя. – Что-то не устраивает? Не хватает выступающих клыков, крючковатого носа и кривой спины? Так приходи лет через двести, я как раз всем этим обзаведусь.
- Н-нет, - опомнился мужчина. – Просто… просто я считал, что баба-яга передвигается по лесу только на ступе, а не ходит босиком по лесу.
Значит, ножки заметил. И даже то, что они босые. Внимательный…
- Ступа развалилась давно, - пожаловалась я. – Приходится вот пешком передвигаться. Но что же это я гостя на пороге держу, в дом не приглашаю? Заходи, добрый молодец, да не обессудь, не в царские хоромы явился.
Перед тем, как забраться по шаткой лесенке в избушку, гость присел, погладил ушибленную курью ногу и вежливо поздоровался с избушкой. Я мысленно восхитилась: теперь она не только не будет буянить, пока он сидит внутри (как уже неоднократно случалось, и тогда незваные пришельцы удирали со всех ног, а один даже через окно, отчего ставня и висела на одной петле), а и шевелиться станет максимально плавно и аккуратно.
Баюн сидел на излюбленном месте и сверлил вошедшего янтарными глазами. Гость и тут не оплошал: не стал сюсюкать и тянуться погладить здоровую черную зверюгу, а церемонно пожал ему лапу и извинился, что без гостинца, поскольку не догадался прихватить его с собой, но в следующий раз обязательно принесет.
- Мя-я-ясо, - нахально потребовал Баюн.
- Договорились, - еще раз пожал ему лапу гость. О каком следующем разе он говорит? Все эти зашедшие на огонек царевичи вваливались в избушку, выкладывали свои нужды и требования, получали желаемое в первом случае, изгонялись с позором во втором, но больше никогда не являлись.
- Вот, добрый молодец, - протянула я ему вышитое полотенце. – Баньку, извини, затопить не могу: и баньки нет, и дрова кончились, и топор сломался, так что иди-ка ты на речку. Тут недалеко, по тропинке доберешься. Русалке полотенце покажешь и на словах передашь, что ты – мой гость, она и отстанет. А я пока на стол соберу.
Гость еще раз окинул меня ошалелым взглядом – и когда он придет в себя? Можно было уже и привыкнуть, что вместо ожидаемой старухи в избушке на курьих ножках проживает красна девица, но, в конце концов, все старухи когда-то были девицами, и эта проблема со временем пройдет сама собой – и, не задавая лишних вопросов, вымелся наружу, плечом саданув по опять застрявшей двери.
- Намыл гостя? – обернулась я к Баюну. – Вот теперь помогай его кормить. Тащи крынку со сметаной, и не лезь внутрь усатой мордой! Я тебе сама отложу.
Гость задерживался. Уже и самовар вскипел и пыхтел белым паром на столе, и дымилась горка румяных блинов, и остывшие, но все равно вкусные пирожки горкой возлежали на расписном блюде, и Баюн дочиста вылизал свою миску сметаны и нехорошо косился на плошку с ней же, предусмотрительно убранную в центр стола, а добрый молодец все не возвращался. Я уже начинала прикидывать, не пойти ли его спасать? Заскучавшая Рина могла и не посмотреть на полотенце, сразу утащив нежданного красавца на глубину. Как это я сказала? Красавца?
Ну да, его самого. Именно красавца: высокого, могучего и умного. Мечту любой женщины.
Дверь, радостно скрипнув, отворилась, и гость вновь появился на пороге, комкая шапку с соколиным пером в кулаке. Рубашка и кафтан были мокрыми – видимо, Рина все-таки расшалилась и напоследок окатила добра молодца с головы до ног. Черные как смоль волосы успели просохнуть и разлохматиться, а на губах играла виноватая улыбка.
- Садись к столу, гость дорогой, - привычно запела я, пододвигая ему табуретку. – Ешь, пей, а потом рассказывать будешь.
- Спасибо на добром слове, хозяюшка, - вежливо поблагодарил гость и отказываться от еды не стал. Он умял четыре пирожка с яблоками, две ватрушки и несколько пышных блинов, как бы случайно отставив сметану на край стола. Миска тут же исчезла с моих глаз, а из-под лавки донеслось утробное мурлыканье:
- Мя-я-урси!
Я умиленно смотрела, как он ел, одновременно прикидывая, с какой проблемой гость явился. Причины появления гостей, собственно, новизной не отличались: или выполнить приказание невесты и добыть что-нибудь редкое (или вообще несуществующее), или умертвить страшной смертью недруга. Иногда, как совмещение этих двух, возникал третий вариант: спасти несчастную невесту от злобного недруга. Но мне как-то не верилось, что пришедший мужчина может выполнять чье-то бездарное желание и искать по всему свету аленький цветочек. Или же ему требуется помощь в убиении Змея Горыныча: с таким мечом и такими руками он может скрутить в шпагат любую рептилию.
- Так что привело тебя сюда, добрый молодец? – не выдержала я напора любопытства, когда гость, кажется, наелся. Но его ответ поверг меня в глубокое удивление.
- Как тебя зовут?
Еще ни один гость не интересовался моим именем. В крайности они обращались ко мне как к «деве-яге», но, как правило, не утруждали себя и этим, принимаясь рассказывать о собственных проблемах.
- Я же должен как-то называть тебя, хозяюшка, - пояснил мужчина. – Могу представиться первым, если так положено: Иван.
- Царевич? – автоматически отозвалась я.
- Нет, княжич. А это имеет значение?
- Никакого, - помотала я головой.
- Так как тебя зовут, хозяюшка?
- Лиса.
- Лиса? – переспросил он, напирая на последний слог.
- Нет, Лиса, с ударением на первый.
- Лиса… - повторил он, словно перекатывая мое имя на языке. Мне даже понравилось, как оно звучит – так звонко, как будто ручеек бежит по камешкам.
- Благодарствую, Лиса, за хлеб-соль, за доброту твою, за то, что приняла меня, непутевого, - встал Иван, кланяясь мне в пол.
- Сядь! – рассмеялась я, силой усаживая его на место. – Сядь и рассказывай, что привело тебя в лесную глушь к бабе-яге.
- Честно говоря, я не специально шел сюда, - признался Иван. – Можно сказать, случайно зашел.
- Заблудился?
- Нет. Не совсем.
Я потратила много времени, но все-таки вытащила из гостя его историю, не подпадающую ни под второй, ни под третий варианты, и имеющую очень слабое отношение к первому.
Ивану требовалось жениться. Отец неудержимо старел, желал видеть внуков от наследника, но ни одна предлагаемая им невеста сына не устраивала: то косая, то рябая, то глупая, то толстая, то, наоборот, худая. В конце концов дряхлеющему князю привиделся сон, что на восходящем солнце его сын найдет нечто, открывающее ему дорогу к счастью. Утром, не успел Иван продрать глаза, ему вручили котомку, крепкие сапоги и отправили на восток.
- Я шел три дня по лесу, - бесхитростно признался Иван, - тщательно обходя все деревни, чтобы случайно не столкнуться с какой-нибудь девицей.
- И наткнулся на меня, - понимающе покивала я. – Так и быть, добрый молодец, помогу твоему горю.
- Слушай, я не имел в виду!.. – покраснел он, отшатываясь назад. Я недоумевающе посмотрела на него – и сама залилась густым румянцем, обиженно поясняя:
- Я тоже. Вообще-то ко мне приходят не в поисках невесты, а за магическими предметами, помогающими решать чужие проблемы. И твою решим. Ложись спать, утро вечера мудренее. Я на полатях постелила уже.
- А ты сама?
- А я – баба-яга, у меня ночью вся работа, - соврала я и торопливо выскользнула из дома.
Избушка составила лапы поближе, чтобы я могла угнездиться между ними, обхватить руками колени и задуматься – а что, собственно, происходит? Почему я удрала, хотя никогда прежде наличие добра молодца в хижине меня не смущало? Почему мне так нравится звук его голоса? Почему растрепанные волосы вызывают желание взять расческу и причесать их, бережно укладывая каждую прядь? Или Рина права, и я просто соскучилась по мужскому присутствию в своей жизни, так как последний царевич появлялся в ней почти год назад?
Мысли сонно ползали, сталкивались и путались. Глаза слипались. Пришедший с ночной прогулки Баюн невероятно удивился, увидев меня между лапами избушки, пристроился рядом и заурчал колыбельную.
Уже потом, во сне, я ощутила, как меня подняли с земли и унесли в избушку.
А утром ноздри защекотал аромат дыма и жареной рыбы.
Отбросив одеяло и спрыгнув на пол, я заторопилась к окну. Над небольшим костерком на прутиках жарились два крупных леща. Иван внимательно следил за ними, иногда поворачивая. Баюн сидел рядом и не сводил с них взгляда.
- Слушай, кот, ты же сожрал одну рыбину! – удивился добрый молодец.
- Ма-ало, - внятно сообщил кот. Я наскоро переплела косу и спустилась к мужчинам.
- Доброе утро. Иван, не обращай на него внимания. Баюн может сожрать все это, а потом потребовать добавки. Только кто же ему даст?
- Мра-ак, - прокомментировал кот, задрал хвост и царственно удалился к лапам избушки, где и залег, продолжая внимательно смотреть на рыбу.
- А откуда лещи? Или в комплектацию охотника за невестами входит и рыболовный крючок? – весело поинтересовалась я.
- Рина поделилась, - просто сообщил Иван.
Неприятное чувство царапнуло по сердцу – как-то слишком добра русалка к проезжему добру молодцу. Или это тоже действие из разряда «накорми, напои и подарками одари»?
С моей стороны раздача даров состоялась после завтрака.
- Вот, - протянула я Ивану моточек серых ниток. – Бросишь на землю и произнеси волшебные слова: «Покажи мне, клубочек, где суженая моя живет», и иди за ним.
- Полезная, должно быть, вещица, - пробормотал гость. – А как тебе его вернуть, Лиса?
Я опять отстраненно удивилась – обычно царевичи не заботились о возвращении волшебных артефактов, оставляя их себе, и приходилось наколдовывать новые.
- Найдешь невесту – опять брось на землю и скажи: «Возвращайся, откуда пришел». Клубочек сам ко мне прибежит.
- Вон оно как… - задумчиво проговорил Иван. – Ну что же, спасибо тебе, хозяюшка, за хлеб-соль, за приют, за ласку да за подарки. Не поминай лихом.
Он задумчиво посмотрел на клубочек в своей ладони и неловко поклонился.
- До свидания, Лиса.
- Прощай, Иван. Доброго пути.
Я еще долго смотрела в лес, куда ушел добрый молодец, чтобы никогда не возвращаться.
Никогда продлилось три дня.
Возвращаясь из леса с полным лукошком земляники, я издалека услышала стук топора и заторопилась: это кто еще там осмелился хозяйничать или, того хуже, разбойничать в доме у бабы-яги?
Иван, раздевшись по пояс, с молодецким уханьем рубил дрова, складывая их в аккуратную поленницу.
- А как там поживает невеста? – только и смогла поинтересоваться я, прислоняясь к крылечку – почему-то не держали ноги. Баюн, разлегшийся на пороге и подставляющий солнцу набитое пузо, недовольно мявкнул и прикрыл глаза.
- Живет как жила, - спокойно ответил гость, беря следующее полешко. – Она ждала столько времени, может и еще подождать. Я не мог просто так уйти и оставить тебя в такой разрухе.
- Какой разрухе? – праведно возмутилась я. Иван выпрямился и начал загибать по одному пальцы:
- Дверь покосилась, ставни слетели, пол ходуном ходит, крыльцо прогнило. Топор – и тот слетел с топорища. – Он покрутил перед моим носом сжатым кулаком и веско закончил: - Починю – тогда и пойду свое счастье искать.
Гость в очередной раз размахнулся починенным топором, и расколотое полено развалилось надвое. Я молча поднялась в избу доставать чугунок и варить щи: мужчину в доме требовалось кормить, и отнюдь не земляникой.
Иван оставался у меня все лето. Он поправил дверь, навесил ставни, починил крыльцо, переложил пол и заново перекрыл крышу. Избушка словно приосанилась и сбросила с себя пару сотен лет.
Рина с гордостью хвасталась резным гребнем, подаренным ей Иваном, и снабжала его лучшей рыбой. Деревенские бабы и девицы, приходившие за мазями от золотухи и приворотными зельями в обмен на яйца, молоко и сметану, стали наряжаться в лучшие платки и забегать почаще. Баюн теперь по вечерам разваливался на лавке и сыто мурлыкал – сметаны ему доставалось значительно больше, чем раньше.
А я… я привыкла к Ивану. Привыкла к надежному и сильному мужчине в доме. Тому, что больше ничего не ломается, не падает и не отлетает. Тому, что готовить приходилось гораздо больше. Тому, как щемящее замирает сердце, когда взгляд падает на знакомые темные волосы и могучие руки. Привыкла к нашим ежедневным посиделкам, когда гаснут багровые оттенки заката, и из глубин леса мягкой неслышной походкой подкрадывается ночь.
Мы могли просто сидеть молча, слушая вечернюю перебранку лесных пичуг и басовитое уханье совы. А могли говорить – говорить обо всем. О его детстве, жизни в городе, младших братьях, красавице сестре, в прошлом году вышедшей замуж и теперь носящей под сердцем дитя. О лесе, полянках земляники, семейке ежей, нашедших приют под корнями вывороченной ели, лебединой паре в камышах и повредившей ногу косуле. О том, как я появилась в избушке на курьих ножках – об этом больше никто не знал, кроме бабули-ягули.
Как меня то ли оставили в лесу, то ли потеряли – баба-яга нашла в чащобе трех-четырехлетнюю девочку в одной рубашонке, и все, что удалось у меня узнать – только имя. Видимо, меня назвали Василисой, но от страха и по малолетству я сократила это до Лисы. А может, и нет, и меня так звали на самом деле. Узнать истину уже невозможно.
Как баба-яга оставила малышку у себя и научила ее всему, что знала сама. Как однажды уже выросшая девушка вернулась домой с полной корзиной груздей, а избушка пуста, и кот на все вопросы отвечает только: «Му-ур-шла.»
Я привыкла к постоянному желанию прижаться к мужскому крепкому телу и сидеть так, не двигаясь. Желанию провести пальцами по бугрившимся мускулам и шраму на плече, оставшимся после встречи с рысью. Привыкла к незнакомому, тревожащему мужскому запаху. К смешинке в темных глазах. К теплому взгляду, окатывающему меня нежной волной.
Привыкла, хотя и понимала, что нельзя.
С реки начали наползать серые туманы. Утром на травяных стеблях висели крупные бусины росы. На пеньках полезли дружные семейки опят. Лебеди из камышей поставили лебедят на крыло и собирались в дальний путь.
Мы оба понимали, что Ивану пора уходить, но он откладывал это изо дня в день, все время находя какие-то незавершенные мелочи.
Однажды утром я, не выдержав неопределенности, вручила ему сумку с напеченными пирожками и протянула клубок.
- Тебе пора уходить.
- Лиса…
- Пора, Иван.
Он ушел молча, не оглядываясь. Я опять смотрела, как его закрывает собой лес. Слезы тихо текли по щекам. Сердце разрывалось при мысли, что теперь он ушел навсегда.
Навсегда.
На три часа.
Я успела только накормить остатками сома Баюна и сесть на лавку, сжимая в руках подушку Ивана. Слезы прекратились, но сердце все так же рассыпалось на кровоточащие кусочки, каждый из которых был связан с моим гостем. Вот тут он поймал меня, когда Баюн терся под ногами и требовал поделиться с ним запеченным тетеревом. Вот к этой полке Иван прикрепил бортики, чтобы не слетала посуда во время шевеления избушки. Вот эти ложки он вырезал короткими летними вечерами, прихлебывая чай с земляничным вареньем. Вот в этой починенной им ступе мы летали лунной ночью над лесом, одинаково смеясь и повизгивая от страха.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Сердце схлопнулось, прячась от волны нахлынувших чувств: недоумения – что он тут делает? Радости – он вернулся! Тоски – теперь придется прощаться еще раз.
- Это кто там хулиганит? – заорала я, высовываясь в окно. – Сейчас как дам сковородкой! Прекрати издеваться над избушкой!
И надо мной.
- Хозяюшка, не бей меня! Дай добру молодцу слово молвить! Привел меня сюда волшебный клубочек!
Меня ураганным ветром вынесло наружу.
- Что ты сказал? – я не узнала своего голоса.
- Смотри, - таким же незнакомым голосом проговорил Иван. Он уронил клубочек на землю и проговорил: - Покажи мне, клубочек, где суженая моя живет.
Вместо того, чтобы метнуться серой мышкой в лес, клубок подпрыгнул на месте и замер.
- Здесь мое счастье, - прошептал Иван. – Я никуда от него не уйду.
Остатки здравого рассудка, еще каким-то чудом сохранившиеся во мне, неуверенно запротестовали:
- Подожди. Но как же… Князь… Город… Твоя невеста и внуки…
Две сильные руки уверенно легли на мою талию и прижали к мужскому телу.
- Мое счастье – здесь, - повторил над ухом Иван. – Отцу придется смириться. Он сам послал меня искать невесту. И я нашел ее.
Его губы опустились на мои, отбирая последние капли разума. Я с головой погрузилась в огромное, теплое, пушистое счастье, искрящееся детским смехом, нежностью и любовью.
Иван что-то говорил, убеждая то ли меня, то ли себя:
- Отец полюбит тебя. А если не полюбит – мы применим одно из твоих зелий, а потом сядем в избушку и уедем далеко-далеко… Там будем только ты и я… и наши дети… и Баюн… и Рина, если ты соскучишься по подружкам… И звезды будут петь нам песни, а мы попробуем подняться в ступе высоко-высоко, чтобы достать до них…
Я не слушала, обнимая его.
Обнимая моего мужчину.
_________________

 » Зимний Рыцарь

Зимний Рыцарь


- Вот так.
Я отступила на шаг, чуть склонила голову и критически принялась разглядывать получившуюся картину.
Большая парадная зала. Неяркий свет свечей, усеивающих стены. Огромная ель в углу, обильно украшенная стеклянными игрушками. Танцующая пара – девушка в темно-бордовом, почти черном в тени платье и мужчина в ослепительно белых доспехах, с тяжелым мечом на боку. Лиц не видно – они скрыты частично позой танцующих, частично тенью от мохнатой лапы ели, частично тем, что танцующие тянутся к губам друг друга. Тяжелые густые русые локоны девушки волной растекаются по спине. Мужчина коротко подстрижен и темноволос. Они находятся на требуемом приличиями расстоянии друг от друга, но связь между парой однозначна и практически видима.
Вроде бы неплохо. Может быть, только вот здесь, на подоле, добавить немного тени…
Я потянулась к кисти, но недовольно опустила руку. За дверью послышался шорох шелковой юбки, простучали каблучки, и знакомый голос позвал:
- Литта, ты здесь?
Я стрелой метнулась к картине, отодвинула ее к стене и повернула изображением к стене, чтобы вошедшая дама не видела его.
Я всегда рисовала одно и то же. Точнее, не совсем так. Из-под моей кисти выходили и пейзажи, и букеты цветов, но если я рисовала людей – то всегда одних и тех же. В далеком детстве это были кривые каракули, изображающие девушку в длинном платье и мужчину в белом. Они могли танцевать, гулять, взявшись за руки, или просто смотреть друг на друга. Потом уровень мастерства вырос настолько, что черты их лиц стали хорошо различимы. Девушка походила на меня – но более красивая. Мужчина же… я никогда не видела его в реальности, но могла бы узнать в любой толпе – настолько его образ врезался мне в память.
Примерно с этой же поры я стала прятать свои рисунки от окружающих. Почему-то мне не хотелось, чтобы все – или только некоторые - знали, как я поглощена одним мужским образом. В лучшем случае это вызывало бы смех и шутки, в худшем – меня заподозрили бы в одержимости. Поэтому я показывала только пейзажи и натюрморты, оставляя мужчину в белом своей тайной.
- Да, мама, здесь!
Мама вошла и досадливо покачала головой.
- Здесь, - заключила она. – И, как всегда, рисуешь.
Не видя смысла в словесном подтверждении, я просто пожала плечами.
- Литта, все это прекрасно, но гости уже собираются, а отец ждет тебя на торжественный обед. Клади кисти, дитя мое, быстро переодевайся и спускайся.
- Мама, - простонала я, внутренне передернувшись. – А не может он пока обойтись без меня? Мне надо все убрать, смыть краску, причесаться и одеться, а это не пять минут. К маскараду я спущусь, честное слово.
Мама окинула цепким взглядом воронье гнездо на моей голове, пятна краски не только на руках, но, кажется, и на кончике носа, и кивнула.
- Хорошо. Принц Никлас, полагаю, будет разочарован, но переживет. Ожидание только подогревает чувства.
Как раз из-за принца Никласа мне категорически не хотелось присутствовать на обеде. Он родился на полтора года раньше меня. Наши матери, близкие подруги, неоднократно выражали желание соединить семьи, поженив нас, и сводили при каждой возможности.
Конечно, в детстве о свадьбе и речи быть не могло. Мы возились в песочнице, дрались совочками и делили деревянную лошадку, как и все прочие малыши. В подростковом возрасте Никлас стал более благосклонно относиться к идее взять меня в жены, наблюдая, как формируется моя фигура, отрастают густые волосы и наливаются нежным румянцем щеки. С прошлого года, достигнув совершеннолетия, он неприкрыто начал ухаживать за мной под умиленными взорами наших матерей. Если же мы оставались наедине, принц нагло заглядывал в мой вырез, глотая слюни, и норовил прижать к себе.
Мне же всегда претила мысль о браке с ним. И играя в песочнице, и уворачиваясь от цепких рук, я терпеть не могла Никласа, его белесые тонкие волосы, вечно мокрые ладони и жадный облизывающий взгляд. В три года он отобрал у меня любимую игрушку – зайчика с длинными мохнатыми ушками, зашвырнув его в грязную лужу. В десять пробрался в мою спальню и испортил очередную картину, подрисовав девушке усы и бородку, а мужчине – рога и хвост. В пятнадцать считал себя взрослым, презрительно морщился, встречая меня, и изрекал, что женщины годятся только для одного – разумеется, если поблизости не находился кто-то из наших мам.
А самое главное – он не был тем мужчиной с картины.
Я прекрасно провела время до маскарада, ехидно представляя себе разочарованного Никласа, вынужденного весь вечер смотреть на пустое место перед собой. Убрала краски и тщательно промыла кисти. Перенесла картину к стене, отвернув ее от случайного постороннего взгляда. Полежала в ванне, нежась в пахнущей ландышами воде. С помощью двух служанок причесалась и натянула пышное платье – не темно-бордовое, как на картине, а вишневого цвета. Его юбку украшали лично мною нарисованные и пришитые фрукты – яблоки, груши, персики. На шею легло аметистовое колье в виде виноградной грозди. В ушах закачались точно такие же серьги. Прическу украсила диадема в форме венка – я изображала Плодородную Осень. Образ завершила маска такого же вишневого цвета. Со вздохом, чувствуя, что на традиционном маскараде, который мой отец проводил за пять дней до наступления Нового Года, и куда съезжалось множество гостей – включая Никласа! – меня не ждет ничего хорошего, я выскользнула за дверь. Может быть, за маской и пышной юбкой, с убранными в высокую прическу волосами, мой предполагаемый жених не узнает меня?
Напрасные надежды. Никлас не сводил глаз с лестницы и, едва заметив меня, двинулся наперерез, не совсем вежливо раздвигая локтями толпу. Я, в свою очередь, тоже заторопилась, грациозно огибая встречающихся на пути, и в результате мы столкнулись практически у подножия тронов, на которых восседали мои родители.
- Я, кажется, не имел чести быть представленным вам, о Прекрасная… - фальшиво изумленно проворковал Никлас, пытаясь сообразить, в образе кого я предстала. Впрочем, так как его взгляд прилип к округлостям, выглядывающим из тугого корсета, принц мог размышлять довольно долго.
- Осень, - подсказала я, устав ждать.
- Прекрасная Осень, конечно же! – радостно воскликнул он. – Позвольте же представиться вам: я Верховный Маг Гильдии.
Не знаю, почему Никлас решил, что Верховные Маги одеваются именно так: абсолютно черные рубашка, штаны и плащ из лучшей шелковой ткани, расшитой жемчужными звездами. На его груди висел непомерных размеров изумруд, источающий мертвенное сияние. Его держала золотая цепь в палец (Никласа, не мой!) толщиной. Маска и перчатки были сделаны из тончайшей кожи и инкрустированы бриллиантами.
До этого все встреченные мной маги одевались очень просто, в плотные штаны и льняные рубахи, никогда не украшали свою одежду драгоценностями, и зачастую их одежда носила на себе следы неверно исполненных заклинаний. Может быть, в Трехгорье, королевстве отца Никласа, маги ведут себя иначе?
Я вежливо улыбнулась, присела в знак знакомства, заскрежетав зубами, чувствуя, как жадный взгляд устремился в глубину выреза, и повернулась к родителям, надеясь, что на некоторое время избавлена от назойливого внимания принца.
Не тут-то было.
Никлас подхватил меня под руку, оскалился в улыбке и обратился к моему отцу:
- Ваше Величество, смотрите, какая красивая пара образовалась! Нельзя пропадать такому счастливому случаю! Прикажите начать танцы!
Отец с улыбкой посмотрел на меня, еле заметно подмигнул и махнул белоснежным платком. Музыканты на бельэтаже, только и ожидая этого сигнала, заиграли веселую музыку, и я поплелась танцевать.
Вечер полностью оправдывал ожидания. Надежды рушились одна за другой. Я тайно радовалась, что не придется держаться за потные ладони Никласа – а он снял перчатки, небрежно засунув их за пояс. Старалась держаться от него на достаточном расстоянии – он неприлично близко прижимал меня к себе и все время опускал руку, пытаясь нащупать под пышными юбками мое тело! Считала такты до окончания мелодии – принц, презрев все правила этикета, повел меня и на второй, и на третий танец. В промежутках между ними он не отпускал меня на расстояние больше вытянутой руки, надувал грудь как индюк, демонстрируя изумруд, беспрерывно восхищался моей красотой и рассказывал несмешные истории, после чего заливался визгливым истерическим смехом.
После пятого танца я утомилась настолько, что потеряла бдительность и проронила пару слов о том, что голодна.
- Прекрасная Осень хочет есть! – всполошился Верховный Маг. – Позвольте мне угостить вас, дорогая.
Я покорно, не в силах устраивать сцены, пошла за ним к накрытым вдоль стены столам.
- Постойте здесь, Прекрасная Осень, - суетился Никлас, оставляя меня возле ели в углу. – Я сейчас принесу вам все самое вкусное.
И ушел, давая мне возможность хоть несколько минут провести в одиночестве. Я отошла к ели, рассматривая знакомые с детства игрушки. Вот домик со стрелками, остановленными возле цифры «12». Мы с мамой и сестрой всегда вешали его на самое видное место. Вот любимый шарик мамы – синий, с золотыми звездами. Вот дракончик Сесилии – старшая сестра всегда увлекалась этими созданиями и даже замуж вышла за короля горного королевства, где драконы жили в большом количестве. Вот мой рыцарь в серебряных доспехах…
Потянувшись, я сняла с ветки игрушку и едва не выронила ее – под локоть меня взял вернувшийся Никлас.
- Осторожно, не упадите, Прекрасная Осень, - озабоченно проговорил он. – Вот, смотрите, что я вам принес.
- Одну минуту, - отстранилась я. – Мне надо повесить игрушку.
- Только не уколите свои тонкие пальчики, - напутствовал принц.
Я, сжав зубы, пристроила своего рыцаря на видное место и со вздохом вернулась к своему поклоннику.
Разумеется, он принес все самое вкусное – на свой взгляд. Плавающие в масле креветки, скользкие устрицы, один вид которых вызывал у меня тошноту, истекающие жиром кусочки запеченной свинины…
- Позвольте, я накормлю вас, - предложил Никлас, хватая пальцами самый неаппетитный кусок, - чтобы вы не запачкали ваши прелестные ручки…
- Нет уж, - наотрез отказалась я, взяла со стола двузубую вилочку, наколола на нее маленькую креветку и храбро сунула в рот.
Ужасно. Кошмарно. Отвратительно, как я и ожидала. Мало того, что масло растеклось по языку и горлу, так еще и креветка пропиталась острым соусом, и во рту словно загорелся пожар. Кое-как проглотив эту гадость, я хрипло попросила Никласа принести воды. Он не выразил энтузиазма, возможно, посчитав, что это способ отделаться от него, но после второй, более настойчивой просьбы все-таки сунул мне в руки тарелку и убыл.
Первым делом я избавилась от ядовитой еды, отставив блюдце подальше на стол. Вторым – обвела взглядом предлагаемые блюда, пытаясь найти, что может потушить пожар у меня внутри.
- Мне кажется, вам сейчас подойдет вот это, - проговорил над ухом незнакомый мужской голос.
Я не вздрогнула, не удивилась и не испугалась. Я расслабилась при первых же звуках, окутавших мои плечи бархатным невидимым шарфом, и медленно повернулась.
Коротко стриженые темные волосы. Ослепительно-белая одежда, по покрою напоминающая военный мундир. Тонкий серебряный кант и пуговицы. Серебряная маска, закрывающая половину лица. Узкие губы и гладко выбритый подбородок с легкой тенью синевы. Чем-то смутно знакомый баритон.
Сердце забилось в груди. Я знала контур этого лица так хорошо, что могла воспроизвести его с закрытыми глазами. Я рисовала его множество раз и видела в сновидениях. Образ, сотканный моими грезами, явился передо мной наяву?
- Прекрасная Осень ведь не откажется от сочных и ароматных земных плодов? – чарующе улыбнулся незнакомец, протягивая мне тарелочку.
Кисточка винограда. Мандариновые дольки. Крохотные тарталетки с икрой. Куриные ломтики с салатом и свернутые розочкой лепестки рыбы. Все то, что так люблю я и так не любит Никлас. Впрочем, ничего удивительного, что являющийся мне во снах и созданных мною картинах рыцарь знает мои вкусы.
- Благодарю вас, Зимний Рыцарь, - церемонно присела я и, соблюдя приличия, бросила в рот мандариновую дольку, заглушая отвратительный привкус креветки.
- Вы угадали мое имя. Поздравляю, Прекрасная Осень, - обнял меня теплым взглядом незнакомец.
- Мне кажется, я знаю вас с младенчества, - улыбнулась я в ответ, беря виноградинку.
- Неужели? – с восхитительно-изумленной интонацией в голосе произнес он. И, к сожалению, вынужден был отступить на шаг, поскольку между нами втиснулся Никлас.
- Прекрасная Осень, вот ваш пунш, - торжествующе сообщил он, подавая мне бокал. – Мне пришлось преодолеть множество преград, добывая его. Я сражался как лев с Паладином, Драконом, Бесом, Гномом и Солнцем! Мне преграждали путь, падали ниц, цеплялись за ноги…
Я не слушала. Одним глотком осушила бокал, не разбирая вкуса. Мой взгляд словно приклеился к серебряной маске, пытаясь проникнуть за нее и убедиться, что я не обманываю себя.
Никлас почуял неладное, оборвал свою победную речь на середине и воззрился на мужчину в белом.
- А вы кто? Я не помню вас.
- Зимний Рыцарь, к вашим услугам, - вежливо наклонил голову незнакомец ровно настолько, чтобы это не сочли неуважением к особе королевской крови.
- Сомневаюсь, чтобы мне потребовались ваши услуги, - процедил сквозь зубы принц и грубо повернулся спиной к собеседнику. – Прекрасная Осень, сейчас заиграют вальс, а вы обещали мне его. Вот вам моя рука.
Я не успела ни возразить, ни возмутиться – настолько неожиданно и властно Никлас повлек меня в центр зала – только жалобно посмотреть на Зимнего Рыцаря, взглядом передавая сожаление, грусть от скорого расставания и нежелание идти с принцем. Мы успели отойти лишь на два шага – перед нами вырос мой спаситель.
- Мне кажется, вы ошибаетесь, - голосом с отчетливо выраженной угрозой произнес он. – Дама обещала этот танец мне.
- Этого не может быть! – визгливо возмутился принц. Но я уже пришла в себя, вырвала у него свою руку и вложила ее в надежную ладонь Зимнего Рыцаря.
- Я всегда выполняю свои обещания.
- Хотелось бы в это верить, - вновь чарующе улыбнулся он и повел меня вперед, оставляя за нашими спинами негодующего и брызжущего слюной Никласа.
Мы вышли в середину зала. Зимний Рыцарь преклонил колено, коснулся губами кончиков моих пальцев и, когда зазвучала волшебная мелодия, уверенно повел в танце. Только сейчас я заметила, что к его поясу прикреплен меч, видимо, деревянный, сделанный специально для костюма – таким невесомым он казался. Так легко и непринужденно двигался в танце мой спутник.
Минуты пролетели вечностью. Точнее, мне хотелось бы, чтобы они длились бесконечно. Мне так нравилось пребывать в строгих, отвечающих правилам объятиях. Чувствовать себя защищенной от любого, кто посмеет мне угрожать. Порхать и быть уверенной, что меня поддержат сильные руки – лежащие точно так, как предписывает этикет, на талии и моей ладони. Нравилось тепло мужской ладони, кажущейся такой знакомой. Вдыхать притягательный аромат. Ощущать, как натягивается и крепнет возникшая с первого мгновения встречи незримая связь между нами.
Единственное, что меня не устраивало – что после вальса нам придется расстаться, и меня перехватит Никлас.
Словно бы прочитав мои мысли, на последних тактах Зимний Рыцарь оказался на периферии танцующих и увел меня из большой парадной залы в залитую лунным светом галерею.
- Только не говорите мне, что хотели бы вернуться к тому сопляку, - весело проговорил он. Я нежилась в обаянии мягкого баритона, уже полностью отдавшись волшебству, окутавшему меня этой ночью.
- Ни за что не скажу. Честно говоря, я уже устала от Никласа и его общества.
Мне показалось, или Рыцарь насторожился и напрягся?
- Никлас – это тот сопляк, как вы выразились. Возможно, мне следовало бы сказать «Верховный Маг», так стало бы понятнее.
- Я бы скорее назвал его «Напыщенный Павлин»… Но вы с таким жаром произнесли имя Никлас, что я удивился.
- Не люблю ни его, ни его имя, - с чувством сообщила я.
- Полагаю, есть за что? – полувопросительно, полуутвердительно хмыкнул Зимний Рыцарь.
Дальше говорила в основном я. После длинного монолога на тему «почему я терпеть не могу принца Трехгорья» (из которого я тщательно исключила все, касающееся его жадных взглядов, опасаясь, что тогда мой спаситель еще устроит дуэль), мы как-то плавно перешли к живописи. Я призналась, что сама немного рисую, и пообещала при случае показать некоторые рисунки Зимнему Рыцарю (разумеется, не те, где изображен он). Однако упомянула, что на некоторых из них изображена молодая пара, и, не сдержавшись, кратко описала ее. Это привело к странному эффекту: взгляд моего спутника изменился, стал более жарким и притягательным. Меня тянуло к Зимнему Рыцарю, что выходило за все рамки приличия. Но и ситуация сложилась незаурядная: когда еще юная принцесса могла встретиться с мужчиной, который приходил к ней в мечтах всю ее сознательную жизнь?
Щеки пылали от смущения и сдерживаемых эмоций. Голова кружилась, а по телу то и дело пробегали незнакомые обжигающие волны.
- Вам нехорошо, Прекрасная Осень?
- Нет, - улыбнулась я и тут же непоследовательно добавила: - Хотя мне необходимо выйти на свежий воздух.
Я взялась за ручку двери, выходящей на широкий балкон, и очень удивилась, когда мою руку перехватили, и баритон предупредительно произнес:
- Там холодно, Прекрасная Осень, а у вас легкое платье с открытыми плечами.
- Мне просто нужно немного подышать, - жалобно проговорила я, надеясь, что на воздухе справлюсь с буйствующими во мне эмоциями.
Зимний Рыцарь тяжело вздохнул и взялся за пряжку ремня, стягивающего мундир.
- Раздетой я вас не пущу. Подержите, пожалуйста.
Он передал мне ремень вместе с висевшим на нем мечом, который я считала бутафорским, но на деле оказавшимся боевым.
- Тяжело? – по-своему понял мой вздох Зимний Рыцарь. – Я сейчас заберу его. Вот, пожалуйста.
На мои плечи легла теплая ткань. Из рук забрали оружие. Рыцарь застегнул ремень и заботливо помог мне просунуть в рукава руки.
- Готовы, Прекрасная Осень? Тогда идем.
В лицо ударил вкусный морозный воздух. Кстати, не такой и холодный, как можно было бы подумать. Но мне нравилось чувствовать, как нагретый Рыцарем мундир укутывает мои плечи. В тех местах, где мужские пальцы коснулись тела, кожа словно бы горела.
Чтобы отвлечься от этих ощущений, я спросила первое, что пришло в голову:
- А почему у вас боевой меч?
Рыцарь, явно размышляющий о чем-то другом, недоуменно переспросил:
- А каким он должен быть?
- Ну… - замялась я. – Вы пришли на бал, меч явно предназначен для красоты, а не боя. Так зачем таскать с собой такую тяжесть? Не драться же вы пришли со счастливым соперником?
- Во-первых, за свою жизнь я привык к этой тяжести, - усмехнулся Зимний Рыцарь, - и без нее чувствую себя раздетым. А во-вторых, не драться с соперниками, я отгонять их от своей дамы сердца.
Смутившись, я весело рассмеялась:
- Никласа вы отогнали без применения оружия.
- Если бы потребовалось, я отогнал бы сотню таких Никласов, - так же весело отозвался Рыцарь. Вот только глаза его посерьезнели.
- Вы считаете, что я ваша дама сердца? – еле слышно выдохнула я.
Как-то очень резко на нас опустилась тишина. Веселье, игравшее в нас обоих несколько минут назад, улетучилось легким дымком. Мир исчез. Остались только балкон, мы, не сводящие глаз друг с друга, и огромная яркая луна, зависшая на черном небе.
Рыцарь опустился на колено и взял мою правую руку.
- Разве может быть иначе, Литта? – прошептал он, касаясь губами кончиков пальцев.
Я даже не обратила внимания, что он назвал меня по имени. Во мне бушевали незнакомые, будоражащие, немного пугающие эмоции. Как приличной девушке, мне следовало бы возмутиться и вырвать руку, если не оскорблено залепить нахалу пощечину. Но я продолжала стоять, чувствуя, как через прикосновение мужской руки в меня вливается что-то глубоко забытое, но такое знакомое. Связь между нами, крепнущая весь вечер, казалось, стала видимой и начала сокращаться, притягивая ближе.
Я сделала маленький шаг вперед.
Зимний Рыцарь поднялся, не выпуская моих пальцев.
Я приподняла голову.
Серебряная маска мешала, не давая поймать что-то зародившееся во мне. Что-то, что было там уже давно и теперь нащупывало себе путь на свободу, и это что-то было чрезвычайно важно для меня.
Я шагнула еще раз, неосознанно приподнимая свободную руку, чтобы потянуть за болтающийся на затылке шнурок.
Рыцарь не двинулся, чтобы воспрепятствовать мне.
Черная тень на мгновение закрыла луну. Одним резким движением Рыцарь швырнул меня себе за спину, одновременно доставая из ножен меч и всматриваясь в небо. Потом выдохнул и опустил оружие.
- Все нормально. Опасности нет.
Зато я завизжала от ужаса, видя, как над крышей замка закладывает вираж серебристое чудище и, плавно раскрыв крылья, опускается на двор перед нашим балконом.
- Как нет? Ведь это же… это же дракон!
- Виверна, - мягко поправил Зимний Рыцарь. – И опасности нет. Это моя виверна. Видишь, она оседлана.
Серебристое чудовище изогнуло длинную шею и приблизило морду к Рыцарю. На покрытой чешуей спине действительно крепилось кожаное седло.
- Моя хорошая, - проговорил Рыцарь, почесывая зверюгу за ухом. Виверна издала тихий звук и прикрыла от удовольствия глаза.
Осмелев, я вышла из-за спины Рыцаря и подошла к чудищу поближе. Виверна поражала своей красотой: гибкая шея, элегантная форма головы, грациозное стройное тело и длинный хвост с сердцевидным утолщением на конце.
- Красавица, - восхищенно протянула я, осторожно дотрагиваясь до блестящей чешуи. – Как ее зовут?
- Клоти.
Виверна приоткрыла глаза, осмотрела меня и, высунув раздвоенный на конце язык, лизнула в щеку.
- Ты тоже ей понравилась, - констатировал Рыцарь.
Теперь я понимала, почему Сесилия так любила драконов. Она и замуж вышла за короля, живущего в горах и занимающегося их разведением. Такие красивые, грациозные создания… Воплощенные сила, мощь и элегантность.
Я более смело начала поглаживать серебряную морду. Виверна благосклонно принимала ласку, урча от удовольствия как домашний кот. И опять испугала меня, когда вдруг прикусила зубами белый мундир – совсем легко, огромные зубы даже не проткнули толстую ткань – и потянула к себе.
- Нет, Клоти! – сурово приказал Зимний Рыцарь. Виверна, не подчинившись, потянула меня сильнее.
- Что она хочет?
- Предлагает тебе полетать на ней, - недовольно проворчал рыцарь.
- Полетать? – в ужасе переспросила я, но тут же осознала, что хочу этого. Да, это совершенно жутко, неподобающе и неприлично, но такую заманчиво… Подняться в зимнее небо, к огромной луне, на серебристом драконе, принадлежащем образу моих грез… Волшебство, окутывающее меня, продолжало действовать.
Клоти легонько ткнула хозяина в плечо и фыркнула, выражая недоумение.
- Литта, ты хочешь этого? – пристально вгляделись в меня глаза из-под серебряной маски. Я кивнула, все больше напитываясь уверенностью – да, действительно хочу!
Зимний Рыцарь тяжело вздохнул.
- Клоти, крыло!
Виверна, удовлетворенно выдохнув, развернула крыло и перекинула его через перила, образуя своеобразный мостик. Я не успела опомниться, как Рыцарь подхватил меня на руки и уверенно прошагал по нему на спину Клоти. На меня натянули плотную кожаную куртку, вынутую из переметной сумки, на голову лег такой же шлем, безжалостно примявший волосы, а в довершение всего талию опоясал широкий ремень, крепко прижавший меня к груди Рыцаря.
- Держись вот здесь, - показал он на кожаные петли. – Клоти, вверх!
Вытянув шею и хвост, виверна пробежала немного по двору и взмыла в воздух, туда, к бледному сиянию луны. Мой желудок сначала оказался где-то в пятках, потом вернулся на место, и у меня захватило дыхание от восторга.
- Клоти, плавными кругами, а потом вниз! – крикнул Рыцарь. – Плавными!
Виверна, распластавшись на воздушном потоке, не торопясь поднималась все выше и выше. Я, забывая от восхищения хватать воздух, рассматривала заснеженные крыши, круглую жемчужину озера, черные линии деревьев… Щеки пылали. Руки крепко сжимали петли. Спина даже через платье, мундир и куртку чувствовала жар, исходящий от Рыцаря. Хотелось петь, орать и плакать одновременно. Я не чувствовала мороза, кусающего за все доступные ему части тела, наслаждаясь новыми ощущениями. Зато о нем помнил Рыцарь.
- Клоти! Вниз!
Быстро – даже слишком быстро, на мой взгляд – виверна скользнула вниз, к земле. Меня замутило, закружилась голова. Я зажмурилась, видя, с какой скоростью приближаются каменные плиты двора, и зажала рот рукой, чтобы не завизжать, иначе в следующий раз Рыцарь не возьмет меня в полет. У меня не возникало и тени сомнения, что следующий раз непременно наступит.
На мне расстегнули ремень, сильные руки приподняли меня, и Рыцарь по крылу виверны отнес меня на тот же самый балкон. Я, со все еще кружащейся головой, доверчиво прижималась к нему, обхватив руками за шею, и не очень обрадовалась, когда меня опустили на балконные плиты. Темные глаза мужчины искрились нежностью, теплотой, заботой… и чем-то еще. Серебряная маска все так же мешала мне. Я отчаянно хотела увидеть, что скрывается под ней, убедиться, что Рыцарь именно такой, как представлялось мне, понять, что согревает меня изнутри и что именно сверкает в его глазах.
С трудом отдавая себе отчет в своих действиях, я подняла руку и дернула за шелковый шнурок.
Маска свалилась.
Я замерла, забыв, как дышать. Волшебство зимней ночи рухнуло на меня, прижав плечи тяжелым грузом осознания. Как я могла так точно представлять человека, которого не видела прежде? Откуда знала каждую черточку, включая небольшой шрам над левой бровью? Почему мне так знаком голос Зимнего Рыцаря?
- Литта… - крепко сжав мои руки, прошептал он. – Кажется, я должен кое-что рассказать тебе.
Я, все еще не в силах произнести ни звука, кивнула. Часть меня считала, что не стоит слушать Рыцаря. Он объяснит все странности, волшебство пропадет, и я вернусь в скучную обыденность к Никласу, его притязаниям и липким взглядам. Но другая моя часть – и больше по размерам, чем прежняя – полагала, что после слов Рыцаря все не только не закончится, а, наоборот, начнется. Что-то, распускающееся во мне, расцветет бурным цветом и изменит мою жизнь.
- Литта… - тихо начал Зимний Рыцарь, притягивая меня к себе.
- Дракон! – закричал кто-то поодаль. Послышались еще крики, замерцали факелы, и Рыцарь неохотно отпустил меня.
– Иди в зал. Я найду тебя там, только разберусь с виверной.
Он снял с меня куртку вместе с мундиром, надел на себя и прыжком перепрыгнул через перила.
Я намеревалась подождать его в галерее, но, поймав свое отражение в стекле, быстро передумала. Маска с меня слетела, и я даже не заметила, когда и где. Скорее всего, во время полета на виверне. Платье помялось, а фрукты на нем частично промокли, частично порвались. Хуже всего дело обстояло с прической – растрепавшаяся, съехавшая на одну сторону, с перекошенной диадемой. В таком виде не стоило не только возвращаться к родителям, но и показываться кому-либо на глаза. Подобрав юбки, я метнулась в свою комнату приводить себя в порядок.
Это заняло довольно много времени. Нарисованные фрукты я просто сорвала и бросила в камин, рассудив, что уже можно обойтись и без них. Подол платья за это время подсох. С прической я провозилась дольше всего. После многократных безуспешных попыток в одиночку поправить ее, я просто расчесала волосы и скрепила их диадемой. В таком виде, осмотрев себя в зеркале в последний раз, я спустилась в большую залу.
И, конечно, первым делом наткнулась на Никласа.
- Литта?
В его голосе удивительно смешались удивление, вожделение и недовольство.
- Где твоя маска? И почему ты в таком виде?
Не могла же я сказать, что маска слетела во время полета на виверне, принадлежащей Зимнему Рыцарю?
- Она мне надоела, Никлас.
- Верховный Маг!
- Никлас, - выделила я голосом, - я уже устала от детских игр. Время близится к полуночи, скоро все равно все обязаны будут снять маски. Я просто чуть опередила остальных. Не вижу смысла скрывать все, что и так известно. Ты же безошибочно нашел меня в толпе.
- Как и твой поклонник в белом, - ядовито процедил Никлас. Я уже не могла сдерживаться.
- У тебя нет права разговаривать со мной в таком тоне.
- Долго это не продлится, - торжественно пообещал принц. – После сегодняшней ночи все изменится.
- О чем ты говоришь? – насторожилась я. Волшебство, окутывающее меня, быстро улетучивалось без всяких объяснений Зимнего Рыцаря. Обыденность слишком быстро возвращалась, и мне очень не хотелось этого. Где же, интересно, образ моих грез? Ведь он обещал найти меня в зале, а прошло довольно много времени. Рыцарь уже должен был возвратиться.
- Наши родители обручили нас вскоре после твоего рождения, и ты прекрасно знаешь об этом, Литта. Мне осталось формально попросить у Его Величества твоей руки.
- Он не даст согласия, пока не соглашусь я, - презрительно фыркнула я. – А ты прекрасно знаешь, Никлас, что я никогда не пойду на это.
- Это всего лишь формальность, - не скрывал своего торжества Никлас. – Когда это отцы слушали мнения своих дочерей по поводу их замужества? Тем более если оно решает многие политические и экономические проблемы.
Я промолчала, еще пристальнее вглядываясь в зал в поисках высокой фигуры в белом.
- Я не собираюсь долго тянуть со свадьбой, - напыщенно продолжал будущий жених. – И так ждал почти восемнадцать лет. А уж после этого счастливого для нас обоих события ты не будешь указывать мне, как с тобой следует говорить.
- Это мы еще посмотрим, - не выдержала я. Мало ли что говорит Никлас. Отец выслушает мое мнение. Особенно если я приду под руку с человеком, портретами которого заполнена вся моя мастерская, и продемонстрирую некоторые из них, самые удачные. Никакой свадьбы с Никласом не будет. Отец не отдаст меня за нелюбимого.
- Ты ищешь своего поклонника в белом? – пренебрежительно обронил принц. – Не старайся. Его здесь нет. Как только я объяснил ему, кто ты такая, и что у него нет ни малейшей надежды на продолжение отношений…
- Ты рассказал о помолвке, не имеющей никакого значения? – возмутилась я.
- И о ней, и о твоем статусе, и о том, что твой отец никогда не выдаст дочь замуж за неизвестно кого…
- Ты не подумал, что можешь сам ошибиться в отношении его статуса?
- Нет, - нагло рассмеялся Никлас. – Я знаю всех знатных людей в соседних королевствах, а его никогда не видел, так что твоему поклоннику-неудачнику ничего не светит. И он, кстати, тоже понял это, так как после нашей милой беседы исчез, и больше я его не видел. Когда мы пойдем к твоему отцу, дорогая?
Я подобрала юбки и начала медленно, с прямой спиной подниматься по лестнице к себе.
- Куда ты, Литта? – крикнул мне вслед принц. – Кабинет твоего отца в другой стороне!
Я не удостоила его ни взглядом, ни ответом. Не только потому, что мне претило общение с этим представителем рода человеческого, но и потому, что не хотелось выдавать ему вновь бурлящую во мне эмоциональную бурю. Совсем не такую, как час назад. С противоположным знаком, так сказать.
Зимний Рыцарь обманул меня?
Не знаю.
Я сама обманулась в нем?
Не знаю.
Что вообще произошло сегодня – со мной, с ним, с нами? Если уж на то пошло, что происходило со мной на протяжении всех моих восемнадцати лет? Почему я рисовала одно и то же, и как это связано с человеком, катавшим меня на виверне?
Не знаю, не знаю, не знаю!
Я ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь.
Одно ясно точно - никуда я сейчас не пойду. Мне надо хорошенько подумать, как строить разговор с отцом, чтобы не показаться истеричной глупышкой, прельстившейся первым встречным и из-за этого отказывающейся выходить замуж. Портреты, конечно, помогут, но хорошо бы, чтобы отец увидел вживую изображенного на них персонажа. Встречи с Его Величеством надо избегать до того, как мне удастся найти Зимнего Рыцаря и все-таки узнать, что он хотел мне сказать и почему кажется таким знакомым. А проще всего избежать встречи с отцом, уехав из замка. И я даже знала куда – в гости к сестре. Это не вызовет ни у кого подозрений – сестру я любила, но после появления у нее детей мы виделись очень редко.
- Литта?
На этот раз мама не удосужилась подождать, пока я открою дверь, а сама распахнула ее, влетая под аккомпанемент шелкового шороха. – Литта, Никлас сказал, что ты поднялась к себе. Что ты делаешь?
Я с трудом выпуталась из вороха пышных юбок платья и с облегчением отбросила его на кровать.
- Уезжаю к Сесилии.
- Литта, но отец хочет поговорить с тобой?
Я натянула теплую рубашку и достала шерстяную юбку из шкафа.
- По поводу предложения Никласа?
- Да, но…
Я не дала маме договорить.
- Вот поэтому я и уезжаю. Мне надо все как следует обдумать. Объясни это папе, как сможешь. Уверена, у тебя все отлично получится.
- Литта, послушай меня…
- Не хочу, - опять перебила я, бросая в сумку первые попавшиеся вещи. – Я все выслушаю, когда вернусь. Довольно скоро. Через неделю-другую, хорошо?
- Хорошо, - недовольно согласилась мама. – Передавай Сесилии привет и самые добрые мои пожелания. И детям тоже, обязательно! Я распоряжусь, чтобы тебя сопроводили до ее замка.
Мама повернулась, чтобы уйти, но я позвала ее, немного сомневаясь, правильно ли делаю.
- Мама… ты видела сегодня в замке высокого гостя в белом и серебряной маске?
- Да… Кажется, понимаю, о ком ты.
- Он ушел раньше, чем сняли маски. Ты можешь узнать, кто это был?
- Могу, - с сомнением отозвалась мама. – Литта, но…
- Я потом все объясню, хорошо? – Я подбежала и чмокнула маму в напудренную щеку. – Когда приеду.
И быстро побежала вниз, чтобы мама не стала расспрашивать, зачем мне понадобился неизвестный гость. И поэтому не видела, как она подошла к забытой мною картине у стены, повернула ее и долго рассматривала танцующую пару, а на ее губах играла загадочная улыбка.
Выезжая из ворот замка, я невольно бросила взгляд на луну – не мелькнет ли там тень виверны? Нет. Луна сияла полным блеском, освещая нам дорогу. Сжав зубы, пряча подальше нахлынувшую тоску и сожаление, я послала лошадь вперед.
Сесилия встретила меня раскрытыми объятиями. Она с первого взгляда догадалась, что мой визит продиктован не только родственными отношениями, но расспрашивать не стала.
- Отдыхай, Литта. Если получится, конечно. Дети придут в восторг, когда узнают о твоем приезде.
Все так и произошло. Четверо ребятишек в возрасте от восьми лет до двух завизжали от радости при нашей встрече и оккупировали все мое время. Мы читали, лепили снеговиков, катались с горки, валялись в снегу, строили из подушек и пледов замок с красивой принцессой и злым драконом, а перед сном пили теплое молоко с печеньем. Только ночью у меня было время подумать о своих проблемах, но сон накрывал быстрее, чем в голову приходила хотя бы одна умная мысль.
Накануне Нового Года дети разбуянились настолько, что пришлось призвать на помощь их маму. Где лаской, где словом, где дополнительным печеньем Сесилии удалось угомонить сорванцов и уложить их, но они все равно возились и хихикали.
- Мама, а дядя Никлас приедет? Он же обещал, - вдруг вылез из-под одеяла старший наследник престола.
- Приедет. Завтра утром. А теперь спи. – Мать еще раз укрыла мальчика и поцеловала в вихрастую темноволосую голову. – Спокойной ночи, сынок.
- Ты же говорила, что Новый Год пройдет в семейном кругу, без гостей? – напустилась я на сестру, когда мы тихо вышли из детской.
- В семейном он и пройдет, - удивилась Сесилия.
- А почему же тогда приглашен Никлас? – продолжала напирать я.
- Как почему? Он же член нашей семьи, - изумленно развела сестра руками. Я расстроено прикусила губу, сдерживая нежданно подступившие слезы. Все уже зашло так далеко? Никлас уже безоговорочно считается членом нашей семьи? И он был прав, утверждая, что отцу без надобности мое решение на этот счет? Может быть, я зря уехала? Надо было остаться и поговорить с отцом, несмотря на риск показаться истеричной глупышкой?
- Так, Литта, мне это не нравится, - заявила сестра, внимательно глядя на меня. – Кажется, нам пора поговорить.
Она увела меня в небольшую уютную гостиную, явно используемую только женщинами – везде в милом беспорядке лежали вышивки, начатые и законченные, мотки ниток и лент, крючки и нашпигованные иглами подушечки.
- Держи, - Сесилия протянула мне чашку с, судя по запаху, теплым вином с пряностями. – Садись и рассказывай. Почему ты удрала из дома и какое отношение к этому имеет Никлас?
Я задумалась, с чего бы начать.
- Когда ты в последний раз видела Никласа?
- Какого? – вместо ответа переспросила сестра. Видя мое недоумение, она пояснила: - Я знаю двоих. О ком ты спрашиваешь?
- Их двое? – пораженно уточнила я.
- Их может быть гораздо больше, но мне представляли только двоих. Так кого ты имеешь в виду?
- Сына короля Трехгорья.
- Этого противного мальчишку? Довольно давно. Кажется, на своей свадьбе десять лет назад, и не скажу, что мечтаю увидеть его еще раз. Вряд ли он сильно изменился с той поры.
- Стал еще хуже, - отстраненно проронила я, обдумывая полученную информацию. Если Сесилия не желает видеть Никласа, тогда кто же приедет завтра утром?
- Брат моего мужа, - с удовольствием ответила на мой вопрос сестра. – Странно, что ты не знаешь о нем. Хотя… подожди-ка. Да, ты же с ним не встречалась. На нашей свадьбе он не присутствовал, поскольку был очень занят воспитанием дракончика. Ты же знаешь, что, когда они появляются на свет, от них в буквальном смысле невозможно отойти? Хуже, чем с младенцами, честное слово… Да, и по соседям Никлас не любит разъезжать… Большая удача, что он прибудет домой хотя бы на Новый Год. Завтра ты встретишься с ним, милая. Он понравится тебе, обещаю. Полная противоположность тому, второму Никласу, - весело рассмеялась она.
В темноте за окном метнулась серая тень. Сесилия резво подбежала к нему и выглянула наружу.
- А вот, кажется, и он прилетел. Никуда не уходи – я сейчас приведу его знакомиться. Нехорошо, что родственники понятия не имеют друг о друге.
Даже если бы я хотела удрать – у меня бы не получилось: так сильно задрожали ноги и затряслись руки. Сесилия сказала «прилетел». Никлас - ее Никлас! – воспитывал дракона десять лет назад. Виверна – разновидность драконов. За окном мелькала серая – возможно, серебристая в темноте – тень.
Может ли Никлас сестры быть моим Зимним Рыцарем?
Может, почему бы и нет?
Факты складывались, как кусочки головоломки. Зимний Рыцарь не мог появиться на маскараде без приглашения – значит, отец знает его. Мой отец, разумеется, знаком с родственниками своего зятя, иначе и быть не может. Рыцарь называл меня настоящим именем, хотя нас никто не представлял – он понимал, с кем разговаривает и кому укрывает плечи мундиром.
Тогда почему он исчез и не нашел меня на балу? И что хотел рассказать мне?
Я на ослабевших ногах подошла к окну и увидела там именно то, что и хотела увидеть – серебристую виверну с седлом на спине.
- Никлас, проходи. Смотри, кто к нам приехал в этом году!
- Литта?
Я обернулась, без особого удивления посмотрев в глаза Зимнему Рыцарю.
- Добрый вечер, Зимний Рыцарь.
- Что ты здесь делаешь?
Его голос, по-прежнему бархатный и обволакивающий, теперь пронизывали жесткие нотки.
- Приехала к сестре на семейный праздник. Как и ты – к брату.
- Сестре, конечно же… Я и подумать не мог, что ты будешь прятаться у меня дома.
- Я понятия не имела, что это твой дом.
Сесилия все это время недоуменно переводила взгляд с меня на Рыцаря и обратно.
- Как я понимаю, вы уже где-то виделись… Ладно, не буду вам мешать. Но ты потом все мне расскажешь, Литта!
Она исчезла за дверью. Мы едва обратили на это внимание, не сводя глаз друг с друга.
- Я был уверен, что ты узнала меня…
- И поэтому сбежал, не выполнив обещания? – горько усмехнулась я.
- Какого обещания? – подобрался Рыцарь.
- Найти меня в зале на маскараде. - Я гордо задрала вверх подбородок, не давая вылиться слезам.
- Этого… - облегченно выдохнул он. – Видишь ли, Литта, я ждал тебя в зале. Но после небольшого разговора с тем сопляком пришел к выводу, что лучше подожду тебя в кабинете отца.
Сопляк – это, несомненно, Никлас. Но, пока я металась в обманутых чувствах, Рыцарь сидел у моего отца?
- Литта, тебе разве не передавали просьбу прийти к нему? Я ждал сколько мог, пока это не показалось неприличным. А потом пришла Ее Величество и сообщила, что ты сбежала.
- Я на самом деле сбежала, но только потому, что обманулась в своих ожиданиях и тебе, - медленно проговорила я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Мама сказала, что…
- Подожди! Меня просили прийти к отцу, так как Никлас собирался просить у него моей руки.
- Именно так, - роняя каждое слово, подтвердил Рыцарь. – Я напомнил твоему отцу о его обещании и попросил твоей руки.
- Но я же не знала, что тебя тоже зовут Никлас! Я считала, что речь идет о том сопляке, как ты выразился!
- Ты ничего не помнишь, да, Литта? – тихо спросил Рыцарь. – Но ты сама сказала, что помнишь меня с младенчества… Я ошибся, да?
Я тряхнула головой, уже ничего не понимая. Да, кажется, я говорила что-то такое… и не соврала, поскольку рисовала его с детства… О каком обещании моего отца идет речь?
- Позволь напомнить тебе кое-что, - мягко проговорил Рыцарь, подходя ко мне и беря обе мои руки в свои. Уютное тепло пошло от них по моему взбудораженному телу, успокаивая, расслабляя и наполняя чем-то загадочно-волшебным. – Тебе было годика три, может быть, четыре… Ты играла в саду, залезла на дерево и не могла слезть, потому что испугалась высоты. И на помощь не могла позвать, потому что опасалась – тебя поругает мама.
Я закрыла глаза, окунаясь в чарующие звуки. В памяти действительно начали всплывать смутные картинки – царапающая кора кажущейся непрочной ветки, солнце, пробивающееся сквозь листву, яркие пятна спелых вишен, за которыми я и полезла тогда, не дождавшись, когда их подадут на десерт. И высокий, как мне казалось в свои три с небольшим года, юноша, который снял меня с дерева, промыл царапины и нарвал целую гору ягод…
- Это был ты, - уверенно сказала я, открывая глаза.
- Я. Меня взял с собой брат, приехавший по делам к твоему отцу. Я заскучал и пошел прогуляться по саду.
- И в итоге провел со мной весь день, - добавила я. Воспоминания все яснее всплывали в памяти. – А вечером…
- А вечером мы зашли к Его Величеству, и ты подвела меня к нему.
- И сказала, что это мой будущий муж…
Я хотела схватиться за щеки, залившиеся густым румянцем, но Рыцарь не отпустил мои ладони, крепко сжимая их.
- Его Величество улыбнулся и пообещал, что, когда ты вырастешь, он еще раз поговорит с тобой об этом. Ты выросла. Мне пришло приглашение на бал-маскарад, и я решил, что было бы неплохо посмотреть, в кого выросла та малышка… А потом, увидев, что ты явно узнала меня… поговорив с тобой… взяв за руку… вспомнил об обещании твоего отца.
- Я действительно узнала тебя, - прошептала я, уткнувшись в его плечо, чтобы хоть так скрыть горящие от смущения щеки. – Твой образ так запал в мою душу, что я рисовала тебя всю свою жизнь. Твои глаза, твои черты лица, твой шрам над левой бровью… Но совершенно забыла, откуда взялся этот образ. И весь вечер гадала, почему твои руки, твой запах, твой голос кажутся мне такими знакомыми.
- Литта, - вздохнул он. – Если бы я знал, то не отпустил бы тебя, не объяснившись.
- Я бы и сама не сбежала, зная, что ты ждешь меня у отца. Стой! Мама же знала, куда я поехала. Она сообщила только то, что я удрала, и ничего больше?
- Да, - отстранился от меня Рыцарь. – И все это время мы с Клоти обыскивали окрестности в поисках сбежавшей принцессы. Меня еще удивляло, что твой отец так равнодушно отнесся к побегу.
- Мама! – с чувством высказалась я. – Она точно знала, кто ты. И это ее любимое правило «Ожидание подогревает чувства»… Она дала нам время или остыть, или…
- Распалить их до полыхающего пламени? – подсказал Рыцарь.
- Да, - призналась я, поднимая голову. В темных глазах образа моих грез и яви полыхали оттенки того самого распаленного пламени. Я не сомневалась, что и в моих он видит то же самое. Внутри меня бурно разрасталось то самое незнакомое, зародившееся на маскараде чувство, распуская по всему телу длинные плети. Руки зажили собственной жизнью и легли на широкие мужские плечи. Сердце колотилось как пойманная птичка. Голова закружилась, и из нее исчезли последние внятные мысли.
В следующее мгновение мы целовались. Жестоко и нежно, страстно и ласково. Отчаянно – и даря друг другу себя. Даря то, что и так принадлежало нам. Я прижималась к Зимнему Рыцарю, и он обнимал меня так, словно боялся отпустить. Мы сливались в поцелуе, позабыв про то, где находимся.
- Литта! – возмущенно крикнула сестра. – Что ты делаешь?
Рыцарь оторвался от моих губ, впрочем, не отпуская и по-прежнему прижимая к себе.
- Сесилия, не верю, что после десяти лет брака ты все еще не знаешь, как целуются люди, - хмыкнул он.
- Я-то знаю, но моя сестра… И ты…
- Обручились еще много лет назад, так что имеем полное право делать это. Но ты права, надо официально объявить об этом. Найди одежду Литты, мы немедленно улетаем к ней домой.
- Литта?
Я высунула голову из-за широкой спины Рыцаря и виновато улыбнулась.
- Я все расскажу тебе, обещаю. Когда вернусь. А сейчас нам действительно пора.
Клоти радостно встретила меня, ткнувшись в плечо. Ее еще не успели расседлать, и Рыцарь легко усадил меня на ее спину, запрыгнул сам и застегнул на талии ремень. Виверна распахнула крылья, пробежалась по двору и поднялась к луне, унося нас в новую жизнь.
Новую, счастливую жизнь, пусть даже моего мужа зовут Никлас. Я привыкну к этому имени. Но он навсегда останется для меня Зимним Рыцарем.
_________________

Спасибо за волшебную зимнюю сказку!
_________________

Нежно, искренне, чувственно и по-зимнему сказочно! После прочтения начинаешь верить в чудо. Спасибо!