*Стихотворения о Великой Отечественной войне

 » Чистяков Антонин. Он полз в шинели по-пластунски

Антонин Чистяков

Он полз в шинели по-пластунски.
Полз через минные поля,
И пуговки на ней не тускли:
Земля их драила, ,
Земля.

И год, и два —
с землей впритирку.
Он в полный рост подняться б мог,
Когда б над пуговицей дырку
Свинец навылет не прожег.

И первый ком скатился тяжко
На грудь...
Мне памятней всех звезд
Звезда,
Что светится на пряжке
От взятых по-пластунски верст.

 » Вольский Лев. Сын был убит в атаке под Каховкой

Лев Вольский

Сын был убит в атаке под Каховкой
(В июле, в сорок первом, на Днепре).
А мать его свезли на Пискаревку
В сорок втором, блокадном, в декабре...

От голода в глазах мутилось небо,
Но все жила: ждала от сына весть..
И умерла, оставив пайку хлеба:
А вдруг сынок придет, захочет есть.

 » Гампер Галина. У Волгограда чаек стаи...

Галина Гампер

У Волгограда чаек стаи...
Он умирал за Сталинград.
Руками по земле шагает
Обрубок, Человек, Солдат.

Он неудобен, неуместен.
Он как бельмо в толпе возник.
И мимо жены и невесты
Идут. И смотрят сверху вниз.

А он тоскует, как по женщине,
О тех солдатских сапогах.
Победа высоко и вечно
Стоит на двух его ногах.

 » Вечтомова Елена. Награда

Елена Вечтомова

НАГРАДА

Мне, может быть, не помнить лучше,
Как мы расстались в прошлый раз:
Граната на последний случай
Положена в противогаз.

— Тебе и сыну! Не сдаваться.—
И кажется, что сотни лет
Прошли с тех пор для ленинградцев,
Что меры этим годам нет.

Счастливый день весны суровой —
Награды нашей строгий час.
Судьбы и дружбы верной слово
Опять соединяет нас.

Дотронься до плиты ладонью, —
Как тепел к вечеру гранит.
Тебя и ветер не догонит.
Тебя лишь память сохранит.

И, стоя под гвардейским флагом,
Готовясь к бою впереди,
Я помнила — медаль — присяга —
Всё выдержать и победить.

Что наше горе, наши беды!
Мы знали, стоя над Невой:
Весь Ленинград — залог победы,
Корабль, готовый выйти в бой.
___________________________________

 » Дементьев Андрей. Баллада о верности

Андрей Дементьев
Баллада о верности

Отцы умчались в шлемах краснозвездных.
И матерям отныне не до сна.
Звенит от сабель над Россией воздух.
Копытами разбита тишина.

Мужей ждут жены. Ждут деревни русские.
И кто-то не вернется, может быть…
А в колыбелях спят мальчишки русые,
Которым в сорок первом уходить.

1
Заслышав топот, за околицу
Бежал мальчонка лет шести.
Все ждал: сейчас примчится конница
И батька с флагом впереди.

Он поравняется с мальчишкой,
Возьмет его к себе в седло…
Но что-то кони медлят слишком
И не врываются в село.

А ночью мать подушке мятой
Проплачет правду до конца.
И утром глянет виновато
На сына, ждущего отца.

О, сколько в годы те тревожные
Росло отчаянных парней,
Что на земле так мало прожили,
Да много сделали на ней.

2
Прошли года.
В краю пустынном
Над старым холмиком звезда.
И вот вдова с любимым сыном
За сотни верст пришла сюда.

Цвели цветы. Пылало лето.
И душно пахло чебрецом.
Вот так в степи мальчишка этот
Впервые встретился с отцом.

Прочел, глотая слезы, имя,
Что сам носил двадцатый год…
Еще не зная, что над ними
Темнел в тревоге небосвод,

Что скоро грянет сорок первый,
Что будет смерть со всех сторон,
Что в Польше под звездой фанерной
Свое оставит имя он.

…Вначале сын ей снился часто.
Хотя война давно прошла,
Я слышу: кони мчатся, мчатся.
Все мимо нашего села.

И снова, мыкая бессонницу,
Итожа долгое житье,
Идет старушка за околицу,
Куда носился сын ее.
«Уж больно редко,— скажет глухо,
Дают военным отпуска…»

И этот памятник разлукам
Увидит внук издалека.
___________________________________

 » Никулин Станислав. У могилы НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА

Станислав Никулин

У могилы НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА

Речей и слов не надо броских.
ты просто молча здесь постой...
Не всем лежать у стен Кремлевских.
но всем лежать в земле сырой.

Живут они в сердцах и песнях,
ушедшие в последний бой.
Россия, стала ты известней
от неизвестности такой!

В твоих исканиях и взлетах,
в твоей судьбе так велики
и безымянные высоты,
и безымянные стрелки.

У времени на перекрестках
немало полегло солдат...
Не все лежат у стен Кремлевских,
но все — за них в земле лежат.

 » Гусев Александр. Солдатская каска

Александр Гусев

СОЛДАТСКАЯ КАСКА

Гляжу я на каску солдата
За тонким музейным стеклом.
Что градом свинцовым измята,
Отмечена шквальным огнем.

И вижу я дни заревые
И лица убитых ребят...
Нет подвигов малых в России,
Нет малых в России утрат.

Мала ты, солдатская каска:
От смерти бойца не спасла...
Но малою каской солдатской
Закрыта планета была!

 » Анчаров Михаил. Баллада о танке Т-34

Михаил Анчаров

Баллада о танке Т-34, который стоит в чужом городе на высоком красивом постаменте


Впереди колонн
Я летел в боях,
Я сам нащупывал цель.
Я железный слон,
И ярость моя
Глядит в смотровую щель.

Я шёл как гром,
Как перст судьбы,
Я шёл, поднимая прах,
И автострады
Кровавый бинт
Наматывался на трак.

Я пробил тюрьму
И вышел в штаб,
Безлюдный, как новый гроб.
Я шёл по минам,
Как по вшам,
Мне дзоты ударили в лоб.

Я давил эти панцири
Черепах,
Пробиваясь вглубь норы,
И дзоты трещали,
Как черепа,
И лопались, как нарыв.

Обезумевший слон,
Я давил хрусталь,
Я сейфы сбивал с копыт.
Я слышал, как
Телефоны хрустят,
Размалываясь в пыль.

И вот среди раздолбанных кирпичей,
Среди разгромленного барахла
Я увидел куклу.
Она лежала, раскинув ручки,
В розовом платье,
В розовых лентах, –
Символ чужой любви, чужой семьи...

Зарево вспухло,
Колпак летит,
Масло, как мозг, кипит,
Но я на куклу
Не смог наступить –
И потому убит.

И занял я тихий
Свой престол
В весеннем шелесте трав, –
Я застыл над городом,
Как Христос,
Смертию смерть поправ.

И я застыл,
Как застывший бой.
Кровенеют мои бока.
Теперь ты узнал меня?
Я ж – любовь,
Застывшая на века.

1965
___________________________________

 » Козловский Яков. Позднее свидание

Яков Козловский

ПОЗДНЕЕ СВИДАНИЕ

Он в двадцать лет убит был на войне,
Земля ему да будет легче пуха,
Но вот сквозь ночь к возлюбленной во сне
Нагрянул, хоть она почти старуха.

И слышит вдруг: «Как долго я в печали
Ждала свиданья, молодость губя».—
«Ах, полно! Мы расстались не вчера ли?» —
«Мой бабий век — мгновенье для тебя».

«Все — как вчера: вплывает месяц в гору,
И, как вчера, стыдишься ты меня».—
«Молю, родной, скорей задерни штору
И в комнате не зажигай огня!..»

И страшно ей от пылких слов солдата,
И рвется крик безгласный:
«Разве я перед тобой, мой милый, виновата,
Что стал ты мне годиться в сыновья?»

И в муке, словно от позора, плачет,
Что стала голова седа, как дым,
И мокрое лицо в подушку прячет:
«Зачем же ты остался молодым?»

 » Левитанский Юрий. Как я спал на войне

Юрий Левитанский

Как я спал на войне

Как я спал на войне,
в трескотне
и в полночной возне,
на войне,
посреди ее грозных
и шумных владений!
Чуть приваливался к сосне —
и проваливался.
Во сне
никаких не видал сновидений.
Впрочем, нет, я видал.
Я, конечно, забыл —
я видал.
Я бросался в траву
между пушками и тягачами,
засыпал,
и во сне я летал над землею,
витал
над усталой землей
фронтовыми ночами.
Это было легко:
взмах рукой,
и другой,
и уже я лечу
(взмах рукой!)
над лугами некошеными,
над болотной кугой
(взмах рукой!),
над речною дугой
тихо-тихо скриплю
сапогами солдатскими
кожаными.
Это было легко.
Вышина мне была не страшна.
Взмах рукой, и другой —
и уже в вышине этой таешь.
А наутро мой сон
растолковывал мне старшина.
— Молодой,- говорил,-
ты растешь,- говорил,-
оттого и летаешь…
Сны сменяются снами,
изменяются с нами.
В белом кресле с откинутой
спинкой,
в мягком кресле с чехлом
я дремлю в самолете,
смущаемый взрослыми снами
об устойчивой, прочной земле
с ежевикой, дождем и щеглом.
С каждым годом
сильнее влечет
все устойчиво прочное.
Так зачем у костра-дымокура,
у лесного огня,
не забытое мною,
но как бы забытое, прошлое
голосами другими
опять окликает меня?
Загорелые парни в ковбойках
и в кепках, упрямо заломленных,
да с глазами,
в которых лесные костры горят,
спят на влажной траве
и на жестких матрацах соломенных,
как убитые спят
и во сне над землею парят.
Как летают они!
Залетают за облако,
тают.
Это очень легко —
вышина им ничуть не страшна.
Ты был прав, старшина:
молодые растут,
оттого и летают.
Лишь теперь мне понятна
вся горечь тех слов,
старшина!
Что ж я в споры вступаю?
Я парням табаку отсыпаю.
Торопливо ломаю сушняк,
у лесного огня хлопочу.
А потом я бросаюсь в траву
и в траве молодой засыпаю.
Взмах рукой, и другой!
Поднимаюсь опять
и лечу.
___________________________________

 » Давыдов Сергей. Злые встречи с войной

Сергей Давыдов

Злые встречи с войной

Злые встречи с войной до скончания века
на дорогах любых предназначены мне.
Я в Осетии видел лицо человека,
потерявшего семь сыновей на войне.

Он считал имена жестяными губами,
и покоя не знал его ищущий взгляд.
А недавно скончалась вдова на Кубани,
на войне потерявшая девять ребят...

Будь десятый, она б и десятого сына
в белой хате своей удержать не смогла...
Даже слушать об этом — и то непосильно,
от рассказов душа выгорает дотла.

 » Потоцкий Игорь. Я родился на улице Прохоровской...

Игорь Потоцкий

***

Я родился на улице Прохоровской – напротив сквера,
где в 41-ом собирали евреев
и вели на расстрел – день был бледным и серым –
а полицаи орали: скорее, скорее!

Били стариков по спинам и лицам,
женщин обкладывали трёхэтажным матом,
и евреи вытянулись вереницей,
ангел смерти над ними повис совсем рядом.

Он, наверное, плакал, находясь над ними,
и сквер плакал, и ветер плакал осенний,
а колонна с будущими мертвецами
вытянулась на три километра.

Трёхкилометровая эта колонна,
вытянувшаяся змеёю без жала,
шла на убой тяжело, обречённо,
от безысходности вся дрожала.

Вот-вот заговорят пулеметы,
вот-вот покроют трупы овраги,
вот-вот глаза обречённых погаснут,
будто они – поминальные свечи.

Мой дядя Борис, моя тётя Роза
в этой колонне бредут на убой
и вырваться из неё слишком поздно,
и дым над ними пороховой.

...Потом мне скажут, что устали
евреи читать про войну и смерть,
что румыны совсем другими стали,
немцы совсем другими стали,
полицаев давно уже перевоспитали,
они выбыли из списков живых – их нет.

И только ангел смерти суровый
мне шепчет по ночам: не сдавайся – пиши!
В черновике кровоточит слово,
над сквером не летают голуби и стрижи...
___________________________________

 » Куклин Константин. Всё прикасаюсь как к награде

Константин Куклин.

Всё прикасаюсь как к награде.

В стрелковой роте на излёте
Учебных дней в Чебаркуле
Я познавал азы в пехоте -
Шагал и ползал по земле.
Команд отрывистые крики.
Основы тактики в бою.
А я немного земляники
Насобирал в ладонь свою.

В пыли. В грязи. Не на параде
(Не кончен наш учебный бой).
Я прикасаюсь, как к награде,
Губами к ягоде лесной.

Всё в положении привычном -
Штык-нож, подсумок, автомат.
Лежит на поле земляничном,
Глотая ягоды, курсант.
Как будто в месте, мне знакомом,
За свой посильный ратный труд,
Я оказался снова дома
Всего на парочку минут.

Осыпав щедростью «вояку»
(Тут не попросишь подождать)
Бой закипел. Опять в атаку!
Условный пункт освобождать.

Прошли десятки лет циничных.
Согнули Родину в дугу.
А я тех ягод земляничных
Забыть, представьте, не могу.
___________________________________

 » Зотов Владимир. Баллада о ночлеге

Владимир Зотов

БАЛЛАДА О НОЧЛЕГЕ

Приятели просят меня рассказать
О том, как пришлось нам зимой воевать...

Рассказывать трудно и неохота.
Про доты, что ли? Да ну их в болото!

К чему вспоминать про мороз трескучий?
Я лучше припомню особый случай.

Устав от ночевок в снегу, на соломе,
Мы заняли ротой бревенчатый домик.

Я нормы такой не забуду вовек:
На метр квадратный — шесть человек.

Чтоб каждому воину место дать,
Я взводу сначала командовал: «Встать!»

Потом мы садились, плечом к плечу.
Вот так ночевали... О прочем молчу.

 » Грошиков Владимир. Ночь в окопах

Владимир Грошиков

НОЧЬ В ОКОПАХ

С рассветом в бой. В окопах спят солдаты.
Не дремлют лишь дежурные посты.
А снег кружит, как будто хлопья ваты
Разбрасывает кто-то с высоты.

И я, зажав в руках приклад винтовки,
Гляжу во тьму за бруствер снеговой.
Мне кажется: иду вдоль Голубовки,
А на пригорке дом стоит родной.

Торчат рядком на частоколе кринки,
Из сада тянет горькой резедой,
И в кухне мама в пестренькой косынке
С шумовкою хлопочет над плитой.

И вьюги нет. И видно так далеко.
Что кажется, притронешься рукой...

Солдаты спят тревожно, неглубоко.
Солдаты спят. А на рассвете — бой.