» Часть I, Глава 1
Ну, с Богом!
Перевод LuSt
Редактирование codeburger
Брак по переписке – вовсе не новый феномен, а неотъемлемая часть истории Северной Америки и становления Соединенных Штатов.
Из доклада международных брачных агентств Конгрессу, 1999
Мистер Хэрмон капал мне на мозги вот уже шесть месяцев, три недели и два дня. С понедельника по пятницу, с девяти до пяти. Сперва он засекал, за сколько я принесу наш утренний кофе. Лучший результат: пятьдесят шесть секунд – чашки с горячим напитком уже меня ждали. Худший: семь минут сорок восемь секунд – мне пришлось готовить кофе самой, а потом шеф разорялся, что на самом деле я точила лясы с охранником. Может, и так, но я же следила за кофемашиной.
Вот мне и приходилось всю дорогу одним глазом смотреть в свой монитор, а другим наблюдать за мистером Хэрмоном. Если он не подглядывал за мной, то прослушивал мой телефон. Если не пялился мне через плечо (и в вырез блузки), то сидел у себя и придумывал, как поставить меня на уши. Но пока что мне удавалось всякий раз его наперед обламывать.
Обычные мелкие пакости не шли ни в какое сравнение с его последней подляной. Месяц назад мистер Хэрмон наконец согласился подключить мой компьютер к Интернету. На самом деле на этом настоял наш головной офис в Хайфе. Мне давно не терпелось поскорее выйти в глобальную сеть (пусть я и не знала доподлинно, что она из себя представляет), но мистер Хэрмон неизменно находил способ отсрочить подключение. Новый день зажег во мне огонек надежды. Может, уже сегодня я наконец-то выйду на связь со всем миром.
Третий вызванный мной компьютерный мастер пришел в модном по украинским меркам прикиде образца 1996 года: тщательно выглаженные джинсы с высокой талией и коричневая кожаная куртка. С доверчивой улыбкой парня, все еще живущего с мамой, он представился и подсел вплотную ко мне, чтобы объяснить, как пользоваться модемом. Я слегка отодвинула свой стул, зная, что мистер Хэрмон зорко копит злобу. Краем глаза я видела его коричневый свитер – шеф мерил шагами свой кабинет, сердито поглядывая на нас.
– Дарья, зайди ко мне! – наконец не выдержал он.
Компьютерщик приподнял брови. Я закатила глаза и, извинившись, отошла.
– Этот мальчишка с тобой заигрывает, – с ходу заявил мистер Хэрмон.
Верно. В Одессе все от мала до велика шутят и заигрывают. На то мы и одесситы. Будь я пенсионеркой с глазами навыкате и редкими волосиками, мастер все равно бы мне подмигивал и рассказывал те же самые анекдоты. «Почему в прошлом веке время еле тащилось, а теперь натурально летит? Раньше в часах были большие чугунные гири, а теперь микропроцессоры из песка». Или, похлопывая монитор, словно дитё непослушное: «Аккуратнее с этой штукой. Через компьютер можно облажаться шибче, чем через любое другое изобретение в истории человечества, не считая, разве что, автомата Калашникова и водки».
– Он просто делает свою работу, – вступилась я за парня, который жал на дозвон уже в десятый раз. На Украине на все подряд уходит много времени. И денег. Если мистер Хэрмон не прогонит этого мастера, мы станем одной из первых подключенных к Интернету фирм в Одессе.
– Мне он не нравится, – проворчал мистер Хэрмон.
– Так он и не должен вам нравиться. Через двадцать минут он закончит налаживать связь, и мы больше никогда его не увидим.
– Выгони его. И не плати ни копейки! Он ничего не сделал.
– Прошу, не заставляйте меня прогонять еще одного, – прошептала я.
– Дарья, не спорь со мной.
Красная от стыда, я вернулась к своему столу и сказала по-русски:
– Извините, вы должны уйти.
Мастер разочарованно на меня посмотрел:
– Старикан заревновал?
Я кивнула. Нелегко зависеть от переменчивого настроения иностранцев. У них и власть и возможности, а у нас – сплошная безнадега.
– Я сюда больше часа добирался, – пожаловался парень. – Сами же знаете, как у нас тут. Мне нужна эта работа. Мама... ее лекарства...
– Знаю. Простите.
– О чем вы там шепчетесь? – заорал из кабинета мистер Хэрмон. – Говорите по-английски!
Я вытащила из своего кошелька деньги и попыталась всучить компьютерщику, но к нему уже вернулась чисто одесская бравада: он отказался взять плату и даже пригласил меня вечером пропустить по стаканчику. Хочешь быть в порядке – будь, не дай себе засохнуть. Чувствуя, как пристальный взгляд начальника жжет спину между лопатками, я покачала головой.
– Идите. Пока он охрану не вызвал.
Мистер Хэрмон уже не впервые отделывался от мужчин, завязывавших со мною разговор. Я пыталась найти компьютерного специалиста-женщину, но таких в Одессе просто не водилось. Думала отыскать неказистого старичка, но в компьютерах разбиралась только молодежь. И потому всякий раз, когда приходил очередной мастер, мистер Хэрмон принимался нарезать круги вокруг моего стола, пыхтя и ворча – чисто бульдог – на симпатичных парней, оберегая от их поползновений меня, его личную косточку.
И только Владику Станиславскому мистер Хэрмон не смел сказать ни слова поперек, потому как Влад был реально страшен. В конце концов, это ж не секрет, что крайнего, кто ему нагрубил, увезли в венскую реанимацию дышать через трубочку.
Я вздохнула. Хоть когда-нибудь я буду иметь интернет?
Никто из других работодателей, с которыми я собеседовалась, не предлагал мне зарплаты и близкой к той, что посулила израильская корабельная контора мистера Хэрмона: аж триста долларов в месяц, при среднем доходе по стране примерно в тридцать.
Во время собеседования мистер Хэрмон показался мне даже симпатичным. Другим. Лучшим. Седина на висках придавала ему ученый вид. Хорошо скроенный костюм сидел идеально. Мистер Хэрмон был пониже меня, но я-то ростом намного выше среднего. Он носил усики и был довольно упитанным, но когда расплывался в улыбке, выглядел таким счастливым и беззаботным, что казался моим ровесником, хотя директору преуспевающей фирмы наверняка было где-то под сорок. Любой из моих бывших украинских начальников не шел с ним ни в какое сравнение. Мистер Хэрмон много где побывал. Говорил на английском и на иврите. Его пальцы были длинными и гладкими, а зубы – ровными и без единого изъяна. Он имел запах свежести и чистоты. И, самое главное, он был иностранцем-фирмачом.
Пока мистер Хэрмон перечислял мои будущие обязанности, я тихонько щупала мягкую кожу кресла в переговорной и восхищалась обстановкой: шелковисто-блестящей краской, яркими лампами, шикарным беспроводным телефоном. Казалось, мы с развалин недостроенного коммунизма зараз перенеслись на Уолл-стрит. Мистер Хэрмон смотрел на меня, словно схватывая прямо с губ каждое мое слово. Он даже предложил мне покушать с ним ланч прямо там, в переговорной. Немолодая женщина шустро накрыла на стол. Тогда я первый раз попробовала французский сыр — беленький бри буквально таял во рту. А вино! Когда мы допили первую бутылку, я сняла ее со стола на пол (пустая бутылка на столе – к неудаче). Мистер Хэрмон откупорил вторую, и я заметила, что в ней настоящая пробочная пробка, а не пластмассовая затычка, как в наших "чернилах". Еда была пальчики оближешь, а больше всего мне понравился хумус. На вкус прям расплавленное солнце – золотистый, теплый и нежный. Чистый марципан. Я закрыла глаза и с наслаждением позволила лакомству проскользнуть в горло.
– Все дело в первоклассном оливковом масле, – пояснил мистер Хэрмон, не сводя с меня глаз. – В Одессе такого, наверное, не сыщешь. Мы привозим всю эту снедь на наших кораблях. Если останешься у нас, будешь есть разные деликатесы каждый день.
Пытаясь не лыбиться, я потерла пальцами подбородок, словно раздумывала, соглашаться или нет. Будь рядом бабушка, она точно схватила бы меня за руки и уложила их на колени.
– У нас филиалы по всему миру, – продолжил мистер Хэрмон. – Германия, Америка... Такой умнице как ты нет смысла всю жизнь торчать на одном месте, а?
Америка! Таки да. Я улыбнулась и быстро прикрыла рот рукой.
– Весь день говорить на английском... Это моя мечта.
– У тебя превосходный английский, – похвалил он. – Училась в Англии?
Я покачала головой. В этой стране никто не ездил учиться за границу. Неужели мистер Хэрмон совсем без понятия? Всему нужному мы учились здесь. Шеф даже вообразить не мог, через что мы прошли на уроках Марии Павловны. Та еще учительница. Редкие седые волосы, убранные в тугой пучок, тонкие губы и глаза навыкате. Ну очень строгая. Мария Павловна была единственной знакомой мне одесситкой, которая никогда не улыбалась и не шутила. Но преподавала она чудесно, нафаршировывая знаниями даже самых шкодливых обормотов. Мы заучивали тексты наизусть и пересказывали их у доски. Стоило ошибиться, Мария Павловна стукала по доске указкой. При следующей оговорке удар мог прийтись уже по ногам. Учительница раз за разом проигрывала кассеты с упражнениями на произношение. Though. Thought. Bough. Bought. Однажды я неправильно произнесла дифтонг, так она схватила меня за подбородок и держала, пока с губ не сорвался нужный звук.
На стол она ставила метроном, и мы ритмично проговаривали формы спряжения неправильных глаголов в темпе, возраставшем с каждым занятием. Тик-так, тик-так. Тик-так-тик-так-тик-так. Arise-arose-arisen, begin-began-begun, break-broke-broken, burst-burst-burst и cut-cut-cut (наши любимые, потому что неизменно шли первыми и все их заучили), eat-ate-eaten, fight-fought-fought, get-got-got, и так далее, и тому подобное. Сколько лет прошло, а как слышу тиканье часов, нервы натягиваются и не могу удержаться, чтобы не начать мысленно перечислять школьный список из сотни неправильных глаголов.
Drink-drank-drunk. Голова пошла кругом, и я отставила бокал.
– За границу мы не ездили, – пояснила я, – но мне повезло на строгих учителей.
Мистер Хэрмон нахмурился, и я подумала, что он, возможно, тоже близко знаком со школьной дисциплиной.
– Другие претендентки двух слов связать не могли.
Видела я цацу, которую он «собеседовал» передо мной. Где он ее такую нашел? Уже не в пивной ли?
Подавальщица вернулась с горячим кофе. Я вдохнула пар, исходящий от белой фарфоровой чашки. Пахло так вкусно, насыщенно и восхитительно, что, несмотря на сытость, у меня потекли слюнки. Мистер Хэрмон протянул мне квадратик черного шоколада, который я с благодарностью взяла. Конечно, в Одессе водились деликатесы. Зря мистер Хэрмон выступал, что их тут нет. Просто люди вроде меня – девяносто восемь процентов населения – не могли себе их позволить. Надеясь, что он не заметит, я спрятала шоколадку в сумку, чтобы позже поделиться с бабушкой.
– Ты когда-нибудь пробовала шампанское, дорогая?
Я покачала головой. Мистер Хэрмон щелкнул пальцами и приказал явившейся женщине принести бутылку, а я не могла поверить в привалившее счастье. Будет теперь, что рассказать и Оле, и бабушке: я пила шампанское, настоящее шампанское! Французское! В нашей семье игристое вино (которое в СССР называли шампанским) пили только раз в году, на Новый год. «Бокальчик сладкого шампанского делает жизнь слаще», вот как говорят в Одессе. Чтоб вы знали, без шампанского на тридцать первое декабря праздник не праздник. Если не верите мне, спросите у моей бабушки. Единственный раз на Новый год мы обошлись без шампанского, когда умерла моя мама.
Мистер Хэрмон разлил напиток по бокалам. Пузырьки поблескивали, словно крохотные бриллианты.
Мы чокнулись, и он произнес тост:
– За плодотворное... сотрудничество.
Боже ж ты мой, так это значит, что работа – моя?
Он наблюдал, как я отпиваю первый глоток. Кислятина. Захотелось кашлянуть, но я сдержалась. Мистер Хэрмон протянул мне руку, и я пожала ее, чувствуя, что эта встреча для меня спасательный круг, что после долгих поганых дней наконец-то распогодится. А потом он подмигнул и сказал:
– Безусловно, спать со мной – лучшая составляющая этой работы.
Я отдернула руку. Мистер Хэрмон произнес это шутливо, но я-то поняла, что он всерьез. Внезапно он напомнил мне моржа в своем красно-коричневом пиджаке, о котором при встрече не замедлил схвастнуть, что тот от Версаче. Серебристые ниточки на висках превратились в унылую седину. Да, мужик не лучше остальных, только с белыми зубами и дорогим одеколоном. Мы посмотрели друг другу в глаза. Тишину нарушало лишь тиканье часов. Weep-wept-wept. Win-won-won. Withdraw-withdrew-withdrawn. «Перестань! – тряхнула я головой. – Думай!»
Смогу ли я не просто готовить ему кофе и переводить документы, но и спать с ним? Способна ли я лечь под него ради работы? Представила, как по мне ползают эти мясистые руки, и по коже поползли мурашки – я вегетарианка. Из-за матовых стекол очков мистер Хэрмон сверлил меня черными глазами, ожидая моего решения.
Тот еще рогалик – ни своего, ни чужого не упустит. Небось, как приехал с Израиля, так быстро привык, что тут с ним носятся как с писаной торбой. Многие западные мужчины специально слетаются в страны бывшего СССР, чтобы здесь выступать птицами высокого полета. Дома-то они почти невидимки, еле сводят концы с концами. А здесь считаются богатыми, снимают огроменные квартиры и нанимают поваров, горничных и девушек для иных услуг. (Для одесситов Запад – вся земля от Тель-Авива до Токио: о географии у нас судят не по карте, а по изобилию.)
Я подумала о своих подругах. Об Оле, у которой трое по лавкам, но нет ни мужа, ни работы, ни денег. О Лере, что каждый день преподает в школе, но, как и большинство бюджетников, заработанной зарплаты не получает. О Маше, выпускнице консерватории, которая недавно устроилась работать официанткой и теперь вынуждена носить юбку в ладонь дольшиной. Подумала о многих других знакомых. Не хотелось закончить как они: без перспектив и без денег. Маша пела как соловей, а ее унижали и хозяин ресторана, и посетители. Если я устроюсь на эту фирму, по крайней мере, терпеть придется только одного кишкомота.
Я получила диплом полгода назад, но до сих пор не нашла работу с полной занятостью. А нужно было обеспечивать и себя, и бабушку, которая заботилась обо мне с тех пор, как мне исполнилось десять. Бабушкина пенсия составляла всего двадцать долларов в месяц. (Украина стала независимой в 1991 году, но и пять лет спустя курс национальной валюты прыгал туда-сюда, поэтому для ясности все пересчитывали в доллары). В словах мистера Хэрмона не было ничего удивительного – он не первый предложил мне деньги за секс. Я просто не ожидала, что так себя поведет цивилизованный человек с Запада. Может, бабушка права и все мы прокляты. Я снова подняла глаза на мистера Хэрмона.
Шахматы. В СССР было больше всего чемпионов мира по этой игре. Шахматы – это стратегия, упорство, хитрость и способность видеть вперед дальше, чем противник. И жажда крови, приходящая по мере того, как фигуры одна за одной съедаются с доски. Шахматы – это каждый сам за себя. Наука ставить капканы и избегать чужих ловушек. Это сила духа. И жертвенность. Жизнь в Одессе – это бесконечные шахматы. Ходы. Контратаки. Блеф. Глубокое изучение врага, чтобы всегда быть на шаг впереди.
Таки да, я согласилась.
Через час после собеседования я на все еще трясущихся ногах бродила по центру города. Что за приключение я нашла на свою голову? Ах, если бы я могла себе позволить зайти в кафе и выпить чашечку чая, чтобы прояснить мысли. Дом казался бесконечно далеким. Ноги сами понесли меня к морю, к Джейн. Она убежденная оптимистка, в отличие от других моих знакомых. Одесситы поголовно пессимисты и фаталисты. Стоило заговорить о путешествиях, друзья в ответ смеялись и твердили: «Проснись! Это не зря назвали американской мечтой». А бабушкины подруги качали головами и приговаривали: «Лошади имеют сахар только вприглядку» – в том смысле, что все хорошее в жизни предназначено для кого-то другого. С Джейн же я могла поделиться своими мечтами и надеждами, и она всегда меня поддерживала, говоря, что они обязательно сбудутся. Ее квартира в центре города, всего в трех кварталах от моря, казалась мне тихой гаванью и сущим раем: высокие потолки, паркетный пол, увитый диким виноградом балкон. У нее была собственная кухня, собственное личное пространство. Никто из моих сверстников не жил отдельно от родителей. Надо думать, в таких условиях, как у Джейн, нетрудно смотреть на мир с оптимизмом.
Американка, приехавшая сюда заниматься, по ее определению, «работой на благо общества», Джейн пыталась учить одесских школьников принципам демократии. Она жила так, словно не знала слова «нет». Ходила на работу в школу в брюках, игнорируя, что учительницы по правилам так одеваться не должны. Я своими глазами видела, как она переспорила чиновника-бюрократа и даже врезала продажному милиционеру! Я бережно хранила блокнот, куда записывала почерпнутые у Джейн слова и выражения. Потрясно. Круто. Пофиг. Проще попросить прощения, чем разрешения. Лови момент. Действуй. Ее словарный запас был таким же ярким, как ее огненно-рыжие волосы. А все эти истории, что она рассказывала... Я обожала слушать ее байки про Америку и ее впечатления об Одессе. В нашем лоскутном городе, знаменитом своей неоднородностью, Джейн видела только черное и белое. Ее послушать, так в жизни не бывает ничего сложного.
Я шмыгнула во двор и на цыпочках подкралась к подъезду, но бабуля с первого этажа все равно меня услыхала и приоткрыла дверь.
В Одессе всегда кто-то за тобой следачит.
– К Яне, что ли? – спросила она.
– Да, – отозвалась я, хотя это вообще-то ее не касалось.
– Долго у ней не сиди, дай человеку отдохнуть. Чай умаялась – весь день свои бебехи собирала по чемоданам.
Да, моя дорогая подруга уезжала домой. Я поднялась на третий этаж. Джейн открыла дверь еще до того, как я постучала.
– Ну, как прошло собеседование? – спросила она, впуская меня в квартиру.
– Меня взяли.
– Потрясно! – воскликнула она и крепко меня обняла. Поставила чайник, и мы сели за кухонный стол. Джейн светилась радостью, говоря: – Я очень за тебя волновалась, потому что уезжаю и чувствую себя так, будто бросаю тебя здесь на произвол судьбы. Но теперь я уверена, что с тобой все будет хорошо.
– Я буду по тебе скучать, – вздохнула я, заглядывая в гостинку, где громоздились кучи одежды и книг – два года в Одессе поместились в два чемодана. – Ты совсем непохожа на других моих подруг.
– Подруг... – фыркнула он. – Знаю, они тебе добра желают, но ты их не слушай, особенно Олю свою. Никого не слушай.
– Ты права...
– «Все пропало; не срачка, так болячка; кто не рискует, тот не пролетает...», – передразнила Джейн фаталистические одесские присказки. – Нет. Не дай этим овощам тебя сломать. Ты должна верить в себя. Не в одесские суеверия, не в бабушкины приговоры, не в злую судьбу. В себя! Ты сильнее, чем думаешь.
– Не уверена...
– А зря. Я бы здесь без тебя пропала. Приехав сюда, я была ужасно одинока и напугана, а ты звонила мне каждый вечер, помогла освоить русский, научила меня всему об одесских мужчинах...
Мы рассмеялись.
Джейн погладила меня по щеке.
– Господи, что бы я без тебя делала? Буду по тебе скучать. Но теперь-то я хотя бы знаю, что у тебя все сложится. У тебя приличная работа. Нет, отличная работа. Ты целыми днями сможешь болтать по-английски, как и мечтала.
– Думаешь, мой английский достаточно хорош?
– Черт, да! Ты говоришь лучше, чем многие носители языка. Твой словарный запас больше моего. Не сомневайся, ты владеешь английским в совершенстве! Даже отличаешь "королевский британский" вариант от американского. Говорю тебе, ты знаешь больше, чем я. Помнишь, как расстроились мои коллеги, когда разобрались, что я «всего лишь американка»? И пока они вздыхали, что я не говорю на «настоящем английском», кто помог мне выучить всякие британские словечки, кто поставил мне произношение?
Я улыбнулась – приятно, когда тебе отдают должное. Джейн сжала мою руку:
– Что бы я без тебя делала?
Мы немного помолчали, и в мою голову обратно закрались сомнения.
– Но как же мой акцент?
– Да сколько ж можно тебе повторять? У всех есть акцент. У меня есть акцент – сразу слышно, что я американка. У британцев есть разные акценты, и у канадцев тоже. А у тебя он настолько неуловимый, что ты запросто сойдешь за коренную жительницу Нью-Йорка!
Я рассмеялась. Джейн прекрасно умела успокаивать.
– Боже мой! Только подумай. У тебя будет шикарный оклад. За год-другой наверняка приберешь к рукам всю контору. Я тобой горжусь!
Как же я могла сказать ей правду? Что в Одессе нет ничего целиком хорошего. Что и у моей шикарной должности есть своя цена. За работу с высокой зарплатой одесситы обычно давали взятки, которые иносказательно именовали инвестициями. Вот и с меня причитается инвестиция, только более личная и болезненная, чем у большинства.
_________________
На форуме с: 30.04.2013
04 Ноя 2014 0:02
Рада новой теме под твоим чутким!
На форуме с: 02.12.2011
Уже тема открыта... Надо поторопиться с моей непростой главкой... 
На форуме с: 24.02.2011
Желаю вам плодотворного и легкого перевода 
На форуме с: 24.08.2011
На форуме с: 24.05.2009
прекрасный город 
к сожалению, часто так и бывает 
На форуме с: 17.09.2009
На форуме с: 28.08.2011
На форуме с: 07.09.2011
На форуме с: 21.06.2011
Но намек на шахматы и стратегию даёт надежду на то, что героиня так просто не сдаст свои позиции!
На форуме с: 05.01.2008
Участвуйте в литературной игре 
В теме «Женское фэнтези (18+)»: Во имя Чести » Во имя Чести Дарья Кузнецова Честь превыше всего. Об этом на планете Дора знает каждый ребёнок. Превыше жизни... 
В блоге автора Vlada: 
В журнале «Литературная гостиная "За синей птицей"»: