Валерий Рыбалкин, рассказы

Ответить  На главную » Наше » Собственное творчество

Навигатор по разделу  •  Справка для авторов  •  Справка для читателей  •  Оргвопросы и объявления  •  Заказ графики  •  Реклама  •  Конкурсы  •  VIP

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>03 Май 2017 18:07

 » Этот День Победы 2



Старший лейтенант танкист Виктор Коренев закончил войну в Берлине. Именно там 9-го мая 1945-го года он познакомился с немкой-красавицей по имени Магда. Они полюбили друг друга и решили пожениться, но особист воинской части обвинил Виктора в связи с вдовой врага. Полковник, боевой командир танкистов, посадил старшего лейтенанта под домашний арест, чтобы тот не наделал глупостей. А через несколько дней, согласно приказу, воинская часть покинула Берлин. Виктор писал своей любимой, однако письма не доходили до адресата - их не пропускала цензура.

1.
Три послевоенных года отдал Коренев армии, а демобилизовавшись в звании капитана, вернулся домой, в разорённый войной Донбасс. Светлана – одноклассница, первая, неосознанная, почти детская его любовь - будто ждала возвращения нашего героя. Много выпало на её долю испытаний в суровые годы войны. Летом 1941-го по зову сердца пошла она на фронт вместе с санитарным батальоном. Выносила с поля боя раненых, но удача на войне не бывает бесконечной. Однажды осколок вражеской мины настиг бесстрашную санитарку. Истекая кровью, превозмогая боль, едва дотащила она умирающего бойца до своих окопов и тут же потеряла сознание. Рана у девушки оказалась серьёзной, заживала долго и мучительно. Поправившись, осталась она служить при госпитале, где и дождалась светлого дня Великой Победы.

Встретившись после войны, молодые люди не могли наговориться. Вспоминали детство, годы учёбы, погибших школьных товарищей. Но Виктор никогда и никому не рассказывал о красавице-немке - своей первой настоящей любви, которая теперь почему-то казалась далёкой и нереальной. Лишь неспокойными тёмными ночами являлась к нему во сне прекрасная Магда в виде обнажённого изуродованного трупа с бледным лицом и роскошными растрёпанными волосами. Вздрагивая всем телом, просыпался бравый воин, вытирал со лба холодный пот и вздыхал облегчённо, понимая, что это был всего лишь ужасный сон.

После свадьбы, один за другим, у молодожёнов родились двое чудесных мальчишек, которых все очень любили. Виктор работал на шахте, заочно учился в московском вузе, но оставшаяся в прошлом война никак не хотела отпускать его из своих цепких объятий. Нет, сам он был здоров, но вот Светлана… Произведя на свет второго малыша, она вдруг почувствовала себя плохо. Врачи пытались лечить её открывшиеся раны, но, видимо, так на роду было написано у несчастной женщины - спустя какое-то время она ушла в мир иной, оставив двух маленьких сыновей и безутешного мужа.

Можно себе представить, что испытал Виктор. Конечно, родители помогали ему во всём - сыновья были сыты и ухожены. Овдовевшему отцу оставалось лишь только трудиться на благо семьи и продолжать учёбу.
Говорят, что время лечит даже самые страшные душевные раны. Однако в случае с Кореневым это правило не сработало. Он не мог, да и не хотел искать новую подругу, которая для его детей могла стать мачехой в худшем смысле этого слова. Сколько свободных женщин было тогда! Лежали их мужья и женихи в холодной сырой земле, в могилах, разбросанных от Сталинграда до ненавистного, поверженного в прах Берлина. Но лишь одна из топтавших эту Землю красавиц волновала и влекла к себе Виктора. Это была немка, прекрасная Магда, о которой он с болью и нежностью вспоминал иногда, доставая её подарок - заветный серебряный медальон, внутри которого хранилась потускневшая от времени фотография. Коренев смотрел на милые сердцу черты оставшейся в полузабытом призрачном прошлом женщины, и ему становилось легче.

2.
Среди серых размеренных будней изредка мелькали яркие праздники, когда собирались вместе воины-победители. Пили, не чокаясь, за павших, за Победу, за своё фронтовое братство, вспоминали войну. Часто заходил Виктор к Петру, своему давнему корешу-однополчанину. Они дружили семьями до того, как умерла Светлана. И зная берлинскую историю Коренева, друг хранил её в глубокой тайне. Впрочем, тогда это считалось в порядке вещей.

Чужая семья – потёмки. Со временем Виктор понял, что жена фронтового товарища Татьяна была большой любительницей выпить и гульнуть от мужа налево. Но так было не всегда. Поначалу новобрачные любили друг друга. Родилась у них маленькая дочурка, появились приятные заботы, хлопоты. Однако с самого начала совместной жизни супруги не чурались спиртного. И постепенно, всё больше и больше, пагубная привычка затягивала слабовольную женщину в мутную глубину той самой трясины, которая поглотила не одну заблудшую душу. В отличие от сдержанного в этом отношении мужа, неверная его супруга стала пить по поводу и без повода неизвестно где и с кем.

Правду говорят в народе, что пьющая женщина – не хозяйка своему хозяйству. Вот и с Татьяной произошло нечто подобное. Приняв лишнего, она не могла противиться натиску разгорячённых винными парами собутыльников, каждый из которых почему-то считал подгулявшую женщину своей законной добычей. Поползли слухи, которые со временем дошли до ушей обманутого мужа. Но было поздно. Врачи сказали, что вылечить Татьяну от алкоголизма почти невозможно.

Жестокие разборки с драками только усугубили ситуацию. От безысходности Пётр запил. Приняв на грудь, он изводил неверную супругу язвительными замечаниями и скандалами, за которыми, как правило, следовали извинения, пьяные слёзы, откровенные признания и бесчисленные уговоры забыть прошлое с тем, чтобы начать новую жизнь. Но время шло, и всё оставалось по-прежнему. А когда родился второй ребёнок, ревнивый муж обвинил Татьяну в том, что это не его сын. Однако доказать что-либо в те далёкие времена было почти невозможно. И жизнь супругов превратилась в бесконечный циклически повторяющийся кошмар, усугубляемый новыми похождениями неверной супруги.

- Пойми ты, стерва, - сидя за столом и распаляя себя всё больше, кричал Пётр, - я фронтовик! Мне человека убить – что плюнуть! И если ты, подлая тварь, не остановишься, не убоишься мужа, то пеняй, подруга, на себя. Выпила ты последнее моё терпение. Нет мне больше покоя. А твоего ублюдка недоношенного я всё равно сдам в детдом, так и знай!..

Татьяна молчала, слушала мужа, чувствуя свою вину перед ним, и думала, что, по сути, возразить ей нечего. Потом шла в чулан, принимала очередную дозу успокоительного из заныканной там бутылочки и ложилась спать. Изредка, когда уж очень сильно доставал, отвечала своему некогда любимому человеку в том же скандальном тоне:
- Ты, превративший мою жизнь в сплошной кошмар, зачем ты меня мучаешь? Смерти моей желаешь? Поверь, изверг, не боюсь я больше ничего на этом свете. Да и на том – тоже. Лучше уж конец, чем такая жизнь с тобой! Пропади ты пропадом!
Понятно, что подобный накал страстей не мог продолжаться вечно. Разводиться? Не принято это было тогда. Ведь позорное клеймо разведёнки стало бы приговором не только для Татьяны, но и для её детей. Одно дело – если отец погиб на войне. И совсем другое – когда он ушёл от гулящей матери. «Ублюдок», «недоносок» - это не самые страшные клички, с помощью которых въедливые пацаны изводили опозоренных матерями сверстников.

Положение казалось безвыходным, и однажды поздним вечером вызванный Петром наряд милиции обнаружил бездыханное тело Татьяны, удавившейся в том самом чулане, где она прятала от супруга выпивку. Забрали обоих. Мужа в КПЗ, как подозреваемого, а жену – в морг. И когда через две недели отца семейства выпустили, наконец, на свободу, Виктор не узнал своего друга. Волосы его заметно поседели, движения стали медленными и плавными, а глаза горели, будто угли, настороженно наблюдая за окружающим враждебным миром из ввалившихся почерневших глазниц. Но больше всего Коренева поразило то, что Пётр отказался пить за упокой души ушедшей в лучший мир супруги.

- Понимаешь, - говорил он осипшим голосом вдвое медленнее обычного, - я не думал, что она решится на такое. Слышал, как она там хрипит в петле и не пришёл к ней на помощь. Если бы я тогда был трезвым… была бы жива моя Танюша…
Он налил себе в стакан из стоявшей на столе бутылки с настоящей «казённой» водкой, страшным по тем временам дефицитом, но выпить не смог – от одного духа спиртного его чуть не вывернуло наизнанку.

- Пей, легче станет, - негромко посоветовал друг.
- Нет, не могу. Танька на меня смотрит и не даёт... На фронте любого Фрица, не моргнув, мог убить, а тут... Не могу…
Лицо его исказила гримаса неподдельного страдания, на глаза навернулись слёзы, и крепкие плечи здорового сильного мужчины вдруг затряслись сначала медленно, а затем всё сильнее в такт страшным нечеловеческим рыданиям…

3.
Эта трагедия стала для Виктора последней каплей. Какой-то странный «тумблер» перещёлкнулся в его голове. Откуда-то издалека, со стороны, он вдруг увидел всю свою, по сути, недолгую, но наполненную спрессованными событиями жизнь и понял, что после всего случившегося он просто не может, не имеет права покорно плыть по течению этой бурной, непостоянной, зачастую жестокой жизненной реки.
Понял, что, как истинный горняк, он должен выбрать нужное направление и упорно долбить неподатливую каменистую породу до тех пор, пока не увидит в земных глубинах вожделенный жирный пласт блестящего антрацита – чёрного золота, как его называют шахтёры. Он должен ехать в Берлин. Должен увидеть красавицу Магду. В противном случае с ним может случиться нечто подобное тому, что произошло с несчастным Петром.

За годы учёбы Виктору часто приходилось бывать в Москве, встречаться там с друзьями. Он знал, что полковник, боевой командир, под началом которого они брали Берлин, не так давно был произведён в генералы и служил при штабе Верховного Главнокомандования. Вот через него бывший танкист и решил действовать.
Генеральский стол терялся в недрах просторного кабинета с большими окнами и высоченной дверью, предназначенной, похоже, для великанов. На дворе был май 1953-го. Знамёна у стены и парадный портрет Сталина во весь рост говорили о том, что хозяин кабинета не изменил своим идеалам даже после недавней кончины Вождя всех времён и народов.

- Ну, здравствуй, Коренев, - поднялся генерал навстречу однополчанину. – Пробивной ты человек. Продавить глухую оборону моих адъютантов – это не каждому дано.
- Оборону? – улыбнулся Виктор. – Это было не самое трудное. Ведь большая часть вашего окружения – наши общие сослуживцы-фронтовики. Рад вас видеть в добром здравии.

Они обнялись. Генерал достал откуда-то початую бутылку коньяка, стаканы. Но сам пить не стал, лишь пригубил немного. Молча выслушал невесёлую историю своего бывшего подчинённого и его необычную просьбу. Встал, прошёлся по кабинету.
- Выходит, не забыл ты свою берлинскую зазнобу? Пропуск, говоришь, тебе нужен? Увидеть её хочешь? А ты подумал о том, что без малого восемь лет прошло? Надеешься, что ждёт она тебя? Эх, не знаешь ты женщин! А сам-то, сам! Жениться успел, детей наплодить. Не понимаю я тебя, Коренев. Ведь сказочку себе выдумал. Скажешь, нет?

- Нет! - глухо ответил Виктор. - Не могу её забыть, и всё тут! Чувствую, верю, что ждёт.
Он протянул собеседнику заветный медальон, подарок прекрасной немки. Тот открыл, взглянул мельком на миниатюрную фотографию.
- Да, хороша… была. Только время не стоит на месте. Меняются люди, меняются обстоятельства. Весна сорок пятого осталась в прошлом. Какая она сейчас, насколько изменилась, помнит ли то, что было между вами? Никто не знает... А может быть, как в прошлый раз, отправить тебя под домашний арест, чтобы дурь из башки вылетела? Что молчишь?

Уловив в этих словах нотки раздражения и даже едва заметные искорки гнева, Коренев медленно отодвинул свой стул, затем встал рядом с ним навытяжку, будто на плацу. Взгляд его потемневших от обиды и тоски глаз поначалу бессистемно сверлил пустоту просторного помещения, а затем, будто в стену, упёрся в слегка прищуренные внимательные глаза генерала.

- Ладно, ладно. Я пошутил, - сказал хозяин кабинета, улыбнувшись, пытаясь разрядить обстановку. – Вижу, у тебя это серьёзно. Помогу, конечно. Не обижайся на старика. В общем, так. На днях ты получишь повестку из военкомата. Будешь призван на переподготовку в ГДР, в расположение Группы советских войск. Ну, а дальше – смотри сам, по обстоятельствам. Командира полковой разведки Светлова помнишь? Он сейчас в Германии главный ГРУшник - наши глаза и уши. Вы с ним, помню, дружны были. Вот через него и действуй. В случае чего - звони лично мне по спецсвязи.

4.
Группа советских войск в Восточной Германии – в то время это было государство в государстве со своей разветвлённой инфраструктурой, управлением, со своими законами. Множество военных городков, стрельбищ, полигонов – около трёх процентов территории страны. Миновав проходную, Виктор долго бродил среди казарм, спортивных площадок, строений, порой имевших вид достаточно древний, пока не нашёл, наконец, Николая Светлова – фронтового товарища, о котором ему говорил генерал. Посидели, выпили, вспомнили войну. Коренев рассказал об истинной цели своего приезда - о Магде, показал на карте, где она жила когда-то.

- Так, французская зона оккупации Берлина, - констатировал разведчик, – Это, конечно, лучше, чем английская… Ну да ладно, что-нибудь придумаем.
На следующий день под видом местных жителей, предъявив изготовленные накануне почти настоящие документы, друзья беспрепятственно пересекли линию разграничения с французской зоной. Николай весело подмигнул товарищу, но тот не заметил, думал о своём. Май 1953-го странным образом трансформировался для него в другой - далёкий, но светлый и желанный май сорок пятого года.

В памяти вдруг вспыхнул тот яркий день, когда они, победители, с восторгом праздновали здесь, на широких улицах Великого города свою не менее Великую Победу, которую не суждено было увидеть миллионам советских воинов, погибших за то, чтобы оставшиеся в живых герои свободно и счастливо жили на этой Земле. Стоя на задней площадке трамвая, Коренев, кажется, узнавал улицы, по которым они тогда на броне боевого танка - с песнями и восторженными криками – совершили свой победный круг по разбитым улицам поверженного в прах фашистского Берлина.

Воспоминания затягивали, но вот, будто покидая свою боевую тридцатьчетвёрку, Виктор спрыгнул с подножки трамвая и быстрым шагом, опережая товарища, вошёл, почти вбежал в открытые настежь двери старого домика, не раз мелькавшего в его тревожных послевоенных снах. Здесь некогда обитала сказочная волшебница, к которой он так стремился восемь долгих лет. Судьба разлучила их, но память по-прежнему хранила милые сердцу черты красавицы Магды. Что с ней? Насколько она изменилась теперь?

За барной стойкой стоял её отец, сильно сдавший, но всё ещё крепкий пожилой мужчина. Из открытого им краника по-прежнему текло в кружки посетителей отменное баварское пиво. Старик поднял голову и вопросительно посмотрел в широко открытые глаза задохнувшегося от быстрой ходьбы бравого танкиста, которого он никак не ожидал здесь увидеть. Поражённый явлением гостя из прошлого, хозяин дома замер в изумлении. Челюсть его непроизвольно отвисла, а весёлый пенный напиток, наполнив очередную кружку, с журчанием пролился через край.

- Где она? – чуть слышно выдохнул Коренев.
- Там! – с трудом обретя дар речи, кивнул отец красавицы в сторону лестницы, которая вела куда-то вверх.
Одним махом взлетев на второй этаж и распахнув настежь небольшую дверь, наш герой, наконец, увидел её. Магда сидела за столом рядом с мальчишкой, который что-то старательно выводил в тоненькой тетради. При виде гостя женщина заметно побледнела, бросила в его сторону быстрый взгляд голубых выразительных глаз, медленно встала, подошла к Виктору, взяла его за руку и как ни в чём не бывало сказала по-русски ровным спокойным голосом:
- Я знала, я верила, что ты вернёшься. Знакомься, это твой сын.

5.
Больших трудов стоило разведчику Светлову вечером оторвать друга от красавицы Магды, от сына, который в свои семь лет достаточно хорошо говорил по-русски. Мальчишка знал, что его отец был советским танкистом, гордился этим. В своё время родня настояла, чтобы ребёнка назвали немецким именем Рентгольд, но Виктор, обняв рукой парня, сказал, что будет звать его Ромой, Ромочкой, Ромашкой. Тот, немного дичась родного человека, согласился. Тем более что во всех документах он был записан Викторовичем. И этот факт лучше любых слов говорил о том, что его мать, действительно, любила и ждала своего бравого танкиста.

Магда и Виктор были на седьмом небе от счастья. И когда, наконец, проводив сына в школу, они остались вдвоём, то возобновившийся после многолетней паузы медовый месяц вскружил им головы с новой силой, будто и не было великого множества чёрных дней и ночей разлуки, ушедших в небытие и навсегда забытых обоими. Будто никогда не расставались рождённые друг для друга две половинки единого целого – он и она. Само время остановилось для двоих, которые выдержали столь длительное испытание разлукой и, будто две капельки-росинки, слились в одну с тем, чтобы никогда больше не расставаться.

Светлов ушёл по делам, но вернувшись вечером, направил восторженные романтические мысли влюблённых в практическое русло. Решили, что Магда с сыном поедут к Виктору в Донбасс с тем, чтобы жить там всем вместе одной большой семьёй. Рома был в восторге от предстоящей поездки, и только отец красавицы никак не соглашался отпустить их в далёкую загадочную Россию, где, как он считал, медведи бродят по улицам, а люди пьют водку стаканами. Жена его, мать Магды, умерла несколько лет назад, но родни было много, и пожилой мужчина не чувствовал себя одиноким. Договорившись обо всём, влюблённые, наконец, расстались. Однако Магда, не веря в то, что счастье вернулось к ней, будто Жар-птицу, никак не хотела выпускать его из рук. Горькие слёзы текли по её щекам в момент расставания с любимым. Плакала, всеми возможными способами пытаясь удержать своего милого Виктора.

6.
Никто не знает, как, каким образом человек предчувствует грядущую беду, но любящая женщина оказалась права. На следующее утро Коренева вызвал к себе начальник особого отдела военного городка. Ничего не подозревая, наш герой вошёл в кабинет и обомлел. За столом сидел тот, по чьей злой воле он некогда расстался с Магдой - особист Пёрышкин, который восемь лет назад, угрожая расправой, запретил ему не только жениться, но даже думать о прекрасной немке.

- Ага, старый знакомый, - вымолвил с издёвкой НКВД-шник. – Снова ты здесь. Честно говоря, не ожидал от тебя такой прыти. Не успел приехать, и сразу - шасть во французскую зону. Выходит, прав я был в сорок пятом. Зря тогда не отдал тебя под трибунал.
- Да при чём тут… Я приехал за своей невестой, и на этот раз не отступлю ни перед чем, не надейся.
- Молодец, складно поёшь! Только кто тебе поверит? – угрожающе произнёс особист. - Говори, на чью разведку работаешь? Где и когда был завербован? Какое у тебя задание? Кто твой связной? Она, эта немка? Отвечай!

От этих наглых и беспочвенных обвинений у Коренева перехватило дыхание. И Пёрышкин, заметив его замешательство, пытаясь дожать, расколоть боевого офицера, выскочил из-за стола, хотел схватить его за грудки, но вдруг увидел в глазах фронтовика нечто такое, что сразу охладило рвение профессиональной ищейки. Немного успокоившись, особист достал из сейфа две пачки писем:
- Смотри, герой-любовник! Вот твои послания к ней, а это то, что она писала тебе. Сложный шифр, ничего не скажешь, но наши люди над ним работают. И лучше будет, если ты сам всё расскажешь. Ну?..

Виктор посмотрел на свои письма, свёрнутые по фронтовой привычке треугольником, бросил взгляд на вскрытые чужими руками аккуратные голубенькие конвертики Магды, и ему вдруг стало больно до слёз от такой наглой бесцеремонности. Стало невыносимо гадко оттого, что это подобие человека в форме НКВД рылось в его мыслях, изложенных на бумаге, в нежных признаниях, в чувствах, о которых должны были знать только двое – он и она. Вдруг появилось неистребимое желание за это надругательство над любящими душами разорвать подлеца-особиста на части. Но наученный горьким опытом, Коренев с большим трудом взял себя в руки, смолчал, понимая, что спорить с хозяином кабинета смертельно опасно. Здесь можно было потерять не только свободу, но и саму жизнь.

Собственно, у Пёрышкина не было никаких улик, а подозрения, как говорится, к делу не пришьёшь. Поэтому он отпустил Виктора, запретив ему выходить за пределы военного городка, что само по себе было для нашего героя большой «дипломатической победой». Не теряя времени, Коренев отправился к Светлову, и уже через полчаса говорил по спецсвязи с Москвой, с Генеральным штабом.

- В общем, так, - выслушав своего протеже, ответил ему генерал, - Особисту мы тебя не отдадим. Большой Хозяин умер, а потому подходит к концу золотое время пёрышкиных. Сегодня вечером из Германии, с военного аэродрома в Москву вылетает самолёт. Я распоряжусь, чтобы ты, немка и твой сын были вывезены на нём в столицу. Документы оформим позже, а пока… Смотри, Коренев, не опаздывай. Это твой последний шанс.

Времени было в обрез. Поэтому Светлов собрался идти к Магде, а Виктору оставалось только ждать и надеяться на благополучный исход операции. В то время местным жителям разрешено было переходить из одного сектора Берлина в другой. Но чтобы не вызвать подозрений, надо было идти налегке, без объёмистых сумок и чемоданов. Как поведёт себя Рома? Что скажет отец Магды? Сможет ли она без вещей, без нарядов броситься в омут неизвестности за своим любимым? Виктор написал ей письмо, полное нежных слов и увещеваний. Но всё равно сомнения не давали ему покоя.

Правду говорят, что самое трудное в этой жизни – ждать и догонять. Не знаю, как насчёт догонять, но вот ждать… В тот светлый майский день напряжённые часы ожидания показались нашему герою вечностью. Но вот, наконец, ближе к вечеру разгорячённый быстрой ходьбой Светлов показался на пороге его комнаты:

- Ну и задал ты мне работёнку, - улыбнулся он другу. – Ничего, всё хорошо. Твои сейчас на аэродроме, а вот тебя в проходной могут задержать - наш общий друг об этом позаботился. Придётся боевому капитану Кореневу, будто солдату-срочнику, через забор в самоволку идти. Ладно, знаю я тут один лаз. Только и я тебя очень попрошу: будешь в Москве – скажи генералу, чтобы защитил, не отдал меня на съедение Пёрышкину. А то ведь у него кругом сексоты, и, чувствую, придётся мне доказывать, что я не верблюжьего рода-племени. Смотри не забудь, иначе плохо мне здесь придётся.

7.
Военный самолёт набирал высоту. Трое беглецов сидели рядом, и под низкий ровный гул моторов хотелось им прижаться друг к другу, чтобы исчезло навсегда из их чистых, но по-человечески слабых душ чувство тревоги. Чтобы появилась хоть какая-то определённость и уверенность в будущем.
- Как там встретят нас твои родные? – вздохнула Магда. – Ведь столько горя принесли им германские войска в ту войну.

- Фашистские, милая, фашистские, - ответил Виктор. – Даже на фронте мы научились различать кровавых убийц нацистов и обманутых ими простых немцев. Наш народ никогда никому не мстил и не желал зла. И мы всегда с радостью принимали в свою большую семью добрых людей любой национальности. Всех, кто искал у нас защиты, кто хотел вступить в наше великое братство народов. Ведь СССР, Россия – это не только русские. Это Родина людей более ста национальностей.

- Может быть и так, - раздумчиво ответила женщина, - но это всё слова. А как будет на деле? Я за сына боюсь.
- Не бойся ничего, моя хорошая, - обнял её за плечи Коренев, - мы рядом, твои мужчины. Нам нечего бояться. Правда, Роман? А если серьёзно, то жить мы будем в Донбассе. Строили его всем миром, и многие строители так и остались навсегда на этой выжженной солнцем земле настоящим интернационалом. У нас и немцы есть, и татары… В общем, не беспокойся, теперь всё будет хорошо.

Магда улыбнулась облегчённо, поцеловала розовую щёчку льнущего к ней Ромашки. А в это время сильная крылатая машина, разрывая непослушные облака, сквозь дожди и туманы, сквозь ветра и непогоды - несла с таким трудом воссоединившиеся светлые души на восток. Туда, откуда испокон веков каждое утро появлялось на горизонте – одно на всех - наше великое могучее светило - символ жизни, символ тепла и радости.

Продолжение следует.
Сделать подарок
Профиль ЛС  

га ли на Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 05.11.2015
Сообщения: 1792
Откуда: Москва
>06 Май 2017 12:31

Валерий,
благодарю за продолжение!!!!
Тепло на душе после прочтения. Растеклось по душе приятное ощущение правильности и счастья.
МОИ искренние поздравления к празднику, к ДНЮ ПОБЕДЫ!!!
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>06 Май 2017 21:36

Спасибо, Галина! Вас также с наступающим Праздником! Рад, что читаете. Будет ещё одна часть, последняя. О том, как непросто пришлось Магде жить в послевоенном СССР. Но любовь, если она настоящая, преодолеет все возможные преграды!
Сделать подарок
Профиль ЛС  

uljascha Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 21.11.2010
Сообщения: 13678
Откуда: Москва
>06 Май 2017 21:44

Вот и мне подумалось, что непросто. Хорошо, если никуда не загремят. Хоть отец родной и умер, но НКВД еще в силе. А они из-за кордона. Да и потом... Немка - этим все сказано. Дай Бог, чтобы живы остались и все хорошо кончилось. Пока им очень везет. Даже не слишком верится. По рассказам отца знаю, как оно тогда было непросто. Хотя, были и добрые люди.
Дядю моего отца трижды спасал гэбист, который вовремя ему звонил и рекомендовал уехать. Дядя остался жив, а вот того гэбиста никто не спас...
___________________________________
--- Вес рисунков в подписи 2503Кб. Показать ---
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>06 Май 2017 22:15

С Наступающим Вас Праздником, с Днём Победы!
Да, Вы правы, органы в послевоенное время были всесильны. Но, как Вы, наверное, заметили, я специально перенёс действие рассказа в 1953-й год, год смерти Сталина. Это было время, когда Берия и возглавляемое им ведомство постепенно начали оттесняться на второй план. А на ведущие роли стали выходить боевые генералы во главе с маршалом Жуковым. Один из них и подставил плечо своему бывшему однополчанину Кореневу. Впоследствии даже Хрущёв начал опасаться Жукова. Ведь маршал вполне мог стать главой государства.
Случись всё вышеописанное на год или на два раньше, съели бы нашего героя с потрохами, всего-то и делов! А теперь у него появилось хорошее прикрытие, и при правильном поведении никакие гэбисты ему были не страшны.
Да, непростое было время. А теперь смотришь на то, что у нас творится, и начинаешь задумываться: а может быть Сталин был прав? Может быть у него просто не было другого выхода?
Сделать подарок
Профиль ЛС  

uljascha Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 21.11.2010
Сообщения: 13678
Откуда: Москва
>07 Май 2017 0:46

Валерий Рыбалкин писал(а):
Да, Вы правы, органы в послевоенное время были всесильны. Но, как Вы, наверное, заметили, я специально перенёс действие рассказа в 1953-й год, год смерти Сталина.
Ну я написала - отец родной умер - это же его так называли. Про Жукова знаю прекрасно, и знаю, что не дали и не дали бы...

Валерий Рыбалкин писал(а):
у него появилось хорошее прикрытие, и при правильном поведении никакие гэбисты ему были не страшны.

дай-то Бог, но все равно страшно, немцев выселяли и потом, и латышей выселяли, просто по национальном признаку.
Да и в 53-м хоть и начали освобождать, все равно 101-й километр.


___________________________________
--- Вес рисунков в подписи 2503Кб. Показать ---
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>07 Май 2017 7:02

Ну, если Вы заметили, я не про столицы пишу, а о многонациональном Донбассе. Строили его всем миром, и там был и есть полный интернационал. Там рабочие руки во все времена требовались.
А вот в Москве, да, там и лимитчики работали, и на 101-й километр отвозили бомжей и прочую шушеру. Даже в год олимпиады 1980-го года подчистили город основательно. Но это были уже не репрессии, а так, отголоски минувших событий.
Ещё раз, с Наступающим!!!
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>14 Май 2017 12:06

 » Этот День Победы 3



1.
Большой шахтёрский город встретил героев нашего повествования широкими чистыми улицами и терриконами шахт, которые возвышались тут и там наподобие величественных египетских пирамид. Магда и её семилетний сын Роман немного оробели перед встречей с родными Коренева. Особенно женщина беспокоилась, сумеет ли она найти подход к его детям – двухлетнему Петру и совсем ещё маленькому Павлу. Их мать скончалась от ран, полученных много лет назад на той ужасной войне, которая давно закончилась, но всё ещё продолжала собирать свою скорбную дань, унося жизни вернувшихся домой фронтовиков-победителей.

Дом Николая и Антонины Кореневых, родителей бравого танкиста, представлял собой саманно-глинобитную мазанку под черепичной крышей. Три комнаты, кухня, флигель, огород – здесь должна была жить большая семья. Но двое старших детей погибли, дочь перебралась к родителям мужа, и только Виктор чудом остался жив – всем смертям назло.

- Ну вот, отец, это моя новая жена, - представил сын родителям вновь прибывших. – А это внук ваш Роман.
Мать посмотрела на Магду, растерянно стоявшую у входа, потом на смущённо-зажатого Ромашку, подошла к парнишке, взяла его за руку, отвела в сторонку и заговорила с ним о чём-то спокойно и ласково. А тот, не до конца понимая русскую речь, почувствовал только, что его здесь ждали, что эта славная пожилая женщина ему рада. И, осознав это, улыбнулся, а затем, смешно коверкая слова, стал возбуждённо рассказывать бабушке о том, как они летели в самолёте, что видели в Москве, и какая, оказывается, в России широкая колея на железной дороге. Потом в соседней комнате проснулся маленький Павлуша, Рома познакомился с шаловливым Петром, дети занялись игрушками, и всё вроде бы наладилось в жизни братьев - трёх богатырей, как их впоследствии прозвали соседи.

У взрослых знакомство проходило несколько сложнее. Антонина собрала на стол, традиционно стоявший в центре комнаты. С мебелью в послевоенные годы сильно не заморачивались – стол, шкаф, шифоньер, металлические кровати, иногда буфет – вот и вся обстановка. Поэтому помещения казались просторными – было где разгуляться детворе.
Коренев старший разлил по гранёным стопкам дефицитную казённую водку, давно пылившуюся в чулане в ожидании подходящего случая, и произнёс с улыбкой свой любимый тост: «Хай живэ и рэгочэ», что в переводе на русский означало: «Пусть живёт и смеётся».

Многие «кумедные», то есть смешные выражения он почерпнул на обязательных довоенных курсах украинского языка. В начале тридцатых годов тех, кто не имел удостоверения об окончании курсов, перестали принимать на работу. И даже в производственных цехах люди должны были разговаривать между собой исключительно украинскою «мовою», на которой также велась вся документация. За этим следили, и руководителей, формально относившихся к принудительной украинизации русскоязычного населения Донбасса, время от времени примерно привлекали к уголовной ответственности - давали реальные сроки. Перед войной, правда, все эти «перегибы» устранили, но анекдотически смешные украинские выражения остались в народной памяти навсегда.

- Значит, из самого Берлина жену себе привёз, - посмотрел на Виктора отец. – Что ж, одобряю. Раньше казаки тоже из походов с жёнами возвращались. Только скажи мне, пожалуйста, на каком-таком языке вы промеж собой разговаривать будете? Неужто на немецком?
- Я говорю по-русски, - вмешалась Магда.
- Это хорошо. А чем ты думаешь заниматься? У нас ведь тунеядцев не потерпят.
- Я могу учить детей немецкому языку, преподавать музыку, - не сморгнув, ответила женщина.
- Так, музыкальная школа у нас есть. Но в общеобразовательную тебе путь закрыт. Чтобы воспитывать детей, надо быть как минимум советским человеком.
- Ладно тебе, отец, - остановил его Виктор, - найдём мы ей работу. Всё будет хорошо.

- Нет, женитьба – дело серьёзное, тут многое обмозговать надо. Немку твою сначала органы проверят, а потом только… Теперь прикинь, как всё это отразится на твоём будущем. Ты фронтовик, коммунист, без пяти минут горный инженер, анкета твоя - чистейшая! А породнившись с иностранкой, ты многое перечеркнёшь в своей жизни. Родственники за границей – это как? Тебе доверять перестанут. Подумай, Виктор!
- Всё, хватит об этом, - встал из-за стола сын. – Магда ничего плохого не сделала и не сделает никогда. Пусть проверяют. Она моя жена, прошу любить и жаловать!
Отец был недоволен. Но со временем увещевания Антонины и общение с Ромашкой смягчили сердце старого шахтёра, который всё-таки признал в мальчишке свою кореневскую породу. Да и невестка старалась во всём угодить дорогому тестю. В общем, отношения в семье наладились.
Вскоре Виктор защитил диплом и стал горным инженером. Кончилась его карьера забойщика, настало время сменить отбойный молоток на логарифмическую линейку.
2.
Чёрные от угольной пыли лица сверкали открытыми белозубыми улыбками. В последний раз отставной танкист поднялся на-гора со своими ребятами. Упругие струи душа привычно сняли усталость и грязь с натруженных мускулистых тел. И только чернота слегка тронутых силикозом лёгких, обозначенная в случайном плевке, да тёмные окантовки под веками напоминали о мужественной профессии этих людей, о том, что они, рискуя жизнью, ежедневно опускаются на глубину в несколько сотен метров.

Небольшой банкет в шахтёрской столовой – и наш герой покинул некогда сколоченную им бригаду, которая давно и прочно обосновалась на доске почёта. Сыпались шутки, тосты, пожелания, но мысли Коренева были далеко отсюда. По рекомендации горкома Партии его назначили заместителем главного инженера шахты, и надо было соответствовать новой должности. Тем более - дипломированных инженеров в те годы было совсем немного. Конечно, его спросили о жене-немке. Но на этот раз обошлось. Надо заметить, что в послевоенные годы личная жизнь каждого была под пристальным вниманием общественности и так называемых компетентных органов, а в картотеках особых отделов хранились дела с анкетами и автобиографиями работников предприятий. Всё обо всех было известно особистам, и скрыть что-либо было почти невозможно.

Первого сентября семилетний Ромашка пошёл в школу. Виктор по такому случаю надел парадную форму с орденами и медалями, вёл сына за руку. Здесь вместе учились дети разных национальностей, и все они жили одной большой семьёй. Ведь Донбасс – это Россия в миниатюре. Но Роман приехал из Берлина, ставшего для советских людей ненавистным символом фашизма, символом Богом проклятой войны. И даже спустя много лет после Победы, играя в войнушку, с упоением прячась и нападая, «стреляя» из деревянных пистолетов и автоматов, «немцами» пацаны соглашались быть с неохотой, строго по очереди. Можно себе представить, как одноклассники отнеслись к Ромке, который и по-русски-то говорил с акцентом.

Его встретили на пустыре по дороге из школы.
- Ну что, немецкое отродье, попался?! Сейчас мы покажем тебе, где раки зимуют! – балагурил, разминаясь, рослый хулиганистый пацан.
- Бить будешь? – надул щёки Ромашка. – Бей. Только у меня дядька был антифашист, до войны ещё погиб.
- Врёшь, не знаем мы твоего дядьку.
- А отец мой – русский танкист. Он Берлин брал, - с трудом сдерживая слёзы, бросил парнишка в лицо здоровяку последний аргумент в свою защиту.
- Опять врёшь. Сам-то ты по-немецки шпрехаешь, а по-русски – фиг с маком! – подошёл к нему вплотную верзила. – Мой папка в тюрьме сидит и наказал мне фашистов давить - как клопов.

- Он правду сказал, он не фашист! – вступился за Романа рыжий Васька, его сосед по парте.
- Заткнись! – повернулся к нему сын лагерника. – Сейчас и тебе отвешу! Хочешь? Тоже, нашёлся мне защитник!
- Да его отец в танкистской форме ходит – три ордена Славы, полный иконостас медалей на груди! А Ромку с матерью он из Берлина привёз.
- Правда, что ли? – засомневался здоровяк.
- А то! Сам видел! А этот - научится ещё по-нашему, почище твоего материться будет. Будешь? – обернулся он к Роману.
Тот, хоть и не понял, о чём речь, но на всякий случай ответил утвердительно.
- Дай пять - друзьями будем!
И Ромашка, понимая, что его защищают, протянул Ваське руку.
- Да ну вас, - разочарованно отвернулся хулиган. – Если бы я ему в ухо дал, он бы лучше усвоил, как надо себя вести. Правда, немчура?
Но Ромка даже не обернулся. А Васька, обняв за плечи, уводил своего нового друга подальше от компании, которая, расслабившись, привычно занялась игрой в пристенок.

3.
Устроиться преподавателем Магде не удалось. Пришлось идти работать на шахту. Зарядка аккумуляторов шахтёрских ламп – дело непростое и, можно сказать, вредное для здоровья. Первое время запах электролита и выделяющихся газов преследовал женщину днём и ночью. Не помогала ни вентиляция, ни респиратор, который она надевала, входя в аккумуляторную. Но ко всему привыкает человек, особенно если рядом с ним те, кто его любит и ценит.

Освоившись в новых условиях, красавица-немка научилась противостоять неуклюжим ухаживаниям шахтёров, обедать в столовой, общаться с соседями и знакомыми. А для детей Виктора она стала настоящей матерью, к которой тянулись осиротевшие малыши и которую они со временем искренне полюбили. Виктор не мог нарадоваться, налюбоваться на свою ненаглядную жёнушку. Ради неё он был готов на всё.

Однако ушедшая война не отпускала из своих цепких лап тех, кто хотел жить спокойной мирной жизнью. Однажды в каптёрку при ламповой вошёл мужчина. Убедившись, что Магда одна, он плотно закрыл за собой дверь и заговорил с ней негромким вкрадчивым голосом по-русски, но с каким-то странным украинским акцентом:
- Знаю, красавица, что ты недавно приехала из Берлина. Знаю, что твой первый супруг был немцем, воевал с русскими. Знаю кто твой нынешний муж. Я многое о тебе знаю.
- Откуда? – удивлённо посмотрела на него женщина.
- Не спеши, расскажу. Всему своё время, - одними губами улыбнулся незнакомец. Серые глазки его при этом оставались холодными и злыми. – Только сначала ты должна мне помочь.

Мужчина взял со стола шахтёрскую лампу, достал из-за голенища блеснувший полировкой финский нож, слегка надрезал изоляцию выключателя. Щёлкнул несколько раз и, увидев едва заметную искру в глубине разреза, удовлетворённо улыбнулся всё той же змеиной улыбкой:
- Вот так сделаешь на каждой лампе, которая пройдёт через твои руки.
- Но ведь в шахте взорвётся метан, погибнут люди! – возразила незнакомцу Магда.
- Тебе жалко москалей, разоривших твою страну, твой родной Берлин?! Мало они вам, немцам, принесли горя? Мы, украинские националисты, до последнего будем мстить им за то, что они творили на нашей земле.

Гость махнул финкой, будто ударил по горлу невидимого врага. Затем осклабился, обнажив жёлтые гнилые зубы:
- Сделаешь так, как я сказал! Не из страха, а ради святой нашей мести сделаешь. Ты немка, а я украинец. Советы – наш общий враг, которого надо уничтожать. Мы с тобой в одной упряжке, красавица, но смотри, не вздумай со мной хитрить. Под землёй найду! А эти клятые москали пусть горят в своей шахте, в аду, в преисподней!
Конечно, Магда испугалась. Она поняла, с кем имеет дело. Последователи Степана Бандеры - беспощадные каратели – верой и правдой служили нацистской Германии. Они уничтожили около миллиона мирных жителей, партизан и военнопленных. Но гитлеровцы канули в Лету, и теперь у этих бандитов появился новый хозяин. В составе небольших диверсионных групп они продолжили своё чёрное дело, надеясь, что будущая война между СССР и США спишет все их кровавые преступления.

- Хорошо, я подумаю, - успокаивающе-мягко ответила Магда.
- Подумай, подумай, - ещё раз осклабился бандеровец, - иначе мы придём к тебе в гости. А знаешь, что бывает с хозяевами после нашего визита? Нарежем ремней из шкуры твоего мужа-москаля, да и деток тоже не пожалеем. Думай, милая, думай!
Бандит хотел что-то добавить, но, увидев неподдельный ужас в глазах несчастной женщины, ещё раз улыбнулся своей жуткой улыбкой и скрылся за дверью.

- Стойте, погодите, - закричала ему вслед Магда. – Я не умею, покажите, как надо делать разрез?
Бандеровец хмыкнул, но вернулся. Достал свою финку и начал подробно объяснять. Они стояли возле выхода, и женщина, улучив момент, вдруг выскочила наружу, захлопнула за собой дверь и закрыла её на ключ, по счастливой случайности оказавшийся у неё в кармане. На истошные крики Магды сбежались проходившие мимо шахтёры. Они, недолго думая, обезоружили и скрутили врага, который вдруг стал жалким и испуганным, будто это и не он вовсе несколько минут назад угрожал расправой ненавистным москалям.

Виктор прибежал на место происшествия, когда всё было кончено и преступника грузили в милицейский «чёрный воронок». Магда едва стояла на ногах, и Коренев, насколько это было возможно, успокоил супругу и отправил её домой. На следующий день стало известно, что органы обезвредили целую банду замаскированных бандеровцев. Не так давно их переселили в Донбасс из приграничных районов Западной Украины - оттуда, где националисты были особенно сильны.

За задержание опасного преступника Магде принародно объявили благодарность и вручили грамоту. Директор шахты пообещал представить её к медали, но, видимо, кто-то наверху поостерёгся, прочитав автобиографию и анкету, написанные немкой при поступлении на работу. Заслуженная награда заблудилась в недрах бюрократического аппарата, но Магда об этом не думала. Гораздо важнее для неё была искренняя народная признательность. Простые люди – женщины, дети, шахтёры специально приходили в ламповую, чтобы поблагодарить её за подвиг. Ведь не секрет, что на шахтах Донбасса часто случались взрывы, обвалы, аварии. Гибли люди, рыдали вдовы, дети оставались сиротами.

Трудно курящему человеку (а курила тогда большая часть мужского населения) выдержать восьмичасовую смену без табака, без единой затяжки. Но шахта не прощает человеческой слабости. Малейшая искорка в забое нередко приводила к взрыву газа метана, обвалу и гибели людей. Поэтому перед посадкой в опускаемую клеть горняков обыскивали, отбирали у них папиросы и спички. Разгерметизация выключателя шахтёрской лампы также могла привести к взрыву с человеческими жертвами. Люди понимали это и были благодарны смелой женщине за её самоотверженный поступок.

4.
Недолго Магда проработала в ламповой. Ушла в декрет и родила мужу четвёртого ребёнка – прелестную дочку. Все радовались прибавлению семейства, особенно бабушка Антонина, у которой была швейная машинка «Зингер» и множество всевозможных выкроек. Пожилая женщина обшивала всю свою семью, но тогда, после войны, купить отрез на платье или костюм было практически невозможно. Поэтому в ход шли старые рубахи, юбки, прочая одежда, из которой в умелых руках получались шедевры швейного искусства.

Кое-что приходилось перелицовывать, то есть выгоревший, потемневший на солнце верх пальто или костюма переворачивать наизнанку. После такой операции вещь выглядела - будто новая. Но мальчишки – они и есть мальчишки. Одежда на них во все времена буквально горела и рвалась. Совсем другое дело – девочка. И Антонина с радостью прикидывала, как она будет наряжать свою первую внучку-куколку. В те далёкие годы женщинам не давали больших декретных отпусков. Несколько месяцев погуляла – и иди на работу. А ребёнка, даже самого маленького, трёхмесячного, приходилось отдавать в ясли. Но тут случилось нечто такое, что коренным образом изменило жизнь семьи Кореневых.

У Петра, фронтового товарища Виктора, в результате форс-мажорных обстоятельств покончила с собой жена, оставив двоих маленьких детей. Правду говорят, что каждый сходит с ума по-своему. От горя, от перенесённого потрясения осиротевший отец семейства вдруг совсем бросил пить. Заговор на него наложили или самопроизвольно в его голове что-то перещёлкнулось, но от одного только запаха спиртного здорового мужика рвало, буквально выворачивая наизнанку. Ведь именно водка была причиной гибели несчастной его супруги. А ещё в её смерти он винил себя, потому что вовремя не пришёл к ней на помощь.

Детей забрала к себе бабушка, а Пётр, будто раненый зверь, метался в опустевшей своей комнате до полного изнеможения, лишь изредка забываясь тревожным кошмарным сном, в котором возвращалась к нему война - бомбёжки, разрывы мин и снарядов, стоны умирающих товарищей. Иногда под утро видел он свою жену Татьяну, окутанную колеблющейся синеватой дымкой. Она плакала о несчастных детях-сиротах, просила, чтобы муж заботился о них, не обижал, воспитывал по-людски, как надо. Бедолага просыпался весь в холодном поту. Но, даже открыв глаза, он долго ещё слышал умоляющий голос жены, ощущал запах её любимых духов, чувствовал, что она где-то здесь, рядом.

Если бы не работа, не ежедневная необходимость вставать с кровати, куда-то идти, опускаться в шахту, Пётр, наверное, сошёл бы с ума. А так, среди людей привычная тоска отступала на время с тем, чтобы потом вернуться и с новой силой грызть его несчастную больную душу. Только спустя год мужчине стало наконец легче. Ночные кошмары ушли, а друзья, желая помочь, безуспешно пытались знакомить вдовца с молодыми женщинами. Однако его душевные раны ещё не зажили до конца, и он равнодушно отвергал все эти попытки.

Но вот однажды после большого перерыва к нему во сне снова пришла его Татьяна. В полной тишине она неспешно подошла к мужу и сказала спокойным грудным голосом, от которого он всегда был без ума:
- Ты прости меня, Петя, но не отдам я тебя никому. Ни к чему тебе чужие женщины, да и детям нашим не нужна мачеха. Дай руку, пойдём со мной, дорогой ты мой человек!

Истошный звон будильника разорвал тишину. Пётр вскочил с кровати, смахнул крупные бусинки пота со лба, сел и задумался. Он слышал однажды, что если во сне позовёт тебя кто-то из умерших, то ни в коем случае нельзя соглашаться, идти следом. Но он пошёл? Или нет? Мучительно вспоминая подробности сна, несчастный почувствовал вдруг, что для него это стало совсем неважно. Ведь от судьбы не убежишь, как ни старайся… Надо было идти на работу.

В тот же день шахтные грунтовые воды прорвались откуда-то сверху, и в забое, где работал Пётр, произошёл обвал. Он остался один в каменном мешке, отрезанный от людей, от всего мира. Большая глыба породы придавила бедолагу к земле, до минимума ограничив возможность двигаться. Кислорода становилось всё меньше, а угольный пласт, как обычно, продолжал выделять взрывоопасный метан в сочетании с другими удушающими газами. Через час дышать стало почти невозможно…

К тому моменту, когда прибывшие на место горноспасатели расчистили наконец завал, всё было кончено. Жизнь, ставшая ему в тягость, покинула бренное тело Петра.
- Крепить в забое надо было чаще, как положено, - резюмировал молодой спасатель, - тогда бы не обвалилось.
- Вумный ты, как вутка, только вотруби не клюёшь, - ответил лёгкому на суждения юноше начальник отряда. – Если будешь соблюдать технику безопасности, то ни плана, ни зарплаты у тебя не будет. Вот и гибнут шахтёры. Жалко…

5.
Сыновья Петра вместе со старухой матерью стояли у гроба отца, оббитого ярко-красным сукном. Старшему было четыре года. Чуть в отдалении виднелись тёмно-бардовые знамёна с кистями, повязанные чёрными траурными лентами. В Доме Культуры было полно народу. Отработанная до мелочей процедура похорон погибших шахтёров шла своим чередом. Случалось, и по десять человек хоронили, и даже больше.

Виктор подошёл, посмотрел на синюшное лицо друга, с которым они вместе прошли кромешный ад войны. Скривил губы, пытаясь не показать навернувшиеся на глаза слёзы.
- Вот что, - обратился он к матери Петра, - не время сейчас, но скажу. Вам будет трудно, поэтому детей мы хотим забрать к себе. Жена моя согласна. Негоже, чтобы сыновья погибшего друга терпели нужду. Воспитаем – не хуже других будут. Согласны?
Конечно, пожилая женщина не возражала. Много горя она видела на своём веку. Муж и сын не вернулись с войны, один только Пётр выжил. Так, поди ж ты, с женой его случилось горе, а теперь вот и сам вслед за ней отправился. Осталась она одна - слабосильная старуха с малыми внуками, поднять которых ей было не по силам…

- Итого, - загибал пальцы старший Коренев, возвращаясь домой с поминок, - шестеро детей получается – малая ясельная группа. И что нам с такой оравой делать? Кто их обшивать, обстирывать, кто их кормить будет? Мы с матерью вдвоём не справимся – старые стали, да и опыта у нас такого нет.
- Магда займётся, - сдержано ответил Виктор. – Зарплата у меня большая, дома места много. А многодетной матери можно и не работать.

На том и порешили. Оформили усыновление, а после рождения седьмого ребёнка государство начало платить Кореневым пособие. Хорошие подруги оставляли обрусевшей немке, будто в детском саду, своих отпрысков – всё лучше, чем в яслях. И, конечно, помогали, чем могли.

Так за короткое время сложилась большая дружная семья. И выяснилось, что совсем неважно, какой ты национальности, веры, кто твои родители и где ты вырос. Главное – любить друг друга, по-супружески уступать в мелочах, ценить того, с кем рядом идёшь по жизни, быть открытым и честным человеком, растить своих детей на радость людям. Собственно, так было в России испокон веков – люди делили поровну радости и печали, грустили и праздновали все вместе. Не зря говорят у нас, что на миру - и смерть красна!
Сделать подарок
Профиль ЛС  

uljascha Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 21.11.2010
Сообщения: 13678
Откуда: Москва
>14 Май 2017 13:48

Повезло Магде, что ее не прикопали вместе с теми бандеровцами. там же хрущовские гонения по идее уже должны были начаться, а это ничуть не лучше сталинских. Оттепель была только чуток, а дальше снова понеслось. Ее вполне могли посчитать соучастницей, которая только для отвода глаз сдала подельника, чтобы себя выгородить. Во всяком случае, по папиным рассказам, все так радужно точно бы не кончилось. Единственное муж-фронтовик - ее козырь, но и он мог не спасти.
Конечно, хочется верить в хорошее и в то, что судьба была добра к этой семье, но факты упрямая вещь.
А вообще окончание вы прям пожалели, автор, как-то раз - и все.
Хотелось чего-то еще, честно. Спасибо.
___________________________________
--- Вес рисунков в подписи 2503Кб. Показать ---
Сделать подарок
Профиль ЛС  

га ли на Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 05.11.2015
Сообщения: 1792
Откуда: Москва
>15 Май 2017 8:47

Валерий,
благодарю за продолжение!!!
Спасибо большое за главу! Хорошую такую главу, полную любви и понимания
друг друга!

Прочитала! Сутки переваривала! Необыкновенно глубоко, эмоционально, талантливо......
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>15 Май 2017 9:14

Очень рад, что прочли мою трилогию. Да, любовь - великая сила. Она преодолевает любые преграды. Конечно, если она настоящая. Вот на этой мажорной ноте я и завершаю своё повествование. Можно было бы, конечно, продолжить, придумать эффектные приключения. Но это, мне кажется, ни к чему в данных обстоятельствах. Те, кто любит друг друга, должны жить мирно и растить своих детей чистыми и светлыми людьми, чтобы не прервалась ниточка.
Может быть когда-нибудь соберусь написать о жизни потомков Магды и Виктора. Спасибо за эту идею.
А ещё благодарен всем за комментарии и за сопереживание.
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>23 Июн 2017 8:44

 » По понятиям



1.
Настойчивый звонок в дверь оторвал Светланку от любимого рисования.
– Кто там? – спросила она.
– Вам телеграмма! – ответил ровный спокойный голос.
Конечно, мама говорила, что нельзя открывать посторонним, но ей было десять лет, она совершенно самостоятельно ходила в магазин за покупками, одна сидела дома с маленьким братишкой и сама могла решить, что можно, а чего нельзя делать. Девочка повернула ручку замка и...

Грабители вошли в прихожую. Один из них, ни слова не говоря, оторвал Светланку от пола, втолкнул её в ванную комнату и приказал, чтобы сидела здесь тихо. Иначе – секир башка! Дверь захлопнулась, а через минуту рядом оказался испуганный, сбитый с толку маленький Лёша. Мальчонка, почуяв недоброе, сморщился и заревел, заголосил, но тут снова появился бандит. В руках его блеснул нож – красивый, блестящий с желобком для пуска крови... и глаза, немигающие глаза хищника! Этого оказалось достаточно. Насмерть перепуганная девочка дрожащей рукой зажимала рот орущему малышу, а её расширенные от ужаса голубые глаза упёрлись в дикий взгляд грабителя.

Лёша замолчал внезапно, будто его выключили, и только хлопал большими ресницами, прижимаясь к сестре. Бандит чуть улыбнулся – самодовольно, с наглецой. Потом закрыл дверь, и дети остались одни. Ни за какие коврижки Светланка не согласилась бы переступить порог ванной комнаты. Так их и нашла соседка, заметившая приоткрытую входную дверь. Ребята молча сидели на полу, прижавшись друг к другу. В этом подавленном состоянии животного страха они находились несколько часов подряд, не решаясь пошевелиться, не отрывая испуганных глаз от едва заметного в темноте дверного проёма.

С тех пор девочка не могла спать спокойно. К ней приходил тот самый бандит – во сне и наяву. Даже через несколько недель, когда они ехали с матерью в автобусе, она, не смея взглянуть на стоявшего рядом мужчину, шептала испуганно:
– Мама, вон тот дядька нам с Лёшей нож показывал!
Но что могла сделать мать, не понаслышке знавшая о бандитских разборках в небольшом волжском городке? Женщина только крепче прижимала к себе дрожавшего от страха ребёнка, а когда незнакомец вышел на следующей остановке, вздохнула, наконец, с облегчением.

Павел был вне себя от ярости, узнав, что их ограбили, да ещё и насмерть перепугали детей. Они с Людмилой собирались покупать машину. Первый собственный автомобиль! Долго супруги шли к этой цели. Мужчина работал на единственном не обанкротившемся предприятии в их небольшом городке, раскинувшемся на живописном волжском берегу неподалёку от Казани. Кроме того, он постоянно искал дополнительные заработки. Хорошо платили внезапно разбогатевшие дельцы, которые имели "прихват" во властных структурах либо были связаны с криминалом. Их коттеджи росли, будто грибы после дождя. А умелые руки Павла и его друзей пользовались большим спросом у этих новых хозяев жизни. Часто приходилось оборудовать дома откровенных бандитов, но тут был риск – могли послать подальше и не заплатить. Впоследствии многие из этих маленьких дворцов, построенных на нечистые, а порой и вовсе кровавые деньги, так и стояли нежилые, будто памятники тому разудалому времени. Их хозяева, «джентльмены удачи», либо «мотали» срок в местах не столь отдалённых либо погибли в многочисленных бандитских разборках.

Но вот, наконец, на сберкнижке Павла накопилась вожделенная сумма с необходимым количеством нулей. Накануне он обналичил деньги в банке и отнёс их домой. Знала об этом только жена.
«Получается, что либо навёл кто-то из кассиров либо просто его выследили бандиты. Хорошо ещё, что не тронули по дороге! Денег, конечно, жалко – столько трудов, столько потерянного времени, затрачены неимоверные усилия! Но главное дети… дети – это святое! Как много они пережили! Ведь он сам своими руками подверг их опасности! А могли бы и убить! Что же делать теперь? Как отомстить за надругательство, где искать этих подонков?» – все эти мысли промелькнули в голове у Павла.
И было о чём подумать. Жили они в небольшом волжском городке. Два градообразующих предприятия дышали на ладан. Рабочие получали мизерные пособия, пытаясь найти новые источники дохода. Хорошо зашибали деньгу так называемые челноки. Бывшие инженеры, учителя, безработные – будто по команде ринулись за рубеж, за открывшиеся вдруг внешние границы. На последние деньги покупали там одежду, обувь, китайский, вьетнамский и прочий ширпотреб, а затем продавали привезённые вещи в родных городах и весях. Прилавки разросшихся рынков ломились от изобилия товара, доступного даже безденежным пенсионерам, которым до этого и в голову не могло прийти, что всё это великолепие может стоить так дёшево.

Криминал сколачивал банды из отсидевшей, и не только, молодёжи. Братки – члены преступных бригад – вели здоровый образ жизни – не пили, занимались спортом, бодибилдингом, готовились к большим делам. Хотя, многие втихаря баловались наркотиками. Во главе каждой ОПГ (организованной преступной группировки), как и во главе района, который она контролировала, стоял главарь – авторитет, автор, смотрящий – так его называли. Любой доход в зоне действия смотрящего подлежал налогообложению. И члены бригады делали всё возможное, чтобы это правило соблюдалось неукоснительно. Налог, в просторечии дань, платили даже руководители дышащих на ладан госпредприятий. К директору приходили домой или прямо в кабинет, брали за горло и предлагали охранные услуги – «крышу», которая могла защитить разве что от бандитов из соседнего города.
За свои интересы, за свой доход братки стояли насмерть, и в этом смысле «крыша» была надёжной. Сколько их – откровенных разбойников и головорезов – полегло в криминальных войнах за право обирать простых тружеников! Какие огромные и дорогие надгробные плиты по сей день стоят на наших кладбищах! Что за проникновенные и трогательные на них надписи!

В Волжском городке, где жил Павел, непомерно разросшийся рынок был разделён на три части. Две контролировались родственными бандитскими группировками, а третья была милицейской. Стражи порядка, призванные защищать население от криминала, наравне с братками занималась крышеванием. Сержанты и старшины самым естественным образом ходили по рядам, собирая деньги с торговцев. Не платили только блатные, имевшие прихват во властных структурах либо где-то ещё. Причём, во всех трёх частях рынка дань бала разная, но простому продавцу перейти от одного «автора» к другому было практически невозможно – не принято в криминальном мире делиться прибылью.
Павел понимал, что в милицию со своей бедой идти бесполезно. Никому он там не нужен. Бандиты постепенно брали власть в свои руки, везде наводили новые порядки. На текущий момент они оказались наиболее организованными, а значит самыми сильными. В зоне их влияния, особенно на рынке, не смели появляться майданники, карманники и прочая воровская шушера. Порядок был идеальный! Дежурный браток строго следил и со знанием дела пресекал любые попытки нарушить торговый процесс.

Зато в городских автобусах теперь резали сумки, выворачивали карманы и не давали прохода горожанам. Автомобилисты боялись оставлять свои машины в гаражах, потому что угонщики научились выдавливать из кладки кирпич, разбирать стенку и уводить автомобиль прямо из-под носа у хозяина. Резали замки автогеном, выдирали гаражные ворота целиком, творили невероятное... Домушники – квартирные воры – в считанные минуты могли «обчистить» квартиру, и это стало обычным делом, повседневностью. Торговля наркотиками приобрела массовый характер, и наркоманы с глазами пустыми, будто выпитый стакан, также принимали участие во всеобщем беспределе.
В дачных посёлках резко активизировались воры-металлисты. Снимали со столбов провода, распиливали и увозили баки из нержавейки, собирали по дачным домикам алюминиевую посуду. Скупкой металла занимались всем известные родственники республиканских руководителей, которые делали свой бизнес, зарабатывая огромные деньги. Всё было "схвачено", всё поделено. Это был период, когда криминал, не ограниченный ничем и никем, смело творил произвол, обирая «лохов» – простых обывателей-тружеников.

Педаля. Так звали самого крутого всеми признанного авторитета, вора в законе. Кроме того, он занимал должность смотрящего, которому высший воровской совет поручил наблюдать за происходящим в городе, облагать данью всех и вся, а также формировать общак – воровскую кассу. Доверенным лицом и хранителем ценностей у Педали был вор по кличке Счетовод – обстоятельный с холодным немигающим, будто у змеи, взглядом. Рассказывали о его жестокости и о том, что он никогда не прощает обид. Все знали, что так же неспешно, как пересчитывает деньги, Счетовод без разговоров перережет горло любому, кто покусится на его воровскую честь либо на охраняемые им богатства. Знали и относились с уважением к немолодому уже авторитетному уголовнику.
В нашей стране люди всегда подчинялись власти, надеялись и верили в доброго барина. На тот момент место хозяина занял Педаля. И народ как ни в чём не бывало потянулся к нему со своими бедами и проблемами – за справедливостью. Вот и Павел тоже решил нанести визит смотрящему.
Авторитетный вор встретил очередного просителя ласково. Он ещё не привык к своей новой роли, и всё ему казалось, что сидит он не за широким столом в шикарно обставленной квартире, а в лагерном бараке на нарах. И судит не очередного лоха, ни разу не отведавшего тюремной баланды, а родных своих зеков, лагерных сидельцев. Павел тоже не очень уверенно чувствовал себя перед легендарным Педалей, но спокойно рассказал, как его ограбили, как до полусмерти напугали детей и как трудно дались ему деньги, которые с такой лёгкостью ушли в неизвестном направлении.

Педаля внимательно выслушал просителя, встал из-за стола, прошёлся по комнате, вышел в смежное помещение к Счетоводу, вполголоса поговорил с ним, и только потом, удобно развалившись в шикарном кресле, вынес свой вердикт:
– Значит, говоришь, украли у тебя деньги?
– Украли, – ещё раз подтвердил Павел.
– Молодцы ребята! Ловко сработали! А ты, значится, не доволен?! – глядя на собеседника спокойным доброжелательным взором, констатировал Педаля. – Нет, ты возьми себе в голову, ты пойми, дурья твоя башка, что они воры. Во-ры! У них работа такая – воровать! И ничего ты с этим не поделаешь! Как им жить-то, если лохов вроде тебя обирать не станут? У них, поди, тоже детки есть! Выйдешь отсюда – обмозгуй сие обстоятельство на досуге! Другое дело, что домушники твои пацанов обидели. И вот за этот беспредел они ответят! Только скажу тебе по секрету: не мои это орёлики. Заезжие, видать, гастролёры! Узнаю кто – бошки поотрываю! А что пришёл ко мне – молодец. Заплати, вона, Счетоводу за труды, а мы всё сделаем, будь спок! Сто раз ещё пожалеют, что выбрались на гастроли! Не по понятиям это – скачок на чужой территории, да ещё и деток обидели!

Павел, конечно, заплатил за услуги, но, как говорится, его терзали смутные сомнения: кто там будет искать? Хотя, походы в чужую зону влияния не приветствовались ещё со времён Остапа Бендера, и найти нарушителей – это в интересах бандитов. Однако даже спустя время Павлу так и не сообщили о результатах поисков, а второй раз идти к Педале он, скажем так, постеснялся. Не стоит лишний раз без надобности совать голову в пасть к тигру!
2.
А Тигр, хоть и имел острые клыки, на данный момент чувствовал себя бездомным котёнком. Только-только разобрались в своём доме – поделили между местными группировками родной Татарстан! Сколько братков полегло в этих разборках – не сосчитать! И вот на тебе – новая напасть. Соседи, которые раньше боялись казанских пуще огня, вдруг потеряли всякий страх и внаглую работают на их территории! С тех пор как чечены подмяли под себя весь криминал в соседней республике, приходится только терпеть и молчать! Педалю даже передёрнуло от этой мысли. И он спросил у Счетовода:
– Как думаешь, что нам делать дальше? Если дадим слабину, подомнут нас под себя кавказцы!

Хранитель общака помолчал немного, почесал лысину и не спеша – с чувством, с толком, с расстановкой – начал раскладывать всё по полочкам:
– С чеченами бороться бесполезно. Ты убьёшь одного, а на его место придут десять. И уложат тебя без разговоров. У них кровная месть всегда была в основе отношений. Захотят – отберут у тебя город. Они не делают это только потому, что здесь живут их единоверцы.
– Да я же не татарин, ты прекрасно знаешь! – заорал, понимая всю безысходность своего положения, Педаля.
– А у тебя в братках – половина татар. Вот их и не трогают! У чеченов договор с казанскими. А нас эти беспредельщики просто на вшивость проверяют. Попробуй, ответь! знаешь, какая каша заварится?
– «Стрелку» им надо забить, поговорить по душам! Не по понятиям это, – не унимался Педаля.
– «Стрелку» – это хорошо, это по понятиям, – одобрил Счетовод, – Но этого мало. В Москву надо ехать, только там такие дела решаются. Московские сейчас самые крутые. Можно с ними договориться, а можно с казанскими побазарить. В одиночку бодаться с чеченами бесполезно, им нужно силу показать. Иначе – никак!

На том и порешили. Так Педаля и его группировка вышли на общероссийский уровень. Разговор с авторами из Казани получился. Авторитетные люди обещали поддержку, и стрелка с чеченами прошла на достойном уровне. Козыряя именами известных главарей, наши доморощенные бандиты поддержали и упрочили свой авторитет. Правда, мелочиться и требовать наказания соседских гастролёров, которые обидели детей, Педаля не стал. Не поймут кавказцы такой борзости, а отношения испортишь.
«Ничего, переживёт как-нибудь папаша, – думал Педаля. – Детки-то живы, а остальное забудется со временем. Главное – в своём городе порядок навести. И хватит вариться в собственном соку. Надо ехать в Москву. Только там делаются большие дела!»
Поэтому, оставив на хозяйстве Счетовода, захватив с собой десяток верных и, главное, представительных бойцов, провинциальный автор отбыл покорять столицу. Понятно, что там его не ждали, но смелость и напор молодого самовыдвиженца помогли небольшой группе периферийных бандитов найти нишу в богатой, лоснящейся от избыточного жира Москве.

– Столица, она никогда не бедствовала. Всю жизнь её кормили от пуза, чтобы не вздумали московские лохи бунтовать и путаться под ногами у деловых людей! – рассказывал своим браткам их дальновидный главарь.
Не торопясь, учитывая интересы местной братвы, Педаля со своими орёликами отвоевал небольшой участок на окраине и стал собирать дань – скромную по московским меркам, но на порядок большую, нежели в родном волжском городке. Приезжая домой, на берега великой русской реки, он рассказывал о столичном размахе, об авторитетах, которые теперь и не воры вовсе, а сидят себе в кабинетах, обирают просителей из провинции, местных щиплют потихонечку, тем и живут:
– Эти живоглотам западло нынче бегать с братками по рынкам да крышевать всевозможные конторы. Они даже законы пишут под себя, покупая голоса депутатов. И придраться к таким авторам уже никто не может. На то они и воры в законе! Вот как ловко устроились!
Счетовод слушал, удивлялся и мотал себе на ус. Он был парень далеко не глупый и понимал, что беспредел, которым они занимаются, долго продолжаться не может и должен, просто обязан принять более мягкие, а значит и более надёжные, устойчивые формы.

– Лохов всегда обирали и долго ещё будут обирать! Главное – приучить их к мысли, что эти экспроприации – законный, важный и очень нужный им самим процесс! Пускай платят, а уж как использовать их денежки – это наше дело. Мы найдём им применение! – с весёлой и чуть хитроватой улыбкой говорил Счетовод Педале, закусывая солёным хрустящим огурчиком.
– Да, – вторил ему новоиспечённый московский автор, – перспективы у нас блестящие. Пора сбрасывать это протухшее совковое республиканское руководство! Они все родом из КПСС, а в стране теперь демократия! Ты подумай об этом, а я тебе подсоблю.
Планы и мечты этих закоренелых негодяев взлетали всё выше по мере того, как пустела бутылка чистейшего "Абсолюта". И глядя на них, никто бы не подумал, что в ресторане за столиком сидят те самые головорезы, которые много лет терроризируют свой родной город. Внешне они совсем не были похожи на бандитов, а лица их были светлыми и радостными...
3.
Жизнь во всё вносит свои коррективы. Особенно любит она менять планы амбициозных и самонадеянных личностей. Вот и с нашими героями случилось нечто подобное. Педаля уехал в Москву, да так и остался там навечно – на одном из престижных московских кладбищ. Он был убит из «калаша» на "стрелке" – подло, почти в упор. За то, что не хотел уступить соседям одно спорное доходное место.
– Жадность фраера сгубила! – тихо, чтобы не слышали братки, сказал на его могиле Счетовод.

На волжских берегах дела тоже пошли наперекосяк. Милиция стала грести под себя и наводить старые порядки. Казанских братков почти всех пересажали. Немногим удалось скрыться. Выгребли бандитов – будто вшей расчёской. Но Счетовод был готов и к такому раскладу. Общак – очень большие деньги – он надёжно спрятал, сменил документы и отбыл в Москву, чтобы занять место Педали, которое оставалось за ним согласно всем воровским понятиям. Но и в столице было то же самое. Милиция зачищала район за районом, включая пригороды, где орудовала их бригада. Новый главарь понимал, что против такой силы не попрёшь. Милицейское начальство убирало конкурентов, чтобы на законном основании путём сбора налогов обеспечить себя и своих хозяев – выходцев из криминальной среды, которые постепенно занимали ключевые места во власти.

Счетовод раньше других уловил витавшие в воздухе тенденции и, прибрав к рукам ещё и московский общак, начал сворачивать дело. Братков он пристраивал в охранные структуры, самых ловких и понятливых оставлял у себя: пригодятся ещё боевики, дела предстоят нешуточные. Но самой важной для него стала встреча со старым дружком – вором в законе по кличке Механик, который как ни в чём не бывало заседал в Московской городской Думе. Документы он сменил, элегантная бородка сделала бывшего главаря неузнаваемым, но глаза – пустые глаза видавшего виды бандита подделать было невозможно.

Счетовод узнал его – увидел в автомобильной пробке и запомнил номер машины. Через несколько дней они сидели за столиком в небольшом московском кафе.
– Как же ты дошёл до жизни такой? – спросил депутата старый приятель, – Не воровское это дело – заседать в думах!
– Условия меняются, мой друг, – с прищуром взглянул на него Механик. – Надо жить в ногу со временем, учитывать реалии! У тебя, я помню, есть образование. А судимости были?
– Ну-у, скажем так, нет, – улыбнулся Счетовод. – Да я паспорт давно сменил!
– Это неважно! У нас на каждого найдётся анкета, – загадочно промолвил высокопоставленный собеседник, – Главное, что ты умный, здоровый и с незапятнанной репутацией. Такие люди нам ох, как нужны! В Госдуму хочешь?.. Ладно, не всё сразу. Подумай пока, а я тоже помозгую, посоветуюсь...

Обрадованный и удивлённый, Счетовод вышел из кафе и, оставив машину на стоянке, прошёл несколько кварталов пешком. Свежий московский ветерок приятно холодил его раскрасневшееся лицо. Деньги, надёжно припрятанные в заграничном банке, придавали уверенности в завтрашнем дне, а открывавшиеся перспективы давали возможность совсем в другом, новом свете увидеть события минувшего десятилетия – канувшие в Лету годы беспредела и бандитизма. Он вспомнил, что это время почему-то называли периодом первичного накопления капитала, и был рад тому, что прожил свою воровскую жизнь достойно, ни на йоту не изменив принципам, заложенным в его голове той средой, в которой он вырос и возмужал – нашим преступным миром. Совесть его была чиста и свободна от докучливой и устаревшей христианской морали, место которой прочно заняли доступные каждому здравомыслящему человеку воровские понятия.
Сделать подарок
Профиль ЛС  

га ли на Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 05.11.2015
Сообщения: 1792
Откуда: Москва
>24 Июн 2017 11:14

Валерий ,
благодарю за новую тему!!!!
Прекрасно написано, прекрасно читается.
Знакомые времена, вся страна переживала...... ПРОСТО УЖАС.....
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Валерий Рыбалкин Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
ЛедиНа форуме с: 09.01.2016
Сообщения: 66
>24 Июн 2017 22:27

Спасибо за комментарий, Галина. Рад, что прочли. Да, лихие девяностые сидят в печёнках у каждого, кто их пережил. Так как я описал, вот так оно всё и было. Не прибавить, не убавить. Бандиты оказались самыми организованными и буквально захватили власть. Ужасное было время. Но пережили - и ладно!
Сделать подарок
Профиль ЛС  

digori Цитировать: целиком, блоками, абзацами  
Бриллиантовая ледиНа форуме с: 20.06.2016
Сообщения: 2205
Откуда: Москва
>24 Июн 2017 23:57

Примите меня в читатели.
Сделать подарок
Профиль ЛС  

Кстати... Как анонсировать своё событие?  

>29 Мар 2024 1:59

А знаете ли Вы, что...

...Вы можете использовать RSS-ленты для отслеживания появления новых глав переводов и собственного творчества. Подробнее

Зарегистрироваться на сайте Lady.WebNice.Ru
Возможности зарегистрированных пользователей


Не пропустите:

Голосуем за работы на конкурсе Литературные портреты


Нам понравилось:

В теме «Очевидное и невероятное»: Водокрес или Водосветие » Водокрес или Водосветие - 19 января Сегодняшний рассказ о великом празднике наших древних предков.... читать

В блоге автора михайловна: Мое творчество

В журнале «Спроси у Дракулы»: Горгульи - миф или...?
 
Новые наряды в Дизайнерском Бутике
Ответить  На главную » Наше » Собственное творчество » Валерий Рыбалкин, рассказы [20634] № ... Пред.  1 2 3 4 5 6  След.

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме

Показать сообщения:  
Перейти:  

Мобильная версия · Регистрация · Вход · Пользователи · VIP · Новости · Карта сайта · Контакты · Настроить это меню

Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение