Мифы, легенды, предания, сказки в мировой поэзии

Аполлон Коринфский

Микула. Песня о старом богатыре


1

Стародавние былины,
Песни родины моей!
Породили вас равнины,
Горы, долы, даль полей.

Ширь, размах, захват глубокий -
Всё звучит в вас, всё поет,
Как в забытый край далекий -
В глубь былых веков зовет...

Песнотворцев древних ладом
Убаюкивает слух,
Дышит зноем, веет хладом
Струн гусельных русский дух.

Вижу я: седое время
Восстает в лучах зари;
Вижу - едут, стремя в стремя,
О конь конь, богатыри.

Шишаки, щиты, кольчуги,
Шестоперы, кистени,
Самострелы, шелепуги,
Копий лес... В его тени -

Волх Всеславьевич с Добрыней,
Ставр, Поток, Алеша млад,
Стар Илья - седой, что иней,
Всем хоробрым - старший брат;

А за ним - еще, еще там
Богатырь с богатырем;
Все стоят стеной-оплотом
Перед вражьим рубежом.

Словно сталь- несокрушимый,
Окрыленный духом строй...
Кто же в нем из всех любимый
Богатырь заветный мой?!.

2

С непокрытой головою
И с распахнутой душой -
Он встает передо мною
Из-за дали вековой.

Вон он - мощный и счастливый
Сын деревни и полей!
Ветерок, летя над нивой,
Треплет шелк его кудрей...

Нет копья, меча-булата,
Каленых-пернатых стрел;
И без них бы супостата
Наземь грянуть он сумел, -

Да, о том не помышляя,
Знай свершает подвиг свой,
Сам-друг с лошадью шагая
За кленового сохой.

Пашет он, каменья, корни
Выворачивая прочь;
Что ни шаг - идет проворней,
Могутнеет сила-мочь.

Посвист пахаря в далеком
Слышен во поле кругом;
Не окинуть сразу оком
Новь, им вспаханную днем!

А сохи его кленовой
Не взяла и Вольги рать;
Сумки ратая холщовой
Святогор не смог поднять!

Не живал он в неге-холе
Княженецкого кремля, -
Нет, Микулу в чистом поле
Любит Мать Сыра Земля...

3

Мать Земля Микулу любит,
До сих пор Микула жив,
И ничто его не сгубит
Посреди родимых нив.

День за днем и год за годом
Он крестьянствует века,
Ухмыляется невзгодам,
Счастлив счастьем бедняка.

И зимой теплы полати,
Коль не пусто в закромах;
Светит свет и в дымной хате,
Просвет есть и в черных днях!

День красен: пирушки правит,
Мужиков зовет на пир;
И Микулу-света славит
По Руси крещеный мир.

Чуть весна на двор - за дело:
Селянина пашня ждет!
Только поле зачернело -
Там Микула... Вот он, вот -

С непокрытой головою
И с распахнутой душой,
Держит путь свой полосою
За кленового сохой.

Шелест ветра, птичий гомон
И весенний дух цветов -
Всё, с чем вёснами знаком он
С незапамятных веков, -

Всё зовет его в одну даль -
В даль полей, в степную ширь;
И, сохе вверяя удаль,
Знает пахарь-богатырь,

Что за ним-то - вдоль загонов
Идут родиной своей
Девяносто миллионов
Богатырских сыновей!..


15 января 1896
С.-Петербург
___________________________________

Про Ивана
Г.Ладонщиков
Много сказок интересных
Накопилось за века,
Но особенно известна
Про Ивана-дурака.
Откровенный, добрый малый
И наивный, как дитя.
Никогда не унывал он,
Делал трудное шутя.
Не пришлось ему учиться,
Мудрость книжную познать,
Но волшебную Жар-птицу
Только он сумел поймать.
На коньке своем горбатом
Он полсвета обскакал.
Именитым и богатым
Он ни в чем не уступал.
Был простак Иван,
Но щей он
Лаптем все же не хлебал.
Он бессмертного Кащея
Разыскал и наказал.
Русский парень из деревни
Не боялся ничего,
И красавица царевна
Вышла замуж за него.
Ваня пир устроил шумный,
Но без пьянки и без драк,
Потому что он был умный,
Очень умный был дурак!
_________________

Виктор Соснора

Эхо

Солнце полное палило,
пеленая цитрус.
Нимфа Эхо полюбила
юного Нарцисса.

Кудри круглые. Красавец!
Полюбила нимфа.
Кончиков корней касалась,
как преступник нимба.

А Нарцисс у родника,
вытянут, как пика,
в отражение вникал
собственное пылко.

У Нарцисса - отрешенье.
От себя в ударе,
целовал он отраженье,
целовал и таял.

Как обнять через полоску
дивное созданье?
Он страдал и не боролся
со своим страданьем.

- Я люблю тебя, -
качал он
головой курчавой.

- Я люблю тебя, -
кричала
нимфа от печали.

- Горе! - закричал он. -
Горе! -
нимфа повторила.

Так и умер мальчик вскоре.
В скорби испарился.

Плачет нимфа и доныне.
Родники, долины,
птицы плачут, звери в норах,
кипарис тенистый.

Ведь не плачущих немного.
Есть.
Но единицы.

С тех времен, для тех, кто любит,
и кого бросают,
запретили боги людям
громкие рыданья.

Даже если под мечами -
помни о молчанье.

Ведь в любви от века к веку
так. Такой порядок.
Пусть не внемлет нимфа Эхо.
Пусть не повторяет.

1963
___________________________________

Мария Петровых

ПЛАЧ КИТЕЖАНКИ

Боже правый, ты видишь
Эту злую невзгоду.
Ненаглядный мой Китеж
Погружается в воду.
Затонул, златоглавый,
От судьбы подневольной.
Давней силой и славой —
Дальний звон колокольный.
Затонул белостенный,
Лишь волна задрожала,
И жемчужная пена
К берегам отбежала.
Затонул, мой великий.
Стало oглядь безмолвно,
Только жаркие блики
Набегают на волны…
___________________________________

Тара - Полярная звезда.
Евгения Пашина

Хранительница рощ, лесов -
Сестра Даждьбога, дочь Перуна.
Пронзают множество веков
Любви животворящей струны.

Дуб, кедр, берёза, ясень, вяз -
Деревьев образы священны -
В сознания вошли не раз,
Пронзив у жизни нашей время.

Заботу, доброту храня,
Ведёт улыбки возрожденья,
Спасёт природу от огня,
Даруя миру утешенье.

Таруса - чистая река
Несёт богини славной имя -
В Калужском поле рукава,
Что плещутся водою синей.
_________________

Фёдор Глинка

МУЗЫКА МИРОВ

I

Я слышал музыку миров!..
Луна янтарная сияла
Над тучным бархатом лугов;
Качаясь, роща засыпала.....
Прозрачный, розовый букет
(То поздний заревой отсвет)
Расцвел на шпице колокольни,
Немел журчащий говор дольний...
Но там, за далью облаков,
Где ходят флотами светилы,
И высь крестят незримо силы,—
Играла музыка миров......

II

Шумел, разлегшись меж садов,
Роскошный город прихотливый,—
На храмах, башнях, ста цветов
Мешались в воздухе отливы;
И этот город суеты,
В осанне дивной исполина,
Сиял в цветах, как грудь павлина,
Как поэтической мечты
Неуловимые творенья...
Неслись, из клокота волненья,
И треск, и говор, и молва.
И вылетавшие слова
Сливались в голосное море;
Кипели страсти на просторе.......
Но был один налетный миг,
Когда смирился и затих
Тот звучный, судорожный город;
Он утонул в минутном сне,
И шум колес, топор и молот
Заснули в общей тишине...
Тогда запело в вышине:
И ангелы заговорили
Про Бога, вечность и любовь;
И, в дальних вихрях светлой пыли,
Я видел, как миры ходили,
И слышал музыку миров......
___________________________________

Ирийский сад.
Петр Гуреев

Бродят в Ирии* звери предивные,
Да колышутся чудные травы.
Легкой тенью прельщают дубравы.
Небо знойное теплыми ливнями.

Слышны в воздухе трели невинные
Птиц заоблачных, птиц светлой Яви,
Там ручьи в драгоценной оправе,
Рыбки плещутся в них всё игривые.

В том саду все лужайки зеленые,
А цветы во лугах золоченые.
Только нет здесь прохода, ни пешему,
Нет проезда в те земли и конному.
Берегут это царство исконное
Василиски, моргули да лешие!
_________________

Игебаев А.
Ко дню рождения Деда Мороза

Ты прошёл за сотни лет
Земли все и воды,
Дед Мороз, всесильный дед,
Дед седобородый.

Красишь ёлки и кусты
Цветом серебристым,
Строишь звонкие мосты
На стремнинах быстрых.



И на ранней на заре
Окна все, как льдины, —
Ты рисуешь на стекле
Чудные картины.

То — берёзка, то — лыжня,
То — луга да горы…
Научил бы и меня
Рисовать узоры.

Я чиню карандаши,
Я стараться должен…
Посмотри и сам реши:
Может, я художник?
_________________

Дж.Р.Р.Толкин

ПОСЛЕДНИЙ КОРАБЛЬ

Фириэль проснулась, к окну подошла,
Смотрит в серый и хмурый рассвет.
Резок и звонок крик петуха,
Смутны тени и смутен свет.
Темной стеною деревья стоят,
Но листва их еще не видна.
Ветер холоден, кроны едва шелестят,
Щебет птиц, а за ним тишина.

Недвижна дева, как образ в окне,
Но вот длинный луч побежал
С верхушек древесных к росистой траве
И искрами в ней засверкал.
Скользнули тут стройные ноги к дверям
Мелькнули по лестнице вниз,
Летящей походкой по мокрым лугам
Ступали средь радужных брызг.

Камнями горел девичий убор,
Когда та спустилась к реке
И стала у ивы, направив взор
На рябь в бегущей воде.
С ветки сорвался синий удод,
Нырнул и вспорхнул опять,
Кувшинки неспешно вели хоровод,
Тростник стал о чем-то шептать.

Вздыхали пряди волос на плечах,
И в утреннем свете мерцало
Ее отраженье в дрожащих струях...
Вдруг пенье вдали зазвучало.
Тихим эхом светлый хрустальный звон
Под Белого Дерева сень.
И хор голосов молодых,
Звуки флейты и рокот струн,
Печальный прозрачный мотив.

Корабль показался на глади речной,
Высокий нос золотился,
Лебеди плыли пред ним чередой,
Сзади след пенный вился.
Эльфы весла держали в руках,
Плащи серебристо серели,
И трое меж них в королевских венцах,
Их кудри по ветру летели.

Играли на арфах и пели они,
А весла падали в такт:
"Край наш зеленый в душистой тени,
Где птицы весной гомонят!
Пусть золотая взойдет заря
И в ясный день перейдет!
Прежде чем хлебом одарит земля,
Немало цветов расцветет!"

"Куда вы идете, Прекрасный Народ?
Несет вас речная гладь
В сумерки леса, средь тайных чащоб
Иную обитель создать?
Иль к островам в холодных морях,
Чьи камни гложет прибой,
Жить одиноко на тех берегах,
Где лишь чайки кричат над волной?"

"Нет, о дева! — ответили ей, —
Путь ведет нас последний
Прочь от ваших грозных морей,
От западных гаваней бледных.
Уходим навеки в родные края
Под Белого Дерева сень.
Над берегом, пеной омытым, крыла
Простерла там звездная тень.

Оставив смертным землю разлук,
Средиземье мы покидаем.
Над родиной эльфов плывет чистый звук,
Там колокол с башни вещает.
Здесь вянет трава, облетает листва,
Луна и сонце хиреют.
К нам зов несется издалека
И манит нас силой своею.

Не он ли на берег привлек тебя?"
Тут замерли весла гребцов.
"Приишедшей наша открыта стезя.
Оставь же землю отцов.
Здесь дни твои быстро к концу прибегут,
Лишь это тебе суждено.
Взойди на корабль! Владыки зовут,
И есть еще место одно!"

Но только дева успела шагнуть,
Ноги в мокрую глину ушли.
Стоит Фириэль. Преградила ей путь
Цепкая хватка земли.
Течением мимо проносит корабль,
И девушка шепчет вслед:
"Я смертная, этой земли я дитя,
И Ее не покину, о нет!"

Вернулась она лугами домой,
И платье с камнями сняла,
В темной одежде с тугою косой
Взялась за дневные дела.
Вечер пришел, и угас, как всегда,
За морем солнечный свет...
Но больше из дома теней никогда
Не звал Фириэль рассвет.

Время неспешной скользит чередой,
Год за годом, за веком век.
По прежнему солнце идет за луной
В долинах Семи быстрых Рек,
И шепчет тростник, и деревьев листва,
Опав, зеленеет опять.
Но эльфы ушли совсем, навсегда,
И песням их здесь не звучать.
___________________________________

Ковалева Зося

Однажды в королевстве, где правил всем вдовец,
Решил король устроить бал, созвал всех во дворец.
Хотел король наследнику невесту отыскать
На бал велел всех девушек немедленно позвать.
Как раз в то время в королевстве Золушка жила
Отец женился второй раз, когда мать умерла.
Мачеха и дочери сиротку не любили
Работать заставляли, ругали, даже били.
Но не роптала Золушка, все делала для них.
И вот чудесный день настал. И Фея в тот же миг
Лохмотья в платье превратила, прическу заплела
и туфельки хрустальные крестнице дала.
Чем сказка кончилась, давно все знают наизусть
Сначала туфелька одна, потом печаль и грусть,
Но кончилось все хорошо и свадьбу во дворце
Сыграли Золушка и Принц на золотом крыльце.
_________________

Александр Солодовников

Рождество


В яслях лежит Ребёнок.
Матери нежен лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик.

А где-то в белых Афинах,
Философы среди колонн
Спорят о первопричинах,
Обсуждают новый закон.

И толпы в театрах Рима,
Стеснившись по ступеням,
Рукоплещут неутомимо
Гладиаторам и слонам.

Придёт Он не в блеске грома,
Не в славе побед земных,
Он трости не переломит
И голосом будет тих.

Не царей назовёт друзьями,
Не князей призовёт в совет –
С Галилейскими рыбарями
Образует Новый Завет.

Никого не отдаст на муки,
В узилищах не запрёт,
Но Сам, распростёрши руки,
В смертельной муке умрёт.

И могучим победным звоном
Легионов не дрогнет строй.
К мироносицам, тихим жёнам,
Победитель придёт зарёй.

Со властию непостижимой
Протянет руку, Один,
И рухнет гордыня Рима,
Растает мудрость Афин.

В яслях лежит Ребёнок.
Матери кроток лик.
Слышат волы спросонок
Слабенький детский крик.


1926
___________________________________

Сергей Дуров

Кружка (Восточное предание)


Подвигнутый верой, в пример развращенному веку,
Дервиш вдохновенный пошел в отдаленную Мекку,
Чтоб там поклониться священному гробу пророка
И глубже проникнуть в высокие тайны Востока.

Взяв посох и кружку, оставя всех по сердцу близких,
Пошел и достиг он бесплодных степей аравийских,
Где промыслом свыше, на доблестный подвиг хранимый,
Сносил он и голод, и жажду, и зной нестерпимый.

Раз, в полдень, под пальмовой сенью зеленой,
Он видит источник, журчащий волною студеной;
Припав на колено, он жадно пьет чистую влагу,
Впивая с ней вместе и новую жизнь и отвагу...

Напившись, он кружку наполнил прозрачной водою.
И дальше пустился песчаной дорогой степною,
В душе прославляя великую благость Аллаха
И ключ животворный, рожденный из жгучего праха.

Идет он... но в полдень мучительно-знойный, однажды
Он снова, усталый, томится от пламенной жажды -
И кружку к устам он подносит с отрадой в пустыне!
Но влага прогоркла и стала противней полыни...

Дервиш поневоле и думой и сердцем смутился -
И к кружке своей он с упреком тогда обратился:
«Скажи, отчего ты напиток живой отравила
И едкую горечь студеной воде сообщила?»

Ответствует кружка: «Когда-то... спустя целым веком
Была я таким же, дервиш, как и ты, человеком,
И тоже любила, и тою же грустью терзалась,
И так же, как ты, я в себе и в других ошибалась.

Я верила в счастье и вечную благость пророка,
Но вера и твердость погибли на сердце до срока.
Томясь, я погибла... и сделалась горстию пыли:
Из ней эту кружку смышленые люди слепили.

И вот почему я доселе в себе сохраняю
Всю прежнюю горечь и горечью той отравляю
Не только студеный и дышащий жизнью напиток,
Но даже надежду и веры священный избыток».


1846
___________________________________

Анатолий Чигалейчик
Гиацинт.


Спартанцы хитрый был народ,
У них законов строгий свод.
Там было сразу два царя,
Закон придуман был не зря.
Цари дрались между собой,
Спартанцам был от них покой.
Они гимнастикой прельщались,
Лесной охотой наслаждались.
Средь них жил юноша прекрасный,
Он имя Гиацинт носил.
Своею дружбой с Аполлоном
Он чрезвычайно дорожил.
Охоту Гиацинт любил,
И с Аполлоном стреловержцем,
Частенько по лесам бродил.
Бог Гиацинта вдохновил,
И в полдень другу предложил
Метать на небо диск тяжелый.
Вот Аполлон по пояс голый
В последний раз свой диск метнул,
На друга с гордостью взглянул.
И в небе диск сверкнул звездою,
А Гиацинт своей рукою
Хотел тот диск быстрей поймать,
И к месту приземленья диска,
Стрелой пустился он бежать.
А диск упал на землю рядом
Со страшной силой отскочил,
В висок попал он Гиацинту,
Атлета юного убил.
И Зевс позволил Аполлону,
Из крови Гиацинта красной,
Создать цветок такой прекрасный,
Чтоб ароматными цветами
Стал богу Гиацинт служить.
Цветком любви, цветком печали,
Стал Гиацинт в долине жить.
_________________

Аполлон Коринфский

Святогор

В старину Святогор-богатырь,
Чуя силу в себе дерзновенную,
В час недобрый надумал рукой
Приподнять-опрокинуть вселенную.

И на борзом своем скакуне
Он поехал в путину немалую, -
Едет тягу земную искать,
Видит гору вдали небывалую...

«Уж не здесь ли?!» И плеткой коня
Он ударил рукою могучею, -
Конь взлетел, словно птица, наверх
И как вкопанный встал по-над кручею...

Слез с седла богатырь Святогор, -
Хоть бы птица кругом перелетная!
Ни души... Только смотрит: пред ним
Словно сумка лежит перемётная...

Поклонился земле богатырь,
Хочет сумку поднять - не ворохнется...
Что за диво! Ни взад, ни вперед,
А вокруг ветерок не шелохнется...

Понатужился - пот в три ручья
Покатился с лица загорелого,
И тревога за сердце взяла
Святогора, воителя смелого...

«Что за нечисть!.. Так нет же, умру,
А не дам надругаться над силою!..»
И опять приналег богатырь -
И гора стала силе могилою:

Где стоял, там он в землю ушел,
Не сдержав богатырского норова,
Вместе с тягой земною в руках...
Там - и место теперь Святогорово!..

На горе на крутой до сих пор -
Там, где бездна-овраг разверзается, -
Камень-конь своего седока
Больше тысячи лет дожидается...

А кругом - только ветер шумит,
Ветер песню поет неизменную:
«Не хвалился бы ты, Святогор,
Приподнять-опрокинуть вселенную!..»

14 ноября 1893
___________________________________

ДЖОРДЖ МАКДОНАЛЬД

Рука мертвеца

Колдунья гуляла по кромке песка,
Где волны ревут вразнобой,
Но мелькнула средь волн мертвеца рука —
Добрый знак для ведьмы любой!

К мертвецу легко подошла она,
Сквозь скалы пройдя напролет:
Над невинной девой шутил ты сполна,
Но мой сегодня черед!

Сапфир на пальце горел огнем,
А в рубинах алела мгла:
Верни мои клятвы быть вечно вдвоем,
И мой перстень, — ведьма рекла.

Она воскресила плоть мертвых рук
И кольцо потянула слегка,
Но мертвой хваткой, сжав пальцы вдруг,
Ее схватила рука.

Ведьма клялась, что не слала гроз,
И заклятья читала вспять:
Но мертвец был глух и не слушал всерьез,
А рука продолжала держать.


И смертным хладом пополз прилив,
Когда подошел его срок;
Он колени обнял, нетороплив,
И на талию ведьмы лег.

С новобрачными вновь, среди пенистых грив,
Корабль поплыл по волне,
И ведьма увидела их сквозь прилив,
Что с губами встал наравне.

О, сердце мертвых и руки мертвых —
Ваши объятья крепки!
И любовь — скорлупка, но летит голубка
Всем ястребам вопреки.

(перевод Антона Железного)