О чём поют седые менгиры (18+)

Поаккуратнее с прочтением, не за ужином, чтобы аппетит не испортить )))
___________________________________

Лена, спасибо за продолжение Честно, оборжалась. Хотя персонажам посочувствовать надо было- сначала горбуну с его свербящим задом, а затем и самому королю... Но не смогла ничуть их не жалко.
А вот Гретхен стало жаль, когда она подумала, что не нужна Далласу...
_________________

Добрый вечер, Наташа!


)) Я искренне рада, что смеялась! ))) На то был и расчёт. Хотелось привнести немного позитива. Вижу, что мне это удалось ))



Ну, основания у неё на то есть, если взглянуть на ситуацию её глазами ) Однако, не бум унывать. Ещё не вечер )))))

Спасибо, Наташа, за впечатления о главе!!! Мне это важно ))
___________________________________

Эленика,сижу и думаю,как написать комментарий,когда мысли хороводы в голове водят...
Глава понравилась,как,собственно,все произведения.
Но вот от души посмеяться над "шалостями" не получилось,слишком велик страх за Гретхен. Ну очень не хочется ,чтоб ее замарали чужие руки... Ещё раз... Да,девочка "вылюбит и высушит", тело стерпит все,а душа?
И где этот старый седой "хрен"? Умаялась уже ждать пока он за своей Гретхен явится!
Да да да он пленник и все такое... Но мне так хочется,чтоб он что нибудь придумал...
Вот!

Vichka, привет!
Спасибо за комментарий.
Надеюсь, Гретхен сильнее, чем может показаться, а вот о Далласе пока ничего не могу сказать.
Как-то неопределённо я написала, но уж так получается на данный момент )
___________________________________

 » Глава 21. К свободе

___________________________________

Ура! Вечером приеду домой и читать!
Спасибо огромное, Деберашечка!!!!

Огромное спасибо за новую главу! Очень рада, что Молох спасся . А Шагс то каков! Не ожидала от него таких философских мыслей, он понял, что тьму можно победить только светом, и для него на первом месте спасение Гретхен, а не месть, для демона это много значит . Жду продолжения

Я прямо выдохнула, такое испытала облегчение, что Шагс стал Вам, Яновна, более доступен для восприятия. Тьма затягивает, обязует исполнять демонов своё предназначение собирателей душ. Именно об избавлении от сего ремесла - проклятья (по словам Шагса), он и говорил соплеменникам. Думаю, что теперь понятно, чем Шагс отличается от них, и отчего некогда покинул Данноттар.
___________________________________

Лена, спасибо за продолжение!! Я тоже безмерно рада, что Молох жив. И философские мысли Шагса мне пришлись по душе и действительно, стало понятно, почему он покинул соплеменников.
С нетерпением жду продолжения))
_________________

Демоническая компашка в сборе-это радует. Даже остроухий "нарисовался"... Сомнительно,что задуманное мероприятие пройдет тихо и спокойно,как задумывалось. Если не мужчины,то Гретхен что нибудь вычудит и шума и бойни не избежать!
Спасибо, Деберашечка! Вдохновения тебе!.

 » Глава 22. Казнить нельзя помиловать

Следующий день короля Вортигерна не задался с самого начала. Довольно позднего, кстати сказать, по ряду уважительных причин. Ночное приключение дурно отразилось на физическом и моральном состоянии монарха. Мало того, что сего славного мужа ночь напролёт мучил кишечный недуг, так бессоннице способствовала ещё тревога, сравнимая разве что с непомерной паникой. В необъяснимом исчезновении пленных горцев кельт находил, ни мало-ни много, тайный заговор и свершившееся против себя и короны предательство, и очень опасался узреть освободившихся демонов в своей королевской опочивальне. Не чувствовал отныне Вортигерн себя в безопасности, в каждом сановнике видел подкупленного Мактавешем иуду, кроме распорядителя никого к себе не подпускал, а потому бодрствовал до полного изнеможения, покуда не задремал на рассвете. Во сне монарх вскрикивал да постанывал, ворочался и терзался на меховом ложе, а уж поднялся в самом паршивом расположении духа, с краснющими глазами, урчанием в опустошённом чреве и дичайшей болью в голове, будто она была наковальней, вокруг которой собрались все кузнецы его британского королевства, дабы выстукивать железными молотами целую канонаду невыносимого гама. Вортигерн выглядел удручающе жалко и, если и вызывал сочувствие, то только из уважения к его годам и высочайшему статусу, ибо проявить искренне сострадание к враждебно настроенному против собственного окружения монарху чисто по-человечески было сложно.
- Чего мнёшься? Вижу, с новостями пришёл. Важные, раз нёсся так, будто в заде свербит, – разминая виски, недовольно воззрился Вортигерн на появившегося распорядителя. Грубость из его уст неприятно кольнула Бенджамина. Слащаво улыбнувшись возлежащему на перинах монарху, яйцеголовый позволил себе маленький упрёк:
- Мой король, как всегда, проницателен. Действительно, я торопился донести до слуха его величества важные новости, но прежде чем перейти к ним, замечу, в последнее время не без заслуг леди Мактавеш в Генореу ягодицам уделяется излишне много внимания.
- Такого кастрата, как ты, это должно только обрадовать, – не утруждал монарх себя щепетильностью в обращении со слугой. – К казни всё готово?
- Почти. Будете присутствовать?
- Нет, для шлюхи много чести. Довольно время попусту тратить.
Потерянное время, конечно же, являлось слабой отговоркой. Причина отказа крылась в другом - протрезвевший от любовного дурмана король попросту не был уверен, что, увидев на эшафоте красавицу, вновь не попадётся под её чары, беспечно забудет про гнев на неё и прямо на площади при подданных, снова возгоревшись желанием добиться её, помилует, чем проявит не позволительную правителю слабость.
- Твоя воля, господин... – со всем соглашаясь, Бенджамин многозначительно смолк. Нужно признать, что при всей совокупности отрицательных черт распорядитель его королевского величества имел практичный склад ума, что Вортигерн весьма ценил. А если уж Бенджамин вот так выразительно смолкал, как сейчас, значит, по крайней мере его стоило выслушать. Впрочем, навряд ли он мог сказать что-то новое, ибо Вортигерн сам понимал, что казнь девчонки Мактавеш ему не выгодна.
- Ну? – желая послушать евнуха, правитель принялся медленно подниматься, но, ощутив слабость, передумал и остался в сидячем положении, опустив худые ноги на пол.
- Есть один неприятный аспект, на который я хотел бы обратить внимание господина. Народ не придёт на площадь смотреть как свершится казнь леди Мактавеш. Люди боятся. Они нервничают. Страх перед севером заставляет некоторые семьи бросать скарб и бежать из Генореу как можно дальше. Фермеры и земледелы сегодня просили меня уговорить твоё величество великодушно помиловать леди Гретхен и поскорее отправить за пределы Адрианова вала целой и невредимой, лишь крепость не пала под натиском войска Данноттарского Дьявола, - подхватив мягкую, добротную обувку, евнух торопился позаботиться о босых ступнях царственной особы, дабы господина, не приведи Господи, не одолела ко всем злоключениям ещё и простудная хворь. - Мой король, их можно понять. Все они - просто обычные люди, которые хотят спокойно дожить отпущенный богом им век.
- Знаю я, откуда зло происходит. С тех пор, как эта Мактавеш здесь появилась, неприятности сыплются на мою голову одно за другим. Вассалы дорогу к королю забыли, сановники так и норовят подножку подставить, сестрица с ними заодно, стражи в замке мрут как мухи, палачи содомией развлекаются, Хорса мёртв, Кхаркх мёртв, собственный сын отца предал, с иноземцами поссорить норовит. Ведьма короля травит, а его трусливый народ вместо расправы над ней освободить требует?! – будто в отместку ополчившемуся на него миру Вортигерн нашёл в себе силы подняться. Он прошествовал вперед, всё более негодуя и распаляясь, и тут внезапно остановился и инквизиторским взглядом вперился в слугу, отчего распорядитель почувствовал, что над ним сгущаются тучи.
– Может, и ты туда же? Может, и ты веру в меня потерял? О, припоминаю, как ты на неё пялился. Все так глазеют. Признайся, она ведь тебе нравится? Вижу, что нравится, и не смей лгать своему королю. Не потому ли заступаешься?
- Нравится? Заступаюсь? Да боже упаси! Как возможно заподозрить такую неискренность?! Всем разумом я опасаюсь этой женщины, когда милорд без Бенджамина Бенджамина женил. Я разделяю твоё недоверие к Хенгисту, всецело понимаю недовольство сестрой, кстати сказать, леди Сейлан ослушалась твоего приказа и разместилась в окрестностях Генореу вместо того, чтобы отправиться в аббатство, - Вортигерн недовольно поджал тонкие губы, покуда распорядитель, принявший позу оскорблённой добродетели, продолжал. – Но я не понимаю, в чём повинен Бенджамин, что попал под подозрение твоего величества? Зачем мне женщина, когда я не в силах осчастливить её? - развёл яйцеголовый пухлыми ручками и, дабы окончательно развеять сомнения монарха, кратко изложил беседу в подземелье с леди Мактавеш (опуская ряд нелицеприятных подробностей), в котором она клялась обратить жизнь монарха в сущий ад.
- Как мило. Преступница угрожает благополучию помазанника божьего, а король в угоду толпе должен её помиловать.
- Трое придворных палачей растворились в воздухе, а последний, четвёртый, напился и орёт, что скорее отрубит себе руку, чем занесёт топор над шеей дочери Данноттарского Дьявола, - привёл Бенджамин ещё один довод в пользу отмены казни.
- Так помогите ему в этом. Отроки должны знать, что отцы держат слово.
- Насколько я знаю, у него нет сыновей.
- Жаль, - отмахнулся великий князь. – Что ж, раз в Генореу не осталось палачей, возьми их труд на себя.
Огорошенный евнух выпучил глаза. Рот его сам собой открылся, из глотки выпорхнул сдавленный звук, отдалённо напоминающий икоту. Только на секундочку Бенджамин представил себя палачом. Получилась эдакая жутковатая пародия, над которою он был бы не прочь посмеяться, но не под строгим оком правителя и не при том очевидном факте, что приговорённой должна стать девица из рода Мактавешей. Скрестив пальцы над округлым брюшком, евнух решил попытать счастья и воззвать к логике сюзерена, которой всегда восхищался, но которая в последнее время часто изменяла монарху:
– Милорд, ты переоцениваешь мои силы. Должен напомнить, я никогда не держал в руках топора, тем более меча. Моим исключительным оружием является разум, и он сейчас подсказывает, что есть иной, куда более рациональный способ распорядиться судьбой леди Гретхен. Ну, согласись, содержание саксонских войск обходится нам в баснословные суммы. Казна практически пуста, а после размолвки с леди Сейлан на финансовую поддержку с её стороны рассчитывать не приходится. Твои вассалы опасаются дополнительных налогов, число недовольных множится. Мы находимся в катастрофическом положении.
- Ты не открыл мне ничего нового.
- Да-да, верно, но… - взяв паузу, Бенджамин глубоко вздохнул и продолжил, - стоит ли в такой ситуации, практически бедственной, убивать курицы, несущую золотые яйца? Если примирение между тобой и леди Гретхен невозможно, быть может, есть смысл для общего блага вернуть её отцу за приличное вознаграждение?
- Которому она во всех красках опишет, как выставила короля Британии шутом, а также обвинит в домогательствах.
- Поверь, господин, слухи о домогательствах пойдут короне только на пользу. Не сыщется мужчины, способного устоять перед красотой леди Гретхен, а если этот достойнейший из достойных сам британский монарх, значит, мужская природа его сильна, и он вполне способен осчастливить подданных новым законным наследником. Если выгодно договориться с Мактавешем, все останутся довольны, казна вновь пополнится, а история с данноттарской принцессой окончательно забудется, как только король решится жениться на какой-нибудь хорошенькой, тихой девушке из благородного богатого семейства. Должен ли я тут добавить, что в переговорных залах вот уже около часа высочайшей аудиенции его величества дожидается некий господин Алистар Кемпбелл, назвавшийся послом Мактавеша?
Удивительно, как долгожданная весть, но на которую уже и не рассчитывал, преобразила монарха. Глаза короля заблестели, плечи распрямились, унылость как ветром сдуло с его лица, и сам он из неряшливого старика-неврастеника превратился в уверенного самодержца.
Однако на этом сюрпризы не закончились, и Бенджамин продолжил:
- Также прибыл посланник от вождя Хенгиста. Я разместил его в другом крыле замка, чтобы наши послы не встретились. Кстати сказать, сакс весьма достопримечательная личность. Чувствуется, что именитый воин. Телосложением и ростом больше в пришлых, но по-человечески седой. Не многословен и не улыбчив, как любой бирюк по натуре. При всём этом держится уверенно, но без саксонской заносчивости, а вот одет в соответствии с обычаями вестфольдов. Я бы с ним поаккуратнее. Не внушает он мне доверия, уж слишком опасен.
- Опасен? – Вортигерн рассмеялся, а евнух отметил, что настроение правителя меняется к лучшему. – Должен огорчить тебя, Бенджамин, тебя ввели в заблуждение мускулы невежественного варвара. Я прекрасно помню Кемпбелла. Он располагает к себе манерами, учтивой речью и приятной наружностью, но из тех консулов, кто являлся ко мне, он самый опасный. Когда-то негодяй одурачил меня, правда, в последствии поплатился, но, уясни себе, евнух, проще разговорить быкообразного вестфольда, чем иметь дело с Алистаром Кемпбеллом.
- Не сомневаюсь, господин, - распорядитель покрутил большими пальцами сплетённых над животом рук и с привычным гнусавым прононсом полюбопытствовал:
- Что передать господину Кемпбеллу? Как скоро король Вортигерн пожелает его принять?
Князь не торопился с ответом – сперва понаблюдал, как вошедший слуга чинно расставил на столике блюда с щадящей едой, затем придирчиво осмотрел предложенную снедь и отправил в рот пару орешков, после чего соблаговолил устроиться в удобном кресле, дабы всё тот же слуга занялся его туалетом. Бенджамин уже затосковал, полагая, что не скоро дождётся ответа.
- Сперва я приму сакса. Посмотрим, что Хенгист хочет. Не уважает вождь законной власти, раз вместо себя побегушника прислал, не верит, что нет моей вины в смерти Хорсы.
По поводу посла Мактавеша ни слова – ни пол словечка, из чего евнух заключил, что Кемпбеллу с сопровождающими, в которых он признал сбежавших данноттарцев, но промолчал о том, в Генореу придётся задержаться.

* * * * *

Когда седовласый мужчина прошёл в зал, в котором разместился король со скудным своим окружением, и вместо того, чтобы приветствовать правителя бриттов как подобает, с рукой у сердца, устремил взгляд на Вортигерна, тот смог убедиться, насколько верно описал посла Хенгиста распорядитель. Слишком много характерного для пришлого с севера присутствовало в этом воине, что заставляло относиться к нему со всей настороженностью. И дело обстояло не только в двухметровом с лихвой росте и мощном сложении, ибо на службе у короля числилась парочка подобных гигантов. Дело было в глазах. Верней, в тяжёлом, не по-человечески уставшем взгляде, будто перед Вортигерном и не человек вовсе, а истинно каменная гора, которая стояла на земле с самого её зарождения и за бесконечно долгое время, перевидав массу невиданного и перепознав массу непознанного, покрылась от искушённости этой снежными покровами, а теперь поглядывает с жестоким безразличием, как всё живое в мире прахом сыплется, да ждёт, когда сам мир огненным хаосом обернётся.
«Действительно, на пришлого похож, но евнух прав, бессмертные не стареют, а этот, напротив, весь седой», – успокаивал себя великий князь, но его так и подмывало подняться и бежать из зала, что мочи есть. Как ни старался, не находил Вортигерн себе должного покоя при посланнике. Какая уж тут беседа? Разве до неё ли ему было, когда, поймав себя за неподобающим ёрзаньем в кресле, монарх без промедления нашёл тому виноватого и проникся к незнакомцу антипатией. Впрочем, того сия мелочь совершенно не напрягала.
- Не думал, что у Хенгиста есть такие славные воины.
- Я ему не принадлежу.
- Кто же ты, консул или наёмник?
- Не важно.
- Откуда родом?
- Моё имя Даллас. Это всё, что вам нужно обо мне знать, - последовал не дающий разъяснений ответ. Стало очевидным, что этому человеку не очень-то нравилось о себе распространяться, что вызвало новую порцию неприязни монарха. – Вождь Хенгист просил меня посодействовать в переговорах с Вортигерном Тощим, и я подумал, почему бы не прогуляться до Генореу, тем более ни разу не был в этих краях.
- Отчего же он сам не явился, когда я жду его с таким нетерпением?
- Даже наёмники по зову не всегда приходят, а если приходят, то не всегда на помощь, - прозвучало неоднозначно, а от пронизывающе-немигающего взгляда беловолосого Вортигерн почувствовал себя куропаткой в разгар сезона охоты. Стало не по себе, но, не успел правитель осмыслить сказанного, не успел напугаться, посланник уже и думать забыл на него смотреть. – Да будет тебе известно, Хенгист с соплеменниками отправился в западную долину, чтобы предать тело Хорсы огню. Вождь хочет видеть тебя на прощании и требует щедрой компенсации за потерю брата, в противном случае он вместе с племенем покинет Британию, оставив короля бриттов наедине с войском данноттарцев Мактавеша и дикарей.
- Но причём здесь я? - с каменным лицом возразил король. - Если вождь Хенгист разумен, как зарекомендовал себя, тогда он понимать должен, что мой сын давно пошёл против своего отца. К гибели Хорсы я не причастен.
- Всё так, но семейные узы у саксов святы, а Хенгист потерял брата, и кто-то должен возместить нанесённый ему ущерб.
- Чего он хочет? Земли? Пусть забирает Кейнет. Это будет справедливо.
- Кейнет?.. - парламентёр приблизился к основанию пьедестала, на котором громоздилось тронное кресло Вортигерна. Он поставил сапог на нижнюю ступень, облокотился рукой на согнутое колено и непринуждённо, будто говорил нечто обыденное ровне себе по статусу, произнёс:
- Как коротка у королей память. Вечно, калеченные, что-то забывают. У тебя нет Кейнета, Вортигерн. Ты отдал его иноземцам. А по совести, и не было никогда. Но не о том сейчас речь. Видишь ли, князь, землёй тут не откупиться. Хенгист согласен на компенсацию в виде брачного союза между тобой и его дочерью. Он хочет, чтобы ты женился на ней.
- Иноземку королевой?!
Дух единого возмущения вихрем ворвался в королевские чертоги и сплотил собой двух весьма уважаемых советников, ранее друг друга не выносивших. О, как же они негодовали, как были потрясены наглостью дерзкого иноземца! Можно подумать, будь Хенгист здесь, тотчас набросились бы на него, грудью вставая на защищу правителя. Ну, по крайней мере, вид бесполезные создания имели пыжащийся, покуда монарх совершенно вдруг не рассмеялся.
- Но почему я должен этому верить? Где доказательства? Выходит, любой фигляр, который заявится сюда с саксонском шмотье, прислан самим Хенгистом? Ха-ха! Бенджамин, зачем ты его привёл? – хохотал монарх, и так беспрестанно, так неудержимо, что, выжав из себя слезу, ручкой холёной её принялся утирать. Его чрезмерную весёлость, подхваченную сановниками и даже стражей, не разделил лишь один из присутствующих. Даллас выпрямился во весь свой могучий рост и с некой жалостью взглянул на короля.
- Прикажи своим людям принести мою торбу, в ней все мои доказательства.
- Вот как? - Вортигерн посерьёзнел, колебания и беспокойство морщинами отпечатались на царственном челе, однако отказывать монарх просителю не стал, ибо сам по себе отказ значил бы признание в нём посла Хенгиста. Проигнорировав пустословов советчиков, властолюбивый монарх повелел отдать воину торбу. В зал внесли увесистую кожаную суму с широкими, потёртыми лямками, из которой седовласый здоровяк вытащил два округлых предмета и бросил к стопам короля. Инстинктивно поджав ноги, надменный правитель с нескрываемым недоумением воззрился на то, что предстало его глазам. Обескровленные, почерневшие человеческие головы, иссохшие и обезображенные смертью, подпрыгивая подобно пустотелым шарам, весело катались на полу, издавая ритмично-постукивающие звуки, от которых становилось не по себе.
- Сомневаюсь, что князь лично знаком с моими поручителями, - рассуждал невозмутимый посол, как будто речь шла о живых, представших перед королём людях. – Но вот он… - Даллас ткнул пальцем в распорядителя, - их точно знает. Сам же подослал шпионить к Хенгисту.
Бенджамин, к тому времени порядком изучив лица убиенных, покрутил большими пальцами сцепленных перед собой рук и обратил невинный взор к окну. Залюбовавшись плывущими по небу облаками, яйцеголовый степенно вздохнул, что само по себе значило, он нисколько не отпирается от обвинений и ни в чём не раскаивается.
- Вижу, вам уже не смешно.
В ровном, не выражающем никаких эмоций, но неугодливом тоне посланника Вортигерну слышалось откровенное над собой издевательство. Чем конкретно не нравился ему этот тип, Вортигерн не мог объяснить, но отчего-то чувствовал в нём непонятное над собой превосходство, что приводило князя в состояние глубочайшего раздражения, если не бешенства. Тем не менее встречу каким-то образом нужно было закончить, сохраняя лицо главы королевства. Посчитав за благо обуздать необъяснимую в себе ненависть, князь утешался радостной мыслью, что в будущем непременно поквитается с верзилой.
- Ну и последний поручитель, которого должен помнить даже ты, князь, - воин вновь вернулся к своей торбе и на сей раз вытащил за волосы голову, которая, определённо, пала с плеч своего хозяина значительно позже, чем ранее продемонстрированные – с плеч доносчиков из Дартфорта.
- Святые угодники! Это же Томас Нэн, верный вассал моего сына! Что с ним случилось? - злобно сощурился монарх. Можно было бы заподозрить, что в старике проснулись позабытые родительские чувства, и он забеспокоился о сыне, однако это стало бы заблуждением, и следующая фраза стала тому доказательством: - Ну же, не томи, посол. Я не против услышать заверения, что саксонцы разбили войска Вортимера, и это неблагодарное отродье больше не пытается выбить из-под меня трон, чтобы установить в Британии свои порядки.
- Твой сын здравствует и по сей день. Не он, а Томас Нэн сразил вождя Хорса, за что поплатился жизнью, - нисколько не удивляясь тому обстоятельству, что Вортигерн предпочитает видеть сына в могиле, нежели своим приемником, Даллас умолчал о своей непосредственной роли в кончине ближайшего вассала Вортимера. Умолчал лэрд и о том, что по уговору с хитрым саксонцем, дабы явиться в Генореу не тайком, как вор, а беспрепятственно, с полномочиями от имени Хенгиста, дающими широкую свободу передвижения в крепости, он потратил драгоценное время в охваченном войной королевстве Кейнет и южном его побережье в поисках убийцы Хорсы. Он никогда не торопился так, как в этом совершено безразличном ему предприятии. И на саксов, и на бриттов, и на тех же валлийцев, впрочем, ко всему происходящему абсолютно не причастных, Далласу было глубоко плевать. Демон-отшельник явился в Генореу с одной лишь конкретной целью – найди и вернуть в Килхурн свою подопечную, своего до вздорности упрямого чертёнка, бестию, в коей жизнь била неиссякаемым ключом. Нет, не ключом – истинным Везувием, который встряхнул хорошенько отшельника, и против воли он сам теперь возгорелся и не уверен, что хочет вернуться в блаженный покой. Подобно одурманенным вываркой из горькой полыни дикарям, нуждающимся в очередной дозе, Даллас нуждался в своём личном опиуме, имя которому было Гретхен Мактавеш, и ради сей порции он готов был потерпеть заносчивых саксов, грёбанных бриттов с зарвавшимся их князьком, и даже самого Дьявола.
- Хенгист отдаёт голову убийцы брата бриттам, - продолжил он, отправив оную также к стопам короля, - Он считает, что это поможет их правителю принять правильное решение. Прощание с Хорсой пройдёт неподалёку от Старого Сарума, на равнине, где ветер каменную подкову согнул. Твоё присутствие с вассалами будет означать согласие взять его дочь в жёны. Вы должны прийти без какого-либо оружия, чтобы ничто не омрачило празднования.
- Празднование? – озадачился Бенджамин, впервые за всё время позволив себе вмешаться.
- Беспечный вы народ, бритты. Когда-нибудь это вам дорого обойдётся. Вроде печётесь о себе, а так и не знаете, кого в дом к себе пустили. Для саксов хорошая смерть вестфольда – прямой путь к Вальхалле, потому празднуют, - не любил Даллас лишнего разглагольствовать, но здесь не удержался, сказал, как думал, после чего, ни на кого не взглянув, направился прямиком к выходу.
- Я тебя не отпускал, - совсем вознегодовал Вортигерн и крикнул стражникам у дверей. – Задержать!
Те кинулись к Далласу, но как-то слишком поспешно не по своей воле очутились на полу. Тогда в дело вмешался находчивый распорядитель. Со всевозможной учтивостью, дозволенной слуге, но не гордому самодержцу, через всю залу он обратился к послу:
- Господин Даллас, я буду крайне признателен, если ты задержишься на минутку, - Бенджамин был вполне собой доволен, когда несговорчивый воин обернулся и вопросительно взглянул, правда, не на него, а на монарха.
И вновь этот приступ невероятной, почти маниакальной злобы, но теперь Вортигерну казалось, что ему открылись её истоки. В первый раз за всё время правления тиран видел человека, который не склонился перед ним и, казалось, совершенно не испытывал страха. Привыкший жить с этим чувством, чёрной завистью преисполнился Вортигерн, но самым парадоксальным было то, что князю сейчас позарез был нужен именно такой отморозок.
- Сколько стоял твои услуги?
- По-разному.
- А Хенгист сколько заплатил? – настаивал монарх.
- Это останется между ним и мной.
Вортигерн что-то шепнул на ухо распорядителю, и тот засеменил через зал.
- Мой король предлагает тебе воспользоваться его гостеприимством, - с любезной улыбкой прогнусавил он. - Вполне возможно, в ближайшем времени у него появится для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Делая вид, что раздумывает, Даллас испытующе взглянул на восседавшего на троне монарха.
- Оплату вперед.
___________________________________

Ух! Шикарная глава, долгожданная! Даллас явился Гонореу за своим чертёнком!
Эленика,как всегда непревзойденный стиль описания событий и образов. Седой демон... просто вижу и ощущаю его мощь...
Спасибо огромное за труд, Деберашечка!
Вдохновения и трудолюбивого Муза рядом.

Ленушки-Аленушки! Обеим огромное спасибо за труды ваши!!!!!!

Большое спасибо за новую главу! Наконец-то Даллас объявился, пришёл спасать чертёнка-Гретхен ! Жду, что он всем там покажет, где раки зимуют